Текст книги "Ночные желания"

Автор книги: Николь Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Николь Джордан
Ночные желания

Глава первая

Жаль, что тебя нет рядом, чтобы дать мне совет, маман. Ты никогда мне не говорила, что поцелуй мужчины может быть таким волнующим, а от одного лишь объятия женщина способна потерять голову. Это стало для меня потрясающим открытием!

Окрестности Лондона; сентябрь 1817

– Надо же, какое невезение, черт возьми, – проворчала Мадлен Эллис, глядя из окна своего номера на тускло освещенный конюшенный двор. – Сначала колесо, а теперь еще и лорд Эккерби. Ее сердце замерло: положение ухудшалось. Достаточно было и того, что у дилижанса, на котором она ехала в Лондон, отвалилось колесо прямо во время проливного дождя. Из-за этого пришлось остаться на ночь здесь, в часе езды от цели путешествия, что истощало и без того скудные ее финансы. А тут еще и распутный барон Эккерби каким-то образом напал на ее след.

Мадлен едва улеглась, как шум экипажа барона, въехавшего на мощеный двор почтовой станции местечка Дрейк, поднял ее с постели. В свете фонаря девушке была видна элегантно одетая фигура, а властный голос его светлости доносился из помещения, куда он заходил отдать распоряжение о смене лошадей.

Когда его взгляд скользнул вверх, Мадлен нырнула за портьеру, чтобы остаться незамеченной.

– Это уж слишком, – процедила она сквозь сжатые зубы.

Долгие годы лорд Эккерби лишь намекал на желание сделать ее своей любовницей, но в последнее время его навязчивые ухаживания стали отвратительно явными, а попытки его избежать – тщетными.

Мадлен вздрогнула при мысли, что настойчивый развратник найдет ее здесь. Трудно было представить, что Эккерби настолько безнравственный человек, чтобы силой ее домогаться, и все же она была так беззащитна, в одной ночной сорочке и босоногая… К сожалению, ее одежда осталась в чемодане, пристегнутом сзади к дилижансу, а плащ промок и испачкался под ливнем. Едва ли у нее было время натянуть свои грязные полуботинки. Несомненно, барон сейчас спросит у хозяина постоялого двора, не проезжала ли тут сегодня леди среднего роста с каштановыми волосами в коричнево-сером платье. И будет направлен вверх по лестнице в ее комнату. Боже упаси!

Мадлен решительно расправила плечи. После недавней смерти работодательницы и побега брата ей не на кого было рассчитывать, кроме себя. «Так что глупо стоять столбом, лучше хоть что-нибудь предпринять». Мадлен Эллис, дочь солдата, была воспитана в духе самостоятельности и решительности.

– Он считает меня беззащитной, маман, но он увидит, что это не так! – добавила Мадлен, пытаясь отыскать в потемках свой ридикюль.

У нее была довольно странная привычка говорить с давно умершей матерью-француженкой в поисках совета. Жаклин Эллис покоилась ныне в могиле, ее унесла малярия в ту зиму, когда Мадлен исполнилось тринадцать лет. То был самый печальный день в ее жизни. И она продолжала разговаривать с покойной матерью, как будто бы дорогая маман все еще была с ней.

Несчастья продолжали преследовать Мадлен: через пять лет был убит на войне ее отец. А единственный оставшийся из родни младший брат Джерард тайно сбежал в Шотландию со своей возлюбленной.

Мадлен почувствовала себя лучше, нащупав в сумочке свой маленький однозарядный пистолет. Теперь она уже не была похожа на мышь, беспомощно ожидающую нападения хищника.

«Хоть ты и дочь солдата, но нет ничего постыдного в отступлении, если преимущество не на твоей стороне», – напомнила себе Мадлен. Папа говорил, что бегство при таких обстоятельствах совсем не трусость, а благоразумие.

Убедившись, что пистолет заряжен, девушка выглянула наружу. В тусклом свете стенного фонаря она увидела, что коридор пуст.

