Текст книги "Дорога к счастью (СИ)"
Автор книги: Ника Верон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
Глава 25. Предложение руки и сердца
О том, что в мало мальских приличных ресторанах существуют отдельные комнаты и даже целые залы для состоятельных людей общества, знала. Сама, когда-то, была дочерью человека, вхожего в мир власти и богатства. Но и предположить не могла, что увидит нечто подобное.
Аристов обещал атмосферное местечко для совместного ужина. И обещание сдержал. Минуя общий зал, их проводили в отдельное, вполне уютное «гнездышко» на самом верхнем этаже здания. Сюда вообще не доносился шум нижних помещений.
Убранство комнаты, в которой оказались, оформлено в стиле азиатской роскоши. Новомодное течение сейчас у дизайнеров. Чуть приглушенный свет создавал даже не уютную – интимную атмосферу. Одна из стен, полностью стеклянная, открывала великолепный вид на ночной город с высоты если и не птичьего полета, то уж точно с энного этажа высотного здания.
Отпустив официанта, разлившего по бокалам вино, задержал взгляд на Эльвире. Молчала с того момента, как переступили порог комнаты. О чем думала – загадка. Очень постарался в выборе места для нынешнего ужина. Не впечатления ради, для комфорта и спокойного отдыха. А вот что может надумать себе девчонка. А не смотря на возраст в целых двадцать три года – в определенных моментах именно девчонка. Вот в её конкретном случае – наверно с девственницей было бы легче.
– Не нравится? – прозвучал осторожно вопрос. – Или, слишком интимно?
– Официанта без работы оставили, – совершенно неожиданно выдала она.
Удивление Аристова длилось секунду. Тень сдержанной усмешки коснулась губ. Если его и не боялись, то, без сомнения – опасались. За то, как держалась – твердых пять баллов можно выставлять. Либо не всё так плохо, как кажется, либо на столько жестко контролирует собственный страх. А вот в таком случае и до срыва недалеко. Черт, в нем снова «проснулся» медик.
– У него сегодня и зарплата и чаевые за три смены вперед, – обронил вслух. – А я не хочу, чтобы нам мешал кто-то третий, – спокойно продолжал звучать голос Аристова. – Есть моменты, которые должны принадлежать исключительно двоим.
Приглушенный свет комнаты. Мерцание свечей, зажженных официантом перед уходом. На широкой мужской ладони, сидящего напротив мужчины – открытый бархатный футляр с колечком. Эльвира, прикусив нижнюю губу (странная реакция), на доли секунды прикрыла глаза. Для предстоящего фиктивного брака слишком натурально происходящее!
– Зачем? – тихо прозвучал вопрос.
На глазах проступили слезы. Вообще никуда не годилось. С Рубальских получалось жестко себя контролировать. Никаких чувств, никаких эмоциональных всплесков. Что происходило рядом с Аристовым, понять не могла.
– Эля, что расстроило?
Вместо ответа лишь отрицательно качнула головой. Не могла объяснить причину собственной реакции в ответ на презент. Хотя, нет, могла, только не ему. Самой себе – очень хотелось, чтобы предложение делалось по-настоящему, от души, а не ради поддержания каких-то правил.
– Неожиданно просто, – голос получилось взять под контроль. – И зачем, если у нас брак фиктивный намечается…
Не верила в чистоту эксперимента? Или – вообще не верила, в первую очередь, ему, как мужчине? На память никогда не жаловался. А эта самая память говорила о том, что вопрос с фиктивностью уже поднимался. И предложение эксперимента Эльвирой принято. Что снова, черт возьми, вызывает в ней сомнения? Если только здесь зерно не заронил Рубальских. Да и черт знает, чего наговорил, пока не был замечен рядом с Соколовской.
