Текст книги "Потрясти сахарное дерево (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

поможет, когда дело дойдѐт до оплаты следующего слухового аппарата или Бог знает

еще чего. А что-то есть всегда. Я не припоминаю, чтобы ты когда-нибудь потрудился

помочь мне заплатить хоть за что-нибудь из этого дерьма. Ни разу. Думаю, это

потому, что ты любишь его намного больше, чем я, или, может быть, ты думал, что он

всѐ равно не выживет, так зачем заботиться о чѐртовых слуховых аппаратах. Не нужно

говорить мне о чѐртовых христианах. Вы все кучка проклятых лицемеров.

– Мальчики, – вмешалась мама.

– Мне надоело это дерьмо, – сказал я.

– Ох, сядьте, – сказал дед. – Вы оба. Чѐртовы угрюмые ублюдки.

В этот момент меня уже трясло. Я направился в коридор, ведущий в гостиную,

намереваясь выйти прямо за дверь.

У меня на пути встал Билл.

– Ты не уйдѐшь! – сообщил он мне. – Мы закончим это!

– Почему бы тебе не отсосать мой большой жирный член, Билли? – спросил я.

Его глаза застлала тѐмная пелена, и следующее, что я понял, что он замахнулся, и

удар пришѐлся мне прямо в челюсть. Я упал как мешок сладкой картошки, задев

головой край маминой мусорки, и в довесок увидел звѐздочки, когда шлѐпнулся и,

наконец, ударился об пол.

– Билли! – завопила мама.

Мэри кричала.

– Папа! – вскрикнул Ной.

Я попытался встать на четвереньки, чтобы показать ему, что не сдох, ни в коем

случае.

– Давай, – сказал я, поднимаясь на ноги.

Билл с раздувающимися ноздрями вылетел из кухни и исчез.

– Иисус, Мария и Иосиф! – воскликнула мама.

– Я доберусь до этого ублюдка, – поклялся я, направляясь за ним.

– Задай ему хорошую взбучку, Вилли! – восторженно крикнул дед.

Я игнорировал возгласы и крики позади себя. Билл был больше и выше меня, но

мне было плевать. Я собирался показать этому придурку парочку приемов, даже если

это убьѐт меня. По меньшей мере, я собирался показать ему, что я такой же мужчина,

как и он.

Я вырвался через дверь на крыльцо и увидел, что он тянется в кузов своего

грузовика за пивом. Я бросился к нему, дикий, неконтролируемый, полный ярости и

лишившийся рассудка. Я стучал кулаками по его спине.

112

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Ему потребовалось секунд десять, чтобы уложить меня на спину на доски

крыльца, взгромоздившись мне на грудь, держа мои запястья, чтобы я не мог его

ударить. Я метался, пытаясь скинуть его со своей груди, крича, чтобы он свалил.

Он просто глянул на меня так, как когда мы были маленькими, когда мы оба

знали, что в драке я ему не ровня.

Наконец, я остановился.

На мои глаза навернулись слѐзы. Казалось, с неба на меня рухнула огромная

чернота, душа меня бессмысленностью всего этого. Ничего из того что я когда-либо

делал, не угодит этим людям.

Он слез с меня и протянул руку – жест который я проигнорировал.

Дверь открылась, и все вышли на крыльцо.

Ной присел на корточки рядом со мной с безумным взглядом.

– Лучше поухаживай за ним, мама, – сказал Билл.

Я вытер свою челюсть. Ладонь была мокрой от крови.

Ной развернулся и устремился к Биллу, набрасываясь на моего брата, стуча по

нему своими маленькими, злющими, но бесполезными кулачками.

Билл казался ошеломленным.

– Плохой! – снова и снова кричал Ной. – Плохой! Плохой! Плохой!

Я поднялся на ноги.

Шелли схватила Ноя, удивив его. Он вывернулся из еѐ рук, отскочил, не желая,

чтобы она к нему прикасалась. Затем он открыл рот и начал выть, прижимая руки к

своей груди, в агонии крича "Аааххххх!", как делал, будучи маленьким.

Это было внезапное, шокирующее проявление страха и горя.

Я притянул его к себе, а он кричал и стонал, и причитал, будто умирает. Я сел на

деревянное кресло-качалку на крыльце, усадил его к себе на колени, обнимал его и

гладил по спине.

– Тише, малыш, – говорил я. – С папочкой всѐ хорошо. Папочка в порядке.