Мадлен выскользнула из комнаты и, тихо прикрыв дверь, прокралась в конец коридора, направляясь в глубь гостиницы. Огибая угол в поисках убежища, она услышала смех и хриплые мужские голоса, доносящиеся из бара.

К своей радости, девушка увидела распахнутую дверь, ведущую в гостиную. Огонь гостеприимно потрескивал в камине, а лампа неярко освещала ближнюю часть комнаты.

Шаги, раздавшиеся на лестнице позади нее, заставили Мадлен скользнуть внутрь и затаиться за дверью с пистолетом наготове.

Настойчивости барону прибавила случившаяся три недели назад смерть пожилой аристократки, вспыльчивой, но добродушной дамы, у которой Мадлен прослужила долгое время в должности компаньонки. Теперь она направлялась в Лондон, в агентство по трудоустройству, так как остро нуждалась в средствах к существованию. Сторонница настоящей любви, она помогла брату и его невесте бежать в Шотландию, отдав им все свои сбережения.

Положение полного безденежья было очень тягостно и ставило в зависимость от богатого и властного лорда, считавшего себя хозяином всего и вся в окрестностях города Челмсфорд графства Эссекс. Мадлен не сомневалась: причиной его вожделения была ее непокорность. Иначе зачем бы он преследовал ее – не бог весть какую красавицу, засидевшуюся в девках, – если не с целью одержать очередную победу?

Очевидно, непреклонное сопротивление только разжигало в бароне желание соблазнить ее. Наглость Эккерби была поразительна: не прошло и двух часов с того времени, как тело ее покойной работодательницы опустили в могилу, а он уже сделал свое оскорбительное предложение!

Происхождение Мадлен также оборачивалось против нее. В обществе, где ей приходилось жить, политические эмигранты из Франции были, как правило, бедны и беззащитны перед произволом английских аристократов и мелкопоместной знати. И хотя она только наполовину француженка – отец ее был капитаном британской армии и блестящим разведчиком, служившим под командованием генерала Веллингтона, – это не мешало похотливому лорду Эккерби добиваться ее расположения.

И теперь девушку, полуодетую и босую, пробирал озноб. Надо бы завернуться в одеяло, чтобы унять дрожь. Даже с пистолетом в руках она чувствовала уязвимость и бессилие, обычно несвойственные ей и вызывающие в ней презрение. Сердце ее заходилось при мысли о том, чем барон мог объяснить свое преследование хозяину гостиницы.

Вдруг холодок пробежал у нее по спине. Кажется, она ошибалась, полагая, что в комнате никого нет: за спиной почувствовалось чье-то присутствие. В следующее мгновение сильные мужские пальцы сомкнулись на ее запястье. Она попыталась развернуться, но в туже секунду незнакомец захватил пистолет и резким движением поставил ее лицом к себе. Стальные объятия лишили Мадлен возможности даже шелохнуться.

Оглушенная, она уставилась на своего захватчика. Высокий рост, иссиня-черные волосы, атлетическое сложение. Мадлен явно ощутила угрозу, сквозившую во всем его облике. В то же время его мужская притягательность вскружила ей голову: сила, чеканные черты лица, черные стрелы бровей и синие глаза с темным ободком ресниц…

Глаза, которые в одно мгновенье пронзили и погубили.

– О Боже, маман… что делать?

Нет ответа. Вот оно как: из огня да в полымя.

В горле пересохло. Хватит ли у нее сил закричать?

* * *

Рейн Кеньен, граф Хэвиленд, много чего повидал за свою долгую службу в британской разведке, но и ему не каждый день встречались дамы, одетые только в ночную рубашку и размахивающие пистолетом. Сжимая все крепче незваную гостью, Рейн подумал, что еще минуту назад сетовал на то, какой скучной стала его жизнь в последнее время. Сейчас он не стал церемониться, поскольку сам был безоружен. К тому же в прошлый раз женщина с пистолетом перед ним оказалась французской разведчицей, собирающейся его пристрелить. Поэтому, когда полуодетая незнакомка проникла в его номер, где он ожидал прибытия своего родственника, инстинкт самосохранения вкупе с хорошей реакцией сделали свое дело.

