Текст книги "Стрелы сквозь Арчера (ЛП)"

Автор книги: Нэш Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Часть II
После

Мэллори
Глава 1

За час до закрытия магазина раздался звон у входной двери.

Отряхивая свои покрытые опилками руки о джинсы, я прошёл по узкому коридору к передней части магазина.

– Эй, Мэл, заработался допоздна?

От радости в голосе моего друга Филипа я улыбнулся.

– Ещё нет даже семи, Фил. Я едва бы назвал это «допоздна».

Он помахал рукой в воздухе и облокотился на прилавок с усмешкой на лице.

– Я закрылся два часа назад.

Фил и его жена Нэнси были хозяевами соседней пекарни. Они открыли магазин два года назад и сразу же стали знамениты на весь город, благодаря своим французским

шоколадным булочкам. Они назывались «пэн о шокола», хоть я и не мог сказать это с правильным произношением, чтобы сохранить свою жизнь.

Фил и его жена были примерно моего возраста и состояли в браке двадцать с чем-то лет. Они шутили и приставали друг к другу так, как люди, женатые большую часть своих жизней. Меня это умиляло. Но ещё это напоминало мне, как я одинок.

– Почему бы тебе не закрыться пораньше? Ты выглядишь истощённым.

Я провёл рукой по лицу и натянул улыбку.

– Это так очевидно?

Его брови приподнялись чуть ближе к линии его волос.

– Как бизнес?

Я пожал плечами.

– Не супер. Медленно угасает с каждым годом.

– Ты не выкладываешься так сильно, как раньше, – мягко сказал он.

Это была правда. А когда я и выкладывался, ощущение было не то. По пути я потерял что-то в своём ремесле, но не мог определить, что именно. Свой драйв? Свою страсть? Свою цель? Что-то.

Было слишком много поздних ночей в одиночестве в мастерской, где мне только и удавалось, что смотреть на старые деревянные стружки, оставшиеся от предыдущих проектов.

– Мы с Нэнси были бы рады снова пригласить тебя на ужин в скором времени, – надавил Фил. – Можешь даже привести кого-нибудь с собой.

Я невесело рассмеялся.

– Да? И где я кого-нибудь найду?

– Как насчёт той женщины, с которой ты не так давно встречался?

Изо всех сил стараясь проигнорировать этот вопрос, я оглядел маленький магазин, который был моим бизнесом последние десять лет моей жизни. За двумя большими окнами передней части магазина садилось солнце. Я всегда держал стекло идеально чистым и натёртым, за исключением логотипа, напечатанного на окне, со словами: «Дуб и Лак: деревянная мебель под заказ».

– Я так понимаю, надолго ничего не затянулось? Жаль, – давил Фил. – Ну, со спутницей или без, мы были бы рады тебя видеть.

– Спасибо, – сказал я, так и думая. Я принял бы предложение Фила и Нэнси. Не я решил быть одиноким – казалось, так просто сложились карты.

– Ну, я от тебя отстану, – Фил хлопнул рукой по деревянной столешнице моего прилавка и улыбнулся. – Я зайду завтра со свежей буханкой хлеба, на которой будет твоё имя, если ты пообещаешь зайти на этих выходных посмотреть игру.

– Договорились.

Отсалютовав, Фил ушёл, колокольчик на двери прозвенел за ним.

Я заметил, как тихо в магазине. Обычно из динамиков играла музыка, но, должно быть, она остановилась несколько часов назад, а я и не заметил. Такое случалось всё чаще и чаще. Я теперь едва ли замечал тишину. Наверное, просто привыкал к ней. Это была пугающая мысль.

Посмотрев на несколько предметов мебели, расставленных по магазину, я почувствовал, как что-то в моей груди сжалось чуть сильнее. Я должен был выяснить, что со мной не так. Страдала моя работа. Я знал это; мои покупатели знали это. И я не хотел закрыть магазин, если всё станет слишком плохо. От самой этой мысли у меня по спине бежала дрожь страха. Я понятия не имел, что буду делать весь день, если когда-нибудь придётся закрыть магазин навсегда.

