Текст книги "Ведьма внутри меня (СИ)"
Автор книги: Ника Маслова
Соавторы: Ева Пик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 17. Ржавый гвоздь
Хаму легко побеждать тех, кто слабей, или тех, кто не желает опускаться до его уровня. Но он быстро поджимает хвост, когда ему противостоит противник с зубами.
Софи как-то по-особому цокнула языком, и из коридора через приоткрытую дверь внутрь гостиной зашёл чёрный пёс размером с телёнка. Далеко не пошёл, сел сразу же возле двери. Дышал шумно, ему наверняка было жарко. Ещё бы, даже зимой такую шубу увидишь не на каждой собаке. Густая совершенно чёрная шерсть лежала волнами, блестела там, где её касался солнечный свет. Пёс выглядел одновременно и очаровательным, и очень опасным – для того единственного человека в комнате, с которого не сводил внимательных карих глаз.
Вилар тоже заметил собаку. Понял, что означало появление пса, намного лучше, чем я, имеющая возможность только догадываться.
– Не стоило утруждаться, – сказал Вилар с кривой усмешкой. – Я бы и сам ушёл, даже лишней минуты тут не остался. Я терплю своё нахождение здесь только из-за Катарины… Сестра, ты идёшь? Смотри-ка, нас выгоняют. Кому расскажи – не поверят.
Катарина не ответила. Я слышала её сдавленное дыхание и подавленные всхлипы. Но даже не оглядывалась, смотрела то на Вилара, выглядящего так, будто он поверх изящного костюма надел невидимые доспехи, то на жарко дышащего пса – спокойного, уверенного в своих силах.
– Про сестру Катарину таких указаний от господина не поступало. Она может оставаться здесь столько, сколько захочет, – сказала Софи и низко поклонилась виконту. – Прошу нас простить. Мы не держим дворецкого. Бренан – обученный хартман, он здесь лишь для того, чтобы вас проводить.
Услышав своё имя, пёс встал, вильнул пушистым хвостом. Он дышал ртом, что позволяло рассмотреть не только длинный розовый язык, но и клыки – выдающегося размера. Предложи мне пойти куда-то с настолько зубастым проводником, я бы не сделала в его сторону даже шага.
Вилар, как мне кажется, думал нечто подобное. Возможно, он боялся собак. Хотя и старался не показывать страх, но напряжение в плечах его выдавало.
Я сделала то, что сделала, не потому, что пожалела его или решила простить его хамское поведение. Мне захотелось сгладить момент. Враги никому не нужны, ни Дэбрэ, ни особенно тем, кто в этом мире без года не то что неделя, а всего-то вторые сутки.
– Нет-нет, – сказала я. – Разве можно поручать виконта… м-м… Бренану?
В последний миг я удержалась от того, чтобы назвать собаку собакой. Мало ли. Я не знала этого мира, а вдруг Бренан никакой не пёс, а, например, оборотень, как в фантастических фильмах и сказках? Он явно понимал, что вокруг него говорят. Его сообразительность поражала.
Софи моё вмешательство не понравилось, но она не могла возразить. Разумеется, виконтов не поручают собакам, даже если они – оборотни. Последнее – лишь моя версия, не факт.
– Виконт Вилар, позвольте мне проводить вас до кареты, – предложила я. – Софи пока присмотрит за вашей драгоценной сестрой.
Вилар принял моё предложение, как мне показалось, с некоторым облегчением. Он всё ещё строил из себя оскорблённого в лучших чувствах подростка, но перестал казаться ощетинившимся ежом.
Собака пошла за нами следом. Цоканье её когтей по каменному полу сопровождало нас до главного входа. Мы вышли за дверь, и уже там, на крыльце, Вилар остановился, как и, разумеется, я. Он долго смотрел на меня с совершенно другим выражением лица – словно сбросил с себя удобную маску. И впервые за всё время я обратила внимание на его несомненную привлекательность. Лёгкий ветер играл с его светлыми волосами, солнечный свет придал яркости голубым глазам. Он больше не казался разбалованным жестоким мальчишкой, и я, неожиданно для себя, разволновалось под его взглядом.
