Текст книги "Стрелы сквозь Арчера (ЛП)"

Автор книги: Нэш Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Нэш Саммерс
Стрелы сквозь Арчера

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Перевод: levengo

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

ПРОЛОГ

Однажды утром я проснулся, но две половинки моего сердца – нет.

В то мрачное утро я откинул одеяло, встал и посмотрел в окно на туман, ласкающий остроконечные травинки на нашем переднем газоне.

Но на расстоянии многих миль, прежде чем я это понял, что-то собиралось разбить мое сердце.

Оно сожмётся до гармонии скрипящей по гравию резины. Оно разрушится под полутора тонной металла и стеклопластика. Воздух вокруг него наполнится запахом бензина, свежей деревенской травы и меди.

И когда оно разобьётся, это будет необратимо. Оно будет разрушено на такие маленькие частички, что станет песком. Пламя будет облизывать рассыпавшиеся кусочки, превращая то, что осталось, в стекло.

То, что после этого будет биться в моей груди, будет не моим сердцем. Мое сердце уничтожилось в тот день. И теперь я пустая оболочка человека, которым должен был стать.

Часть I
До

Арчер
Глава 1

– Эйс [1]1
  переводится как ас, профи


[Закрыть]?

Звук моего имени прорвался сквозь тишину как трещина в лобовом стекле.

Передо мной стоял мой лучший друг Дэнни. Я в любой день узнал бы это жирное пятно на его любимых джинсах. Так как я сидел на диване, мне пришлось вытянуть шею, чтобы поднять на него взгляд.

– Засиделся?

Я почувствовал, как нахмурился, когда бросил взгляд на светящиеся в темноте часы на стене.

– Ещё и десяти нет.

– Я имел в виду прошлую ночь, гений, – Дэнни отвесил мне подзатыльник.

– Оу.

Прошлую ночь. Верно.

Я пожал плечами и отвёл взгляд.

Дэнни, который никогда не понимал намёков, плюхнулся рядом со мной и вытянул ноги. Краем глаза я смотрел, как он подносит к губам красный пластиковый стакан. Закончив, он причмокнул губами, поднял стаканчик вверх и крикнул:

– Официант! Ещё!

Никто не обратил на него никакого внимания. Маленький дом кампуса был наполнен людьми, стены сотрясала громкая музыка, высокий смех заглушал любые голоса, которые смели разговаривать.

– Ты сегодня сам не свой, Эйс, – сказал Дэнни, вглядываясь в толпу. Мимо прошла девушка в короткой джинсовой юбке, и взгляд Дэнни проследил за её задницей.

Он был прав – я сегодня был сам не свой. Или, может быть, был сам не свой остальные 364 дня в году. Я больше не знал. И не был уверен, что мне есть до этого дело.

– Ну? – он повернулся ко мне, заставляя меня перевести взгляд на его лицо.

Я усмехнулся, стуча пустой банкой пива по своему колену.

– Что ну?

– Чем ты занимался прошлой ночью?

Честный ответ на этот простой вопрос заварил бы котёл собственных проблем. Так что я соврал.

– Учился.

– Чушь. Ты выглядишь так, будто ушёл в загул с Дэвидом Ли Ротом [2]2
  Американский рок-вокалист, автор песен, актёр. Наиболее известен как изначальный и действующий вокалист хард-рок-группы «Van Halen»


[Закрыть].

– Смешно.

– Так какого чёрта ты не ложился спать? Наверное, всю ночь занимался тройничком с теми двумя цыпочками из класса социологии, которые были без ума от твоих блондинистых волос.

На этот раз моя усмешка была искренней.

– О да. Никто не может устоять перед этим лицом.

Дэнни фыркнул.

– Да, конечно. Единственная причина, по которой женщины с тобой разговаривают, это то, что ты тусуешься со мной. Мы оба знаем, что это я тут горячий.

Я закатил глаза, и он толкнул меня, смеясь.

Наверное, Дэнни был прав. Мне не раз говорили, что от меня исходит аура неприступности, что бы это ни значило. Кроме того, Дэнни был привлекательным. У него были тёмные волосы цвета красного дерева, и одна из таких заразительных улыбок, которые притягивали к нему людей.

Включая меня.

