Текст книги "Ведьма внутри меня (СИ)"

Автор книги: Ника Маслова

Соавторы: Ева Пик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22. Быстроведьма

Софи упоминала: Майри, по слухам, могла лечить наложением рук. Всё, что могла я – неумело изобразить пассы руками, видела, как это делается, в давней передаче про экстрасенсов. Я лихорадочно искала дельную мысль (ага, как за пять секунд стать целительницей), а в голову всё лезла картинка-воспоминание о той безымянной даме с тюрбаном на голове и вспотевшим от напряжения лицом. Желания повторить её крекс-фекс-пекс не возникло.

Пауза затягивалась, достойного выхода из ситуации не находилось. Катарина терпеливо ждала – я смотрела на её протянутую ладонь, будто надеялась увидеть там шпаргалку для начинающих ведьм, где будет чётко сказано, что мне сейчас делать. Шпаргалки не появилось, зато линии судьбы, ума и сердца Катарины насмерть врезались в память.

– Пожалуйста, Маймай, – повторила Катарина, так ничего от меня и не дождавшись.

Я взяла ладонь Катарины в свои руки. Судя по удивлению, появившемуся на её лице – не угадала.

«Умное» тело (ну вдруг, чудеса ведь случаются), к сожалению, тоже не пожелало вспоминать, как лечить людей. Я держала в руках чужую тёплую чуть влажную ладонь – и ничего. Я честно попыталась пробудить в себе ведьминские силы (ну вдруг!): закрыла глаза и от всей души пожелала Катарине здоровья.

– Ты не хочешь мне помогать? – спросила Катарина. – Так я всё же наказана?

– Ты не наказана. – Я посмотрела в её широко распахнутые глаза. – Поверь, я совершенно не злюсь на тебя.

Мысли в голове скакали, искали выход, но открыть в себе ведьму-целительницу за пару секунд я никак не могла. Мне было жаль доверчивую, наивную Катарину, но единственное, что я могла сделать – это наглейшим образом врать.

Я погладила ладонь Катарины и улыбнулась.

Дэбрэ назвал меня опасной лгуньей. Меня, кстати, а не Майри. И я собиралась доказать его мнение делом.

– Хочешь, я открою тебе тайну?

Мне не было стыдно. Я боялась лишь плохо соврать и лишиться доверия Катарины.

– Тайну?

Катарина наклонила голову к плечу. Страх в её глазах сменило любопытство.

– Да, мой секрет, и я им с тобой поделюсь. Если хочешь, конечно.

– Конечно, хочу!

Врать ей – как рассказывать малышу сказки про Деда Мороза. Судя по зачарованному взгляду, она примет на веру всё, что я скажу.

– Знаешь, почему я попросила тебя не встречаться со мной после Лорнского источника?

– Нет. Ты не говорила. А почему?

– Потому что вода из источника сильно повлияла на меня. Я заранее знала, что так и будет. По моим расчётам, эффект продлится три дня, но может растянуться и до недели. А может, и дольше, тут сложно сказать, ведь из-за виконта Дэбрэ я почти утонула. Святая вода попала и в лёгкие, я совсем не могла дышать.

Катарина поверила мне. Наивная глупышка, она даже не подумала, что я могу ей врать.

– Я не хотела, чтобы мы встречались эти дни, потому что ничем не могла бы тебе помочь. Мне так больно тебя огорчать, Кати, но сейчас я совсем бессильна.

– Но сила к тебе вернётся? – У Катарины слёзы стояли в глазах.

– Надеюсь.

Она так смотрела на меня, с такой надеждой, тоской, что ей захотелось помочь. И если я могла сделать хоть что-то, то стоило попытаться.

– Но, может, мне удастся вернуть силы пораньше, – сказала я. – Давай вместе попробуем, Кати.

Глаза Катарины просияли, она немедленно протянула мне ладонь. Так маленький ребёнок или собачка просит поиграть или конфету. Страшно видеть такой беззащитной и наивной взрослую девушку. Катарина ведь не дурочка, говорит связно, внимательна, притворилась спящей и всех обманула, и Софи, и меня. Наблюдала за мной, подмечала детали, нужную Майри книгу успешно пронесла в тюрьму, к тому же у неё хорошая память. Что резало без ножа – так её наивная доверчивость и почти животное обожание в глазах, готовность верить всему, что ей говорят.

