Текст книги "Потрясти сахарное дерево (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

многих преимуществ, которые вытекают из правильного воспитания твердолобых

гетеросексуальных родителей.

Я обтерся своей рубашкой.

– Жарковато, не правда ли? – сказал я ей.

– Да не говори.

– Возможно, тебе станет лучше, если ты охладишься, – предложил я.

– Я не собираюсь здесь плавать!

– Я ни слова не сказал про плавание, сестра.

– Вилли Кантрелл, не смей трогать меня руками!

При моей врожденной патологии я, конечно, не мог сделать ничего такого.

Поэтому я вытянул ее из тени дерева и столкнул ее красивую задницу прямо в воду. В

одежде.

Дети завизжали от восторга.

Глава 9

Меня зовут Хуан

Одним из моих первых клиентов на следующий день был застенчивый испанец с

самыми удивительными карими глазами. Душевный, с открытым как у олененка

взглядом, доверчивый, но в то же время наполненный какой-то странной

осторожностью. Он был одет в простые шорты и футболку, на шее у него были бусы,

похожие на те, что продают на побережье Мексиканского залива, куда ездят, чтобы

поплавать в океане. У него была смуглая кожа приятного темного оттенка. Мягкие

кудри черных волос вились непослушной массой на голове, мешая глазам и закрывая

уши, торча непокорными волнами.

– Как делишки? – спросил я.

Он не ответил.

– У тебя с собой карточка ФудВорлда? – спросил я.

Он в замешательстве поднял на меня глаза и пожал плечами.

Это был взгляд, который я хорошо знал.

У тебя есть карта Ф—у—д—В—о—р—л—д—а?

Эти удивительные карие глаза озарились светом, и он улыбнулся.

Нет.

Хочешь оформить?

Да! Ты знаешь язык жестов?

Меня зовут В—и—л—л—и.

Меня зовут Х—у—а—н. Приятно познакомиться.

27

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Приятно познакомиться, Х—у—а—н.

Он был не просто глухим, мой гей-радар пищал что-то ужасное, и что-то

подсказывало, парень разделял это чувство, судя по тому, как он продолжал улыбаться

мне.

Передавая ему сдачу, я позволил себе ненадолго подержаться за его руку – так

называемым "любовным прикосновением кассира". Это прикосновение может

продлиться немного дольше, чем следует, если нужно сделать то, что нельзя сказать

словами. Я притворялся, что собираю монеты, как будто хотел убедиться, что они не

посыпятся из его ладони, поэтому твердо удержал его руку. Идеальный повод

полапать его подольше.

Он улыбался, перекладывая мелочь в карман. Порывшись в его глубинах, он

достал и протянул мне бумажную карточку, на которой было написано:

Меня зовут Хуан. Я глухой. Дешевая рабочая сила. Мой номер (662) 822—1152.

Ниже то же самое сообщение написано на испанском языке.

Я дал ему форму для заполнения на получение карты ФудВорлда. Он вписал в

нее свое имя, адрес и номер телефона. Хуан показал на телефонный номер и

приподнял бровь, будто говоря: «Не забудь воспользоваться им!»

На кусочке бумаги я написал свой номер, адрес и передал ему, зная, что, скорее

всего, у него на домашнем телефоне была функция передачи текстовых сообщений.

Я хочу завести друга, – сказал он. То, как он прожестикулировал слово «друг»

предполагало нечто большее в перспективе, чем совместный просмотр футбольных

матчей.

Он добавил: – Я одинок.

Хуан открыто посмотрел на меня, в глазах парня и на лице была написана его

жажда и одиночество.

Почему ты пользуешься языком жестов? – спросил он.

У меня глухой сын.

У тебя есть сын?

Да.

Вау.

Следующей на очереди подошла дама с двумя детьми. Она начала разгружать

продукты из тележки.

Было приятно познакомиться с тобой, – сказал я.

Пожалуйста, позвони мне, – попросил он, прикусывая губу.

Быстро повернувшись, он схватил свои вещи и ушел.

Я наблюдал за ним долгую секунду. Он был таким симпатичным парнем,

красивым на свой латиноамериканский манер, но Хуан шел так, будто вся тяжесть

мира давила ему на плечи и у него не было ни одного друга.

