Текст книги "Стрелы сквозь Арчера (ЛП)"
Автор книги: Нэш Саммерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7
– Здравствуй, Арчер. Я счастлива видеть тебя снова. Прошло немало времени.
Доктор Анита Джей Смит сидела напротив меня на деревянном стуле в стиле ретро. Обивка стула была ярко-красной, и само сидение располагалось низко к полу. Деревянные ручки выглядели блестящими, будто только что были выточены.
Её кабинет был маленьким, но хорошо обустроенным, хоть и скудно. На стенах в рамках висели грамоты, наряду с наградами за две статьи, которые она написала за свою карьеру. Мой взгляд задержался на книгах на стеллаже, названием одной из которых было: «Как справиться с Посттравматическим Стрессовым Расстройством».
Я откинулся на спинку дивана и опустил взгляд на свои руки, лежащие на коленях.
– Да уж. Извините.
– Не извиняйся. Я понимаю, что это деликатные вопросы, но я рада, что ты решил вернуться. Процесс восстановления займёт некоторое время, Арчер, но если захочешь, ты увидишь большое улучшение.
– Хотите сказать, я не безнадёжен?
– И подавно нет.
Даже если бы был, сомневаюсь, что она бы мне сказала. Разве докторам можно было говорить своим пациентам, что они просто слишком испорченные, чтобы исцелиться? Если так, готов поспорить, у нас с доктором Анитой Джей Смит был бы не такой позитивный разговор.
– Итак, Арчер, – она откинулась на спинку своего стула, её короткие чёрные волосы касались плеча в серой рубашке на пуговицах. Когда она говорила, её большие тёмные глаза были сосредоточены на моём лице. – Как ты?
– Бывало и лучше, – ответил я.
– А бывало хуже?
– Не часто.
– Что же подтолкнуло тебя прийти сегодня ко мне?
– Дэнни, по большей части.
– А, твой лучший друг, Дэнни. Значит, вы двое по-прежнему близки?
– Да.
– И какие у тебя чувства к Дэнни?
Я поднял взгляд на неё, нахмурив брови.
– Братские.
Она слегка улыбнулась.
– Конечно.
В груди моё сердце начало колотиться о грудную клетку. Я не говорил ей, что я гей. Это не имело никакого отношения к моей депрессии.
– Значит, Дэнни велел тебе прийти сегодня ко мне?
– Нет. Не совсем. Он переживал, и я не хотел добавлять больше причин. Не хочу продолжать его расстраивать.
– Это очень мило с твоей стороны, Арчер, но ты должен понять, что твоё желание прийти и увидеться со мной должно вытекать из твоего желания поправиться.
– Я знаю.
Она закрыла блокнот на своих коленях, ручка всё ещё лежала внутри, на странице, на которой она писала. Это была одна из первых вещей, которые я в ней заметил, когда пришёл на наш самый первый приём. Многие другие психологи использовали планшет или ноутбук, когда делали пометки. Некоторые использовали записывающие устройства. Доктор Смит использовала ручку и блокнот.
– О чём бы ты хотел сегодня поговорить? – спросила она.
– О погоде.
– Ты хотел бы поговорить о своих родителях?
Земля под диваном провалилась.
– Нет.
Она по-доброму кивнула.
– Хорошо. Как уроки?
Это был её способ обойти проблему моих родителей, по-прежнему держа их на переднем плане моих мыслей. За это я не мог её винить – потеря родителей была основной причиной, по которой я сюда пришёл.
Бедный Арчер Харт, годы спустя, по-прежнему убивался из-за смерти родителей.
– В порядке.
Я скрестил руки на груди, почувствовал, что это детский поступок, и опустил их.
– По-прежнему специализируешься в бизнесе в колледже?
– Да.
– И по-прежнему маркетинг на втором месте?
– Да. Но вы это знаете. Я по-прежнему изучаю бизнес и маркетинг, как и моя мама, когда была в моём возрасте. А затем, когда закончу учёбу, я поступлю в полицейскую академию, прямо как мой отец.
Это почти забавно, каким я был банальным. Шёл по стопам родителей в качестве какой-то жалкой дани памяти им, потому что не мог справиться с их смертью. Я не был идиотом. Я знал, что это не здорово.
– Тебе нравятся твои уроки? – спросила она.
– Нет.
– Тогда зачем продолжать заставлять себя проходить через то, что тебе не нравится?