Фил был прав. Мне следовало уйти пораньше. У меня не будет больше покупателей за день, а если и удастся заманить нескольких прохожих, они ничего не купят. Они зайдут, увидят недостатки в моей работе, заметят отсутствие души в каждой частичке мебели и уйдут.

Тяжело вздохнув, я обошёл прилавок, повернул табличку «Закрыто» лицом на улицу и запер входную дверь. Вернувшись назад, я выключил весь свет, прежде чем взять свою рабочую сумку с одного из крючков в подсобке. Прежде чем уйти, я включил сигнализацию, затем вышел к своему грузовику и сел в салон. Я молча сидел за рулём… не знаю, как долго. Минуты. Часы. Тысячелетие.

Когда я завёл двигатель и выехал с парковки, я знал, что могу поехать только в одно место. Не прошло и пятнадцати минут, как я стоял перед могилой своей жены.

Трава по бокам выросла высокая. Зеленее, чем год назад, но прошедшей зимой у нас было много снега. Потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы он растаял, но все в городе пытались сохранять хорошее настроение насчёт этого, всегда говоря, как мы в этом нуждались.

Весна.

Раньше это было наше любимое время года. Это было моё любимое время года. Теперь для меня оно было самым ненавистным. Я не хотел вспоминать о свежем и новом. Я не хотел вспоминать о новом начале или о чём-либо молодом.

Я присел на корточки перед могилой, не обращая внимания на мокрую траву, прижимающуюся к коленям моих джинсов. Вдали, за горами, небо сияло персиковым и шафрановым оттенком. Цвета были такими яркими по сравнению с всё ещё белыми верхушками высоких гор. Даже весной и летом верхушки массивных гор оставались покрыты снегом. Это вызывало лёгкую улыбку на моём лице. Это казалось практически символичным.

Снова чувствуя тяжесть в груди, я потянулся и провёл пальцами по гладкому полированному камню.

– Ох, моя радость. Я скучаю по тебе.

Но к моему абсолютному ужасу, и не в первый раз, в моей голове возникло лицо не Софии. Не её смех по-прежнему звучал в моих ушах. Не от её потери моё сердце по-прежнему тянуло.

Это был чей-то другой призрак.

Я ушёл с кладбища не в настроении. Меня охватила неприязнь и мучения, делая сложной задачу сосредоточиться на чём-то, пока я ехал домой быстрее, чем обычно.

Со мной что-то фундаментально было не так. Люди говорят, что время лечит все раны, но это полная чушь. Пока время текло мимо меня, я оставался в анабиозе, застряв в каком-то странном, ухудшающемся психическом и эмоциональном состоянии. С каждым проходящим месяцем я всё меньше спал, меньше ел, меньше работал. Мелочи, в которых я когда-то находил утешение, больше не имели ни малейшей ценности в моих глазах. Страдала моя работа, я не мог сосредоточиться, а теперь меня предало место, где я когда-то вспоминал свою жену. Или, может быть, это я её предал.

Я больше не знал. Не было правил или путеводителей, как справляться с чем-то таким. Я не был уверен, что у меня вообще была бы энергия их читать, если бы они были.

Когда я приехал домой и бросил свою спортивную сумку на пол в коридоре, меня поприветствовал значительный масштаб пустоты. Абсолютной пустоты. Тишины. Никакого звука, никакой жизни. Совсем ничего.

Это было слишком. Слишком много пустоты.

Я сразу же прошёл по коридору, мимо кухни и гостиной, и вышел во двор. Оттуда я пошёл по тропинке к своей мастерской. Как истинный трус, я стоял перед закрытой дверью мастерской, не в силах её открыть.

Когда я последний раз заходил внутрь?

На прошлой неделе? Неделю назад?

Зайти туда становилось всё тяжелее и тяжелее. Дело было в запахе дерева, стружки, лака. Днём свет просто не так проникал в окна. А ночью… ночью мне на голову действовало тихое стрекотание сверчков, а тепло обогревателя холодом пробивало насквозь.

– Соберись, Мэллори, – пробормотал я.

