Текст книги "Демон шарлатана. Часть первая (СИ)"

Автор книги: Никита Наймушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

   – Нет, – сконфуженно признался я, спустя некоторое время. – Ничего не получается. Не могу даже представить форму жизни, от которой ты могла произойти эволюционно. Либо ты вообще не с этой планеты, а из какого-нибудь безумного мира, где условия невообразимо отличаются от земных, либо была сконструирована искусственно. Поскольку в инопланетян я не верю, то склоняюсь ко второму варианту. С другой стороны, моих познаний в технике также не хватает, чтобы объяснить каким образом обеспечивается связь между моим мозгом и твоим телом, плюс материал, из которого ты сделана, какой-то нечеловеческий. Если бы люди могли так легко манипулировать материей, то сначала сделали бы танк или что-то вроде него, но никак не секс-робота. У нас считается более благородным утешать либидо через войну, нежели через соитие.

   – Значит, всё-таки инопланетяне?

   – Едва ли... зачем им делать безупречную земную женщину? Свои уже надоели? Ох, это какая-то бессмыслица.

   – А как тебе версия, что я демон, пришедший из глубин ада, чтобы ввергнуть тебя в порок и сделать слугой князя тьмы? – Моя собеседница почти смеялась.

   – В этом случае ты, во-первых, опоздала, – саркастично заговорил я, – ибо мою душу давно вычеркнули из списка приглашенных в рай, а во-вторых, вся эта мистическая ахинея недоказуема. Но пойдем от противного: Сатана есть, и ты его агент. Почему я, а не, скажем, президент? Впрочем, нет, это очевидно: он и так за вас. Я перефразирую: почему именно одинокий, никому не известный шизофреник, а не кто-нибудь, обладающий влиянием в мире?

   – Потому что крест нашёл ты, а не кто-то другой.

   – Тогда это не похоже на козни дьявола. Как-то непродуманно.

   – Было продуманно, пока не вмешались ангелы. Например.

   – Не плоди лишних сущностей, – фыркнул я. – Так мы целый пантеон сочиним вокруг тебя, чтобы объяснить все нестыковки. Конечно, соблазнительно прибегнуть к спасительной черной магии, дабы закрыть глаза на непонятное, но я слишком умелый лжец, чтобы поверить в такую чушь. Если хочешь успокоить меня сказкой, придумай что-нибудь изящное, без логических костылей.

   – А почему бы тебе просто не спросить меня? – Суккуба явно забавляла наша беседа.

   – Потому что это ничего не даст, – пояснил я. – Если ты кочуешь из разума в разум, то нельзя поручиться, что ты не переносишь за собой предрассудки прежних хозяев. Более того, маловероятно, что с таким образом жизни ты вообще обладаешь долговременной памятью. Эти два возражения вместе означают...

   – ...что я сама могу ошибаться на свой счет, – продолжила за меня демоница. – Не надо всё разжевывать, я не дура. Хотя, конечно, допустить, что абстрактные умозаключения одного могут быть ближе к истине, чем четкие воспоминания другого, мог только полный псих.

   – "Ха" три раза, – отмахнулся я. – Мир полон людьми, четко помнящими своё общение с духами, пришельцами или иными неведомыми тварями. Память – это процесс, вроде течения реки: направление воды остается прежним, но русло постоянно меняется. Нельзя доверять ей безоговорочно.

   – Тогда вообще ничему нельзя доверять. Память – это всё, чем ты можешь оперировать.

   – Именно!

   Мне всё-таки удалось довести суккуба до смеха.

   – С тобой даже демон свихнется. Так что же, мы в тупике?

   – Нет, – улыбаясь, возразил я. – Безоговорочное доверие и допущение – это не одно и то же. Поэтому я могу выслушать твою версию, допустив, что ты можешь знать некоторую часть истины. Ты ответишь на мои вопросы?

   Веселье демоницы затихло.

   – Нет, милый, – она говорила с грустью, – ещё не время. Но обещаю, ты всё постигнешь позже. Просто не обо всём можно поведать словами. И, если честно, я удивлена, как много ты понял всего за два дня.