– Оу, не дуйся, – он взъерошил мне волосы. – Люди не разговаривают с тобой не потому, что ты не горячий, а просто потому, что все считают тебя серийным убийцей.

– Зачем ты получаешь степень по бизнесу? Тебе стоит быть комедиантом.

– Отцовская шутка – круто. Тебе стоит познакомиться с моим отцом. Вы двое сможете звонить соседям и спрашивать, работают ли у них холодильники.

Я с улыбкой показал ему средний палец.

– Но серьёзно, – продолжил он, – что ты делаешь на День Благодарения? Хочешь поехать со мной домой?

Я подавился пивом, которое только что отпил.

– Не в этом плане, извращенец, – сказал он. – Всего на неделю. Я еду обратно, и одному Богу известно, что произойдет с тобой. Может, ты переключишься в режим сумасшедшего убийцы, пока я не буду держать тебя в узде. Ты должен поехать со мной. Немного свежего воздуха пойдёт на пользу твоей депрессивной заднице.

– Я подумаю над этим, – сказал я.

Это была не совсем правда. Я уже подумал об этом и решил, что лучше останусь в кампусе – один. В это время года мне никогда не было легко, и хоть я знал, что Дэнни шутил, когда подкалывал меня из-за этого, было очевидно, что он думает, что мне грустно.

Мне не было грустно.

Мне было хуже, чем грустно.

Намного хуже.

И я не потащу Дэнни и его семью в яму следом за собой. Следом за пострадавшим парнем без семьи, к которой можно поехать домой на праздники.

– О чём тут думать? Горы, свежий воздух, индейка на ужин и, эм… лоси, полагаю. Может, какой-нибудь олень забредёт. Возможно, какие-нибудь бобры, потому что – эй, это Канада.

– Я слышал, бобры там по улицам бегают.

Дэнни кивнул.

– Это правда. Я видел это собственными глазами.

Я начал что-то говорить, когда перед нами остановилась молодая девушка. Она была невысокой и симпатичной, с русыми волосами и в зелёной футболке, которая подходила к её глазам.

– Вы, ребята, со мной в классе по математике, верно? – спросила она.

Чёрт, если бы я знал. Эти классы были огромными, и я не особо много времени уделял запоминанию лиц всех других учеников.

– Ах да! – встрял Дэнни, садясь немного прямее. Он толкнул меня локтем. – Мы оба. Я тебя там видел.

– Он видел, – сказал я, вставая. – Говорил мне, что считает тебя горячей.

Полная чушь, но для чего нужны лучшие друзья?

Девушка захихикала, румянец поднялся от её шеи к щекам.

– Я Аманда.

– Я Дэнни, – он вытянул ладонь, чтобы пожать ей руку.

– Я пойду возьму выпить, – сказал я.

Ускользнув от них, я протолкнулся через толпу людей к кухне. У стены выстроились студенты, которые смеялись, трогали друг друга и улыбались. Все выглядели счастливыми, погружёнными друг в друга. Компания людей прыгала по расчищенному месту посреди широкой гостиной. С одного угла потолка свисала рождественская гирлянда, которая вела к мигающему стробоскопу, испускающему свет всех цветов радуги.

От баса грохочущей музыки у меня болела голова.

От улыбок на лицах других людей у меня болело сердце.

На кухне музыка была не такая громкая. Свет был весь включён, и всего несколько людей опирались на тумбочки, попивая свои напитки и разговаривая друг с другом.

Один из друзей Дэнни арендовал дом – не то чтобы нужно было кого-то знать, чтобы прийти на одну из этих вечеринок. Дом располагался как раз на задворках кампуса и имел репутацию места, где вечеринки проходят каждые выходные.

Я открыл дверь холодильника. Когда я наклонился взять банку пива с верхней полки, кто-то в меня врезался.

– Чёрт, прости, – произнёс голос позади меня.

Я схватил пиво, закрыл холодильник и развернулся на голос.

– Без проблем.

Голос принадлежал парню, который был на несколько дюймов ниже меня, с каштановыми волосами и пирсингом в крыле носа. Поймав мой взгляд, он смотрел на меня на несколько мгновений дольше, чем было прилично.

– Ты здесь учишься? – спросил он, засовывая руки в карманы. Его джинсы были такими узкими, что я, честно, был слегка удивлён, что он может вести себя в них как ни в чём не бывало.