Но, разоружив ее, он тут же оказался во власти совсем иных чувств, вызванных манящим теплом ее тела, приятным запахом кожи и широко открытыми серыми глазами, в которых ясно читалась растерянность.

«Проклятие», – подумал Рейн, расслабившись. Было чертовски глупо хотеть женщину, которая, видимо, затевала убийство. В то же время вряд ли она охотилась на него – от шпионских дел он давно отошел.

К тому же ее испуганный вид заставил усомниться в том, что перед ним профессиональный убийца.

– П-прошу прощения, – произнесла девушка, запинаясь. – Я думала, номер свободен.

Немного ослабив хватку, Рейн все же не отпускал ее, по-прежнему крепко удерживая пистолет.

– Я подержу его, если вы не возражаете, – сказал он, заметив, что незнакомка с надеждой смотрит на оружие.

– Я бы не применила его против вас.

– Тогда зачем он вам?

Она напряглась, услышав шаги в коридоре.

– Пожалуйста, – прошептала она умоляюще, силясь взглянуть на дверь через плечо, – не выдавайте меня.

Очевидно, шедший по коридору человек был причиной ее беспокойства.

– Надеюсь, вы простите мне, – вдруг добавила она, поворачивая к нему лицо, – просьбу поцеловать меня. – И незнакомка обхватила шею графа руками и впилась в его губы.

За десяток лет службы Ее Величеству Рейн никогда не бывал застигнут врасплох вот так. Ее пухлые губы явились совершенным сюрпризом, от которого его пронзило острое удовольствие.

Эти уста, как и все тело, были теплыми и налитыми соком молодости, и он опять пошел на поводу у инстинкта, не в силах сдерживать нахлынувшее желание.

Поцелуй оказался неожиданно сладостным и возбуждающим. Не колеблясь, Рейн усилил наслаждение, раздвинув губы девушки своим жаждущим языком. Поначалу она воспротивилась его инициативе, но вскоре уступила, возможно, ослабев после пережитых потрясений. Он мог бы продолжать этот поцелуй и далее, если бы грубый мужской голос не нарушил интимности:

– Что, черт возьми, это значит?

К неудовольствию Рейна, женщина вздрогнула и вырвалась. Она трепетала, лицо ее залилось краской, когда незнакомка обернулась к вошедшему, но нельзя было не восхититься хладнокровием, с которым она произнесла:

– Лорд Эккерби? Что вам здесь нужно?

Очевидно, она была знакома с высоким рыжеватым господином, сверлящим ее пристальным взглядом.

– А, вот вы где, Мадлен. Я слышал, что вы уехали из Челмсфорда в поисках работы, и собирался отвезти вас в Лондон.

– Это мило с вашей стороны, милорд, но я не нуждаюсь в вашей помощи.

– Безусловно. Но сейчас у вас нет средств для путешествия.

Она решительно приподняла подбородок.

– Справлюсь и без вашей помощи. Кроме того, видите ли, я занята в данный момент. Надеюсь, даже вы способны понять, что мешать свиданию может только дурно воспитанный человек.

Это слегка смутило господина, но ненадолго.

– Вы полагаете, я поверил, что вы явились сюда на свидание с любовником? – спросил он скептически.

– Думайте, как вам угодно, милорд, – ответила она любезно.

Рейн быстро сообразил, что цель ее игры – защититься от преследователя. Что ж, он не прочь играть роль любовника дальше. Граф обнял девушку за талию и привлек к себе.

– Ну, Эккерби? Леди не нуждается в вашем обществе, нужно уважать ее желания.

Лицо барона потемнело, он метнул взгляд на Рейна.

– Вы-то кто такой, черт вас побери?

– Я Хэвиленд.

– Граф Хэвиленд? – переспросил тот, очевидно, начиная понимать, с кем имеет дело.

– Да.

Громкий титул Рейна осадил Эккерби. Бросить вызов могущественному графу, способному постоять и за себя, и за мисс Эллис, не то же самое, что преследовать беззащитную женщину.

– Вы вмешиваетесь не в свое дело, сэр, – наконец резко заявил Эккерби.