В Тупело много испанцев. Да на всем южном побережье их полно. Без сомнения,

многие из них тут незаконно, и этот факт бесит сторонников Чаепития. Этот Хуан дал

28

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

мне визитку, показывая тем самым свою готовность работать за любые деньги, значит,

он был один.

Каково это быть не только нелегальным эмигрантом, но еще глухим и геем? К

слову, о трех одновременных ударах судьбы.

В отличие от Джексона Ледбеттера, с этим я не ощущал, что у меня муравьи в

штанах, тем не менее, я был более чем настроен дать ему возможность потрясти

сахарное дерево и посмотреть, не упадет ли с него что-нибудь.

Глава 10

Освобождение Кайлы

На следующий день во вторник, мы с Ноем встали рано, чтобы проделать долгий

путь в Перл, туда, где находилось Центральное исправительное учреждение штата

Миссисипи, единственное, в котором содержались заключенные женщины, в том

числе, приговоренные к казни. Мать Ноя провела в этом учреждении пять последних

лет своей жизни, после того, как метлабораторию ее бойфренда в округе Монро

накрыли копы. Этим утром, в восемь часов, ее отпускали на свободу.

Мы ездили к ней в тюрьму всего лишь раз за все пять лет, на первое Рождество

после заключения Кайлы. После долгой поездки, преисполненной надежды, мать Ноя

отказалась его видеть, и мы разочарованные поехали домой. Тогда Ною было четыре.

Я не знаю, много ли он помнит из этого.

Охранник у главных ворот направил нас к специальному месту на стоянке, где

"проводили" частные освобождения. Там уже стояли родители Кайлы рядом со своим

блестящим внедорожником. Я припарковал свой старенький универсал неподалеку, и

мы с Ноем вышли.

Я был одет в джинсы и футболку, на моей шее болтался на ремешке фотоаппарат.

Я хотел сделать снимок Ноя с его матерью, что составит на одну фотографию больше,

чем у него есть сейчас.

На Ное был надет новый костюм, отданный ему кузеном Эли. Он помыл голову и

попросил меня уложить его волосы гелем, чтобы он мог убрать их со лба, так как ему

нравится. Его подруга Кики, живущая на нашей улице, сказала ему, что это выглядит

круто. Эта же девочка заплетала из его волос косички, поэтому на ее суждения не

стоит слишком полагаться.

Посмотрев на Ноя, миссис Уоррен приложила руку к горлу.

Я подошел с опаской.

– Доброе утро, – сказал я.

– Вилли, – отозвался мистер Уоррен.

Больше он ничего не сказал.

– Здравствуйте, – громко и нервно сказал Ной, отказываясь оставаться

незамеченным.

29

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Привет, Ной, – поздоровался мистер Уоррен, глядя вниз на него.

Ты помнишь своих дедушку и бабушку? – просигнализировал я.

Мальчик покачал головой, но с надеждой улыбнулся.

– Как он? – спросила миссис Уоррен.

Она хочет знать как ты, – просигнализировал я.

– Я хорошо, – сказал он ей, улыбаясь и показывая свои не совпадающие зубы,

заходящие друг на друга или наоборот отсутствующие – тот хаос, что его стоматолог

терпеливо пытался исправить.

– Он становится таким большим, – отметила она.

Женщина посмотрела на мужа, спрашивая взглядом, что делать дальше. Твердо

сжатые челюсти и неуступчивый блеск в его глазах невозможно было пропустить.

Опустив взгляд, она замолчала, позволив продолжить ему. Мистер Уоррен как никто

другой умел осудить.

Положив ладонь на плечо Ноя, я притянул его к себе.

– Он ваш внук, – негромко сказал я, – И не важно, что вы думаете обо мне.

– Мне казалось, я достаточно понятно объяснил тебе наши чувства, Вилли, —

сказал мистер Уоррен, уставившись на меня с вызовом. – С тех пор, как ты отказался

передать опеку над Ноем, чтобы он мог вырасти в приличном, надлежащем для

воспитания доме – нашем доме – христианском доме ты не оставил нам выбора.

Воспитание мальчика в гомосексуальной среде... но давайте не будем вдаваться в это.

