Текст книги "Ночные желания"
Автор книги: Николь Джордан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
Глава двадцатая
Возможно ли такое, что он действительно меня любит, маман? Смею ли я в это верить?
Предупреждающий возглас раздался из здания Парламента, оповещая Рейна об опасности, угрожающей его патрону. Получив условный сигнал, он, действуя мгновенно, повалил принца-регента Англии на тротуар и прикрыл его дородное тело своим собственным, к большому неудовольствию его королевского высочества. Пистолетный выстрел, раздавшийся в ту же секунду, просвистел над ними, не причинив никому вреда.
Секундой позже Рейн увидел на другой стороне улицы трех вооруженных человек, задержанных агентами под началом Уилла Стокса. Потерпев крах, преступники выглядели растерянно.
Принц тем временем лежал на тротуаре под Рейном, задыхаясь и ругаясь. Но осознав, что опасность, только что ему угрожавшая, миновала, он принялся глуповато улыбаться.
– Бог мой, Хэвиленд, вы были правы. Они и вправду собирались меня убить.
– К счастью, они промахнулись, ваше высочество, – сказал Рейн, помогая тучному принцу-регенту подняться на ноги.
– Примите мою благодарность, Хэвиленд. Чем могу отплатить вам за вашу услугу?
– В этом нет необходимости, ваше высочество. Но вы могли бы отметить старания агента Уилла Стокса. Стокс приложил много усилий для обеспечения вашей безопасности в течение прошедшей недели.
– Это я сделаю, – согласился регент. – И я также упомяну ваши заслуги перед вашей бабушкой. Мэри вырастила выдающегося внука, скажу я вам.
– Благодарю вас, сир, – сдержанно сказал Рейн.
Он отступил, а принца-регента окружила свита, метнувшаяся к нему в беспокойстве. Он не выглядел слишком уж потрясенным, как можно было бы ожидать от человека, только что счастливо избежавшего смерти. Регент, скорее, был рад тому, что покушение сорвалось. Возможно, потому, что хотя его и осуждали за безумную расточительность, теперь, после пережитой опасности, его популярность в обществе могла значительно вырасти. Во всем, что не касалось его личных качеств, большинство подданных относились к нему достаточно благосклонно и не желали его смерти.
Рейн оставил регента на попечение сопровождающих его лиц и, поклонившись, удалился. Затем, пробравшись сквозь толпу зевак, он пересек улицу и подошел к Уиллу, распоряжающемуся арестом троих злоумышленников. Никто из них не возмущался по поводу задержания, поскольку они были схвачены на месте преступления после тщательной многодневной слежки.
К удовлетворению Рейна, организованная им масштабная работа по наблюдению за подозреваемыми принесла ожидаемый результат. Против этих троих заговорщиков откроют дело, в ходе расследования которого будут установлены лица, с которыми они были связаны. Рейн не сомневался, что при наличии большого количества улик, свидетельствующих против них, задержанные будут признаны виновными в организации покушения.
Пока троицу связывали и погружали в фургон, чтобы отвезти в тюрьму Центрального уголовного суда на Олд Бейли-стрит, Рейн с иронией подумал, что за последние несколько дней он вот уже второй раз имеет дело с арестованными преступниками.
– Прекрасная работа, дружище, – сказал он Уиллу. – К слову, его высочество передавал тебе свою признательность.
Улыбка Уилла была намного радостней неуверенной гримасы регента.
– Мы с тобой все еще хорошая команда, старина.
– Да, конечно, – согласился Рейн.
– Так ты окончательно отклоняешь мое предложение работы на Боу-стрит?
– Давай отложим решение этого вопроса до другого раза. Я помню, что обещал его обдумать, но сейчас мне нужно уделить внимание кое-каким личным делам, извини.
– Твоя молодая жена, – заметил Уилл, хитро глядя на Рейна.
– Совершенно верно, – ответил Рейн, вздохнув.
Он очень торопился вернуться в Ривервуд. Ему было не по душе, что пришлось отправить Мадлен одну, когда между ними накопилось столько разногласий. И теперь, когда он исполнил свой долг перед государством, нетерпение в нем неуклонно росло вместе с осознанием собственной вины. Он должен просить прощения у Мадлен со значительно большим раскаянием, чем сделал это вчера.