– Майри, – сказал Вилар тоном, которого я до сих пор от него не слышала. – Мне ужасно жаль, что ты попала в такую ситуацию, а я ничем не смог тебе помочь. Нам всегда приходилось играть на людях, и я лучше всех понимаю, что стоит такое притворство. И здесь ты тоже должна играть по установленным правилам, и не мне винить тебя за то, что ты хочешь выжить и обрести свободу, но…
Он взял меня за руку, прижал мою ладонь к своей груди. Со стороны мы наверняка выглядели влюблённой парочкой.
Я молчала. Не знала, что сказать. В отношениях между Майри и Виларом для меня ещё оставались секреты и тайны, но в том, что они были весьма близки, сомневаться не приходилось. Я и до того догадывалась, когда он мне откровенно грубил, но сейчас всё стало в разы хуже. Теперь он смотрел на меня глазами влюблённого человека и говорил с нежностью и печалью. Равнодушной к нему не осталась бы даже статуя. Я бы совершенно растаяла, если бы уже была в него влюблена.
– Пожалуйста, не забывай нас. Помни о том, кто мы друг для друга. Не позволяй другому мужчине стать рядом, называть себя по имени. Это право ты отдала мне, помни об этом. Даже не думай меня забывать. Сын башмачника не для тебя, ты достойна лучшего.
Мне следовало как можно скорей разузнать всё об обращениях. Как и одежде, здесь, видно, все придавали обычным для нас формальностям особое значение. А ещё мне следовало в романе Вилара и Майри поставить жирную точку. Причём сделать это как можно быстрей.
У меня и правда не девять жизней, чтобы позволить себе иметь герцога во врагах. А что отец-мастодонт захочет уничтожить угрозу достойного будущего единственного сына и наследника – это и так понятно. Роман с бывшей ведьмой герцог не одобрит. Да и с приёмной дочерью сомнительного происхождения без связей и денег – тоже. Герцог не мог одобрить их связь, потому они скрывались.
И как Майри могла быть настолько неосторожной? Будущие герцоги не женятся на сиротках-воспитанницах из благотворительного приюта имени собственного отца, тем более не женятся на взятых из милости в отчий дом названых сёстрах. Настоящие герцоги берут в жёны женщин с репутацией и состоянием. И только принцы из сказок бегают за золушками и пастушками.
– Мы будем вместе. Я ещё смогу всё изменить. Верь мне. Люби меня, как любила прежде.
Вся сложность ситуации заключалась в том, что сам Вилар, похоже, оторвавшись от реальности, парил где-то там, на седьмом небе своих фантазий. И не его отцу, а мне придётся причинить ему боль и сдёрнуть с небес на землю. А значит, приобрести в отвергнутом поклоннике врага. С его гордостью и самомнением другого и быть не может.
Я смотрела на Вилара, мне было почти больно от того, как много чувств я могла видеть в его лице – и уже почти ненавидела Майри.
– «Нас» больше не существует, – сказала я. – Твой отец выгнал меня. Всё кончено.
Вилар судорожно вздохнул.
– Пожалуйста, думай об этом иначе. Теперь ты мне не сестра. А значит, у нас есть шанс быть по-настоящему вместе, заключить брак. Не сразу, но когда-то я сделаю это, назову тебя герцогиней.
Кажется, он искренне верил тому, что говорил. Вот же…
– Я бывшая преступница. Я всё ещё под надзором, и неизвестно, когда смогу покинуть этот дом. И куда дальше пойду – ты думал об этом? Я опозорена. Меня больше никогда не примут в обществе. О каких «нас» ты можешь говорить, сын герцога Вирского? – Я вздохнула и сказала первое, что пришло в голову: – Разве отец не договорился о твоём браке с богатой и знатной невестой?
Вилар потёр лоб, тяжело вздохнул. Выглядел, будто его ударили ножом в грудь.
– Ты знаешь? Так ты знала о Жаннет? – Он покачал головой. – Я так и знал, я боялся, что всё это случилось из-за меня. Я так надеялся, что ты не из-за этого решилась…
Он говорил что-то странное. Я честно его не понимала.
– Решилась на что?
– Извести королеву.
Как связана женитьба виконта Вилара и проклятие, упавшее на королеву? Увы, я не успела спросить. Нас прервали. И, если честно, лучше б это оказалась Софи. Но нет, мне не могло так повезти.
