Текст книги "Ведьма внутри меня (СИ)"

Автор книги: Ника Маслова

Соавторы: Ева Пик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Я ходила по тонкому льду, но ни разу не поскользнулась. Говорила то, что считала нужным для себя и своего будущего. Кусочек мира, на который я могла опираться, с каждой минутой становился всё прочнее и больше. Теперь я не сомневалась, что выбранная линия поведения верна.

Вилар уехал – и я не приобрела в нём врага. Дэбрэ остался – и теперь мне предстояло утихомирить проснувшегося в нём дракона, а затем всё хорошенько обдумать. Предложенные мне жизненные стратегии восторгов пока что не вызывали. Но кто сказал, что Вилар прав, и это всё, что способна предложить мне новая жизнь?

Глава 20. Не увлекайся

Карета Вилара скрылась за поворотом дороги, привратник вновь запер кованые ворота, и только тогда Дэбрэ повернулся ко мне.

– Так вы всё вспомнили.

– Не совсем, – коротко ответила я.

Что-то я чрезмерно расслабилась в его присутствии. Мы вместе противостояли Вилару, наверное, поэтому. Теперь же защитник прямо у меня на глазах превращался в угрозу. Но если в Виларе временами мне виделся комично рычащий щеночек, то Дэбрэ напоминал хартмана. Того самого – размером с телёнка, серьёзного, с очень большими клыками.

– Что значит «не совсем»?

Мне не нравился его тон – недоверчивый, недружелюбный.

– Я всего лишь решила, что не стоит всем и каждому сообщать о потере памяти. Мне показалось, так будет лучше, чем объяснять виконту Вилару, что я не помню его. Вернее, увидела вчера в первый раз.

– Складно врёте, – коротко сказал Дэбрэ и кивнул в сторону лестницы. – Пойдёмте в дом.

– Я не вру.

– Да? – Дэбрэ слегка подтолкнул меня – и руку с моей спины не убрал. – Виконт вам поверил, значит, солгали вы талантливо. Либо не менее талантливо лжёте сейчас. В любом случае, вы, леди Майри, – опасная лгунья.

Опять двадцать пять. Что бы я ни сделала – в глазах Дэбрэ всё будет бесчестно и плохо. Интересно, он всегда будет видеть во мне недостойного доверия человека? Я как-то смогу изменить его отношение, или это в принципе невозможно?

Сложный вопрос. Как и человек. И чувства у него к Майри сложные, противоречивые.

Дэбрэ казался мне намного опасней Вилара. И предыстория их отношений с Майри тоже казалась более сложной и провоцирующей дальнейший конфликт. Если верить Вилару, Дэбрэ был настолько увлечён Майри, что сватался к ней. Получил отказ, причём со скандалом – примем это на веру. А затем его назначили дознавателем по делу Майри, то есть официально позволили пытать женщину, которая его оскорбила и публично унизила. У них тут что, вообще нет понятия о конфликте интересов?

Ещё одно доказательство противоречивости наших отношений с Дэбрэ я чувствовала собственной кожей. Мог ли он не замечать, что его ладонь всё это время касалась моей спины? Это продолжалось и когда мы стояли у кареты Вилара, и когда поднимались по лестнице, и когда вдвоём направлялись к гостиной.

Не верю, что он настолько рассеян. Но верю, что голова может думать одно, а руки делать совершенно другое. Обычное дело, когда ум спорит со страстью души. Если Дэбрэ не осознаёт, что творит, тогда это более чем откровенное признание с его стороны. А если осознаёт, то тогда Вилар прав, и ничто человеческое Дэбрэ не чуждо. Но может ли он расчётливо меня соблазнять?

Да уж, сколько мыслей и чувств, и всего-то из-за лёгкого касания к спине.

Шагая вперёд, я улыбнулась, наклонив голову. Сердце взволнованно стучало в груди, и как же мне это нравилось. Соблазняло так же сильно, как вчерашние корзиночки с кремом. Знаешь, что столько нельзя, а нравится так, что остановиться не можешь.

Интересно, что сказал бы Дэбрэ, если бы я сравнила его с украшенным малиной пирожным? Нахмурился или рассмеялся? Я ещё ни разу не слышала его смех…

На полпути нас встретила Софи.

– Сестра Катарина уснула, – она поклонилась нам обоим по очереди, – господин, госпожа.

Я повернула голову к Дэбрэ. Не знаю, о чём он всё это время думал, но вид у него стал строже обычного, лицо посуровело. Я зависела от его доброго расположения, но почему-то совсем не испугалась, заметив его недовольство.

