Текст книги "Ведьма внутри меня (СИ)"

Автор книги: Ника Маслова

Соавторы: Ева Пик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31. Леди Майя

Я стояла у горящего фонаря с раскрытым молитвенником Катарины в руках, когда в комнату, постучавшись, вошла Софи. Мне стоило немалого труда не выдать себя. Я медленно повернулась к ней, поклонилась слегка, как и она мне. То есть вела себя спокойно и естественно, когда до зуда на коже хотелось бежать к кровати, к лежащей там книге Майри.

В воображении мгновенно возникла картина, как Софи замечает книгу, говорит: «Ой, а что это там…», и начинается третья часть Марлезонского балета с объяснениями перед Дэбрэ и его «не верю», которое в этот раз мне уже вряд ли удастся преодолеть.

Реальная Софи между тем сказала:

– Господин послал меня проверить, как вы, и пригласить разделить с ним обед, если вы, конечно, не спите.

– Не сплю, как видите, – с улыбкой ответила я. – А что, уже так поздно? Пора обедать?

Только теперь я позволила себе оглянуться – книга лежала на постели, яркое чёрное пятно на белом белье агрессивно бросалось в глаза. Но, возможно, с того места, где стояла Софи, этой части кровати не было видно. Да, похоже, я загораживала её своим телом. Фух, как удачно.

«Та-ак, а теперь спокойней, и улыбку на лицо натяни».

Я мельком взглянула в окно. На улице и правда уже вечерело. Ничего себе. Надо же, как я увлеклась своим расследованием, что о времени позабыла.

– Мне стало значительно лучше, – сказала я, повернувшись к Софи.

Судя по брошенному на книгу в моих руках взгляду и безмятежному спокойствию на лице молитвенник Катарины не вызвал у Софи никаких подозрений. Да, хороший тайник придумала Майри, получше, чем у Дэбрэ. Но её книгу всё равно надо поскорей спрятать. Два одинаковых молитвенника у одного человека должны вызвать вопросы даже у непредубеждённых людей. А и Дэбрэ, и Софи должны присматриваться к моим поступкам с особым вниманием. У меня бы на их месте точно возникли вопросы, если бы потерявшая память ведьма первым делом стала интересоваться молитвенниками.

Я шагнула ближе к Софи, стараясь лишить её даже крохотного шанса заметить книгу на кровати.

– Я с удовольствием пообедаю с виконтом Дамианом, только мне нужно переодеться. И, конечно же, не в то прекрасное платье, которое я надевала утром. Больше никаких корсетов сегодня.

«…и желательно никогда».

Софи внимательно слушала. Странная всё же женщина: с её силами – и притворяться служанкой?

Ну да ладно, не стоит думать об этом. Жизненная стратегия Софи не тот вопрос, который должен меня сейчас волновать.

– Я ещё утром хотела спросить: а где то милое платье, в котором я приехала сюда? Оно показалось мне таким удобным. Оно, конечно, не такое роскошное, но лучше я надену его, если это возможно.

Софи закрыла ладонью рот, без особого успеха пытаясь скрыть смех.

– Возможно, вы всё же захотите надеть что-то другое, – сказала она, то и дело покашливая. – Простите. Ваши вещи уже распаковали и разместили в соседней комнате. Вы сможете выбрать тот наряд, который посчитаете более подходящим случаю.

Она улыбнулась мне.

– Там есть и домашние платья, не для приёмов гостей.

«Аллилуйя».

– Они, конечно, намного скромней и по фасону гораздо ближе к одежде простых людей. – Заметив моё недоумение, Софи пояснила: – Сестра Катарина была сегодня в похожем наряде.

Я вспомнила унылое платье Катарины и немного погрустнела. Но Катарина не носила корсет, и это решило вопрос в пользу домашнего платья.

– Вот и прекрасно. Именно такое платье мне и нужно.

Софи попыталась меня отговорить:

– Для женщины в возрасте, больше не ищущей мужа, или той, кто решилась последовать благому примеру Девы-Сестры – это хороший выбор. Но молодые девушки из знати не носят такое, если хотят впечатлить окружающих своей красотой.

– Ничего. Как я уже говорила, соблазнять виконта Дамиана я не планирую.

– Да? – Софи сказала это с таким видом – ну точно ведьма. – А мне показалось иначе. Не хочу показаться вам сплетницей, но давным-давно я не видела господина настолько рассеянным и погружённым в себя. Боюсь, вы уже добились успеха, даже не прикладывая особых стараний.

