Текст книги "Демон шарлатана. Часть первая (СИ)"

Автор книги: Никита Наймушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

   Я разглядывал узор, мысленно ещё оставаясь во сне. Мне часто снятся очень яркие сны, в которых я переживаю чувства, недоступные в бодрствовании: восторг, радость, гордость. Мой разум подавил многие эмоции, но не уничтожил, и царство теней возвращало их мне в красочных видениях, порой превосходящих так называемую реальность по силе впечатлений.

   – Я знаю, что ты не спишь, – прошептала демоница, не шевелясь.

   – А вот я в этом не уверен.

   К моему удивлению, она промолчала.

   – Ты никогда не спишь? – озарило меня.

   – Никогда.

   Пришла моя очередь неловко замолчать. А что я мог сказать? Восхититься, удивиться, пожалеть ее? Сны часто служили мне утешением, но они всегда заканчиваются, и это болезненно.

   – Тебе что-нибудь снилось сегодня? – спросила она.

   – Да.

   – Расскажи.

   И я стал рассказывать.

   Во сне я был американцем, стариком-ветераном, бывшим военным летчиком и прирожденным асом. Я хромал на правую ногу, ходил с тростью и был одинок. Я жил один в большом, но пустом доме, и всё своё время проводил за пыльными книгами, старыми газетами или просмотром новостей. Помню, как я увидел своё отражение во сне: голубоглазый, седой, с пепельно-серыми усами. Старый, но не дряхлый, высокий и ещё сильный, я не жил по-настоящему, а просто продолжал быть. Где-то во внешнем мире, далеко за гранью моих воспоминаний, жили моя бывшая жена и мой сын. Про супругу я знал лишь то, что она есть, а вот сын иногда даже навещал меня. Пухлый, мягкий, в очках и с неизменной дурацкой улыбочкой на лице, он меня раздражал, но я не высказывал недовольства: сын есть сын. Во сне я часто вспоминал прошлые дни, особенно несколько недель, проведенных на Тихом океане. Мы тогда летали вдоль воздушного пространства Советского союза, и постоянно натыкались на русских. Летчики, такие же небесные лихачи, как и мы, затеяли с нами игру "кто-кому-сядет-на-хвост", и в головокружительных маневрах мы едва не разламывали свои машины, а сами чуть не гибли от перегрузок. Никто не мог со мной сравниться, кроме одного неизвестного русского – такого же безумного аса. За добрый десяток вылетов мы так и не выяснили, кто из нас лучший. Потом был Вьетнам, затем череда бессмысленных африканских войн – и над джунглями меня сбили. Полтора месяца я провел в плену со сломанной ногой, подцепил лихорадку, чудом выжил, но когда меня всё-таки спасли, летать я уже не мог. Меня отправили домой, где я превратился из человека в бесшумную тень. Так продолжалось до тех пор, пока сын во время очередного краткого визита не притащил ноутбук и показал сайт, на котором старые солдаты вроде меня искали сослуживцев. Идея мне понравилась, но искать кого бы то ни было я не собирался. Я просто выходил в сеть и читал чужие разговоры на форуме, не вмешиваясь. Но однажды я наткнулся на сообщение, написанное на ужасном английском с множеством ошибок, в котором некий русский летчик описывал свою службу и призывал отозваться американца, с которым вместе летал недалеко от Японии. По изложенным деталям я понял, что речь обо мне, а русский – это тот самый сумасшедший пилот, который не уступал мне ни в чем. Я написал в ответ. Это действительно был он. И моя жизнь вдруг началась заново. Я понял, что есть, в самом деле, существует на свете человек, который понимает меня – такой же мастер и фанатик, даже на земле умом не покидающий небес.

   – И что дальше? – с живым интересом спросила суккуб, когда я замолчал. Она слушала с открытым ртом, приподнявшись на локтях и следя за каждым звуком, исходящим с моих уст. Я никак не мог решить, она притворяется или ей на самом деле настолько интересно.