– Давай больше не будем о фиктивности, – предложил Константин, аккуратно вынимая из «гнездышка» обручальное колечко. В молчаливом приглашении протянул ей руку. – Я предлагаю брак, не сделку. Всего себя не обещаю, отец верно заметил – фонд, клиника и предприятие – моя жизнь, к которой привык и без которых себя просто не представляю. Но всё свободное время, которое получится выкраивать – наше. Если необходимо время подумать…
Вместо ответа, Эльвира протянула руку. Возможно – совершала ошибку. Не исключено, что где-то Рубальских прав, и Аристов не принадлежит и не будет никогда принадлежать ей полностью. Только почему-то казалось, что вот этот человек не способен на предательство, ложь, подлость. Что еще нужно для счастья? Любовь? Так она – преходяща. Пример – родители.
– Угадали с размером, – рассматривая колечко на своем пальце, проговорила тихо.
Село почти идеально. Чуть великовато, но не критично. Дорожка из микроскопических бриллиантов игриво блеснула при преломлении света от мерцающих свечей. О цене маленького шедевра оставалось только догадываться.
От Игоря… Да что ж такое, без конца он всплывает в сравнение! Давно забыть пора, как страшный сон. История под названием «Выйти замуж за Рубальских» завершена. Что ждет впереди, неизвестно, но, почему-то казалось, хуже в любом случае не будет.
– Эль, переходи уже на ты, – продолжая удерживать её руку в своей большой ладони, слишком мягким, буквально завораживающим голосом предложил Аристов. – Ну парадокс же, правда. Я с тобой, помнится, поближе успел познакомиться. Ласкать себя даешь.
Вот когда заговаривал об интимных моментах, появлялось ощущение неловкости. А ведь не девочка давно. Как дать понять, что… Или права подруга Ирка, психолог нужен, чтобы с прошлым, наконец, разобраться. Глядишь, и в настоящем легче станет.
– Это не повод…
– Правда? – отпустив, наконец, её руку и откинувшись на мягкую спинку стула, протянул с иронией в тоне. – А что станет поводом? – и ирония – совершенно беззлобная, ни как у Игоря.
– Я не могу так быстро. Да и имя у вас…
Во брякнула. Сама-то поняла, что выдала?
– Прости, но вот с именем не прокатит, – садясь ровно, с серьезным видом проговорил Аристов, добавив, встретившись с взглядом своей очаровательной спутницы, – Отсутствие бороды отец заценил. Обещал, при случае, благодарность тебе выразить, а вот если имя сменю – вряд ли оценит. Выбирал его очень тщательно для своего наследника. Да и мне оно нравится. В чем трудность, не понимаю. Вроде не Аменемхат какой-нибудь, что не выговоришь.
Не смотря на серьезность, в тоне чувствовался налет иронии. Не выдержав его пристально изучающего взгляда, оставив столик, остановилась у стеклянной стены. Спряталась, отвернувшись спиной. Напоминала себе сейчас страуса, сунувшего голову в песок.
– Эля, девочка, я же тебя, прости, скажу, как есть, голенькой видел, – прозвучал его голос у самого уха, отчего не удержавшись, вздрогнула. Когда подойти успел, не поняла. Вроде, за спиной никаких движений не происходило. Не по воздуху же переместился. – Видел твоё просыпающееся желание в сокровенном местечке, – от одного только его голоса в том самом «местечке» томление началось, а если сейчас прикоснется… – А ты ко мне всё на «вы».
– Но я-то вас – не видела.
Еще один перл! Господи, что с самоконтролем! Подобное при Игоре даже в мыслях выдавать себе не допускала, помня о собственной порядочности. Вернее, о порядочности, про которую без конца напоминал Рубальских. Будущая мать семейства должна вести себя, думать и говорить подобающим образом. А не как шлюха.
– Ха… – красноречиво, ничего не скажешь, среагировал Аристов. – Боюсь, если я своего друга из-под замка выпущу, он туда уже, не сделав своего дела, не вернется, – и снова максимальная откровенность. А ещё… Эльвира, кажется, дышать перестала, когда, обняв за талию, прижал спиной к своей груди. – Не знаю, как тебе, а мне экспериментами заниматься совсем не хочется. Нет у меня в планах – довести тебя до нервного срыва. Очень хочу видеть на твоем личике улыбку, а в глазах – счастье, а не страхи и сомнения. Быть с тобой, как с женщиной хочу, а не девочкой-недотрогой. Ласкать, – неожиданно смолкнув, вдруг спросил, – Или последний раз слишком поспешил? Давай без ложного стеснения. Ты мне не просто интересна или нравишься. В душу запала. Не просто видеть тебя хочу, общаться. Прикасаться к тебе хочу, чувствовать. Давно подобных желаний не испытывал. Но если что-то неприятно, вызывает отторжение, не молчи.
