Текст книги "Ночные желания"
Автор книги: Николь Джордан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Задумчиво покусывая нижнюю губу, Мадлен пересекла комнату, подойдя к письменному столу с намерением написать записку Арабелле. Ей было неловко просить совета соседки на следующий день после венчания, тем самым афишируя тот факт, что ее муж намеренно покинул ее сразу же после первой брачной ночи.
Но Рейн упоминал о том, что хотел бы привлечь Арабеллу к выбору нарядов, соответствующих роли графини. Очевидно, он сомневался в собственном вкусе Мадлен. К тому же, возможно, он опасался, что она сочтет его расходы милостыней и откажется их принять.
Но Мадлен была достаточно горда, чтобы желать быть одетой достойно и не ударить в грязь лицом перед насмешливой бабушкой Рейна или любым другим недоброжелателем. Поэтому она намеревалась попросить Арабеллу представить ее своей модистке, с тем чтобы та сшила ей одно или два новых платья.
Да, и она вполне могла выйти замуж по расчету – Мадлен мысленно привела аргумент в свою пользу, разыскивая в столе письменные принадлежности. В конце концов, многие женщины так поступают. Почему ей было не воспользоваться ситуацией с максимальной выгодой для себя? Даже если мечтам о взаимной любви не суждено сбыться, девушка осознанно сделала свой выбор и назад пути уже нет, как бы ее ни огорчало, что новоиспеченный муж сейчас не с ней.
* * *
– Неудивительно, что ты взялся за это дело, – с улыбкой сказал Рейну Уилл Стокс. – Я говорил, что праздность тебе не подойдет. И ты никогда не сможешь оставаться спокойным, когда чья-то жизнь в опасности. Даже если эта жизнь принадлежит нашему злополучному регенту.
– Мне нечего тебе возразить, – ответил Рейн.
Действительно, на протяжении последнего года его одолевала невыносимая скука бездеятельного существования аристократа. А принц оказался никудышным правителем, вызвав гнев подданных непомерными растратами казны на свой роскошный образ жизни, хотя, конечно, этим он не заслуживал смерти.
Рейн потратил большую часть дня, строя планы по раскрытию этого заговора. Сейчас они с Уиллом сидели в небольшом кабинете, распивая отличный портвейн, который Рейн недавно презентовал хозяину по случаю его назначения старшим агентом Боу-стрит.
Сегодняшнее обсуждение напоминало их прошлую работу стой только разницей, что сейчас они занимались внутренними делами, а не шпионажем за рубежом. Их совместная деятельность длилась так долго, что они научились понимать друг друга буквально с полуслова. На долю Уилла приходилась, в основном, работа на местности, требующая незаметности, в чем он был большим мастером. В то время как Рейну с его выдающимся ростом и массивной фигурой это было довольно трудно, поэтому он обеспечивал разработку стратегии их операций.
Шпионская деятельность подразумевала широкое использование интриг и обмана, в чем Рейн приобрел богатый опыт. Он быстро продвигался на верхние позиции в дипломатических службах, в конце концов получая наиболее важные задания. И в итоге, пять лет назад, по предложению секретаря Министерства иностранных дел герцога Каслри, Рейн сформировал команду высокопрофессиональных агентов, которую и возглавил.
Хэвиленд лично руководил проведением операций, имея в подчинении двадцать агентов-мужчин и троих женщин. Они выведывали государственные тайны Франции, вербуя информаторов, за взятки получая секретные Данные, перехватывая курьеров и расшифровывая их корреспонденцию, отлавливая вражеских агентов по всему материку и осуществляя прочие мероприятия в том же роде.
Но на этот раз ему предстояло расстроить планы заговорщиков, планирующих убийство принца-регента. Первое покушение на его жизнь было осуществлено около девяти месяцев назад, когда в окно кареты, в которой он возвращался с открытия Парламента, выпустили две пули. Но стрелявший ни тогда, ни потом схвачен не был. По сведениям, предоставленным герцогом Арденом, в южных графствах возникла секретная политическая организация, имеющая целью раздробить Британскую монархию. Два брата, по слухам, являлись лидерами этого тайного общества и сейчас сеяли рознь в лондонском обществе.