В последний раз, когда я видел мистера и миссис Уоррен, они стояли на

противоположной стороне кувеза*, с жалостью глядя на тощего малыша, который

приходился им внуком, появившийся на месяц раньше положенного срока, с

врожденной зависимостью к метамфетамину, спасибо его матери за этот проклятый

"дар", а также за другие врожденные дефекты. Они пришли сообщить, что их дочь,

Кайла, сбежала и не собирается возвращаться назад, поэтому они решили, что возьмут

на себя воспитание Ноя, как только я откажусь от родительских прав и исчезну где-

нибудь на горизонте. Очевидно, эти люди очень серьезно подошли к этой проблеме.

Они даже переговорили со своим юристом.

*Куве́з – приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием

оптимальной температуры, в который помещают недоношенного или заболевшего

новорожденного.

Кажется, они удивились, когда я не согласился.

Они посчитали, что предложенный их бизнес-умами вариант, единственный

возможный выход из проблемы, под названием их внук. И они были искренне

расстроены, когда я сказал им, что исчезать не собираюсь, что Ной мой сын и я приму

полную ответственность за него, независимо от своей ориентации и личных качеств. Я

не собирался сбегать, как их дочь. Им была предложена возможность помочь и стать

частью его жизни, но я не собирался позволять, чтобы меня из нее выгнали.

30

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Тогда мы желаем тебе всего наилучшего, – сказал мистер Уоррен, выводя

свою жену из больничной палаты и отказываясь прислушиваться к ее протестам.

Стоя теперь вместе с ними здесь, я не мог не думать о той ночи.

Верные своему слову, у них не было ничего общего с Ноем. Ни открыток на дни

рождения, ни ужинов на День Благодарения, ни Рождественских подарков. Они не

звонили и не спрашивали как у Ноя дела. Не просили взять его к себе на пару недель

летом, чтобы я мог немного отдохнуть от роли папочки, а они могли провести время

со своей плотью и кровью. Их не волновало его здоровье, успехи в школе, оценки,

слуховые аппараты, какой у него любимый вид спорта, кто его любимый супергерой

или каково быть глухим в этом мире.

Почувствовав напряжение в моем теле, Ной посмотрел на меня, спрашивая

взглядом, что не так. Я покачал головой в жесте, означающем, что кое-что не в

порядке, но ему не стоит об этом беспокоиться.

Он обнял меня рукой за талию.

Мы ждали освобождения Кайлы в тишине. Фотоаппарат на моей груди, казалось,

весил больше обычного.

Без пяти восемь на стоянку заехала еще одна машина, припарковавшись в

отдалении от нас. На ней были стилизованные диски, тонированные стекла, да и

вообще она выглядела весьма эффектно. Темно-синяя, почти черная. На вышедшем из

тачки парне были солнечные очки, майка и мешковатые шорты, почти спадающие с

его тощей задницы. Руки покрывали татуировки, а в уголке губ торчала сигарета.

У этого чувака было большое будущее. Что ж, о том, какое оно, он, наверняка, и

понятия не имел.

Он даже не посмотрел на нас.

Я видел, как мистер и миссис Уоррен обменялись встревоженными взглядами.

Кто это? – спросил меня Ной.

Не знаю.

Он прикусил губу.

Я прижал его к себе, положив руки на грудь, словно говоря, что бы ни случилось,

Ной не один, и со мной он безопасности. Мальчик накрыл своими ладошками мои

руки, и я увидел, как миссис Уоррен беспокойно поглядывает на его левую руку с

лишним пальчиком. Я накрыл его ладонь своей. Женщина посмотрела на меня,

внезапно осознав, что я поймал ее за подглядыванием.

Смутившись, она отвернулась.

Мистер Уоррен посмотрел на меня с неодобрением в глазах, с тем самым

выражением, которое я слишком хорошо знаю. Мы с Ноем были слишком

искренними, слишком открыто проявляли ласку, слишком много трогали друг друга. Я

не стал тратить время на то, чтобы объяснять, что прикосновения в общении с

глухими играют особенно важную роль, тем более, когда речь о глухом ребенке. Это

один из оставшихся способов, которым они могут общаться с другими. Они могут

много рассказать, всего лишь прикоснувшись, подержав, и связавшись с вами. Для них

ваше тело – карта.

