Текст книги "Ведьма внутри меня (СИ)"

Автор книги: Ника Маслова

Соавторы: Ева Пик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25. Огонь и вода

Шло время, в комнату никто не заходил. Я устала ждать – и зря терять драгоценные минуты. Выглянула в коридор, но там никого не оказалось. Как странно, разве могла Катарина вот так уйти, даже не попрощавшись? Гостиная располагалась всего через три двери от моей комнаты, и меня так и манило проверить, там ли они и о чём говорят. Отсюда я не слышала ни звука, но стены тут везде толстые, двери – массивные. При определённой удаче я могла подслушать что-нибудь любопытное. Случайно, конечно, ага.

Рискуя шокировать всех местных ханжей видом весьма приличного халата до пола, я отправилась на разведку. Но, увы, никого не нашла. Гостиная оказалась пуста. Когда я вернулась к себе, то услышала топот копыт. Только и успела увидеть в окно отъезжающую карету.

Значит, Дэбрэ выгнал Катарину из дома. Уже второму члену семьи герцога Вирского указал на дверь. Ничего себе. А он дерзкий, никого не боится.

Если Катарина, Вилар или их папенька обратятся к королю, то что Дэбрэ будет делать? Или его положение прочней того, которое есть у Катарины, называющей короля только по имени?

Вопросы-вопросы. Ответов нет, но они сейчас не слишком-то и нужны.

Я оглянулась на лежащие на краю стола две небольшие книги в чёрных обложках, вздохнула. И как во всём этом разобраться? Но надо, или я вернусь к себе, в ту жизнь, из которой так счастливо сбежала.

Первым делом я задёрнула занавески. На улице становилось всё жарче, солнце жарило в окна, но внутри стояла приятная прохлада, а теперь ещё и приятный полумрак. Взяв книги и сняв халат, я забралась в постель.

Если захотят меня ещё чем-нибудь озадачить – скажусь больной, и точка.

Первым делом мне следовало изучить книгу. Хорошо, что есть вторая – будет с чем сравнить.

Я только открыла ту, которую Катарина подарила мне вместо испорченной, как в дверь постучали. Софи попросила разрешения убрать со стола. Пока девушки всё складывали на подносы и уносили, она подошла ко мне.

– Как вы себя чувствуете, леди Майри?

Это из-за лишних ушей она так мила?

– Лучше. Голова кружится меньше. Чай с мятой и правда помог, спасибо за добрый совет и сам чай, всё было очень вкусно. Но осталась слабость в теле. Так что сейчас я хотела бы отдохнуть.

До сих пор мне не приходилось сказываться больной – попытка откосить от школы в возрасте десяти лет не в счёт. Но, кажется, Софи мне поверила, в отличие от мамы. Отметка в сорок с половиной на градуснике маму нисколько не впечатлила. Вместо возможности поваляться в постели, читая любимые книжки, мне выдали подзатыльник, велели одеваться и ввели новое правило: никогда не мешать градусником горячий чай.

– Виконт просил меня спросить, может ли он посетить вас сейчас ненадолго. Это возможно? – сказала Софи. Тон намекал, что иного ответа, чем да, не предполагается.

– Нет, если к этой встрече нужно готовиться. – Софи недоумённо нахмурилась, и я пояснила: – Если нужно надевать корсет и платье, то нет, я категорически против.

Опять потратить уйму времени, да ещё и так мучиться – ну уж нет!

– Но если я могу остаться в кровати, как сейчас, то, разумеется, виконт может зайти. Так ему и передайте.

Софи долго смотрела на меня.

– Вы помните, госпожа, мы с вами кое о чём говорили?

Ещё бы.

Последняя девушка с подносом вышла за дверь, и мы остались одни.

– Я не собираюсь его соблазнять, если вы этого боитесь, Софи. Даже мысли такой не возникло. Виконту с моей стороны ничего не угрожает.

Софи покачала головой и почему-то вновь напомнила мне маму. Внешне они не были похожи, но мелькнуло что-то в выражении лица – смешинка и осуждение теми глупостями, которые творят у тебя на глазах.

– Тогда вы намного глупее, чем я о вас думала, леди Майри, – подтвердила мои наблюдения Софи тоном, которым служанки с госпожами не говорят.

– Что вы имеете в виду?