Раньше в распоряжении Рейна имелась обширная сеть сотрудников, которых можно было привлечь для выполнения специфических поручений, но теперь многие из них, как и Стоке, нашли себе другую работу. Для осуществления этой операции он ангажировал Уилла, временно оторвав его от своих обязанностей на Боу-стрит, так же, как и нескольких других бывших коллег, на которых можно было положиться. По крайней мере, следующие две недели они будут следить за всеми подозреваемыми в заговоре и по возможности выявлять круг их знакомств.
– Ну а как тебе твои брачные оковы? – спросил Уилл, неожиданно меняя предмет разговора. – Признаться, я был ошарашен твоим внезапным решением жениться.
Рейн пожал плечами, удивляясь тому, что его приятель только сейчас решил обсудить его скоропалительное бракосочетание.
– Вполне терпимо, – ответил он. – Пока еще рано о чем-то говорить, так как прошло меньше одного дня.
– Я полагал, ты ищешь супругу совсем иного склада, – продолжал Уилл. – Твоя новая леди едва ли производит впечатление послушной жены.
Рейн прыснул.
– Послушной ее точно не назовешь.
– Так зачем же ты на ней женился? Только потому, что твоя бабушка требует от тебя потомства?
– Поэтому, и потому, что я обещал ее отцу позаботиться о Мадлен. Ты же знал Дэвида Эллиса. Она его дочь.
– Ах вот оно что! – произнес Уилл понимающе. Он знал историю Рейна и капитана Эллиса и поэтому сразу понял главный мотив, побудивший Рейна выбрать в жены Мадлен.
Отхлебнув портвейна, Уилл сказал, склонив голову:
– А не лучше ли тебе сейчас быть с твоей новоиспеченной супругой? Когда я и моя Сэлли обвенчались, то первую неделю не вылезали из кровати. Собственно, нашего малыша Гарри мы именно тогда и сделали.
По правде говоря, Рейну больше всего хотелось вернуться в Ривервуд и провести следующую неделю в постели с Мадлен. Но он запретил себе это. Лучше он будет держаться от нее подальше ближайшие несколько дней.
– Я планирую пробыть здесь, в Лондоне, некоторое время и проследить, как движется наше расследование.
Уилл добродушно покачал головой.
– Ты всегда ставил работу превыше удовольствий.
Действительно, удовольствие – это именно то слово, которое приходило ему на ум при мысли о его супружеском ложе, отметил для себя Рейн, ощутив нахлынувшие на него воспоминания о Мадлен. О прикосновениях ее шелковистой кожи, о мягкой податливой плоти, ищущей ласк его ладоней и губ.
Неожиданно энергичная реакция его тела на эти видения только укрепила графа в решимости оставаться пока подальше от Мадлен.
– Она, наверное, совсем не такая, как мадемуазель Жузе, раз ты решился жениться на ней, – заметил Уилл.
Неприятное напоминание о его бывшей любовнице заставило Рейна крепко сжать зубы. Уилл был одним из немногих, кто знал о болезненной ране, оставленной ее предательством.
Рейну было понятно, почему Камиль тогда с ним так поступила. Она горячо любила свою семью, а любовника – даже больше, и ее преданность им пересилила те чувства, которые она питала к Хэвиленду. Когда ее отец оказался в оппозиции к начальнику полиции Фуше и над всем ее семейством нависла угроза преследований, она, ничуть не колеблясь, соблазнила Рейна, чтобы тот помог им благополучно бежать в Англию. Он бы и без этого спас их, если бы она рассказала ему правду. Но Камиль влюбила его в себя прежде, чем он осознал ее обман.
После этого Рейн удвоил рвение на службе, намереваясь с корнем вырвать свое глупое увлечение. Он ввязывался в наиболее опасные задания, сопряженные с максимальным риском для его жизни.
Он больше никогда не видел Камиль, хотя знал, что после окончания войны она и ее семья вернулись во Францию. Но эти переживания его полностью изменили. И хотя Хэвиленд уже не испытывал той горечи, что прежде, и не стал циничным, а только лишь значительно более осторожным, все же он не хотел бы повторить ту же трагическую ошибку.