   – Так значит, мои предположения не были полным бредом? – удивился я в ответ. – Надо же. Я ведь почти не думал над этим. Это было... как вдохновение – да, вот верное слово – вдохновение. Мои мысли будто подхватило ветром и понесло вверх.

   – А прежде такое случалось?

   – Да, бывало. В четвертом классе я вычислил, что наша классная руководительница спит с учителем физики, и рассказал об этом её мужу.

   – Да ладно?

   – Серьезно. Это оказалось правдой, так что я разрушил их брак. То был первый случай, когда я использовал свою супер-силу во зло. Хм, хотя измена тоже считается злом... неужели я тогда восстановил справедливость? О нет, какая гадость, не хочу об этом думать.

   – Думаю, у тебя потом возникли проблемы с учебой.

   – А вот и нет. Кроме обманутого мужа, никто не узнал о моей роли в той истории. Взрослые вообще редко принимают детей во внимание, и совершенно напрасно.

   Я потянулся.

   – Знаешь, мне ужасно наскучило сидеть в четырех стенах. Ощущаю сильную потребность выйти на воздух и бродить по улицам.

   Демоница страдальчески поморщилась.

   – И куда ты хочешь пойти?

   – Всё равно. Стены давят на меня, хочу просто убраться из-под их гнета. Такое впечатление... – я задумался, подбирая слова, – что из меня наружу рвется нечто, спавшее всё время.

   – Значит, началось. Это моё влияние на тебя: твои страсти становятся сильнее, их будет трудно сдерживать. Постарайся не поддаваться эмоциям.

   Демоница встала и подала мне руку. Это было одновременно мило и забавно.

   – Да я просто монстр самоконтроля. Не волнуйся, – обещал я, – всё будет в порядке.

   И солгал, потому что проблемы начались ещё на лестничной клетке. Мой сосед, жуткий тип из разряда тех, кому медицина Третьего Рейха предписывала делать воздушную эмболию, трясущимися руками пытался отпереть дверь своей квартиры. Вид сего жалкого существа с подгибающимися коленями пробудил во мне вспышку странного холодного гнева. Полностью отдавая отчет в своих действиях, я тихо подошёл к алкоголику со спины и занёс над его головой кулак, намереваясь ударить.

   – Стой! – сердито воскликнула демоница, схватив моё запястье. – Успокойся!

   Я не сопротивлялся, и она просто увела меня, держа за руку.

   – Это было неожиданно, – смущенно произнёс я, когда мы вышли на улицу. – То есть, конечно, он давно мне не нравился, но бить его я ещё не пытался...

   – Не беспокойся об этом. Если бы ты действительно хотел причинить ему серьезный вред, мне бы не удалось тебя остановить.

   Я не стал возражать, хотя был уверен, что намеревался убить несчастного пьяницу. Злоба часто посещала моё сердце, но крайне редко ударяла в голову, подчиняя мышление; и сейчас произошло именно последнее: за тот миг, пока демоница не успокоила меня, мой разум уже успел придумать план сокрытия трупа.

   – Я потомок людей, считавших совершение убийства необходимой частью процесса взросления.

   – Да, а ещё ты потомок рыб, – возразила демоница. – Но где твои жабры?

   Я мысленно усмехнулся. Меня не так просто было сбить с мысли.

   – Уши, гортань и челюсть – вот мои жаберные дуги. Они выглядят иначе, но никуда не исчезли.

   – Умник. Я говорила об органе, а не части скелета.

   Я досадливо нахмурился, в уме перебирая прочитанные страницы и стыдливо убеждаясь в правоте суккуба.

   – Ладно, это была неудачная аналогия, признаю, – великодушно сообщила демоница. – Но всё равно тебе следует прекращать поиски оправданий. Если хочешь убить – убей, но делай это с умом, чтобы не сожалеть впоследствии.

   – Да не хочу я его убивать! – я слегка растерялся от советов суккуба. – То было краткое помешательство. Оно не повторится.

   – Хорошо, – согласилась демоница, положив мне руку на плечи. – Просто помни: я на твоей стороне.

   – Я ценю это, – сарказм в моем голосе был почти неуловим, поэтому моя собеседница сделала вид, что не опознала его.

