Текст книги "Потрясти сахарное дерево (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

сойдѐт с рук, дай мне знать. Они в том возрасте, когда не совсем похожи на людей.

– Я удивлѐн, что моя мама по-прежнему разговаривает со мной после того,

через что я заставил еѐ пройти.

– Готова поспорить, ты был наказанием.

– Был.

– Хорошего дня, Вилли, – сказала она, забирая сдачу.

Прошло почти четыре часа моей смены, прежде чем мистер Оуэн позволил мне

взять пятнадцатиминутный перерыв. Я отнѐс пакет с продуктами, которые мне купил

Джексон, в комнату отдыха и с жадностью проглотил то, что смог, думая, что мне

придѐтся хорошенько отлюбить этого мужчину, чтобы отблагодарить.

Глава 64

Вечеринка

Мы съели кучу хот-догов, гамбургеров и торт.

Пришли все мои тѐти и дяди, а ещѐ миссис Хамфрис, Тоня и Кики, моя подруга

Жасмин, еѐ спутница Лиза и многие другие. Ещѐ соседи и друзья моей мамы, даже

отец Гиндербах, у которого состоялся интересный, даже своего рода мучительный

разговор с дедом о том, почему он больше не ходит на мессу.

Мы хорошо поели.

Деда был в хорошей форме, хотя его замечания были присыпаны таким

богохульством, что заставили бы покраснеть и политика.

Пока Ной, одетый в свой плащ Супермена и маску, отвлѐкся на феерию открытия

подарков, Джексон исчез в доме, чтобы переодеться в костюм Железного Человека.

Он ждал, пока я отправлю ему сообщение, что мы готовы к его великолепному

появлению.

– У нас сегодня особенный гость, – стоя в окружении детей сказал я, подняв

руки вверх.

– Кто это, дядя Вилли? – восторженно спросил Джош.

– Это кое-кто очень особенный, и я хочу, чтобы вы все вели себя хорошо,

потому что ему пришлось преодолеть долгую-долгую дорогу по пути сюда.

– Кто это? – с нетерпением прокричали дети.

Краем глаза я увидел, что Джексон выходит из передней двери дома.

– А вот и он! – сказал я. – Теперь ведите себя хорошо, потому что этого парня

вы злить не захотите. Кто знает, что он сделает!

162

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Вау! – счастливо воскликнул Ной, заприметив Железного Человека,

шагающего через наш двор.

Дети начали кричать.

Я с удовольствием заметил, что Джексон довольно-таки мило смотрелся в этом

костюме Железного Человека.

– Я Железный Человек! – деревянным голосом воскликнул Джексон, очевидно,

находясь не в своей стихии. Дети не заметили, да и им было плевать. – Как вы,

мальчики и девочки?

Я пошѐл поздороваться с ним.

– Позвольте мне официально поприветствовать вас в Доме Кантреллов, мистер

Железный Человек, – сказал я.

Маска Джексона полностью скрывала его лицо, так что я не мог оценить его

реакцию, что, вероятно, было к лучшему.

– Сегодня десятый день рождения Ноя Кантрелла! – объявил я.

– С днѐм рождения, Ной! – воскликнул Джексон.

Затем он прожестикулировал: С днѐм рождения!

Ной выглядел поражѐнным.

Ты знаешь язык жестов?

– Ной хочет знать, знаю ли я язык жестов, – сказал он детям. – Конечно, знаю!

Как я помогу людям, если не смогу с ними разговаривать?

Затем, Ною, он прожестикулировал: Да, знаю! Приятно с тобой познакомиться,

Н—о—й!

Ной подошѐл к нему, коснулся его руки, будто чтобы убедиться, что Железный

Человек настоящий. Затем он обхватил руками талию Джексона и обнял его.

– Давайте пофотографируемся, а? – громко произнѐс Джексон, когда Ной

отстранился.

– Кто хочет свою фотографию с Железным Человеком? – спросил я.

Словно кучка туристов, фотографию хотел каждый. Я был счастлив помочь.

– Что ж, мне пора возвращаться в Голливуд, – сказал Джексон.

– Ты живѐшь не в Голливуде, – отметил Эли.

– А? – произнѐс Джексон.

Упс.

А где жил Железный Человек?

– У меня там встреча с... Бейонсе! – воскликнул Джексон.

Я посмотрел на Ноя.

Ты не хочешь ничего у него спросить? – подсказал ему я.

