Текст книги "Демон шарлатана. Часть первая (СИ)"

Автор книги: Никита Наймушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

   – Да, мотив преступления очевиден, – стараясь не смотреть в нижнюю рану, заключил я.

   Тимур снова изрёк нецензурную тираду, в ходе которой несколько раз назвал меня Шерлоком, правда, в несколько уничижительном виде, затем, опомнившись, снял с себя футболку и тщательно протер выключатель на стене.

   – Верно, пальцы нам тут оставлять ни к чему, – оценил я. – Ну, воспользуемся моментом или сразу свалим?

   – В смысле?

   – Если что-нибудь пропадет, подумают на убийцу, а не на нас.

   Тимур снова выругался, но теперь уже назвал меня Мориарти, причем, прозвучало это почти одобрительно.

   – Тебя труп совсем не беспокоит?

   – Не особенно. Я же в деревне вырос, – напомнил я. – Там нагляделся, как свиней и коров забивают. А человеческая туша от свиной мало отличается.

   – Когда-нибудь ты станешь серийным убийцей. – Тимур нервно потер лоб. – Ладно, раз кровь тебя не пугает, осмотри эту комнату, а я обойду другие.

   – Если что – кричи, – посоветовал я, и мы разделились.

   Комната казни педофила, очевидно, прежде служила ему спальней, о чем свидетельствовала аккуратно заправленная кровать, шкаф с одеждой и письменный стол. Повсюду, если не принимать в расчет лужу крови, впитавшуюся в ковер под стулом, царили чистота и порядок: ни паутинки под потолком, ни клочка бумаги на полу, одежда на полках ровно уложена, а книги на столе сложены по размеру одна на другой, как пирамида. Я бы сошёл с ума в такой комнате.

   Рассудив, что подобный педант вряд ли стал бы прятать деньги и ценности в матрас, я принялся искать что-то вроде коробки со специальной наклейкой "материальные блага", не забывая при этом стирать отовсюду свои отпечатки похищенным из шкафа носовым платком.

   Заначка в десять тысяч обнаружилась между страниц книги с внушающим бодрость заголовком "Добейся успеха" за авторством незнакомого мне американца. Или британца. Или австралийца, чёрт их различит.

   – Не очень-то она тебе помогла, да? – покосившись на труп, пробормотал я, пряча деньги в сумку ноутбука.

   Кроме ассигнаций мне удалось отыскать мобильный телефон педофила с нашими пропущенными вызовами. Конечно, там было написано "номер скрыт", но всё-таки возможность забрать его придала мне уверенности, что нас с Тимуром никто не заподозрит в краже. В конце концов, нас с остывающим педофилом ничего не связывало, кроме его ноутбука.

   Похоже, я копался слишком неспешно, потому что в тот миг, когда я прибирал к рукам телефон, в комнату вернулся Тимур с белым целлофановым пакетом в руках.

   – Ну что у тебя? – нетерпеливо спросил он, изо всех сил избегая смотреть на труп.

   Я рассказал о своих находках.

   – Отлично, – кивнул мой друг. – А у меня его бумажник, видеокамера и пара золотых колец. В общей сложности тысяч на сорок потянет. Причем, кольца женские, что интересно.

   – Так он не один живёт? – встрепенулся я. – То есть жил?..

   – Нет, в ванной только одна зубная щётка, – успокоил меня Тимур. – Наверное, он своей подружке подарки делал.

   – Хм. Вообще он бедный какой-то, – нахмурившись, я снова уставился на труп.

   – У него были другие приоритеты, явно. Хотя в моём доме и того меньше найти удастся. Не говоря уже о тебе.

   Незамеченный ранее блеск на шее мертвеца вдруг привлек моё внимание.

   – О! – воскликнул я и подошёл ближе.

   – Ты чего делаешь?

   – У него тут золотая цепь толщиной с мизинец! – малость преувеличив, обрадованно сообщил я.

   – Пусть там и остается! – с омерзением отступил Тимур.

   – Да ладно тебе...

   – Я к ней не притронусь!