   В наступившем молчании мы двинулись к парку. Жаркий воскресный полдень радовал меня пустующими улицами. От безделья я разглядывал развешанные на зданиях плакаты и вывески: реклама, объявления, агитация. Проходя через призму моего восприятия, многие из них обретали весьма причудливый вид. Например, надпись на вытянутом плакате, оставшуюся после недавнего бурного празднования Дня победы, на которой черным по оранжевому были написаны впритык по вертикали два слова "помню" и "горжусь", мой мозг упорно читал как "гпоормжнуюсь". Несколько секунд я даже думал, что это на старославянском.

   Осознание забавной ошибки не развлекло меня. Память об этом религиозном культе нового времени слишком раздражала. Массовая истерика, провоцируемая правительством ради накала патриотизма, лишь плодила бездумных фанатиков, не знающих ничего о причинах войны, но твердо уверенных, что уважение следует выражать воплями и агрессией в адрес инакомыслящих. По своей популярности культ победы давно обставил Христа с Аллахом: если я примусь кричать на улице, что Иисус и Магомед – болваны, свидетели просто назовут меня идиотом; но если я начну проповедовать, что "деды воевали не за тех", то одними лишь оскорблениями отделаться будет сложно. Агрессия адептов – вот истинный показатель популярности веры, а не количество храмов.

   В парке оказалось довольно людно. Дети и взрослые шумными стайками бродили по тенистым аллеям и занимали лавки. Я никогда не понимал, что заставляет людей собираться вместе ради безделья, но и не осуждал: по крайней мере, это не несёт очевидного вреда.

   Сторонясь людей, я нашёл нам пустующую лавку под прутьями скорбной ивы, удаленную от основного шума, и расположился там, раскинув руки. Демоница уселась рядом, обняв за пояс и склонив голову к моему плечу. Если кто-то мог видеть обоих, то он принял бы нас за обычную парочку.

   – А у тебя есть имя?

   Демоница звонко рассмеялась.

   – Не прошло и трех дней.

   – Да, неловко, – согласился я, сдержав улыбку. – Но всё же?

   – Я всегда позволяю хозяину придумать мне имя. Так я лишний раз даю понять, что являюсь покорной рабой.

   – Разумно. Хм. Что-то ничего на ум не приходит.

   – Просто назови своё любимое женское имя.

   – Если честно, я вообще не люблю имена. Есть что-то унизительное в них: откликаться на имя – это значит выработать у себя тот же рефлекс, которой заставляет собаку в лаборатории истекать слюной по звонку.

   – Ты слишком серьезно относишься к подобной ерунде.

   – Это не ерунда. Подключать к самому себе кнопку, позволяющую кому угодно переключать моё внимание, это совсем не ерунда. Это связано с моим мышлением, а ведь только оно делает меня мной. Это всё чертовски серьёзные вещи.

   Суккуб слегка отстранилась и хмуро заглянула мне в лицо.

   – У тебя вообще были женщины до меня?

   – Ты имеешь в виду секс или романтические отношения? – уточнил я.

   – Второе.

   – Нет.

   – Неудивительно, – проворчала демоница, возвращая голову на моё плечо. – Стоп. – Она снова приподнялась. – А как же тот твой злобный рассказ на кладбище?

   – Ну... – я задумался. – Там не было ни капли романтики. Она верила, что я влюблен, а я верил, что смогу притвориться нормальным человеком. Двойная ошибка.

   – Расскажи подробнее.

   – Это скучная история... но раз ты настаиваешь. Я не всегда умел отделять свои собственные желания от тех, что были навязаны мне социумом. Поэтому, когда я стал жить отдельно, то полагал, что следующий этап – завести отношения с девушкой. Я даже не задумывался, хочу ли этого на самом деле, шаблон поведения, наблюдаемый мною повсеместно, решил всё за меня. Довольно скоро я встретил Лизу – тот, кто ищет, всегда находит. Никаких чувств я к ней не питал, но она была симпатичной и, как мне казалось, умной. Впоследствии я научился отличать настоящий ум от эрудиции, но тогда был готов признавать умным любого, кто способен цитировать Кафку в контексте беседы о школах европейской философии. В общем, я купил хорошие духи, пару белых рубашек, побрился и покорил её сердце. Мир заполнен нытьем половых неудачников, но правда в том, что достаточно приятно пахнуть и красиво говорить, чтобы заполучить почти любую женщину. Почти, да. С Лизой сработало. Не знаю, что там творилось в её голове на самом деле, но она много раз говорила, что любит меня. Я тоже так говорил, но точно врал, так что мои сомнения на её счет оправданны – как может притворщик доверять людям? Однако меня не утомляло притворяться постоянно – я занимаюсь этим практически с рождения, и мы вполне могли бы удовлетворять друг друга на протяжении очень долгого времени.