– Если то, что я видела в гостиной, повторялось не раз, а я уверена, что так и есть, то вам стоит молиться Деве-Покровительнице, чтобы остаться здесь, в этом доме. Виконт Дэбрэ – один из немногих, кто сможет защитить вас от огневицы.

– Кого?

Софи улыбнулась, глядя на меня так, будто я – неразумный ребёнок.

– Если бы не высокое положение отца, сестра Катарина не ходила бы просто так среди людей, а давным-давно молилась Деве-Сестре в каком-нибудь отдалённом монастыре и носу оттуда бы не казала. Такие, как она – с даром огня, очень опасны.

Не знаю как, но Софи, похоже, всё узнала. И понимала во всём этом намного больше меня.

– О чём вы говорите? Каком ещё даре огня?

– Когда вы упали в обморок, огневица позвала на помощь. Она была очень неосторожна. Я видела её глаза – они светились жёлтым огнём.

– Вам, наверное, показалось. Это невозможно.

Софи покачала головой.

– Не трудитесь её защищать – поздно. Я уже всё рассказала господину. Теперь он знает, что в доме герцога Вирского нашла приют ещё одна ведьма – намного опаснее вас. Вы всего лишь сосуд для чужого огня, а наполняла вас сестра Катарина. Она очень хитра. Сама не колдовала, использовала для этого вас. Это же очевидно.

– Откуда вы всё это знаете? Вы придумываете на ходу. Нет и не было ничего из того, что вы говорите!

Софи наклонила голову к плечу, разглядывая меня со всем вниманием. Улыбнулась с материнской мягкостью.

– Маленькая глупая девочка, – сказала она и взяла меня за правую руку точно так же, как и Катарина тогда: обняла мою ладонь своими сверху и снизу. – Как ты думаешь, почему сейчас не горишь, как должна бы гореть?

– А я должна?

– Ты должна пылать изнутри, мучиться и сгорать, пока не сделаешь что-нибудь, чтобы потратить чужую силу. Что, не знала об этом?

Она смотрела мне прямо в глаза. Из тёмных, почти чёрных они вдруг посветлели, стали голубыми, и в мою ладонь, прямо внутрь меня будто потекла чистая прохладная вода. Это длилось мгновения, Софи быстро отпустила меня, и её глаза вновь стали тёмными.

Остатки головокружения, слабость, с которой я проснулась, ушли, будто их с меня смыло водой.

– Вы тоже ведьма? – спросила я, резко садясь на кровати. – Он знает?

– Виконт Дэбрэ знает разницу между природным даром и использованием его во зло. Если и существует на свете человек, который способен понять и защитить вас, так это он. Вместо того чтобы врать и играть в глупые детские игры, доверьтесь ему, расскажите всё, что он у вас спросит. Я не знаю другого человека, который был бы больше достоин доверия.

Я схватила её за руку.

– Но он знает о вас, вашем даре, и не топит в Лорнском источнике, не поит водой?

Она улыбнулась, словно мои вопросы порадовали её.

– Сегодня вы пили чай из лорнской воды. Пили обе. И ничего страшного с вами обеими не произошло. У меня для этого факта есть только одно объяснение.

Я ждала.

– Сестра Катарина никогда не использовала свой дар во зло. Ну а вы…

Ей нравилось со мной играть. Словно кошка с мышью или глупым котёнком.

– Пожалуйста, – сказала я. – Не мучайте меня. Если есть, что сказать, то говорите. Прошу.

– Вода из Лорнского источника сжигает грешные души. Ваши с Катариной чисты. И при этом, всем известно, леди Майри призналась в чудовищных преступлениях. А ещё я знаю её, её гордость, высокомерие и самомнение. Она бы в жизни не попросила прощения у прислуги. Как многие, поднявшиеся наверх из грязи, каждым словом и жестом она доказывала, что намного выше нас, простых смертных. Когда господин прислал письмо, что привезёт в свой дом леди Майри, я удивилась только одному – ведьма выжила. Я знала, кого увижу. И вдруг здесь появляетесь вы и первое, что говорите: простите меня.

Её глаза вновь стали светлыми, как вода. Я и хотела, и не могла отвести взгляда от её глаз. Она словно смотрела мне в душу.

– Вы не она. Не знаю, как такое возможно, но больше в этом не сомневаюсь.

Она улыбнулась, словно прочитала по глазам все мои бьющиеся в панике мысли, и отступила на шаг от кровати.