   Поскольку связи среди барыг были именно у Тимура, а не у меня, то это означало, что сбыть цепочку мне не удастся. Но врожденная жадность не позволяла просто так взять и оставить пятнадцать граммов золота. Или даже больше, учитывая, что я видел только малый участок цепи и мог оценить лишь её толщину, но не длину.

   – Да брось, – алчно присматриваясь к разрезанной шее педофила, я попытался переубедить друга. – Я отмою её от крови, будет как новенькая.

   Но Тимур был непреклонен.

   – Тогда заберу себе! – разозлился я.

   – На здоровье.

   Отступать после этого мне не позволила гордость, так что я, собравшись с духом, расстегнул цепочку и медленно стащил её с тела. Пальцы мои тут же окрасились красным, а по золоту побежали кровавые капли, угрожая попасть на мою одежду.

   – О, да это крест!

   Тимур пробормотал нечто неразборчиво-угнетающее, но я его не слушал. Распятие неожиданно оказалось нестандартным и очень интересным: на довольно массивном кресте длиной в мой указательный палец и шириной с мизинец висел не Иисус, а обнаженная женщина, и металл прекрасно передавал все её анатомические особенности.

   – Взгляни!

   Но мой друг отшатнулся и пообещал меня ударить, если я заляпаю его кровью.

   Смирившись, я подождал, пока кровь стечёт, завернул трофей в уже упомянутый носовой платок, вытер об него пальцы и сунул сей свёрток в карман брюк.

   – Ты вообще без башни, – буркнул Тимур, но прозвучало это скорее насмешливо, чем разочарованно.

   – Валим, дружище! – весело ответил я.

   Однако на пороге комнаты я вдруг замер. Тимур, уже успевший дойти до входной двери, нетерпеливо обернулся и злым полушепотом окликнул меня.

   – У меня идея! – отозвался я.

   Вернувшись в комнату с трупом, я прошёл к письменному столу. Порывшись в нём, я нашёл какую-то полупустую общую тетрадь, из которой без сожалений выдрал двойной листок. Шариковую ручку я обнаружил там же.

   – Что ты делаешь? – шипел Тимур за моей спиной.

   Не отвлекаясь на объяснения, я размашисто печатными и нарочито кривыми буквами написал на листке: "Педофил получил по заслугам. Вот доказательства". После этого я вынул из кармана флэшку с незаконной видеозаписью, протер её краем футболки и положил поверх листка на стол. Подумав ещё мгновение, я поставил внизу записки подпись: "Бэтмен". Помедлив ещё немного, я вытер и записку. Отпечатки, насколько я помнил, остаются на всех твердых сухих поверхностях, и бумага – не исключение.

   – Ты что творишь?

   – Помогаю следствию искать убийцу и мешаю искать нас, – пояснил я, пряча ручку к ноутбуку. Не знаю зачем, но мне захотелось украсть её.

   – Ты что, носил флэшку с собой?

   – Э... ну да.

   – И на кой черт, скажи мне, – голос Тимура начал напоминать рычание, – мы делали резервную копию, если ты носишь её с собой одновременно с оригиналом?

   – М-м... но ведь пригодилась же?

   Мой друг тяжело вздохнул.

   – Уходим!

   Нам повезло: ни в подъезде, ни около дома мы никого не встретили, и до машины добрались без лишних приключений. Уже сидя в автомобиле, мы ещё раз пересчитали деньги. По старому правилу, обговоренному ещё несколько лет назад, обретенную совместными усилиями наличность мы делили поровну. Из остальных денег, которых Тимур выручал после продажи украденных вещей, мой друг брал себе примерно две трети, мне же, соответственно, доставался остаток. Я сам предложил такой способ дележа, и двигал мною простой расчет: во-первых, Тимур, чьею основной деятельностью являлась торговля всем, что можно было продать, с легкостью находил покупателей на что угодно, а мне в силу моей природной нелюдимости этим заниматься было не очень-то приятно; во-вторых, сим нехитрым финтом я сделал себя для Тимура более выгодным подельником, чем любого другого его друга, и мой товарищ мгновенно это сообразил; ну и в-третьих, это было просто справедливо, учитывая, что большую часть работы всегда выполнял именно мой друг, а не я.