Для искупления вины Рейн собирался ненадолго заехать в свой лондонский Дом, чтобы захватить с собой самые лучшие предметы из фамильных драгоценностей Хэвилендов. Он также отдаст распоряжение Уолтерсу взять его дела под свой контроль, поскольку он планировал надолго уехать из Лондона. Сразу же после этого он поспешит в Ривервуд, где проведет некоторое время наедине с Мадлен и попытается уладить все возникшие по его вине проблемы в их браке.
Но, приехав на Бедфорд-авеню, граф был очень удивлен, когда возле парадного входа встретил не Уолтерса, а свою младшую сестру, пребывающую в явно взволнованном состоянии.
– Слава богу, ты приехал, Рейн! – воскликнула Дафна, втаскивая его в помещение. – Мне нужно срочно с тобой поговорить.
– Что случилось, дорогая сестра? – спросил Рейн, заметив Уолтерса, стоящего неподалеку в замешательстве.
Дафна подождала, пока слуга отошел на приличное расстояние, после чего нетерпеливо заговорила:
– Я приехала прямо сюда, чтобы предупредить тебя. Полагаю, тебе лучше знать, что задумала наша бабушка против твоей жены.
У Рейна внутри все сжалось.
– Что ты имеешь в виду?
– Бабушка поехала в Ривервуд сегодня около полудня, намереваясь предложить Мадлен гигантскую сумму, с тем чтобы ваш брак мог быть расторгнут.
– Расторгнут?
– Признан недействительным, – волнуясь, пояснила Дафна.
Десяток вопросов одновременно пронесся в голове Рейна, но он пока ограничился следующим.
– А откуда тебе стало известно о намерении бабушки, Дафна?
– Она обмолвилась об этом в разговоре с Пенелопой, а Пенни выболтала мне. Бабушка сказала ей, что можно не волноваться и что твой брак долго не просуществует.
Рейн напрягся еще больше. После его несправедливых обвинений Мадлен, возможно, будет рада представившейся возможности обрести свободу, получив щедрую компенсацию.
– Уолтерс! – рявкнул Рейн вслед удаляющейся фигуре своего помощника.
– Да, милорд?
– Сейчас же готовьте мне самую быструю верховую лошадь.
Верхом он доедет намного быстрее, чем в карете или даже в легкой двуколке. К тому же на то, чтобы запрячь экипаж, понадобится драгоценное время, которого у него было в обрез.
– Так точно, милорд, – ответил Уолтерс и поспешил выполнять приказания.
– Куда ты собираешься? – спросила Дафна Рейна, устремившегося в свой кабинет.
– А ты как думаешь? Я должен увидеть свою жену прежде, чем будет слишком поздно.
Дафна попыталась было последовать за ним, но он остановился и, схватив ее за плечи, запечатлел быстрый поцелуй на лбу сестры.
– Я тебе очень благодарен, но теперь ты можешь возвращаться домой.
Затем, развернув ее по направлению к двери, легонько подтолкнул. Продолжив свой путь в кабинет, Рейн услышал позади ее голос.
– Рейн, мне Мадлен очень понравилась. Я против того, чтобы бабушка вмешивалась в твои личные дела.
– Уверяю тебя, я не позволю ей этого сделать, – сказал он решительно. – А теперь отправляйся домой и предоставь мне разбираться с бабулей.
Не задерживаясь, чтобы увидеть, последовала ли Дафна его распоряжению, Рейн вошел в кабинет. Достав из стола ключ, он открыл сейф и вынул оттуда большую шкатулку, обтянутую бархатом. Через десять минут он уже галопом скакал в Чизвик, с притороченной к седлу шкатулкой с драгоценностями.
Полный сил скакун без труда одолевал милю за милей, и все же Рейну предстояло еще слишком долго оставаться наедине со своими безумными мыслями. Ему никогда еще не приходилось испытывать такого панического страха, как сейчас.
Мышцы его тела сковало в диком напряжении. Он ужасался от мысли, что может потерять Мадлен теперь, когда наконец осознал, как много она для него значит. И все же это было вполне возможно. Деньги, предложенные ей бабушкой, могли оказаться последней каплей.
