Текст книги "Потрясти сахарное дерево (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

метамфетаминового малыша, требующего постоянного внимания к себе.

День и ночь, ночь и день: плач, нытье, борьба с последствиями зависимости,

подгузники, моча, какашки, кормление, рвота, проблемы со здоровьем, визиты к

доктору, беспокойство, уколы, зубная боль, няньки, бессонные ночи – даже не знаю,

как я выжил. Я продолжал думать, что станет лучше, но лучше не стало. Все только

усложнялось и требовало больше личной вовлеченности. Когда сыну исполнилось два,

я начал догадываться, что он ничегошеньки не слышит. У меня уже были подобные

53

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

подозрения, но до этого времени мы не могли провести никаких тестов, у доктора

просто не было возможности его проверить. К двум годам, я понял, что Ной глухой.

Если до этого момента я считал свою жизнь трудной, то, как же сильно я

ошибался.

Как и многие дети, страдающие от метамфетаминовой зависимости, Ной был

неуверенным, пугливым, беспокойным, с концентрацией внимания, как у помидора.

Последовали трудности в обучении, привязчивость, боязнь остаться в одиночестве,

склонность к нахождению в темноте, депрессии, а иногда и дикие, неконтролируемые

вспышки разрушительной ярости. Вкупе с глухотой, такой коктейль было трудно

проглотить. Только сейчас, имея десять лет жизни за плечами, он начинает

успокаиваться, хотя и до сих пор боится нашей с ним разлуки, поэтому несколько раз

за день проверяет мое местоположение. Я могу сидеть в туалете, а он заходит, желая

узнать, где я нахожусь, чтобы успокоиться. По крайней мере, он повзрослел

настолько, что может проспать всю ночь не просыпаясь и не забираясь ко мне в

кровать, хотя время от времени он так еще делал.

Ко всему прочему, сын с энергичностью, достойной трансвестита, старался

заводить друзей, не позволять, чтобы его игнорировали, веселиться и быть живым:

делать все то же, что его друзья и даже больше. Ной обладал мужеством. Не уверен,

что он получил его от меня.

Пока я ехал к маминому дому, по обе стороны дороги стояли деревья,

оплетенные кудзу. Лиана взбиралась на стволы, охватывала ветви и душила деревья,

покрывала лес зеленым пологом смерти. Кудзу – красивый паразит. Он быстро растет

и глубоко уходит корнями в землю. Сметает все на своем пути: громадные деревья,

дома и амбары.

Я пытался не сравнивать Ноя с кудзу.

И все же...

Сахарным кленам тоже было, чем похвастаться: всполохи зеленого и

коричневого, сочились на солнце, чтобы зимой стать кленовым сиропом на

триллионах блинчиков.

Я решил не навещать маму, ведь мы все равно неизбежно разругаемся, но когда я

увидел знак "Продается" на переднем дворе, то ударил по тормозам.

О моем присутствии объявил Бамблби.

– Ты что, серьезно продаешь дом? – спросил я с неверием, когда мама вышла

на крыльцо.

– Я считаю, что имею право делать то, что захочу, – ответила она, защищаясь.

– Если бы вы с Ноем жили здесь и помогали мне его содержать...

– Ты не заставишь меня переехать из-за чувства вины.

– Тогда в чем проблема?

– Ты не можешь продать дом!

– Это не значит, что я этого хочу, просто я не могу содержать его одна. Если ты

не заметил, некоторые из нас стареют. Тебя не убьет время от времени приезжать и

помогать стричь газон? Ты хоть представляешь, как трудно непрерывно ухаживать за

дедом?

Я присел на кресло-качалку, жалея, что у меня не было с собой сигарет.

– Зачем ты приехал сюда, если не собирался заходить ко мне? – спросила она.

– Заходил к родителям Кайлы.

– На черта тебе это?

Я ничего не сказал.

– Они не станут тебе помогать, – ответила она.

54

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Я не хочу, чтобы они помогали мне, мама. Я хотел найти Кайлу. Сын хотел бы

видеть ее время от времени.

– Зачем это тебе, Вилли?

– Она его мать!

Покачав головой, мама села в другое кресло-качалку и со вздохом посмотрела на

меня, пожав плечами.

– Что? – спросил я.

– Ты просто дурак, Вилли. Вот и всѐ. Не думаю, что видела в жизни большего

дурака, а это о чем-то да говорит.