Конечно, невозможно было избежать сравнения Камиль с его новой женой. Той он был нужен только из-за его состояния и связей; Мадлен же не интересовало ни то, ни другое, что являлось одной из главных причин, почему она его так привлекала. Она вообще во многих отношениях отличалась от мадемуазель Жузе.
Она не была соблазнительницей, как Камиль. Граф не сомневался: ему не стоит волноваться о том, что Мадлен заведет себе любовника у него за спиной. По этой причине его вполне устраивала ее неброская внешность.
Но, как и Камиль, Мадлен хотела помочь своему младшему брату. Однако, похоже, она не таила намерений, которые в будущем могли бы обернуться против него.
Он слишком поспешно ее осудил, Рейн это охотно признавал. Его подозрения по поводу ее взаимоотношений с бароном Эккерби были безосновательны.
Прерывая в этом месте размышления приятеля, Уилл поднял свой бокал, произнося тост:
– Я верю, что ты познаешь семейное счастье, друг мой, как познал его я.
В ответ Рейн осушил свой бокал длинным глотком. В его собственные планы не входило семейное счастье. Но он рассчитывал, что будет вполне удовлетворен тем соглашением, которое лежит в основе их семьи.
* * *
Его оптимизму, однако, не суждено было продлиться долго. По возвращении в свой дом на Бедфорд-авеню Рейн обнаружил краткую записку от своей бабки, в которой та призывала его безотлагательно предстать перед ней в их фамильном особняке на площади Беркли. Во время чтения послания на его лице отобразилась язвительная ухмылка. Графа не удивило то, что леди Хэвиленд в городе, так как его нынешние осведомители работали столь же эффективно, как и когда-то его шпионская сеть.
Предвидя неодобрение ею своей женитьбы, он не спешил исполнить волю вдовы. Вместо этого он занялся сменой наряда, облачившись в костюм для ужина в клубе Брукс, куда он намеревался отправиться после визита к леди Хэвиленд. Когда же он прибыл к дому своей бабушки, его продержали четверть часа в холле, прежде чем он был допущен наверх в ее спальню.
Леди Хэвиленд возлежала на кровати в полумраке, с закрытыми глазами и влажным полотенцем на челе. Цвет ее лица тем не менее был вполне здоровым, без признаков бледности, присущей больному человеку, так что Рейн быстро освободился от угрызений совести. Сердце его бабули всегда ослабевало в те моменты, когда ей нужно было добиться от него послушания. Несомненно, так было и сейчас.
Когда она наконец соизволила открыть глаза, он взял ее руку и осторожно поднес к губам.
– Мне очень жаль, что ты себя так плохо чувствуешь и вынуждена оставаться в постели, бабушка, – произнёс он негромко.
Она посмотрела на него взглядом, полным осуждения, и голос ее прозвучал соответственно:
– Ты прекрасно знаешь, что причиной моего нездоровья являешься ты, мой мальчик.
– Если твое сердце опять начало сдавать, то тебе не следовало ехать из Брайтона в одиночестве, милая бабушка, тем более что я собирался заехать за тобой в конце недели.
– Я не могла ждать уик-энда, чтобы убедиться в твоем ужасном поступке. Как ты мог, Рейн? Женился на этой выскочке? Я не смогу теперь смотреть людям в глаза.
Рейн с большим усилием подавил в себе желание ответить резко.
– Я не думаю, что моя женитьба хоть в какой-то мере ухудшит твою блистательную репутацию, бабушка.
Она выдернула свою руку из его ладоней.
– Много ты понимаешь. Унижение, которому ты меня подверг, не единственная причина моего беспокойства. Сегодня днем я встречалась с твоей мисс Эллис, и она оказалась даже хуже, чем я могла себе представить.
– Ты ездила в Ривервуд?
– Да, конечно, ездила. Я должна была увидеть ее собственными глазами. Она была недопустимо груба и развязна.