Когда я повернул ручку и открыл дверь, в первую очередь мне в нос ударил запах. И это было самое несправедливое. Я знал этот запах с детства, но теперь от него у меня крутило желудок.

Я включил свет и заставил себя пройти в центр мастерской. Она никогда не была совсем убранной или организованной, но теперь была близка к хаосу, покрытая пылью и грязью, с подтёками воды на потолке и следами на стенах. Крышу нужно было заменить в позапрошлом году, но моё сердце не лежало к этому. Моё сердце вообще ни к чему не лежало.

И конечно же, именно это слово – сердце – вызывало у меня мысли о нём.

Не в силах сдержаться, я нашёл взглядом кресло в углу комнаты, которое годами не мог передвинуть или вообще прикоснуться к нему. На нём по-прежнему лежало старое одеяло, и весь корпус был покрыт пылью прошедших лет.

Повсюду вокруг него лежали кучи дерева, наполовину готовой мебели, пустые бутылки полироли или алкоголя и инструменты, которые меня раздражали до такой степени, что я их выбросил.

Я покрыл беспорядком каждый дюйм своей мастерской.

Каждый до единого дюйм, кроме этого чёртового кресла.

Я рассмеялся, чувствуя, как что-то сжалось в груди.

Что, по моему мнению, должно было произойти? Что я однажды приду сюда, а он снова будет сидеть здесь? Читать? Спать? Имело бы значение, если бы такое произошло? Я бы снова прогнал его?

Будь я умным человеком, я бы сжёг это кресло. Я сжёг бы одеяло и все паззлы, и все до единой пластинки в доме.

Но я думаю, что доказал каждому человеку, которого когда-либо любил, что я не был умным или сильным. Я был слабым. И потому, что я был слабым, я сразу же развернулся, выключил свет и запер за собой дверь мастерской.

Я прошёл по тропинке обратно на веранду, поднялся, перескакивая по две ступеньки за раз, и поставил садовый стул перед переносным кострищем. Глядя на силуэт оленя на металлическом корпусе, я вспомнил разговор с молодым человеком несколько лет назад.

Мне было грустно за него, но более того, я почувствовал какую-то искру, нечто близкое к товариществу или пониманию. Это было ощущение, которое люди редко испытывают, когда встречают другого человека, и их души общаются друг с другом.

Но я не хотел думать об этом. Не хотел думать о нём.

Так что я запрокинул голову, опуская её на спинку стула. Глядя на океан ярких звёзд, я не думал совсем ни о чём.

Глава 2

– Мэллори, – раздался голос на другом конце провода.

– Сара, – легко ответил я, краткая улыбка подняла уголки моих губ. – Давно тебя не слышал.

Она рассмеялась и согласилась.

– Прости, была занята. Новая работа и всё такое. Ты знаешь, каково это.

Я облокотился на кухонную тумбочку, переставая нарезать болгарские перцы и лук, которые готовил к ужину.

– Не я. Я человек привычки. Занимаюсь одним и тем же с того дня, как родился.

– Как будто я этого не знаю, – в её голосе послышалось нечто более резкое, но исчезло к тому времени, как она заговорила дальше. – Значит, у тебя ничего нового?

– Нет. А что насчёт тебя? Как новая работа?

– Отлично, – сказала Сара. – Ну, всегда тяжело начинать работать в новой компании. Но отлично. Все добрые, и это работа тяжёлая, но прибыльная.

Я кивнул сам себе, думая, зачем Сара мне позвонила. Мы не разговаривали больше года.

– Я рад это слышать.

И я был рад. Сара была удивительны человеком и заслуживала всего счастья в мире. Чего я ей дать не мог.

– Должно быть, ты думаешь, почему я звоню, – немного застенчиво произнесла она. – Я думала, может, ты захочешь зайти выпить?

– Эм, – запнулся я. – Когда?

– Может сегодня вечером? Ты ведь ничем не занят?

– Не уверен, что это хорошая идея, Сара.

На другом конце провода была долгая-долгая пауза. А затем глубокий вздох.

– Ты по-прежнему гоняешься за призраками, Мэллори?