Пооткровенничай отец в тот их с Эльвирой приезд, чуть раньше, возможно, не отказываясь от поздне-вечерней прогулки, не стал бы выходить за рамки. Который уже по счету раз, подумал о собственной спешке. Чувствовал же непонятную скованность в некоторые моменты, списывая те на естественное смущение гостьи. Ну, есть у женщин такой пунктик относительно первого раза с новым кавалером. Стесняются они себя раскрыть сразу.
– Скорее, я повела себя не слишком сдержанно, – возразила Эльвира, увеличивая между ними расстояние. – Даже с учетом того, что было два года назад. Мне, действительно, непросто принять вас. И ваше… – говорила сбивчиво, видимо от нервного перенапряжения. – Ваше внимание. Если вы хотите повторить то, что произошло в нашу первую встречу в вашей квартире…
– Предположим, хочу, – уверенно, но без резкости продолжая, – Не стану скрывать – даже большего хочу. Но исключительно с твоего согласия.
Рискованно, однако от признания не удержался. Понять не мог, что же так смущает достаточно взрослую девочку. Ведь нормально реагировала на ласку. К своему самому сокровенному местечку подпустила. Мог уже тогда, будь другим, овладеть ею. Хотя, нет, не ею – телом. Лично для него разница существенная.
– Не думаю, что снова смогу, – обронила Эльвира, старательно избегая зрительного контакта, что ему совершенно не нравилось. – Тогда на стрессе была. Наверно. Во время произошедшего в беседке, вы не видели меня там…
Господи, она еще и краснеет от смущения?? Аристов с трудом сдержал улыбку, которая сейчас, точно, окажется непонятой. Осторожность и тактичность – девиз на ближайшее время, пока до конца не разберется в её прошлом. Вот Димку надо будет хорошенько подпнуть, чтобы слегка подсуетился с выполнением поставленной задачи.
– Эля, не думаю, что за два года там, – выделил он намеренно данную частицу фразы, – У тебя коренным образом что-то изменилось.
Постарался говорить спокойно и даже с налетом легкой иронии. Слишком серьезно касаться вопроса интимной сферы пока опасался. На случившееся с ней смотрел не только с точки зрения нормального, психически здорового мужика, не приемлющего насилие, но и не в последнюю очередь (если не в первую) с точки зрения медика. И, как медик, видел проблему с другого края. Помощь девчонке нужна. В большей степени – психологическая.
– Если только паутиной заросло, – проворчала она, спешно отвернувшись. Господи, что несёт. Самое время сквозь землю провалиться. – Простите…
Что?.. – на прозвучавшее извинение никакого внимания не обратил. – Что, бляха муха, она сказала? В каких случаях звучит подобная фраза? В современном лексиконе не особо используется, а вот немного поглубже копнуть…
На секунду взгляды встретились. То, с какой поспешностью глянула в сторону…
Не-ет, ошибиться не мог. Сама того не подозревая, потешила девочка мужское самолюбие. Пусть и бывшая невеста Рубальских, но чистенькая. В прошлом этот козел. Да и не только этот. По рукам не пошла, во все тяжкие не пустилась, абы за кого ухватиться не пыталась. Теперь, главное, для себя уберечь.
– Эля, никого? – осторожно прозвучал его вопрос. И всё же хотел удостовериться в собственном предположении. – Правда, совсем? Все два года? – приобняв за талию, привлёк к себе. Коснувшись губами уголка её губ таким легким, ничего не значащим поцелуем, тихо продолжал, – Хорошо у нас всё будет, Листик. Просто поверь мне…
Представить себе не могла, как самому прошлое хотелось оставить в прошлом. Наверно, действительно, устал быть один. Созрел для серьезных, семейных отношений.