– Потому что единственный способ для меня спать ночью – это представлять, что мои родители гордились бы мною за это.
– Арчер, – она наклонилась вперёд, сосредоточив взгляд на моём лице. – Если ты будешь заставлять себя проходить через что-то, что тебе не нравится, это не вызовет гордость у твоих родителей. Это не вернёт их и не принесёт тебе счастья.
Но принесёт ведь.
Она ошибалась.
Это было единственное, что я мог делать, чтобы быть ближе к ним.
Когда я не ответил, доктор Смит сжала губы и отклонилась назад.
– Если бы сегодня твои родители были живы, уверена, они гордились бы тем, каким человеком ты стал.
Я вспомнил тот день, когда мой брат сказал мне, что наши родители мертвы. Мы стояли лицом друг к другу. Эндрю положил руку мне на плечо – чего никогда не делал раньше и после этого.
Он сказал:
– Их нет, Арчер.
– Этого не может быть, – тут же ответил я.
– Но это так.
– Но у меня не было шанса сказать им, что…
Воспоминание уплыло.
– Нет, – честно сказал я доктору Смит. – Они не гордились бы мной.
– И почему ты так думаешь?
– Я не думаю, я знаю. Так сказал мой брат – человек, который знал моих родителей лучше всех во вселенной. Он сказал мне, что они ненавидели бы то, каким я стал человеком.
***
– Боже, мне нужно напиться, – объявление Дэнни встретили возгласами и криками несколько других парней в комнате.
Это был субботний вечер в Смол Таун, США. Дэнни убедил меня уехать из города на вечеринку с несколькими другими парнями из нашего класса, сказав, что как раз это нам и нужно. У его приятели Пола был дом в маленьком городке в паре часов на юг от кампуса. Он пригласил нас остаться на выходные, вместе с некоторыми другими людьми.
В общем, на кухне Пола пили четверо или пятеро парней. На семейном компьютере в гостиной играл дабстеп.
– Ты выглядишь лучше, – сказал Дэнни, усаживаясь за кухонный стол рядом со мной.
Я положил свои карты лицом на стол.
– Да уж.
– Слава богу, ты побрился. Твоя бородка пугает меня до чёртиков.
– Ты оставишь человека в покое? – вмешался Пол, слегка путая слова. – Мы тут пытаемся играть.
Пол неловким жестом показал между нами, а затем подхватил свою открытую банку пива со стола и начал заливать его себе в глотку.
Он был приятным парнем – хоть и громковатым на мой вкус. Слишком общительным. Слишком дружелюбным. Не непривлекательным, но и не совсем симпатичным. Его грязно-блондинистые волосы были слегка слишком сальными.
– Ты выиграл, Пол, – сказал я ему.
Он вскочил со своего стула, вскинул руки вверх и начал петь исковерканную версию «We Are The Champions» Queen.
Мы с Дэнни рассмеялись.
– Не хватило смелости сказать ему, что вы, ребята, начинали играть в «Рыбалку», а в итоге с теми же картами стали играть в покер?
– Не. Похоже, ему весело.
– Ты просто большой добряк.
Я откинулся на спинку стула и выглянул на улицу. На земле не было никаких признаков инея. Ночь была тёмной, и я не мог не вспомнить те танцующие огни, которые видел в Банфе.
– Ты не скучаешь по этому? – спросил я у Дэнни.
– По чему?
– Банф. Канада. Небо.
Дэнни пожал плечами.
– Небо есть везде, Эйс.
– Не такое небо.
– Видел бы ты его дальше на севере, – Дэнни схватил с центра стола бутылку водки и начал разливать по двум рюмкам. – Особенно, когда ты далеко за городом. Даже я могу оценить это небо.
Он подвинул одну рюмку ко мне. Мы выпили одновременно, оба резко выдыхая, чтобы не подавиться вкусом дешёвой водки.
Дэнни налил нам ещё по одной рюмке.
А затем ещё.
К концу четвёртой рюмки моя грудь горела, а разум был покрыт чудесным слоем тумана.
– Ты сегодня хорошо проведёшь время, – пообещал Дэнни.
Я попытался ему улыбнуться.
– Конечно, Дэнни.
***
Неоновый синий. Неоновый жёлтый. Неоновый зелёный.
Вокруг меня как стая бабочек мелькали огоньки.
Я был пьян.