Но про Вилара она сказала: «Он опять задурил тебе голову». Служителя Томина назвала вредным. Значит, она безусловно верит тому, что говорю ей я, но к другим может относиться иначе?

Дэбрэ сказал: «Её болезнь как-то связана с вами. С момента вашей встречи вы – её поводырь».

Я потёрла шею, так вдруг мне стало не по себе. До тошноты отвратительно в собственном теле, вернее, теле Майри. Если эта ведьма превратила Катарину в свою марионетку… Нет, я не стану думать об этом сейчас. Сначала я получу доказательства, затем всё обдумаю и решу, что со всем этим делать.

– Нет, Кати, мы сделаем по-другому. – Я постаралась улыбнуться, но вряд ли это получилось естественно. – Во мне сейчас нет ни капельки силы. Я точно не смогу тебе помочь. Но мы попробуем помочь тебе твоими собственными силами.

Катарина широко распахнула глаза.

– Моими?

– Конечно. Ведь каждая женщина – немножечко ведьма.

Катарина, к моему искреннему изумлению, быстро закивала.

– Да-да, ты права. И священное писание так говорит. Женщина – сосуд греха. Мне эти слова всегда казались неправильными и несправедливыми. Ведь есть Дева-сестра и Дева-мать, и Дева-возлюбленная. И каждая из них, и все они – женщина. Так как же мужчины смели писать о женщинах как о сосудах греха?

– Это всё из зависти мужчин к той созидающей силе, которая есть в каждой из нас, – ответила я.

Катарина настолько воодушевилась моими словами, что вскочила на ноги и принялась ходить по гостиной. При этом она размахивала руками и что-то негромко говорила – вела себя ну точно сумасшедшая. До меня долетали лишь отдельные слова, некоторые из них звучали весьма необычно. И только затем я поняла: Катарина молилась.

Она резко остановилась в центре гостиной и торжественно объявила:

– Да, я полностью согласна с тобой. Каждая женщина – немножечко ведьма. Ты совершенно права. И как я не думала об этом прежде? Ведь об этом говорят все священные книги. Там ведь так и написано. И как я этого не замечала?

Катарина села рядом со мной.

– Научи меня, что мне делать, – решительно сказала она, вновь протянув ко мне руку ладонью вверх.

И это когда я надеялась у неё расспросить, что делала Майри.

– Ты знаешь это сама, – ответила я со всей убеждённостью, которую могла изобразить. – Я помогала тебе множество раз. И ты знаешь, как я это делала.

Я протянула собственную ладонь Катарине.

– Открой в себе силу и передай её мне. И тогда, наполнившись хоть немного, я тебе помогу.

Что я говорила – кошмар. Меня бы остановить какому-нибудь разумному человеку, но нет, рядом была только Катарина, и её глаза сияли пугающим воодушевлением.

Двумя руками она обняла мою ладонь – сверху и снизу. Она закрыла глаза, и такой, с простой причёской и совершенно без макияжа, напомнила мне известную картину, посвящённую Деве Марии.

Ощущение безмятежности ушло с её лица, сменившись напряжением. На лбу выступила испарина, капелька пота потекла по виску. Если я только смотрела, то Катарина тратила немало сил, чтобы найти внутри себя ведьму.

Ну-ну. Вера, говорят, творит чудеса. А ещё – опиум для народа. В последнее верится несколько больше.

Я скептически улыбалась, когда…

Момент катастрофы я помню кусками. Скрежет сминаемого металла, хруст стекла, визг шин – это начало. А затем чёрный безмолвный провал, из которого в кошмарах ко мне всегда приходит огонь. Его я помню так хорошо, что согласилась бы полностью лишиться памяти, лишь бы забыть тот запах и звук, ощущение, с которым огонь пожирает тебя, какую адскую при этом приносит боль.

Сейчас огонь тёк по моим венам. От ладони, которую держала Катарина, даже когда я с беззвучным воем сползла на пол, он огненным смерчем продвигался внутрь моего тела. Тогда я, изломанная, сгорала снаружи – теперь горела внутри.