Лицо Ноя стало серьѐзным.

Ты можешь позаботиться о моей маме? – прожестикулировал он Джексону с

предельной честностью.

Этого не потребуется, – прожестикулировал Джексон. – Она уже на небесах,

говорит с Иисусом.

Хорошо, – сказал Ной. – Ты можешь позаботиться и о моѐм папе и помочь ему

найти хорошую работу?

Конечно! Было приятно с тобой познакомиться!

Ной снова обнял его, что спровоцировало небольшую кучу малу, пока дети

хватались за руки Железного Человека, пытаясь привлечь его внимание.

– Хорошо! – произнѐс я. – Железному Человеку нужно ехать в Нью-Йорк,

чтобы помочь Бейонсе! Скажем все "до свидания" Железному Человеку!

Дети прокричали свои прощания, пока я уводил Джексона прочь.

163

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Когда мы вернулись, дети ушли играть в надувном замке, который Билл заказал

для вечеринки, и который устроился на нашем дворе, как бегемот. В него входило две

горки и внутренняя зона для прыжков.

Сидя рядом с Джексоном, я наблюдал, как играют дети, и желал, чтобы пришли

мистер и миссис Уоррен. Уже шѐл шестой час, а они так и не показались. Ной вряд ли

заметил, но я да, и чувствовал по этому поводу небольшую грусть.

Затем на подъездной дорожке появился старый грузовик с миссис Уоррен за

рулѐм. Это казалось странным выбором транспорта.

Когда она вышла, я увидел, что одета она элегантно, из-за чего всѐ выглядело

ещѐ более нелепо.

Я пошѐл поприветствовать еѐ, очень счастливый, что она решила прийти.

– Спасибо, что пришли, – сказал я, беря еѐ за руку и ведя на вечеринку.

– У нас было то еще утречко, – сказала она. – И мне жаль, что мы так

опоздали.

– Мы?

– Подожди минутку и поймѐшь, – ответила она с намѐком на улыбку.

Когда я представлял еѐ своей семье и друзьям, нас отвлѐк рѐв квадроцикла.

Я повернулся посмотреть в сторону дороги впереди дома и увидел мистера

Уоррена за рулѐм детского квадроцикла. Он смешно выглядел, взгромоздившись всей

своей большой массой за руль полуразмерного квадроцикла. Он свернул на нашу

подъездную дорожку и проехал по газону к надувному замку.

Дети поспешно вылетели из замка, чтобы посмотреть, что происходит, и кто это

был.

– Это подарок Ною на день рождения, – сказала миссис Уоррен. – Гарольд

попросил своего друга в Тупело открыть его магазин сегодня – Четвѐртого июля! —

чтобы он мог купить это для Ноя. Надеюсь, ему понравится. Он хотел появиться с

апломбом, так что я высадила его в начале дороги.

Мы поторопились туда, где припарковался мистер Уоррен. Сияющий от радости,

с маской Супермена в руке перед ним стоял Ной, пока мистер Уоррен пытался

использовать жесты, чтобы передать свои намерения. На лице Ноя была неуверенная

улыбка, будто он не мог поверить, что эта гигантская игрушка может на самом деле

принадлежать ему.

Мистер Уоррен поймал мой взгляд и беспомощно пожал плечами.

– Это подарок на день рождения от твоего дедушки, – прожестикулировал я

Ною, озвучивая слова для всех остальных.

Ной бросился к мистеру Уоррену, обхватывая его руками.

Мистер Уоррен робко улыбнулся.

– Я хочу на нѐм покататься! – проверещал Эли.

Ной отстранился.

– Спасибо! – воскликнул он.

Он повернулся, увидел миссис Уоррен и подошѐл обнять еѐ.

– Хочешь на нѐм покататься? – спросил я у него.

– Я его научу, дядя Вилли, – с готовностью сказал Эли.

Эли забрался верхом, а Ной сел впереди.

– Смотри за ним, – сказал я Эли.

– Это легко, – сказал Эли, поворачивая ключ и заводя квадроцикл.

Они понеслись по траве, а дети бежали следом.

– Спасибо, что пришли, – сказал я в тишине после отъезда детей. – У нас куча

еды, если вы проголодались.

164

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Мистер Уоррен пытался взять себя в руки, и казалось, будто он не хочет

разговаривать. Казалось, он боролся с эмоциями, которые держал под контролем

много-много лет.