Шшш.

– Хммммм! – вырывалось из глубины его горла между неистовыми попытками

восстановить дыхание.

– Всѐ в порядке, – сказал я, проводя пальцами по его волосам.

– Билли, какого Сэма Хилла* с тобой не так? – требовательно спросила мама.

*Сэм Хилл – эвфемизм, означающий дьявола и ад.

– Почему Ной плачет? – спросил Эли.

– Мальчики, идите обратно в дом! – приказала Шелли напряжѐнным,

озадаченным тоном.

Ной схватился за волосы своими маленькими кулачками и тянул так, будто хотел

выдернуть каждый волосок.

– Вилли, смотри за ним! – воскликнула мама.

– Перестань, – сказал я, хватая его за руки.

Он дѐрнул головой вперѐд, ударяясь о мою нижнюю челюсть. В моем мозгу

отдался свежий импульс боли. Он снова ударился головой, врезаясь в мою ключицу.

Я прижал его к своей груди, чтобы он не мог двигаться.

– Ааааааххххх! – хрипел он с гневным отчаянием.

– Боже! – воскликнул Билл.

– Убирайся! – сказала ему мама. – Ты ещѐ недостаточно натворил?

– Я забыл о ШоуПапочки Вилли и Крэкового Малыша, – сказал он, идя к

своему грузовику за пивом.

113

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Я очень тихо пел на ухо Ною. Он пристроил ухо к моему горлу, слушая

вибрации.

– Ооохххх, – тихо стонал он. Он издавал звуки, похожие на рѐв осла. Затем сын

сказал "ах", что прозвучало как "пах". Это были его личные звуки, его способ

выражения горя.

За это время Джексон принѐс из своего джипа аптечку и влажную тряпку. Сейчас

он молча стоял рядом с креслом-качалкой, вытирая мою разбитую губу, хмурясь на

меня.

– На самом деле мы довольно милая семейка, – сказал я, стараясь поднять

настроение.

– Рукоприкладство – это милая семейка? – произнѐс он с явной злостью в

голосе. – Думаю, тебе следует вызвать полицию.

– Ох, я тебя умоляю, – сказал я.

– Они такие, – сказала мама, будто это объясняло, как мы с Билли себя ведѐм.

– Он зол, и так он поступает, когда злится, – сказал я. – А теперь он подумает

над этим, потом мы об этом поговорим и разберѐмся, и он больше не будет злиться,

так мы и справляемся. Так что просто забудь.

– Ты не должен его оправдывать, – сказал Джексон.

– Я объясняю, а не оправдываю.

Ной успокоился, тихо всхлипывая мне в шею.

– Думаю, он мог расшатать тебе несколько зубов, – сказал Джексон, суетясь

надо мной.

– Ты оставишь меня в покое? – потребовал я.

– Я никогда не видела Ноя таким, – сказала мама.

– Он просто напуган, – отметил я.

Джексон промакивал тряпкой мою губу.

– По крайней мере, ты познакомился с семьѐй, – сказал я.

Глава 40

Не Уолтоны

– Ты не мог бы мне объяснить, какого чѐрта это было? – спросил Джексон на

пути домой.

– Мы не Уолтоны*, – признался я.

*"Уолтоны" – один из наиболее популярных американских телесериалов семидесятых

годов, рассказывает о нескольких поколениях семьи Уолтонов.

– Твой брат – гомофобный кусок дерьма!

– Помимо всего прочего.

– Это не шутка, Вилли!

– Добро пожаловать на юг.

– Я не могу поверить в то, что он говорил.

– Он был ещѐ милым, – отметил я. – Обычно всѐ гораздо хуже.

– Почему?

– Ты когда-нибудь ходил в баптистскую церковь? – спросил я.

– Нет.

114

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Я ещѐ не встречал баптистского проповедника, который не был бы глупым

болтуном, извергающим самые жестокие заявления, которые только смог придумать,

просто чтобы посоревноваться с другими. Всякий раз, когда ты слышишь даже

мизерную толику чрезмерного сумасбродства от этих местных, знай, это баптист.

Помнишь того проповедника в Северной Каролине, который говорил, что геи и

лесбиянки должны сидеть за забором из колючей проволоки, брошенные умирать? Это

баптист. Парень со словами "Бог ненавидит геев"? Это баптист. Если ты когда-нибудь

послушаешь, как эти ребята начинают ныть о правах штатов, то поймѐшь, почему у

нас была Гражданская война. Они знают, как всполошить народ.