– Да? – настала моя очередь изумляться. – Но он был со мной очень холоден.

Софи широко улыбнулась.

– Думаю, вы ошиблись. Воспользуйтесь случаем, за обедом присмотритесь к нему, и вы увидите, холоден он к вам или, наоборот, так горяч, что боится обжечь, нечаянно прикоснувшись.

О том, что Дэбрэ уже прикоснулся ко мне, я не стала рассказывать. Положив молитвенник на тумбочку у кровати (и незаметно сунув книгу Майри под подушку), я сказала Софи:

– Будьте так добры, покажите мне, где находятся мои платья.

Она подавила смешок.

– Сначала вам стоит надеть халат, госпожа. Иначе, боюсь, ваш план по не-соблазнению виконта с треском провалится.

И только тогда я поняла, что всё это время беседовала с Софи, щеголяя в тончайшей сорочке, щедро украшенной кружевами. Софи, разумеется, не Дэбрэ и уже помогала мне надевать корсет, да и снимала его с меня наверняка тоже она, но всё равно стало неловко.

Софи подала халат, и щёки у меня подозрительно потеплели.

– Большое спасибо. – Не удержавшись, я спросила: – Виконту вы тоже помогаете одеваться?

– Как можно, – ответила она. – Это обязанность камердинера, но в доме его нет, и виконт справляется сам.

– Но и вы ведь не горничная, госпожа Софи.

Софи поправила на мне воротник, провела ладонями по рукавам, расправляя складки ткани.

– Помочь вам мне нетрудно, госпожа, тем более и виконт просил. Не могу не заметить: вы всегда так смущаетесь, будто, как и виконт, привыкли со всем справляться сами.

Я пожала плечами.

– К сожалению, я не помню, кто я. В моей голове вообще не осталось воспоминаний о прошлом.

Софи как будто чего-то ждала, и я воспользовалась удобной возможностью.

– Недавно вы сказали мне: я не Майри. И виконт сказал то же самое. И я отвечу вам, как и ему, хотя больше вы меня об этом не спрашивали: я не помню ничего из жизни Майри. Чем больше я узнаю о ней, тем меньше её понимаю. Мне не близки те поступки, которые приписывают ей. И если это возможно, пожалуйста, с этой минуты называйте меня Майей. Мне бы хотелось, чтобы, даже называя меня по имени, вы помнили, что я – другая, я изменилась.

– Как вам будет угодно, госпожа, – коротко ответила Софи и предложила следовать за ней. Что скрывалось за её загадочной улыбкой и доброжелательностью, я так и не поняла. Её искусная маска скрывала мысли и чувства в разы лучше нарочитой безэмоциональности Дэбрэ.

Книга Майри осталась лежать под подушкой. Уже в дверях я оглянулась на постель, но у меня не было ни малейшей возможности найти более надёжный, чем этот совершенно ненадёжный тайник.

Когда я вошла в соседнюю комнату, первая мысль, возникшая у меня: «А герцог Вирский не поскупился на наряды для Майри. Интересно, с чего бы такая щедрость к сиротке?»

Сколько же платьев здесь – одно другого роскошней. Все с вышивкой, с кружевами, с множеством юбок и яркими тканями, с жемчугом и блестяшками, перьями и бантами. Их надели на манекены, и выглядело это всё, будто в комнате собралось целое общество придворных дам при полном параде.

– А других нет? – спросила я, повернувшись к Софи. – Вы говорили, есть и другие?

Та подвела меня к платяному шкафу.

– Они здесь, – сказала она и распахнула дверцы.

У меня аж от сердца отлегло. Ну наконец. Именно о таких платьях я и мечтала.

Сегодня я в мыслях дважды называла себя кисейной барышней. Вот она, сила слова. Я коснулась тончайшей ткани, расшитой крохотными синими бутонами.

– Какая прелесть.

В этом милом платье я была чудо как хороша. И корсет к нему не полагался. Вернее, он был, но из ткани, ничего не стягивал, а только поддерживал. Глядя на себя в зеркало, я всё крутилась туда и сюда. Нет, ну какое же чудесное платье!

Софи негромко кашлянула.

– Виконт давно ждёт, госпожа.

Но оставалась загвоздка. Днём я проснулась с уже распущенными волосами, и теперь они волнами лежали на плечах.

– Что если я оставлю волосы так, как сейчас? – спросила я, глядя на себя в зеркало. – Он не будет оскорблён моим видом?