– Спасибо, мама. Я хочу, чтобы у сына наладились отношения с женщиной,

подарившей ему жизнь, а ты считаешь меня дураком.

– Почему ты печешься об этой женщине? Она бросила Ноя. Конец истории.

– Ты никогда не была сторонницей прощения.

– Речь не о прощении, Вилли. Почему ты тянешься к неправильным людям?

Почему бы тебе не быть как Билли: найти приличную работу и сделать из себя

человека?

– Все мы знаем, что меньше всего я хочу – это найти приличную работу.

– Должно быть, ты вообще не хочешь нормально работать, раз не готов обрезать

волосы и перестать выглядеть, как девчонка.

– Ага, вот что не дает мне развиваться. Волосы. Полагаю, перестать быть геем я

тоже могу.

– Ты же знаешь, надежные компании не станут нанимать таких людей.

– Людей, вроде меня, – исправил я ее.

– Не знаю, зачем до сих пор разговариваю с тобой. Ты не слушаешь. Я говорила

тебе держаться подальше от Кайлы, но ты не послушал. Я сказала тебе пользоваться

контрацепцией, но ты-то знаешь лучше. Когда родился ребенок, я сказала тебе, что

вам потребуется помощь, но нет, ты не послушал меня. Ты должен был как-то

договориться с родителями Кайлы.

– И отдать им опеку над Ноем?

– Да, Вилли, а почему нет?

– Он мой сын!

– Но ты ему не подходишь, – решительно сказала она.

– Кажется, десять лет я как-то справлялся, – подчеркнул я.

– Есть разница между выживанием и жизнью, – ответила она.

– Как ты можешь быть такой бессердечной? – спросил я.

Она всплеснула руками в отвращении. Я с трудом подавил желание встать и

влепить ей пощечину.

– Ты злишься, – выразила она свое наблюдение. – Я не поддерживаю, а

ругаю. И всегда остаюсь виноватой. С тобой всегда одно и то же, Вилли.

– Совсем нет, – возразил я. – Может, ты и права, мама. Может, я никудышный

отец. Может, Ною было бы лучше ходить в баптистскую церковь и ненавидеть всех

грешников мира с мистером и миссис Уоррен. Может, я не в состоянии дать ему

будущее, которое он заслуживает. Может, мне следовало отвернуться от него, отдать

тебе и позволить воспитывать. Или разрешить Билли и Шелли заботиться о нем, пока я

навещаю его время от времени. Может, у вас-то все получилось бы лучше. Может, я

всего лишь на всего член на двух ногах, который сдохнет на помойке с телеграфным

столбом в заднице.

– Ты всегда думаешь только о себе, да, Вилли? Тебе не обязательно было делать

ребенка той девке. Не обязательно было рожать и оставлять этого малыша. У тебя

были варианты. Ты бы мог жениться на хорошей девушке. Хоть раз в жизни, почему

55

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

ты не подумал о ком-то, кроме себя? Но нет же, тебе нужно идти своим собственным

путем и делать то, что хочешь только ты, не взирая на тех, кого это может задеть.

– Я пытался поступить правильно, Мама, – сказал я.

– Уверена, ты так и думал, – ответила она.

Я встал и посмотрел на нее.

– Увидимся, мама, – попрощался я.

– Вилли, подожди!

– Я не собираюсь повторять этот спор.

– Но я просто пытаюсь открыть тебе глаза.

Я сел в машину и уехал.

Глава 21

В поисках Кайлы

Оставалось только одно место, где, по моим соображениям, могла быть Кайла, и

в это место мне точно не хотелось ехать. По дороге в Тупело я свернул в южном

направлении на шоссе 45 в округ Монро.

У меня появилась соблазнительная идея попросить поехать со мной Джексона

Ледбеттера или даже Тоню, мать Кики, и мою лучшую подругу, но я передумал. Я не

хотел, чтобы эти двое стали свидетелями этой части моего прошлого. Да и поездка не

была лишена риска, по крайней мере, не для геев и чернокожей женщины.

Я проезжал множество полей, засаженных хлопком и соей, по дороге, которую

хорошо помнил еще по моим многочисленным визитам к Кайле во время ее

беременности, когда я приезжал, чтобы отвезти ее к доктору. По "КУДЗУ" передавали

Элвиса "В гетто".