Не так пьян, чтобы не соображать, но достаточно пьян, чтобы моё тело покалывало, а разум был истощён.
Из огромных стерео-динамиков над маленьким танцполом ревела электронная музыка. Сам пол был покрыт ламинатом и стал липким от разлитых напитков. Люди танцевали и кричали слова песен.
Я прислонился к бару рядом с Дэнни, который просил у барменши очередную порцию шотов. Он продолжал слишком широко улыбаться молодой девушке за стойкой, что, наверное, и служило причиной нашего долгого ожидания выпивки.
Бар был переполнен – на удивление – так как мы находились буквально посреди ничего. Население этого города насчитывало чуть больше ста тысяч человек, и как мне рассказали раньше, бара было только два. В этот бар люди ходили танцевать, целоваться и слушать музыку, которую забудут к утру.
Дэнни продолжал размахивать двадцаткой, будто она была белым флагом, а он адмиралом на поле боя.
– Эйс, – крикнул он через музыку, наклоняясь ко мне. – Сделай это ты. Очевидно, она любит блондинов.
Я посмотрел через плечо на барменшу. Мир кружился, но я всё равно поймал её улыбку.
– Нет, – сказал я в ответ. – Веселее наблюдать, как страдаешь ты.
– Эй, – он ткнул меня в грудь. – Когда страдаю я, страдаешь ты. Это я покупаю выпивку, помнишь?
– Что я могу вам предложить, парни? – спросила барменша. Она была блондинкой, её волосы были почти светлее моих, и в носу было серебряное колечко.
Дэнни широко улыбнулся, показывая пальцами знак мира и говоря что-то о водке.
Когда она отошла, Дэнни толкнул меня плечом.
– Ты должен спросить у неё номер.
– Зачем? Она живёт здесь. Мы – нет.
Он поиграл бровями.
– Она горячая.
Я уставился на него, желая, чтобы мой мозг дал свой ответ, или чтобы алкоголь взял верх, и я просто всё ему рассказал. Вместо этого я сказал:
– Она не в моём вкусе.
– Боже, ну ты и привереда. Я думаю, она просто секси, – он цокнул языком.
– Тогда ты и попроси у неё номер.
Он посмотрел на меня сердитым взглядом.
– Вся эта скромность устаревает. Она пялилась на тебя. Это просто чертовски очевидно, Эйс. Как я говорил раньше, дело в волосах.
Я скрестил руки на груди и усмехнулся.
– Или в лице.
– Или в этом твоём грёбаном лице. Будь проклято это лицо.
Я рассмеялся, и его улыбка стала шире.
Сегодняшний вечер был хорошей идеей. Завтра у меня может быть другое мнение, и может я не думал так до третьей подряд рюмки водки, но прямо в этот момент это казалось практически хорошей идеей. Потому что мой мозг не мог работать должным образом, и я не мог думать обо всех вещах в своей жизни, от которых просыпаться каждое утро было практически слишком сложно.
Барменша принесла наши шоты. Дэнни кинул всю сдачу в стеклянную банку на стойке. Мы одновременно выпили, а затем повернулись посмотреть на людей в баре.
Друзья Дэнни сидели за столиком в углу и разговаривали с компанией девушек. Стены были увешаны фотографиями певцов кантри и снимками с местных концертов, которые проходили в баре в течение недели. На удивление, танцпол был переполнен людьми в узких джинсах, футболках с логотипами «Джон Дир», в ковбойских сапогах и клетчатых рубашках. Девушки двигались так, будто снимались в клипах, в то время как парни неуютно раскачивались из стороны в сторону, с бутылками пива в руках.
Должно быть, Дэнни увидел что-то на моём лице, потому что расхохотался и ударил меня по руке.
– Не делай вид, что ты не впечатлён. Я знаю, это не твоё, но постарайся. Мы пришли сюда напиться и по-деревенски повеселиться. И-ха…
– Я веселюсь, – сказал я ему.
– Ну, насколько можешь. Думаю, тебе было бы так же весело сидеть на улице и смотреть на небо. Или наблюдать, как мой папа готовит завтрак.
По какой-то причине, моё сердце пропустило удар.
– Что?
– О, смотри! – крикнул Дэнни. Он протянул руку и указал на пару девушек на танцполе, которые смотрели в нашу сторону и улыбались. – Видишь ту рыжую?
Я прищурился из-за мелькающей радуги огней и тумана в собственных мыслях.