   – Дальше... Дальше мы как-то договорились, что он прилетит ко мне, и я встретил его в аэропорту. Он был ростом мне по плечо, сухой и сгорбленный, и у него не было кисти левой руки. Я понял, что он тоже не мог летать из-за травмы. Но самой главной чертой в нем были глаза – такого же ярко-синего цвета как у меня. Глаза небожителя.

   – А дальше?!

   – А дальше мы обнялись, и я проснулся уже в твоих объятиях. – Я улыбнулся. – Тебе правда так понравилась история, или ты просто хочешь польстить мне как рассказчику?

   – А тебе правда это снилось, или ты сочиняешь на ходу?

   – Правда. Видел всё как фильм.

   Суккуб вывернулась из моих рук и села на постели. Одеяло сползло вниз, открывая моим глазам её обнаженное тело.

   – Если бы ты знал, как я сейчас завидую, то не сомневался бы во мне. Всю ночь ты был другим человеком, жил его жизнью, не помня о себе. Это восхитительная способность.

   – Этот сон вряд ли длился дольше получаса, – заметил я, – но я тебя понял.

   Мысленно я отметил, что если она говорила искренне, то быть суккубом, по-видимому, не так уж и здорово. Эта мысль оказалась весьма неприятной: вдруг она вынуждена вести своё существование против воли, испытывая скрытое отвращение к каждому смертному, с кем делит ложе? Среди женщин-порнозвёзд нередки психические расстройства, глубокие депрессии, доводящие до самоубийства, наркомания и прочие побочные эффекты многократных сделок с совестью. Не то чтобы все поголовно этим страдали, скорее, таковых меньшинство, но если суккуб имеет те же проблемы, то моя жизнь в явной опасности – кто знает, к чему может привести депрессия демона?

   От тревожных раздумий меня отвлек звонок будильника в телефоне. Неведомым образом мобильник всегда оказывался под моей кроватью, хотя я не помню, чтобы хоть раз клал его туда.

   Суккуб лежала с краю постели, поэтому я не мог запустить руку под кровать, не сдвинув демоницу. Но стоило мне двинуться, как она лениво потянулась.

   – Я достану.

   И протянула мне телефон.

   Мне стало жутко. До сих пор демоница оставалась моей фантазией, соприкасающейся только со мной, но теперь, когда её способность взаимодействовать с материальным миром была доказана, я вдруг понял, что понятия не имею, что она за существо и как устроена. А вдруг она радиоактивна? Или просто ядовита?

   Конечно, мне следовало сразу понять, что демоница осязаема не только для меня – одеяло, например, укрывало её как обычный физический объект, имеющий достаточно высокую плотность, а не проходило насквозь как голограмму. Но в то же время демоница была невидима для всех людских глаз, кроме моих. Она обманывает только мой разум, будучи невидимкой изначально, или же стирает память всем остальным, являясь на самом деле видимой?

   Последнее проверить было нетрудно. Отключив звонок будильника, я в бесшумном режиме сфотографировал демоницу, когда она снова улеглась мне под бок. На фотографии под приподнятым одеялом находилась пустота, и сомнений не осталось – суккуб невидима. Вопреки ожиданиям, меня это ничуть не встревожило: ни вставших дыбом волос на голове, ни мурашек по коже, ничего. Моя нервная система воспринимала обнимающую меня загадку природы как нечто само собой разумеющееся. Поначалу я даже обиделся на свой ум за такое равнодушие, но потом вспомнил, что демоница уже призналась в манипуляции моими эмоциями, простил себя и вернулся к размышлениям.

   Если она невидима и управляет моим сознанием, то её внешний вид просто искусственно сформирован в моем мозгу. В голову пришла неприятная мысль, что на самом деле суккуб может оказаться вовсе не красивой. Здравый смысл подсказывал, что это должно заботить меня в последнюю очередь, но добрый немец Эрих Фромм уже научил меня критиковать сего анонимного лицемера. Желания не берутся с потолка – каждое из них обусловлено миллионами из миллиардов лет эволюции, посему игнорировать их – верный путь к очередному психозу.

   Однако как проверить красоту невидимого? Ответ на сию почти дзэнскую загадку я смог придумать лишь один: на ощупь. В фильмах я видел, как слепые иногда просят разрешения прикоснуться к лицу собеседника.