– Я как раз хотела посоветоваться с вами. Катарина странно себя вела. При встрече расплакалась до истерики, а теперь спит. Вам не кажется, что это необычное поведение для неё, виконт Дамиан?

Я улыбнулась, и он нахмурился ещё сильнее.

– Вам лучше знать, что с ней происходит. По слухам, вы с вашей названой сестрой очень близки. Все знают: она и шагу не может ступить без вашей помощи, и так было с момента вашей встречи.

Злой Дэбрэ – весьма неприятный Дэбрэ. Я постаралась пропустить мимо ушей его тон.

– Она больна?

– Почти не сомневаюсь, что её болезнь как-то связана с вами. Здоровым людям поводыри не нужны.

Он так это сказал – я не смогла удержаться и возразила:

– Я не вредила ей!

– Да? – Он приподнял брови. – Откуда бы вам, беспамятной, об этом знать?

Он снова это делал. Пытался загнать меня в угол, обвинял. И злился. А ещё смотрел на мои губы. Ему бы определиться, что он хочет больше – целовать меня или оскорблять и отталкивать.

Софи сказала:

– Простите меня, господин, госпожа, но горничные и кухарки не должны оставаться без присмотра. Мне нужно раздать поручения и проследить за их исполнением. Сестра Катарина спит в гостиной одна. Думаю, она разволнуется, если, проснувшись, никого не найдёт возле себя.

Мне даже понравилось, как умело Софи дала мне указания. Не как горничной или кухарке, но оставалось лишь согласиться с тем, что она хотела заставить меня делать.

– О, спасибо, конечно же, я за ней присмотрю. Благодарю за помощь, госпожа Софи. Вы были очень добры, позаботившись о Катарине.

Софи поклонилась и без лишних слов ушла к девушкам, которые натирали пол дальше по коридору.

Дэбрэ остался стоять рядом со мной. И его ладонь всё ещё касалась моей спины. Не могу сказать, что мне это не нравилось – наоборот, будоражило, кружило голову, как лёгкое вино. Только глубоко дышать в корсете не получалось, а в остальном я чувствовала себя превосходно. Кровь быстрее бежала по венам – всего лишь из-за одного его лёгкого прикосновения, твёрдо заявляющего: «Я здесь». Я ощущала его так полно, мне это нравилось, и, в отличие от Дэбрэ, я себе не врала. Чем сильнее он злился, тем больше мне нравилось его неравнодушие. Как вызов на бой, оно делало меня более живой, а мир вокруг – ярким.

Да, он опасный человек. Я это помнила… Ну, временами.

До чего ж удивительные ощущения, а ведь мы даже не смотрели друг на друга. Разговаривали, глядя в спину уходящей Софи.

– Не стоит искать во всех моих словах только ложь. Да, я не могу точно знать, делала ли что-то против Катарины. Но я не верю, что могла бы решиться на такую жестокость. Тем более в столь юном возрасте. Сколько мне было лет, когда мы с Катариной встретились? Вы знаете?

– Сейчас вам двадцать два…

«Так же, как и мне…»

– …значит, тогда было семнадцать.

«Как и мне, когда я всё потеряла…»

– Некоторые в семнадцать рожают детей. А вы хотите уверить меня, что в свои семнадцать были невинным ребёнком, не знающим зла. Это вы-то, Майри?

«У него нет доказательств. Он всего лишь предполагает. Стоп, я подумаю обо всём этом позже, а пока…»

– Леди Майри, – я впервые напомнила ему о том, как он должен ко мне обращаться. – Пожалуйста, виконт Дамиан. То, что касается репутации виконта Вилара, касается в равной мере и вас. Не стоит называть меня только по имени, если вы не хотите, чтобы наше поведение неверно истолковали. Не стоит этого делать и наедине, иначе в присутствии других лиц легко будет ошибиться.

Я не смотрела на него, но его гнев так ярко чувствовался даже в давлении на мою талию кончиков его пальцев. Оно стало другим, более твёрдым и властным.

– Простите, на миг я забылся, что вы лишили меня права называть вас по имени, леди Майри.

– Вы забыли не только об этом, или ваша рука на моей талии должна значить что-то совершенно невинное?

Он мгновенно убрал руку и отступил на шаг. Значит, и правда забылся.

Я всё ещё чувствовала тепло в том месте, где он касался меня. Но теперь оно таяло – хорошо для него, и для меня тоже. Виконт Дамиан Дэбрэ не корзиночка с кремом, им нельзя так безудержно увлекаться. Но и удержаться почти невозможно. Особенно, когда понимаешь, что его ведёт не разум, а чувства. Как и тебя.