– Я не могу поверить в то дерьмо, что он наговорил.

– Он набрался этого на радио "Американская Семья".

– Что это такое?

– Это как религиозная версия Раша Лимбо*. У них эфиры по всему югу,

миллионы слушателей. Они говорят о том, что геев можно излечить...

*Раш Лимбо – американский консервативный общественный деятель, ведущий самого

высокорейтингового разговорного радиошоу в стране.

– Бред собачий!

– Они не позволяют фактам встать на пути. Я недавно слушал их после того, как

Верховный суд высказался в пользу однополых браков, и они говорили, что возрастѐт

преступность, и больше людей будет попадать в тюрьмы, а социальные службы штата

будут перегружены, и дети однополых родителей будут страдать и становиться

преступниками, когда вырастут – у них нет ни клочка доказательства того, о чѐм они

говорят. Они просто выходят и говорят.

– Это законно?

– Полагаю, что так.

– Как им может сходить это с рук?

– В прошлом году мы, наконец, начали устраивать протесты рядом с их

администрацией.

– Где это?

– В Тупело. Недалеко от больницы, в которой ты работаешь. Мы приходим,

приносим кучу табличек, спорим с ними, когда они выходят, поѐм пару песен.

Большинство СМИ слишком их боятся, чтобы обеспечить нам прикрытие, так что это

не приводит к хорошим результатам. Мэр, наш городской советник, представители

штата, сенаторы и конгрессмены – они не хотят, чтобы их видели с нами. Они не

хотят рисковать и злить ААС*, потому что те выйдут в эфир и уничтожат их.

*ААС – Ассоциация Американской Семьи.

– Сейчас двадцать первый век, Вилли.

– Может быть, в Бостоне, но не здесь. Пару месяцев назад первого открытого

гея, кандидата в мэры маленького городка Миссисипи убили. Недалеко отсюда.

Полиция говорит, что не знает, что произошло. Но ты ведь не думаешь, что люди здесь

хотят видеть педика мэром? Это всѐ замяли, и СМИ тоже боятся рыть слишком

глубоко, потому что могут потерять рекламодателей. Так здесь всѐ и работает.

– Невероятно.

– Я просто пытаюсь ответить на твой вопрос, – сказал я. – Когда Билли

говорит чепуху, оттуда он еѐ и берѐт. На радио, которое слушал утром по дороге на

работу. Со слов его пастора, брата Джона. От всех этих дурацких баптистов. Плюс, я

115

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

серьѐзно его разозлил, сказав, что не буду подтирать зад его драгоценной Библией.

Мне не следовало этого говорить, но меня сильно вывела из себя эта хренотень.

– Он всегда жестокий?

– Не всегда. Я приложил особые старания, чтобы разозлить его.

– Это не даѐт ему права бить тебя.

– Мне нравится прорываться сквозь дерьмо и добираться до смысла.

– Как твоя губа?

– Нехило разбита. Конечно, это стандартная реакция баптиста, когда он не

может получить того, что хочет.

– Не думаю, что захочу ещѐ когда-нибудь посещать твой дом.

– Иногда я тоже не хочу.

– И твой дедушка...

– Оставь моего деда в покое.

– Он сумасшедший.

– Мы не скрываем сумасшествие, – сказал я. – Мы выставляем его на крыльцо

и развлекаем соседей.

Глава 41

Немного внимания и заботы

– Ауч! – произнѐс я.

Джексон виновато улыбнулся, промакивая мою разбитую губу пропитанным

спиртом ватным тампоном.

Мы сидели за моим кухонным столом. Потолочный вентилятор немного облегчал

духоту и влажность южной ночи. Ной был в кровати, и я не хотел, чтобы эта неделя

заканчивалась.

– Я должен идти, – снова сказал Джексон. – Уже почти полночь. Мне нужно

быть на работе к восьми.

– Знаю, – сказал я. – Что тебя останавливает?

– С тобой всѐ будет в порядке?

– Это просто распухшая губа.

– Я чувствую, что должен остаться здесь и позаботиться о тебе. Могу завтра

позвонить и сказать, что заболел.

– Я не ребѐнок, – сказал я. – Со мной всѐ будет в порядке. Твои больные

детишки нуждаются в тебе больше, чем я.

Он отложил ватный тампон, на его лице появилось выражение несчастья.

– Что? – спросил я.