– Вовсе нет, – спокойно парировала Мадлен, – это ваши претензии, милорд, безосновательны.

– Я проделал немалый путь ради вас, Мадлен. Ваше благополучие – вот что меня беспокоит, – сказал Эккерби примирительно.

– Да неужели? – ее тон стал ледяным. – С трудом верится, что мое благополучие является основной причиной вашего преследования. Так или иначе, я вам неоднократно заявляла, что ваше предложение меня не интересует. Теперь-то, надеюсь, вам понятно почему. У меня уже есть покровитель.

Рейн отметил ее полное самообладание, но все же счел необходимым вмешаться.

– Полагаю, Эккерби, теперь вам лучше удалиться, не дожидаясь моей помощи.

Такое обращение привело барона в ярость. Его испепеляющий взгляд сперва уперся в Рейна, а затем в Мадлен.

– Забираю свои последние слова обратно, – обратился он к ней, повернулся на каблуках и горделиво удалился.

Все это время Мадлен держала себя в руках, но после ухода лорда ее охватила нервная дрожь.

– Спасибо, что не выдали, – пролепетала она, поворачиваясь к Рейну. – И извините за доставленные неудобства.

– Ну что вы, какие неудобства, – ответил тот беспечно. – Мне было приятно играть роль вашего возлюбленного.

Ее щеки порозовели.

– Обычно я не целуюсь с первым встречным.

Мадлен перевела взгляд на пистолет, который он по-прежнему держал в руке.

– Вы вернете мне мое оружие?

– Это зависит от ваших дальнейших намерений. Вы же понимаете, что ваше появление здесь с пистолетом вызвало у меня некоторый дискомфорт.

Она усмехнулась.

– Вам ничего не грозило. Мне нужно было защититься от его приставаний. У барона Эккерби… не совсем благородные намерения в отношении меня.

– Да, я так и понял, – сказал Рейн. – И вы бы его застрелили?

– Думаю, что нет, но лучше быть во всеоружии.

– То есть он предложил вам стать его любовницей, и вы отказались?

Она поморщилась.

– Конечно, я отказалась. Я никогда не буду ничьей любовницей. Особенно того, чья самонадеянность выводит меня из себя. Тщеславие не позволяет ему примириться с моим отказом. Однако я недооценивала его. Вот уж не думала, что он пустится преследовать меня по пути в Лондон.

Девушка с опаской покосилась на дверь.

– Я еще немного здесь побуду, если вы не возражаете.

– Ни в малейшей степени. Но вас, наверное, смущает уединение с незнакомцем.

Она перевела взгляд на Рейна.

– Я рискну, вы производите впечатление джентльмена.

Мнение Рейна о ней было столь же высоким: и внешность, и манеры выдавали в ней истинную леди.

Ему было понятно, почему барон домогался ее. Мадлен не являлась красавицей, более того, внешность ее была простовата, черты лица несколько мужеподобны, а кожа имела желтоватый цвет. Ее неопределенного оттенка серовато-каштановые волосы были стянуты сзади в безыскусную косицу. Но тело девушки… даже сквозь складки мешковатой ночной сорочки угадывались его налитые формы.

Ее цветущая плоть чрезвычайно его притягивала…

– Теперь вы могли бы меня и отпустить, – сказала Мадлен стесненным голосом, прерывая сладострастные размышления Рейна и заставляя вспомнить, что его рука все еще обвивает ее талию.

Пришлось подчиниться, хотя ему этого и не хотелось.

– По крайней мере, назовитесь, – видя ее колебания, он прибавил: – Должен же я знать, кого спасал.

Она ухмыльнулась.

– Так уж и спасали. Полагаю, мои действия тоже не были совсем незначительны.

– Вижу, вы стали неблагодарны, когда опасность миновала.

