Текст книги "Ведьма внутри меня (СИ)"
Автор книги: Ника Маслова
Соавторы: Ева Пик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14. Новая жизнь
Всё оказалось не так плохо, как я предполагала, пусть и не так хорошо, как я надеялась. Софи больше не повторяла шокирующих заявлений, но и я не давала ей поводов. Она внимательно посматривала на меня, так же поступал и Дэбрэ – они оба ждали от меня… не знаю, взрыва? Что я как-то выдам в себе Майри?
Не дождутся.
К столу я вышла в том платье, которое весь день было на мне. В новое не стала переодеваться.
– Простите мне мой вид, виконт. Не хотела заставлять вас ждать, а переодеваться сейчас – выше моих сил.
Он приподнял брови, я усмехнулась. Мы оба знали, что я выспалась в дороге, но, если вспомнить, каким тяжёлым выдался для меня весь этот день и предыдущая ночь – я имела право говорить об усталости, даже если её не чувствовала.
Я не надела платье потому, что не разобралась в белье. А разобравшись, решила, что нет, игры в садо-мазо не для меня. Ну, по возможности, разумеется. Конечно, когда-нибудь обстоятельства заставят меня надеть корсет, да и потренироваться носить его будет нелишним, но пока, только увидев этот плотный, жёсткий кошмар, я решила без промедления стать большой любительницей крестьянских платьев. Ладно ещё выезжать в этом пыточном приспособлении в свет, но носить такое дома – увольте.
Я умылась, распустила волосы и расчесала их. Выглядела, кстати, на миллион. Я наконец добралась до зеркала и увидела в нём собственное лицо, такое, каким оно должно было стать в моём возрасте. Я помнила себя примерно такой же, может, с более пухлыми щеками. Повзрослевшее на пять лет лицо похудело и стало намного интересней. Глаза казались больше, губы – ярче, как будто поспели. Я всё ещё не могла поверить, что девушка в отражении – я. Привыкла видеть сожжённую кожу, ужасные шрамы и навсегда перекошенные черты. Но в отражении я видела себя. Не кого-то другого – себя. Настоящую Майю Белохвостикову, только правильную, здоровую и такую красивую.
Странно, ведь раньше в этом теле – несомненно, моём – жила Майри. Но обсуждать странности перемещения между мирами мне было не с кем. Не с Дэбрэ же. А то мало ли, с его любовью к закону и порядку после таких бесед можно поутру проснуться в психушке.
– Вы за что-то на меня злы? – спросил Дэбрэ. А Софи, взявшая на себя труд наполнить наши тарелки источающей божественные ароматы едой, подняла на меня укоряющий взгляд.
И что, теперь будет только так? Из-за любого недовольства Дэбрэ я буду ждать мести Софи? М-да, ситуация. К опасному мужчине в моей новой жизни добавилась опасная женщина.
Кого мне бояться больше – сложно сказать. Ну ладно. Не собираюсь я жить в постоянном страхе. Буду считать, что бояться мне нечего. Пусть всё идёт своим чередом. В конце концов, у меня в жизни – явная белая полоса. Я жива, на ногах, здорова, почти свободна, а из Лорнского источника меня вытащило божественное провидение руками Дэбрэ.
Ему об этом, кстати, тоже можно напомнить. И ей – слушающей каждое наше слово, перехватывающей каждый взгляд.
– Сегодня я чуть не умерла. Только вашей помощью, виконт Дамиан, я жива. Разве я могу на вас злиться?
Могу, разумеется. Благодарность – чувство недолговечное. Дэбрэ помог мне, но, я, как те девять прозревших слепцов, уже забыла о пережитой боли и больше беспокоилась о будущем и настоящем.
Еда на тарелке выглядела привлекательно, весьма аппетитно. Белое мясо, омлет, свежие овощи – в самый раз для столь позднего ужина. Но что, если Софи его отравила? Когда-то я бы лишь поблагодарила того, кто взял бы на себя труд прервать мою никчёмную жизнь, но здесь и сейчас желание жить стало сильней, чем у знаменитого одуванчика, пробившегося к солнцу через асфальт.
– Приятного аппетита, молодая госпожа, – сказала Софи с благостной улыбкой. Неудивительно, что Дэбрэ считала эту женщину ангелом.