   – И когда же всё пошло не так?

   – Когда она решила, что имеет надо мной власть. Так вышло, что она противопоставила своё присутствие подле меня моим взглядам на реальность. Лиза ожидала, что реальная девушка для меня важнее "фантазий". Однако я могу лишь притворяться покорным, но не быть им. Заметив, что моя внутренняя свобода превращается просто в средство самоутешения, я взорвался.

   – Но что конкретно вас поссорило?

   – Да так...

   – Ну же, милый, – с предвкушением настаивала демоница. – Скажи!

   – Ладно. Как-то я обмолвился, что ненавижу своих родителей, обрекших меня на смерть.

   – Жестко, – оценила демоница. – Но справедливо: все рожденные умирают. Полагаю, девочка не обрадовалась такому откровению?

   – Угу. Она заявила, что, цитирую, нельзя даже думать таким образом. Нельзя. Думать. В общем, после этого всё стремительно рухнуло. Я понял, что моя маска треснула, и сбросил её, и моё настоящее лицо Лизе совсем не понравилось. Она твердила, что я очень изменился, хотя я просто перестал притворяться. Выгнав её из своего дома, я почувствовал себя так, словно снял наручники. Примечательно, что она так и не поняла, почему я вдруг так "изменился". Очевидно, я очень хороший лицемер.

   – Бедная Лиза, – вздохнула демоница.

   Я улыбнулся, но вместо ответа мягко взял суккуба за подбородок и прильнул к её устам. Поцелуй вышел долгим.

   – А ты, мой демон, хороший лицемер? – спросил я, разомкнув наши губы. – Чувствуешь ли ты то же, что и я, или всего лишь играешь?

   – Наша связь, – зашептала демоница в ответ, – сильнее любой эмпатии, возможной меж людьми. Я в тебе и, отчасти, являюсь тобой. Наши чувства едины.

   Я не стал отвечать, лишь поцеловал её снова. Даже если она солгала, в такую ложь не стыдно верить.

   Особенно когда нет возможности проверить.

   Мы провели в парке несколько часов, беседуя о всякой ерунде. Нас никто не беспокоил. Я заметил, что люди избегали смотреть в нашу сторону, и отнес это на счет магии суккуба. Нет, конечно же, я не верил в чары, просто не знал принципа действия сего эффекта, поэтому в шутку мысленно окрестил его колдовством. Я бы процитировал третий закон Артура Кларка, но его и так вспоминают достаточно часто.

   Демоница почти ничего не рассказывала сама, лишь задавала вопросы. Я понимал её тактику: она хотела изучить меня, чтобы глубже пустить корни в моем разуме; но мне не часто доводилось встречать столь благодарного слушателя, так что я не сдерживал речей. Правду говорить легко и приятно: с суккубом мои маски были не нужны.

   За беседой я не сразу заметил, что кое на кого демоническое заклятие не подействовало. Незнакомая девушка лет восемнадцати, с безвкусно выкрашенными в чёрный длинными прямыми волосами и такого же оттенка ногтями, не отрываясь, смотрела на меня, стоя в нескольких метрах от лавки. Как ни странно, одета она была не в чёрный кожаный плащ с цепями, но в искусственно потертые синие джинсы и белую короткую футболку. По её взгляду легко было понять, что я ей откуда-то знаком, хотя её лицо не пробуждало в моем уме никаких воспоминаний.

   Осознав, что я её заметил, она легонько вздрогнула и отступила на полшага назад.