– Давайте поедим, – предложила миссис Уоррен.

– Я хотел бы попросить у тебя прощения, – выпалил мистер Уоррен, наконец

поднимая глаза, чтобы посмотреть на меня. – Я верю в Евангелие Господа, Евангелие

Христа. И я верю, что, когда мы поступаем неправильно, нам нужно просить

прощения. Ты простишь глупого старика?

– Конечно, – сказал я.

Билл посмотрел на меня с холодом в глазах. Мистер Уоррен был почѐтным,

уважаемым членом церкви «Первого Баптиста». Какого рожна ему извиняться перед

городским педиком? Билл хмурился, отводя взгляд, будто стыдясь за мистера

Уоррена.

– У нас ещѐ есть торт, – сказал я, пытаясь сгладить момент.

– Шелли, следи за детьми, – сказала мама. – Ты же знаешь, что это за

мальчишки.

Мы прошли обратно к столу. Все перезнакомились, съели ещѐ больше еды,

достали больше пива из холодильника. «КУДЗУ» качал равномерный поток классики

кантри.

Эли научил Ноя, как водить самостоятельно; затем все дети захотели покататься,

и мини-квадроцикл начал переходить из рук в руки.

– Вы родители Кайлы, – обратился Джексон к мистеру и миссис Уоррен после

того, как мы расположились на стульях.

– Да, – сказала миссис Уоррен.

– Мне было очень жаль услышать о вашей дочери.

– Спасибо, – ответила миссис Уоррен. – А вы для Вилли...

– Бойфренд, – громко произнѐс дед, пока Джексон с трудом искал ответ. —

Они педики. К этому моменту они израсходовали около пяти банок Криско*. Пигли

Вигли в Нью-Олбани пришлось специально заказать целый ящик только для них

двоих. Боже, какой они оставили после себя беспорядок! В прошлый раз Марте

потребовалось дня полтора, чтобы убрать спальню.

*Криско – американская марка разрыхлителей для теста и растительных масел. Намѐк на

использование такого масла вместо смазки.

– Дед! – со злостью воскликнула мама.

– Это все знают, Марта, – сказал он. – Так было с тех пор, как он был ростом

до колена лягушки-быка, и сейчас ничего не изменилось. Ему нравится попыхтеть! А я

скажу, карты ему в руки и вперѐд. Господь, благослови педиков!

У всех на лицах появились улыбки.

– Довольно скоро они поженятся, – продолжил деда, – и нам придѐтся

смотреть, как Вилли идѐт к алтарю в ковбойский сапогах, с помадой и в свадебном

платье. Помоги нам всем Христос! Но хороший святой отец, сидящий здесь, поженит

их, так ведь, отец?

Отец Гиндербах широко улыбнулся.

– Пути Господни неисповедимы.

– Не думаю, что тебе нужно об этом переживать, деда, – сказал я.

– Я не переживаю, мальчик, – ответил он. – Так как меня накачивают по

девяносто миллиграмм в день, я ни о чем, черт возьми, больше не переживаю. Пока

мои кишки продолжают работать, дьявол, жизнь продолжается.

165

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Миссис Уоррен наблюдала за дедом с опаской. По лѐгкой улыбке на еѐ губах я

мог сказать, что она знала всѐ о том, как выставлять напоказ семейные проблемы.

– А вы тот ещѐ весельчак, да, мистер Кантрелл? – легко произнесла она.

– Передоз кислоты в шестидесятых, – признался он. – Мозги спеклись. С тех

пор я плохо себя веду. Спросите у Марты.

– Папа, ты никогда не вѐл себя хорошо, – сказала мама.

– Деда, это мистер Уоррен, – сказал я, пытаясь вписать в разговор дедушку

Ноя. Он, казалось, совсем не мог расслабиться.

– Ты тот безбожный адвокат, который засудил город из-за того, что Старая Леди

Смитсон упала в «Сити Холле» и сломала бедро, так ведь? – спросил дед,

демонстрируя удивительную понятливость для кого-то, кто предположительно был на

грани маразма.

Мистер Уоррен облизал губы, не зная, как ответить.

– Всѐ в порядке, – объявил дед. – Пусть лучше Старая Леди Смитсон получит

мои налоги, чем эти проклятые любящие коммунистов демократы, и это правда!

Смех, который последовал после этого, прозвучал от тех присутствующих,

которые не попали под обстрел подобных шуток.