– Я передам господину, что вы чувствуете слабость и пока не встаёте, но готовы с ним поговорить.

Я смотрела ей в спину до боли в глазах.

– Подождите, – хрипло сказала я, когда она уже взялась за ручку двери.

Она повернулась ко мне.

Я схватилась за лоб, пытаясь сформулировать всё, что хотела спросить.

– Доверьтесь ему. Это лучшее, что вы можете сделать, леди Майри, – сказала Софи и вышла.

Глава 26. Ненавижу сомнения

Я так не волновалась, даже ожидая вердикта знаменитого травматолога профессора Брыньского. Все анализы, томографии, снимки забрала его медсестра, приказала ждать, когда позовут. И я сидела под дверью кабинета в неудобной больничной коляске, молилась, хотя не знала молитв, и руки у меня леденели. Он был моей последней надеждой. Тогда я получила ответ: «Нет, вам никогда не стать на ноги, не с текущими технологиями, а вот в будущем…», что на самом деле означало нет, никогда.

Ненавижу всё ставить на кон. Жизнь не игра, которую можно перезапустить и начать всё заново. И так уже чудо произошло, и я здесь, вновь на ногах и с лицом человека, а не чудовища. Потерять всё, доверившись случаю – нет, я так не могу. Это может быть мой последний шанс на нормальную жизнь, и что мне предлагают? Поставить всё на добросердечие и понимание человека, который вовсе не выглядит добросердечным.

Но сколько он для меня уже сделал: и жизнь спас не раз, и в дом взял, и всем обеспечил… Но он мог всё это делать не для меня. Дэбрэ – дознаватель. Он ведь сам говорил, что хочет раскрыть тайну, как я его обманула. А ещё он ненавидит Майри. Даже если допустит, что я – другой человек, то сможет ли преодолеть недоверие?

Чёрт, у меня уже голова идёт кругом от всех этих мыслей.

Софи сказала, что Дэбрэ – один из немногих, кто может меня защитить. А сам Дэбрэ сказал, что таких, как я, рассказывающих о других мирах, тут запирают в психушку. Наверное, как и везде. Расскажи я профессору Брыньскому, как смогла встать на ноги – допустим, мне представился такой случай – и что же? Сто процентов, меня бы тоже закрыли в психушке.

Так что же мне делать? Дэбрэ уже совсем скоро придёт. Что ему говорить? И что ему сказала Софи?

Если она ему рассказала о своих подозрениях насчёт меня, то и мучиться нечего – так и этак разверзнется ад. Но если промолчала, дала мне шанс самой всё открыть – то я могу ничего ему не говорить… А затем Софи всё же выскажется, и я, уже я, а не Майри, стану в его глазах лгуньей.

Да он уже так считает. Когда мы провожали Вилара, сказал, что я складно лгу. Он сомневался не в том, что я лгунья, а в том лишь, кому именно вру.

Сомнения, сомнения. Чёрт, ненавижу сомнения. Люблю, когда всё чётко, по полочкам. Чтобы понимать, где я и что я. Ведь только что решила притворяться, и всё получалось, и вот – я опять в той же точке, когда непонятно, как повести себя лучше. Вишу между небом и землей и кричу: «Что делать? Люди, ау, помогите. Что делать-то мне?!»

Ладно, всё. Пора брать себя в руки.

К молитвенникам я прикоснулась лишь для того, чтобы спрятать их понадёжнее. Положила под подушку. Согласна, это первое место, где сама бы стала искать, но придумать что-то другое я сейчас не могла. Поправила одеяло, натянула его повыше, замерла на минуту. Снова откинула одеяло и принялась горкой складывать подушки. Села и откинулась на них спиной. Снова поправила одеяло. Затем волосы. Затем растёрла заледеневшие ладони – а он всё не шёл!

Может, уже и не придёт?

О.

И правда, чего это я? Он услышал от Софи, что мне нехорошо, и я не готова принять его при всём корсетном параде – и не пойдёт сюда. Каждый раз, когда я была неодета, он заметно смущался и злился. Так зачем ему мучить себя? Ну конечно же, он не придёт. И чего это я…

Дверь негромко скрипнула, открываясь. Дэбрэ вошёл, церемонно поприветствовал меня, будто до этого мы не встречались.