– В джинсовой юбке?
– Да, её.
– А что с ней?
Он повернулся ко мне с ошеломлённым видом, положив руку на сердце.
– Ты не знаешь? Эйс, это моя будущая жена.
И с этими словами он ушёл в толпу. Он вилял между танцующими людьми, оглядываясь на меня через плечо, подзывая меня. Я улыбнулся и повернулся обратно к бару.
– Что-нибудь нужно? – спросила барменша.
– У вас здесь есть что-нибудь любимое?
Она сказала мне, и я выбрал что-то местное, о чём наверняка позже пожалею. Она подмигнула мне, прокатив по деревянной стойке большой бокал. Я улыбнулся и в тосте поднял его в воздух.
Я подошёл к друзьям Дэнни. Они все поприветствовали меня тостом и подняли свои пивные бутылки. Они сидели в углу с девушками, с которыми познакомились. Когда я подошёл, все подвинулись, чтобы освободить мне место.
Когда я сел, заговорил Пол:
– Малыш Арчи! Ты пришёл! Я думал, ты весь вечер будешь тусоваться с Дэнни.
– Не-а, – мир пошатнулся чуть больше, когда я прижал к губам бутылку пива и сделал глоток. – Он нашёл для разговора каких-то девчонок.
Пол рассмеялся вместе с другими парнями, с которыми мы пришли.
– Как насчёт тебя? Нашёл хорошенькую девчонку?
– Нет.
Мой ответ мог быть слегка резковатым, но все казались слишком пьяными, чтобы заметить. Пол обещал мне, что здесь будет куча девушек, и что я с кем-нибудь сегодня познакомлюсь.
Я ответил тем, что запрокинул бутылку пива и поставил её на стол, как только смог видеть дно.
Кто-то толкнул меня локтем в бок.
– Не твоя обстановка?
Я опустил взгляд на худого парня рядом с собой. У него были большие карие глаза и милая причёска, которая делала его похожим на героя Бродвейской постановки.
– Нет, – сказал я, не отводя взгляда от его лица. – Определённо, не моя.
Он улыбнулся мне так, будто что-то знал. Мне нравилась эта улыбка. Мне не нравилось крохотная толика осознания за ней.
– Эй, Эйс, – произнёс один из других парней компании. Он наклонился вперёд через стол. Его волосы были того же цвета, что у парня рядом со мной. – Это мой брат – Уильям.
– Правда? – ответил я, откидываясь на твёрдую деревянную спинку сидения. Я скрестил руки на груди.
Он не ответил, просто вернулся к разговору с девушкой, которую обвивал рукой.
– Ты ведь не знаешь его имя, да? – спросил Уильям, с блеском в глазах.
Он был младше меня и намного мельче. Он закусил свою пухлую нижнюю губу, когда посмотрел на меня. Мне захотелось ещё пива, чтобы отвлечься.
Но я был пьян, и все вокруг нас смеялись. Свет моргал, и музыка была слишком громкой. Я чувствовал себя унесённым за миллион миль.
Я наклонился – немного слишком близко – и мои губы коснулись его уха.
– Нет. Я не знаю его имя.
Когда я отстранился, я знал, что это не красный свет от стробоскопа на его лице.
– Это Генри. Мой старший брат. Ты с ним работаешь?
– Не-а, – я прижал к губам бутылку пива, уже забыв, что она пустая. – Мой друг Дэнни дружит с Полом. Мы учимся в универе на севере. Просто приехали на выходные.
– Оу, – произнёс он. Он провёл своими тонкими пальцами по прозрачному пластмассовому стакану перед собой. – Наверное, в этом есть смысл. Думаю, я запомнил бы тебя, если бы ты жил здесь.
– Да? Почему это?
Он стеснительно улыбнулся. Это было очаровательно.
– Ты просто не похож на кого-то из местных. Здесь все вокруг всех знают. Это маленький… маленький город.
Мне не следовало столько пить. Он был милым. И смотрел на меня этими большими безнадёжными глазами, и эта маленькая улыбка говорила о слишком многих проблемах этого мира, о которых он не знал.
– Хочешь выпить? – я наклонил голову в сторону бара.
Он взял свой напиток, допил одним глотком, а затем кивнул. Я рассмеялся и встал, зная, что он пойдёт за мной к бару.