   – Что ты делаешь? – засмеялась демоница, когда я закрыл глаза и, чувствуя себя кретином и античным скульптором одновременно, начал осторожно водить ладонью по её лицу.

   – Пытаюсь понять, как ты выглядишь, – честно ответил я, сам не знаю зачем. Что мне стоило солгать?

   – Ты думаешь... – она на миг запнулась, когда я провел пальцами по её губам, – ...что я околдовала твой ум, чтобы выглядеть привлекательнее?

   – Ты невидимка, которая может управлять памятью и чувствами. Как я могу верить, что ты в самом деле настолько прекрасна?

   – Резонное подозрение. Не знаю, как его опровергнуть, разве что могу поставить под сомнение саму идею: зачем тебе вообще меня проверять? Раз я прекрасна, как ты говоришь, то имеет ли смысл рисковать и пытаться это опровергнуть?

   – Не имеет, – согласился я, ощупывая её лоб в поисках рогов. – Но я так хочу.

   – Железный аргумент.

   – А то.

   Минуты две я честно пытался представить её облик на основании тактильных ощущений, потом был вынужден признать затею неудачной. Кроме того, что на ощупь кожа демоницы была столь же нежной, сколь и на вид, я не сумел определить ничего. Наверное, эта сверхспособность действительно появляется только после травмы, но вырезать себе глаза, чтобы проверить, я не намеревался.

   – Ну? – игриво протянула демоница.

   – Ещё слишком рано судить, – мрачно ответил я. – Нам требуется время на обработку полученной информации.

   Суккуб рассмеялась и ловко выскользнула из моих объятий и из постели. Стоя спиной ко мне, она грациозно потянулась, поставив меня на грань инфаркта.

   – Разве демону нужно делать зарядку?

   – Разумеется, нет, – отозвалась суккуб, извиваясь. – Я просто тебя соблазняю.

   – Снова? – тоскливо пробормотал я, ощущая, как похоть проникает через мои глаза прямо в кору мозга, а оттуда расползается вместе с горячей кровью по всему телу.

   Демоница искоса взглянула на меня через плечо, лукаво прищурившись.

   – Считай это профилактикой.

   – Знаешь, это довольно жестоко, если учитывать, что я опять не помню, чем мы занимались ночью. Вдруг ты распаляешь меня до беспамятства, а потом заставляешь ходить на четвереньках и петь рождественские гимны?

   – Мои желания не столь извращены, – хихикнула демоница. Она обернулась. Стоя спиной к окну, в обрамлении света она снова казалась мне лишь чудесной фантазией.

   – Вынужден верить тебе на слово, – кисло подытожил я и выбрался из кровати.

   Краткий утренний душ пробудил во мне зверский аппетит, будто напомнив желудку, что последние два дня моё питание было отнюдь не трехразовым. К несчастью, моя ненависть к торговым операциям распространялась и на продуктовые магазины, отчего мой холодильник был почти пуст. Но "почти" и "абсолютно" – всё-таки не одно и то же, благодаря чему уже через десять минут я, обжигаясь и шипя, доедал горячий омлет. За годы одиночества я стал настоящим специалистом по сему дивному блюду, методом проб и ошибок открыл добрый десяток рецептов и в совершенстве овладел мистическим искусством определять степень прожарки по громкости шипящего на сковороде масла.

   Только покончив с едой, я понял, что даже не подумал предложить демонице разделить со мной трапезу. Но обнаружив её уткнувшейся носом в монитор компьютера, я счёл, что она не заметила моей неучтивости. На ней вновь чудесным образом появилась одежда: почти такое же платье, что и вчера, только пурпурное.

   – А тебе не нужно питаться? – спросил я, подойдя ближе, и глянул на экран.

   Мои брови неудержимо поползли вверх и дальше, куда-то к затылку, когда я понял, что моя демоница комментирует блог, посвященный проблемам межнациональных конфликтов. И судя по последней записи, под которой уже развернулась громадная полемика, суккуб была ярой националисткой, сторонницей установления диктатуры и чуть ли не разделения общества на касты по национальному признаку.