Рейн никак не проявил живого интереса, который вызвало у него это известие. Хотел бы он присутствовать при их конфликте и поддержать Мадлен, хотя, он был уверен, она могла достойно выдержать разговор даже с его несдержанной бабушкой. Именно потому, что Рейн опасался осуждения Мадлен своими родственниками, он и не стал посвящать их в свои планы предстоящей женитьбы.
– Почему из всех ты выбрал именно ее? – строго спросила бабушка.
На это у него был готовый ответ.
– Потому что я убедился, что от любой из тех глупых барышень, с которыми я знакомился до этого, я сойду с ума за неделю.
– Безусловно, ты совершил страшную ошибку, Рейн. Насколько хорошо ты знаешь эту женщину?
– Достаточно хорошо. Ее отец был моим близким другом.
Граф не стал открывать бабке, чем именно он обязан Дэвиду Эллису. Рейн предпочел, чтобы она считала этот выбор велением его собственного сердца и разума, дабы не давать вдове дополнительные козыри против него.
– Мадлен мне прекрасно подходит, бабушка. Я горд тем, что она стала моей женой, думаю, и ты однажды отнесешься к ней так же. Но если даже этого не случится, я уверен, что ты примешь ее в нашу семью.
В ответ леди Хэвиленд подняла руку и прижала ее к влажному полотенцу, лежащему на ее лбу, как будто напоминая ему о своем болезненном состоянии.
– Я просто не могу ее принять, Рейн. И я не думаю, что когда-либо смогу простить тебя. Единственное, о чем я тебя просила, это достойно жениться, и теперь ты все испортил.
– Я согласился жениться на благородной молодой женщине, которая родила бы мне наследника, и именно это я и сделал. Я выполнил свое обещание, дорогая бабушка.
– Ничего подобного ты не выполнил!
Рейн твердо выдержал яростный взгляд графини.
– Неужели ты забыла, зачем изначально желала моей женитьбы? Ты беспокоилась, чтобы графский титул и состояние не перешли к дяде Кларенсу.
– Конечно, я беспокоилась. Кларенс – картежник и мот, не заслуживающий графского титула. Но это не единственная причина, почему я хотела, чтобы ты остепенился. Я волнуюсь о твоем будущем, Рейн. А теперь я волнуюсь еще и о будущем твоих детей. Тебе, может быть, нет дела до чистоты кровей, текущих в жилах нашего рода, но я не хочу, чтобы мои правнуки носили клеймо французского происхождения.
На скулах Рейна заходили желваки.
– Я принял твое возражение к сведению, бабушка, но надеюсь, что теперь мы закончим этот разговор.
– Тебе плевать на то, что я думаю?
– Нет, не плевать. Но мы обсуждали все это раньше. Я готов выполнить твои пожелания до определенной степени, но ты не будешь руководить моей жизнью и диктовать, на ком мне жениться.
На лице леди Хэвиленд отразилось еще большее негодование.
– Мне нужно было ожидать подобной катастрофы. Ты всегда был упрямцем и бунтарем. А я так радовалась, когда ты пообещал бросить свои непутевые увлечения и взяться за ум!
Рейн не стал рассказывать, что он и сейчас занят одним из тех «непутевых увлечений», которые она так порицает. Не стал он и давить на бабушку, чтобы та изменила отношение к Мадлен прямо сейчас. Вдове нужно немного времени, чтобы свыкнуться с крахом своих надежд, и Рейн предоставит ей такую возможность.
Однако леди Хэвиленд, казалось, не собиралась отступать. С трудом сев на своей постели, она отбросила в сторону полотенце и умоляюще положила ладонь на его руку.
– Еще не слишком поздно аннулировать твой брак, Рейн. Мы объявим, что ты запоздало, но все же одумался и осознал совершенную ошибку.
Граф пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, значит ли это, что она объявляет войну его жене? Если это так, то ей придется пересмотреть свои намерения.
– Не будет никакого аннулирования, бабушка, – возразил он тоном, не принимающим возражений. – Тебе придется просто примириться с моим выбором.
В глазах старухи читалась охватившая ее ярость.
– Я никогда не примирюсь, – заявила она твердо.
– Тогда мы навсегда останемся по разные стороны баррикад.