– Не знаю, стоит ли мне сейчас есть, – ответила я, разглядывая тарелку, затем подняла взгляд на Софи. – Боюсь, что эта еда не пойдёт мне на пользу. – Подумав, я добавила: – Сегодня я уже ела. Пиво и пироги. Всё оказалось очень вкусным и здесь тоже выглядит весьма аппетитным, но вдруг потом из-за допущенных излишеств в еде я не влезу ни в одно из своих платьев?
Софи недолго смотрела на меня, затем спросила у Дэбрэ:
– Господин, вы не будете против, если я поменяю ваши тарелки с молодой госпожой? Я положу ей только овощи и омлет. От них не поправишься.
Неплохой способ показать, что еда не отравлена. Софи отнесла мою тарелку Дэбрэ, а на взятую у него пустую положила совсем немного омлета и овощей. Я посмотрела на жалкую кучку еды, на Дэбрэ, на Софи и вздохнула.
– Что-то я поспешила в суждениях. Если хорошо подумать, после такого дня мне не грозит потолстеть. Будьте добры, положите мне ещё хороший кусочек мяса, госпожа Софи, и этого чудесного соуса тоже.
Софи поспешила выполнить мою просьбу. Смотрела на меня, улыбалась. Я прямо чувствовала, как она смеялась надо мной, моим страхом.
Готовила эта ведьма чудесно. Я съела всё и попросила добавки. И даже не один раз.
Дэбрэ смотрел зачарованным взглядом на то, как я ем.
– Вы смущаете меня, виконт, – сказала я, вернув вилку на опустевшую тарелку.
– Простите. – Он отвёл взгляд, затем вновь взглянул на меня. – Мне нравится ваш здоровый аппетит. Приятно видеть, когда женщина ест приготовленную тобой еду.
Я не нашла ничего лучшего, как возразить:
– Но вы её не готовили.
Дэбрэ кивнул.
– Да, конечно. Но я её добыл. В некотором смысле. Не то чтобы я бегал с ножом за несчастной курицей… – опомнившись, он резко замолчал.
Мы оба осознавали то затруднительное положение, в которое он сам себя загнал, забыв, что ненавидит меня.
– Мы можем притвориться, что этого разговора не было, – предложила я в качестве благодарности за прекрасный ужин. – Вы не были невероятно милы, одаривая меня комплиментами, и ни слова не говорили о несчастной курице.
Софи переводила взгляд с него на меня и обратно. Настолько забылась, что даже Дэбрэ это заметил и предложил подавать чай.
К чаю прилагались пирожные. Маленькие такие корзиночки со сладкими фруктами и взбитым кремом. Настолько вкусные, что я умудрилась прикусить себе щеку изнутри. Съела пять. Нет, уже шесть.
Дэбрэ вновь смотрел на меня тем же зачарованным взглядом – я молчала. Не хотела его вновь спугнуть.
Только объевшись, я осознала тот здравый смысл, который леди вкладывали в ношение корсетов. С желудком, прижатым к позвоночнику, я бы ела, как и они во всех книгах и фильмах – то есть клевала бы по зёрнышку, будто птичка. Больше внутрь бы просто не влезло. А в моём удобном платье я могла бы съесть и втрое больше – наесться как слон. Что я и сделала на радость Дэбрэ.
Он проводил меня до моей комнаты. Долго раскланивался. Поглядывал на мои губы. Когда мы расстались, я сначала потёрла их, а затем посмотрела в зеркало – нет, ничего не прилипло. Я и так это знала, но мне хотелось убедиться самой.
Я нравилась Дэбрэ, что очевидно.
«И почему это тебя так радует?» – у внутреннего голоса оказалась препротивнейшая интонация старого брюзги, забывшего, что молодость нам дана для любви и приключений.
И я показала ему язык. Да, скорчила рожицу и посмеялась над своим отражением в зеркале.
Мне всё здесь нравилось. А что не нравилось, в том я не видела катастрофы. Людей можно умиротворить, с ними можно найти общий язык, навести мосты, договориться. Самое главное – вот она я, здоровая, на ногах, и живу в таком чудесном, прекрасном, восхитительном месте!