– Простите, я не хотел ранить вашу скромность. Я всего лишь… неважно. Простите меня.

Он ещё и извинился. Как это мило. Если, конечно, не замечать, насколько он зол.

Теперь Дэбрэ стоял напротив меня. Пышное платье касалось его сапог. Он смотрел мне в лицо, и я бы могла поклясться, что его настроение ещё сильнее испортилось.

– Возвращаясь к вопросу моей репутации, – Дэбрэ говорил, глядя мне прямо в глаза. – Моей репутации в свете ничто не может навредить. Одного моего происхождения и рода занятий хватает, чтобы леди, включая точно таких же выскочек из низов, отказывали мне и выставляли мои чувства на потеху всем желающим посмеяться.

О. Я и не ожидала, что он сам об этом заговорит. И хотя я хотела услышать его версию, моё настроение тоже стало стремительно ухудшаться.

– Пожалуйста, не говорите так. Я не могла отказать вам только по этой причине. Я не могла быть настолько жестокой. Пожалуйста, Дэ… виконт Дамиан. Я не помню этого совершенно.

– Зато я отлично помню ваше поведение и слова, и ту скандальную публичность, в которую вы завернули свой отказ. Вы швырнули его мне в лицо, как пощёчину. Будь вы мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль.

Не понимаю, как до этого дошло. Только что мы говорили совсем о другом.

– Я не помню этого. Не знаю, что заставило меня так поступить. Простите меня. Если вас это удовлетворит, то поверьте, я сожалею, что между нами всё так случилось. Если бы я могла что-то изменить, как-то исправить причинённое вам зло…

– Замолчите.

Он тяжело дышал, и я тоже. Я почти не могла смотреть ему в лицо. Собственное – пылало, хотя я, Майя Белохвостикова, никогда не делала ничего плохого Дамиану Дэбрэ. Хотя бы потому, что тогда он общался не со мной, а с Майри. Но почему-то за случившееся между ними мне стало удушливо стыдно.

– Я хочу дать вам дельный совет, – сказал Дэбрэ.

Мне приходилось дышать очень часто. Проклятый корсет ужасно давил.

– И какой же?

Дэбрэ мучил меня недолгой паузой. Наконец сказал:

– В столице я, наверное, единственный человек, кто точно знает, что эту ночь вы провели в собственной спальне.

И… Это всё? А где же совет?

– Что означают ваши слова? Вы единственный знаете, что я чиста перед вами. Ваши слова – это предложение?

– Нет. – Противореча себе, он шагнул вперёд, сминая моё чрезмерно пышное платье. – Никаких предложений вам от меня не будет. Никогда.

Дэбрэ коснулся моих губ кончиками пальцев. Прикосновение вышло нежным и бережным. Волнующим, будто поцелуй.

Я смотрела ему в глаза, не могла шелохнуться. А он меня всё «целовал». Наконец убрал руку. Чёртов корсет – у меня перед глазами мутилось. Казалось, ещё миг, и я тут лишусь чувств, как нервная барышня из романа. Но сознание оставалось при мне, и я стояла навытяжку перед Дэбрэ. Только дышала едва-едва под его взглядом и мысленно рисовала его лицо, чтобы потом обязательно повторить на бумаге. Такую откровенность нельзя потерять и повторить вряд ли получится. Но я так старалась запомнить его таким – закрытым и открытым одновременно. Пытающимся скрывать чувства и кричащим о них.

– Я поклялся, что никогда больше не попаду в настолько унизительную ситуацию, как тогда с вами.

– Я не помню ничего. Я не знаю, о какой ситуации вы говорите.

У меня сердце прыгало в груди так, что казалось: если бы не корсет – вывалилось бы ему прямо под ноги. Мантра «Он очень опасный человек, не увлекайся» больше не помогала.

Он едва заметно покачал головой.

– Я вам не верю, Майри.

Он опять забыл назвать меня леди.

– Но я готова поверить тому, что вы скажете мне. Просто скажите. Что я должна сделать?

Глава 21. Вопросы-ответы

– Идите к сестре.

Не этого ответа я ждала от Дэбрэ, но он быстро взял себя в руки. С таким лицом не возвращаются к откровенным признаниям.

«Не стоит жалеть. Он опасный человек. Возможно, он ненавидит и любит Майри, но ты не Майри. Ты здесь первый день, и он – твой первый встречный. Думаешь, в этом мире нет людей лучше него?»

Ничего я не думала. Он хотел уйти – я хотела его удержать, пусть это и было желанием сродни подёргать тигра за хвост.

– А вы? – В груди всё ещё так гулко стучало и на что-то надеялось глупое и неосторожное сердце. – Вы пойдёте со мной?