   – Именно этим я сейчас и занимаюсь, – промурлыкала под нос демоница, продолжая стучать пальцами по клавиатуре.

   – А я-то думал, что подобные вещи пишут обычные психи, – признался я. – Но никак не ожидал, что тут замешаны настоящие демоны.

   – Мир устроен интереснее, чем ты думаешь.

   – Это я уже понял. Но мне пора на работу. Ты останешься здесь?

   – Э... что? А... нет, – с видимым усилием переключая внимание от компьютера ко мне, ответила демоница. – Я пойду с тобой.

   – Но...

   – Я не могу далеко отходить от тебя и амулета, – пояснила она, не дав мне возразить.

   – Но ты уже делала это, – напомнил я.

   – Ладно, могу. – Легкость, с которой суккуб отказывалась от своих же слов, поражала. – Но тогда я становлюсь бесплотной: чем дальше от тебя, тем менее я осязаема.

   – И какова максимальная дистанция?

   – Метров двадцать. Со временем, когда мы как следует настроимся друг на друга, я смогу отходить дальше, не превращаясь в облако, но это произойдет ещё не скоро.

   Я попытался мысленно подыскать этому какое-нибудь объяснение, которое бы не противоречило моим туманным знаниям физики, но безуспешно. Я всё ещё слишком мало знал о демонице, чтобы строить гипотезы. Это следовало исправить, чем я и решил заняться, когда мы вышли из дома и двинулись по улице.

   По воскресеньям моя смена начиналась в десять часов утра, и обычно я успевал дойти до проклятого торгового центра за пятнадцать минут медленным шагом. Вот и сегодня, с демоном под руку, я едва плелся, обдумывая, как выудить правду у ворвавшегося в мою жизнь странного существа.

   – Скажи, если ты невидима, как ты видишь? – спросил я о первом пришедшем на ум противоречии с законами физики.

   – Я не идеально невидима, – беспечно ответила демоница, склонив голову на моё плечо. Сохранять хладнокровие с каждым шагом становилось всё труднее. – В воде или дыму меня видно, да и с помощью хорошей, особенно чувствительной камеры меня можно сфотографировать. Видел фотографии призраков в сети? Не все они поддельные.

   – Но невооруженным взглядом тебя нельзя заметить? – насторожился я.

   – Вообще-то можно. Если человек очень внимателен и сосредоточен, он меня увидит. Не так как ты, а словно бы прозрачную дымку или колеблющийся от жара воздух над огнем. Но не забывай, что я управляю восприятием людей. Чтобы увидеть меня, человек должен быть полнейшим безумцем или просветленным йогом, что, в сущности, одно и то же.

   Пауза. Стоя на перекрестке и глядя на сломанный светофор, показывающий одновременно зелёный и красный цвета во все стороны, я обдумывал услышанное.

   – Поэтому амулет на шее трупа увидел я, а не Тимур?

   – Да.

   – Гм.

   – Вот всем есть плюсы, милый, – всё плотнее прижимаясь ко мне, прошептала демоница. – Будь ты здоров, мы бы не встретились.

   – О да, хвала Дискордии, что я сумасшедший, – скептически отозвался я.

   – До сих пор не понимаешь, как тебе повезло, – фыркнула моя собеседница. – Глупый, глупый ты.

   Прохожие старательно избегали смотреть на мрачного неухоженного парня в черной одежде, вполголоса беседующего с самим собой и постоянно косящегося куда-то вправо, в пустоту подле себя. На пару минут я задумался, не стоит ли быть осторожнее, но потом решил, что мне совершенно наплевать, каким меня видят все эти люди, чьих имен я не знаю и на чьи свадьбы, дни рождения и похороны не приду.

   Эта мысль мне очень понравилась, и я, несомненно, развил бы её дальше, превратив в очередной жизнеутверждающий принцип, но мои размышления были прерваны замечанием демоницы:

   – Впереди что-то горит.