– Какая любопытная тема беседы. Могу я к вам присоединиться? – из-за ближайшей колонны к нам вышел Дэбрэ. Он нас явно подслушивал. Но, когда Вилар ему на это указал, даже не подумал смутиться.
– Дети башмачников обыкновенно плохо воспитаны, – сказал Дэбрэ, махнув рукой.
Он ещё и смеялся. Над собой или над Виларом – не знаю. Дэбрэ и прежде напоминал мне человека, способного ковырять собственную рану ржавым гвоздём, а затем использовать его как оружие.
– Прошу вас, виконт, поделитесь своими догадками ещё и со мной. Вы на самом деле считаете, что леди Майри решилась на злое ведовство, потому что королева похлопотала о вашем браке со своей сестрой? У вас есть доказательства?
Глава 18. Шаг за шагом
Пока Дэбрэ и Вилар обменивались ударами из острых слов, я молчала. Слушала их, но больше думала о своём.
Так у Майри и правда имелась причина желать королеве зла. Интересно.
Если речь идёт не о деньгах, то все войны, говорят, начинаются из-за женщин, но и женщины, влюблённые в мужчин, тоже вносят свой вклад. Могла ли Майри захотеть отомстить, да ещё и так странно – не сопернице, а её старшей сестре, не какой-то простушке или ровне, а королеве? Всё возможно, конечно. Люди во всех мирах одинаковы: мы стараемся быть логичными, но чувства имеют над нами большую власть. Допустим, Майри полюбила Вилара, или, что вероятней, он настолько увлекся ею, что неосторожно пообещал брак, а она – по глупости, на эмоциях – позволила себе поверить ему, мечтала, строила воздушные замки. В таком случае, когда всё рухнуло, она могла потерять голову из-за боли и гнева.
И всё же мне не нравилась эта версия. Не сходилось: бедные сиротки, знающие своё место, а Майри-Маймай его явно знала, не мстят законным наследникам богатых родов и уж тем более не связываются с королевами, отнимающими их шанс на счастье. Майри, конечно, мог вести порыв, временное безумие, отчаяние. Если она, как и Вилар, витала в облаках и видела счастливое будущее с ним, то возвращение к реальному положению дел могло её не просто ранить, но и сломать, и даже убить – или толкнуть на убийство.
Дэбрэ считал Майри ведьмой во всех смыслах слова, Вилар видел женщину-глину, нежный цветок. Кто из них прав, сложно сказать, но обида и ненависть – страшные чувства. Пять лет назад мне довелось их испытать во всей полноте, и я до сих пор помнила, какой стала грязной и чёрной внутри. Я потеряла семью и будущее – Майри, кажется, то же самое, только иначе. А значит, и милашка Маймай могла показать себя совсем не милашкой.
Мысли о том, как убиваешь, уничтожаешь того, кто уже уничтожил тебя – токсичная дрянь, убивающая тебя самого. Мне ли не знать. В моём случае дело до сумасшествия не дошло, но таблеточки профилактически пришлось попить где-то с полгода. И то временами на меня накатывало: я белугой ревела, меня всю трясло, руки скрючивало от ненависти-ненависти-ненависти… О состоянии Майри я могла только догадываться. Из всех окружающих её лиц она была самой слабой, лёгкой жертвой, но даже загнанный олень иногда может порвать брюхо волка рогами.
Водителя фуры, напившегося, а затем и уснувшего за рулём, я ненавидела так сильно, что мысленно представляла, как разрезаю его ножом на куски. Меня выворачивало от собственных мыслей, от картин, то и дело вспыхивающих в голове. Тошнило от себя, своей ненависти. Я ненавидела и его, и себя. Себя, наверное, не меньше – ведь не могла прекратить думать об этом, чувствовать это. А в один не самый прекрасный момент поняла, на что трачу свою несчастную жизнь и остатки здоровья.