– Думаю, он будет вам рад в любом случае, – дипломатично ответила Софи, и я отбросила мысль быстренько завязать волосы в хвост или просить вновь меня выручить. Раз и так сойдёт, то и ладно.

– Он в гостиной, – подсказала Софи, когда мы почти дошли до столовой. – Думаю, сначала вам стоит туда зайти. А я пока прикажу накрывать стол.

– Спасибо, что вы со мной так милы, – сказала я. – Я и не ожидала найти в вас поддержку.

Софи слегка поклонилась.

– Леди Майри.

– Пожалуйста, называйте меня Майей, Софи.

– Леди Майя.

Она улыбнулась, а затем открыла передо мной дверь.

– Обед будет подан через пятнадцать минут, – сообщила она, как только я вошла, – господин, госпожа.

Поклонившись, она закрыла дверь за собой, и я осталась в гостиной наедине с Дэбрэ. Он сидел в том же кресле, которое утром занимал Вилар, но, в отличие от Вилара, при моём появлении встал и вежливо поклонился.

– Леди Майри…

– Просто Майя, пожалуйста.

Его губы слегка дрогнули, пряча улыбку.

– Майя, я могу предложить вам воды?

– Да, пожалуйста, Дамиан.

Он направился к столику с графином, не сделав мне замечания. Хорошо. До чего ж хорошо менять жизнь так, как мне нравится.

Глава 32. Нелёгкая тема

– О чём бы вы хотели поговорить, Майя? – спросил Дэбрэ, когда стакан с водой уже оказался у меня в руках, а сама я – на диване, том самом, на котором утром спала, вернее, притворялась спящей Катарина.

– Пока не знаю. У меня столько вопросов, но я не хочу ими испортить нам аппетит. Стоит поискать безопасную тему.

Дэбрэ и себе налил выпить. Судя по виду бокала и золотистому цвету жидкости – алкоголь. Мне стало любопытно, каков его напиток на вкус, и на миг я пожалела, что попросила всего лишь воды. С другой стороны, местное пиво оказалось очень коварным напитком. Я ещё помнила, как лежала на сидении кареты, любовалась проплывающими в вышине кронами деревьев и говорила… хм, не помню что. Дэбрэ тогда улыбался с такой теплотой, будто его забавляли мои пьяные чудачества.

Примерно так же он улыбался сейчас. Будто я забавляла его.

Не уверена, что хочу его забавлять.

А что хочу?

«Только не ври себе, дорогая», – у внутреннего голоса оказалась мамина интонация. И это помогло мне прийти в себя, собраться и оценить ситуацию трезво.

Дэбрэ, несомненно, очень привлекателен. И, кстати, к ужину он переоделся. Сюртук на нём оказался не чёрным, а серым. К сожалению, не таким светлым, как крестьянский свадебный костюм, но мне понравился сам факт, что у Дэбрэ в гардеробе есть вещи хотя бы немного светлей этого мрачного чёрного. Покрой сюртука позволял видеть шейный платок – серебристо-серый. Дэбрэ удивительно шло. А с другой стороны, к вопросу суждения о его привлекательности я могла быть только пристрастной судьёй.

Он мне нравился, что несомненно.

«Вот так, мама, я не вру себе. Дэбрэ мне и правда нравится».

И это, кстати, проблема. Желая заслужить его одобрение или вызвать восхищение в глазах, я могу стать неосторожной. А этого делать нельзя. Он дознаватель. Он пытал меня, вернее, Майри, через её боль добиваясь признаний. И даже если она заслужила такое отношение, он страшный человек. Не каждый выберет такую профессию.

«Майя, пожалуйста, будь осторожной. Он не последний мужчина на земле».

Но он первый мужчина в этом мире, который провёл со мной так много времени, спасал и защищал, касался моего тела, разрушая личные границы между нами.

– Ну что же, вы придумали безопасную тему для нашей беседы?

И он, оказывается, ждал от меня инициативы. Как любопытно.

– Да. Только не знаю, насколько она безопасна.

Он пригубил напиток, глядя на меня поверх края бокала. Жидкости в нём осталось, кажется, ровно столько, сколько и было. Дэбрэ пил? Или притворялся пьющим, чтобы я расслабилась и стала вести себя в его присутствии посмелей? А что, он мог. Он уже не раз расставлял ловушки и пытался вывести меня на чистую воду, в том числе с помощью лорнской воды.

– Говорите смело. Мне уже любопытно узнать, что вы хотели спросить.