– Я не знаю, как делать что-то другое, – честно ответил я.

– Что, если это просто выпивка? Без обязательств? Я ничего не прошу, Мэллори. Я ничего не ищу, особенно учитывая, как катастрофично плохо между нами всё закончилось. Но мне всё равно нравится проводить с тобой время – как друзья, если ничего больше. И я скучаю по тебе. Я была бы не против твоей компании сегодня.

Идея забыть о мире на несколько часов была заманчивой. Сара знала это. Я знал это. Но ещё мы оба знали, что я откажусь.

– Прости. Это не лучшая идея, – мягко ответил я.

– Да, я так и думала, что ты это скажешь, – она, казалось, смирилась, но не злилась. Я знал, как ведёт себя Сара, когда она злится или расстроена.

– Сара?

– Да?

– Мне жаль, как между нами всё закончилось. Правда.

Ещё один вздох.

– Я знаю, Мэллори. Ты хороший человек. Но ты явно завис на ком-то другом. Мы честно попробовали. Но не сошлись.

– Может, как-нибудь в другой раз выпьем кофе? – предложил я.

– Да. Звучит отлично. Позвони мне как-нибудь.

Я согласился. Мы попрощались, и я повесил трубку.

Я опустил взгляд на едва нарезанную морковку на разделочной доске передо мной, внезапно осознавая, как сильно мне нужно выпить.

Не думая больше об ужине, я положил в карман ключи и бумажник, надел ботинки и куртку и сел в салон своего грузовика.

Я ехал по тихим улицам Банфа, случая тихое гудение музыки из динамиков.

Ненамеренно, я остановился у бара, в котором не был несколько лет. «Якорь моря». Припарковавшись, я мгновение или два смотрел на вывеску, усмехаясь от собственной сентиментальности.

Это был просто бар.

Я вышел из грузовика и заблокировал двери. Но я поймал своё отражение в боковом зеркале и остановился. Боже, я наконец начал выглядел на свой возраст. Сорок четыре. Теперь я выглядел должным образом, хотя привык, что мне всегда говорили, что я выгляжу молодо для своего возраста. Теперь на моих висках и в подстриженной бороде было несколько седых волос. Мешки под моими глазами были не новыми. Я не спал годами.

Я прошёл через входные двери бара, сразу же вспоминая, что сегодня вечер пятницы. Музыка была громче и звучала скорее как «Топ-40», а не классика. Были столики, полные молодых людей, смешавшихся с толпой повзрослее. Засунув руки в карманы, я подошёл к длинной барной стойке в центре и занял один из стульев. Здесь были другие люди – большинство примерно моего возраста – которые сидели у бара и смотрели в телевизоры над полками с алкоголем.

Барменша, молодая девушка в обтягивающей чёрной футболке, подошла ко мне и легко улыбнулась.

– Я могу вам что-нибудь подать?

– Стакан «Короны» со льдом, пожалуйста.

Она ушла и меньше чем через минуту вернулась с прозрачным стаканом, наполненным янтарным виски. Я протянул ей купюру и сказал оставить сдачу себе.

Рядом со мной рассмеялась парочка. Я не мог не взглянуть в их сторону, глядя на то, как они прильнули друг к другу и как, когда они разговаривали, их глаза не открывались от лиц друг друга.

Я обвил пальцами стакан и запланировал напиться и поехать на такси домой. Но мне нужно было рано открывать магазин. Не то чтобы я не мог работать с головой болью и небольшим похмельем. Такое бывало раньше. Чёрт, это будет даже не первый раз в этом месяце.

Где-то в задней части бара компания молодёжи лет двадцати с хвостиком кричала какие-то тосты. Я не смог сдержать маленькую улыбку, думая о Дэнни, задумавшись, чем он прямо сейчас занимается. Несколько лет назад я бы предположил, что он делает то же, что и его старик, только не в одиночестве. Но теперь Дэнни немного успокоился. Прямо после учёбы его наняли в развивающуюся компанию, которая занимала большую часть его свободного времени, но вызывала у него улыбку каждый раз, когда он об этом говорил. Даже мысли о его улыбке заставляли меня скучать по нему. Я не видел его несколько месяцев с тех пор, как последний раз летал его навестить. У него едва ли было время приезжать в гости.