Хэвиленд, безусловно, был в ярости от тайных манипуляций своей престарелой родственницы. И намеревался пресечь попытки бабки вмешаться в его жизнь раз и навсегда. Но сейчас он должен успеть перехватить Мадлен до того, как она решится его оставить.
Мчась галопом по дороге в Ривервуд, он, несмотря на упреки в собственный адрес, которые вновь и вновь проносились в его голове, внимательно следил, чтобы не пропустить экипаж бабушки.
Рейн обвинял Мадлен во лжи и измене, но в действительности обманщиком оказался именно он, когда сам себе твердил, что ему не нужно от нее ничего более, чем брак по расчету.
Но сейчас он уже не мог не признать правды.
Он любит Мадлен. Любит ее безумно.
Сила этого чувства не была такой уж неожиданностью, решил Рейн, поразмыслив. Он так тщательно оберегал свое сердце от новой любви, что когда она пришла, не распознал ее. Но в действительности она крепла с той самой секунды, когда Хэвиленд впервые встретил Мадлен.
Его слепота просто поразительна. В своем бескомпромиссном стремлении защитить себя он вытравливал из своего сердца все нежные чувства, намеренно сохраняя в нем холод. Но любви было наплевать на его рассудочные решения. И, невзирая на страх подвергнуться новому предательству, у него не было иного пути, кроме как быть побежденным Мадлен.
Она, с присущей ей энергичностью, пронзила его броню и завладела его сердцем.
И что же теперь? Рейн в задумчивости искал ответ.
Он женился на ней для того, чтобы она родила ему наследника. Но теперь ему было этого недостаточно, и он хотел намного большего. Он хотел видеть в Мадлен друга, любовницу, соратника, а не только мать своих будущих детей.
И он хотел ее ответной любви.
Но чего хотела она?
Мрачные предчувствия захватили Хэвиленда с новой силой. Он, конечно, может принудить ее остаться с ним. Но будет ли Мадлен способна полюбить его, после того как граф был непростительно жесток к ней?
Стук копыт галопирующего скакуна болезненно отдавался в его истерзанном сомнениями сознании. Но, подгоняемый тревожными мыслями, он еще сильнее пришпоривал коня.
* * *
Рейну оставалось уже не более мили до Чизвика, когда в ландо, шумно переваливающемся ему навстречу, он признал экипаж своей бабушки. Граф намеренно перегородил ему путь, поставив своего всхрапывающего и встающего на дыбы взмыленного скакуна поперек дороги.
Сперва кучер леди Хэвиленд подстегнул лошадей, как будто собирался пронестись сквозь Рейна. Но по мере того как расстояние между ними сокращалось, возница принялся лихорадочно дергать поводья, пытаясь остановить экипаж.
– Милорд! – воскликнул кучер, когда Рейн в последний момент отвел коня чуть в сторону, чтобы избежать столкновения. – Я по ошибке принял вас за разбойника.
– Не волнуйтесь, Маллер. Мне нужно поговорить с бабушкой.
– Хэвиленд! – раздался повелительный голос. – И что же все это значит?
Графиня обратилась к нему через открытое окно экипажа.
– Я хотел бы задать вам тот же вопрос, бабушка, – ответил он угрожающе вежливым тоном.
Ее не слишком сильное возмущение вместе с настороженным выражением лица говорили Рейну о том, что она прекрасно знала, почему он здесь.
Быстро спешившись, Рейн приказал Маллеру разворачивать экипаж графини и возвращаться в Ривервуд. Затем, привязав своего коня к запяткам ландо, залез внутрь и расположился напротив бабки.
– Зачем ты ведешь себя, как разбойник с большой дороги? – прошипела леди Хэвиленд, пытаясь защититься нападением.
Рейн твердо посмотрел ей в глаза, выдерживая знакомый надменный взгляд.
– Думаю, ты знаешь зачем, бабушка. У нас есть что обсудить по-серьезному, ты согласна?
* * *
Больше всего он боялся, что Мадлен покинет Ривервуд до того, как они туда прибудут. Или что он застанет ее за сборами. По словам бабушки, Мадлен не отказалась от предложенных пятидесяти тысяч сразу и даже пообещала подумать.