Когда дети начали возвращаться к столу, Билл вставил в звуковую систему свою

"танцевальную кассету". Пэтси Клайн* начала всѐ песней "Семь одиноких ночей".

*Пэтси Клайн – американская певица, одна из величайших вокалисток в истории музыки

кантри.

– Идѐм, – сказал я Джексону, чувствуя себя безрассудным, счастливым,

смелым.

– Ты уверен? – спросил он, его глаза расширились, пока он оглядывался на

присутствующих, что на нас пялились.

– Конечно, – ответил я.

Я взял его за руки, и мы станцевали жалкий, но исполненный благих намерений

тустеп*. Слышалось много смеха от наблюдающих за нами гостей, но ровно до того

момента, пока к нам не присоединился Ной, держа нас за руки и подражая нашим

движениям. Все замолкли.

* англ. Two-step, буквально – «двойной шаг» – американский бытовой танец двухдольного

размера, быстрого темпа. Предшественник уанстепа и фокстрота. В начале XX века получил

распространение в Европе.

– Они смотрят на нас, – прошептал Джексон.

Я улыбнулся.

Затем внезапно многие поднялись на ноги и присоединились к нам.

Кики увела Ноя, и они танцевали так, как могут танцевать только глухие дети.

К действию присоединились дед и миссис Хамфрис.

Когда из динамиков донеслась "Милый дом Алабама", происходящее стало еще

чуточку безумнее.

Я обнаружил, что танцую в объятьях Джексона, глупо ему улыбаясь.

– Должно быть, для тебя это полный ад, – сказал я. Без сомнений, он привык к

более элитным, утончѐнным видам развлечений.

– Думаю, это замечательно, – ответил он. – Я годами так не веселился.

Появилось нечто другое в глазах, которые смотрели на нас. Впервые там было

принятие и, что достаточно странно, равнодушие, будто я наконец достиг того этапа

166

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

своей жизни, когда мои особенности стали таким обычным явлением, что больше не

стоили того, чтобы их замечали.

"К этому я мог бы привыкнуть", – подумал я.

Глава 65

Фейерверки для Ноя

Вечером, после того, как все гости ушли, мы расселись по своим машинам и

караваном поехали в центр Нью-Олбани, чтобы посмотреть на фейерверки, как делали

каждый год.

Я уселся на край тротуара, в то время как Ной сел у меня между ног. В конце

концов, как я всегда ему говорил, это были "его" фейерверки, запускаемые только в

честь его дня рождения. Джексон сидел слева от меня, Билл – справа, его сын Эли

сидел у него между ног. По большому счѐту мы были тремя отцами,

наслаждающимися фейерверками.

– Хорошая получилась вечеринка, – сказал я Биллу. – Спасибо.

– Он того стоит, – сказал Билл, бросая взгляд на Ноя.

– Если бы ты не любил его, то не лез бы вон из кожи, – отметил я.

– Он хороший ребѐнок, – сказал он, ловко обходя мою точку зрения, которой я

хотел дать ему знать, что понимаю, что в сердце он действительно желал моему

ребѐнку лучшего, несмотря на всю его высокопарность и религиозную чушь.

– Почему ты меня ненавидишь? – спросил я.

– Я не ненавижу тебя, Вилли, – сказал он, глядя на меня.

– Иногда так не кажется, Билли.

Он ничего не сказал.

Как раз когда я подумал, что отвечать брат не собирается, он прочистил горло.

– Меня это пугает, – тихо произнѐс он. – Я не знаю, почему ты пошѐл по

этому пути. Я не понимаю этого, Вилли. Действительно не понимаю. Зачем тебе

выбирать такое?

– Это не выбор, – отметил я.

– Выбор, – сказал он.

– Ты выбирал, чтобы тебе нравились девочки, когда рос?

– Это просто произошло.

– Так, может быть, со мной это тоже просто произошло, но произошло немного

иначе?

– Это не просто произошло, – сказал он. – Ты выбрал это, Вилли.

– Но я не выбирал. Я просто решил быть честным.

– Тебя не влечѐт к женщинам?

Я покачал головой.

Выражение его лица говорило, что это не может быть правдой.

– А тебя влечѐт к мужчинам? – спросил я.

– Конечно, нет.

– Если это выбор, как ты говоришь, почему ты не можешь просто выбрать,

чтобы тебя влекло к мужчинам, как меня?