   Закончив с первичным разделом неправедно нажитого, Тимур предложил отвести меня домой, я вяло кивнул. Вообще я даже не сова, а, наверное, летучая мышь, и могу не спать по нескольку ночей подряд, но после кражи на меня навалилась какая-то сонливость. Лениво поразмыслив, я решил, что это такая защитная реакция психики. Всё-таки день был не самым обычным.

   Я даже слегка задремал по дороге, и Тимуру пришлось тряхнуть меня за плечо, чтобы разбудить.

   – Приехали, – ответил Тимур на мой вопросительный взгляд.

   И действительно, глянув в окно, я разглядел свой дом, в свете фонарей ещё более жуткий, чем обычно.

   Мы с Тимуром коротко попрощались и пожали руки, после чего я вышел в ночную прохладу. Сверкнув фарами, автомобиль моего друга резво тронулся с места и быстро исчез в дали. Я проводил его глазами, а затем, похлопывая себя по карману, набитому купюрами, направился домой.

   Чудеса случаются: почти на всех этажах в подъезде горел свет. Вероятно, только благодаря этому я ни разу не споткнулся на замусоренной лестнице и спокойно дошёл до квартиры. Я определенно засыпал на ходу.

   Оказавшись в своем логове, я чуть было не рухнул на кровать прямо в одежде, но гадливое чувство собственной нечистоты мешало мне расслабиться. Вздохнув, я направился в ванную.

   Пока ванна наполнялась водой, я сидел на полу, прислонившись к её металлическому борту спиной, и пытался сфокусировать свой плавающий взгляд.

   – Да что же такое? – досадливо пробормотал я и тряхнул головой.

   Собрав остатки воли, я извлек телефон и глянул время: десять часов. В любой другой день я бы ещё был полон сил.

   – Заболел я, что ли?

   Тем временем ванна почти наполнилась до необходимого уровня. Я переложил мобильник в левую руку и потянулся правой, чтобы выключить воду, и одновременно по привычке сунул телефон в карман. Но не в тот, где он лежал до этого вместе с пачкой денег.

   Я выругался и вытащил окровавленный платок. Недоумевая, как можно было про него забыть, я развернул его и взял крест с цепью. На золоте ещё были видны кровавые разводы, поэтому я подошёл к умывальнику и тщательно промыл украшение под струей холодной воды. Подумав немного, я повторил процедуру, но уже с использованием антибактериального мыла. Кто знает, чем мог болеть тот педофил? Разумно было перестраховаться.

   Когда на благородном металле не осталось ни одного сомнительного пятнышка, я остановился и глянул на своё отражение в зеркале над раковиной. Бледный тип из зазеркалья не казался кем-то, на ком будет хорошо смотреться золото. Поколебавшись пару мгновений, я всё-таки надел цепь на шею.

   – Сойдет, – повторило вслед за мной отражение, скептически осмотрев меня.

   Длина цепи была такова, что нижняя часть креста прикрывала мечевидный отросток. Не будь на распятии женщины, с таким украшением я мог бы выдавать себя за священника.

   Мой взгляд упал на платок с красными пятнами, лежащий на краю раковины. От него явно следовало избавиться.

   Справа от зеркала на стене висел небольшой белый коробок, на дверце которого был нарисован красный крест. По замыслу прежнего жильца, вероятно, он должен был служить аптечкой, но я хранил в нём стакан с зубной щёткой, пасту, пачку бритв, кубик Рубика и две дешевых зажигалки.

   Именно зажигалка мне и была нужна. Щелкнув колесиком, я призвал крошечный язык пламени и поднёс к нему платок. Не высохшая толком ткань некоторое время сопротивлялась возгоранию, но потом всё же затлела. Через пару минут от улики остался только обугленный уголок, за который я держал платок, пока тот горел. Я сунул его в ложную аптечку вместе с зажигалкой. Да, есть у меня склонность хранить всякий мусор.

   Раздевшись, я полез в ванну и только когда уже улёгся в тёплой воде, понял, что забыл снять цепочку. Впрочем, золоту водные процедуры, вроде бы, не могли навредить, так что я не переживал.