Поэтому, как только экипаж остановился, Рейн выпрыгнул и, бросив кучеру распоряжения, побежал вверх по лестнице, перескакивая через несколько ступеней за раз.
Когда он распахнул входную дверь и влетел в холл, первым человеком, на которого он наткнулся, был мажордом.
– Брэмсли, где леди Хэвиленд? – потребовал он ответа.
– В зеленой гостиной, милорд.
Его бешеное сердцебиение немного замедлилось. По крайней мере, она все еще здесь.
– Отведите мою лошадь на конюшню, – приказал он, пробегая мимо Брэмсли. – И проследите, чтобы ящик, привязанный к седлу, был доставлен в мой кабинет.
– Будет сделано, милорд.
Войдя в гостиную, он нашел Мадлен, сидящую на диване.
«Слава Богу», – беззвучно прошептал он, не сразу заметив, что она спрятала лицо в ладонях.
Мадлен подняла голову и посмотрела на него. Испытывая жестокие угрызения совести, Рейн увидел страдание, запечатленное на ее лице.
Краем сознания он отметил, что тут также присутствует Фредди, но сейчас все его внимание было приковано к жене.
– Рейн, – выдохнула она едва слышно. – Что-то случилось?
– Да, случилось кое-что недопустимое, Мадлен, – ответил он негромко. – Насколько я понимаю, бабушка сделала тебе оскорбительное предложение.
В ее глазах читались боль и отчаяние.
– Да, – прошептала она.
– Надеюсь, ты не приняла его близко к сердцу.
Прежде чем она успела что-либо ответить, Фредди ввернул свою реплику:
– Возможно, я лезу не в свое дело, Рейн, но твоя бабушка – натуральная ведьма.
– С этим я совершенно согласен, – ответил граф сухо.
– И что же ты намерен делать в таком случае?
Не обращая внимания на своего кузена, Рейн протянул руку к Мадлен. Она сейчас, скорее всего, не поверила бы его признаниям в любви, поэтому ему лучше просто ей показать.
– Прошу тебя, любовь моя, пойдем со мной.
Ее огромные глаза выражали немой вопрос, но, недолго поколебавшись, она встала.
Не произнося ни слова, Рейн проводил ее к ландо бабушки. Он с радостью отметил, что Маллер, которому он приказал оставаться возле подъезда, подчинился его распоряжению, хотя, должно быть, графиня угрожала своему давнему слуге увольнением.
Распахнув дверь экипажа, Рейн заглянул внутрь. Леди Хэвиленд напряженно сидела в дальнем углу ландо, выпрямив спину и глядя перед собой, не обращая на Рейна никакого внимания.
– Сейчас для вас самое время искренне попросить у моей жены прощения, бабушка, – предложил он.
Его требование вызвало в аристократке явное раздражение.
– Я отказываюсь продолжать этот разговор в присутствии прислуги, сэр, – заявила она, делая величественный жест рукой в сторону своего кучера и конюха.
Однако их аудитория состояла не только из прислуги, отметил Рейн, поскольку Фредди, а также два его собственных лакея тоже последовали за ними. Но он остался глух к претензии леди Хэвиленд.
– Вы думаете, мне есть дело до того, что нас кто-то услышит?
От его ледяного тона выражение на лице бабушки переменилось, а в смягчившемся голосе были слышны даже нотки мольбы.
– Рейн, неужели ты не понимаешь, я ведь желаю тебе только добра. Ты совершил ужасную ошибку, женившись. Я, правда, хочу наследников титула Хэвиленд, но не такой ценой.
– Бабушка… – произнес Рейн угрожающе.
Его гнев возрастал. В ответ леди Хэвиленд слабо вскрикнула и схватилась рукой за сердце. Она бессильно откинулась на сиденье, но Рейн только стиснул зубы. Он уже видел этот трагический спектакль неоднократно. Полагая, что бабушка на этот раз опять симулирует сердечный приступ, он решил вывести ее на чистую воду.
– Маллер, пожалуйста, отвезите леди Хэвиленд в Лондон прямиком к ее врачу. Она сейчас слишком слаба, чтобы продолжать эту дискуссию, и ей необходимо соблюдать постельный режим.