– Да, – ответил я, открывая банку с пивом и делая глоток.

Краем глаза я смотрел, как он наблюдает за мной.

– Что ты изучаешь? – он нервно облизнул губы.

Хех.

Может, Дэнни ошибался. Может, это я горячий.

– Бизнес, – ответил я.

– О, круто. Так ты хочешь заниматься продажами?

Нет. Даже ни капли. Я ненавидел бизнес. Я ненавидел каждую секунду, которую проводил в этих классах. Но я не собирался говорить это парню, который смотрел на меня ультрамариновыми глазами и в практически прозрачной майке.

– Конечно, – сказал я.

Я почти чувствовал себя плохо о того, что совсем не пытался вести разговор.

Почти.

Просто к этому у меня не лежало сердце. Особенно сегодня.

– Может, в итоге мы будем работать вместе, – он бросил мне робкую улыбку. – Я изучаю рекламу.

– Рекламу? – я за несколько секунд допил остатки пива, а затем бросил банку в раковину. – Но ты выглядишь так, будто у тебя есть душа.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

– Пьёшь сегодня? – спросил я.

Он поднял на меня взгляд через свои длинные красновато-коричневые ресницы.

– Не слишком много.

Акцент на слове «слишком».

– Я должен сказать другу, что ухожу.

В его взгляде промелькнуло что-то горячее, и я понял, что сделал правильный выбор. Что-нибудь симпатичное, чтобы от всего отвлечься – особенно от даты на календаре. Хотя бы на несколько часов.

– Хорошо. Я пойду с тобой, – он переплёл свои пальцы с моими, которые я быстро выпутал.

– Будет лучше, если мы встретимся на улице.

– Оу, – ответил он.

Это «оу». Я слышал этот звук слишком много раз, чтобы сосчитать. Удивление в их голосах, ложка жалости, смешанная с тонкой ноткой волнения.

– Ты не открытый? – надавил он.

Я посмотрел на него с каменным выражением лица.

– Нет.

– Но тебе нравятся мужчины?

– Ты хочешь это выяснить?

Он медленно окинул меня взглядом, начиная с моих конверсов и заканчивая глазами.

– О да.

– Тогда встреться со мной на улице. Через пять минут.

Я проскользнул мимо него, не дожидаясь ответа. Если его там не будет, я пойму. Я был не лучшим собеседником.

Не сегодня.

Больше нет.

Люди видели тучу, нависшую над моей головой, и призрака за моей спиной. Они слышали звон разбитого стекла в моём горле, когда я говорил, видели пустоту в моих глазах, когда мой взгляд встречался с их собственным.

Сейчас я был разбит, за гранью исправления.

Кто-то включил музыку, когда я вышел обратно в гостиную. Толпа ликовала. Люди кричали друг другу о том, что это их песня. Кто-то схватил меня за руку и сказал мне что-то, что я не услышал. Я улыбнулся и выскользнул из хватки.

У меня гудела голова.

Кожу покалывало.

Может, дело было в электричестве.

Может, я горел.

К тому времени, как я добрался до Дэнни, молодая девушка из нашего класса – чьё имя я уже забыл – сидела у него на коленях. Он прошептал что-то ей на ухо, и она рассмеялась.

– Эй, Эйс, – сказал Дэнни, когда я остановился перед ними.

– Я ухожу.

– Что? Уже? – на лице Дэнни было такое выражение лица, какое было иногда, когда он считал, что кому-то не весело. Этот Дэнни любил угождать людям.

– Я кое-кого встретил.

Внезапно недовольное выражение его лица исчезло, и он усмехнулся.

– Тебе не понадобилось много времени. Дело в этих чёртовых волосах, я тебе говорю.

– Увидимся в понедельник?

– К чёрту. Я зайду завтра к тебе в комнату, чтобы получить все кровавые подробности. И мне не нужны никакие ерундовые оправдания об учёбе. Мы оба знаем, что ты постоянно учишься.

Я пожал плечами.

– Не приходи раньше десяти.

Дэнни отсалютовал мне с огромной усмешкой на лице.

– Есть, капитан.

К тому времени, как подо мной оказался рыжий красавчик, я практически забыл, какой сегодня день. К тому времени, как я ушёл из его квартиры, меня начало тошнить.