– Я могу войти? – спросил, будто и так не вошёл.

Я кивнула – даже рот открыть не смогла, так меня штормило. Что делать? Рискнуть или не рисковать? И что в моей ситуации риск – довериться ему или не доверять?

Ненавижу, ненавижу, ненавижу сомнения!

Дэбрэ остановился недалеко от кровати, и я поймала себя на мысли, что не могу решиться не то что признаться ему, а даже посмотреть в его лицо. Мой взгляд зацепился за чёрный сюртук, ухватился за верхнюю пуговицу и словно приклеился к ней.

Он не сел на край кровати, как Катарина. И не сядет, наверное. Ой, конечно, не сядет, чего это я?

– Возьмите стул. Прошу вас, присаживайтесь, – сказала я таким сдавленным и нерешительным тоном, что стало стыдно перед ним и собой.

Но он не стал смеяться надо мной, а пошёл за стулом и поставил его недалеко от кровати. Когда он сел, я больше не могла смотреть только на его одежду, ведь наши глаза оказались на одном уровне. Но в глаза ему всё равно не смогла посмотреть. Умирала от волнения, как кисейная барышня. Хотя он ничего, вообще ничего ещё не сказал!

…Ему бы следовало побриться.

Какая умная и, главное, своевременная мысль.

Я могла бы отругать себя, а пошла в своём безумии дальше.

У него красивые скулы, плотные, чётко очерченные губы и синева на щеках, хотя утром он брился. Если снять с него этот чёрный сюртук, оставить только рубашку, белую, немного измятую за день, то получатся идеальные снимки для Men’s Health. И поза пусть остаётся такой же: на стуле, с широко, но не чересчур расставленными ногами – уверенно доминирующая. Я бы непременно купила журнал с ним таким на обложке. И ещё чтобы подпись под фото: «Самый сексуальный дознаватель и всё, что вы хотели о нём узнать, на стр. 48». На странице сорок восемь я бы прочитала статью, в которой виконт Дэбрэ предстал бы в лучшем виде, и я бы тотчас избавилась от всех сомнений. Побежала бы доверять ему свои тайны и кокетничала бы напропалую. Ну, с моими талантами и опытом – уж как смогла. Скорее всего – неловко, краснея и раз за разом садясь в лужу. А он бы меня оттуда красиво и благородно спасал…

Я выдохнула и смогла улыбнуться. Как хорошо. Паника отступила, испуганная абсурдом, который я позволила себе представлять. Метод, помогавший мне не раз прежде, действовал и в этом мире.

– Как вы себя чувствуете, леди Майри? – спросил Дэбрэ.

– Лучше, спасибо.

Он молча смотрел на меня, ничего не говорил, и я тоже молчала – ждала от него подсказки.

Так знает он или нет?

«Что делать? Что делать?» – вновь пронеслось в голове угрозой возвращения истерикосмерча, и я сделала первое, что пришло в голову: мысленно поцеловала Дэбрэ. В собственном воображении встала с кровати, решительно присела ему на колено, обняла ладонью чуть колющееся лицо и коснулась губами его губ. Подарила ему поцелуй – свой самый первый.

В голове стало совсем тихо. Ну наконец.

Глава 27. Серьёзный разговор

– Нам нужно серьёзно поговорить, – сказал Дэбрэ.

Его напряжённый сосредоточенный вид немного (много) пугал.

– Вы выбрали не лучшее начало для разговора, – ответила я, улыбнувшись через силу. – Беседы, начинающиеся с таких слов, обычно малоприятны.

– Я ценю ваше желание разрядить обстановку, но делать это не нужно. Я здесь не для пустой болтовни. Нам с вами надо всё обсудить и решить, что делать дальше.

Как чувствует себя человек, которого схватили за горло – так, как я, прямо сейчас.

– Софи мне всё рассказала.

От этих его слов воздух застрял в горле и голова стала такой пустой, что ей оставалось только оторваться от тела и взмыть вверх, как наполненный гелием шар.

А Дэбрэ продолжил говорить – чётко проговаривая каждое слово, без тени эмоций:

– Я поговорил с сестрой Катариной и больше не сомневаюсь: всё обстоит именно так, как сказала Софи. У сестры Катарины – дар огня, а вы – её прикрытие, тот клапан, через который она сбрасывает пар, чтобы с одной стороны, не сгореть, а с другой – не использовать свой дар.