– Не неси чушь.

167

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Ты несѐшь чушь. Всѐ не так сложно. Большинству парней нравятся девушки,

но некоторым из нас нравятся другие парни. Просто такова жизнь. Разве мы обязаны

все быть одинаковыми?

– Нет.

– В чѐм проблема?

– Это мерзко, Вилли.

– Что мерзкого в том, что два человека любят друг друга?

– Не знаю, – признался он. – Просто это так.

– А я знаю, – немного настойчиво произнѐс я. – Ты фанатик, Билли. Тебе не

нравятся гомосексуальные люди. Это нормально. Но это твоя проблема, не моя. Я не

могу ходить и притворяться, что мне нравятся девушки, потому что ты считаешь

мерзким мою честность. Если бы ты хоть немного уважал меня, то не просил бы меня

этого делать. Ты бы позволил мне быть тем, кто я есть, и переступил бы через себя.

– Я пытаюсь понять, – сказал он. – Тебе придѐтся дать мне время.

– Я по-прежнему твой младший брат. Всѐ тот же человек, которым был всегда.

– Мой маленький кусок дерьма, – сказал он, но не со злостью.

– А ты мой большой кусок дерьма, – с улыбкой добавил я.

Внезапно в воздух полетел первый залп фейерверков, и Ной загудел.

Глава 66

История любви

В воскресенье утром, после вечеринки, Ной прошѐл на кухню, пока я сидел за

столом в одних боксерах, с открытым ноутбуком, а мои пальцы летали по клавиатуре,

потея от жары.

По «КУДЗУ» играла "И вот ты снова здесь" Долли Партон*.

* До́лли Ребе́кка Па́ртон

(англ. Dolly Rebecca Parton, род. 19 января 1946 года,

Севьервилл, Теннесси, США) – американская кантри- певица и киноактриса, которая написала

более шестисот песен и двадцать пять раз поднималась на верхнюю позицию кантри-чартов

журнала «Биллборд». У себя на родине признана одной из самых успешных певиц в своѐм жанре, получив при этом титул «Королева кантри».

Ной подошѐл ко мне, проверяя, опираясь рукой на мою спину и прижимаясь

лицом к плечу. Затем он отстранился и повернулся ко мне, чтобы я мог его видеть.

Ты снова работаешь? – спросил он.

Я радостно кивнул.

О чѐм ты пишешь? – спросил он.

Я пишу о маленьком глухом мальчике, – сказал я.

Почему?

Потому что он удивительный, и я хочу, чтобы весь мир знал, какой он умный, и

как сильно я его люблю.

Он улыбнулся.

Ты и о Джее тоже напишешь? – спросил он.

Да.

И о бабушке?

Да.

И о дяде Б.?

168

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Да.

И о К.?

Конечно.

Думаю, тебе следует сделать К. вампиром. Ей бы это понравилось.

Понравилось бы, – согласился я.

Ной подошѐл к холодильнику, чтобы взять «Поп-Тарт». Он положил один в

тостер, нажал на кнопку и стал терпеливо ждать.

Я не спал с трѐх утра. Проснулся с мыслью в голове, которая хотела, чтобы еѐ

написали, которая наставила на том, чтобы еѐ написали, и прямо сейчас.

Воспоминание, как я впервые увидел Джексона Ледбеттера в очереди, покупающим

два ящика Dos Equis, сильно засело у меня в разуме. Это было началом моей истории,

началом совершенно новой главы моей жизни, возможно, началом остатка моей

жизни.

Или, по крайней мере, так будет в моѐм новом романе.

Таинственный мужчина покупает пиво для вечеринки по поводу новоселья.

Вскользь звучит приглашение. Гей-радар зашкаливает. Что бы это могло значить? Он

не знает, что я просто кассир? Это прекрасный принц, не на белом коне, а в

медицинской униформе? У моего сына, наконец, появится второй родитель,

полноценный дом? И я: я, наконец, найду настоящую любовь, спутника на старость,

партнѐра, мужа?

Это могло сработать.

Слова текли легко, и я написал больше трѐх тысяч слов, когда на кухню зашѐл

Ной.

Но я раньше не писал таких книг. Я привык к условностям жанра ужасов. Что

именно я писал? Роман? Драму? Кусочек жизни? Романтическую комедию? Найдѐтся

ли аудитория для такой книги?