Когда мы подошли к стойке, я заказал нам два шота. Чёрт, если богатый может стать богаче, пьяный может стать пьянее.
Мы опустошили шоты, не отводя глаз друг от друга.
– Мне нужно немного воздуха, – сказал я ему на ухо, перекрикивая грохочущую музыку. У меня кружилась голова. Я не мог сказать, дело в цветных пятнах за моими веками или нет. – Хочешь выйти на улицу?
С виду он занервничал, но в его глазах мелькало радостное волнение.
– Да.
Глупо.
Это была глупая идея, и даже тогда я это знал. Мне не стоило идти в переулок с каким-то парнишкой – с кем-то, кого знала компания, с которой я пришёл.
Но я пошёл, потому что музыка была слишком громкой, и свет был слишком ярким, и моё сердце и голова разрывались на миллион разных кусочков.
Как только боковая дверь в переулок за нами закрылась, он вцепился в меня. Должно быть, он стоял на носочках, потому что обвил своими худенькими руками мою шею и прижался губами к моим. На его губах был вкус дешёвого алкоголя и лайма. Я схватил его за бёдра и развернул нас, прижимая его к кирпичной стене. Он покрывал дикими неопытными поцелуями всю мою шею, мою челюсть, мои губы.
– Эйс, – прошептал он, когда одна моя рука оставила его бедро, расстегнула молнию на его джинсах и залезла внутрь.
Прохладный ночной воздух казался странным, когда всё остальное было слишком тёплым. Вечер вокруг нас был тёмным и печальным, пока вдруг это не прекратилось. Вдали я слышал проезжающие машины. Освещение здания над нашими головами моргнуло.
Уильям шептал что-то, что я не совсем мог разобрать. К тому времени моя голова находилась за миллион галактик отсюда.
Внезапно что-то щёлкнуло, и рядом с нами раздался звук бьющегося стекла. Справа меня обрызгало что-то похожее на дождь.
Мы с Уильямом отпрыгнули в стороны. Он ахнул и опустил взгляд на свою мокрую одежду и осколки тёмно-коричневого стекла у наших ног. Я повернулся лицом к тому, кто кинул бутылку пива.
В нескольких шагах от нас стояли трое мужчин. Мужчины, которых я не узнавал. Мужчины, лица которых я и хотел оставить неузнанными.
– Какого чёрта? – произнёс я. Мой голос прозвучал спокойно, даже для моих ушей.
Двое мужчин стояли впереди, а один чуть дальше, который шатался на ногах, начиная выкрикивать нам слова, которых я однажды определённо ожидал в свою сторону. Но это не уменьшило укол. И это определённо не чувствовалось нормально.
Уильям схватился за рукав моей рубашки.
– Эйс, – прошептал он. – Пойдем обратно внутрь.
Я стряхнул его, слишком пьяный и слишком злой.
– Что ты мне сказал?
Тот, кто был на несколько дюймов выше меня и не особо шире, сразу же вышел вперёд и налетел на меня.
– У тебя с этим проблемы, красавчик?
Он толкнул меня.
Поначалу я не клюнул.
– Своих дел мало? – мой голос по-прежнему был спокойным.
Он фыркнул.
– Тебе повезло, что я не кинул чёртову бутылку тебе в лицо. Ты это заслужил.
– За что это? Ревнуешь? – я повернулся посмотреть на Уильяма, затем обратно на мужчину, рычащего на меня. – Прости, но я не думаю, что ты в его вкусе.
Внезапный удар попал в мою челюсть слева. Моя голова дёрнулась в сторону. Будь я трезвым, у меня был бы шанс. Но я не был трезвым. И уж чертовски точно не был в здравом уме. Я нёс на плечах вес всего мира.
Я набросился на него и каким-то образом смог ударить его кулаком в живот. Мы упали на землю, под нами звенели осколки разбитого стекла. Как раз когда я замахнулся кулаком, кто-то схватил меня и оттащил. Но не поднял. Меня толкнули обратно, и сверху налетел ещё один из них. Он с силой пнул меня по голове, из-за чего у меня перед глазами появились звёздочки. Боль была мучительной, но затем раздался очередной сильный удар с другой стороны, прямо в живот. Я зажмурил глаза от боли.
Кто-то вдали может и кричал, но я не мог сказать точно. Мужчина, который ударил меня исподтишка, был надо мной, бил меня по лицу, которое я пытался закрыть руками. Мой голос застрял в горле. Я мог издавать только болезненные вздохи. Из уголков моих глаз полились слёзы.