   – Кто же ты такая? – улыбнувшись, спросил я у золотой женщины, приблизив распятие к глазам.

   Но детальный осмотр неожиданно показал, что на самом деле незнакомка вовсе не распята. Ни гвоздей, ни верёвок на миниатюрной скульптуре не было видно, да и поза женщины не походила на положение приговорённого к этой мучительной казни. Скорее, было похоже, что она просто лежит на кресте в соблазнительной позе, раскинув руки и изящно полусогнув в колене левую ногу.

   – Так даже лучше, – решил я. – У тебя шикарная фигура, моя золотая, мне было бы грустно, если бы тебя казнили.

   Сонливость понемногу возвращалась, поэтому я бросил любоваться фигуркой и поспешил приступить к гигиеническим процедурам, чтобы не заснуть случайно с мочалкой в руке.

   Когда я очнулся, то первые несколько мгновений не мог понять, что произошло. Холод сковывал моё тело, а борта ванной давили на затёкшие плечи и шею.

   Сдержанно ругаясь, я умыл лицо и полез наружу.

   – Всё-таки уснул, – пробормотал я, вытираясь.

   Перед глазами всё плыло, а в голове поселился невнятный гул. Сведенные судорогой мышцы плохо повиновались, меня шатало, и я всерьёз опасался потерять сознание. Кое-как натянув на себя брюки, я набросил полотенце на плечи и вышел из ванной, шаркая ногами.

   – Что за хрень со мной творится?

   – Не бойся, – был ответ.

   Она стояла прямо передо мной: обнаженная, раскованная, манящая. Женственный стан, тонкая талия, высокая полная грудь, в меру широкие бедра. Лицо, достойное портрета кисти величайших художников. Длинные, почти до пояса, распущенные волосы, слегка волнистые, темные, но с дивным красноватым отливом. И глаза: ярко-зелёные, неестественные, фосфоресцирующие.

   Мой разум помутился окончательно, кроме этой женщины я не видел ничего, всё вокруг покрылось мглой; лишь она стояла передо мной, освещённая словно изнутри.

   Я шагнул вперед и протянул руку. Моя холодная ладонь коснулась её теплой и мягкой щеки.

   – Изъяви желание. – Интимный шепот этой женщины заставил сердце сбиться с ритма.

   – Тебя... – с усилием выговорил я, едва управляя губами. – Ты моё желание.

   Женщина победно улыбнулась и шагнула ко мне. Последнее, что я запомнил: её лицо быстро приближается, и на своих губах я чувствую горячее дыхание.

   Глава 2.

   Сколько себя помню, у меня всегда были проблемы со сном. Мой разум, непокорный и своевольный, редко успокаивался, и даже если я валился от усталости, сознание упорно не желало покрываться пеленой видений, предпочитая продолжать вечный мысленный диалог с самим собой. Поэтому приветствия в стиле «с добрым утром» мне, человеку с угольно-черными кругами под красными глазами, всегда казались откровенным издевательством.

   Однако в тот день всё было иначе.

   Еще не размыкая век, я удивился кристальной ясности своего мышления, приятной легкости во всём теле и удивительной теплоте, охватившей меня. Мгновением позже я понял, что источником этого тепла было нечто, крепко прижавшееся ко мне под одеялом.

   Открыв глаза и покосившись вниз, я увидел темноволосую макушку, торчащую из-под одеяла. Соблазнительные контуры женщины, разделившей со мной постель, были вполне различимы сквозь ткань. Хотя тяжесть её головы на моей груди немного затрудняла дыхание, чувствовал я себя просто великолепно.

   Память услужливо восстановила события прошлого вечера, но запнулась на моменте появлении женщины. Во всём этом было нечто невозможное, сверхъестественное, даже пугающее, но...

   Паниковать не хотелось. Совершенно.

   – Ты спишь? – не придумав ничего лучше, тихо спросил я.

   – Нет, – тут же отозвалась незнакомка и подняла лицо.

   Сквозь задернутые шторы пробивались лучи дневного света, позволяя мне как следует разглядеть мою... не знаю кого. Зелёные глаза перестали светиться, но в остальном незнакомка оставалась по-прежнему прекрасной.