Он выглядел таким спокойным, а я всё сильней подозревала, что под маской он прячет злость.

Так оно и оказалось.

– Почему вы молчали? Почему не признались? Вы, демоны вас раздери, даже в бочке со святой водой об этом молчали! Как вы вообще смогли это от меня скрыть?!

Он вскочил, пылая праведным гневом, а мне стало так хорошо. Прямо от сердца отлегло – так обо мне он не знал, только о Катарине.

«Спасибо, Софи. Спасибо, только, пожалуйста, и дальше молчите. Не спешите докладываться хозяину, пока я с вами не поговорю».

Дэбрэ прочитал мне целую лекцию об опасности, которую представляют собой люди, обладающие таким даром, как Катарина. Его послушаешь, так все беды от них – ведьм обученных и необученных.

– Катарина ни в чём не виновата, – сказала я, когда смогла вставить хотя бы слово. – Она никому не вредила.

Кроме меня, но об этом я не собиралась говорить.

А вот Дэбрэ – да, собирался.

– Она наполняла вас своей силой. Жгла вас изнутри, и даже это не заставляет вас отнестись к ней разумно?

– Я не помню такого.

– Правда? – Он встал и прошёлся по комнате взад и вперёд. Остановился у окна, на меня не смотрел, руки сложил за спиной. – Хорошо. Допустим, вы не помните прошлое. Но сегодняшний день не забыли? О нём не хотите мне рассказать?

Не знаю, почему я пыталась, да ещё и так неумело защитить Катарину. Ничего хорошего лично мне она не сделала. Её бы сдать в руки властей, и моя проблема с ней легко и просто решилась бы.

Разумно? Ещё как.

Соблазнительная мысль? Как бы не так – отвратительная до тошноты. Не хочу, чтобы моими руками заперли в клетку другого человека.

– Не молчите, – приказал он таким тоном, что я вздрогнула.

Но что я могла сделать для Катарины, не навредив и себе?

– Я боюсь, что произошло недоразумение. Или, возможно, я что-то не так поняла. Я не хочу своими словами навредить Катарине.

Он повернулся ко мне, ожёг меня тяжёлым взглядом, который напомнил мне нашу первую встречу.

– Говорите, как есть, и не вздумайте врать.

– Я постараюсь, – ответила я, и он хмыкнул.

– Даже не отпираетесь, лгунья?

– Я постараюсь выразиться как можно более чётко, внятно и полно, чтобы мы поняли друг друга. Это очень важный вопрос, от него зависит судьба человека, и не хотелось бы навредить Катарине из-за простого недоразумения. Вы понимаете, о чём я говорю?

Он закрыл глаза, покачал головой, будто хотел сказать: «Боже, Майри, какая же ты наивная дура».

– Я не собираюсь жаловаться на неё, – сказала я. – Не хочу ни на кого доносить. Сестра Катарина не сделала мне ничего плохого ни раньше, насколько я знаю, ни сейчас.

– Ну тогда расскажите мне, как именно она не сделала вам ничего плохого сегодня, когда вы оказались вот здесь, в постели, не в себе долгое время. Вы ведь понимаете, что чуть не погибли? Как именно это произошло? И не вздумайте врать, я это сразу пойму. Не советую вам проверять границы моего терпения.

А он и правда зол.

– Не собираюсь я врать.

Я вздохнула. Есть факты и есть их интерпретации. У Софи – одни, у меня могут быть другими.

– Мы были в гостиной, разговаривали, Катарина взяла меня за руку – вот и всё, что произошло. День сегодня жаркий, корсет – ужасное изобретение. Поверьте, мужчинам очень повезло, что не нужно этот пыточный ужас носить. Мне не хватало воздуха всё время, когда я была в нём. Обморок случился из-за духоты. Да, когда я теряла сознание, мне привиделся огонь, но в реальности его не было. Это всё жара и не больше того. Сестра Катарина тут вообще не при чём. Она всего лишь была рядом и позвала на помощь, за что ей моя огромная благодарность. Я не помню ни её, ни виконта Вилара, вообще никого, даже вас. Но по тому, как мы общались с сестрой Катариной, думаю, она всегда была ко мне очень добра. У неё доброе сердце и чистая душа. Сестра Катарина не ведьма. Поверьте мне, пожалуйста, виконт Дамиан.