Покружившись по комнате, я разбежалась и с ногами запрыгнула на высокую пышно убранную кровать. Сто лет этого не делала – скакала на ней, будто ребёнок. А потом упала, лежала, разглядывала потолок с гипсовыми завитушками и всей душой улыбалась.
У меня всё будет хорошо – я это знала. Верила. Я за это благодарила того невидимого, кто подарил мне эту прекрасную жизнь. А ещё думала о Дэбрэ – больше, чем следовало. Как и с маленькими пирожными – не могла и не хотела остановиться. Наслаждалась, жила, дышала счастьем именно здесь и сейчас.
Глава 15. О радостях и сложностях жизни «принцесс»
Полночи мне снились кошмары. А не стоило на ночь так наедаться. Я вставала с постели, пила воду из-под крана, смотрела на себя, красавицу, в зеркале. Говорила и мысленно, и вслух: «Я вырвалась из изломанного тела, я теперь здесь!» Но когда ложилась в постель, воспоминания ко мне возвращались. Я даже плакала, мысленно глядя на себя ту – обломок катастрофы, искорёженный и несчастный. В той жизни я плакать себе не позволяла, а здесь прорыдала полночи над своей страшной судьбой. Всё никак не могла успокоиться. Всё боялась закрыть глаза и проснуться в прежнем теле.
Мир вокруг меня оставался незыблемым, даже и не думал меняться, а я вдруг до ужаса испугалась его потерять. Ну что за нелепость!
– Как вы спали, госпожа? – спросила меня Софи, разбудив поутру.
– Спасибо. Прекрасно.
Понятия не имею, зачем я ей соврала.
Зеркало честно показало опухшее лицо – всё равно такое невозможно красивое, растрёпанные волосы – блестящие в лучах солнца, сияющие, будто нимб. Я смотрела на себя и не могла насмотреться. Знала – это я, правда я, а всё гладила лицо кончиками пальцев. Я даже ущипнула себя, чтобы увериться: да, это я, и это моя новая жизнь, и настоящее лицо, а не та образина.
После умывания холодной водой, протираний с запахом роз, расчёски я стала выглядеть ещё ослепительней. И всё боялась моргнуть не так и вернуться в своё прежнее тело, в прежнюю недожизнь.
Но я была здесь. Никуда не исчезала. Я чувствовала стул под собой, полированную поверхность туалетного столика, сладковатый аромат пудры, лёгкий и свежий – туалетной воды. На мне была тонкая ночная сорочка, а из приоткрытого окна в комнату проникал прохладный воздух. В саду пели птицы, солнце светило сквозь занавески. Мир вокруг оставался на все сто настоящим, только другим – лучше прежнего в миллион раз.
Воспоминания о ночных кошмарах таяли, и туда же, под невидимый коврик, я заметала картины прежней жизни. Одёргивала себя, в прямом и переносном смысле слова хваталась за новую жизнь – касалась всего, что видела, оценивала ароматы, попробовала туалетную воду на вкус – всеми способами доказывала себе: да, я здесь, всё это не сон, а реальность.
Не хватало ещё крышей поехать от свалившегося на меня счастья. Лучше, наверное, мне и вовсе забыть о том, что раньше всё вокруг меня было другим.
– Вам нужна моя помощь с платьем? – спросила Софи, и услышала тот ответ, который её не порадовал.
– Да. Мне нужна будет помощь с корсетом. Но это потом. А сейчас я приму ванну.
Ту самую, о которой уже пять лет мечтала. И она оказалась ровно такой прекрасной, какой я её представляла. Я плескалась в ароматной пенной воде, пока у меня кончики пальцев на руках и ногах совершенно не сморщились.
А затем пришла очередь пытки – корсета. Из ванной я вышла в панталонах, украшенных кружевами, и в тонкой маечке. С помощью Софи я разобралась в том, как корсет надевается, но до чего же он оказался неудобным, ну просто кошмар.
– Вы тоже такое носите? – спросила я, упакованная словно в панцирь.
– Нет, конечно. Я простая женщина. Мне такое надевать не позволено.
Я попыталась вдохнуть всей грудью – не удалось.
– Поверьте, вы ничего не потеряли. Или, может, его не стоило так затягивать?