– Твоя семья действительно доставляет хлопоты, – признался он.

– У них бывают свои моменты, – признал я.

– Они умрут, если окажут больше поддержки?

– Вполне возможно.

– Просто жизнь здесь такая странная. Все эти разговоры о религии, все эти

церкви, все эти фанатики...

– Жизнь идет своим чередом, – сказал я.

– Что это значит?

– Ничего не поделаешь.

– Меня это пугает, – тихо сказал он. – Я не привык жить в таком окружении.

Я заметил, что мои друзья в больнице никогда не говорят о политике. Я недавно

116

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

спрашивал, что они думают о реформе здравоохранения Обамы. Они даже не знают,

что это, но уже ненавидят это, и я думаю, что это самая ужасная вещь в мире. В этом

так много невежества.

– Мы прилагаем все усилия, чтобы быть глупейшими, жирнейшими и

беднейшими, – отметил я.

– Я много читал об этом, – сказал он. – Беднейший штат, наименее

образованный, жирнейший, наименее здоровый, всѐ такое. Я не совсем понимал, что

они имеют в виду, но Боже, это правда. Не понимаю, почему люди здесь живут.

– Это наш дом, – сказал я.

– Я не это хотел сказать.

– Я знаю, что ты хотел сказать, – ответил я.

– Тебя это не беспокоит?

– Конечно, беспокоит.

– И?

– Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? Так было сотни лет. Всѐ меняется с

младшим поколением, благодаря Фейсбуку и интернету. И Миссисипи очень

изменился, даже с тех пор, как я вырос. Но здесь другое прошлое. Оно будто никогда

не исчезает. Мы хотим, чтобы прошлое ушло, но этого не происходит.

– Почему нет?

– Откуда мне знать, чѐрт побери? Может быть, люди просто по-настоящему не

хотят перемен.

Он медленно покачал головой.

– Всѐ не так плохо, – сказал я. – Психи из правого крыла самые горластые, но

они никого не представляют, никоим образом. Около половины штата голосовало за

Обаму на прошедших выборах, не только чернокожие, но и много белых, и

латиноамериканцев, и всех остальных. Попробуй продать Митта Ромни* кучке

баптистов и посмотри, к чему это приведѐт.

*Митт Ромни – американский политик. Был кандидатом в президенты США на выборах

2012 года от Республиканской партии. Действующий епископ Церкви Иисуса Христа Святых

последних дней, президент кола.

Он коснулся моей губы, снова проверяя свою работу.

– Если бы не ты, думаю, я бы собрал вещички и уехал обратно в Бостон, – тихо

проговорил он.

– Таких людей, как я, много, – сказал я.

– Они не такие симпатичные, как ты.

– Что ж, и правда нет.

– Я хочу поцеловать тебя, – сказал он, проведя носом по моей щеке.

– И это всѐ?

– Нет, – признался он. – Но я должен идти.

Я проводил его до двери, молча стоял, пока он целовал меня в щѐку, а затем

наблюдал, как Джек исчезает в ночи.

117

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Глава 42

Веселье с Элвисом

Во вторник вечером мы повезли Джексона в Фэйр-Парк в центре города, чтобы

увидеть вновь воздвигнутую статую Элвиса, которой мы весьма гордились.

– Если мы решим, что ты нам действительно нравишься, то возьмем тебя на

родину Элвиса Пресли, – сказал я, пока мы платили дань Королю, щурясь от его

блестящего металлического великолепия в убывающем солнечном свете.

Большая часть парка принадлежала нам одним, за исключением парочки

родителей со своими детьми, которые сидели на качелях. О самом парке мало чего

можно было сказать. «Сити Холл» свысока смотрел на свою маленькую коллекцию

качелей, едва пробивающиеся деревья и оборудование для игровой площадки. Там

были железные скамейки, чтобы посидеть, несколько столиков для пикника и

бетонные пешеходные дорожки для прогулок.

– Здесь был Элвис, – с улыбкой сказал Джексон. – В смысле, он правда здесь

был. Но я не могу сказать, что когда-либо был его фанатом.

– Прости, что? – сердито произнѐс я.

– Ну, ты же знаешь.

Я прожестикулировал Ною:

Он говорит, что ему не нравится Э—л—в—и—с!

– Плохой! – воскликнул Ной.

Джексон состроил гримасу.

– Нельзя жить в Тупело и не любить Элвиса, – сказал я. – Только если не

хочешь повиснуть на дереве магнолии.