Глядя, как Ной садится, вгрызаясь в свой «Поп-Тарт», я понял, что все это не

верно. Это была история любви отца и сына. Остальное было для дополнения.

История любви между родителем и ребѐнком была универсальной. Не имело значения,

что я гей, что он глухой, что мы не вписываемся, что каждый из нас изгой в своѐм

собственном смысле. Бог, судьба, вселенная, удача – нас бросили вместе в эту вещь,

которую мы зовѐм жизнью по причинам, которые мы никогда не сможем понять. Как

сказала бы миссис Хамфрис: «Господь найдѐт способ». И Он нашѐл.

Мы сегодня идем к дедушке? – спросил Ной.

Я кивнул.

Ненавижу туда ездить.

Мы всегда ездим туда по воскресеньям после твоего дня рождения.

Я знаю.

Мы можем и твоей маме отнести цветы, если хочешь.

Хорошо.

Глава 67

Снова прощания

Скамья в церкви Святого Франциска на утренней мессе была заполнена

Кантреллами. Ной, я, мама, Билл, Шелли, дети, и сестра моего папы – тѐтя Мэри, еѐ

муж дядя Роуланд, их дочь Мэри Маргарет, двое еѐ детей. Даже дед, который неловко

169

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

выглядел в чистой рубашке и брюках. Джексон сидел рядом со мной, источая слабый

аромат одеколона и хорошего воспитания.

Отец Гиндербах перед мессой подошѐл поприветствовать Ноя, улыбаясь нам,

счастливый, что мы пришли все вместе, даже если такое случалось раз в год. Мама

сделала специальный заказ, чтобы мессу произнесли за упокоение души отца, что она

делала каждый год, в воскресенье после вечеринки на день рождения Ноя.

После мессы мы поехали на кладбище и плелись вдоль могил, пока не дошли до

угла на западной стороне, где традиционно укладывали на покой Кантреллов. Во главе

одного участка земли стояло большое двойное надгробие. На камне были

выгравированы папины дата рождения и дата смерти. Дата рождения мамы была на

противоположной стороне, дата еѐ смерти ещѐ ожидала своей очереди.

"Любящий муж и отец" было написано под папиной информацией.

Мама опустила на могилу венок, сложила руки на груди и молча помолилась.

– Ты мало говоришь о своѐм отце, – тихо сказал мне Джексон, пока мы стояли

и смотрели.

В моей груди набух знакомый комок боли.

– Он был алкоголиком, – сказал я. – Жестоким человеком. Я ненавидел его

характер и иногда думаю, что всѐ ещѐ ненавижу. Я стараюсь не ненавидеть. Он был

моим отцом, но я не помню, чтобы он когда-нибудь говорил, что любит меня. Сейчас я

помню только много воплей и криков и то, каким облегчением была его смерть.

Джексон обвил рукой мою талию, и мы стояли, неся своего рода дежурство.

– Поэтому ты так стараешься быть хорошим отцом? – спросил он.

Я никогда не думал об этом в таком ключе.

– Или, может быть, поэтому Билл так сильно переживает за Ноя, – добавил он.

– Может быть, – согласился я.

Ной подошѐл и встал передо мной. Я обнимал его, положив руку поперѐк его

груди, пока мы смотрели на могилу.

Дед стоял рядом с мамой, глядя на могилу вместе с ней.

– По крайней мере, безбожный дятел, наконец, заткнулся, – наблюдательно

отметил деда.

– Я знаю, папа, – с грустью сказала мама.

Она повернулась посмотреть на нас, утешаясь нашим присутствием.

– Что же, – произнѐс я, глубоко дыша, – с этим разобрались ещѐ на год.

Мы попрощались с тѐтей Мэри, дядей Роуландом и их детьми.

Пойдем навестим твою маму, – прожестикулировала мама Ною.

Мы снова расселись по машинам и проехали по городу на кладбище баптистов,

где была похоронена Кайла, еѐ могила всѐ ещѐ была довольно свежей. Ной нѐс цветы,

которые мы в то утро купили в «ФудВорлде».

Он не был счастлив. Он положил цветы на могилу своей матери, а затем встал

между мной и Джексоном, держа нас за руки.

Билл открыто посмотрел на нас, пока мы стояли с Ноем между нами. Я думал,

что брат может разозлиться, но вместо этого он одарил нас слабой улыбкой.

– Мы все должны будем заботиться о нѐм теперь, когда его матери не стало, —

сказал Билл.