   – Милый, ты скрывающаяся от общественности рок-звезда? – удивилась демоница, тоже заметившая странную наблюдательницу.

   – Нет, вроде бы.

   – Тогда позови её и спроси, что ей нужно.

   – Как именно позвать? "Эй ты, иди сюда!" – звучит как-то грубо, – засомневался я. – А её имя мне неизвестно.

   – Просто помани пальцем.

   – Как шлюху? Тоже невежливо.

   – Ой, да брось, – фыркнула демоница. – Они все шлюхи.

   Я с весёлым удивлением покосился на суккуба.

   – Забавно слышать это от тебя. Но не говори так, это ведь неправда.

   – Веришь в чистых и непорочных дев? – хихикнула демоница.

   – Как и всякий женоненавистник. Но что-то я не хочу её звать.

   – Так что же, будешь просто и дальше прожигать её злым взглядом?

   – Почему злым? – не понял я.

   – Потому что ты постоянно хмуришься, словно кто-то убил твою собаку. С таким выражением лица надо злодеев в немом кино играть, а не девочек рассматривать.

   – Вообще-то на моих глазах сосед действительно убил мою собаку, – мрачно ответил я. – Переехал на машине и даже не сбросил скорость. Мне было двенадцать лет, всего полгода как меня выпустили из клиники, поэтому это сильно повлияло на моё мировоззрение.

   – Тебе стоит простить соседа, – сочувственным тоном посоветовала демоница. – Это было давно.

   – Я простил его той же ночью, когда сжёг его машину.

   – Каким образом? – заинтересовалась демоница.

   – Влез в гараж ночью, разбил стекло, залил весь салон бензином, найденным в том же гараже, потом сунул тряпку в бензобак, будто в фильме, поджёг и сбежал.

   – Ты безумен, – засмеялась демоница. – Что с тобой за это сделали?

   – Ничего. – Я пожал плечами. – Я был слишком мал, чтобы меня судить, и слишком ненормален, чтобы за меня кто-то нес ответственность. Сосед даже не стал писать заявление в милицию. Все поняли, что, кроме меня, это совершить было некому, но наказывать малолетнего психопата, мстящего за собаку, не осмелился никто. Даже мать не решилась меня ругать. Воистину дуракам закон не писан.

   – Так ты психопат или шизофреник? – ухмыляясь, уточнила демоница.

   – А одно другому мешает? Мой психиатр каждый месяц менял диагноз.

   – Месяц? Сколько же ты провел в больнице?

   – Восемь месяцев. Не так уж долго, но для ребенка это целая эпоха. Ой, смотри, она идет к нам...

   Делая первые шаги, незнакомка выглядела весьма решительно, но, оказавшись прямо передо мной, как-то сразу растеряла уверенность. Её обведенные чёрной тушью серые глаза смотрели настороженно, исподлобья, будто девица готовилась убегать, если я сделаю резкое движение.

   – Мы знакомы? – вежливо осведомился я.

   – Нет, – после краткого молчания ответила она, однако, вопреки ответу, её голос показался мне знакомым. – С кем ты говорил?

   – С демоном, коим я одержим, – почти не солгав, отозвался я. – Тебя привлекло только это?

   – Нет, – после чуть более продолжительной паузы призналась девушка. – Я видела тебя прошлой ночью. Ты забрал кота.

   И хотя лицо мнимой ведьмы по-прежнему не нашло отражения в моей памяти, её голос, который я почему-то запомнил лучше, подсказал, что эта милая девушка действительно участвовала в том бездумном обряде.

   Демоница, посмеиваясь, посоветовала:

   – Скажи ей, что не расскажешь полиции, если она сейчас покажет тебе грудь.

   Проигнорировать предложение оказалось непросто, ещё сложнее было не рассмеяться, но я справился.

   – Да, теперь я вспомнил. В тот единственный миг, когда я видел твоё лицо, ты стояла спиной к костру, поэтому я не узнал тебя сразу. Хм. Память играет со мной в странные игры: машина Тимура, твоё лицо, – пробормотал я, но тут же решил не зацикливаться. – Так чего ты хочешь?

   – Я... хотела сказать спасибо. – Девушка явно смутилась. – Это был мой кот.