Его распоряжение возымело ожидаемый эффект. Как только он потянулся, чтобы закрыть дверцу экипажа, графиня тут же выпрямилась.
– Нет, подожди!
Тогда Рейн привлек Мадлен, ставя ее сбоку от себя, как бы прикрывая от нападок бабушки. И когда графиня бросила на его жену уничижительный взгляд, он выставил свое условие:
– Если я должен выбирать между вами двоими, бабушка, то я выбираю Мадлен. Я люблю ее и собираюсь прожить с ней всю свою жизнь. О разводе не может быть и речи.
Он почувствовал, как Мадлен напряглась рядом с ним. До этого она смотрела на пожилую аристократку, но после его ультиматума перевела потрясенный взгляд на супруга.
Ее лучистые глаза выражали неуверенность и смущение, когда она недоверчиво прошептала:
– Ты меня любишь?
– Так сильно, что не выразить словами, милая, – ответил он, нежно ей улыбнувшись.
Переводя взгляд на бабушку, граф сказал тоном, не терпящим возражений:
– Либо ты принимаешь ее в нашу семью, либо я не желаю тебя более знать и тебе закрыт доступ в этот или любой другой мой дом.
Леди Хэвиленд напустила на себя надменный вид, но после угрозы Рейна непреклонность исчезла с ее лица. Видимо, она поверила его обещанию, так как в конце концов пробормотала:
– Ну ладно, если ты настаиваешь… я приношу свои извинения.
– Этого недостаточно, – резко оборвал Рейн. – Ты должна попросить прощения непосредственно у Мадлен.
Вдова плотно сжала губы, вид у нее при этом был крайне недовольный. Затем, раздраженно выдохнув, она сдалась.
– Прошу меня извинить, мисс Эллис… то есть леди Хэвиленд. Мне не следовало вмешиваться в вашу с Рейном личную жизнь.
Рейн, видимо, собрался уже что-то возразить, но Мадлен накрыла его ладонь своей.
– Спасибо, миледи, – сказала она кротко. – Если вы не против, мы предадим эти неприятности забвению, сочтя их недоразумением.
Выражение лица леди Хэвиленд говорило о том, что ей не очень по душе предложение перемирия, но она все же согласилась, отрывисто кивнув.
– Этого пока достаточно, – сухо сказал Рейн, решив не форсировать события. Бабушка и так сделала очень много, выдавив из себя извинения. И Мадлен явно была склонна забыть обиды. Сердце Рейна наполнилось благодарностью за ее великодушие.
Хэвиленд отступил от ландо старой графини, увлекая за собой Мадлен, и дал знак кучеру. Они стояли, наблюдая, как Маллер взмахнул кнутом над спинами лошадей и экипаж покатился прочь от их дома.
После этого Рейн снова взглянул на Мадлен. Она смотрела на него, исполненная надежды, в ее глазах, как в зеркале, отражались его собственные чувства.
Глава двадцать первая
Так вот, значит, что ты подразумевала под радостью настоящей любви, маман. Я согласна, это и вправду восхитительно.
Мадлен стояла, затаив дыхание, во все глаза глядя на Рейна. Ее сердце производило мучительно тяжелые удары, а в голове кружилась карусель суматошных мыслей.
– Неужели на этот раз ты потеряла дар речи? – спросил он мягко.
– Полагаю, что потеряла, – ответила она, едва одолев сухость в горле.
Услышав свой дрожащий неуверенный голос, Мадлен постаралась собрать волю в кулак и задала главный вопрос, терзающий ее с той минуты, когда бабушка сделала ей свое убийственное предложение.
– Ты сказал правду? Ты не хочешь развода?
– Я не только не желаю разводиться, – заявил Рейн. – Я найду тебя на краю света и верну, если ты попытаешься сбежать от меня.
Эта клятва, не содержащая нежности влюбленного, продиктована, возможно, исключительно собственническим инстинктом самца, подумала пораженная Мадлен. Но теперь она, по крайней мере, вправе надеяться, что Рейн хочет видеть ее и дальше в качестве своей жены.
С другой стороны, потрясшее ее признание в любви могло быть порождено только лишь рвением графа сломить волю вдовы Хэвиленд. Имеет ли она право принимать его за чистую монету?