Очередная пара рук схватила меня за руки и болезненно отдёрнула их от моего лица.
А затем раздался звук, который я услышал даже сквозь боль. Щелчок. Треск. Что-то неестественное и по-своему ужасное. Я ахнул от шока чувств в правой руке. Затем закричал.
Когда следующий яростный удар пришёлся мне под колено, мой мир стал темнее.
А затем ещё темнее.
Глава 8
Меня разбудило тихое гудение флуоресцентных ламп.
Я медленно открыл веки. Они казались тяжелее гранита. Свет над моей головой был слишком ярким. Я ничего не видел. У меня перед глазами стоял туман. Передо мной только плавали белые и светло-жёлтые размытые пузыри.
Где-то рядом шумели люди. Раздавался писк оборудования. Из окна лился свет. И тихо жужжали флуоресцентные лампы.
Я знал этот звук наизусть.
Он въелся в мой мозг после смерти родителей.
Должно быть, я на кого-то смотрел, потому что голос – чей-то знакомый – прошептал мне что-то и сжал моё предплечье. Я попытался улыбнуться. Или спросить, глупо, где я, хоть и знал сам.
Но так же быстро, как гудение разбудило меня от странного сна, так же легко я провалился в него обратно.
В следующий раз, когда я проснулся, дымка с моего зрения не исчезла.
И мне хотелось, чтобы она не исчезала.
Дэнни стоял рядом с кроватью, на которой лежал я. Выражение на его лице было… трагичным.
– Привет, Эйс, – его голос был сдавленным. Свет, который обычно жил в нём, исчез. – Давай я позову медсестру.
– Подожди.
Я жалко попытался потянуться и ухватиться за него, только понял, что мои руки будто залиты цементом. Из моего запястья торчали прозрачные провода. Ноги накрывало одеяло.
Я начал паниковать.
– Воу, воу, – сказал Дэнни, вытягивая руки, будто чтобы успокоить меня. – Ты в порядке, Эйс. Будешь в норме. Ты был без сознания несколько дней.
– Почему я здесь? – звук моего голоса был колким и сухим.
– Тебе делали операцию.
– Потому что… – начал я, ко мне вернулись картинки. Моргающие уличные фонари. Тёмно-коричневые осколки стекла. Маленький парень, прижатый к стене – прижатый ко мне.
– Потому что какие-то мудилы выбили из тебя всё дерьмо, – его голос надломился.
Я ничего не мог сказать. Просто закрыл глаза и кивнул, вспоминая тот вечер. Слова, которыми они меня называли.
– Они сломали тебе руку в трёх местах, Арчер, – сказал мне Дэнни, твёрдым, дрожащим голосом. – И выбили тебе плечо.
Дэнни никогда не называл меня Арчером. Так что когда он произнёс моё имя, несмотря на то, каким я вдруг стал уставшим, я повернул голову к нему и открыл глаза.
Под его глазами были тёмные синяки, а волосы с одной стороны головы были прижаты. Его любимая красно-синяя полосатая футболка была надета шиворот-навыворот и перекошена. И что беспокоило больше всего, он выглядел как пробка от шампанского, готовая вылететь.
– Одна из связок в твоём колене разорвалась, когда они… – он на мгновение сделал паузу. – Врачи сказали, что чем раньше тебе сделают операцию – на колене и на руке – тем лучше.
– Да уж, – тихо произнёс я. – Думаю, я помню, как очнулся, и доктор говорил мне об этом.
– Копы пока никого не арестовали. Ты помнишь, как они выглядели?
Я подумал об этом краткое мгновение и покачал головой.
– Нет.
– Ничего?
Я попытался пожать плечами, но не мог двигать правой рукой. Так что я просто сказал:
– Ничего.
В большой палате раздался смех Дэнни. Он был резким и чужим для моих ушей. Только тогда я заметил, что мы окружены с двух сторон бледно-голубыми больничными занавесками.
– Ты не можешь попытаться? Тебе плевать? Тот маленький идиот – Уильям – он должен знать, кто были эти придурки. Он живёт в том маленьком захолустье. Он был там с тобой, когда…
И снова его голос надломился.
Дэнни потёр глаза ладонями.
А затем он пробормотал что-то самому себе, что я не смог услышать. Я не мог вынести выражения на его лице.