31

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Ровно в восемь утра этого дня, под небом, затянутым обещавшими дождь

облаками, в конце длинного огороженного коридора открылась дверь и,

сопровождаемая женщиной-охранником, появилась Кайла. На Кайле была обычная

одежда и в руках она несла сумку. В каком-то смысле, она все еще была красива.

Полагаю, для меня она всегда будет красивой. Кайла поправилась, но немного.

Выглядела здоровой и готовой к переменам. Она очень коротко постригла волосы.

Ной вырвался из моих рук и побежал к запертым воротам с нашей стороны

тротуара.

– Ма! – воскликнул он радостно. – Ма!

Он провел изрядное количество часов, пытаясь научиться произносить один этот

слог. Звук разнесся звоном по всей парковке. Он был слишком громким; Ной не мог

понять, на какой громкости нужно разговаривать. Слог прозвучал неуклюже, больше

похожий на стон или гудок, чем на слово. Это слово ему приходилось использовать не

часто.

Она хмуро взглянула на него.

Женщина-охранник провела ее к воротам и открыла их.

– Удачи, мисс Кайла, – сказала она, выпуская ее на свободу.

– Ма! – повторил Ной, подбежав к ней, прижался лицом к ее груди, обхватил

руками за талию и улыбнулся, обезумев от счастья.

Она выглядела растерянной, словно испытывала неудобство.

Никто не сдвинулся с места, поэтому я подошел первым и взял сумку из ее рук.

– Как ты, Кайла? – спросил я.

– Я же сказала тебе не приходить, – процедила она сквозь сжатые зубы.

– Он хотел увидеть свою мать.

– Проклятье, Вилли, – сказала она. – Ты отцепишь его от меня?

Я бросил ее сумку, порадовавшись звуку чего-то сломавшегося от удара об

асфальт. Оттащив от нее Ноя, я прижал его к себе.

Схватив сумку, Кайла посмотрела на сына. Она не знала, что сказать.

– Здравствуй, Ной, – выдала она, наконец, сухим тоном.

– Ма, – повторил он.

– Ну и что дальше?

– Я хорошо, – отозвался он, улыбаясь ей ярчайшей из своих улыбок.

Он все еще учился читать по губам, мог справиться с простыми

взаимодействиями. Он знал, что первый вопрос, который обычно задают, это как он,

поэтому Ной машинально сказал, что у него все хорошо.

Кайла растерянно отвела от него глаза, оглядываясь. Ее нижняя губа дрожала.

– Знаю, я выбрал не самое подходящее время, но я надеялся сделать вашу

совместную фотографию с Ноем, – сказал я негромко. – Ты же знаешь, у него нет ни

одной.

32

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Она закатила глаза и резко выдохнула.

– Я хочу, чтобы у него была хотя бы одна, – мягко настаивал я.

Кайла бросила на меня короткий взгляд, будто не могла поверить своим ушам.

– Ма, – сказал Ной, потянув ее за рукав в попытке привлечь к себе внимание.

– Что? – огрызнулась она, оглядываясь на сына. Выражение ее лица было

напряженным. Ной не мог не заметить этого.

– Я люблю тебя, – сказал он. Прозвучало это скорее как "Я лю тя".

– Ох, – сказала она, нахмурившись.

Подошли ее отец с матерью.

– Пойдем с нами, Кайла, – сказал мистер Уоррен голосом человека, который,

очевидно, привык к тому, что ему повиновались.

– Я не пойду с вами, папа, – твердо сказала она, глядя на парня, который

оперся на капот своего автомобиля, наблюдая за нами.

– Кайла, – сказал мужчина с предупреждением.

Она смотрела на нас с неуверенностью. Казалось еще немного, и она вот-вот

расплачется. Я чувствовал. Взволнованная. Несчастная. Руки дрожат от нервов.

– Мне нужно идти, – внезапно объявила она, приняв решение.

Отвернувшись от нас, она пошла к парню на крутой тачке.

– Кайла! – сердито крикнул ее отец.

Отказываясь оглядываться назад, она покачала головой.

– Если ты уйдешь с ним, даже не вздумай возвращаться обратно! – прокричал

мистер Уоррен. – Предупреждаю тебя!

– Ма! – позвал Ной с тревогой.

Вырвавшись из моих рук, он побежал за ней.

Я следом.

– Не смей возвращаться обратно! – кричал ее отец.