– Он несильно затянут, – ответила Софи без капли сочувствия к моим страданиям. – Вот здесь ещё можно подтянуть, а тут ужать, тогда платье на вас сядет ещё лучше. Только, наверное, его придётся немного ушить.
Платье в моём распоряжении имелось только одно. Я дважды спрашивала, и Софи дважды уходила от ответа, откуда в доме виконта Дамиана вообще взялось платье. Серебристо-серое с голубым, расшитое незабудками, украшенное кружевными и шёлковыми лентами, при свете дня оно показалось мне восхитительным.
– Думаю, мы не станем ничего менять в этом чудесном платье, – сказала я, погладив его по гладкому шёлку и вышивке, слегка царапающей подушечки пальцев.
Пришло время надевать юбки, а под них – специальную конструкцию, чтобы они казались пышней. В тюрьме у меня такой не было, как и корсета. Там я просто мучилась с тучей юбок и слишком длинным платьем. Теперь стало понятней, зачем нужна такая длина.
Одевание – без преувеличений – заняло вечность времени. Но и эффект у него оказался сногсшибательным.
Я смотрела на себя в зеркало – хороша. Талия – как у Скарлетт О'Хара. Платье – чистый восторг. Волосы ещё причесать, и можно превращать тыкву в карету, мышей – в лошадей, а крысу – в кучера. Между прочим, даже сказка не скрывала сложностей жизни принцессы. Хрустальные туфли – да это же пыточный инструмент. В правильном переводе они, конечно, были меховые, но всё равно, я бы даже на деньги поспорила – принцессы тоже носили корсет. А мне в моей сказке хотя бы не досталось пыточных туфель: надела те, что носила вчера – удобные, с высокой шнуровкой.
Осталось лишь причесаться, и можно отправляться на бал. Меня, правда, на бал не звали, так что, одевшись, я собиралась походить туда-сюда в качестве тренировки и договориться с Софи – вернуть себе вчерашнее платье, которое та, не спросив разрешения, успела унести из моей комнаты. Стирать унесла, надеюсь, а не выбрасывать.
Я всё ещё возилась с волосами, когда в дверь вновь постучала Софи.
– Госпожа, к вам пришли с визитом. Я устроила гостей в гостиной, вас уже ждут.
Я смотрела на неё, она – на меня. Я надела корсет и пышное платье, чтобы потренироваться их носить. Никаких гостей встречать не планировала. И вот…
– Кто это?
– Члены вашей приёмной семьи.
Час от часу не легче. Хотя, если бы Софи сказала: «Это принц Антуан», или да кто угодно другой, мне не стало бы проще.
– Отказать им я не смогла. Виконт разрешил вашу встречу.
– Он дома?
– Нет. Гости привезли от него письмо-разрешение.
Вчера Софи мне угрожала, сегодня вела себя так, будто мы на одной стороне.
– Вам следует появиться перед гостями в лучшем виде. Нельзя, чтобы поползли слухи, что виконт о вас плохо заботится.
Ага. «Мы на одной стороне» стало намного понятней. Возражать я не стала: не в моих интересах подводить Дэбрэ. Мне нужна спокойная тихая жизнь в его доме, чтобы освоиться здесь – не только доме, но и в мире вообще. А для этого мне нужна ещё и помощь Софи, и, в общем-то, уже ясно, каким образом можно будет уговорить её мне помогать. Интересы виконта – понятие растяжимое, всего лишь нужно будет натянуть его на свои интересы.
– Хорошо, я постараюсь уверить их, что здесь ко мне относятся как к дорогой гостье. А пока, пожалуйста, помогите мне с волосами, Софи.
У Софи оказались чудесные руки. Я получила вполне приличную причёску всего за несколько минут, а до того возилась час. Ну полчаса. Может, и меньше, но в прекрасном платье (и ужасном корсете) даже руки поднимать было неудобно.
– Что вы знаете о моих гостях? – спросила я. – Мне нужны их имена и хотя бы общеизвестные сведения.
Софи закусила губу – я видела в отражении.
– Вы не помните их?
– Не помню вообще ничего.
Софи покачала головой и принялась закалывать локоны шпильками и инкрустированным камнями гребнем.
– Не советую вам сообщать им об этом. Вас могут захотеть обмануть. Незнание может быть весьма опасным оружием в руках недруга. А доверять им я бы не стала.