Ее выразительные серые глаза наполнились возмущением, и Рейн почувствовал себя необъяснимо заинтригованным. К сожалению, два года назад, после окончательного поражения Наполеона при Ватерлоо, все тревоги и опасности для него остались в прошлом вместе с потребностью государства в шпионах для борьбы с французским тираном, претендовавшим на мировое господство. Ему удавалось удерживаться на службе вплоть до Венского конгресса, на котором победители заново разделили Европу, перекроенную перед этим Бони. Но в конце концов Рейн был вынужден вернуться в Англию в прошлом году, когда умер отец, от которого он унаследовал графский титул.

Пресная гражданская жизнь и необходимость поисков невесты наводили на него смертельную скуку. Перед этим, чтобы уважить свою бабушку, вдовствующую графиню, он провел неделю, показавшуюся ему нескончаемо долгой, на загородном приеме в Брайтоне. Он сопровождал леди Хэвиленд туда и намеревался доставить ее назад в Лондон. Но отчаянный призыв его дальнего родственника Фредди Лансфорда послужил удобным поводом сбежать раньше. Сейчас Рейн ожидал прибытия Фредди, и появление этой женщины явилось долгожданным развлечением на фоне бездеятельного образа его теперешней жизни.

Однако у него не было больше повода удерживать ее пистолет. Получив его обратно, девушка с облегчением отступила от Рейна на шаг.

– Благодарю, лорд Хэвиленд, не смею вас более беспокоить.

– Вам не обязательно сейчас уходить, – сказал Рейн, касаясь ее руки. – Такой грубиян, как этот Эккерби, может все еще подкарауливать вас.

– Он уже уехал… я надеюсь, – неуверенно ответила она. Обхватив себя руками, Мадлен дрожала – легкая сорочка плохо согревала.

– Вы замерзли, – заметил он. – Идите поближе к камину.

Его предложение, очевидно, показалось ей разумным, и после недолгих раздумий девушка кивнула.

Поддерживая под руку, Рейн провел ее через гостиную к очагу, по пути взяв с дивана шинель и накинув ее на плечи Мадлен.

– Спасибо, – слабым голосом произнесла она, закутываясь потеплее, а затем протянула руки к огню, отчего шинель соскользнула с ее плеч. Подхватив, Рейн вернул ее на место и попытался запахнуть лацканы на груди Мадлен. Но она взглядом остановила его заботливые ухаживания.

Свет огня придавал золотистое сияние ее коже и играл в волосах янтарными отблесками. Но сильнее всего внимание Рейна притягивали ее губы. Алые и пухлые, они неодолимо влекли к себе.

Он замер, ощущая поднимающиеся из глубин примитивные, животные позывы: жажду обладания, вожделение, похоть. Между ними проскочила искра взаимного влечения.

Она ощутила то же, он был в этом уверен. От него не ускользнуло напряжение, вдруг возникшее в ее теле.

Мадлен опять дрожала, но теперь уже не от холода, как ему показалось. Когда она, глубоко дыша, приоткрыла рот, Рейн не смог более сопротивляться желанию, несмотря на недавнее намерение быть джентльменом.

И он подался навстречу новому поцелую.

Мадлен слегка задохнулась от первого энергичного соприкосновения, его же дыхание участилось от сладкого ощущения ее трепещущих губ… Мягкие, влажные, шелковистые. Но все же, казалось, она была слишком ошеломлена происходящим, чтобы полностью отдаться искушению.

Тогда он плотнее прильнул к ее губам, настойчивыми ласками склоняя ее к капитуляции.

На этот раз натиск увенчался триумфом: ее язык уже охотнее ответил ему. Обхватив ладонью подбородок девушки, Рейн теперь в полную силу впивал ее уста.

Она облегченно вздохнула в то мгновение, когда их языки сплелись в любовном танце. Ее многообещающая податливость пробудила в Рейне сладостное томление. Оно возрастало от осознания наготы ее тела, прикрытой только ночной сорочкой. Чем дольше длился поцелуй, тем более настойчиво Рейном овладевало вожделение. Оно неотвратимо толкало его сорвать тонкое одеяние Мадлен и изучить ее женственное тело досконально.