На безлюдном участке пути между Нетлтоном и Амори, узкая грунтовая дорога

уходила в лес, и я пустил машину по этой дороге, ощущая беспокойство и

неуверенность по поводу целесообразности этой поездки.

На расстоянии полумили по этой дороге должен был стоять трейлер, где жили

Кайла со своим бойфрендом. Я никогда особо не интересовался тем, кто конкретно

владеет этим трейлером, мне было только известно, что он использовался как

метлаборатория и, возможно, в этом качестве существовал и до сих пор.

Трейлер по-прежнему стоял на своем месте, посреди моря разобранных машин и

всего остального. На окраине горел костер, возле которого зависали два парня.

Когда я подъехал, к моей машине поспешили лающие собаки, а парни у костра

поднялись на ноги, смотря в мою сторону с опаской, словно ожидая... эм, да кто

вообще знает, чего они ждали?

Синяя тачка, на которой Кайлу забрали из тюрьмы была припаркована за

трейлером так, что с дороги ее не было видно. Люди, паркующиеся за домами,

подальше от глаз полиции, как правило, имели веские причины для этого.

Я опустил окно со стороны водителя и ждал, пока эти двое подойдут. Они не

спешили. Ребята выглядели как типичные деревенские головорезы, те, с которыми вы

бы не стали связываться, ну, если только у вас нет желания менять проколотые шины.

– Я ищу Кайлу, – сказал я, когда они приблизились.

Один из чуваков был крупного телосложения. Судя по взгляду тот еще

отморозок, думаю, он был бы просто счастлив всадить топор кому-нибудь в череп.

Другой был тощий, как грабли, выглядел, как настоящий метамфетаминщик и у него

было слишком много татуировок. Я бы сказал, они могли быть братьями. Оба

бритоголовые. У жирного была борода. Второй – пытался ее отрастить.

56

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Тут нет никакой Кайлы, – сказал жирдяй.

– Она мать моего сына, – произнес я. – Ее недавно выпустили из Центральной

тюрьмы. Я просто хотел передать сообщение, и ноги моей тут больше не будет.

– Кажись, меня не канают твои личные дела, – ответил жирный.

– Моему сыну девять, – сказал я, – он глухой. И он просто хочет увидеть

маму.

– Он хочет или ты? – спросил жирдяй.

– Она здесь живет?

– Кажись, это не твое собачье дело, – ответил он.

Я взглянул на трейлер. Кухонные занавески были слегка раздвинуты. Неужели

Кайла стояла там и смотрела? Ну, почему она такая бессердечная сука?

– Скажите ей, что заезжал Вилли, – произнес я. – Я работаю в "ФудВорлде"

по утрам. Она может найти меня там. Ее сыну хотелось бы хоть иногда с ней

общаться. Я не прошу у нее ни алиментов, ни чего бы то ни было еще. Будет здорово,

если она придет навестить своего ребенка.

– Мы не знаем никакой Кайлы, – заговорил впервые тощий. Он почесывал

лицо, пока говорил: – Ты заодно с копами?

– Он не заодно с полицией, ты, долбанутый идиот, – сказал жирный.

– А нам то откуда знать? – спросил он.

– Заткнись.

– Может, он хочет что-то купить.

– Я сказал заткнуться, тупой ты мудак. Разве нет? У тебя в ушах что-то

застряло? Я запихаю тебе свой член в ухо, если ты, блять, не завалишь хлебало, тупой

ты мудак. Куча дерьма. Самый тупой ублюдок из всех, кого я знал...

Тощий нервно потер свои голые руки.

– Передайте ей сообщение, пожалуйста, – сказал я.

– Окей, – ответил жирненький, повернувшись ко мне с улыбкой, – передадим.

А теперь почему бы тебе не свалить нахрен с нашей территории?

Я включил заднюю передачу и как можно быстрее уехал.

Глава 22

Споешь?

На обратном пути в Тупело у меня зазвонил телефон. Посмотрев на экран, я

увидел, что это Жасмин, активистка, выступающая за права геев, которую я встретил

на нашем собрании унитарных универсалистов (УУ)*.

*Унитарианство (Унитарианская церковь) – движение в протестантизме, основанное на

неприятии догмата о Троице, учения о грехопадении и таинств. Имеет антитеистический

характер, что делает возможным его сочетание с пантеизмом и деизмом.