   Горело не просто "что-то". Густой черный дым валил из окон второго этажа торгового центра, как раз около отдела, в коем я работал. Под зданием, на некотором расстоянии, собралась внушительная толпа, состоящая из работников сего места и просто зевак, любующихся пожаром. Причем, как я заметил, если случайные прохожие хотя бы изображали тревогу, то мои коллеги взирали на здание с неприкрытым равнодушием. Я заметил даже куриц, работавших со мной. Они курили и о чем-то кудахтали.

   – Кажется, у меня сегодня выходной, – сказал я демонице, остановившись чуть поодаль от остального народа. – И завтра, судя по всему, тоже.

   – Во всём видишь плюсы, оптимист? – улыбнулась она. – За это я тебя и полюбила.

   – Ты только сейчас об этом узнала.

   – А я только сейчас тебя и полюбила.

   Криво улыбнувшись, я отвел взгляд от демона и увидел трех веселых девочек среднего школьного возраста, с увлечением фотографирующих друг друга на фоне пожара. Умилению моему не было предела.

   – Эй, только не говори мне, что тебя тоже на детей потянуло, – словно змея, с явной угрозой, прошипела демоница.

   – Нет!.. – возмутился я, отворачиваясь от школьниц, чтобы встретить атаку лицом к лицу, но вместо злости увидел на лице суккуба иронию. – Очень смешно.

   Однако отчитывать демоницу я не стал, поскольку увидел за её спиной своего работодателя. Хмурый Норик Тигранович с кем-то общался по телефону по-армянски и, судя по интонациям, отчаянно матерился. Впрочем, армянский язык эмоциональнее русского, и я легко мог ошибиться, приняв за яростную ссору обычную беседу старых друзей.

   Подождав, пока он завершит разговор, я подошёл к нему. Заметив меня, толстый торговец, напоминающий своим видом о греко-персидских купцах античности, заговорил первым.

   – Привет, Макс.

   Совершив ритуал рукопожатия, я спросил:

   – А что там случилось?

   – А хрен его знает, – пожал плечами Норик. – Говорят, подпалил кто-то, но так всегда говорят. Людям только дай драму устроить, что угодно сочинят.

   – А ты что думаешь?

   – Проводка загорелась, думаю. Я видел, какие дебилы её прокладывали. Они мне ещё тогда не понравились.

   – Много у тебя товара сгорело?

   – Много. Да хрен с ним, у меня страховка.

   – Угу, – кивнул я. – Здорово. А ещё у нас зарплата послезавтра должна быть.

   Норик недовольно поморщился, но в черных глазах сверкала усмешка.

   – Ты слишком жадный. Не будет тебе счастья, пока таким скупцом не перестанешь быть.

   – Ты мне свои детсадовские идеалы не навязывай.

   Армянин хмыкнул и вытащил из кармана широких светлых брюк плотный бумажник. Порывшись в нем, он с огорчением произнес:

   – У меня с собой чуть меньше. Простишь мне шесть сотен? Всё-таки ты два дня не доработал до зарплаты.

   Я вздохнул.

   – У меня нет выбора. Давай сколько есть.

   Перенеся полученную сумму в свой карман, я поинтересовался:

   – А им что заплатишь? – и кивнул в сторону своих раздражающих, но, к счастью, теперь уже бывших коллег.

   – Хрен я им заплачу, – весело оскалившись, ответил Норик Тигранович. – Пусть в суд подают.

   – У них ума не хватит, – засомневался я.

   – На то и расчет, – ещё задорнее ухмыльнулся бизнесмен. – Ладно, пойду я, надо заранее страховую на уши поставить. Чтоб сразу поняли, с кем связались.

   Глядя ему вслед, я ни секунды не сомневался, что у него всё получится. Люди, которые ничего не воспринимают всерьёз, обычно являются самыми страшными конкурентами. Эмоции никогда не мешают их уму искать для себя всё новые способы развлечения.

   – Знаешь, – снова взглянув на дым, заговорил я, обращаясь к демонице, – сегодня удивительный день. Я проснулся в объятиях прекрасной женщины, увидел, как горит ненавистная мне работа, получил за это деньги и убедился, что люди, которых я терпеть не могу, останутся с носом. Это всё настолько прекрасно, что я даже не верю. Где подвох?