И это говорила женщина, пообещавшая меня убить.
Но ведь пока не убила.
– Думаю, вам лучше больше молчать, леди Майри. Пусть они говорят, раскрывают карты.
Софи дала мне дельный совет. Хотя и без него я собиралась поступать точно так же.
– Спасибо. Но как их хотя бы зовут? Будет странно, если я стану спрашивать их имена.
– Вас ожидают виконт Вилар и сестра Катарина. Виконт – наследник герцога Виндарского. Катарина – его старшая сестра. Они единственные дети герцога. По слухам, вы спасли Катарину от смерти, и в благодарность герцог принял вас в свой дом, оплатил обучение и способствовал вашему успеху в свете. Его протекцией вы попали в свиту королевы.
– А до того кем была?
– Сиротой на обучении в приюте, который патронировал герцог. Звание леди вы получили став частью семьи герцога Виндарского. Ваши родители неизвестны.
Софи замолчала, и я не могла не спросить:
– То, что мои родители неизвестны, может означать что-то важное?
– Только то, что, вероятней всего, вы были рождены вне брака женщиной высокого положения. Все знают: в этом приюте воспитываются особые дети. Подбрасывают им на порог многих, но остаются там только те, в чей корзинке нашёлся толстый кошелёк с золотыми.
– То есть мои родители могут быть живы?
– Да, это так. Но, сомневаюсь, что они принимали деятельное участие в вашей судьбе. Вы помогли себе сами. Старшая дочь герцога Виндарского Катарина во время посещения приюта отправилась купаться с девочками-воспитанницами и едва не утонула. Вы спасли её, рискуя жизнью. Такова официальная версия.
– А неофициальная?
– До вашей встречи Катарина была весьма болезненным ребёнком. После её чудесного спасения и вашего удочерения здоровье Катарины значительно улучшилось. А до него, люди говорили, в приюте появилась девочка, способная исцелять травами и наложением рук даже безнадёжно больных. И что-то мне подсказывает, что люди не сочиняли, а герцог не просто так предоставил вам кров и защиту своего имени.
Помолчав – помощь Софи оказалась бесценной – я спросила:
– Настолько законно исцеление наложением рук по десятибалльной шкале?
– Так близко к ведовству, что людей с подобными задатками отделяют от других и отправляют жить в удалённые монастыри, где они остаются до конца своих дней. Там они просят Создателя сохранить их души от искушения применить свой талант во вред, а другие люди их охраняют и поддерживают в стремлении жить благочестиво.
– То есть держат в тюрьме.
Софи не ответила, но и так всё стало ясно.
– Вот и всё, госпожа, готово. Вы можете в таком виде предстать перед гостями. Они, кстати, прибыли на двух каретах, я видела из окна – обе нагружены сундуками.
– Привезли мои вещи?
– Думаю, да. По приказу короля вы теперь подопечная виконта Дамиана, и он вас всем обеспечит, но хорошо, что ваша семья решила привезти вам личные вещи.
Я встала, оправила платье. Не знаю почему, но разволновалась.
– Как я выгляжу, госпожа Софи?
– Как и всегда, – ответила та.
Я повернулась к ней, склонила голову к плечу – и она всё же ответила:
– Вы ослепительно хороши, леди Майри. Виконт Вилар будет потрясён свежестью и прелестью вашего лица, а сестра Катарина, несомненно, порадуется, увидев вас живой и здоровой.
Глава 16. Брат не брат
Софи не угадала ни в чём. За исключением того, что бывшие родственники привезли сюда мои – Майри – вещи.
Войдя в гостиную, я увидела молодого человека, сидящего в кресле, и девушку, стоящую у окна. Виконта Вилара – высокого привлекательного блондина с удлинённым лицом и светлыми глазами – я видела вчера днём вместе с его отцом. Сестру Катарину тоже видела, только издали. Это, несомненно, она стояла на коленях перед королевской четой. Я узнала её по очевидному фамильному сходству и платью – не такому пышному, как у других, тёмного цвета. Она и вчера была в нём, что, конечно, весьма необычно для дочери герцога. Костюм её брата – приятный синий цвет, дорогая ткань, белая рубашка, вышивка и кружева – выглядел намного нарядней её унылого платья. Все называли Катарину сестрой. Она послушница или монахиня? Жаль, я не успела расспросить Софи поподробней.