   – Милый, ну теперь точно надо требовать грудь! – продолжала веселиться демоница.

   Кривая улыбка против воли проступила на моих губах.

   – Будешь должна.

   По её стремительно сведенным бровям стало очевидно, что такой поворот девице не понравился.

   – Кто ты такой?

   – Если изловчусь найти краткий, понятный и, самое главное, истинный ответ на этот вопрос, то я смогу считаться самым великим философом в истории планеты. – Моя улыбка стала шире, но не добрее. – Зачем же ты согласилась пожертвовать животным, если жалела его?

   – Жертва должна быть болезненной, иначе она бессмысленна, – четко произнесла девушка, несомненно, повторяя чужие слова.

   – Скажи это коту, дура, – презрительно бросила демоница.

   – А ещё она должна быть общей, – блеснул я знаниями, подчерпнутыми из прочитанной в юности оккультной макулатуры. – Но я почему-то сомневаюсь, что твои друзья переживали за твоего зверя так же, как ты. И кому вы вообще собирались жертвовать кота? Кота?! Какие темные, светлые или малиновые силы можно призвать, пролив кровь домашнего животного?

   – Алистер Кроули приносил такие жертвы! – возмутилась девчонка.

   – Да, один раз в жизни, если верить телемитской пропаганде. И хотя я ей не верю, в данном случае сомневаться не приходится: Кроули, возможно, был безумцем или шарлатаном, но не идиотом. Даже в библии описаны более жестокие ритуалы.

   Девушка захлопала глазами. Похоже, такое отношение к Писанию было для неё в новинку.

   – Ну да... – растерянно согласилась она. – Приказ Аврааму убить сына...

   – Не забывай про мистический каннибализм. Если хочешь приобщиться к действительно мрачному культу, полному жутких обрядов и догм, как то: поклонение мумиям, вера в гигантскую камеру пыток, из которой невозможно выбраться, принижение ценности жизни в сравнении со смертью и тому подобные ужасы; тебе следует сходить в церковь. Или мечеть. Да, в общем, храм любой авраамической религии подойдет. Вот там постоянно люди обращаются к свирепому существу, которое неизбежно однажды обрушит свой всесокрушающий гнев на мир и будет вечно мучить всех, кто недостаточно ему покорен. А то, что вы на кладбище делали – это детская самодеятельность.

   – А теперь – грудь! – безапелляционно требовала демоница. – Она не имеет права отказывать, только телом она сможет расплатиться за лекцию.

   – Бог этих людей – обман, – придя в себя, возмутилась самозваная ведьма. – Они верят в него, потому что слабы и глупы!

   – А резать кошек – это признак ума и силы? – едко спросил я. – Те религии контролируют мышление трех миллиардов человек: даже самопровозглашенные атеисты вынуждены, вольно или невольно, разделять моральные нормы, постулируемые древними культами. Это ли не свидетельство власти?

   – Миллионы мух не могут ошибаться? – раздраженно скривилась девушка.

   – Представь, что их бог существует на самом деле, и он именно такой – по характеру – каким его описывают. Его влияние будет заметно отличаться от того, что мы и так видим?

   Моя собеседница снова растерялась.

   – Не знаю. Наверное, нет... Но их бог не дает личную власть, он как бы добрый.

   – Кто добрый? Создатель смерти, болезней и боли? Тот, кто готов допустить к себе раскаявшегося и оттого послушного маньяка, но сбросит в геенну огненную убежденного и независимого моралиста-скептика? Если он добрый, то явно не к людям. Это жестокий бог, лишенный сострадания. А его правила, нерушимые как у всякого параноика, только доказывают, что люди со всей сложностью их психики его не волнуют; он не делает исключений: сам будучи фанатиком, ценит лишь себе подобных, причем, по форме, но не сути.

   Конечно же, опытный богослов опрокинул бы мои суждения за минуту. Но она не была опытным богословом. Да и не в её интересах было защищать горящий куст.

   – Я запуталась, – призналась она. – Ты не возражаешь, если я присяду?

   – Ну вот, – нахмурилась демоница. – Нашему очаровательному свиданию приходит конец.