   "Может быть, в том, что я теперь безработный сумасшедший, беседующий с воображаемой подружкой?" – подумал я вслед за этим, но озвучивать свои сомнения не стал.

   – Никакого подвоха, милый. Всё будет прекрасно. Идем домой?

   Поскольку никаких иных планов у меня не было, я согласился. Мы молча шли, взявшись за руки, и я не мог отделаться от мысли, что всё ещё не могу понять, закончился ли мой сон.

   На перекрестке со сломанным светофором я увидел аварию: какой-то болван не уступил дорогу пожарной машине. Определить марку виновного в происшествии автомобиля я не смог, поскольку вся его передняя часть была смята, словно использованная салфетка. Хотя не особенно я и вглядывался.

   – Слава хаосу, – пробормотал я, и мы просто пошли дальше.

   Когда мы поднимались по лестнице подъезда, мой телефон зазвонил. Поднеся трубку к уху и одновременно выходя на очередной лестничный пролет, я увидел перед своей дверью Тимура.

   – Привет, ты где? – спросил он через мобильник.

   Оставив суккуба, я бесшумно скользнул вверх и громко прошипел:

   – За твоей спиной.

   Судя по скорости, с которой он обернулся, это прозвучало весьма жутко.

   – Не смешно, – буркнул мой друг.

   – Отнюдь, – усмехнулся я. – Твоей машины не было внизу. Неужели ты отважился на подвиг перемещения пешком?

   На лице моего друга проступила кривая ухмылка.

   – Вообще-то она там стоит, Шерлок.

   Я озадаченно нахмурился. С моей зрительной памятью я мог мысленно перечитывать книги, просто закрыв глаза, и то, что мне не удалось вспомнить ничего, похожего на гряземобиль Тимура, меня настораживало.

   – Мы долго будем тут стоять? – скучающим тоном спросила демоница.

   Я слегка вздрогнул и внимательно глянул на друга, но, очевидно, голоса потустороннего адресовались лишь мне.

   – Ладно, не ломай голову, всё равно не вспомнишь, – заговорил Тимур. – Ты извини, что я вчера уехал, не предупредив.

   – Ничего, – отмахнулся я и вынул из кармана ключи, чтобы отпереть дверь.

   Тимур посторонился, и шелест обратил моё внимание на пакет в руке друга, не замеченный ранее.

   – Что принес?

   – А давай мы сначала войдем?

   Я не особенно удивился. Судя по выступающим углам, в пакете с рекламой женской косметики могло находиться только оружие. Это было чертовски очевидно всякому, кто хоть раз держал пистолет в руке.

   Когда все трое переступили порог, и я закрыл дверь, Тимур снова открыл рот:

   – Тут два ствола. Можешь подержать у себя пару дней?

   – С крестами? – так в нашем жаргоне именовались убийства. Держать при себе пистолет, из которого кого-то застрелили, это верный путь за решетку, посему мой вопрос был довольно-таки бестактным (ибо друзья друзей не подставляют), но необходимым.

   – Без. Ну, насколько я знаю.

   – Тогда могу. Но если наведаются полицаи, то я от оружия избавлюсь. Заряжены?

   – Да. То есть нет – обоймы полные, но в стволах патронов нет.

   – Полагаю, спрашивать, на кой черт это всё нужно, не стоит?

   – Лучше не надо, – сдержанно улыбнулся Тимур.

   – Ясно. Хорошо, давай их сюда.

   Друг передал мне пакет.

   – Останешься?

   – Нет, мне идти надо. – Он покачал головой. – Ещё раз извини за вчерашний вечер.

   – Ерунда, – отмахнулся я.

   Мы пожали руки, затем Тимур вышел. Заперев дверь, я пошёл в комнату. Никаких тайников у меня никогда не имелось, так что я просто убрал пакет под кровать, чтобы он не бросался в глаза.

   – У тебя все друзья такие? – наблюдая за моими действиями, спросила демоница.

   – Ну, – протянул я, поднимаясь с пола. – Если принять во внимание, что у меня нет друзей, кроме него, то да.