– Да?

– Это как поехать в Долливуд* и оскорбить Долли Партон. А этого тебе и здесь

делать не следует, потому что фанаты Долли Партон выцарапают твои симпатичные

глазки своими накладными ногтями.

*Долливуд – тематический парк, названный в честь американской певицы кантри Долли

Партон.

– Да здравствует Король! – воскликнул Джексон, кланяясь перед Элвисом. —

Это достаточное проявление "любви"?

– Так-то лучше, – сказал я. – По крайней мере, ты привнѐс интереса в игру.

Он не единственный знаменитый человек Магнолиевого штата.

– Кто ещѐ мог родиться в этой адской бездне?

– Как насчѐт Опры? – произнѐс я. – И Морган Фриман. Ченнинг Татум. Джон

Гришэм. Джеймс Эрл Джонс. Бритни Спирс. Чего ты ещѐ хочешь? Маппеты, ради

Бога! Дарт Вейдер! Супер Майк! Маргаритавилль! Лэнс Басс из ’N Sync! Би Би Кинг,

ЛиЭнн Раймс, Тэмми Уайнетт, Соуля Бой...

– Хорошо, хорошо!

– Конечно, они все уехали в Голливуд, и я не думаю, что многие из них когда-

либо возвращались, даже чтобы умереть. Кроме, может быть, Моргана Фримана, но он

достаточно странный для этого.

– Он ещѐ не мѐртв. Или нет?

– Откуда мне знать? Смысл в том, что если Бритни Спирс смогла выбраться

отсюда, то сможет любой. Может быть, придѐтся побрить голову и переспать с каким-

нибудь продюсером, но, эй, билет отсюда есть билет отсюда.

118

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Бритни Спирс ещѐ не умерла?

– Только еѐ карьера.

– Стервозно. Мне нравится.

– Бритни Спирс может выйти замуж на пятьдесят три минуты или что там ещѐ,

чѐрт побери, и это нормально, но я не могу выйти замуж, потому что разрушу святость

брака. Не проси меня ей сочувствовать.

– Что ж, справедливо, – сказал он.

– Как насчѐт фотографии, Джексон Ледбеттер? Мы можем сделать стандартный

туристический снимок, где ты стоишь за Элвисом и смотришь на его задницу.

– Я тебя умоляю!

– Это просто предложение.

– Сделай хорошую фотографию, и я пошлю еѐ своей маме, – сказал он.

– О Боже! – воскликнул я.

– Разве не так здесь говорят люди, когда издеваются над тобой?

– Так, – сказал я. – Иди туда, а я сделаю несколько милых фотографий тебя и

любителя сыра для твоей мамочки.

Джексон и Ной поиграли на камеру.

– Как насчѐт милой фотографии нас с тобой для моей мамочки? – спросил

Джексон, глядя на меня призывным взглядом.

Я поманил к себе Ноя и переключил настройки фотоаппарата на автоматический

режим, чтобы сын мог навести и щѐлкнуть. Он нетерпеливо показал мне большие

пальцы, когда я сказал ему быть внимательным к композиции фотографии. Его навыки

становились лучше, но у него была привычка отрезать своим объектам головы.

Свободной рукой он показал знак "тише".

Давай!

Мы с Джексоном встали перед Элвисом. Джексон обвил рукой мою талию и

прильнул ближе. Я вставил палец себе в рот, что было универсальным знаком для

позыва к рвоте.

Глава 43

На что вы смотрите?

К большому удовольствию Ноя, после парка Джексон отвѐл нас в

«МакДональдс».

– Знаю, я медбрат, – сказал Джексон, – и должен подавать хороший пример,

особенно здесь, в стране Повышенного Ожирения, но я хочу «Биг Мак» и точка.

– Аминь, – произнѐс я.

В двух столиках от нас сидела пара средних лет с тихим ребѐнком в коляске, они

не переставали поглядывать на нас и хмуриться.

Джексон, заметив это, посмотрел на меня расстроенным взглядом.

– Не бери в голову, – тихо произнѐс я, в то время как Ной счастливо накинулся

на свой «Хэппи Мил».

Не забудь сказать спасибо, – прожестикулировал я Ною.

Спасибо! – прожестикулировал Ной.

Пожалуйста, – ответил Джексон.