– Кайла! – звала ее мать. – Кайла!

Ной опередил ее, снова схватил, крепко сжав руки вокруг ее талии и обнял со

всей возможной для него силой. Она сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть его.

– Ма! – всхлипнул он.

– Прекрати! – вскрикнула она сердито.

– Ма!

– Отпусти меня! Черт возьми!

Ной не отпускал ее, не понимая, чего она хочет.

Кайла грубо отпихнула его от себя, и он начал падать спиной на асфальт,

выставив вперед руку, чтобы приостановить падение.

33

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Иисусе! – громко воскликнула Кайла, отряхивая свою рубашку, словно та

была покрыта вшами от маленького мальчика.

Она поспешила к машине и захлопнула дверь, оставив позади чувство

ужасающей завершенности.

Чувак в татуировках сел в салон и завел двигатель.

Они укатили прочь.

Я присел и приподнял Ноя, осматривая порезы на руке. Яркие пятна крови

появились на его коже.

– Ма! – плакал он, в смущенном недоумении от этого нового отторжения.

Слово теперь представляло собой долгий стон, исполненный агонии.

– Мааааааааааа!

– Тише, малыш, – сказал я, обнимая его.

Уткнувшись лицом мне в грудь, он плакал.

– Мааааа?

Звук стал вопросом, криком удивления, замешательством.

– Все хорошо, малыш, – сказал я, гладя его по волосам.

– Аааааххххх, – рыдал он, постанывая с широко открытым ртом. – Ааааххххх!

– Тише, милый, – сказал я.

Мистер и миссис Уоррен сели в свой внедорожник и медленно уехали прочь.

У тюремных ворот стояла женщина-охранник, наблюдая за нами.

Подняв Ноя на ноги, я повел его в ее направлении.

– Можно воспользоваться вашей ванной комнатой? – спросил я.

Она посмотрела на стесаную руку Ноя и текущие из носа сопли.

– Я принесу аптечку, – сказала она, ведя нас внутрь.

Глава 11

Почему, папочка?

В тот вечер у нас был тихий ужин из пиццы и салата – любимые блюда Ноя. Я

даже купил Колы, хотя Кантреллы не пили содовую, и причина была в том, что мы не

могли позволить себе тратить деньги на высококалорийные продукты с низкой

питательной ценностью. Голос Элвиса по радиостанции «КУДЗУ» пел о холодных

дождях Кентукки.

Ужин почти не поднял настроение Ною, а когда у пиццы не получается надеть

моему маленькому мальчику на лицо улыбку, я понимаю, что погода у него внутри

темная и штормовая.

У тебя еда стынет, – сказал я.

34

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Почему, папочка? – спросил он жалобно. Прозвучало это как "Чему паачка?".

Ной провел бесчисленные часы на уроках по развитию речи, просто чтобы узнать эти

три звука, которые у него получалось повторять лишь приблизительно, но не всегда

похоже. Он провел много вечеров, с соломинкой на языке, пытаясь понять, как

имитировать звук "С".

Не знаю.

– Почему?

Прости.

Она считает меня тупым.

Нет, это не так.

Она считает меня тупым, потому что я глухой.

Это неправда.

Она не хочет дружить с тупым придурком.

Не называй себя так!

Я большой тупой придурок.

Прекрати!

Ненавижу еѐ!

Нет, это не так.

Она считает меня тупым! Она бы не ненавидела меня, если бы я не был глухим.

Почему именно я должен быть глухим? Это не честно!

Прекрати!

Ненавижу еѐ!

Я перестал отвечать и только покачал головой, показывая ему взглядом,

насколько меня расстраивают его слова.

– Аааахххххххх, – простонал он, и из его глаз брызнули слезы. Встав из-за

стола, он побежал к себе в комнату. – Аааааххххх!

Я пошел следом.

До меня доносились треск и грохот раскидываемых вещей, он вел себя как

типичный малыш с расшатанной психикой ребенка с метамфитаминовой

зависимостью. Он почти перерос это, но бывали случали, когда все возвращалось с

удвоенной силой.