– Вилли, ты мне нужен! – воскликнула она энергично с придыханием.

– Ты же знаешь, я не танцую, – сказал я.

– Мне нужно, чтобы ты спел, – ответила она.

– Снова?

– Первого сентября мы выступаем против Ассоциации Американской Семьи.

Ты сможешь присоединиться? Принести гитару? Мы хотим, чтобы ты спел "Хорошо

быть геем", всем нравится эта песня.

– Мне это льстит, но ты же знаешь, что я не люблю петь на публике.

57

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Ну, пожалуйста, дорогой.

– Жасмин...

– Пожалуйста-пожалуйста, мой милый сладкий мальчик, ты же настоящий друг,

правда?

– Когда ты говоришь так...

– Я знаю, что ты скажешь "да". С тобой все просто.

– Очевидно, ты еще не пыталась залезть мне в штаны.

– И никогда не стану, дорогой. Как ты?

– Хорошо, – сказал я.

– А как Ной?

– Замечательно. У него скоро день рождения.

– Серьезно?

– Мы будем отмечать четвертого июля. У него день рождения пятого, но

четвертого у Мамы дома всегда праздник. Ты должна придти.

– Приду. Я же пришла в прошлом году, помнишь?

– Конечно, – сказал я.

– Тебе снова нужно описать мне маршрут. Хотя, нет. Думаю, он сохранился у

меня на электронной почте. Я проверю. Так, значит, ты споешь для нас?

– Ты же знаешь, как я это ненавижу, – произнес я.

– Но ты хорош, Вилли. Честное христианское! Не думаю, что будет больше

двадцати-тридцати человек, как в тот раз. Было весело. Помнишь?

– Помню, – согласился я.

– Окей, любовничек. Буду держать тебя в курсе. Не смей подставлять меня!

– Постараюсь.

– Не надо мне твоих этих "постараюсь-пошмараюсь". Если мне придется заехать

к тебе домой и вытащить твою задницу и гитару на встречу, я так и поступлю. И ты

это знаешь.

О да, я знал.

– А у тебя как дела? – спросил я. – Давненько мы не разговаривали.

– И кто в этом виноват? Мы скучаем по тебе в УУ. Почему вы с Ноем перестали

заходить?

– Мы ходим на мессу.

– Не начинай при мне этого. "Ходим на мессу". Пожалуйста! Это же все равно,

что спать с врагом.

– У меня не настолько серьезное отношение к этому, – сказал я в свою защиту.

– Мы католики. Мы ходим на мессу. Вот и все.

– Когда-нибудь ты вернешься на светлую сторону, – произнесла она с

надеждой.

"Прекрасно", – подумал я, вешая трубку. Еще один способ позлить маму и

Билли: спеть на митинге и взять с собой Ноя. В прошлый раз они меня чуть не

распяли.

Глава 23

Хуан пришел в гости

Как только мы сели ужинать тем вечером, раздался звонок в дверь. Наш дверной

звонок оборудован мигающей лампочкой, чтобы Ной мог видеть, когда кто-то стоит за

порогом.

Он подпрыгнул.

58

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Кто-то пришел, – просигнализировал он.

Иди и посмотри кто это.

Он пошел к двери и открыл ее. Я ничего не услышал, но увидел, как он

жестикулировал. Я встал, подошел к двери и обнаружил там Хуана с довольно робким

видом.

Заходи, – показал жестом я.

Он зашел внутрь, смотря на нас, как мне показалось, с опаской.

Ты в порядке? – спросил я.

Мне просто хотелось тебя увидеть. Надеюсь, я тебя не отвлекаю.

Совсем нет. Есть хочешь?

Немного.

Это мой сын Н—о—й.

Мы уже встречались, – сказал он, с улыбкой глядя на Ноя.

Хуан так уминал жареного цыпленка и овощи, что казалось, будто он не ел

несколько дней.

Ной посмотрел на меня с лукавой улыбкой.

Ешь! – приказал я строго.

Он ухмыльнулся.

Когда Хуан утолил острый голод, я спросил его, где он живет.

Я живу с мамой, – сказал он неопределенно.

И откуда ты родом?

Мама привезла меня сюда, когда мне было пять. А родился я в М—е—х—и—к—о.

Ты здесь не законно?

Он пожал плечами.

Испанец владел языком глухонемых не в совершенстве. Понять его было можно,

но на этом и все, выглядело так, словно ему почти не с кем практиковаться.