– Сестра Катарина перед уходом дала мне свой молитвенник. Посоветовала мне молиться Деве-Сестре, просить о помощи. Она сказала, что сёстры, чтобы быть услышанными, начинают молитву с разглядывания знака на обложке молитвенника.

Я улыбнулась. Дэбрэ слушал меня с необыкновенным вниманием, хотя и прятал его за наблюдением за игрой напитка в бокале.

– Она дала вам хороший совет. Благочестивый. И в чём же у вас возникло затруднение, Майя?

– Я не понимаю, почему от пентаграммы, нарисованной на полу моей камеры, все в ужасе отпрыгивали, а пентаграмма на обложке молитвенника никого не пугает. Они, конечно, отличаются по внешнему виду, но такая разница отношения к первой и второй меня удивила.

– Вы не знаете, что такое пентаграмма?

– Это графический знак. – Ой, прозвучало не очень удачно, слишком по-современному. – Я имею в виду, это знак, который кто-то изобразил. Рисунок из линий, орнамент.

Дэбрэ покачал головой.

– Внешне пентаграмма – это рисунок из линий, в этом вы правы. Но главное в пентаграмме другое. По своей сути она – это дверь в духовный мир. Связывать смотрящего на неё с другой духовной сущностью – предназначение пентаграммы.

Видимо, моё удивление было настолько заметным, что Дэбрэ продолжил объяснять:

– Пентаграмма – это способ, с помощью которого мы духовно можем обратиться к другому миру, либо духовная сущность из другого мира может обратиться к нам. Как двери могут вести в безопасные комнаты, так и пентаграммы могут открывать общение с сущностями, которые помогут, благословят, научат. Изображение на молитвеннике – это проверенная поколениями дверь, ведущая к общению с высокой духовной сущностью, одним из ликов Богини. Есть и другие пентаграммы, ведущие в совершенно другие места, открывающие наш мир для злых сущностей.

Мне пришлось закрыть рот.

– Простите.

Я с усилием потёрла лоб, пытаясь осознать, как много меняется из-за слов Дэбрэ. Я думала и о Майри, и о той девочке и женщине постарше, которых видела у Лорнского источника.

– Так ведьмы рисуют пентаграммы, чтобы привести в этот мир злые сущности, – сказала я. – Те должны им служить или как-то оплатить за вход, а в итоге простые желания, исполняясь, оборачиваются для всех кошмаром.

– Да, ведьмы открывают наш мир для демонов. Всё верно. Удивительно, что мне приходится объяснять вам настолько элементарные вещи, Майри…

– Не Майри, а Майя. Мы договаривались, и я прошу не называть меня больше Майри. Никогда, если это возможно.

Я старалась всё обдумать, и мысли пытались бежать во всех направлениях сразу.

– А что же мужчины? Почему только женщины становятся ведьмами?

– Не только женщины, – ответил Дэбрэ. – И всё же мужчины обращаются к таким занятиям намного реже. Думаю, их страшит цена.

– И какая же?

Он покачал головой.

– Не верю, что объясняю вам, как стать ведьмой.

– Нет-нет, я и не думала. Ни за что. Нет. – Я прижала руку к груди. – Я всего лишь хочу разобраться, что случилось с Майри, почему она стала такой.

Дэбрэ смотрел на меня нечитаемым взглядом. В этот раз я не могла понять, о чём он думал.

Он мог мне отказать, ничего не объяснять, но поступил иначе.

– Привратник всегда встречает гостя первым, то есть рисующий пентаграмму – всегда первая жертва того, кто откликнется на зов. Тело ведьмы – обычная цена её общения с демоном.

– Что?

Ох. От представившихся картин телесного общения женщин с демонами мне стало не по себе. Но Дэбрэ, как выяснилось, имел в виду другое.

– Демон захватывает тело той, которая его призвала. Чаще всего попытка обрести могущество заканчивается одержимостью – душевной болезнью. И всё равно они пробуют, платят изломанными жизнями – своей, близких. Каждая считает, что ей повезёт, и она будет управлять демоном, а не он – ею. Но только единицам удаётся какое-то время наслаждаться властью над могущественным рабом. И ни разу это не заканчивалось хорошо, но желание верить в сказку сильнее.

– Правильно ли я понимаю, что книга ведьмы – это собрание открытых ею пентаграмм, то есть дверей в другие миры?