   – Бедный ты одинокий человечек. – Скорбный вздох суккуба звучал удивительно искренне.

   – Почему? – пожав плечами, спросил я. – Дружба – это обязательства. Следовательно, человек, не имеющий друзей, свободен. Разве плохо быть свободным?

   Демоница тихонько рассмеялась и уселась за компьютер.

   – Свобода не делает тебя счастливым.

   Я поморщился.

   – Как банально. Так называемое стремление к счастью – это всего лишь совокупность биологических потребностей, при удовлетворении которых возникает чувство довольства, по романтическому недоразумению называемое "счастьем". Это ощущение присуще всякому сытому животному, поэтому для разумного существа оно не может стать конечной целью бытия. А вот свобода – это не ощущение, но фактическое состояние. Она реальна и, в отличие от любых чувств, не ограничена черепом индивида.

   – Так почему ты не уйдешь жить в лес, чтобы быть ещё более свободным? – саркастично спросила демоница.

   – Ты понимаешь свободу однобоко. Ограничивать среду своего пребывания – это несвобода. Избегать чего-либо – несвобода. Стремиться к чему-либо, помимо освобождения, тоже несвобода.

   – Так что же ты предлагаешь: искать свободу ради свободы? А затем бездействовать?

   – И снова нет. Никто не является безусловно свободным. Некоторые ограничения непреодолимы, как, например, гравитация. С ними просто надо научиться жить, изучать их, чтобы обрести над ними власть.

   – С этого и надо было начинать, – прищурилась демоница. – Ты ищешь власти, а не свободы.

   – Как и всякое живое существо. Но власть и свобода в моем мировоззрении – это две стороны одного и того же явления.

   Демоница пожала плечами и отвернулась к монитору. Я завалился на кровать и уставился в потолок. Через некоторое время раздался голос суккуба:

   – Я не вполне понимаю, о власти над чем ты говорил.

   – Над всем. – Я закрыл глаза и стал наблюдать, как сражаются с темнотой кровавые пятна. – Свобода – это наличие выбора, власть – это способность добавить свой вариант к уже известным. Вместе они позволяют менять реальность.

   – Ради чего?

   Я усмехнулся.

   – Да, ты нашла слабое место в моей логике. У меня нет рационального мотива. Моя воля опирается на желания. А они, будучи моим наследством от всех животных, чьи черты воплощены во мне, не обязательно имеют связь с настоящим временем и явно бессмысленны для будущего, посему их смело можно назвать иррациональными.

   – Действовать разумно ради утоления неразумных страстей, – с чувством произнесла демоница. – Есть в этом некая поэзия: Аполлон на службе Диониса.

   – Лишь бы не Гефест в услужении Эроса, – буркнул я. – Мало ли, что он там выкует...

   – Ха, пожалуй. А если конкретно: чего ты хочешь от жизни? Ты злой затворник, но не похоже, чтобы общество тебя отвергло. Ты слишком самоуверен, чтобы быть изгоем, скорее всего, ты сам решил скрываться от людей. Для чего?

   – Я хочу быть драконом.

   Повисла тишина.

   – Прости, что? – осторожно переспросила демоница.

   – Драконом. Большим таким, крылатым огнедышащим ящером.

   – Э-э...

   Я скорбно вздохнул.

   – Современное общество уже готово смириться с мужчинами и женщинами, жаждущими сменить пол. Почему же на мои заявления, что я дракон, запертый в теле человека, все отвечают, что я сумасшедший? Почему менять пол можно, но менять вид – нельзя? Это ведь всего лишь дело техники, через полвека такие операции наверняка станут возможны. Где та грань, по которой вы отличаете мечту от бреда?

   – Не думаю, что и через пятьдесят лет кто-то решится помочь тебе с этим...

   – Пожалуй, – грустно согласился я. – К несчастью, культура в целом развивается гораздо медленнее науки. Древние заблуждения всё ещё сильны в наше время, и нет никакой надежды, что будущее не унаследует предрассудков современности. Оскорбительная для всякого разума вера в превосходство исходных форм ещё долго будет жить в средних умах.