Я слегка наклонила голову и пожелала гостям доброго утра, не называя их имена. Мало ли, вдруг они привыкли пользоваться сокращениями или прозвищами.
Так оно и оказалось – в отношении меня. Ни имя, которым назвал меня виконт Вилар, ни его тон мне совсем не понравились.
– Что за ужасное платье на тебе, Маймай, – «любезно» поприветствовал он меня, не вставая с кресла. – Серое тебе категорически не идёт. Ты в нём как привидение, сбежавшее с того света. Ха-ха, но так ведь оно и есть. Ты и правда вернулась к нам с того света!
Сомневаюсь, что его поведение соответствовало правилам этикета, как и его глупая шутка.
Его сестра повела себя совершенно иначе – бросилась ко мне и едва не сбила с ног, а затем расплакалась от избытка переживаний. Она с такой силой вцепилась в меня, роняла горячие слёзы мне на плечо, что вскоре я уже и не знала, что с ней, почти рыдающей, делать. Катарина плакала всё сильней, хотя я просила её успокоиться и гладила по спине. Предложила ей присесть, но она меня словно не слышала.
Вилар наблюдал за нами из кресла и даже не думал прийти на помощь и как-то успокоить сестру. Когда он закинул ногу на ногу и улыбнулся с видом «ну-с, где мой попкорн», я решила, что всё, с меня хватит.
– Что же вы сидите, виконт? – сказала я, обнимая плачущую Катарину. – Принесите воды. Разве не видите, вашей сестре это необходимо.
У виконта стало такое лицо – его сходство с отцом-мастодонтом стало неоспоримым. Лет двадцать практики, и он тоже научится убивать взглядом. А пока я лишь мысленно закатила глаза: столь же смешно видеть, как щеночек показывает крохотные клыки и рычит-тявкает.
– Виконт? Теперь ты называешь меня виконтом, Маймай?
Он снова меня так назвал. Ну что за нелепая кличка, точь-в-точь как у болонки.
– Разумеется, виконт Вилар. Я всего лишь выполняю пожелание вашего дорогого отца. Он ясно дал понять, что я больше для вас не сестра. Следовательно, теперь я для вас леди Майри, не Маймай. И будьте так любезны, виконт, помогите мне успокоить сестру Катарину.
Вилар сел прямей, его взгляд стал тяжёлым. Возможно, до отца-мастодонта он дорастёт побыстрей, чем мне это показалось поначалу.
– Ты мне не сестра, всё верно, и никогда ею не была. Но с чего ты решила, что теперь вправе указывать мне, что делать, а, Маймай? Я тебе что, слуга?
Видимо, безропотной прислугой он считал Майри. Иначе с чего бы такие возмущения? Но я-то ему не Маймай, и даже не Майри, и терпеть подобное отношение – не в моих правилах.
– Виконт Вилар, вы не прислуга, конечно. Будь здесь Софи, уж она не стала бы спорить и давно помогла сестре Катарине. Не можете сами принести воды, то позовите того, кто сможет выполнить столь трудную для виконтов задачу. Позовите Софи, она тут будет полезней. Или вы хотите дождаться, чтобы у вашей сестры началась истерика?
Он вскочил с кресла, будто его укололи в зад. Смотрел на меня с яростью на лице – ему, кстати, шло, делало живей, привлекательней.
– Помни своё место, Майри. Не забывайся, – сказал он, проходя мимо меня к двери. Забыл о «Маймай» и выполнил мою просьбу – чудесно.
В их семье у Майри было «место» – и почему я не удивлена? Бедная девочка, богатый дом и капризный наследник, приобретший безропотную игрушку, – классическая истории агрессора и жертвы. Конечно, я могла только догадываться, но почти не сомневалась, что всё так и было. «Маймай» до сих пор резало слух, раздражало.
В общении с прислугой виконт Вилар продолжил демонстрировать изысканное воспитание и великолепные манеры:
– Эй, вы, да, вы! Принесите воды, моей сестре плохо.
Проходя мимо меня назад, он сказал:
– И почему я должен за тебя что-то делать?
Он упал в кресло с видом мученика. Перетрудился, бедняга.