Когда я вошел к нему в комнату, мимо моей головы пролетел Кубик Рубика,

вылетая за дверь и приземляясь на пол в коридоре за моей спиной. Робинзон Крузо

был следующим, потом Геккльерри Финн. Ной подошел к своему шкафу, рванул на

себя ящик и вытряхнул его содержимое. Затем он начал биться головой о верхний

ящик, ударяя с такой силой, что я кинулся к нему и прижал к себе, боясь, что так он

выбьет себе мозги.

Ной бесцельно колотил меня своими маленькими кулачками, заходясь в вое и

стонах, в муках слепой необузданной ярости, которую может испытывать только

35

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

метамфетаминовый ребенок. Он продолжил завывать, звук исходил откуда-то из

глубины горла, больше похожий на "хммммм!". Затем он широко открыл рот и

завопил "ахххххх!". Его тело можно было сравнить с клубком змей. Я обхватил его

руками и сел вместе с ним на постель, обнимая его тельце, пережидая, когда начнет

стихать его гнев.

После двух минут безуспешных попыток вырваться, он затих, спрятав голову в

изгибе моего плеча, всхлипывая и обнимая меня руками так крепко, словно боялся

меня отпустить.

– Тише, маленький, – сказал я ему на ушко.

Я знал, что Ной не мог меня слышать. Но он мог чувствовать меня. Его ухо

находилось у моего горла, и он мог чувствовать вибрации моего голоса в горле и

груди. Поэтому я излил на него всю свою любовь. Я говорил "тише" и "успокойся",

"не шуми" и "все хорошо", называл его "милым", "малышом", "сладким" и "моей

крошкой" до тех пор, пока он совсем не замолк. Потом я уложил его на кровать и

достал платок, чтобы утереть его сопливый нос, включил вентилятор, заставив

перегонять горячий воздух. Я сидел рядом с ним, наблюдая, как Ной лежал,

уставившись в потолок, избегая смотреть мне в глаза. Когда ему не хотелось говорить,

все что он должен был сделать – это просто перестать смотреть, чтобы не видеть ни

жестов, ни речи.

Я лег рядом с ним, вытянувшись во весь рост, чувствуя непомерную усталость.

Взяв его руку в свою, я просто держал ее так, не говоря ни слова.

Через пять минут Ной погрузился в тревожный сон.

Глава 12

Спрыгнув с моста

Утром я прошлепал на кухню в одних боксерах, открыл окно и включил

потолочный вентилятор. Как мы переживем еще одно лето без кондиционера, я

понятия не имел. Казалось, каждый год становится все труднее и труднее. Не думаю,

что Ной замечал это также, как и я.

Я поставил вариться кофе, включил радио на частоте "КУДЗУ", сел за стол и

было подумал о том, чтобы взять ноутбук и вернуться к работе над моим последним

романом.

Но я был не в настроении писать. Роман, к сожалению, сам себя не напишет, хотя

и за один день его написать тоже невозможно.

Наш кухонный стол, доставшийся нам от других хозяев, когда-то стоял в гараже,

отчего его ножки были изъедены грызунам. Одна из ножек была настолько сильно

погрызена, что ей не хватало 5 сантиметров в высоте, и мне пришлось поставить под

нее шлакоблок, чтобы стол не шатался.

– Ноги не пускаются в пляс под музыку с других радиостанций, – говорит

КУДЗУ. – Почему? Да потому что ритм не тот! Оставайтесь с нами на "Классик

Кантри КУДЗУ" 104.9 FM!

36

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Бобби Джентри начала петь про Билли Джо, сбросившегося с моста Таллахачи*.

В Гринвуде, штат Миссисипи, действительно был такой мост, но сюжет песни

Джентри придумала. Мост рухнул в 1972. Журнал «Роллинг Стоун» написал

нашумевшую статью об этом, решив, что данное место было не самым лучшим

выбором для самоубийц, ведь падение продлится всего каких—то семь метров.

* отсылка к песне кантри-певицы Bobbie Gentry – Ode To Billie Joe.

Я вздохнул.

Мне не следовало брать Ноя на освобождение его матери из тюрьмы. Она сказала

мне этого не делать, и передумывать не собиралась. А я отказался слушать. Я внушил

ему надежду, а она еѐ разрушила. С таким же успехом можно было плеснуть ему в

лицо ледяной водой из ведра.

Мне следовало догадаться. Я просто думал, что время или обстоятельства могли

изменить мнение Кайлы, или счастье, что еѐ, наконец, выпустили из заключения, или...