Я простила его. Не ради него. Ради себя, ради того, чтобы больше не думать о нём. Я за него даже свечи поставила в церкви. Вернее, это сделала не я, а соседка, тётя Катя, милая такая старушка – я дала ей деньги и попросила заказать молебен о его здравии на целый год и чтение псалтыря. Человек, который убил всю мою семью и уничтожил меня, сел в тюрьму. И что-то мне подсказывало, что его жизнь тоже стала не сахар. Но когда я платила, чтобы молились о нём, то точно знала, что делаю это ради себя. Чтобы освободиться от удушливой ненависти, вязких снов, чёрных мыслей.
Простила ли я его по-настоящему? Не знаю. Руки бы я ему не подала. Никогда не забывала причинённое им зло, но больше и не проклинала. Вообще не думала о нём, выбросила из головы, вычеркнула из жизни. И уж точно я бы не пошла убивать его сестру или жену в качестве мести ему. Даже если бы знала, что они вместе сидели в кабине машины и пили.
А Майри пошла. Ну, или они все так о ней говорили. И чем дольше они её – меня – обсуждали, тем меньше я верила, что у поступков Майри могло быть настолько нелепое объяснение.
Вилар и Дэбрэ спорили, обменивались колкостями, будто фехтовали на шпагах. Укол, ещё укол. Мне это, если честно, страшно надоело, и я вмешалась.
– Могу я попросить вас прекратить эту безобразную сцену, господа? – я встала между ними, так что им волей-неволей пришлось услышать меня.
– А вы осмелели, леди Майри, – сказал Дэбрэ, на полвдоха опередив Вилара.
Какое единство оценок, даже забавно. Хоть в чём они сошлись мнениями.
– Вы обсуждаете меня в моём присутствии, говоря обо мне, как о постороннем человеке. Это как минимум невежливо, как максимум – оскорбительно. Я уже говорила вам, виконт Дамиан – мне нечего вам сказать о причине совершённого мной. И виконт Вилар, даже желая того, не в силах удовлетворить ваше любопытство. Его зовут не Майри, он не может знать, что я думала и чувствовала, почему так или иначе поступила. Давайте каждый будет отвечать сам за себя.
Вилар, споря с Дэбрэ, вновь строил из себя заносчивого дурака, но мог быть и другим – теперь я это знала. Его репутацию можно было спасти всего парой слов – и я сделала это.
– Нас с виконтом Виларом не связывает ничего, вы неверно поняли его слова, виконт Дамиан. Ему не в чем себя упрекнуть. Он вёл себя по отношению ко мне исключительно благородно.
Дэбрэ мне не поверил, естественно, но формальности были соблюдены.
– Странно слышать, что вы допускаете мысль, – продолжила я, – что влюблённость, тем более заведомо безнадёжная, могла толкнуть меня на столь гнусное и бессмысленное преступление. Допустим, я как-то могла навредить королеве, но что бы мне это дало? Разве сделало бы меня богатой и знатной, достойной невестой для сына герцога?
Вилар молчал. Дэбрэ спорил:
– Вы вновь утверждаете, что невиновны?
– Это не я утверждаю, а божественный суд. Я лишь говорю, что не верю в месть как повод для злодеяний. Наказание заведомо превышает любые возможные выгоды. Или вы считаете, виконт Дамиан, что таким странным способом я могла бы разрушить планы на брак виконта Вилара с сестрой королевы? Мне это представляется весьма сомнительной идеей. Она бросает тень не только на моё здравомыслие, но и на доброе имя виконта Вилара. И я считаю недопустимым повторять подобные глупости даже в шутку.
Дэбрэ ещё выпрямился, гордо вскинул подбородок. М-да, его недовольство будет мне дорого стоить. А что я делала? Завоёвывала благосклонность другого – делала Вилара своим должником. А ещё тихо надеялась, что позже смогу залечить рану, нанесённую самомнению Дэбрэ и нашим с ним отношениям.
– Я смотрю, ваша память вернулась.
Какое неудачное замечание сделал Дэбрэ. И так не вовремя – Вилар, конечно же, услышал, нахмурился.
– Как и прежде, я утверждаю, что не помню ни своего преступления, ни причин, которые могли толкнуть меня на него. Благодарю, что разрешили нам с виконтом Виларом встретиться. Он помог мне многое вспомнить.
– Не сомневаюсь. И не могу дождаться той минуты, когда вы поделитесь своими воспоминаниями со мной.