Глава 23. Близкие отношения

Первое ощущение – наконец-то свободно дышу. Я лежала на кровати, на восхитительно прохладном белье уже без платья и удушающего корсета, всего лишь в тонкой сорочке. Лицо и левую руку охлаждал ветерок, веющий из приоткрытого окна. По потолку с забавными гипсовыми завитушками и кружевной занавеске я свою комнату и узнала.

Тело будто плыло на перинах, таким ощущалось пустым и лёгким, в венах – ни следа огня, только пьяная нега. Я подняла правую руку, посмотрела на неё, но не нашла даже крохотного покраснения на коже. А ведь в памяти крепко-накрепко засела картина, как я горю изнутри.

– О, Маймай, наконец-то! Ты пришла в себя!

Я узнала голос Катарины, а затем увидела её – она загородила собой потолок с завитушками. Волнение отражалось в её глазах, лицо светилось от радости. В ответ захотелось так же широко улыбнуться.

– Г-м… М-да?

Чем интересно меня напоили? На языке остался приятный вкус, но даже в этом плывущем состоянии сознания я понимала, что чувствую себя не так, как должна.

– Сколько раз я тебе говорила, что носить корсеты вредно. А уж в такую жару – преступление перед собой! – Катарина поправила на мне одеяло и села на край кровати, взяла за руку – ту руку, что и тогда.

У меня внутри всё обмерло. Я ждала, затаив дыхание. Ждала, но огонь не пришёл. Зря испугалась – слава кому-то, кто меня уберёг от повторения огненной пытки.

– А что случ-чилось? – язык заплетался. Катарине, чтобы расслышать меня, пришлось наклониться пониже, а мне – повторить вопрос.

– Ты упала в обморок из-за того, что любишь быть самой красивой. Конечно, ты очень хорошенькая в этом платье, но ты им чуть не убила себя. Корсет был безбожно затянут. У тебя на теле даже остались следы – страшные, будто ты прошла через пытку.

– Увы, такова цена красоты, – сказала появившаяся у кровати Софи и с материнской заботой положила влажное, слабо пахнущее розами полотенце мне на лоб.

Ох, как хорошо. Благословенно прохладно.

– Как вы теперь себя чувствуете, леди Майри?

– Намного лучше, спасибо. – Я кашлянула. – Что вы мне дали? У меня кружится голова и как бы… – Я помахала невесомой рукой, пытаясь сообразить, как объяснить своё состояние, но все слова вдруг разбежались. Разлетелись в разные стороны, как выпущенные из стеклянной банки бабочки и мотыльки.

– Как будто всё качается, и мир нереален? – спросила Софи.

– Да.

– Это из-за настойки огневика. Хорошая вещь, даже доктора не пришлось звать. Она вас живо подняла на ноги.

Весьма сомнительное утверждение, учитывая, что я лежала, а кровать подо мною качалась. Подумав, я пошевелила пальцами на левой ноге, потом на правой, на обеих ногах, и почти совсем успокоилась. Главное, я могла ходить, а остальное не так уж и важно.

– Это скоро пройдёт?

– Да, конечно, – Софи беспечно махнула рукой. Ещё бы, это же не у неё заплетался язык, и мозги превратились в вязкую кашу. – Немного сладких пирожных и горячий чай с мятой помогут вам прийти в себя поскорей. Прикажете подавать, госпожа?

Я заторможено кивнула. И только потом поняла, что Софи актёрствует не ради меня. Это она на Катарину пытается произвести впечатление. Как интересно. И почему это она так старается?

Всё скоро выяснилось. Это в общении со мной Катарина казалась наивной простушкой, с прислугой она так себя не вела. Отдавала указания спокойно и чётко, добивалась того, что хотела – никто не смел ей возражать.

– Как это ты даже не завтракала? Софи, и куда вы смотрели? Это вы так заботитесь о моей любимой сестре?

Катарина заставила Софи и приходящих горничных побегать. Нам накрыли стол у окна. И тут оказались не только пирожные и чай, а множество блюд, сервированных так красиво, как я до этого ни разу не видела. Две девушки помогли мне встать с постели, одна поддерживала, вторая подавала халат.

Я помнила вчерашний ужин – двое за столом и один на ногах, прислуживает и слушает каждое слово – и при первой возможности шепнула Катарине:

– Попроси всех уйти. Не хочу, чтобы наш разговор слушали. Позавтракаем только вдвоём.