Но когда он внимательно посмотрел на нее, в глазах мужа девушка прочла только смесь тревоги и сожаления.
– Насколько я понимаю, бабушка предлагала тебе пятьдесят тысяч фунтов за то, чтобы ты согласилась на развод, Мадлен.
– Да, – ответила она тем же слабым, срывающимся голосом.
– Я страшно боялся, что ты согласишься.
Рейн страшно боялся? Она готова была поспорить, что он и на десятую часть не боялся так, как она.
Мадлен решительно замотала головой.
– Мне не нужны деньги твоей бабушки, Рейн.
– Почему же тогда ты пообещала ей обдумать предложение?
– Я была уверена, что она действует по твоему поручению, что это ты хочешь, чтобы я согласилась на развод.
Желваки заходили у него на лице.
– Нет, я ничего об этом не знал. А если бы знал, то сделал бы все возможное и невозможное, чтобы оградить тебя от ее оскорбительного предложения. Я так сожалею, дорогая. Ее вмешательство возмутительно и непростительно.
Ненадолго зажмурившись, Мадлен глубоко вздохнула от облегчения.
– Я думала, развод пойдет тебе на пользу, – прошептала она. – Леди Хэвиленд выразила надежду, что ты найдешь себе жену, которая будет соответствовать твоему высокому общественному положению.
Выражение его лица осталось серьезным.
– Мне нет дела до того, на что она надеется. Ты же знаешь, мне плевать на бомонд. К тому же ты вполне способна вращаться в любых слоях общества: моих, ее, придворных – каких угодно.
Мадлен вздохнула, ощущая, как надежда наполняет ее сердце вместе с еще неуверенным, едва проклюнувшимся чувством радости. Может ли она ему довериться?
Но вслух девушка проговорила, запинаясь:
– Разница в социальном положении не единственная причина, по которой я полагала, что развод был бы для тебя благом. Леди Хэвиленд также сказала, что ты не получишь ни пенни ее состояния, если наш брак сохранится.
Он пристально посмотрел на нее.
– Так ты пыталась сохранить мне наследство?
– В общем… да.
Рейн явно приложил усилие, чтобы сохранить серьезность.
– Ну, во-первых, у меня есть свое собственное состояние, чтобы не зависеть от воли бабушки.
– Правда?
– Да, я очень богат. Ты разве до сих пор этого не поняла?
– Нет, – ответила Мадлен слабым голосом. – Твои сестры проявили крайнюю обеспокоенность тем, что бабушка может лишить их сыновей средств к существованию. И Фредди говорил, что она использует свое состояние, чтобы заставить тебя жениться на женщине, которую сочтет подходящей.
– Все совершенно не так. Благодаря разумным вложениям в Ост-Индскую компанию я практически так же состоятелен, как и бабушка. Так что нет необходимости жертвовать нашей семьей ради моего благополучия.
– Ох, – выдохнула она.
– Хочешь еще что-нибудь сказать?
Откровенно говоря, она хотела, но сейчас не решалась, боясь возможного ответа Рейна. Но в конце концов Мадлен все же собралась с духом.
– Ты… ты и вправду хотел сказать, что любишь меня?
Черты его лица смягчились нежностью.
– Безусловно, именно это я и хотел сказать. Я правда люблю тебя, милая Мадлен.
Нестерпимая, острая радость наполнила ее душу. Она вся трепетала от счастья.
Ее молчание побудило Рейна придвинуться к ней ближе. Он ласково обхватил ее щеку ладонью, стараясь не задеть синяк, и наклонил голову, будто бы собираясь ее поцеловать…
Но прежде чем их губы соприкоснулись, они услышали, как кто-то намеренно откашлялся. Жгучее разочарование охватило Мадлен, когда она вспомнила, что они здесь не одни – Фредди по-прежнему околачивался поблизости. Что касается лакеев Рейна, то один из них ушел отводить его лошадь на конюшню, а другой удалился на почтительное расстояние.
– Ей-богу, – заговорил Фредди-радостно. – Это было самое романтичное признание, которое мне доводилось слышать. Вы, должно быть, теперь совершенно счастливы, Мадлен. Все ваши страхи оказались беспочвенными.