И пусть у той, которую выбрал, пока проблемы – разберутся. Главное – вместе. А в том, что девчонка его приняла, сомнений практически не осталось. Дождется результатов Димкиного поиска, решит с остальным. Да, еще мама. Вот где загвоздка. Хотелось, чтобы Эльвира сама рассказала о проблеме и познакомила.
– Так, кажется, из-за меня…
Почувствовав с её стороны легкое сопротивление, мысленно чертыхнулся. Обнимая, не заметил, как крепче прижал к себе. Наверняка Эльвира ощутила его проснувшуюся «проблему». Контролировать себя мог. По крайней мере – пока. Но попробуй объясни это молоденькой женщине со страхами из недалекого прошлого.
– А из-за кого еще, – улыбнувшись, подвинув стул, помог сесть. Вернувшись к своему месту, продолжал, – Эля, я не знаю, как у тебя происходило с кем-то другим, – здесь, определенно, подразумевался Рубальских, только без фамильного уточнения, – Ты не хочешь ничего говорить, твое право. Но постарайся запомнить, я не делаю ничего без согласия женщины. Да, был бы не прочь приятно провести время. Что сдерживает тебя, пока понять не могу, – лгал и очень надеялся, что правдоподобно. – И пока не разберусь, а очень надеюсь, что получится, между нами ничего не будет. Так что отдыхай спокойно и забудь о том, что мой «друг» откровенно напомнил о своем существовании.
Замечательный вечер. Когда последний раз приглашал даму в заведение подобного рода, без претензий на продолжение?
«Друг», как называл собственный член, не просто «напомнил» о своем существовании. Готов был реально проблему создать, не понимая, почему уже который раз ничего не перепадает от подобных встреч. Хозяина-то, вроде, куколка устраивает. Когда б, что сдерживало, особенно с тех пор, как вдовцом стал. Нет же, в визуализацию продолжает играть, словно это напряжение может снять…
Глава 26. Мама
Осторожно «просочившись» в квартиру, Эльвира, щелкнув замком, замерла. В прихожей включился свет (в их квартире его можно зажечь как из прихожей, так и из комнаты) и на пороге остановилась мама.
Когда-то очень красивая женщина сегодня выглядела старше своих лет. Две тяжелейшие операции сделали свое коварное дело. Восстановление шло очень медленно. Ослабленный организм периодически давал сбои. И если бы не стремление женщины к жизни, если бы не оказалась «бойцом»…
– И давно у нас в театрах стали ночные постановки давать? – спокойно прозвучал вопрос.
Прикусив губу, Эля медленно обернулась. Отправляясь в театр, не сказала всей правды, сославшись на предложение Ирки «выгуляться» в выходной. Учитывая, что на часах – половина второго ночи… Вопрос напрашивался сам – какая Ирка?
– Мам, прости, я…
– Эля, я рада, если у тебя кто-то появился, – спокойно улыбнувшись, перебила её Соколовская-старшая. – Ты два года от меня не отходишь. Молодая, красивая. Тебе жить надо, а не в четырех стенах сидеть.
– Ма-ам… – бросив на комод клатч, обняла женщину.
Сколько сил, душевных, в первую очередь, потребовалось, чтобы обе они вернулись к нормальной жизни. Чтобы мама не просто жила, а снова поднялась на ноги. Почти год тяжелейшей борьбы. Доходило до истерик, до нервных срывов, которые видела только подруга Ирка. Сорвалась лишь однажды. Но и тогда нашелся человек (совершенно неожиданно, на которого менее всего могла надеяться), который реально поддержал и помог.