Без слов, он отвернулся от меня. На мгновение я начал переживать, что он оставит меня одного, наедине с трубками, тянущимися из моей руки, с разводами от воды на потолочной плитке и с кашлем других пациентов, который доносился из коридора.
– Что, Дэнни? – наконец удалось мне спросить.
Он повернулся обратно ко мне.
– Дело не во мне. Я не хочу делать так, чтобы дело было во мне. Но боже, это так тяжело.
– Что ты хочешь сказать?
– Знаешь, я выбежал туда первым, – сорвался он. – Я увидел тебя в переулке, истекающего кровью на асфальте, твоя рука была искалечена и вывернута, а коленная чашечка выбита. Тот Уильям прибежал в бар и схватился за своего брата. Он выглядел таким напуганным. Он произнёс твоё имя, и у меня выскочило сердце из чёртовой груди. А затем я увидел тебя.
– Ты бы не смог ничего сделать, если бы был там, Дэнни.
Он снова потёр руками лицо.
– Когда Уильям сказал мне, почему вы двое были в том переулке… – его лицо осунулось.
Я закрыл глаза.
– Посмотри на меня, Арчер.
– Не думаю, что сейчас я это могу, Дэнни.
– Боже.
Это практически сломало меня. Я слышал боль в его голосе. Хоть мои глаза были закрыты, и он сказал только одно это слово, у меня было такое ощущение, что он упал на меня и расплакался. Я мог справиться с чем угодно, но не с этим. Я мог бы справиться с двумя сломанными руками, двумя сломанными руками и с разбитым сердцем, с которым ходил годами, но не с этим.
– Дэнни…
– Не надо, Эйс. Не надо. Не сейчас, не здесь. Дело не во мне – я это знаю. Мне нельзя прямо сейчас так себя чувствовать. Мне нельзя злиться на тебя, когда ты лежишь в этой дерьмовой койке и выглядишь так, будто тебя сбил поезд.
Мой маленький, покрытый дымкой мир заполнился страхом. Дэнни знал. Уильям рассказал ему. Это сделал не я. Не я рассказал своему лучшему другу секрет, который носил за спиной всю свою жизнь.
Это сделал незнакомец.
И мне хотелось сказать ему, как мне жаль и что он заслуживал узнать это от меня. Потому что он заслуживал. Он заслуживал это после всего, что сделал – и делает – для меня.
Но я не мог.
Я был слаб. И полон стыда. И боялся, что тот человек, который значил для меня больше всего в мире, станет смотреть на меня иначе, если я ему расскажу.
Я боялся, что он будет смотреть на меня так, как сейчас, в больничной палате.
– Ты поговоришь со мной об этом? – спросил Дэнни.
Спустя мгновение, я сказал:
– Не сегодня.
– Когда-нибудь?
– Когда не будет так больно.
– Ты носишь с собой боль, как коп носит свой значок.
На это я ничего не ответил.
***
– За вами может кто-нибудь посмотреть следующие несколько недель, пока вы поправляетесь? – спросил доктор Хэмстед. Ему было за пятьдесят, как я полагал, и он постоянно выглядел измотанным.
– Несколько недель? – я сел в своей кровати чуть прямее. Прошло два дня с тех пор, как я впервые очнулся после операции. Я не хотел оставаться в больнице так долго, как это тянулось, но врачи настаивали на том, чтобы понаблюдать за мной первые сорок восемь часов.
Доктор Хэмстед кивнул, глядя на свой планшет.
– Вам понадобится, чтобы кто-то помогал вам в повседневной жизни, хотя бы первое время. Вам нужно будет приспособиться, мистер Харт. У вас есть семья?
– Я… Нет.
Дэнни, который находился в переполненном пространстве вместе с нами, повернулся посмотреть на меня.
– Совсем никакой семьи, мистер Харт? – недоверчиво надавил доктор.
– Мой брат… но нет.
Дэнни протянул руку и положил её мне на здоровое плечо.
– Прости.
Чуть раньше Дэнни рассказал мне новости.
Его лицо было красным как сердце на День Святого Валентина, а выражение зажатым и раздражённым.
– Эйс, – сказал он. – Я звонил твоему бесполезному брату. После того, что с тобой случилось, я подумал, что он захочет знать.
Меня будто ткнули вилкой в грудь, но я ничего не сказал, только кивнул.