Чтобы я не делал, я никогда не буду прежним.

Глава 2

Меня разбудил громкий стук.

Я быстро сел, роняя одеяло к своей талии. Моё сердце грохотало, пока я оглядывал залитую солнцем комнату общежития.

– Эйс, проснись, твою мать. Я здесь не молодею, – раздался через дверь глухой голос.

Я простонал. Свесив ноги с кровати и встав, я почувствовал головокружение, мой мир сдвинулся по оси. Моя одежда была разбросана по всему полу, как уродливое покрывало. Ну, по крайней мере, на моей стороне комнаты. Сторона моего соседа была практически достаточно чистой, чтобы участвовать в рекламе уборки, но я объяснял это тем, что его никогда здесь не было.

Найдя джинсы рядом со своей прикроватной тумбочкой, я быстро натянул их, стараясь при этом не упасть.

Стук, стук, стук.

– Эйс, – заскулил Дэнни.

– Я штаны надеваю. Подожди, – крикнул я. Дэнни, должно быть, был самым «терпеливым» человеком, которого я знал.

Когда я открыл дверь и жестом пригласил его войти, он закатил глаза. В его руках было два дымящихся горячих стаканчика кофе, когда он скользнул в комнату и осмотрел беспорядок на полу.

– Ты такой неряха, – усмехнулся он.

– Ты разбудил меня, чтобы поговорить о чистоте моей комнаты?

Голубая майка в углу рядом с моей кроватью выглядела достаточно чистой. Я натянул её через голову и взял у Дэнни один стаканчик.

– Где Стив?

Дэнни всегда произносил имя Стива с намёком на раздражение. По какой-то причине он ненавидел Стива, что было странно, потому что Стив был довольно неплохим парнем. Его никогда не было рядом, и он редко спал в общежитии. Оказывается, его девушка и её подруга снимали дом как раз за кампусом, и большую часть времени он проводил там.

Я пожал плечами и сел на край кровати, наблюдая, как Дэнни садится в компьютерное кресло напротив меня. Его взгляд скакал по стенам, по плакатам музыкальных групп и рамкам с фотографиями на моём столе. Когда он начал стучать пальцами по спинке моего компьютерного кресла, я про себя простонал.

– Как прошла ночь? – он практически хлопал ресницами, глядя на меня.

На этот раз я простонал вслух.

– Чего ты хочешь?

– Ты знаешь, чего я хочу – чтобы ты был счастлив.

Это сразу же меня заткнуло.

Атмосфера в маленькой комнате изменилась. Воздух стал густым и кипел от напряжения, которое угрожало вылиться. Поставив стаканчик с кофе на пол, я поднял подбородок и уставился в белый потолок, заставляя себя моргать.

– Я не тупой, Эйс, – надавил он.

– Я никогда тебя таким не считал, Дэнни.

– Ты не можешь сидеть здесь один на День Благодарения.

Приподняв брови, я переместил взгляд на своего лучшего друга.

– И твоё слово – закон?

– Да, когда доходит до этого.

В тот момент я ненавидел Дэнни и чертовски сильно его любил. Он был единственным хорошим, что было в моей жизни. Я понятия не имел, что сделал, чтобы мне повезло завести такого друга, но знал, что не заслуживал его. Я не заслуживал его понимания. И скрученное чувство в моём животе заставляло меня его ненавидеть – ненавидеть за то, что он одна из нескольких причин, по которой кусочки меня держались вместе.

Я сидел в классе истории, когда Ураган Дэнни Патель оттащил стул рядом со мной, сел и сказал: «Разве это не куча собачьего дерьма?»

Наша дружба не была мгновенной. Со мной никогда ничего не было так быстро. Мой отец всегда говорил, что я как репчатый лук, созданный из стекла. Меня невозможно было разделить на слои; приходилось откалывать их, медленно и осторожно.

Однажды я поделился мнением своего отца с Дэнни, и он сказал, что если это правда, то я скорее лук изо льда. И всё же, даже после того, как я не вымолвил ни слова ему в ответ на том уроке истории, он целый час жужжал мне на ухо. А затем и на следующем уроке истории. И на следующем.