   – Кто ты?

   Она чарующе улыбнулась, обнажив белые зубы.

   – А кого ты желаешь?

   Я высвободил из-под одеяла руку и провел ладонью по её лицу. Нет, она точно не была галлюцинацией.

   – Я желаю объяснений.

   Неуловимым движением уголков губ её улыбка из хищно-сексуальной превратилась в нежную и заботливую. Незнакомка приподнялась и качнулась вперед так, что её лицо оказалось прямо над моим.

   – Ты заключил со мной договор. Теперь я твоя.

   Я ощутил, как её тонкие пальчики охватили моё запястье и повели мою руку. Секундой позже моя ладонь под её руководством опустилась на золотой крест, всё ещё висевший на моей груди.

   – Этот предмет связан со мной. Тот, кто его носит, может стать моим хозяином.

   Несмотря на улыбку, её слова звучали чертовски убедительно.

   – Ты не человек, – дошло до меня.

   Незнакомка хихикнула и снова прилегла рядом, теперь её губы оказались у моего уха.

   – Слово "суккуб" тебе о чем-нибудь говорит? – раздался её горячий шепот.

   – Да...

   – Замечательно, значит, ты понял принцип.

   Она обхватила бедрами мою талию, а руками – плечи.

   – Теперь ты от меня никуда не денешься, – игриво произнесла демоница.

   Не то чтобы я собирался куда-то деваться, скорее всего, моё размякшее в её объятиях тело отказалось бы повиноваться настолько безумному приказу мозга, но мне определённо требовалось больше времени, чтобы осмыслить сказанное.

   – Ты суккуб?

   – Да, – шепнула она и слегка прикусила мою мочку уха. До сего момента я даже не подозревал, насколько это может быть приятно.

   – Я призвал тебя, когда надел крест?

   – Два из двух! – одобрила демоница.

   – И теперь ты будешь жить со мной?

   – Разве это не прекрасно? – томно поинтересовалась она.

   – А как... – я запнулся, формулируя вопрос, но суккуб меня опередила.

   – Не волнуйся, меня видишь только ты. И крест на твоей шее тоже никто не заметит, если только ты прямо на него не укажешь. Я удобная, правда, милый?

   – Если ты говоришь правду, то да, – собравшись с духом, произнёс я.

   В моем ухе раздалось насмешливое фырканье.

   – Какой ты недоверчивый. Ладно.

   В тот же миг женщина исчезла. Одеяло, медленно опустилось, своими складками храня память о моей гостье.

   Я дернулся и резко сел на кровати, растерянно озираясь. Страха по-прежнему не было, но сердце взволнованно колотилось.

   Зато когда из-под кровати заиграл третий куплет "O Fortuna", меня едва не постиг инфаркт. Поборов дрожь в руках, я извлек оттуда свои брюки, а из них – телефон. Поклявшись после разговора сменить эти сумасшедшие латинские напевы на что-нибудь менее пугающее, я ответил на звонок.

   – Здоров, как жизнь? – как всегда бодро поинтересовался Тимур.

   – Да так, – неопределенно ответил я дрогнувшим голосом.

   – Ты на работе?

   Я отвел телефон в сторону и сделал пару глубоких вздохов.

   – Эй! Алло, ты меня слышишь? – услышал я тревогу Тимура, когда вернулся к разговору.

   – Да-да, слышу. Нет, я дома. У меня сегодня выходной.

   – А... ну да, сегодня же суббота.

   Я поднял брови.

   – Это ты на что намекаешь?

   – Да так, – усмехнулся мой друг. – Я просто хотел заехать, отдать деньги.

   – Приезжай.

   – Отлично, скоро буду, – пообещал Тимур и завершил вызов.

   Порывшись в папке с музыкой, я поставил на сигнал вызова стандартное пиликанье, лишенное всякой мелодичности, но зато спокойное и не вызывающее раннюю седину. Всегда следует начинать решать проблемы с наименьшей из них.

   Откинув одеяло, я встал и прошелся по комнате, собирая с пола брюки и полотенце. Суккуб, если она мне не померещилась, прошлой ночью полностью меня раздела, и во мне пробуждались странные чувства от того, что я не мог вспомнить никаких подробностей.