Не знаю, что я думал.

Похоже, ничего хорошего не случается в Чоктоу Ридж,

И теперь Билли Джо сбросился с моста Таллахачи.

Я сделал тост, налил чашку кофе и встал у кухонного окна, наблюдая за Джексон

Стрит, пока Тупело готовился встретить еще один день душной жары. Я размышлял о

том, что невозможно узнать, что у людей на сердце, в мыслях, чего они хотят и почему

они делают то, что делают.

К столу подошел Ной. Он не оделся, а его лоб был изуродован синяками. Он сел,

даже не поздоровавшись со мной, и это плохой знак. У него на теле явно выпирали

ребра, словно я морил его голодом.

Я подошел к нему и осмотрел синяки. Он поморщился, когда я слишком сильно

надавил на один из них.

Хочешь есть? – спросил я.

Он пожал плечами.

Я сделал тост и намазал его виноградным желе, взял из холодильника

клубничный йогурт и поставил все это перед ним вместе со стаканом сока.

Сын посмотрел на еду без интереса.

Ты в порядке? – спросил я.

Он пожал плечами.

Мне пора собираться на работу, – сказал я. – Поешь. Оденься.

Он отвел глаза, заканчивая разговор.

Встав за его стулом, я положил руку ему на грудь и наклонился, чтобы

поцеловать в волосы. Он накрыл мою руку своей и откинулся на меня. Наконец—то,

поздоровался. Прикоснулся, чтобы убедиться в моей реальности, что я все еще с ним,

что все в порядке.

Я присел рядом, одарив его внимательным взглядом.

37

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Почему, папочка? – спросил он.

Не знаю.

Почему она меня ненавидит?

Она запуталась.

Он опустил глаза и прикусил губу. Затем Ной вздохнул, взял тост и начал есть.

Я принял душ, надел униформу "ФудВорлда" и вот мы уже за руки вышли за

дверь на улицу, по направлению к дому миссис Хамфри за один квартал от нас.

Старая темнокожая женщина, бывшая сотрудница "ФудВорлда", миссис

Хамфрис помогала воспитывать свою глухую внучку Кики, лучшую подружку Ноя. Ее

мать, Тоня, получила долгожданную работу на заводе Тойоты в Блу Спрингс и

работала в ночные смены.

Увидев нас, Кики спрыгнула с крыльца и поспешила навстречу.

Привет, мистер К!

– Привет, Кики, – сказал я.

Она взяла за руку Ноя и повела внутрь, с нетерпением желая заняться планами на

день. С Кики невозможно было предсказать, что это будет. В прошлый раз они

сделали твердые слепки своих ладошек. Однажды они посвятили весь день

церемониальному обеду в большом кукольном домике Кики.

Миссис Хамфрис сидела на веранде со своим поклонником Эдди.

– Доброе утро, миссис Хамфрис, мистер Эдди-Хамфрис, – сказал я.

– Доброе, Вилли, – ответила миссис Хамфрис. – Мне не нравится выражение

твоего лица. Ты водил мальчика на встречу с его мамой?

Я кивнул.

– Ничего хорошего не вышло?

– Ага.

– Ну, не волнуйся так. Господь найдет способ.

– Хотел бы я, чтобы Господь нашел способ и для меня, – вставил Эдди,

осторожно заигрывая.

– Прикрыл бы ты рот, – сказала она беззлобно.

– Слышали, как она дерзит мне? – сказал Эдди. – Будь мы женаты, я бы

перекинул тебя через колено!

Миссис Хамфрис засмеялась над этой нелепой картинкой.

– Не принимайте близко к сердцу его болтовню, миссис Х, – сказал я.

– Ты же меня знаешь, – ответила она. – Я переброшу его через перила, если

он будет неправильно себя вести.

– Как мисс Тоня? – спросил я, говоря о ее дочери.

– Ох, пашет как лошадь, но оплата достойная. Она зашла в магазин за едой для

детишек. Скоро будет дома.

– Я освобожусь в два, – сказал я.

38

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Хорошего дня, Вилли.

– И вам не болеть, – произнес я.

Глава 13

Не больше пятнадцати наименований

Работая на ленте экспресс-кассы в футболке с символикой "ФудВорлда" и

именным бейджиком, я пытался не думать о Кайле. Пытаться, конечно, не то же самое,

что преуспеть.