Леди Хэвиленд продолжала сверлить его взглядом, преисполненным осуждения, затем, раздраженно фыркнув, убрала ладонь с его руки.
– До этой минуты я и не подозревала, насколько ты бессердечен, Рейн. Сплетники уже распустили свои ядовитые языки. Их нападки я могла предположить, но от тебя удара не ожидала.
– Не надо обращать внимания на сплетни.
– Как будто это в моей власти, – язвительно заметила она. – Ты, по крайней мере, можешь не объявлять о своем бракосочетании в «Морнинг пост» и «Кроникл»? У меня нет желания стать всеобщим посмешищем.
На это он согласен, решил Рейн, поскольку не хотел делать Мадлен объектом пристального внимания со стороны светского общества. Чем в большей тайне он сохранит свое супружество, тем легче будет Мадлен свыкнуться с новой ролью графини.
– Ладно, я не буду давать объявлений в газеты.
Она издевательски захохотала.
– Пользы от этого, конечно, мало. Несомненно, слухи о твоей свадьбе уже разошлись. Невозможно долго утаивать такой масштабный скандал.
– Не думаю, что это скандал, – ответил он сухо.
– Именно скандал, – проворчала она. – И этим скандалом ты загонишь меня в гроб.
Он уважительно поклонился.
– Это было бы огромным несчастьем, дорогая бабушка, но я очень надеюсь, что ты еще всех нас переживешь. И в подкрепление своих слов я сейчас же вызову всех твоих докторов на консилиум.
Некоторое время она пребывала в нерешительности, потом махнула рукой.
– В этом нет необходимости. Я буду страдать в одиночестве, как всегда. А сейчас уходи прочь, коль ты так упрямо настроен меня огорчать.
Рейн знал, что этим все и закончится – бабуля не любила осмотров врачей.
– Как скажешь, бабушка.
Ясно понимая, что она не прекратит противодействовать его браку, Рейн пересек комнату и вышел. На своей спине он ощущал тяжесть ее взгляда, испепеляющего гневом внука, будто заклятого врага.
Глава двенадцатая
Я решила взять судьбу в свои руки, маман.
Чтобы отослать письмо Джерарду, Мадлен самостоятельно поехала в Чизвик. После того что произошло с ее предыдущей корреспонденцией, она не хотела, чтобы слуги Рейна знали о ее переписке с братом.
Когда девушка вернулась в Ривервуд, ее ждала записка от Арабеллы, в которой та предлагала завтра же отправиться в Лондон, чтобы посетить ее модистку и несколько магазинов. Она также посоветовала Мадлен составить список необходимых вещей.
В письменном столе в гостиной, однако, не оказалось бумаги, так как она использовала последние листы на послания Арабелле и Джерарду. Не желая отрывать Брэмсли от своих обязанностей, она отправилась на поиски писчей бумаги сама. И начать решила с места, где вероятнее всего могло быть то, что она искала, – кабинета Рейна.
Большинство ящиков его стола, как оказалось, были заперты, и только один, нижний слева, был открыт. Внутри девушка обнаружила тонкую пачку листов, исписанных размашистым почерком, принадлежащим, по-видимому, Рейну. Они содержали в себе список имен.
Мадлен собиралась уже положить листки на место, когда ей в глаза бросилось подчеркнутое имя Розлин Лоринг. Заинтригованная, она пробежала глазами весь список. Тут было около сорока женских имен, и возле каждого Рейн сделал примечания.
Похоже, это был перечень претенденток на роль его жены.
Вздрогнув от своей догадки, Мадлен детально изучила весь список. Рейн сделал три дополнительные колонки для сопровождающей имена информации. Первая имела заголовок «Внеш.», что, как она поняла, обозначало особые приметы внешности, включая цвет волос, очевидно, чтобы как-то различать девушек между собой.
Две другие колонки содержали в себе описание их умственных способностей, личностных качеств и черт характера. В графе «Ум» он присваивал претенденткам числовую оценку от 0 до 9, а в столбце «Лич./хар.» были описания: «живая», «застенчивая», «мила», «излишне болтлива», «скучна», «чрезвычайно скучна»…
По крайней мере, половина невест была охарактеризована как скучные, очень скучные и тому подобное. Встречались и еще менее лестные оценки, такие как «жеманная», «подобострастная», «тщеславная» и даже «жадная».