Угу, легче уговорить гору не быть горой и озеро не быть озером, чем упросить Дэбрэ принять что-то на веру. Он смотрел на меня так, будто я – ребёнок с лицом в пятнах шоколада, рассказывающий, что не брал никаких конфет и совсем не знает, куда они делись.

– Я не вру, – сказала я до того, как он вновь меня обвинил. – Катарина не ведьма. Вы можете дать ей святой воды, она пройдёт испытание.

– Да, пройдёт, даже не сомневаюсь. Она ещё не ведьма, она – та, кто ею станет. Это должно было случиться уже очень давно, но ей повезло встретить ведьму-пустышку, не имеющую своего дара, но способную принимать чужую силу и за счёт неё колдовать. – Он усмехнулся. – Да, Майри, я говорю о вас. Это вы ей помогали.

– Как вы меня назвали? Пустышкой? – переспросила я. И во второй раз прозвучало не очень. Мало бы кто порадовался такому определению в свой адрес.

Хотя в моих интересах быть незначительной. И всё же даже смешно: попасть в другой мир и не стать там ни принцессой, ни даже великой ведьмой, а всего лишь отлучённой от дома сироткой без денег, связей, репутации, дара – пустой.

– У вас, Майри, редкий талант – именно в нём заключается опасность и для других, и для вас. Вы нужны таким, как сестра Катарина. Теперь, кстати, понятно, почему в вашей книге были записи и про магию огня, и воды, и земли. Вам передавала силы не только сестра Катарина, но и другие. Такая юная и такая искусная – вот, что я подумал о вас, когда заполучил вашу книгу. Сегодня вы поразили меня в очередной раз. – Он неприятно усмехнулся. – Правильно ли я понимаю, что в доме герцога Вирского найду ещё двух ведьм?

– Не знаю, где и кого вы сможете найти. Не помню ничего о жизни в том доме. Не помню о книге, не помню никого и ничего. Я говорю правду. Я не собираюсь свидетельствовать против сестры Катарины, не собираюсь врать, даже если так смогу вам понравиться и заслужить ваше одобрение. Я не доносчица, и моими руками вы зло ей не причините.

Он так смотрел на меня – обидно до слёз, что приходилось ему противостоять.

– А ещё вы говорите только правду? – Дэбрэ спросил с таким видом, будто ждал от меня только вранья.

– Правду. Я ни слова вам не солгала.

Он смотрел на меня, и его взгляд едва получалось выносить.

– Пожалуйста, поверьте мне. Я не вру.

Он кивнул, хотя весь его вид олицетворял скепсис и недоверие.

– Хорошо. – Его беспечный тон противоречил тому, что видели мои глаза. – Я поверю вам, разумеется. Но сначала вы мне признаетесь.

– В чём? – Я скрестила руки на груди.

И этого мужчину я мысленно целовала? Кусок гранита, и тот помягче и понежней. Мне не нравился его взгляд-кинжал, его насмешливая улыбка. Ужасно хотелось на него накричать.

А потом он сказал:

– Кто вы?

Та-дам. Я замерла, как заяц, увидевший волка. Даже взгляд от него не смогла отвести.

– Кто вы? – повторил он. – Вы либо невероятно поглупевшая, переставшая понимать ситуацию и свои выгоды Майри – во что я не верю, потому что лучше многих знаю Майри, либо кто-то другой, вернее, другая. Кто вы, не Майри, не хотите ответить?

Он быстро преодолел расстояние между нами, склонился надо мной, вжавшейся в подушки. Его взгляд стал чудовищным, страшным. А я во всех подробностях вспомнила, как хватала воздух открытым ртом, как мигом оглохла, как упала на пол тюремной камеры, разом лишившись всех сил из-за одного лишь его первого взгляда. Как я могла позабыть, каким пугающим он мог быть?

Всё вернулось: ощущение уходящей из-под ног земли, воздуха, застревающего в горле, оглушающего биения крови в ушах.

Он не дал мне отвернуться, заставил смотреть на себя, держал моё лицо в ладонях и вглядывался прямо в душу. А я видела бездну в его глазах. Падала в неё, падала – чтобы оказалась в полной темноте и безмолвии. Но даже там, в полном нигде, я помнила его взгляд и золотистые звёзды в его карих глазах, и ощущение накрывающей, лишающей воли силы.