Где ты научился языку жестов? – спросил я.

Я учился сам по книгам. У меня была глухая подруга из Америки. Кое-чему меня

научила она. Но я так и не выучился, как следует.

Нормально, – успокоил я его.

Нет, не нормально.

Мы тебя хорошо понимаем.

Вы делаете это из вежливости.

Ты работаешь?

Этим летом я не смог устроиться.

Когда Хуан увидел в моих глазах вопрос, то добавил:

Все уехали в Алабаму, кроме меня и мамы. Она осталась со мной. Отец не хотел,

чтобы я ехал.

Не хотел, чтобы ты ехал в Алабаму? – спросил я, уточняя.

Сюда. В Америку. Я глухой. Он сказал, что у меня не получится найти работу. А

мама сказала, что не поедет без меня.

Я чувствовал горечь в том, как он доносил жестами до меня эту информацию.

А что там, в Алабаме? – спросил я.

Сбор... еды.

Он пожал плечами, показывая, что не знал нужного ему слова, обозначающего

"капусту" или "хлопок", или что-нибудь такое. Кроме того, были рабочие места по

забою птицы, и Бог знает что еще.

Можно мне зайти в туалет? – спросил он внезапно.

Я покажу, где он находится, – прожестикулировал Ной, поднимаясь на ноги.

Вернувшись, Ной просигнализировал: Он странный.

59

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Он хотел есть, – противопоставил я.

Он тебе нравится?

Я его не знаю. Мы встретились в магазине.

Сын задумался.

Мне нравился Хуан на чисто физическом уровне. В нем была освежающая

сладость, некая ранимая честность. Бедность сточила острые углы.

Он взял вторую, а затем и третью порцию цыпленка и пюре, каждый раз

виновато и застенчиво улыбаясь при этом. Они с Ноем долго говорили – обо всем на

свете, он вел себя открыто и легко, так, как если бы Ной был его младшим братом.

Ной часто исправлял его жестикуляцию, но Хуан, казалось, не возражал.

После ужина Ной показал ему, как играть в Xbox, в который, к огромному

удивлению Ноя, Хуан никогда не играл.

Когда сын отправился спать, Хуан сел на мой диван и посмотрел на меня

глазами, полными молчаливой мольбы, возможно, надеясь провести здесь ночь, а,

возможно, надеясь на что-то большее.

Утром мне на работу, – сказал я.

Можно мне остаться на ночь?

Я виновато улыбнулся. Несмотря на то, что притяжение между нами было

очевидным, он не отметил его, даже ни разу не намекнул.

Я гей, – показал я ему.

Знаю.

И на этом он замолк.

Можешь спать на диване, если хочешь. Я принесу покрывало и подушку.

Я хочу спать с тобой.

Я не знаю...

Пожалуйста?

Он посмотрел на меня взволнованными, голодными глазами. Ему было нужно,

чтобы кто-то подарил ему хоть немного любви, и он решил, что этим "кем-то" буду я.

Я не знаю тебя, – сказал я.

Пожалуйста?

Ты хочешь секса?

Он кивнул.

Прости, – извинился я.

Он сник.

Я попытался объяснить ему знаками так, чтобы он понял: Я хочу узнать тебя,

прежде чем мы займемся сексом.

Теперь ты меня знаешь.

Я не хочу заниматься ничего не значащим сексом, – сказал я.

Он не понял слово "ничего не значащий", а я не мог придумать, как ему его

объяснить.

Я хочу, чтобы ты стал моим другом, – произнес от просто, – научил меня.

Научил чему?

Как.

Я приподнял брови, выражая непонимание.

Я никогда этим не занимался.

Никогда?

Он покачал головой.

Не думаю, что это хорошая идея.

Я одинок. Пожалуйста. Мне хочется узнать, что это такое.

60

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Я мысленно обсуждал мудрость решения связываться с таким нуждающимся

молодым человеком. И вспомнил свой первый раз, когда я был еще зелен и глуп,

пытался найти слова, чтобы объяснить, чего же я хотел. А хотел я посвящения в мир

геев, не обязательно отношений, хотя тогда я думал, что влюблен во взрослого

мужчину, с которым встречался. И я не хотел просто секса, хотя тот у меня и был. Я

хотел кого-то, кто мог взять меня за руку, провести через это, избегая чувство

неловкости. Я хотел наставника. Я хотел... друга.