– Ты проспала несколько часов, уже давно полдень, так что нас ждёт лёгкий обед. Для тебя – с завтраком вместе, – громко ответила Катарина и приказала Софи более жёстким тоном, будто говорил совсем другой человек: – Нам с сестрой пока не нужна ваша помощь. Колокольчик оставьте здесь, на столе, когда будет нужно, мы вас позовём.

Изменчивость её поведения и та сила, которая теперь чувствовалась в ней, сбивали с толку. Словно два человека одновременно жили в одном теле. Дочь герцога, привыкшая повелевать, и доверчивая девушка, смотрящая на меня с обожанием во взгляде.

Хм. Так собаки ластятся к хозяевам и показывают зубы другим. Мне стало не по себе: я-то ведь не хозяйка, я ею лишь притворяюсь.

Когда мы остались наедине, я уже хотела спросить: «Что на самом деле случилось?» – а сказала почему-то:

– Ну что, у нас получилось?

Катарина заулыбалась.

– Конечно же, получилось. Поверь, я даже не сомневалась в тебе. Ты снова очистила меня от огня. – Она счастливо вздохнула. – Раньше ты сама вытягивала его из меня, а сегодня я его подтолкнула, и ты всё-всё забрала. Во мне, кажется, вообще ничего не осталось. У нас всё получилось даже лучше, чем всегда.

Я упала в обморок, несколько часов не приходила в себя, а до того мне показалось (и показалось ли – большой вопрос), что огонь горит в венах. И это всё Катарина описала как лучше обычного?

– Главное, что теперь ты освободилась, – дипломатично заметила я.

Катарина кивнула.

Да, несомненно, для неё главное – собственное исцеление. А цена, которую за её спокойную жизнь платит Майри, а теперь, получается, я – не так важна. А может, и вообще неважна.

Ослепительная улыбка на лице Катарины в моих глазах как-то поблекла.

– Тебе стало плохо, как и всегда, и я даже не сразу поняла, что что-то не так. А ты взяла и потеряла сознание. Я испугалась, позвала на помощь. Думала, что убила тебя. – Катарина вздохнула и вновь улыбнулась. – А потом выяснилось, что твой обморок – это из-за одежды.

Ей явно нравилась последняя мысль. Она не пожалела времени прочитать мне целую лекцию о вреде корсетов. Я успела неплохо перекусить, а она всё говорила и говорила.

– Не думаю, что стоит обвинять только тесное платье, – сказала я, чтобы перестать уже это слушать, в конце-то концов.

– Знаю, Маймай, – Катарина даже не смутилась. – Не думай, что я не понимаю, как ты добра и как сильно я тебе обязана. Всегда была и всегда буду. Но сегодня ты забрала у меня намного больше обычного. – Она наклонила голову набок и спросила: – Ты всё ещё его чувствуешь?

Я не чувствовала ни черта, кроме лёгкого ужаса, холодком бегущего по спине. В том числе, от перспективы повторения ужасного опыта.

– В тебе накопилось столько огня, – нейтрально заметила я.

– Да, наверное. Поэтому тебе и стало хуже обычного. Спасибо тебе, дорогая Маймай. Ты снова исцелила меня. Ты даже не представляешь, какими ужасными для меня были эти недели.

С одной стороны, Катарина обожала меня, вернее, Маймай. С другой – ей, похоже, даже не приходила в голову мысль, что меня стоило бы освободить от обязанности лечить её таким ужасным способом.

Не хочу её осуждать. Я целый год провела в больницах. Меня мучили боли, мне кололи наркотики. А потом я слезала с иглы. И это было почти так же мучительно, как та боль, от которой они меня прежде спасали. Не мне осуждать Катарину. Я знаю, как это бывает, когда цена не важна, только б мучения прекратились. И я тоже умела просить, требовать, ныть и кричать, падать с кровати на пол и с воем ползти к цели по одной, но очень важной причине – мне надо, без этого мне не прожить. А как они оправдывали назначения препаратов, в какие неприятности попадали, меня – честно – не волновало.

Всё справедливо. Судьба сделала круг, и я оказалась на другой стороне. Моя помощь нужна Катарине, и цена, которую я буду платить, для неё не имеет значения.