   – Возможно, я просто сошёл с ума окончательно. Это должно было когда-нибудь произойти. Увидел труп, испугался, психика не выдержала... – пробормотал я, выворачивая карманы брюк и складывая их содержимое на компьютерный стол, стоявший у окна рядом с кроватью.

   Взгляд упал на золотое распятие.

   – Если я его сниму, она сможет вернуться? – вслух подумал я. – Чёрт, ну почему со мной вечно происходят такие вещи?

   Подумав, я решил пока не трогать крест. Если обворожительная демоница была моей фантазией, то снятие распятия с шеи ничего бы не изменило, а если же она существовала на самом деле, то подобное отношение могло привести к непредсказуемым последствиям. Здравый смысл подсказывал, что не стоит поступать необдуманно, рискуя разозлить суккуба. Вслед за этим я мысленно поздравил себя, что уже начинаю мыслить на основании безумных допущений, как и полагается законченному психу. Но крест я всё равно не тронул.

   "Скоро" – так сказал мой друг, а в его устах это означало примерно "в пределах часа". За это время я успел позавтракать и привести свой внешний вид в порядок.

   У Тимура была странная привычка звонить на мобильный, а не в дверной звонок, когда он стоял перед чьим-нибудь жилищем. Так и в этот раз мне пришлось отпирать дверь после вызова телефона.

   – День добрый, – буркнул он и переступил порог, не дожидаясь приглашения.

   Я кивком указал ему в сторону комнаты и запер входную дверь. Не выношу, когда она открыта, если замок есть – он должен использоваться.

   Когда я вернулся в свою спальню, служившую мне одновременно кабинетом и гостиной, то нашёл Тимура на своём кресле перед компьютером, на мониторе которого уже отображалась загрузка системы.

   – Сейчас покажу... – пояснил товарищ.

   Я уселся за его спиной на свою постель. Кроме компьютерного стола, офисного кресла и кровати в комнате не было никакой другой мебели. Одно время я хотел приобрести книжный шкаф, но потом счел это глупостью, поскольку никогда не покупал книг, а всегда лишь пиратским промыслом добывал их в сети. А одежду я хранил в ванной, на стиральной машине, которая также работала на полставки гладильной доской.

   – Зацени, – позвал Тимур, вынудив меня приподняться, чтобы разглядеть картинку на мониторе.

   То была фотография трех бурых медведей в лесу или каком-то питомнике. Двое стояли на задних лапах бок о бок и смотрели в разные стороны, причем один медведь опирался на плечо другого. Чьи-то умелые руки дорисовали одному зверю в пасть сигарету, на другого нацепили круглые темные очки, и вручили в передние лапы каждому по дымящемуся револьверу. Третий же медведь лежал поодаль на спине, высунув язык, и ему пририсовали несколько кровоточащих ран в груди. Возникало стойкое впечатление, что двое зверей только что расстреляли третьего и теперь оглядывались в поисках возможных свидетелей. Подпись под фотографией усиливала впечатление: "Пора, брат, сваливать".

   – Смешно, – холодно прокомментировал я.

   Тимур вздохнул и полез в карман спортивной куртки. Меня безмерно раздражала его мода из спортзала, но заявить об этом я, конечно же, не мог.

   – Вот твоя часть, – сказал он и передал мне стопку купюр.

   Пересчитывать я не стал, просто убрал в ящик стола.

   – Какие планы на сегодня? – поинтересовался Тимур.

   – Никаких.

   Мой друг принялся что-то рассказывать, сопровождая слова показом картинок из сети, но я его почти не слушал, лишь кивал невпопад. Рукой я ощупывал крест под тканью черной футболки, которую надел незадолго до визита товарища. Мой взгляд упал на мои ноги: вдруг показалось, что мятые со вчерашнего дня джинсы испачканы кровью.

   – Померещилось, – пробормотал я.

   – Что? – прервал свою речь Тимур. – Ты меня вообще слышишь?

   – Нет, – честно ответил я. – Как думаешь, труп уже нашли?