– Я рассказал ему, что с тобой произошло, – сказал Дэнни. – Он сказал «хорошо». Ты можешь в это поверить? Я спросил, хочет ли он приехать повидать тебя, но он сказал «нет». Прости.
– Всё нормально, Дэнни. Я знал, что он не приедет. Мы не… близки.
Он хмуро рассмеялся.
– Это мягко сказано. Я сказал ему, что ты мог умереть, а он всё равно не захотел тебя увидеть – или даже позвонить, чтобы с тобой поговорить.
– Мы не общаемся.
– Да, я вроде как понял.
– Мы никогда не были близки, – проболтался я. – Даже до смерти моих родителей.
– Ну, наверное, это к лучшему. Он придурок.
Я был с ним согласен, но ничего не сказал. Я прижался спиной к несгибаемой больничной подушке позади себя и закрыл глаза.
– Я попрошу кое-кого за тобой приглядеть, – сказал Дэнни, возвращая меня в настоящее.
Мои глаза распахнулись.
– У тебя уроки. И мы даже не живём в одном здании в кампусе.
– Вы не вернётесь в школу, мистер Харт, – вмешался доктор Хэмстед. – Не в ближайшие месяцы, по крайней мере. Вы будете истощены, проходя процесс выздоровления. И будете ещё более истощены после того, как начнёте физиотерапию.
– Я…
Я не мог ничего сказать.
– Не переживай, – сказал Дэнни. Он повернулся к доктору. – Мой папа за ним присмотрит.
– Мэллори? – кашлянул я. Дэнни и доктор оба повернулись посмотреть на меня. – Он живёт в Альберте.
Дэнни закатил глаза.
– Да, спасибо, Эйс. Я помню. Ты останешься у него.
Я ахнул.
– Ты у него уже спросил?
– Конечно. Он хотел прилететь сюда, но я сказал, что ему будет полезнее остаться там и приготовить для тебя свободную комнату. Я не могу помогать тебе из-за учёбы, а твой брат бесполезен. Мой папа счастлив помочь. Плюс, ему будет чем заняться.
Мысль о том, чтобы снова увидеть Мэллори, была… странной. Когда мы попрощались несколько месяцев назад, я был уверен, что никогда не увижу его снова.
– Мне вообще можно летать?
Доктор Хэмстед цокнул языком.
– Не желательно. Но это лучше, чем если вы будете поправляться в одиночку следующие несколько месяцев.
– Не делай такой несчастный вид, – сказал Дэнни с фальшивой улыбкой на лице, осторожно шлёпнув меня по руке. – Жить будешь.
В ту ночь окружающая тьма начала закручиваться в водоворот в моих мыслях.
Тихо сигналили мониторы. Мутный жёлтый свет из коридора проникал через открытую дверь больничной палаты.
Мои мысли переключились на брата.
А затем нашли дорогу к Дэнни.
А затем к Мэллори.
И самые тёмные из всех мыслей, наконец, остановились на мне – и остались там, пока бледная луна скользила по небу.
***
Если бы мне в сердце попала стрела, это было бы принять легче, чем выражение лица Мэллори, когда он посмотрел на меня.
– Привет, Арчер.
Он сохранял спокойствие, будто мой вид его не беспокоил. Его тон был лёгким и без жалости. Но промелькнувшее выражение на его лице сказало мне слова, которых он не произнес.
Перелёт в Банф был нелёгким. Дэнни объяснил авиакомпании нашу ситуацию, и они оказались достаточно добры, чтобы забронировать нам место в первом классе, с дополнительным местом для ног. Но полёт был шаткий, и мне хотелось стошнить супом, который я съел в то утро. Мои мышцы болели, а боль в плече была практически невыносимой.
Дэнни подшучивал надо мной весь полёт. И я говорю надо мной, потому что я сжал зубы и едва ли сказал ему два слова за всё время.
Когда он приехал забрать меня из больницы, я знал, что между нами ничего не будет по-прежнему. Теперь между нами был пузырь. Дэнни по-прежнему пытался шутить, но мы оба слышали напряжение в его голосе. Каждый раз, когда он говорил, это напряжение практически сбивало меня с ног.
Тишина больше не была уютной.
Мне хотелось, чтобы он сорвался на меня – сказал мне, какой я провальный друг. Но это было бы эгоистично, потому что мне стало бы легче. Вместо этого он оставался внешне послушным лучшим другом.