Катарина больше не желала обсуждать случившееся и принялась перескакивать с темы на тему. Уговаривала меня съесть то и это, рассказала о жаркой погоде, о том, как позавчера виконтесса Брамон упала в обморок прямо в покоях королевы, и что все мы, так жестоко мучающие себя – сумасшедшие. Она расслабилась и озвучивала все приходящие в голову мысли. Я не мешала – у меня всё ещё кружилась голова, и круговорот тем, поднимаемых Катариной, прийти в себя не помогал.

Иногда я смотрела на свою руку – и не чувствовала ничего, ни капли огня. Но он ведь был, тёк внутрь меня. Каждая секунда пережитого ужаса так и стояла перед глазами. Рука, плечо, голова, грудь и сердце пылали. От боли я кричать не могла – и проснулась уже в постели.

Ни при каких обстоятельствах я бы не хотела пережить это вновь.

– Кати, как ты думаешь, через какое время нам нужно будет снова увидеться, чтобы тебя подлечить? – спросила я.

Катарина отложила щедро намазанную маслом булочку на тарелку.

– День, может, два, – хмурясь, сказала она. И это после того, как продержалась вдали от Майри две недели.

– Боюсь, вдруг виконт Дэбрэ запретит нам видеться так часто, как нужно, – пояснила я.

– Встречаться с сестрой не запретит, – жёстко ответила Катарина. – Если будет нужно, я упаду ему в ноги. Пусть потешится своей властью, пока она у него есть.

Она холодно усмехнулась, и меня потрясло семейное сходство, которое прежде не так бросалось в глаза. С таким выражением лица она выглядела, как и ожидалось от сестры виконта Вилара и дочери герцога Вирского.

– Он разрешит нам встретиться раз или два, а затем может за что-то меня наказать, и мы не сможем увидеться, – сказала я.

– Я буду рыдать у него в ногах, если потребуется, и он поддастся моим уговорам, – ответила Катарина с крайне неприятной улыбкой Вилара. – Не бойся ничего. Тебя скоро отпустят. Сегодня я встречаюсь с Себастьяном и буду говорить о тебе. Ты прошла испытание Лорнским источником, а значит, доказала свою невиновность, так что долго держать тебя под надзором – это почти святотатство.

– Вилар сказал: все говорят, король благоволит виконту Дэбрэ.

Катарина легко взмахнула рукой.

– Может, и так. Но теперь Себастьян не сможет мне отказать. Он вернёт тебя в наш дом так быстро, что ты не успеешь распаковать все свои вещи.

– А как же твой отец? – Герцог Вирский стал моей последней надеждой, но, увы, ненадолго.

– Отец не отважится спорить с королевским приказом. Ему придётся его исполнять.

Катарина вернула всё внимание сдобной булочке и ароматному чаю, вскоре принялась вновь болтать. Себастьян то, Себастьян это, повторяла она. А я всё сильней убеждалась, что сестру Катарину и короля Себастьяна связывали более чем близкие отношения.

Глава 24. Книга

Под болтовню Катарины я мысленно составила список того, что меня беспокоило. Пунктов набралось немало. В первую очередь – Катарина и я при ней в роли дозы морфина, затем её брат и отец, где-то там маячащий грозной тенью, Дэбрэ, его подозрительность и упорство хартмана, Софи с её играми и угрозами и даже слегка позабытый принц Антуан, желающий заполучить ведьмовскую книгу и (пока) не добившийся цели. Ах, да, ещё королева, которая вряд ли просто так простила мне потерю ребёнка, и король Себастьян. С королём пока всё непонятно, но как раз он – мистер Икс – будет решать, где и с кем мне жить. И вот честно – такое положение дел меня совсем не устраивало.

Но самая главная моя проблема – Майри, угроза её возвращения и, соответственно, для меня – кошмарная перспектива вернуться назад, в изуродованное аварией тело. На миг я представила себя в коляске в маленькой квартирке на пятом этаже дома без лифта, и мне стало трудно дышать.

Та-ак, обо всех остальных проблемах пока что разумней забыть. Майри просила Катарину не встречаться с ней в течение трёх дней после испытания источником. «Трёх, а лучше семи».

Один из этих трёх дней уже позади, вот что самое страшное.

– Ты привезла мою книгу? – спросила я, прервав Катарину на полуслове – она что-то говорила о каком-то там графе. Что, мол, он по мне страшно скучает.