– Должны, – сказал я.

– Я знаю, что ты позаботишься, Вилли, – ответил он. – Я знаю, что вы оба

позаботитесь о нем.

Наши взгляды встретились на долгое мгновение, прежде чем он отвернулся.

170

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Глава 68

Протест

Пятнадцатого сентября, в день рождения Джексона, я устроил Ноя и свою гитару

на заднем сидении «Джипа» Джексона, и мы поехали к зданию администрации

Ассоциации Американской Семьи, которое было в паре кварталов от главной западной

улицы в Тупело, недалеко от моей работы. Мы припарковались у скейтпарка и

спустились по кварталу.

На нас с Ноем были футболки «Гей-Прайд», несмотря на прохладу дня.

У Ассоциации Американской Семьи был комплекс больших зданий,

располагающихся по обе стороны улицы. С надлежащим разрешением на протест от

департамента полиции, которое нам всегда доставал Джордж, мы могли ходить вверх

и вниз по улице, как и по смежным тротуарам, хоть и не могли перекрывать никакое

движение, ни автомобильное, ни пешеходное, чтобы перейти от одного здания к

другому. Мы должны были продолжать двигаться. Мы не могли "собираться в

группы" или "нарушать спокойствие".

– Я никогда не был на таком, – нервно произнѐс Джексон.

– Мы тѐртые калачи, – сказал я.

– Ты не боишься?

– А почему я должен?

– Ты не боишься за безопасность Ноя?

– Что они сделают десятилетнему мальчику?

Мы встретились с Джорджем, который доставал плакаты для протеста с заднего

сидения своего внедорожника. К нам присоединились Жасмин и еѐ спутница Лиза. Мы

развернули плакаты и ждали, пока придут остальные, но, когда наступил час дня,

наши ряды доросли только до шестнадцати человек.

– Шестнадцать счастливчиков, – живо произнесла Жасмин.

– С чего-то надо начинать, – добавила Лиза, передавая плакаты.

Наше

количество

насчитывало

три

пары

лесбиянок,

несколько

гетеросексуальных сторонников, ещѐ один гей, кроме меня и Джексона, и трое детей.

– Я позвонил журналистам, – сказал Джордж. – Вдруг приедут, кто знает.

Обычно они не приезжали, но мы ничего не сказали.

Я заметил присутствие полиции в виде двух удобно расположенных патрульных

машин, сидящих в них офицеров, глядящих на нас через солнечные очки.

– Ты готов? – спросила меня Жасмин.

– Думаю, начнѐм с Дилана, – сказал я, чувствуя себя необъяснимо нервным.

Я надел на шею ремень гитары и провел последние приготовления.

– Давайте встанем в линию за Вилли, – громко сказала Жасмин, беря на себя

управление. – Помните: протест – мирный. Мы поѐм песни, дружелюбно себя ведѐм,

держим плакаты. Мы никому не вредим. Мы не собираемся спорить или цепляться к

кому-то. У нас есть совершенно законное право здесь находиться.

На дороге между зданиями Ассоциации Американской Семьи почти не было

движения. Там находилось всего несколько людей. Но смысл был не в этом. Смысл

был в том, чтобы показаться на их пороге и дать понять, что в Тупело, Миссисипи,

есть куча гомосексуальных людей и их сторонников, которым не нравилось, что в

прямом эфире их называют фашистами, ворами и лжецами, умственно отсталыми,

угрозой обществу, культуре и общественному здоровью. Мы человеческие существа, и

171

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

мы хотели, чтобы они видели, кого постоянно поливают грязью в эфирах своего

радио.

Возможно, это стремление было бессмысленно, но всѐ равно.

Я начал петь.

– Как много дорог должен пройти мужчина, прежде чем вы назовѐте его

мужчиной?

Остальные тоже начали подпевать, особенно в припевах.

Это был третий прямой протест против ААС, который мы устраивали. Мы

устраивали и другие демонстрации, включая одну против "трубопровода от школы до

тюрьмы", как это называли в Миссисипи, в ней речь шла о школах настолько резких в

своей дисциплине к темнокожим студентам, что многие оказывались в тюрьмах даже

из-за весьма незначительных преступлений.

По прошествии примерно пяти минут протеста, подъехало ещѐ больше машин, и

вышло еще больше наших сторонников, будто они жаждали посмотреть,

действительно ли мы собираемся это делать. Через тридцать минут нас было около

пятидесяти, мы ходили вверх и вниз по улице, и пели, мирно протестуя.