Едва сдерживая себя, чтобы тут же не накинуться на девушку, Рейн ласкал тонкую кожу ее шеи над высоким воротом рубахи. Под пальцами он ощутил ее учащенный пульс, и когда она тихо простонала, его напряжение невыносимо обострилось. Графа охватило неодолимое желание завладеть ее полными грудями и продолжать разжигать в ней пожар страсти, но пока он не позволял себе продвинуться так далеко, а дал волю лишь своему воображению.

И вот он мысленно обнажает ее пышные перси и пробует на вкус заострившиеся соски. Плавно опускает руки по спине вниз, к округлым ягодицам. Сдвигает вверх край сорочки, скользя пальцами по гладкой коже ее разомкнутых бедер.

Она уже влажная и горячая и ждет его, он знает.

Сокрушительной стрелой вожделение пронзило Рейна в ту секунду, когда он представил себе, как приподнимает ее и погружается в призывный жар, заключая свои бедра в кольцо ее ног.

Однако пока что граф довольствовался ее ртом, целуя трепещущую в его объятиях молодую женщину. Но она уже также была пьяна от разгоравшейся между ними страсти…

Теперь Мадлен сама придвинулась, прижимаясь к его груди и упираясь животом в его отвердевшую плоть. Обхватив ее бедра, Рейн еще плотнее привлек податливое мягкое тело к своему упругому торсу. Ему хотелось вцепиться в нее, завладеть ею, утонуть в ней…

С последним проблеском осознания опасности, которую таила потеря контроля над происходящим, Рейн решительно обуздал свою страсть и заставил себя остановиться. Раскрывая объятия, он поднял голову. Ее глаза были закрыты; когда он подался назад, она слегка покачнулась.

Рейн поддержал ее за плечи, ее веки дрожали. Выглядела девушка совершенно потрясенной.

Поднимая глаза, она коснулась пальцами своих губ, будто бы чувствуя на них жжение.

– Зачем вы меня опять поцеловали? – спросила она слабым, срывающимся шепотом.

Он взглянул на нее и был зачарован: щеки залиты румянцем, полные изумления прекрасные глаза широко открыты, а припухшие влажные губы разомкнуты прерывистым дыханием.

Невыносимое томление страсти напомнило о себе с новой силой.

Беззвучно выругавшись, Рейн попытался взять себя в руки. Никогда еще поцелуй не производил на него такого мощного воздействия и никогда его мужской инстинкт не овладевал им так безраздельно.

На ее вопрос нелегко было ответить. Почему он ее поцеловал? Да, черт побери, он не должен был пользоваться ее беззащитностью. Но в ту минуту благородство покинуло его.

– А если я скажу, что слишком увлекся ролью вашего любовника? – его голос прозвучал менее твердо, чем хотелось бы.

Девушка заморгала, будто бы силясь разобраться в своих чувствах. Затем ее глаза сузились.

– Но вы мне не любовник.

Она оправилась от замешательства, выпрямила плечи и крепче сжала свой пистолет, направляя его, впрочем, не в него.

Рейн невольно усмехнулся: если она пустит в него пулю, то поделом. Своей разнузданной похотливостью он сейчас мало чем отличался от барона.

– Вам нечего бояться, – сказал он как можно более непринужденно. – Впредь я вас не трону. В противном случае вы имеете полное право меня пристрелить.

Сказано это было вполне серьезно. Рейн счел разумным застраховаться от дальнейшего искушения и, отступив, уселся на диван, закинув ногу на ногу. Сделал он это, впрочем, по большей части с тем, чтобы скрыть бугор, оттопыривающий его панталоны.

– Позвольте представиться: Рейн Кеньен, граф Хэвиленд.

Девушка вздрогнула: очевидно, его фамилия была ей знакома.

– Кеньен? – переспросила она с легким удивлением.

– Вы меня знаете?

– Нет… но я полагаю, вы были знакомы с моим отцом, капитаном Дэвидом Эллисом.

Теперь настал его черед вздрогнуть.

– Вы его дочь Мадлен?

– Да.

Рейн оторопел. Дело приобретало совсем иной оборот: капитан Эллис был его боевым товарищем, однажды спасшим ему жизнь.

Теперь Хэвиленд проклинал себя за этот поцелуй.