Я и забыл, какой вкусной может быть картошка-фри в «МакДональдсе», когда

она с пылу с жару, поэтому с удовольствием ел, в то время как Джексон всѐ

поглядывал на пару через два столика от нас.

119

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Спустя тревожную минуту он спросил:

– Почему они продолжают на нас смотреть?

– Не бери в голову, – повторил я.

Что не так? – спросил Ной.

Ничего, – сказал я. – Как тебе еда?

Лучшая!

Лучше, чем моя еда?

Конечно.

– Мы имеем такое же право есть здесь, как и все остальные! – слишком громко

воскликнул Джексон.

– Помни, где ты находишься, – предупреждающе прошептал я.

Что с Джеем? – спросил Ной.

Ничего.

Он выглядит злым.

Он не злой.

Те люди смотрят на нас.

Не обращай внимания.

Ной занялся своим чизбургером, ехидно улыбаясь, пока наслаждался своим не

полезным угощением.

– Ты ничего не сделаешь? – прошипел Джексон.

– Нечего тут делать, просто игнорируй их.

Как раз тогда женщина развернула свой стул к нам.

– Прошу прощения, – сказала она с тяжѐлой медлительностью. – Мы не могли

не заметить, что вы жестикулируете. Я не хочу показаться грубой, но раздумываю,

могу ли спросить вас о нашей дочери. Мы думаем, что она может быть глухой.

– Конечно, – ответил я. – Мы можем подсесть к вам, если хотите.

Мы составили наши столики вместе.

– Это Джексон Ледбеттер, – сказал я, начиная со знакомства, – и мой сын

Ной. Меня зовут Вилли Кантрелл.

– Я вас видела, – сказала женщина. – Но не знаю, где.

– В "ФудВорлде"?

– Точно! – воскликнула она. – Где мои манеры? Я Стелла Худ, а это мой муж

Ллойд Худ. Очень приятно со всеми вами познакомиться.

– Взаимно, – ответил я.

– Вы уверены, что всѐ в порядке? – спросила она, бросая нервный взгляд на

Джексона, который и близко не выглядел так неряшливо, как я.

– Никаких проблем, – сказал я. – Сколько лет вашей дочери?

– Бекки два, – сказала Стелла, вдруг нахмурившись. – Видите, какая она

тихая? Она ещѐ не говорит и, кажется, не слышит ничего, что говорим мы. Кажется,

вообще ничего не слышит.

– Она просто еще слишком маленькая для тестов, – сказал я.

– Доктор так и сказал. Он записал нас на приѐм, чтобы мы встретились кое с кем

в Джексоне, но до этого ждать ещѐ два месяца. Мы просто не знаем, что делать.

– Вы проводили свои тесты? – спросил я.

– Ничего не могли поделать, – признался Ллойд. – Я пытался подходить к ней

сзади, где она не могла меня видеть, говорил, щѐлкал пальцами. Однажды ударил по

сковородке ложкой. Она не обратила никакого внимания. Но когда я подошѐл к ней

спереди, она сразу же оживилась.

120

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Я делал то же самое, – признал я. – Ною было примерно столько же, когда я

понял, что что-то не так. У него были другие проблемы, так что я был не совсем

уверен.

– Какие проблемы? – спросила Стелла.

– Не будь назойливой, – сказал еѐ муж.

– Всѐ в порядке, – ответил я. – Ной – метамфетаминовый ребѐнок. У него

были врождѐнные дефекты и всякое другое, так что я не был уверен, что с ним

происходит. Он плакал и сходил с ума так, будто это никого не касается. "Ярость

метафметаминового ребѐнка" и всѐ такое. Но я заметил, что он издаѐт звуки только

тогда, когда несчастен. Когда у него был один из приступов ярости, он просто

открывал рот, выл и сходил с ума, будто умирал. Но в остальное время он не говорил

ни слова. Он никогда не издавал звуки и не делал никаких "угу-угу ага-ага". А когда

ему было около двух лет, я начал понимать, что он меня не слышит. Он отвечал, если

видел меня, но иначе, казалось, совсем меня не замечал.

– Прямо как Бекки, – сказала Стелла.

– Вполне может быть, – сказал я.

– Но что нам делать? – спросил Ллойд полным беспокойства голосом. – Что,

если она глухая?

– Она справится, – сказал я. – У каждого ребѐнка есть особые нужды.