– Я приехал сюда лишь для того, чтобы убедиться, что вы не наделали глупостей.

– И?

– Что «и»?

– Я наделала глупостей?

Кажется, я пыталась их наделать прямо сейчас. Он тоже так думал. Выражение его лица стало холодным и отчуждённым.

– Не играйте с огнём, или для вас это плохо закончится.

Он повернулся на каблуках и ушёл, больше ничего не сказав. Даже не кивнул на прощание. Жалел, что раскрыл свои чувства? Уверена, что так и есть. От меня, чеканя шаг, уходили его гордость и самомнение под флагом застарелой обиды, которую он и не думал прощать.

Я думала о его словах и о поцелуе – таком необыкновенном и странном, обо всём случившемся и ни о чём конкретном, сидя в кресле напротив спящей Катарины. Время шло, часы в углу уютно тикали, а сердце продолжало стучать, обгоняя секунды, никак не хотело возвращаться к прежнему ритму.

Это случилось. Я чрезмерно им увлеклась.

Дэбрэ – очень опасный мужчина. Всего одним невинным прикосновением и несколькими словами он заставил меня почти забыть о… Если бы только о Виларе. Но я забыла о себе, своей жизни и интересах. Как он это сделал? Меня тянуло к нему. Я думала о нём, а не о новой жизни, в которой всё требовало размышлений. Разумно так поступать? Конечно же, нет!

– О чём ты думаешь?

Я вздрогнула всем телом. Совершенно забыла, что находилась здесь не одна. Поза Катарины не изменилась, даже ритм дыхания не поменялся, единственное отличие – теперь она смотрела на меня и легко улыбалась.

Первые её слова подсказали, что мы на «ты» и, кажется, в неплохих отношениях.

– Ты уже не спишь? – Я провела рукой по волосам, уложенным Софи в высокую причёску. – Как давно?

– Я и не спала.

– Так ты притворялась. – Я улыбнулась ей точно так же, как и она мне. – Зачем?

– Конечно, чтобы поскорей избавиться от Вилара. – Катарина села, оправила платье. – Вы поговорили? Ты ведь отказала ему, или он опять задурил тебе голову? Что тебя так задержало? Но ещё интересней – о ком ты думала только что? Ты даже не заметила, что за тобой наблюдают. Как любопытно.

Катарина задавала вопросы, но ответов не требовала, легко перескакивала с темы на тему. Единственное, на чём она настояла – чтобы я пересела к ней на диван.

– Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, Маймай, – уговаривала она меня, не замечая, как собачья кличка режет мне слух, и тянула за руку, живая и непосредственная, будто ребёнок.

А ведь она старше. Ей даже не двадцать пять. И она не замужем, что для женщины в мире, где правят мужчины, – настоящая катастрофа.

Она хотела сидеть рядом со мной и держать меня за руку. Она так прямо и сказала – с подкупающей искренностью и даже наивностью. Повторила около дюжины раз, что страшно, просто ужасно соскучилась за время нашей разлуки.

– Это были самые страшные две недели в моей жизни. Я просила о встрече с тобой всех, даже Себастьяна, ходила к нему несколько раз, умоляла тебя простить. Но никто не слушал меня. Хорошо ещё, служитель Томин не смог мне отказать, а так, – она судорожно вздохнула, – я так боялась, что мы больше никогда не увидимся. И я даже не смогу попрощаться с тобой.

Я кивала. Будто знала, кто такой Себастьян и служитель Томин.

– В тюрьме нам так и не дали поговорить. Служитель Томин такой вредный. Разрешил мне пойти с собой, но заставил поклясться у алтаря, что я буду молчать. Хорошо хоть священные книги позволил нести. И я смогла увидеть тебя!

Она взяла мою ладонь в свои горячие немного влажные руки. Смотрела на меня с такой радостью, будто была моей настоящей сестрой. Возможно, я заразилась подозрительностью Дэбрэ, но не могла не заметить чрезмерности её восторгов. Детская непосредственность, открытость, лучистый взгляд, солнечные улыбки – всё это, конечно, прекрасно, только дочь герцога, сестру Вилара – тем более, я представляла иначе. Более жёсткой, эгоистичной, высокомерной. Возможно, я жертва предубеждений, но Катарина выглядела Золушкой, а не принцессой. Да ещё это унылое платье на ней, полное отсутствие украшений. Она ведь красавица, с её происхождением могла бы стать королевой, а по виду и поведению – простушка простушкой.

– Ты ведь не сердишься на меня? Ну скажи, ну скажи же, Маймай, что не сердишься!