– Правильно. Но цена каждой из них – риск сойти с ума или оказаться разорванной на части неведомой силой. Майри оказалась умнее других. – Дэбрэ улыбнулся, но радость ему изобразить не удалось. – Видите, я согласился играть в вашу игру и называю вас в прошлом Майри, словно вы и правда другой человек.

– Я другой человек, – сказала я, и будь что будет. – Почему вы считаете, что Майри поступила умнее других?

– Она решила, что намного выгодней подсмотреть книги других ведьм, чем рисовать пентаграммы самой.

– Да, это разумный подход, – поддакнула я. – И не смотрите на меня так. Я согласна: чистое безумие – рисковать вот так, наугад рисуя настолько сложные и опасные вещи, не зная, куда попадёшь и с насколько злым и страшным созданием придётся иметь дело.

Это как лотерея, когда десятки и сотни миллионов тратят миллиарды, чтобы кто-то один сорвал джек-пот и стал всего лишь миллионером. Только тут рискуют потерять не деньги, а души.

– Не могу понять, зачем ей это вообще понадобилось, – сказала я. – Такой риск, и ради чего?

– Согласен, – ответил Дэбрэ. – Пентаграмму при известном старании может нарисовать любой. У тысяч ничего не получится, но кому-то удастся. Магические способности для этого не нужны.

– Если у неё были собственные силы, как вы утверждаете, то зачем ей понадобились чужие?

– Хороший вопрос.

Дэбрэ смотрел на меня, я – на него. В эту минуту дверь открылась, и остановившаяся у самого порога Софи торжественно объявила:

– Кушать подано.

Глава 33. Больше ада

Несмотря на то, что стол накрыли ещё более роскошный, чем вчера, и еда выглядела и пахла прекрасно, я почти не чувствовала её вкуса и, спроси меня, не смогла бы ответить, что только что ела. Кажется, рыбу. Или курицу. А может быть, и пирог.

Дэбрэ наблюдал за мной с задумчивым видом, затем сказал:

– Вы почти ничего не едите. Попробуйте всё же что-нибудь. Все блюда хороши. Кухарки сегодня постарались на славу.

Я посмотрела на свою тарелку. Композиция на ней выглядела неплохо, но желания нарушить её у меня не возникло. Неудивительно, что я не помнила, что ела – потому что не ела, получается, почти ничего.

– О чём вы так сосредоточенно думаете? – продолжил говорить Дэбрэ. – Расскажите мне. Возможно, я разрешу ваши сомнения, и это вернёт ваш аппетит.

– Вы хотите, чтобы я больше ела?

Вчера я объелась пирожными. Ему это понравилось? Странно.

– Я хочу, чтобы вы выглядели довольной жизнью, счастливой. Такой, как вчера.

Я постаралась улыбнуться, но он покачал головой.

– Быть счастливым и притворяться счастливым – разные вещи.

Вздохнув, я отложила приборы. Какая разница, когда задавать вопросы. И от Софи, присутствующей при нашем разговоре, я не собиралась ничего скрывать. Возможно, так даже лучше, что меня услышат они оба – дознаватель и ведьма, строящая из себя обычную служанку. Я нуждалась в помощи. Кто её окажет, не имело значения – Дэбрэ или Софи, или они вместе.

– Меня беспокоит то, что вы рассказали о пентаграммах. Я не думала, что всё это настолько серьёзно. Для меня это был всего лишь рисунок… и, пожалуйста, не говорите мне о прошлом, о Майри, о том, что я всё это должна была знать. Я не знала. А теперь мне очень страшно.

– Почему?

– Я видела ту пентаграмму на полу тюремной камеры. Забросала её сеном, потому что не хотела смотреть на кровь, но перед этим разглядела очень хорошо. Я не знала, что этого нельзя делать. Потом, когда в моей камере появился принц Антуан и маркиз, и их люди, я видела, что никто из них не смотрел на пентаграмму. Мужчина, которому поручили её стереть, вниз, кажется, ни разу даже не глянул. Тогда мне казалось, что поведение всех этих людей – нелепость. А теперь, после ваших объяснений, я понимаю, что не они, а я вела себя глупо. Я разглядывала её, не зная, что тем самым держу открытой дверь для сверхъестественного существа, скорей всего, опасного и злого. А теперь она словно стоит у меня перед глазами. Я помню её во всех подробностях, даже самых незначительных, смогу нарисовать по памяти в любой миг, если попросите. И я боюсь, что из-за того, что она будто выжжена у меня в голове, я всё ещё могу находиться во власти того существа. Или оно сможет открыть дверь прямо в меня. Я боюсь потерять себя очень сильно.