Мне потребовалось почти две недели, чтобы заговорить с Дэнни, но, признаюсь, это было в тяжёлые времена моей жизни. Я ни с кем не разговаривал и отказывался находить причину для этого. Я не хотел, чтобы какие-то оправдания держали меня на Земле.

С тех первых нескольких слов, которые я сказал Дэнни, между нами образовалась медленная, плотная дружба. Дэнни был огнём, где я был холодом. И в такие моменты я ненавидел его за это.

– Дэнни… – начал я, но он перебил меня жестом руки.

– Стоп. Просто стоп, ладно? Сделай это для меня как одолжение. Съезди со мной домой на День Благодарения. Познакомься с моими друзьями из старшей школы и напейся со мной днём. Сходи со мной на могилу моей мамы. Помоги мне присмотреть за папой и убедиться, что у него не выросла лишняя голова или ещё что-то. Какая бы ни была отговорка, я тебе уступлю. Просто… просто поехали со мной. Пожалуйста.

Его глаза блестели, но лицо оставалось строгим. Я моргнул, глядя на него, моё сердце быстро стучало, голова кружилась.

– Я хочу знать, почему ты так сильно хочешь, чтобы я поехал с тобой?

– Ты знаешь почему.

Его голос звучал так мягко – слишком мягко – и мне пришлось уставиться в стену за его головой.

К этому всё и шло.

Всегда всё шло к одному и тому же: я, Арчер Харт, не мог остаться один, потому что мой лучший друг считал, что как только это произойдёт, я достану старый револьвер своего отца и вышибу себе мозги.

Я наклонился вперёд, положив голову на руки, и сделал глубокий вдох, позволяя запаху чёрного кофе окутать меня. Дэнни не говорил ни слова, и я не был уверен, к лучшему это или к худшему.

В конце концов, когда мы оба поняли, что я ломаюсь, я кивнул в свои руки.

Каждую среду, в подвале дерьмового отеля в часе езды от кампуса, я встречался с группой поддержки для тех, кто пережил утрату близких.

Я перепробовал всё: консультантов, психологов, церковь, наркотики. Ничто не задерживалось. Ничего не помогало. Внутри я не думал, что маленькая группа поддержки, куда я ходил каждую среду, помогала, но там я задержался. Может, потому что было легко сидеть сзади и слушать истории жизни других людей, которые были намного хуже моей собственной. Может, потому что мне не обязательно было говорить. Может, потому что каждый вторник Дэнни улыбался мне тупой улыбкой.

Дэнни был мне как брат. Только лучше.

***

Я стоял на верхней ступеньке лестницы и сделал глубокий вдох. Хоть я делал одно и то же, неделя за неделей, месяц за месяцем, всё равно было такое чувство, будто я шёл куда-то, к чему был не совсем готов. Надев на голову капюшон и засунув руки в карманы, я спустился по тускло освещённой лестнице, не отрывая взгляд от своих кроссовок.

Подвал был именно таким, как можно представить под отелем с протекающим полом. Он оставался незаконченным, стены беспорядочно были покрашены в жёлтый, флуоресцентный свет над головой был слишком ярким, и на стенах висели паршивые вдохновляющие плакаты. В центре комнаты большим кругом стояли раскладные стулья, а сбоку к стене прижимался длинный стол, уставленный вечно тёплой водой и чёрствыми пончиками.

Там уже было несколько людей, которые болтали тихим тоном и занимали свои любимые места. Большинство людей подняли взгляд, когда я вошёл, но никто не улыбнулся и не помахал рукой. Еще в первый год, что я приходил сюда в эту группу, я не говорил ни единого слова, поэтому большинство людей перестали подавать вид, что я вообще есть.

Я подошёл к столу и взял один из пластиковых стаканчиков из стопки. Подойдя за кофейником, я случайно столкнулся с человеком, который стоял рядом со мной.

– Простите, – сказал я, развернувшись.

Он просто улыбнулся мне. Милой, уставшей улыбкой, за которую я был благодарен.

Я узнал его с нескольких предыдущих собраний. Его медно-рыжие волосы и тёмные глаза было тяжело пропустить. Но он был просто худым парнишкой, на несколько дюймов ниже меня и скорее всего на несколько лет младше. Его свитер был слишком большим, а лак на ногтях облез.

Снаружи он выглядел так, как я чувствовал себя внутри.