Некоторые немного более критические, чем другие, но вы справитесь. И я думаю, вы

поступаете совершенно правильно – разговариваете с людьми, ищете столько

информации, сколько можете, потому что вам это понадобится. Я бы не относился к

ней иначе, чем к любому другому ребѐнку.

– Ваш мальчик, кажется, чувствует себя хорошо, – произнѐс Ллойд.

– Так и есть, – ответил я.

– Вы его усыновили? – спросил он.

– Нет, – сказал я. – Я его отец.

– А его мать? – спросила Стелла. – Где она?

– Мы больше не вместе, – сказал я.

– Мне жаль, – произнесла она.

– Не стоит, – ответил я.

– Но я думал, вы... вместе, – нерешительно произнѐс Ллойд, бросив взгляд на

Джексона.

– Мы вместе, – сказал я.

– Значит, у него два отца? – спросил Ллойд.

По тому, как он задал этот вопрос, я мог сказать, что ему любопытно, не более

того.

– На данный момент мы встречаемся, – сказал я. – Кто знает, чем все

закончится?

– Ваш мальчик относится к этому нормально?

– На самом деле, не думаю, что он придает этому особое значение, – сказал я.

– Я никогда не встречал... – начал Ллойд.

Его голос затих, будто он боялся, что мог сказать слишком много.

– Вы никогда не встречали однополую пару? – продолжил я.

– Ну, нет, – произнѐс он со смущѐнной усмешкой.

– Боюсь, мы такие же скучные, как любая другая пара, – сказал я.

– Просто это странно, – сказал он, – но я считаю, что местные к этому

привыкнут. У нас свободная страна, так ведь?

– Думаю, вы начинаете мне нравиться, – сказал Джексон.

– Вы не отсюда, – заметил Ллойд.

121

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Я вырос в Бостоне.

– Должно быть, для вас здесь всѐ иначе.

– Так и есть.

– Вам нравится рыбачить?

Джексон признался, что не нравится.

– Вы не любите рыбалку? – возмущѐнно спросил мужчина.

– О, не упоминайте при нѐм о рыбалке, – сказала Стелла, закатывая глаза.

– Я отвезу его на водослив, дам удочку, и мы положим этому конец, —

улыбнулся Ллойд.

– Мой муж любит рыбачить, – сказала Стелла.

– Чертовски верно, – отозвался Ллойд. – В любом случае, я просто не знаю,

что нам делать с нашей дочерью.

– А вы чувствуете, что нужно что-то сделать? – спросил я.

– Конечно, – запальчиво произнѐс он. – Мы должны с этим разобраться,

посмотреть, можно ли сделать операцию или что-то ещѐ, слуховые аппараты... Я читал

о кохлеарных имплантах...

– Позвольте мне остановить вас на этом, – мягко прервал я. – Не знаю,

насколько полезно ребенку показывать это как проблему, которую нужно исправлять.

– Я не понимаю, – сказал Ллойд.

– Если ваша дочь действительно глухая, вы скоро узнаете о Глухой Гордости и

обо всех проблемах сообщества глухих. Вы узнаете, как много глухих людей не

счастливы от мысли, что у них "проблема", или что они "сломаны", или что нужно

что-то "делать". На самом деле, они находят такие мысли довольно оскорбительными.

– Оскорбительными? – произнесла Стелла.

– Ну, да, – сказал я. – Глухие дети, кроме неспособности слышать, могут

делать то же самое, что и другие дети. Они учат язык жестов, чтобы общаться. Их

жизни такие же полные и значимые, как и у других детей. Если ваша дочь

действительно глухая, тогда вы мало что можете с этим поделать. Есть целый

слуховой диапазон, да и доктора, конечно, узнают, сколько она может слышать.

Слуховые аппараты могут немного помочь, но, в конце концов, вам придѐтся

научиться воспитывать глухого ребѐнка. Полагаю, я хочу сказать, что вы ведь не

желаете ненамеренно навредить ей, считая еѐ проблемой, кем-то, кто недостаточно

хорош, потому что не слышит? Такие мысли создают большое чувство обиды и

низкую самооценку. Если бы ваша дочь была слепой, вы бы не тратили много времени

на раздумья о том, чтобы вылечить еѐ слепоту. Вы бы научились жить с этим и

справляться и выяснили бы, как создать для неѐ жизнь.

Несколько долгих мгновений они раздумывали над этим в тишине.