– Да, конечно. Она у меня с собой. Отдать её тебе?

– Да. Попробую почитать, может, удастся восстановиться быстрее.

Я думала, Катарина её откуда-то принесёт, но она достала небольшой свёрток из кармана платья.

Книга была завёрнута в несколько слоёв плотной желтоватой бумаги, и я открывала её с такой осторожностью, будто драгоценный подарок. По длине она оказалась размером с ладонь от запястья до кончиков пальцев, по толщине – тоже совсем небольшой. Чёрную обложку украшал выдавленный рисунок пятиконечной звезды. От пентаграммы, которую я рисовала, эта отличалась лаконичностью и простотой. И всё равно странно – украшать такую книгу я бы не стала. Зачем? Ведь это опасно, с пентаграммой на обложке любой человек быстро отличит эту книгу от остальных, её толком не спрячешь.

Наконец я раскрыла её. Просмотрела несколько первых страниц, заглянула в конец и в середину. М-да, не эту книгу я ожидала увидеть.

– Это молитвенник, – сказала я, чувствуя себя разочарованной.

– Почему ты так расстроилась? Это та самая книга, которую ты просила меня сохранить. Её я носила тебе в тюрьму. Никаких других книг ты мне не давала. Что-то не так?

Я вновь перелистала книгу.

– Здесь не хватает страниц.

Надо же было хоть что-то сказать. Не могла же я признаться Катарине, что ожидала увидеть не собрание древних стихов, а пентаграммы и пояснения к ним – то есть книгу, которая научила бы меня, как стать ведьмой.

– Да? – Катарина принялась рассматривать книгу. – И правда, тут не хватает семнадцатого стиха.

– Неважно. – Я забрала у неё книгу.

– Она испорчена, – огорчилась Катарина. – Хочешь, я отдам тебе свою?

Она вытащила из кармана точно такую же книгу, только без обёрточной бумаги, и вручила мне её со словами:

– Бери, дорогая. Дома у меня ещё есть. Только испорченную не выбрасывай. Она освящена, и если нельзя ею пользоваться, то нужно сжечь. Если хочешь, я могу это сделать.

– Не надо, Кати. Я сама всё сделаю как полагается.

Я погладила обе книги по корешку и, отложив в сторону свою, показала Катарине её подарок.

– Этот знак, – сказала я, обводя пальцем тиснение пентаграммы. – Он меня всегда восхищал своим лаконичным совершенством.

Как я и ожидала, Катарина тотчас подхватила новую тему:

– Знак Девы-Сестры. Многие не задумываются, но его не просто так изображают на обложках молитвенников. Приступая к молитве, нам необходимо сосредоточится на этом знаке, соединиться мыслями с Девой и только затем приступать к чтению. Только так наши слова будут услышаны. А бу-бу-бу себе под нос с мыслями, бродящими неизвестно где, никому не поможет. – Она резко замолчала. – Извини, я забыла, как тебя всегда раздражает эта тема.

– Не настолько сильно, как ты думаешь, – я улыбнулась. – Ты веришь всем сердцем, ты пошла путём Девы-Сестры, и я всегда уважала твой выбор.

Судя по лицу Катарины, я всё верно сказала. Я хотела узнать больше, нуждалась в подсказке. Не просто так Майри просила принести эту книгу в тюрьму. И чем больше я буду знать, тем легче мне будет разобраться во всём.

– Мне всегда хотелось узнать… – начала я, но нас прервали.

Дверь открылась, и в комнату вошёл Дэбрэ. Можно сказать – ворвался, так быстро это произошло, и таким сосредоточенным, напряжённым он выглядел. Не только выражение лица, но и тёмная одежда делали его вид угрожающим.

– Мне сообщили, вы упали в обморок, были не в себе несколько часов.

Катарина вскочила и шагнула навстречу Дэбрэ.

– Виконт, моя сестра сейчас не готова к приёму гостей, – прервала она его объяснения.

Дэбрэ остановился на полпути.

– Но я здесь не гость.

– Но вы и не муж, чтобы видеть мою сестру в неглиже. Прошу вас выйти. Немедленно.

Катарина вытолкала Дэбрэ в коридор, и дверь за ними закрылась.