– Боюсь, это невозможно. Всё это дела личные, семейные, не имеющие отношения к несчастью, случившемуся с нашей дорогой королевой.
Я оправдывалась и выкручивалась, как могла – Дэбрэ всерьёз злился. Застёгнутый на все пуговицы, он и внутренне ощущался таким: закрытым, ощетинившимся всеми защитами. Если бы я знала, что он встретится нам тут, на лестнице, то осталась бы в гостиной, предоставив чёрному псу право проводить Вилара до кареты. Или всё-таки нет? Сведения о жизни Майри, полученные от Вилара, оказались бесценными. И зная, что их получу, я бы, наверное, всё же рискнула.
Я должна рисковать, если хочу выпутаться из той ловушки, в которую попала Майри. Мне нужно больше знать о её жизни, чтобы навести в ней порядок. Теперь-то она моя, а разведка боем, как мне кажется, самая эффективная.
– Вы позволите мне спуститься с лестницы и проводить виконта до кареты? – спросила я у Дэбрэ.
О, как же ему не понравилась моя просьба.
Мы вместе посмотрели вниз. Несколько мужчин уже разгрузили обе кареты, и множество сундуков и коробок стояли на гравийной дорожке, а кое-что уже занесли в дом. Вещей у Майри оказалось немало.
– Хорошо. Только не делайте глупостей, – предупредил меня Дэбрэ, в последний миг удержав за руку.
– Не стану. – Я улыбнулась. Он что же, предполагал, что я сяду в карету и умчусь с Виларом в закат?
Вилар заметил, что меня задержало. Убийственный взгляд, который он бросил на Дэбрэ, прочитал бы и невинный ребёнок. Дэбрэ ответил таким же и недоброй улыбкой. Он отпустил меня, и его рука легла на пояс. Ни пистолета, ни шпаги там не было, но жест показался мне отнюдь не невинным. От него веяло невысказанной угрозой, и я решила, что не хочу прямо сейчас узнавать, как в моём новом мире выглядят драки между знатными господами.
Я встала между мужчинами, затем Вилар предложил мне руку, и мы спустились по лестнице. У кареты пришлось задержаться.
Вилар не хотел уезжать. Он долго смотрел на меня, в лицо, глаза, ласкал взглядом губы – его влюблённость заметил бы и слепец. А он не стеснялся её демонстрировать – похоже, больше не собирался скрывать свои чувства, по крайней мере, перед Дэбрэ. Но если наверху лестницы, когда мы считали, что говорим наедине, я видела в нём любовь и надежду на совместное будущее, то здесь, внизу, на первый план вышла печаль.
Он будто прощался со мной. Да, именно так. Я правильно поняла – он прощался с Майри. И я сказала, чтобы поставить твёрдую точку в их отношениях:
– Ты многое мне обещал – я возвращаю тебе все твои обещания. Отныне ты свободен от них и от меня.
– Майри…
– Пожалуйста. Для нас всё кончено – мы это знаем, и ты, и я. Я отказываюсь портить твою репутацию, твой будущий брак. Не хочу стать причиной разлада между тобой и отцом. Так случилось, что у нас больше нет будущего.
Он это понимал. О герцогине Майри больше не говорил. Только всё смотрел больным взглядом.
Ну же! Давай же, иди!
Вилар уже получил от меня все возможные индульгенции, но почему-то медлил. Всё стоял и смотрел на меня, держал за руку и будто не мог заставить себя сделать решительный шаг.
Как же всё это было мучительно.
Помощь скоро пришла.
Дэбрэ спустился по лестнице и подошёл к нам. Он по-хозяйски коснулся моей спины, положил руку на талию. Не знаю, как это возможно, но его ладонь мгновенно согрела кожу даже сквозь все слои корсета, юбок и платья.
– Виконт Вилар, уезжайте. И если у вас есть хоть капля тёплого чувства по отношению к леди Майри, больше сюда не возвращайтесь.
Глава 19. Содержанка башмачника
Вилар сделал вид, что не верит собственным ушам:
– Отказываете мне от дома, Дэбрэ? Вы – мне?