– Вы упоминали кохлеарные имплантанты, – добавил я, – которые

настораживают некоторых людей, включая меня. Чтобы установить эти имплантанты,

докторам придется уничтожить часть внутреннего уха. Они делают это, не зная,

помогут имплантанты на самом деле или нет. Дело в том, что как только это сделают,

ребѐнок больше никогда не сможет ничего услышать сам. Если имплантанты не

помогут, что же, вам просто не повезѐт, потому что уши будут безвозвратно

повреждены. Если все получится, у вашего ребѐнка может появиться какой-то слух,

но, вероятно, не самый хороший. Так что это рискованно, и нет гарантии, как сильно

они помогут и помогут ли вообще.

– Вы этого не рекомендуете? – спросила Стелла.

– Я бы подумал еще раз, прежде чем согласиться пойти по этому пути, – сказал

я. – Я был бы осторожен с попытками изменить вашу дочь. Возможно, есть способ

сказать это лучше. Я был бы осторожен с попытками "исправить" еѐ и вкладывать

122

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

слишком много надежды в какое-то чудесное излечение. Вы поймѐте, что я имею в

виду, когда продвинетесь дальше и познакомитесь с другими глухими семьями. На

глухих детей много давят, чтобы они были такими же, как слышащие дети, но это не

так и никогда таковым не будет, и чем скорее вы это примете, тем лучше вам станет.

Ни один ребѐнок не хочет расти в атмосфере, где все думают, что он проблема,

которой нужно решение, или где обращают слишком много внимания на то, что он не

может делать, а не на то, что он может. Продвинувшись вперѐд, вы поймѐте, что я

имею в виду.

– Но вы, должно быть, переживаете об этом, – сказал Ллойд.

– Некоторое время да, я переживал. Постоянно боролся, чтобы убедиться, что

он такой же, как все остальные. Но он не такой. И спустя некоторое время я

обнаружил, что думать в таком русле не полезно. Я устал от того, что мой ребѐнок

никогда не достигнет уровня своих слышащих друзей, никогда не будет таким же

хорошим, как они. Я устал, что люди смотрят на него, будто с ним происходит нечто

ужасное и отчаянно неправильное. Это не так. Он не слышит, вот и всѐ. Мы

справляемся. Это не конец света.

– Он очаровательный малыш, – сказала Стелла, улыбаясь ему.

– В Тупело есть несколько хороших программ для глухих детей, – сказал я. —

Думаю, у вас, ребята, всѐ будет просто отлично.

– Это кажется довольно пугающим, – признался Ллойд.

– Это пугает, – сказал я. – Но пугает по-особенному, чудесно. И всѐ станет не

так страшно, как только вы сдвинетесь с места и поймѐте, что можете с этим

справиться, всѐ будет в порядке.

Разговор перешѐл к ненавязчивой беседе, и не прошло много времени, прежде

чем Ллойд вернулся к теме о рыбалке.

Малышка такая же, как я? – спросил Ной, поглядывая на ребѐнка в коляске,

когда она начала суетиться и проситься на руки.

Они так думают, – сказал я.

Сын улыбнулся.

Глава 44

Крещение гриля

В среду Джексон пригласил нас окунуться в бассейн в его квартирном комплексе

и покрестить его новый гриль, все это в указанном порядке. Температура добралась до

тридцати пяти градусов и замерла на месте. Воздух был гнетущим и тяжѐлым от

влажности.

Мы оказались не единственными, кому пришло в голову повеселиться на солнце.

Несколько детей играли в мелководной части бассейна, визжа, крича и брызгаясь

водой друг на друга, их матери лежали на шезлонгах и наблюдали. Довольно

симпатичный парень в белье "Спидо" работал над своим загаром. Джексон, тоже в

"Спидо", кивнул ему, когда мы проходили мимо.

Ной был в плавках, которые достались ему от Эли. Я, будучи вечно

неправильным человеком, надел обрезанные шорты. Прежде, чем занять себе парочку

шезлонгов, мы постояли под душем, споласкиваясь. Мои шорты свободно висели на

бѐдрах, и я переживал, что они могут сползти, когда я прыгну в воду.

Ной стоял на краю бассейна, наблюдая за детьми на мелководье. У троих

мальчишек был мяч, который они перебрасывали туда-сюда.

123

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Я отвѐл его к мелководью и опустился в воду, наблюдая, как Ной делает свой

первый прыжок-бомбочку, приземляясь в опасной близости от темнокожей девочки,

цельный зелѐный купальник которой как раз начинал наполняться достоинствами – и,