   – У меня есть условие. – Я жестом остановил шагнувшую вперед девицу. – Похоже, мои речи заинтересовали тебя. Это приятно, но недостаточно, чтобы я тоже заинтересовался в продолжении.

   – И чего ты хочешь? – Девушка подобралась, то ли предчувствуя нечто неприятное, то ли просто обдумывая мою речь.

   – Да, любовь моя, скажи это! – Сладострастный тон суккуба был полон радостного предвкушения.

   – Покажи грудь!

   Будь я режиссером, обязательно пригласил бы эту девушку сниматься в какой-нибудь драме: выразительная мимика её лица последовательно продемонстрировала мне гримасы растерянности, сомнения и, наконец, ярости.

   – Да пошёл ты! Козёл! – рявкнула она и, рывком развернувшись, быстро двинулась прочь от меня.

   – Не козёл, а сатир! – крикнул я ей в спину под хохот суккуба.

   – Не понимаю, что оскорбительного в такой просьбе, но реакция всегда одна и та же, – смеялась демоница.

   – Признайся, ты просто хотела, чтобы я её прогнал.

   Демоница одарила меня ласковым взглядом и смолчала.

   – Неважно, – улыбнулся я. – Мне любопытно другое: если ты демон, тебе, может статься, несколько веков от роду. Неужели до сих пор находишь смешными такие выходки?

   – Во-первых, возраст женщины – тайна. – В глазах суккуба играли огоньки лукавства. – Во-вторых, я частично заимствую личность хозяина. У нас один мозг на двоих: что хорошо для тебя, то доставляет удовольствие и мне.

   – Чрезвычайно удобно.

   – Так что можешь не бояться говорить о своих фантазиях, – промурлыкала демоница, игриво поглаживая моё бедро. – Они наверняка придутся по вкусу и мне.

   – Ты не демон, – решил я, сделав серьезное лицо. – Ты ангел, посланный мне в награду за прошлые страдания.

   – Я могу сыграть любую роль, какая тебе по душе... о, смотри, она возвращается.

   И действительно, оскорбленная в лучших чувствах девушка шла обратно. Её нахмуренные брови выражали крайнюю степень решительности, отчего мне стало даже немного неуютно. Но я нацепил маску бесстрастного истукана и невозмутимо смотрел на неё. В таких играх главное – упорство, даже если человек своими глазами видел твоё преступление, продолжай отрицать, и сомнения появятся даже у самого здравомыслящего из них. А уж о моральных оценках и вовсе говорить не пристало – их люди открыто заимствуют друг у друга, отчего при достаточной настойчивости можно выдать за благое деяние любую гадость.

   Однако, заметив, что щеки девушки быстро обретают пунцовый оттенок, я расслабился.

   – Смотри! – нарочито презрительно, скрывая смущение, бросила девица, остановившись предо мной.

   И задрала футболку к шее.

   – Ничего же не видно! – возмутилась демоница. – Лифчик мешает!

   – Ну почему же ничего? – невнятно пробормотал я, сдержанно улыбаясь. – Второй размер гораздо лучше, чем ничего.

   – Вели ей снять лифчик, – не сдавалась демоница. – Она жульничает.

   – Не уверен...

   – Да на любом пляже ты можешь увидеть гораздо больше! – суккуб перешла на крик, и это подействовало.

   – Не идет, – отчетливо сказал я. – Лифчик мешает.

   – Знаешь что!.. – досадливо воскликнула девушка, опуская футболку.

   – Что?

   – Ты мерзавец!

   – Не исключено. Но грудь я так и не увидел. Хотя твоя смелость меня приятно поразила. – Я задумался. – Хм. Так и быть, сделаю скидку для первого раза. Но когда я снова потребую чего-нибудь взамен, ты будешь более добросовестна. Договорились?

   Девушка смотрела на меня так, словно собиралась задушить.

   – Нет. Я о таких вещах не договариваюсь!

   – Предпочитаешь спонтанность? – я поднял бровь. – Мило. Ну да неважно. Я сказал – ты услышала, остальное несущественно. Буду рад продолжить наш разговор. Присядешь?