Побеспокоенная нежелательными свидетелями, Мадлен отодвинулась от Рейна, а Фредди тем временем продолжал свою восторженную речь.
– Если верить слухам, Рейн – идеальный любовник. Теперь я в этом убедился лично. Мне, несомненно, следует у него поучиться…
– Фредди, старина, – Рейн твердо прервал его монолог. – Не будешь ли ты так любезен исчезнуть? Каковы бы ни были твои проблемы, им придется немного подождать. Сейчас мне нужно остаться наедине с моей женой.
– О чем речь, – отозвался Фредди, осклабившись. – Я только лишь порадовался за вас. Теперь вам самое время полностью отдаться своей любви. А я уже начал уставать от постоянных влюбленностей. И я подумал, что это ведь благодаря мне произошло ваше сватовство…
– Фредди! – рявкнул Рейн.
– Ну ладно, ладно. Меня уже нет. Но, Мадлен, когда будете свободны, прошу вас, не забудьте, что мне необходима ваша протекция перед лицом матушки мисс Мерривезер.
– Я не забуду, Фредди, – пообещала она, правда, все ее внимание сейчас было обращено на мужа.
И Рейн отвечал ей тем же. Он поднес ее пальцы к своим губам и нежно коснулся их.
– Может, продолжим наш разговор внутри, любовь моя? – спросил он. – У нас есть что обсудить наедине.
Мадлен слабо улыбнулась Рейну в знак согласия, и он, положив ей на талию свою большую теплую ладонь, повел ее вверх по ступенькам крыльца их дома, оставляя позади хлопочущего о подготовке своего экипажа Фредди Лансфорда.
Рейн провел Мадлен в свой кабинет и плотно затворил за собой дверь.
– Итак, на чем мы остановились?
Мадлен повернулась к нему в ожидании, что же будет дальше.
– Ты собирался поцеловать меня, если мне не изменяет память.
Он на мгновенье улыбнулся и вновь стал серьезен.
– Я хотел бы сделать намного больше, чем просто поцеловать тебя, дорогая. Но сначала, думаю, я должен молить тебя о прощении. За свою бабушку и, что более важно, за самого себя.
Стараясь не показывать свою печаль и обуздывая желание броситься ему в объятия, Мадлен кротко сказала:
– Не нужно передо мной извиняться, Рейн. Мне важно только знать, что ты меня любишь.
Его синие глаза смотрели на нее очень внимательно.
– Я люблю тебя, Мадлен, и не собираюсь отпускать. Но дай мне возможность объяснить, почему я был так упрям.
Ей очень хотелось услышать его объяснения, и она последовала за ним к дивану, где граф усадил ее рядом с собой.
– Должен сразу признаться: я прикладывал все силы к тому, чтобы не влюбиться в тебя, – начал он. – Честно говоря, я был полон твердой решимости больше никогда в жизни не позволять завладеть собой чувствам наподобие любви.
Не сводя с него глаз, Мадлен отважилась поинтересоваться, чем было обусловлено такое решение.
– Фредди говорил, что ты пережил трагически окончившийся любовный роман и что он оставил у тебя в сердце незаживающую рану.
Рейн нахмурился.
– Наш Фредди невозможный болтун.
– Но это правда?
– Да, хотя этот роман нельзя назвать трагическим. Много лет назад я полюбил француженку, которая притворялась, будто отвечает мне взаимностью. В действительности ей нужно было, чтобы я спас ее аристократическую семью от гонений в охваченной революцией Франции. Но как только ее родственники переправились в Англию и оказались в безопасности, она бросила меня и вернулась к своему любовнику.
Сердце Мадлен наполнилось сочувствием от этого признания Рейна.
– Она, наверное, была сумасшедшей, если предпочла тебе другого, – преданно заявила она.
На его устах опять промелькнула улыбка.
– Я благодарен тебе за комплимент, милая, но, положа руку на сердце, я способен понять ее стремление воссоединиться с возлюбленным. Однако после того как моя юношеская любовь была растоптана, я решил стать недоступным для предательства. После окончания войны я вернулся в Англию с твердым намерением не обременять себя сентиментальными чувствами.
Он погладил ее щеку кончиками пальцев.
– Но ты все изменила, Мадлен.