О, сколько возмущения. Он бы ещё по-пацански начал тыкать пальцами в грудь себе и противнику. Вместо этого – не лучший выбор, кстати – начал рассказывать, насколько он важен, а уж его отец, а уж в сравнении с сыновьями башмачников…
Я бы тихо посмеялась над сходством поведения благородных виконтов и крутых пацанов на районе, вот только беспокоилась о другом. Очень бы не хотелось стать участницей обычного продолжения беседы на тему: «Ты чё, меня не уважаешь?» Подобного нельзя допускать, даже если в этом мире разборки красиво назывались дуэлями. Суть-то от названия не менялась.
Мне не нужна между ними вражда, и хорошо бы наладить отношения с обоими. Я не в том положении, чтобы разбрасываться связями, даже такими сомнительными, как с Виларом. Папа часто повторял: «Не плюй в колодец…», и я хорошо помнила его совет, но вот эти двое явно собирались примерить на себя роли верблюдов. Хотя нет, Дэбрэ хоть и страшно злился – я чувствовала – внешне контролировал себя не в пример лучше соперника.
Он объяснился куда более сдержанным тоном:
– Я всего лишь предлагаю вам вспомнить о кодексе чести благородного человека. Надеюсь, вы понимаете: репутация леди Майри пострадает из-за продолжения ваших визитов, а сама она приобретёт ещё одного врага в лице вашей будущей невесты. А это не нужно ни ей, ни вам – никому, включая вашего отца. Вашими визитами сюда он точно не будет обрадован.
Ну наконец-то глас разумного человека! Я поймала взгляд Дэбрэ, улыбнулась ему. Он не ответил мне, но ощущение тепла от его руки на моей талии усилилось. Мы стояли напротив Вилара, вместе противостояли ему. Ещё и думали одинаково. Когда ты один против всего мира, чувство локтя, поддержка бесценны.
– Спасибо, виконт Дамиан, – с чувством сказала я. – Своим решением вы оберегаете не только меня, но и защищаете репутацию и будущее семейное счастье виконта Вилара. Очень благородно с вашей стороны.
Дэбрэ никак не показал, что ему пришлись по душе мои слова, но я бы могла поклясться, что в нашей с ним игре только что набрала очки, а не потеряла.
А вот Вилар смотрел на меня так, будто я его предала. Словно не верил тому, что услышал от меня. Не знаю тогда, чем он до того слушал, когда я раз за разом повторяла, что нам нужно расстаться.
Повторение – мать учения, не так ли?
– Да, я согласна с виконтом Дамианом. Нам не стоит встречаться какое-то время, виконт Вилар. Моя репутация – м-м, я не так сильно беспокоюсь о ней, как о вашей. Вы не должны пострадать из-за меня.
– Вам не стоит говорить так даже в шутку, леди Майри, – спокойно заметил Дэбрэ. – Вы находитесь в этом доме именно для того, чтобы ваша репутация не пострадала.
Вилар покачал головой, переведя взгляд с Дэбрэ на меня и обратно. Мне не понравилось выражение его лица. Он всегда демонстрировал высокомерие, но сейчас как будто искренне смеялся над нами.
– В каком мире вы живёте? Пони и единорогов? – Вилар поднял руку. – Нет, не отвечайте. Майри девушка наивная, ей простительно витать в облаках, но вы, Дэбрэ, человек иного склада ума. Вы утверждаете, что привезли Майри в свой дом, чтобы защитить её репутацию? Вы это серьёзно? Ведь то, что Майри провела эту ночь под крышей вашего дома, полностью разрушило её репутацию, то, что от неё ещё оставалось. Вы уничтожили её, вы, а не я, соверши сюда хоть сотню визитов.
В наивности он меня зря обвинил. Его слова меня нисколько не удивили, но, честно говоря, я ждала, что ответит Дэбрэ, как будет отрицать обвинения. И ничего не услышала.
Я повернулась к Дэбрэ. Он молча смотрел на Вилара: в глазах – холод, подбородок гордо поднят, губы плотно сжаты.
А Вилар будто не замечал сгущающегося напряжения – или, наоборот, специально дразнил притворяющегося статуей тигра.
– Пожалуйста, перестаньте так говорить, – пришлось защищаться самой. – Виконт Дамиан позаботился обо мне со всем уважением. Даже самый строгий судья не найдёт в его поведении ничего предосудительного.