Вскоре комната заполнилась, и все нашли свои места, организаторы группы поприветствовали всех медленными спокойными голосами и лёгкими улыбками. Они представили новых людей в группе и выразили своё счастье от того, что видели знакомые лица.

Рядом со мной сидел большой мужчина средних лет. Несколько месяцев назад он рассказал, что потерял из-за лейкемии жену, с которой прожил одиннадцать лет. Он плакал почти каждое собрание. За прошлые несколько недель он перестал плакать так сильно и даже улыбнулся мне раз или два – даже если я не улыбался в ответ.

Когда спросили, есть ли кто-то, кто хочет высказаться первым, я вытянул ноги перед собой и откинулся на спинку стула, скрестив руки. Собрания всегда так начинались. Это было похоже на встречи анонимных алкоголиков, какие я видел в фильмах. Я не был уверен, все ли группы поддержки проводят собрания таким образом, но я ходил в несколько других, которые разбивали людей на маленькие группки, и в те, где все ходили по кругу и говорили. Одна группа, в которой я был, даже не говорила о своих потерях – они просто говорили о повседневных вещах: о погоде, о спорте и о новинках в торговом центре. Другая группа разрешала людям приносить фотографии своей семьи и делиться ими или домашними видео. Мне хватило шести минут, прежде чем я ушёл.

Эту встречу Дэнни нашёл в интернете, наверняка после многих часов энергичных поисков.

– Это не чепуха, и это не паршиво, – сказал тогда он. – Люди на этом форуме говорят, что там хорошо и довольно легко. Тебе понравится.

– Мне понравится? – спросил я, приподняв брови.

Он поморщился, затем усмехнулся.

– Как будто это неправильное слово. Но я считаю, что это тебе подойдёт. Там ты задержишься; я это чувствую, Эйс. Просто попробуй. Я пойду с тобой.

Дэнни не пошёл со мной на то первое собрание группы поддержки и ни на одно последующее. Единственное, что, по-моему, могло быть хуже, чем пойти в очередную группу, это если бы он потянулся следом. Когда я сказал ему это, он пошутил о том, что я предпочитаю страдать в тишине. Я парировал, ответив ему, что страдаю на любой громкости. Я имел это в виду как шутку, но ему это не показалось смешным. Вместо этого на его лице появилось выражение, которое я никогда больше не хотел видеть.

Напротив меня, на другой стороне круга, рыжий парень поднял руку. Я наблюдал, как он отталкивается от стула и встаёт. Он смотрел на свои руки, крутя кольца на своих пальцах, пока говорил.

– Меня зовут Бейли. Прошло шесть недель с тех пор, как я потерял своего партнёра.

От одного упоминания об этом у меня навернулись слёзы. Пришлось отвести взгляд.

Шесть недель.

Когда я был на стадии шести недель, боль была такой острой – такой свежей – что я думал, что могу умереть от разбитого сердца. Было легко увидеть такое же разбитое сердце по лицу Бейли, и с этим я не мог справиться. Даже сейчас, просто глядя на это, я вернулся обратно к своей боли. Это пронзило меня прямо в сердце.

Некоторые люди – даже те, кто ходил в эти группы – наверное, считали меня слабым. Я давным-давно прошёл свежую, новую печаль шести недель Бейли. У меня прошло три года с тех пор, как я потерял обоих родителей, и по-прежнему открытая рана ныла так, будто я только что стал жертвой мушкета.

– Он был для меня всем. Он… – голос Бейли надломился.

Это было слишком.

Этого было слишком много, слишком рано и… всегда будет слишком рано. Я никогда не переступлю через это. Это будет продолжать поглощать меня и съедать моё здравомыслие, мою надежду и радость до конца жизни. Не было никакого света в конце тоннеля, потому что не было никакого чертового тоннеля. Была яма, и в этой яме не было ничего, кроме темноты. И в центре стоял я.

Ножки моего стула громко заскрипели, когда я вскочил. Не глядя ни на чьи лица, я отвернулся от группы и помчался вверх по лестнице.

Когда я поднялся наверх и открыл дверь, небо начало плакать. По моему лицу били огромные капли дождя. Я закрыл глаза и стоял на тротуаре, засунув руки в карманы, молясь, чтобы небо затопило весь мир.