Острый укол ревности поразил Мадлен, когда она увидела, что Розлин Лоринг завоевала 9 очков в плане интеллектуальности, а в графе, резюмирующей черты характера, против ее имени значилось «пленительная» – наиболее высокая оценка во всем списке. Однако девушка заметила, что характеристика «прелестная» вообще отсутствовала на этих страницах.
Мадлен в задумчивости поджала губы. Если это список достоинств и недостатков потенциальных невест Рейна, кандидатуры которых он рассмотрел и отверг, то она имеет основания для оптимизма, поскольку граф, видимо, ценил ум и хороший характер выше внешней красоты.
– Могу ли я чем-нибудь помочь, миледи?
Вздрогнув, Мадлен обернулась и увидела Брэмсли, который стоял в дверях кабинета и хмуро, с осуждением, смотрел на нее.
– Я ищу писчую бумагу, – объяснила она поспешно.
– Прошу прощения, миледи, я должен был сказать об этом раньше. Лорд Хэвиленд никому не разрешает притрагиваться к своему письменному столу. И вообще, я пока единственный, кому позволено входить в его кабинет.
Чувствуя себя виноватой, Мадлен сунула списки в ящик и встала.
– Извините, я не знала, что мне нельзя входить в его кабинет. Но впредь я, безусловно, не стану нарушать запрет.
Неудивительно, что Рейн охранял свои дела от внимания посторонних, поскольку его профессия подразумевала секретность. Но она, пойманная с поличным, чувствовала себя женой Синей Бороды, хотя, конечно же, не шпионила.
Брэмсли прервал ее размышления, избавляя от неловкости.
– Я с радостью принесу вам бумагу, миледи.
– Спасибо, – кротко ответила Мадлен.
Покидая кабинет впереди мажордома, она видела, как он аккуратно закрыл дверь. Чтобы сменить предмет разговора, девушка заметила:
– Мы с леди Дэнверс собираемся завтра в Лондон, чтобы посетить ее модистку. Если у вас есть какие-то поручения, то я могла бы их исполнить.
Брэмсли секунду строго на нее смотрел, ясно давая понять, что она совершила недопустимое нарушение приличий.
Мадлен грустно улыбнулась.
– Видимо, мои привычки бывшей компаньонки не так легко вытравить. Мое предложение неуместно, правда? Конечно, в вашем распоряжении есть люди, которые выполнят при необходимости любые поручения.
Его лицо немного смягчилось.
– Безусловно, это так, миледи.
– Полагаю, понадобится время, прежде чем я усвою, что требуется от графини, и я надеюсь, что вы будете терпеливы.
– Конечно, миледи, – сказал мажордом, и на этот раз в его голосе прозвучала неподдельная теплота. – Но если вы намереваетесь посетить Лондон… мне также нужно было упомянуть это ранее: его светлость приказал мне поставить вас в известность о порядке финансирования, который он для вас подготовил. Все счета, полученные вами, должны быть отосланы в его лондонскую резиденцию, но он также предусмотрел выделение вам сумм на мелкие расходы. Что касается поместья, то всю бухгалтерию, в основном, веду я, но его светлость велел мне предоставить учетные книги и вам. Если пожелаете, миледи, я ознакомлю вас с ними после того, как доставлю вам писчую бумагу.
Мадлен почувствовала себя странным образом удовлетворенной: Рейн не забыл, что она много лет вела отчетность на ферме Эллисов.
– С удовольствием, Брэмсли. Принесите мне их, пожалуйста, в гостиную.
– Как скажете, леди Хэвиленд.
Мажордом почтительно поклонился и отправился выполнять ее распоряжения. Но пока она не спеша возвращалась в гостиную, ее мысли были заняты отнюдь не бухгалтерией. Ее гораздо больше занимали списки потенциальных невест, составленные Рейном.