– Позаботился? – Вилар рассмеялся. – Маймай, твоя наивность очаровательна, но иногда ты такая глупышка.
Дэбрэ не стал возражать. Возможно, тоже считал меня дурой.
– Смотрите сами, – Вилар начал загибать пальцы. – Эту ночь ты, Майри, провела в доме свободного от обязательств мужчины. После того как вчера этот же самый мужчина вытащили тебя почти голую из воды. А ещё все мы тут знаем, не так ли, что тебя, Майри, видели в непристойном виде в его карете. Отец нам с Катариной всё рассказал.
Вилар неприятно улыбнулся и заговорил, уже обращаясь к Дэбрэ:
– Так же не следует забывать, что вы дознаватель по её делу. Как происходит дознание, знают немногие, но любой с лёгкостью представит, каким способом человек с неограниченной властью может надавить на беззащитную женщину. Как легко, – он щёлкнул пальцами, – сломить сопротивление женщины и добиться от неё всего, чего пожелаешь.
Понятно, на что он намекал, и тем громче звучало молчание Дэбрэ.
Я повернулась к Дэбрэ, попыталась ему взглядом сказать: «Пожалуйста, не молчите». Но Дэбрэ даже не шелохнулся. Он оставался сосредоточенным и спокойным, казался совсем безразличным – но не мог такой человек, как он, быть в действительности равнодушным к таким обвинениям.
– Пожалуйста, – прошептала я, но он так ничего и не сказал.
Вилар демонстративно загнул последний палец на правой руке, так и не дождавшись возражений.
– Я насчитал пять причин, по которым множество людей уже сейчас готово поклясться, что Майри принадлежит вам душой, разумом и телом, и, возможно, не только этой ночью, но уже много дней. Так кто же испортил репутацию леди Майри, а, Дэбрэ? Я или вы?
– К леди Майри всегда относились соответственно её высокому положению, – холодно ответил Дэбрэ.
Вилар пренебрежительно махнул рукой, заговорил живо, активно жестикулируя:
– Но могли ведь относиться и по-другому. И в это другое люди поверят намного скорей. Признайте же, наконец, Майри уничтожена вами. Теперь никто никогда не даст ей своего имени, и её путь – это или стать содержанкой, или монастырь, или брак с человеком низкого происхождения.
Что? То есть он видел меня либо чьей-то любовницей, либо женой, не знаю, лавочника… А Вилар быстро забыл о предложении мне когда-нибудь стать его герцогиней. Играл тогда или сейчас? В любом случае расписанный им жизненный план меня не устраивал.
– Вы не можете обвинять меня в том, что мы с виконтом Дамианом разделили постель, – сказала я прямо.
– Я и не обвиняю тебя ни в чём, Маймай. Я знаю, как ты его ненавидишь. Но люди уже называют тебя его содержанкой. – Вилар нервным жестом откинул волосы со лба. – Мне жаль тебя огорчать, но это правда.
– Вы ошибаетесь, виконт Вилар, – ответил Дэбрэ. – Леди Майри – не моя содержанка, а заключённая под домашним арестом. И так как у неё больше нет дома, то я предоставил ей свой. На всё это есть королевский приказ.
Вилар усмехнулся. Желание как-то уколоть, уязвить предполагаемого соперника пышным цветом цвело и в выражении его лица, и в голосе.
– Дэбрэ, ну хватит уже притворяться ожившей статуей закона. Вы такой же человек, как и все. Я назову только факты, которые всем известны. Вы захотели Майри с первой встречи, упорно добивались её, решились свататься, хотя знали, что эта женщина не для вас. Уж поверьте, никто не забыл тот скандал – сын какого-то башмачника обхаживает воспитанницу самого герцога Вирского. А сейчас та, которая публично унизила вас, живёт под одной крышей с вами. Ну же, вы ведь дознаватель, сыскарь, так ответьте мне, что будут думать люди о вас и этой женщине в полной вашей власти, какие станут предполагать отношения между вами?
– Леди Майри находится под моей опекой, наблюдением и защитой. На это есть королевский указ, – повторил Дэбрэ холодным тоном. – Всё остальное – не более чем гнусные предположения. Но я совершенно не удивлён тому, что слышу их от вас. Вы допускаете низость в других, потому что сами на неё способны.