   – Вряд ли. – Товарищ почесал затылок. – Если он жил один, то пока соседи не учуют трупный запах, никто ничего не узнает. Хм. А вчера ты не переживал по его поводу.

   – А? Да не, что ты, – отмахнулся я. – Просто этот крест какой-то странный...

   – Какой ещё крест?

   Я удивленно уставился на Тимура, но тот не шутил. На его лице отражалось спокойное непонимание.

   – На шее у трупа висел крест, – осторожно напомнил я. – Золотой.

   – Не видел, – пожал плечами мой товарищ. – Я к нему особенно не приглядывался. Меня там чуть не стошнило, если не помнишь. Он весь был в крови, и я бы ни за что не стал его трогать, даже если бы на нём бриллиантовое колье висело... хотя...

   Тимур предался размышлениям, ради чего он бы всё-таки поступился брезгливостью, а я продолжал сжимать в руке распятие, стараясь убедить самого себя, что эта история мною не выдумана.

   Но суккуб сама сказала, что крест никто не увидит без моего позволения, значит, она каким-то образом умеет отводить людям глаза, и, похоже, эта магия работает и с чужой памятью.

   – Эй, ты в порядке? Что-то ты побледнел, – встрепенулся Тимур.

   – Да-да... всё отлично, – выдавил я.

   В моих мыслях уже звучала клятва держать всё в тайне. В прошлом я уже лечился в психиатрической клинике, хватит с меня одного раза. Не хочу в третий раз учиться связно думать.

   – Тебе нужно чаще бывать на свежем воздухе, – тоном авторитетного врача заявил Тимур.

   – Возможно.

   – Нет, я тебе это точно говорю. Сидение в четырёх стенах тебя убьёт.

   – Да понял я.

   – Ну и отлично. Тогда ты сейчас едешь со мной.

   – Куда? – насторожился я.

   – А тебе не всё равно?

   Коротко поразмыслив, я пришёл к выводу, что нет, о чем не замедлил сообщить. Тимур скривился и начал объяснять. Из его длинной, немного путаной речи, в ходе которой он несколько раз пытался сменить тему, я уяснил, что у моего друга какие-то серьезные проблемы экономического характера, связанные с нехорошими людьми, к коим ему и предстоит сейчас ехать, а меня он хочет взять с собой, чтобы не выглядеть одиноким неудачником. Я мысленно подивился такому средневековому подходу, но возражать не стал. Если моё присутствие придаст Тимуру статус вожака, за которым следуют люди, и с которым в силу этого следует считаться, то я не против. От меня не убудет.

   К тому же, я не хотел оставаться наедине с гипотетическим суккубом.

   В дороге мы почти не разговаривали. Тимур включил радио, и мы молча слушали жизнерадостные уверения ди-джея о том, что на "музыкальном Олимпе восходит новая удивительная звезда", и тут же, как бы в доказательство, приводился пример её творчества, который вызвал у меня мощное чувство дежавю.

   Я выключил радио. Тимур не стал возражать.

   Мы покинули наш район, проехали между парком и кладбищем и въехали в одну из старых частей города, но не по историчности, а в плане дряхлости. Желтые трехэтажные хрущевки, чье сходство с тюремными бараками усиливалось решетками на окнах, навевали мысли о необходимости эмиграции. Высокие раскидистые тополя своей зеленью несколько скрашивали картину, но кружащий в воздухе белый пух действовал на нервы. Не то чтобы я страдал от аллергии, но нет ничего приятного в том, чтобы потом битый час снимать с моей как назло черной одежды его липкие крупицы.

   Тимур завел автомобиль во внутренний двор одного из домов, и мы вышли.

   – Идем.

   Я привык судить о домах по виду входа, но в данном случае реальность посмеялась над моими индуктивными потугами: дверь подъезда принципиально отсутствовала. Я не нашёл даже следов дверной коробки.

   – Широки врата и пространен путь, ведущие к погибели, – подозрительно произнёс я.

   Тимур молча двинул вперед, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Настроение моего друга определенно портилось с каждым шагом.

   – Да что случилось-то? – не выдержал я, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж.

   Тимур вздохнул.