Имя Мадлен не значилось среди прочих кандидатур, но ей было интересно представить, как он мог бы ее охарактеризовать. Девушка полагала, что внешне едва ли может конкурировать с теми красотками, которые искали внимания Рейна, но, в конце концов, то, что она недостаточно смазлива, не такой уж большой недостаток.
И все же будет правильным подчеркнуть свою привлекательность для него, насколько это возможно. Новые наряды, конечно, придутся кстати, но нужны и более эффективные методы.
Хватит уже барахтаться в жалости к самой себе, решительно настроилась Мадлен. Она не будет беспомощной жертвой обстоятельств, сетующей на несправедливость судьбы. Раз уж она имела глупость влюбиться в Рейна и не в силах изменить своих чувств к нему, единственно правильной линией ее поведения будет попытаться изменить его чувства к ней. Или хотя бы сделать так, чтобы его желание лечь с ней в постель было продиктовано не только необходимостью выполнения супружеских обязанностей.
Мадлен мрачно нахмурилась при этой мысли. Солдатская дочь, она была готова призвать подкрепление, но к кому она могла обратиться за такой специфической помощью? У нее нет сестер и никогда не было подруг, с которыми можно было бы обсудить подобные вопросы. А ее беседы с умершей матерью по сути были диалогом с самой собой. Девушка ощущала крайний недостаток опыта в общении с мужем, проявляющим к ней интерес только в связи с потомством, которое она должна ему дать.
По крайней мере, Арабелла согласилась помочь ей в походах по модным магазинам. Мадлен размышляла, может ли она обратиться к своей соседке за советом, как ей привлечь внимание мужчины вроде Рейна. Безусловно, она никогда не сможет стать такой пленительной, как Розлин Лоринг, но хотя бы будет достаточно соблазнительной, чтобы удержать его в своей постели.
И, в конце концов, у нее теперь есть преимущества, которые дает ей брак с Рейном, рассуждала Мадлен, настраиваясь на решительные действия. Пусть пока она и не способна разжечь в нем страсть, но у нее еще будет шанс стать для него настолько желанной, насколько ни одна другая претендентка не смогла.
* * *
Мадлен со всей серьезностью отнеслась к идее изменить свое поведение по отношению к Рейну, и к тому времени, как на следующий день за ней заехала Арабелла, девушка была готова укротить свою гордость и просить соседку о помощи значительно более интимной, чем выбор новых платьев.
Однако первые же слова, произнесенные Арабеллой, ее насторожили.
– Я чрезвычайно рада проконсультировать вас в выборе одежды, но моя сестра Розлин имеет намного более тонкий вкус что до цветов и стилей. Я пригласила ее сопровождать нас в сегодняшней поездке – надеюсь, вы простите мое самоуправство.
Мадлен была несколько обескуражена. Если с Арабеллой они почти уже стали добрыми приятельницами, то Розлин была для нее практически чужим человеком. Однако девушка не считала себя вправе оспаривать великодушное решение своей работодательницы.
– Я бы не хотела навязываться ее светлости, – наконец произнесла Мадлен.
– Ну что вы, ничего такого здесь нет. Розлин охотно вам поможет. И к тому же это будет выполнением обещания Хэвиленду. Мы пытались подобрать ему подходящую невесту, но так как он осуществил свой выбор самостоятельно, то теперь наши усилия сделать ваше вхождение в свет наиболее успешным представляются вполне уместными.
– Ладно, если вы утверждаете, что она согласна…
– Конечно, согласна, – уверила ее Арабелла. – Бомонд сгорает от любопытства увидеть новую графиню Хэвиленд, и герцогиня Розлин сможет лучше меня поспособствовать тому, чтобы вы предстали перед этим требовательным обществом в наиболее выгодном ракурсе. А что касается меня, – добавила она с улыбкой, – я хотела бы облегчить ваш путь в свет по эгоистическим причинам. Я чрезвычайно рада, что вы собираетесь продолжить преподавание в пансионе, Мадлен. Дело не только в том, что это избавляет меня от необходимости искать вам замену. Наши воспитанницы обожают вас и были бы очень расстроены, если бы вы уволились только потому, что вышли замуж за аристократа.
Мадлен зарделась от такого комплимента.