Ты уверен? – спросил я.

Он с охотой закивал.

Посидев тут, поговорив об этом, подумав, взвесив все "за" и "против", посмотрев

в прекрасные карие глаза Хуана, настолько полные жизни и чистых эмоций, подумав о

загорелой коже под его футболкой, я вдруг очень возбудился.

Проводив его в свою спальню, я закрыл за нами дверь.

Глава 24

Можешь поиграть у меня в саду

Вечером в пятницу, пока Ной играл в Xbox, я взял гитару и сел на стул в кухне. Я

больше не играл. Не пел. Во всяком случае, не так, как раньше. Мои пальцы

вспомнили знакомые аккорды, которые я стал наигрывать и тихонько напевать себе

под нос. Гитара была серьезно расстроена. Благодаря давней привычке я настроил ее

на слух. Мне нужно было практиковаться, готовиться к акции протеста.

Одна из песен, написанных мной в юные годы, называлась "Милашка", и я до сих

пор отчетливо слышал ее у себя в сознании. Она была одной из самых популярных

песен во времена, когда я играл в "Южных ночах".

Можешь поиграть у меня в саду

Мне все равно, что скажут люди

Потому что у меня разбито сердце

А ты украл мое дыхание...

Ко мне подошел Ной и приложил ухо к моей спине, слушая вибрации голоса.

Я пел ему.

Ты хороший любовник, самый лучший для меня

И я не хочу никого другого...

Ты же знаешь, что ты милашка, и знаешь, как сделать мне приятно....

Жаль, что сын не слышал меня.

Мне было не важно, слышали меня мама или Билли, да кто угодно; важно было

то, что в целом мире был глухим тот, кто был не способен услышать ни единой

пропетой мной ноты, ни единого сказанного мной слова. А я так хотел, чтобы он

услышал. Хоть одно слово. Хоть одну песню. Хоть одну фразу "я люблю тебя" или "я

думаю, ты замечательный малыш" или "я так счастлив и горд быть твоим отцом".

Пустота.

Ноль.

Он мог только догадываться, как звучит мое имя, как звучит мой голос, как

звучит его собственный голос. Он был заперт внутри, в своем Мире Глухих, в который

мне никогда не войти и не стать его частью. Он никогда не услышит, как я скажу ему,

что считаю его умным, талантливым, смешным, красивым, милым, моим драгоценным

мальчиком. Он никогда не услышит, что я скажу ему, как сильно его люблю и буду

любить, несмотря ни на что.

61

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Я замолк, приложив ладонь ко рту.

Что не так, папочка?

Покачав головой, я попытался улыбнуться.

Он прикусил губу.

Я спел еще один куплет.

Можешь воспользоваться моей кухней

Можешь взять все, что у меня есть

Приготовь мне что-нибудь вкусное

И останавливаться не смей...

Глава 25

Кровать на троих?

Пока субботним утром мы ждали Джексона, который должен бы заехать за нами

на своем Джипе, я смотрелся в зеркало у себя в комнате, а Ной наблюдал за мной,

закатив глаза.

Я хорошо выгляжу? – спросил я.

Нормально.

Может, лучше надеть брюки?

Ты же не носишь брюки.

Я хочу хорошо выглядеть.

Ты хорошо выглядишь в шортах.

На мне были шорты и майка с Элвисом. Но я бы не сказал, что выглядел

сногсшибательно. Я снял шорты и надел джинсы.

Лучше?

Он раздраженно закатил глаза.

Я просто хочу хорошо выглядеть!

Ты уже хорошо выглядишь. Что с тобой не так?

Чувствую себя тупым и страшным.

Ты не тупой. И не страшный.

Я посмотрел на себя в зеркало, качая головой. В джинсах я выглядел еще более

незаметным и легкомысленным, особенно в той паре, у которой на коленях протертые

дыры. Я снял их и продолжил рыскать в шкафу, желая, чтобы у меня были деньги, и я

мог время от времени тратить их на покупку новой одежды, как нормальный человек.

Моя одежда не шла ни в какое сравнение с той, элегантной, что носил Джексон

Ледбеттер.

Раздался звонок в дверь.

Я поспешил надеть шорты, с которых и начал примерку.

Это Джей. Скажи ему, что я буду через минуту.

Пап?

Что?

Ты хорошо выглядишь.