   – А твой ум, значит, выходит за рамки усредненности?

   – А разве нет?

   – Я воздержусь от прямого ответа. – Ирония сквозила в каждом слове суккуба.

   – Хм. Выходит, даже демон не может оценить широту моих амбиций. С другой стороны, ты живешь среди людей, значит, обречена впитывать их мысли. Вполне возможно, что в силу мимикрии ты даже человечнее меня.

   – Хорошая гипотеза, – бесстрастно ответила демоница. – Что ещё расскажешь?

   – Хм... дай-ка подумать. Ты можешь двигать материальные объекты, значит, и сама материальна и твое тело способно к электромагнитному взаимодействию. Ты сказала, что можешь становиться бесплотной, и первое время я тебя не видел, что можно считать косвенным подтверждением твоего утверждения, отчего я прихожу к выводу, что твоя личность не может заключаться в теле. Либо ты не обладаешь стабильной личностью, что маловероятно, учитывая, с каким увлечением ты сейчас унижаешь анонимных пользователей сети, либо, и это основная гипотеза, твой ум и память находятся в ином месте. Например, здесь. – Я вынул из-за пазухи золотой крест. – Но, как я помню, ты также сообщила, что от сей бижутерии нельзя избавиться: она вернется ко мне на шею. Следовательно, её структура тоже нестабильна – иначе она не смогла бы, скажем, проходить сквозь стены, чтобы снова соприкоснуться со мной. Значит, где-то есть иной носитель, на котором записана твоя личность. Далее, ты заключаешь сделки со смертными, предоставляя им себя как будто безвозмездно. Видеть тебя можно, только надев амулет на шею. И также ты призналась, что контролируешь мои эмоции, следовательно, ты способна взаимодействовать с мозгом носителя. Сопоставив всё это, я нахожу только одно логически непротиворечивое объяснение: ты внутри моей головы. Твое тело – лишь машина, которая получает команды из моей головы через это милое распятие. Твоя личность внедрилась в мой мозг как паразит. Это объясняет, почему ты со мной спишь – чтобы ужиться вместе в одной голове, личности должны испытывать друг к другу симпатию и не конфликтовать. Секс – отличный, едва ли не лучший способ установить с мужчиной теплые отношения, такой подход разумен. Единственное, что я не могу понять, так это откуда ты берешь энергию. Мой аппетит не изменился, следовательно, источником сил для твоего тела-машины служу не я. Если угодно привести аналогию из техники, моё тело – удаленный сервер, а твоё – локальная машина, у которой есть своя розетка под рукой, пардон, под вилкой. Хм, мне надо кое-что проверить...

   Я поднялся с постели и убрал руку растерянной демоницы с компьютерной мыши, после чего приложил свою ладонь к манипулятору.

   – Теплая, – заключил я. – Как после человеческой руки. Ты гораздо теплее окружающей среды. Я не видел, чтобы ты чем-то питалась, но чувствовал твоё дыхание, и оно было довольно горячим. Сначала я отнёс это на счет демонической страсти... да, в глубине души я романтик, но теперь думаю, что это просто способ избежать перегрева. Полагаю, внутри ты раскалена ещё сильнее.

   Демоница хранила молчание. Я снова улегся на кровать.

   – Откуда ты можешь брать энергию? Хм. Ты ничего не ешь, так что химические способы получения отпадают: неоткуда брать сырье. – Я почесал лоб. – Нет, думаю, я подошёл к вопросу не с той стороны. Сначала надо понять, как организм вроде тебя вообще мог возникнуть. Обо всём надо судить, опираясь на историю, и биология не исключение... да, биология, я буду условно считать тебя живой, раз уж ты способна говорить... не благодари, мне просто неприятна мысль, что я мог заниматься сексом с механизмом. Хм... впрочем, я не до конца уверен, что у нас был секс, я плохо помню, что ты со мной делала последние две ночи. Однако совокупление укладывается в теорию, так что буду верить в него, пока не возникнет какого-нибудь противоречия.

   Я снова умолк, мысленно перебирая все свои знания о живой природе.