Софи принесла воды, и двойными усилиями мы усадили Катарину на диван, а затем и уложили. Фасон её платья позволил это сделать. Корсета она не носила – я сразу проверила, боялась, что ей трудно дышать. Софи сказала, что принесёт розовой воды и соли, а я присела у Катарины в ногах, взяла в ладони влажную почти безвольную руку.
Катарина всё ещё плакала. Крупные слёзы катились по ставшему мокрым лицу. Некоторые люди умеют красиво плакать, но Катарина к ним не относилась. Она кусала губы, явно пыталась сдержаться, но вернуть самообладание ей не удавалось. Заметив мой взгляд, она уткнулась лицом в подушку, её плечи дрожали.
– Дорогая Катарина, не стоит так расстраиваться. Уже всё хорошо, уже всё позади.
Тотчас раздался язвительный голос:
– Всё хорошо? Всё уже позади? – Вилар фыркнул. – Майри, открой глаза. Ты была восходящей звездой, твоего внимания добивались лучшие люди, и что ты теперь? Не кто, а именно что – содержанка сына башмачника! А я, благодаря тебе, теперь вынужден посещать дом башмачника. И моя сестра – тоже.
Я погладила Катарину по руке и встала. Чёртов корсет необыкновенно мешал нормально дышать и почти не сгибался. С другой стороны, когда-то у меня ноги не двигались, так что это небольшое неудобство я собиралась игнорировать. А вот кое-что другое я игнорировать никак не могла. Тем более когда за моей спиной стояла вернувшаяся Софи, которая, как и я, слышала каждое произнесённое Виларом слово.
– Вы находитесь в доме виконта Дамиана Дэбрэ, – сказала я и улыбнулась. – Извольте вести себя здесь подобающе, виконт Вилар. Ваши слова не делают чести вашему происхождению и воспитанию.
Он тоже встал. Его лицо покраснело так же некрасиво, как и у Катарины – неровными пятнами.
– С каких это пор ты делаешь мне замечания, Маймай?
– С тех пор, как это стало необходимым, виконт Вилар.
– И с каких это пор ты обращаешься ко мне на «вы»? Мы уже вечность друг с другом на «ты». Я для тебя Вилар, а ты для меня – Майри, милашка Маймай, моя милая девочка.
Он улыбнулся с той снисходительностью, которую мужчина нередко проявляет к женщине, которую не уважает (и с которой, скорей всего, спал).
– С тех пор, как перестала быть частью вашей семьи. И да, спасибо, что напомнили мне. – Я улыбнулась. – Я отзываю у вас своё позволение называть меня по имени, виконт Вилар. Теперь я для вас только и исключительно леди Майри.
Он пренебрежительно махнул рукой, но глаза стали злыми.
– А ты уверена, что без протекции моего отца всё ещё вправе называть себя леди? Что до твоего имени – кому ты уже отдала право называть себя просто Майри? – Он улыбнулся ещё неприятней. – Не отвечай. Я и так знаю: конечно, Дэбрэ. Ты, содержанка башмачника, посмевшая мне хамить.
Софи кашлянула, привлекая к себе внимание.
– Четверть часа уже истекли, – сказала она. – Боюсь, что вынуждена просить вас покинуть дом. Господин в письме дал чёткие указания о продолжительности визита.
Вилару такая постановка вопроса не понравилась.
– Смеешь мне указывать на дверь, женщина?
– Ни в коем случае, – вмешалась я, сделав шаг вперёд, закрывая Софи. – Софи всего лишь исполняет приказания господина. Думаю, будь тут виконт Дэбрэ, мы бы и слова не услышали про башмачника и его содержанку. А если бы услышали, то виконт первым указал бы на дверь человеку, позволившему себе подобные высказывания. Простите нам наше нежелание терпеть оскорбления в адрес хозяина дома, когда он отсутствует и сам не может себя защитить. Думаю, вам стоит уйти, виконт, – я слегка наклонила голову и тотчас выпрямилась. – Прошу вас со всем уважением.
Гнев Вилара стал почти осязаемым.
Не знаю, на что мы рассчитывали. Две женщины против молодого сильного мужчины. Служанка и заключённая против сына герцога. Как из ситуации выкручиваться, я не знала, но до чего же хотелось поставить этого хама на место.