   Девушка, поколебавшись, как будто не собиралась делать этого с самого начала, села на край лавки, с противоположной стороны от суккуба. У меня возникло подозрение, что она интуитивно чувствует присутствие моего демона.

   – Как тебя зовут?

   – Макс.

   – А я Анжелика.

   – Приятно познакомиться, Лика.

   – Я не люблю, когда моё имя сокращают, – вновь нахмурилась она.

   – Тогда называй меня Максимилиан, – не моргнув, удлинил я своё имя, вызвав очередную серию смешков у демоницы.

   – Тебя правда так зовут? – округлила глаза девица.

   – Да, – без раздумий солгал я. Почему нет? Шансы, что она когда-нибудь увидит мой паспорт, ничтожны.

   – Хорошо, Максимилиан, – после нескольких мгновений внутренней борьбы вынесла решение девушка.

   Демоница глумливо хихикала, глядя на моё кислое лицо, а я пытался понять, что не так с разумом новой знакомой. Впрочем, страсть к бессмысленному усложнению всего и вся присуща подавляющему большинству людей, для неё не требуется формальной ненормальности.

   – Да, хорошо, – медленно повторил я, – Анжелика. Не знаю, чем я тебя привлек...

   – ...да, это загадка, – задумчиво подтвердила демоница.

   – ...поэтому тему для беседы предлагай ты.

   – Максимилиан... – ей определенно нравилось выговаривать это. Было чрезвычайно трудно не скривиться, но я справился. – Что ты вчера делал на кладбище?

   – Просто шёл мимо.

   – Ночью?

   – Да.

   – В полной темноте?

   – Да.

   – И хохотал, словно в тебя демон вселился?

   – Да.

   По хлопающим глазам девушки можно было догадаться, что у неё на уме кружится целый рой сомнений и вопросов, но внятно сформулировать их она не в силах.

   – Но... почему? И зачем? И кто ты вообще?

   – Твои вопросы ни к чему не ведут, – устало сказал я. Она уже начала мне надоедать, и в моем уме стали формироваться идеи, как от неё быстро избавиться. – Кроме того, Анжелика, ты ведешь себя грубо. Наш разговор лишен цели, а я не люблю обмениваться пустыми речами. Что конкретно ты хочешь узнать?

   – Ты говоришь, словно ты джинн какой-то, – после секундной паузы отозвалась девица.

   – Нет, я не джинн.

   И тут произошло нечто странное. Я зачем-то посмотрел вверх и не нашёл там неба. Вместо привычного голубого купола надо мной простиралась колышущаяся, словно северное сияние, разноцветная рваная пелена на фоне мрака. Она была невероятно огромна и очень близка, казалось, я могу дотянуться до неё рукой.

   Я вжался спиной в лавочку и замер.

   Демоница, почуяв мою панику, обхватила мою голову ладонями и повернула к себе. Наши взгляды встретились. Её зелёные глаза сверкали ярко, как никогда прежде.

   – Тише, милый, – с мягким убеждением в голосе, словно обращаясь к маленькому ребенку, произнесла она. – Что бы ты ни увидел, оно не причинит тебе вреда. Это просто видение.

   Где-то далеко в стороне что-то настойчиво бубнила Анжелика, но я не слушал. Сияние глаз суккуба понемногу растворяло мой ужас.

   – Спокойно, любимый, – шептала демоница, гладя меня по щекам. – Смотри только на меня, и всё пройдет.

   Спустя полсотни мощных ударов сердца я успокоился и смог нормально вздохнуть.

   – Ты меня слушаешь? Максимилиан?

   – Нет, – сипло ответил я. Только сейчас я заметил, как пересохли рот и горло. – Мне нужно идти.

   Анжелика смотрела на меня с опаской, пока я, опираясь на суккуба, поднимался с лавки. Это оказалось непросто: ноги подгибались, заложило уши, и я ощущал себя стариком. Вспомнилась ночь моей первой встречи с демоном – ощущения были похожими.

   – У тебя приступ или что-то вроде того? – спросила девушка, когда я уже двинулся прочь. – Помощь нужна?

   – Нет. – Я помотал головой, не оборачиваясь. – Благодарю.