Я был удивлѐн, увидев внедорожник Билла и Шелли, припаркованный ниже по

улице. Они вышли, встав с Джошем и Эли на тротуаре, наблюдая за нами.

Затем приехали операторы с WTVA и WCBI, поспешно устанавливая своѐ

оборудование, чтобы снять происходящее.

Я пустился петь новую энергичную версию песни "Времена меняются". Мы все

питались энергией от растущей толпы.

Пока пел, я смотрел на здания ААС и заметил несколько их работников, которые

стояли у окон, наблюдая за нами. Некоторые даже вышли на улицу и встали перед

зданиями.

Приехали ещѐ две машины копов, и теперь все офицеры вышли и заняли свои

позиции, следя за всеми нами.

Жасмин поторопилась к телевизионным станциям операторов, чтобы дать

импровизированное интервью.

Всѐ это время Джексон твѐрдо шагал рядом со мной, держа за руку Ноя и нервно

оглядываясь. Ему, очевидно, было неловко здесь протестовать. Казалось, его

нервозность росла вместе с ростом числа людей.

Придите, матери и отцы со всей земли,

Не критикуйте то, чего не понимаете...

Я пел изо всех сил, спел всю песню три раза, чтобы растянуть. Но я уставал от

ходьбы, и когда оператор с WCBI показал, что хочет снять, как я стою смирно, я был

рад подчиниться, хоть и не совсем рад, что меня снимают.

Я предложил песню собственного сочинения, которую мы использовали раньше

во время маршей.

Когда-нибудь будет свобода, – спел я, что повторили другие, собираясь вокруг,

осторожно, чтобы не перекрывать проходы между комплексами зданий.

Когда-нибудь будет радость...

Когда-нибудь мы построим мир...

Которым сможем все наслаждаться..

Когда-нибудь будет счастье...

И мир в наших душах...

Когда-нибудь будет свобода...

В конце этой тяжѐлой, тяжѐлой дороги.

Это была простая песня в стиле негритянских джазовых напевов*.

172

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

* Спиричуэлс – это духовная песня афроамериканских рабов, которая стала одной из

составляющих джаза. Главным моментом в формировании спиричуэлсов сыграло принятие

христианства рабами, привезѐнными на Юг США из африканских стран.

Чем больше мы еѐ пели, тем сильнее она становилась. Кто-то начал медленно

хлопать, и вскоре это звучало как евангельские псалмы, прямо там, на улице. Пока

пел, я видел, как Билл, Шелли и их дети присоединились к толпам, объединяясь с

нами.

В это время из одного из зданий ААС вышел мужчина в костюме, с недовольным

выражением лица.

Джордж пошѐл его встретить, предчувствуя грозящие неприятности.

Я не слышал, что говорили. Мужчина жестикулировал и указывал на меня. Без

сомнения, мы что-то перекрывали или не двигались, как было договорено. Когда

оператор WTVA направил камеру на Джорджа и мужчину в костюме, я замолчал, как

и все остальные.

– Вам нужно продолжать двигаться, – громко сказал мужчина, махая рукой на

всех нас. – Вы это знаете. Сейчас вы перекрываете дорогу. Вас слишком много.

Два офицера полиции зашагали в нашу сторону, желая узнать, о чѐм спор.

– Давайте продолжать двигаться, – крикнул Джордж.

– Мы ничего не перекрываем, – отозвалась Лиза.

– И всѐ же, – произнѐс Джордж.

Мы снова начали маршировать по улице, и я запел "Солнечную сторону улицы",

песню Билли Холидей*, которая казалась подходящей обстоятельствам.

* Би́лли Хо́лидей , настоящее имя Элеано́ра Фе́йган – американская певица, во многом

повлиявшая на развитие джазового вокала своим оригинальным стилем пения.

Мы столпились на тротуарах, чтобы дать проехать грузовику «Форд». Водитель

опустил стекло.

– Ни стыда, ни совести! – со злостью выкрикнул он. – Педики! Вы

отправитесь в ад!

– Раньше я ходил в тени и хандрил, – громко пел я, игнорируя его. – Но

сейчас я не боюсь. Эта дорога позади!

К тому времени, как наш часовой протест закончился, на улице было около семи

десятков людей, больше, чем когда-либо было на любом из наших мероприятий.