В столовой стояла такая тишина, что звук тикающих часов казался набатом. Раздался неприятный, продирающий до глубины души скрип. Это Софи отодвинула стул и присела у обеденного стола.

– Ошеломительно, – сказала она.

Софи смотрела на Дэбрэ, Дэбрэ – на Софи, они словно вели беззвучный диалог и, кажется, хорошо понимали друг друга. Сосредоточенные, смертельно серьёзные выражения на их лицах меня напугали.

– Я не знала, что этого нельзя делать, – напомнила я, а у самой в голове засела давным-давно слышанная фраза: «Незнание не освобождает от ответственности».

Тем более что знала я больше, чем говорила.

В моей спальне на кровати под подушкой лежала книга Майри, а в ней десятки пентаграмм – множество дверей, ведущих в другие миры. Опасность для любого, кто всего лишь посмотрит на них. Только божественное провидение, скажем так, спасло меня от разглядывания пентаграмм. Некоторые я помнила, кстати, хотя и всего лишь бросила на них взгляд. Но такая у меня память. Иногда бы и хотелось что-то забыть, но если я что-то увидела, это остаётся со мной на всю жизнь. Никогда не думала, что хорошая память может мне навредить.

– Вы правы, Майя, – сказал Дэбрэ. – Вам не следовало смотреть на ту пентаграмму. Если вы её настолько хорошо помните, как говорите, она может вам навредить.

– Ведьмы для того и создают книги, чтобы не хранить в памяти свои пентаграммы, – добавила Софи. – Уничтожить книгу ведьмы – уничтожить её силу.

– Не её, – возразила я, пусть и меньше других знала обо всём этом ведовстве. – Уничтожение книги должно лишь обрывать связь с потусторонним миром. Сила ведьмы, её личные магические способности остаются при ней. Или я неправильно поняла объяснения? Разве не любой человек, с любыми способностями или не имеющий их вообще, может нарисовать пентаграмму?

– Вы правы, это может сделать и человек без способностей, – ответила Софи. – Такое бывало, но на практике к рисованию пентаграмм намного чаще обращаются те, кто уже имеет способности.

Она говорила так, как будто точно знала, о чём говорит. Ну конечно, служанка она! Ни за что не поверю.

– Те, кто призывают демонов, думают, что так станут сильнее. Внешне оно так и выглядит, но на деле это демон в их теле пользуется своими силами, – сказал Дэбрэ. – Ведьмы не понимают, что открыв дверь в другой мир, они становятся другими людьми. Вернее, не совсем людьми. Человек без магических способностей обретает их, потому что ими обладает демон, занимающий его тело. А тот, у кого способности были, становится в разы могущественней – ему так кажется. Им всем кажется, что они стали сильней, а на деле они превратились в костюмы для демонов.

– Но я не хочу быть костюмом для демона! Я хочу быть собой. Пусть я ничего не помню… Неважно.

Я встала, больше не в силах оставаться на месте. Мне хотелось куда-то идти, даже бежать, и я принялась ходить взад-вперёд вдоль стола.

– Знаете, я не хочу вспоминать то, что было со мной до того, как я очнулась в тюремной камере, не имея понятия, кто я. Не хочу возвращаться к той Майри, которую вы обрисовали.

Как же им всё сказать, но при этом ещё и не подставить себя? Или рискнуть? Пусть они сами делают выводы. А я не помню ничего из той моей жизни, и точка.

– Душой я словно другой человек. Я не узнаю себя в той Майри, о которой вы все говорите. – Я резко остановилась напротив Дэбрэ.

Ну, пан или пропал!

– Может, это я пришла из другого мира и заняла тело Майри? – Я нервно рассмеялась. – Но поверьте мне, я не демон. И магических способностей у меня нет.

Я смотрела в глаза Дэбрэ – такие тёмные и блестящие. Как же я волновалась. Казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

«Помогите мне, защитите меня», – требовала я от него, не произнеся ни слова, лишь взглядом. Он ведь мог. Ну, кажется, мог. А если не он, то кто другой мне поможет?

Софи нарушила установившуюся между мной и Дэбрэ невидимую связь.

– Дами, её руки! Смотрите!

И только тогда я увидела языки пламени, пляшущие на моей коже. Мои ладони горели.

Я смотрела на свои руки в огне, мой рот был открыт, и я кричала, но не слышала ни звука из тех воплей ужаса, которые раздавались в моей голове. Я снова в огне – что в той жизни, что в этой!