– У меня не сложилось такого впечатления, – сказала она негромко. – С тех пор как мы произнесли наши подвенечные обеты, ты становился все более и более отчужденным.
– Я знаю и очень сожалею об этом отдалении, милая. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание – мне нужно было время, чтобы понять свои чувства к тебе.
Он взял ее ладонь в свою руку, переплетая их пальцы.
– Мне нужно было бы раньше понять, что я пропал. Когда мы были вдвоем, я сходил с ума, а когда мы оставались порознь, я думал о тебе беспрерывно. Но наиболее красноречивый признак заключается в том, что меня охватывала нестерпимая ревность каждый раз, когда Эккерби оказывался рядом с тобой, хотя обычно я очень уравновешен.
Мадлен удивленно подняла брови.
– Ты вправду ревновал?
– Безмерно.
Она покачала головой, изумляясь его признанию.
– Мне еще никогда не доводилось видеть, чтобы кто-то меня ревновал.
– Да, ревновал. И очень сильно. Это одна из главных причин, почему я был так взбешен, когда ты отправилась в Мэйдстоун. Я думал, что ты едешь на свидание с Эккерби.
– В конце концов я собиралась с ним встретиться, но совсем не по той причине, о которой ты подумал. Я пыталась спасти брата.
– Теперь-то я это понимаю… но тогда я был слишком ослеплен своим горьким опытом. Я боялся, что с тобой все повторится снова. Конечно, это абсурд – связывать тебя с предметом своей первой любви. Ты во многом от нее отличаешься.
Мадлен вопросительно заглянула ему в глаза.
– Самым тяжелым для меня было осознание, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы заподозрить в измене.
Его глаза были полны раскаяния.
– Прости меня, любовь моя. Мои подозрения, единожды появившись, порождали все новые и новые. В свое оправдание могу сказать, что было множество иных причин, чтобы у меня возникли сомнения в тебе. И не последняя из них заключается в том, что однажды ты превратилась в совершенно другую женщину, чем была та, на которой я женился. Ты явно пыталась воздействовать на меня своими женскими чарами, точно так же, как это делала моя прежняя возлюбленная.
На этот раз наступила очередь Мадлен раскаиваться.
– Ты не ошибся, Рейн. Я намеренно пыталась тебя соблазнять.
– Зачем?
– Потому что я безумно в тебя влюблена и хотела добиться от тебя ответного чувства.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты любишь меня?
Она кивнула.
– И давно.
Его синие глаза засияли глубоким светом.
– Спасибо тебе, Боже, – прошептал он с жаром, крепче сжимая ее ладонь.
– Именно поэтому я и согласилась выйти за тебя замуж, – добавила Мадлен. – И по этой же причине пыталась изо всех сил тебя соблазнять.
Она грустно улыбнулась.
– Увы, стараясь стать более привлекательной для тебя, я добилась лишь того, что ты еще больше отдалялся от меня.
Рейн добродушно рассмеялся, но все же не согласился с ее утверждением.
– Я бы не сказал, что отдалялся. Чем более искусительной ты была, тем меньше я находил в себе силы сопротивляться.
– Ты совершенно меня обманул.
– Я и себя обманул. Только когда Дафна рассказала мне о том, что задумала бабушка, с моих глаз спала пелена и я наконец понял, что чувствую к тебе. И меня охватил жуткий страх – я боялся, что не успею, что ты согласишься на ее предложение раньше, чем у меня будет возможность переубедить тебя.
– Я бы не стала принимать столь важное решение без тебя, Рейн. Я намеревалась сперва приехать в Лондон и повидаться с тобой, но не хотела отрывать тебя от государственных забот. И теперь не хочу. Разве ты не должен быть сейчас в Лондоне?
– Нет. Принц-регент жив и здоров.
– Так ты пресек покушение на его жизнь?
– Да, около часу назад… и сразу же поехал сюда.
– Я не сомневалась, что ты раскроешь заговор, – восхищенно сказала Мадлен.
Она поежилась, вспомнив свои недавние мучительные подозрения.
– Ты не представляешь, какое я испытала облегчение, узнав, почему ты так часто отлучаешься из Ривервуда и так много времени проводишь в Лондоне. Я так боялась, что у тебя там любовница.