– Эля, что у тебя происходит? – встревоженно, на что только сейчас обратила внимание, продолжал звучать голос матери. – Сегодня вечером звонил Игорь, искал тебя, – вот этого только не хватало, – мелькнула мысль, – В тот день, когда якобы осталась ночевать у Иры, весь день отсутствовала на работе. И я это точно знаю, потому что сама звонила в салон, до твоего звонка. Мне просто надо знать, что ничего страшного в твоей жизни не происходит. Мне тон Игоря очень не понравился. Элечка, милая, знаю, бережешь меня, но от твоих тайн, от слез в подушку легче мне не станет.
– Кажется, у меня появился мужчина, – проговорила Эльвира, проходя в небольшую гостиную.
– Серьёзно или так, знакомство ради знакомства?
О другом хотела спросить Наталья Семеновна. Только знала, на сколько резко может реагировать Эльвира на эту ходовую фразу – «ради здоровья». Перед дочерью чувствовала себя глубоко виноватой. Если бы можно было переписать прошлое…
– Не знаю, – обронила Эльвира, опускаясь на диван и вытягивая уставшие от каблуков ноги. Очень давно не надевала шпильки. Повода как-то не было. А тут сразу на столько времени! – Он замуж позвал. Театр сегодня, правда, был, – продолжала, устало откинувшись на спинку дивана. – Шикарная постановка. Премьера, на которую не попасть. Вип-ложа. Мы только вдвоем. Потом ужин. Представляешь, мам, просто ужин. Он со мной как с девочкой возится. Я не думала, что так может быть. И мне с ним хорошо, спокойно. Ни с кем так не было. Даже с Игорем.
– Имя-то у этого идеального мужчины есть? – не пряча улыбки, поинтересовалась женщина.
Вот на столько умиротворенной дочь не видела очень давно. Слишком много проблем свалилось на хрупкие плечи девочки. Как вытянула – вопрос. Без поддержки, вообще без какой-либо помощи – физической, психологической.
– Константин Аристов, – не открывая глаз, сообщила Эльвира, добавив, – Владелец заводов, дворцов, пароходов. Представляешь, даже с отцом меня познакомил….
– Аристов? – переспросила Наталья Семеновна, игнорируя последнюю фразу дочери. А Эльвира, уловив не совсем привычную тональность в голосе женщины, мгновенно открыв глаза, села ровно. Во взгляде появилось беспокойство, граничащее с недоумением.
– Ма-ам, ты чего в лице сменилась? – последний раз такое было… Господи, только не снова, только не с начала. – Плохо?
– Нет, хорошо всё, – поспешила та заверить. – У него отец – Сергей Аристов?
– Ну, да – Сергей Сергеевич Аристов, – ничего не понимая, прежнему с настороженностью наблюдая за матерью, уточнила Эльвира. – Ты его знаешь? Мам, не пугай меня, – попросила Эля, а голос дрогнул. – У тебя что-то было с тем Аристовым? Надеюсь, никакой сногсшибательной тайны не существует?
– Ты – дочь Николая Соколовского, если сейчас об этом. Я в то время была до беспамятства влюблена в твоего отца, – совершенно спокойно продолжала Наталья Семеновна, присаживаясь рядом с дочерью. – А Сергей Аристов казался мне слишком старым. Он пытался ухаживать за мной. Красиво это делал, не навязчиво. Но когда тебе двадцать, а твоему ухажеру за сорок и у него сын всего двумя годами младше тебя самой, страшно. А твой отец был молод, красив, горяч.
– И так же красиво и горячо предал, – проворчала Элька, стягивая с себя тонкий капрон колготок. Тело желало свободы.
– Эля…
– Мам, ты его до сих пор любишь?
Вопрос прозвучал слишком резко. У неё к Николаю Соколовскому было собственное отношение. И перебороть то не получалось. Да и нельзя такое не забыть, ни из памяти выкинуть. Даже в дальний закоулок запихнут не вышло. Хотя уже пять лет прошло.
– Не важно, что чувствую к нему я, – последние несколько лет старались вообще о прошлом не вспоминать. Что вдруг сейчас произошло… – Важно, что ты – его дочь. И должна…
– Ты – бывшая жена, родившая ему эту самую дочь, – очень не хотелось грубить матери, только тема причиняла слишком много боли, возвращая в памяти события минувших пяти лет. – Он послал к черту нас обеих, как только мне исполнилось восемнадцать. Ради сделки продал, как вещь. Даже слушать не хочу.