Я улыбнулась, пряча тревогу. Мне откровенно не нравилось её ребячливое поведение. Если бы она играла, но нет, она казалась искренней и естественной. Это-то и пугало. Словно в теле взрослой женщины жил наивный ребёнок.

Наверное, только такой человек отважился бы просить короля с королевой о помиловании Майри. Сама эта просьба ставила просителя под удар, ведь Майри обвиняли в убийстве ребёнка королевской четы. Так кто, как не ребёнок по духу, решился бы на столь безрассудный поступок?

Да и, если подумать, что я знала о Катарине? Пять лет назад, когда мне было семнадцать, Катарина, посещая приют, содержащийся на деньги её отца, отправилась с другими девочками купаться. Разве это обычное поведение для дочери герцога? Скорей всего, уже тогда Катарине исполнилось больше двадцати лет, она должна была бы интересоваться не посещением приютов, а балами и женихами, или уже быть замужем. С таким-то отцом, да и красотой желающих взять её в жёны должно быть немало.

Дэбрэ прав. Тут что-то не так.

– Хорошо, я не сержусь на тебя. Но за что не сержусь, ты мне можешь напомнить?

Катарина весело рассмеялась и лукаво взглянула на меня из-под светлых ресниц.

– Я знала, что ты не станешь сердиться. Я верила, что ты не всерьёз мне приказала отказаться от встреч с тобой, когда ты спасёшься.

«Когда спасусь? Она это серьёзно?»

– Целая неделя – это ведь так долго. А когда до того мы не встречались уже две недели – так это целая вечность. Я так рада, что ты не сердишься. Я бы не выдержала ещё целых семь дней вдали от тебя!

Я постаралась её не спугнуть:

– Ты верила, что я спасусь?

– Конечно. Я это знала. Ведь ты мне это сказала! Я прекрасно всё помню.

– Ха-ха. – Меньше всего мне хотелось смеяться, но я улыбалась так широко, что щёки болели. – Уверена, что ты мои слова не так уж и точно запомнила.

Катарина рассмеялась в ответ, прижала руку к груди.

– Я помню каждое твоё слово с первой нашей встречи, – сказала она, глядя мне в глаза с пугающим обожанием.

– Докажи!

– Если меня арестуют, – начала цитировать Катарина, – тогда ты, Кати, сделаешь всё возможное и невозможное, но добьёшься встречи со мной. Лучше действовать через служителя. На эту встречу ты обязательно принесёшь мою священную книгу и подашь её мне, когда придёт время священного чтения. Ты никак не покажешь, что я поручила тебе это сделать и никому об этом не скажешь. Затем священную книгу ты заберёшь домой и спрячешь в своей комнате в обычное место. Когда я пройду испытание Лорнским источником, ты подождёшь три, нет, лучше семь дней и только тогда посетишь меня и привезёшь мне все мои вещи. И книгу, конечно.

Я слушала с таким вниманием, что, кажется, тоже приобрела талант повторить каждое услышанное слово. Ещё бы мне их забыть: «Ты подождёшь три, а лучше семь дней». Майри знала, что с ней произойдёт? Она подготовилась? Она не сомневалась, что пройдёт испытание источником, то есть знала обо мне? И самое важное – а что случится потом, через три дня после источника?

– А потом ты сказала, что я ни в коем случае не должна встречаться с тобой неделю после освобождения. Пообещала меня наказать, если я ослушаюсь. Но, – Катарина доверчиво улыбнулась, – ты ведь не накажешь меня. Ты ведь уже сказала, что не сердишься на меня. Ты ведь дашь мне то, что мне нужно?

Чувствовалось, что ради желаемого, Катарина готова на всё. Она говорила, как посаженая на иглу наркоманка – старалась быть милой, откровенно боялась отказа. Майри была её дилером, что ли?

– А что ты хочешь, Кати? Скажи мне, и я дам тебе это, если смогу.

Катарина счастливо вздохнула, будто я пообещала ей достать луну с неба. К сожалению, ей нужна была не луна.

– Прошло две недели, и меня снова мучают те страшные сны. Стоит закрыть глаза, и я вижу реки огня и горю в них. Пожалуйста, убери их, забери их от меня. – Она судорожно вздохнула. – Я так устала. Без твоей защиты я ничего не могу делать, не могу спать. Не знаю, сколько бы я ещё протянула без твоей помощи. Но теперь ты рядом, слава Деве-сестре. Все эти дни я молилась, чтобы Она вернула тебя.

Катарина доверчиво протянула мне руку ладонью вверх.

– Пожалуйста, Маймай, помоги мне, как всегда помогала.