   – Да ничего особо страшного. Не парься, я разберусь. Мне просто надо, чтобы кто-то свой был поблизости. На всякий случай.

   Я кивнул.

   Тимур отыскал нужную квартиру и позвонил, как всегда, по телефону.

   – Я здесь, открывай, – сообщил он трубке.

   Спустя полминуты дверь распахнулась, и на пороге возник высокий, могучего телосложения бритоголовый парень в мятых спортивных брюках и белой майке-алкоголичке. Несмотря на общий агрессивный облик, на лице его сияла открытая улыбка, и даже сломанный передний зуб не портил её.

   – Здорово, Тимур! – весело воскликнул нацистообразный верзила. – Как житуха?

   – Да ничего так, – несколько удивленно отозвался мой товарищ. – А у тебя всё нормально?

   – Всё отлично! – радостно подтвердил русский, при взгляде на которого Гитлер пересмотрел бы свою расовую идеологию. – А? – вопросительно кивнул он, глянув на меня.

   – Это Макс, – спохватился Тимур. – Мой друг. Макс, это Витя, – добавил он, повернувшись ко мне.

   Мы с улыбчивым громилой пожали руки, после чего тот пригласил нас с Тимуром войти.

   – Чего-то ты чересчур радостный, – высказал, наконец, Тимур то, что его явно беспокоило.

   – Да мне брат десять минут назад позвонил, – отозвался Витя, наблюдая, как мы разуваемся. – Короче, он мне всё рассказал, у меня к тебе больше никаких претензий нет.

   – О... – Тимур с растерянностью и некоторым недовольством посмотрел на громилу. – А позвонить и сказать это, чтобы я не ехал сюда, ты не мог?

   – Мог, – ничуть не смутившись, радостно кивнул Витя. – Но брат мне много чего про тебя рассказал, и про ваши дела совместные тоже. У меня к тебе разговор есть. Деловой.

   Тут качок замолчал и уставился на меня.

   – Хочешь, чтобы я ушёл? – прямо спросил я, заглянув ему в глаза.

   – Нет, братан, не, – примирительно заулыбался Витя и поднял руки, словно я целился в него из автомата. – Просто посиди в зале с моим кентом, пока мы с Тимуром на кухне пообщаемся. Там телик и кальян.

   Громила провел меня в соответствующую комнату, где моему взору предстала занятная картина: в центре пышного и пестрого ковра, устилавшего весь пол, сидел, по-турецки скрестив ноги, длинноволосый бородатый парень, одетый во что-то вроде белого халата, словно восточный монах. Около колоритного типа стоял небольшой стеклянный кальян с двумя прозрачными трубками, одна из которых вела к губам незнакомца, затягивавшегося в тот самый миг, когда мы вошли. В метре перед курильщиком негромко нёс какую-то яркую околесицу включенный широкоформатный телевизор, поставленный на что-то вроде комода. Что мне сразу понравилось, хозяин шайтан-машины явно умел настраивать разрешение, благодаря чему физиономии мелькавших на экране людей не были безбожно растянуты.

   – Костя – Макс, – быстро представил нас друг другу Витя и тут же увёл Тимура вон.

   – А тебя никогда не смущала привычка русских людей называть залом ту комнату, в которой находится самый большой телевизор? – вместо приветствия полюбопытствовал Костя, выдохнув дым.

   По глубине и длительности затяжки, а главное – по царившему в комнате характерному аромату особого дыма можно было сделать вывод, что курил мой новый знакомый отнюдь не табак.

   Я присел рядом с ним, тоже скрестив ноги. Наверное, со стороны мы выглядели как два хиппи.

   – Никогда об этом не задумывался, но теперь, когда ты сказал, то да, это кажется мне странным.

   Костя удовлетворенно кивнул и вновь уставился в телевизор. Я подумал и решил, что тема действительно исчерпала себя, после чего последовал примеру нового знакомого.

   На экране шла странная реклама, которую я уже видел несколько раз, и она снова и снова вызывала на моем лице кривую ухмылку: весёлый негр в разноцветной растаманской шапочке доил жирафа, причем выдаивал не молоко, а разноцветные конфеты, после чего он пробовал одну из них и разражался инфернальным смехом.