Он взял меня за руку и потянул.

Я позволил ему отвести меня в гостиную.

Веди себя хорошо! – прожестикулировал я Ною и пошел открыть дверь.

Он улыбнулся, показывая свои неровные зубы.

Я потряс сжатым кулаком у него перед лицом.

Он толкнулся на него подбородком, как будто говоря "ну, давай же, дохляк".

Ной распахнул настежь дверь и пригласил Джексона войти.

62

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

– Привет, – сказал я, в животе заурчало от нервов.

Боже, как он выглядел. Волосы подстрижены идеально, зачесаны идеально и

выглядели идеально. На нем были хорошо сидящие брюки-милитари и неоново-

розовая футболка-поло. Ровные, белоснежные зубы, подтянутые мышцы и плоский

живот. Должно быть, у него в роду не знали проблем с прыщами, целлюлитом и

растительностью на спине. А с момента, как он последний раз рыгнул или пернул,

вероятно, прошли годы.

Так что же его могло зацепить во мне?

– Все готовы? – спросил он, пытаясь подражать южному акценту.

– Ну, погнали, – сказал я, пытаясь говорить уверенным тоном. Взяв камеру и

кошелек, по дороге к мебельному рынку на Коли-роуд я показывал Джексону куда

ехать.

Мы рассматривали кухонные столы, кровати, диваны, кресла и комоды. В

отличие от местных геев, Джексон не пытался слиться с обстановкой. Он был

слишком хорошо одет, ухожен, выбрит и не почесывал то и дело задницу, чтобы

напомнить миру, что он мужик по велению Господа, и только посмейте об этом

забыть.

Мы хорошенько повеселились, а наша компания из двух мужчин и глухого

мальчика, со смехом проверяющих кровати на предмет "подходящих" стала причиной

более, чем пары приподнятых бровей.

Следующим пунктом нашего расписания, после того, как он выбрал то, что хотел

и договорился о доставке этим же вечером, был ланч.

– Я прислушаюсь к твоему мнению, – сказал Джексон, имея в виду выбор

ресторана.

– Я слышал в "Атланта Брэд" довольно неплохо, – высказал я свое наилучшее

предположение.

– В «Атланта Брэд»? – повторил он недоверчиво.

– Я редко ем вне дома, – признался я, чувствуя, что краснею от внезапного

смущения. – Это немного нам не по карману.

– Но ты же все равно, куда-нибудь да выбираешься.

– Только не в "Ширли"*, – отозвался я. – Иногда мы ходим в "Соник"**.

* Ширли – фешенебельный ресторан авторской кухни.

** Соник – американский ресторан фаст-фуда.

– Это там, где можно заехать на парковку и взять еду с собой? С автокассой?

Я застенчиво улыбнулся.

Что не так с "Соником"?

– Я слышал хорошие отзывы о некоторых мексиканских ресторанах, —

произнес я, пытаясь зайти с другой стороны, чувствуя все больше волнения. – Но там

дороговато.

– Насколько дорого?

– От десяти до двадцати долларов за порцию.

– Всего-то?

– Я работаю неполный рабочий день и зарабатываю по минималке. Сам

посчитай.

– Как ты живешь на это? – спросил он. Но затем Джей увидел расползающееся

на моем лице выражение смущения. – Извини, – сказал он. – Я не это хотел

сказать... вообще-то, не знаю, что хотел сказать. Но я не хотел тебя смутить.

63

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Пока Джексон Ледбеттер прикидывал последствия знакомства с кем-то, кто

существует за порогом бедности, использует продовольственные талоны, никогда не

носил короны и вряд ли когда-нибудь будет, наступила неловкая тишина.

– Я думал, ты продал кучу книг, – сказал он, наконец.

– Это было очень давно, – признался я. – Мои авторские гонорары

сократились почти до нуля, а новых идей ко мне так и не пришло. Писатели

зарабатывают не много. Уж точно меньше того, на что можно как-то прожить.

– Что ж, – сказал он, наконец, – если бы ты проголодался, то куда бы пошел в

этом родном тебе городе? – он попытался надеть маску жизнерадостности на лицо.

– В торговом центре есть одно местечко, где делают хорошие горячие

итальянские сэндвичи. Ною там нравится пицца. Не слишком дорого и оттуда можно

понаблюдать за людьми.