Слишком высокая тональность. Вот-вот хлынут слезы. Каждый раз такое происходило, когда память накатывала.
– Прости, – кажется, и Наталья Семеновна поняла, что слегка перегнула палку, об отце, прекрасно знала, с дочерью лучше было не говорить. – Давай оставим, – предложила миролюбиво, осторожно спросив, – Что Игорь хочет, могу спросить?
– Вернуть, – чуть не брякнула «долг», вовремя остановилась, мастерски выкрутившись, – Меня, прошлое. Говорит, забыть не может.
Да и почти не лгала. Просто про долг этому человеку маме знать совершенно ни к чему. Не поймет. Ведь заверила два года назад, что помощь спонсоры оказали. Какие к черту спонсоры, когда и сбора-то не объявлялось. И если бы не Рубальских… Не ждала от него подобного поступка. Только вспомнил о нем именно сейчас, когда жизнь начала налаживаться…
– А ты?
– А что – я? – пожала плечами Эльвира. – Он для меня, как кошмарный сон. Никак в прошлом не останется. С Аристовым мне страшно. Но это другой страх. Человек старше на много. Но ни к чему меня не принуждает. Ничего не требует. В ЗАГС готов был хоть на следующий день после знакомства. Согласился подождать, пока немного привыкну к нему. Чувствую себя должной и обязанной со всех сторон, а он ведет себя так, словно… – секундное раздумье и последовавшее затем признание. – Знаешь, я ответила согласием, но не уверена, что тоже правильно сделала. Он жесткий, категоричный, волевой.
– Если дал время, имея возможность решить вопрос незамедлительно, значит не такой уж и жесткий. Не все подонки. Познакомишь нас?
Сговорились они, что ли?! Только с Аристовым получилось уйти от настойчивой просьбы знакомства с будущей тёщей, так эта самая «тёща» подняла вопрос. Что ж им всем так неймется-то?! Не готова она еще к столь решительному шагу. Сама понять не могла, что сдерживает.
– Прямо немедленно? – попыталась сыронизировать Эльвира.
– Как храбрости наберешься, – понимающая улыбка задержалась на лице Соколовской. – Только не как с Игорем своим, чуть не в день свадьбы.
– А то это что-то изменит? – Эльвира постаралась придать голосу хоть какую-то ровную тональность. Очень хотелось прошлое оставить в прошлом.
– Сердце матери не обманешь. Оно неладное почувствует сразу, – напомнила она, задерживая на дочери внимательный взгляд. – Эля, мне кажется, проблема у тебя куда серьезнее, чем размышления над предложением брака и жесткостью кавалера. Я сейчас очень жалею, что позволила тебе тогда забрать заявление и изменить показания, – продолжал уверенно-спокойно звучать ее голос. – Не о контрактах Соколовского надо было думать, а о тебе. Возможно, и Игоря в твоей жизни не было бы. И клиники. И сейчас от самой себя не пыталась бы спрятаться.
У самой однажды тоже мелькнула подобная мысль. Однако отогнала ту решительно прочь. Не могла в то время поступить по-другому. Что могут сделать две слабые женщины против всесильного и почти всевластного мужика, у которого никаких принципов. Который ради собственной выгоды готов самым ценным и родным поступиться – семьей.
– Мам, отец убил бы тебя, да и меня тоже, – решительно прозвучало замечание. – А потом обставил бы всё, как какой-нибудь несчастный случай. Я тогда всё сделала правильно, – поднявшись с дивана и захватив снятые колготки, обернувшись в дверях своей комнаты, закончила, – Давай спать.
Уже забравшись в кровать, обратила внимание на «висевшее» в телефоне не открытое сообщение. Улыбнулась, прочитав: «Спасибо за вечер. Надеюсь – не последний. Отдыхай, Листик». Листик… Вот так её точно никто никогда не называл…