– Преподавать нашим ученицам для меня большое удовольствие.
– Надеюсь, так будет и впредь. Но, думаю, сейчас вы бы хотели обсудить предстоящий поход за покупками.
Арабелла взглянула на старомодную накидку Мадлен.
– Вы определились, какую сумму собираетесь потратить?
– Полагаю, ее размер не имеет значения, – ответила Мадлен.
В дополнение к выделенным средствам на платья и другие крупные покупки Рейн выдал ей астрономическую сумму на мелкие приобретения. Сейчас в ее ридикюле лежали две сотни фунтов, отпущенные на различные аксессуары.
Но Мадлен больше заботили не наряды. Глубоко вздохнув, она набралась решимости и рассказала Арабелле о своих трудностях, вызванных тем, что, выйдя замуж по расчету, она не имеет представления, как ей вести себя с новоиспеченным мужем.
Арабелла понимающе кивнула и добродушно хохотнула.
– Замужество в любом случае событие, заставляющее поволноваться, но такой брак, как у вас, меня, признаться, ставит в тупик. В общем, вы хотите услышать мое мнение о том, как действовать по отношению к мужу?
– Да, и более того… – сказала Мадлен, запинаясь и подбирая нужные слова. – Дело в том, Арабелла, что мне не хватает женской привлекательности для такого мужчины, как Хэвиленд, и я подумала… возможно, вы могли бы мне посоветовать, как изменить его отношение ко мне. Видите ли, я хочу вызывать в нем желание, как настоящая, жена и, боюсь, чтобы достичь этого, недостаточно только улучшить мой гардероб. Лорд Дэнверс явно без ума от вас, и, осмелюсь вас об этом просить… может, вы согласитесь открыть мне некоторые ваши секреты.
Арабелла задумчиво поджала губы.
– Конечно, я согласна, но я знаю женщину, которая способна помочь вам намного лучше. Ее имя – Фанни Ирвин… Хотя я не уверена, представлять ли вас ей, не будет ли это для вас оскорбительным.
– Почему это может быть оскорбительным?
– Потому что моя знакомая – известная куртизанка. Фанни получила благородное воспитание, но покинула дом в шестнадцать лет в поисках счастья. Мы с ней знакомы еще с того времени, когда ходили под стол пешком. Мы были соседками и близкими подругами в Гемпшире и в детстве проводили много времени в совместных играх.
Лицо Арабеллы осветилось доброй улыбкой.
– Я и мои сестры не отвергли Фанни, хотя с точки зрения света это предосудительно, и вы, возможно, не захотите компрометировать себя подобными связями.
Мадлен была слегка удивлена взаимоотношениями сестер Лоринг с известной куртизанкой, но она не имела возражений против знакомства с ней.
– Я нисколько не против и буду рада любой помощи, которую она сможет мне оказать.
– Уверяю вас, ее помощь сослужит вам добрую службу. Фанни много сделала для меня и сестер в плане нашего понимания мужчин вообще и собственных мужей в частности. Но мы не будем афишировать ваши консультации во избежание скандала.
В сознании Мадлен промелькнул образ властной бабки Рейна, и она пробормотала слова согласия:
– Да, это будет разумно, учитывая снобизм родни Хэвиленда.
– Вы говорили, что он уехал по делам? – спросила Арабелла. – Сколько у нас времени до его возвращения?
– Не могу сказать ничего определенного, – призналась Мадлен. – Моя беда в том и заключается – он не рассматривает меня как часть своей жизни и не считает нужным ставить в известность о своих планах.
– Ладно, скоро мы это изменим, – сказала ее соседка уверенно. – Но этот день нам лучше провести в Лондоне. Пока мадам Руссо будет снимать с вас мерки, я пошлю весточку Фанни с просьбой принять нас во второй половине дня, если ей удастся выкроить время. А между делом мы можем посетить магазины. Не волнуйтесь, Мадлен. Розлин и я позаботимся о том, чтобы у вас были безупречные наряды, а Фанни возьмет на себя остальное. Мы трое сделаем так, что Хэвиленд не сможет остаться к вам равнодушным.