– Звучит заманчиво, – отозвался он. – Я еще не был в том торговом центре.

Я указал направление, и мы добрались до туда уже через десять минут. Идя по

торговому центру, держа Ноя за руки, я чувствовал, что мы такие же, как любая другая

семья, гуляющая по моллу. Конечно, на нас пялились. С любопытством,

неодобрением, отвращением. "Любовь, которая не смеет назвать своего имени, не

смеет и разгуливать по торговому центру, с ребенком за руку, как пара потаскух с их

плодом любви", – вот что говорили эти взгляды. "Будем признательны за отсутствие

здесь содомитов, спасибо!"

В итальянском ресторанчике мы заказали горячие сэндвичи, тарелку фрикаделек

и пиццу. Джексон настоял на оплате. Мы сели за столик и принялись за еду.

– А неплохо, – сказал Джей.

– Да это ты из вежливости так говоришь, – ответил я.

– Нет, серьезно. Вкусно. Жирновато, правда…

– В жире свой очаровательный смак, – произнес я.

– Сказал сердечный приступ закупоренным артериям.

– Ты на Юге, мальчик. Жир составляет одну из четырех основных пищевых

групп.

– Да что ты говоришь!

– Не смейся, – сказал я, – ожирение не приходит само по себе. Над ним

приходится работать.

Ной так уплетал пиццу, что на его лице осталось немного соуса, который я вытер

салфеткой.

– Ты выглядишь расстроенным сегодня, – произнес Джексон. – Что

происходит?

Я взглянул на него и прикусил губу, не желая отвечать.

– Что? – надавил он.

– Мы с тобой из разных миров, – признался я. – Я уже это знал, но иногда

похоть затмевает маленькие досадные факты.

– О чем ты?

– Когда ты последний раз смотрел на себя в зеркало? Разве можно быть еще

красивее? Что вообще тебе может понадобиться от такого, как я?

– Ты считаешь себя не красивым?

– Может, и красив для дятла* из кучи белого мусора*.

* Дятел – термин появился в 19 веке и употреблялся чернокожими для обозначения бедных

белых людей. Последние казались им громкими и беспокойными, как эта птица, а также эти

люди часто имели волосы цвета перьев на голове дятла (т.е. рыжие)

64

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

* Белый мусор – грубый термин, нередко используемый в обиходной речи в США для

обозначения деклассированных белых американцев, часто живущих на пособия по безработице, в

ржавых трейлерах, отличающихся низким социальным статусом и уровнем образования.

– Что значит «дятел»?

– Слово на букву "н" для белых людей, – объяснил я.

Он громко рассмеялся.

– Видишь? – сказал он, выставляя обе руки, как прирожденный итальянец, —

вот почему ты мне нравишься. Именно поэтому. Ты заставляешь меня смеяться. Не

говоря уже о том, что в тебе есть что-то от Курта Кобейна.

– Мне казалось, ты сказал, что я выгляжу, как тот дятел из "Ходячих

Мертвецов" , – отозвался я.

– И как он тоже, – сказал Джей. – В таком потрепанном, походном виде. Я

представляю тебя с арбалетом.

– Спасибо, – отозвался я.

– Только в самом хорошем смысле.

– Следующее, о чем ты меня попросишь, это носить камуфляж.

– С чего бы?

– Очевидно, ты ни разу не смотрел "Утиную Династию"*.

* «Утиная Династия» – американский документальный фильм о живой природе.

Джекс улыбнулся.

Я смерил его долгим взглядом.

– Что? – сказал он.

– Я просто себя обманываю, – сказал я. – У меня ребенок. Я не могу ходить с

тобой на свидания. Не могу сводить тебя куда-нибудь. Не могу быть тем человеком,

который тебе нужен.

– Приятно знать, что ты в курсе, как сделать меня счастливым, – отозвался он.

– Может, и меня проконсультируешь?

Я промолчал.

– Чувак, что с тобой? – спросил он. – Я чувствую, что ты меня динамишь.

– Просто пытаюсь быть честным. Я не умею строить отношения. Дело не в тебе,

не волнуйся. Я хорош в сексе, но это, в общем-то, и все.

– Почему ты так говоришь?

– Такое обо мне ходит мнение. Хорош только для быстрого перепихона в рот и

в зад.

– Мне в это тяжело поверить.

– А ты поверь, – сказал я. – Последний раз, когда я трахался в туалете