Подошедшая с забитой больше, чем пятнадцатью наименованиями продуктов

пожилая миниатюрная леди, отвлекла меня от моих мрачных мыслей. Я обошел

стойку и помог ей разгрузить свои покупки на мою конвейерную ленту.

– Думаю, у меня может быть больше пятнадцати наименований, – сказала она с

девчачьей улыбкой.

– А вы были очень непослушной девочкой, да, дорогуша? – спросил я. – Я

могу позвонить охране и вас арестуют.

Она рассмеялась.

– У вас с собой карта "ФудВорлда"? – спросил я.

– Никогда не выхожу без нее из дома, – ответила она с гордостью.

– Что ж, давайте-ка посмотрим, – сказал я, забирая у нее карту и возвращаясь

на свою сторону кассовой стойки.

Эта дама была настоящей занозой, постоянно жаловалась на холод и устраивала

целое представление из оплаты чеком, который она целые две минуты выискивала в

бездонных глубинах своей сумочки.

Все эти знаки так и кричали: Я хочу внимания!

– Как проходит ваш день? – спросил я, пропуская через сканер ее покупки.

– Здесь очень холодно, – пожаловалась она. – Особенно в отделе с

замороженными продуктами. Я не подумала принести с собой пальто.

– Вы нашли все, что вам нужно?

– Даже больше, как и всегда.

– Вот и я такой же, – согласился я.

Любому идиоту под силу пропускать продукты через сканер, что и является

одной из причин, почему меня наняли.

– Стоимость покупки сорок шесть долларов тридцать центов, – сказал я,

проведя все ее товары через регистратор.

Она вскинула брови и сделала такое лицо, словно это я виноват в том, что еда

настолько подорожала.

39

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Я понимаю вашу боль, дорогуша, – сказал я. – Следует расставить всех этих

производителей продуктов питания вдоль стены и расстрелять, как считаете?

Раскрошить их пулеметом. Разнести на кусочки.

– О, Боже, нет, Вилли!

Она нервно рассмеялась, как и многие мои покупатели, пытающиеся понять,

шучу я или нет.

– Думаю, нам нужно ввести один день бесплатной еды, – сказал я, пока она

копошилась в своей пещерообразной сумочке в поисках чековой книжки. – Просто

выбрать день, в который все, что бы не легло в тележку было бесплатным. Думаю,

было бы шикарно.

– Ну, не прелесть ли? – подтвердила она.

– Мне не следовало говорить об этом слишком громко, меня могут уволить, —

добавил я.

– Им нужно повысить тебя в должности, – сказала она.

– Тогда мне придется носить галстук и постричь волосы, а мы оба знаем, что

этого не случится, правда, дорогуша?

Она рассмеялась.

– Привет, милашка, – сказала Джалиса, подходя к экспресс-кассе. Это была

молодая чернокожая девушка с татуировками во всю правую руку, чья речь и манеры

скорее подошли бы парню.

– Привет, Джалиса – ответил я. – У тебя все хорошо?

– Сегодня у меня благословенный день, – сказала она.

Она обосновалась на следующей от меня кассе и начала вводить цифры своей

карты с видом профессионала.

Пока пожилая леди расписывалась удивительно четким почерком на своем чеке,

очередь ко мне только росла, и я вздохнул, возможно, слишком шумно.

– Надвигается плохая погода, – прочирикала престарелая птичка, передавая

мне чек. – Никогда в жизни не видела столько торнадо.

– Не надо нам больше этого добра, – согласился я. – В последний раз ветер

был настолько сильным, что мне пришлось пришить друг к другу ягодицы.

– О, Вилли! – воскликнула она, краснея.

В этот раз, к разменному аппарату подошла тучная женщина, неся в руке

огромную банку с мелочью. Она забрасывала монеты в металлическую посудину, и

они позвякивали, одна за другой, подсчет суммы велся автоматически. Разменный

аппарат находился аккурат напротив моей кассы, поэтому большую часть дня я

проводил, слушая этот жуткий стук, действующий мне на нервы. Такое чувство, что

весь день слушал поп-музыку.

– Хорошего вам дня, – сказал я пожилой леди, когда, наконец, смог оторвать ее