Вилар деланно рассмеялся. Глаза у него стали злыми. Верхняя губа дёрнулась, выдавая всё испытываемое им презрение.
– Да уж, Дэбрэ, а вы мастер переворачивать с больной головы на здоровую. Ну-ну. Вот только почему-то никто, ни один человек, из встреченных мной этим утром, даже не сомневается в том, что вы уже воспользовались столь щедрым королевским подарком. Кстати, передаю вам всеобщие поздравления. Вас называют баловнем судьбы и короля.
Дэбрэ, словно зеркало, повторил неприятную улыбку Вилара.
– Если уж строить предположения, то в равной степени справедливо сказать то же самое и о вас. Когда леди Майри стала для вас Маймай? С первого дня пять лет назад, или вы позволили ей повзрослеть достаточно, чтобы связь богатого наследника и бедной воспитанницы не считалась домогательствами по отношению к ребёнку?
Вилар побледнел – удар попал точно в цель, и я не могла не вмешаться:
– Пожалуйста, хватит оскорблять друг друга и пытаться как-то задеть. Прошу вас, дайте мне шанс восхищаться вашим благородным поведением.
Но они не желали слушать ни меня, ни цитаты из прочитанных книг. Топтались по больным мозолям друг друга и повторяли одни и те же суждения.
– Леди Майри находится здесь, потому что заботу об её дальнейшей судьбе мне доверил король.
– Да хоть сотни указов у короля подпишите. Рты вы ими никому не закроете. Со вчерашнего дня столица обсуждает только вас. То, что король благоволит вам настолько, что подарил в дополнение к титулу ещё и женщину, которая вам пришлась по вкусу.
Вилар повернулся ко мне. Его взгляд словно говорил: «Мне жаль». И при этом чувствовалось: ему давно хотелось это сказать.
– Больше не хочу обманывать тебя пустыми надеждами. Продай себя подороже, Маймай. Не первому встречному, а тому, кто даст тебе всё.
Ничего себе!
В переводе его речь, несомненно, означала: «Будешь выбирать любовника – выбери меня. Будь моей содержанкой, и за то, что ты будешь моей милашкой Маймай, я тебя всем обеспечу».
Полчаса не прошло, как он говорил мне: «Люби меня, как любила прежде», «Я ещё смогу всё изменить», «Когда-то я назову тебя герцогиней». Настоящая Майри, скорее всего, растаяла бы, поверила ему и верила бы ещё долго, пока совсем не надоела и не оказалась бы вышвырнутой вон. Сейчас же, после того как открытые карты легли на стол, даже мне, не настоящей, не любящей его Майри, захотелось плюнуть ему в лицо.
Дэбрэ стоял рядом, и я скопировала его позу – высоко подняла подбородок, расправила плечи.
– Думаю, виконт Вилар, я нахожусь не в столь плачевном положении, чтобы торговать на улицах своим телом. Продавать себя я не планирую. Сейчас я нахожусь под защитой благородного человека, и даже когда он отпустит меня, то, уверена, не бросит без помощи.
Вилар держал лицо. Возможно, уже жалел о вырвавшихся у него словах. Но я за них была благодарна. Больше не приходилось гадать, кто такой виконт Вилар, каковы его чувства и цели по отношению ко мне – всё стало кристально ясно. Он видел Майри своей содержанкой. Разумеется, не только сейчас, но и всегда. Дурил девочке голову, а та, похоже, развесила уши и покинула этот мир под тяжестью навешенной им лапши.
Дэбрэ кончиками пальцев погладил меня по спине – единственный знак поддержки, который он себе позволил. Но мне хватило и этого, чтобы продолжить:
– Мы об этом уже говорили, виконт Вилар. Вам следует забыть ту лёгкость и простоту, с которой мы прежде общались, живя в одном доме. Ваш отец ясно дал понять, что больше я вам не сестра. Пожалуйста, помните об этом, когда говорите обо мне или со мной. То, что вы называете меня только по имени, может вызвать у окружающих людей не нужные никому подозрения. Ваша репутация не должна пострадать из-за меня. И моя репутация не должна пострадать из-за вашей неосторожности.