Я сделал очередной глоток своего виски, затем вытянул из кармана телефон. Я быстро набрал Дэнни сообщение, попросив его позвонить мне как-нибудь завтра, чтобы обговорить его приезд этим летом.

Весна уже начинала покидать нас, и быстро приближалось лето. Дэнни любил лето в Банфе. Походы, пляж, иногда даже рыбалка, если погода была достаточно хорошей.

Внезапно в баре раздались аплодисменты. Я посмотрел на телевизор, замечая бейсбольную игру.

Я улыбнулся сам себе, радуясь своему решению покинуть уединение своего дома. Иногда просто находиться рядом с другими людьми шло на пользу благоразумию.

Обхватив пальцами свой стакан, я собирался ещё выпить, но притормозил.

Я с силой поставил стакан, не уверенный, почему почувствовал, будто мне выстрелили прямо в сердце. В моём желудке поселилось тошнотворное чувство, и моя грудь болела, будто кто-то залез внутрь и отчаянно пытался разорвать моё сердце на две части.

Я огляделся вокруг.

Пара рядом со мной по-прежнему улыбалась друг другу, громко переговариваясь из-за музыки. Рядом с ними сидел пожилой мужчина, приклеившись взглядом к экрану телевизора. Барменша коротко взглянула на мой стакан, но отвернулась, когда заметила, что он по большей части ещё полный.

В конце бара, рядом с большим бильярдным столом в углу, был огромный стол молодёжи, которая снова кричала тосты.

Должно быть, их было около двенадцати или тринадцати. Трое из них громко подпевали музыке. Некоторые достали телефоны и показывали их экраны. Некоторые указывали на телевизоры над баром. Одна пара целовалась. Другая спорила. Одна девушка пила из высокого бокала розовый напиток, подняв одну руку в воздух, пока её подруга подбадривала её.

Они все смеялись, улыбались, сияли и были полны жизни.

Все, кроме одного.

Один сидел в самом конце.

Вокруг него мир продолжал крутиться.

Вокруг меня, должно быть, мир тоже продолжал крутиться. Но я этого не ощущал.

Он смотрел на стол перед собой. Тусклое освещение над его головой, казалось, подсвечивало его светлые волосы как нимб.

Он мог по-прежнему выглядеть как ангел, но даже за милю я увидел бы дьявола на его плече.

Арчер.

Моё сердце болело так, как не болело почти три года. С того дня, как он вышел за дверь, а я снова и снова говорил себе, что так лучше. Для нас обоих.

Но сейчас, когда я смотрел на него, моё сердце не было так уверено.

Он стал старше, немного грубее, немного крупнее. Его лицо потеряло некую мягкость, а линии челюсти теперь были более прямыми.

Боже, было больно. Больно даже смотреть на него. Больно вспоминать, как видел его улыбку или то, как он хмурился, когда перед ним были раскиданы кусочки паззла. Больно было видеть, что из его глаз пропал блеск.

Чёрт, было больно знать, что он здесь, всего в футе от меня, и всё же, наверное, я больше никогда не почувствую его кожу своей.

На кратчайшие мгновения я подумал уйти прямо тогда, не сказав ни слова. Я мог притвориться, что не увидел его и спасти его от печали узнать, что я здесь. Но он был в Банфе, из всех мест в мире. Хоть это был относительно большой город, он должен был знать, что если приедет сюда, есть возможность натолкнуться на меня.

Может, ему было на это плевать. Может, он забыл обо мне – обо всём – годы назад. Ради него я надеялся, что это так.

И пока одна часть меня – трусливая часть – хотела сбежать, бо́льшая часть знала, что я не мог. Я не мог увидеть Арчера и не поговорить с ним.

Я пытался сказать себе не пялиться на него, но это было слишком сложно. Он сидел у дальней стены, практически как призрачная фигура, окружённая людьми, которые его не видели.

Мои мысли начали разбегаться.

Я задумался, помнит ли он, как приходил сюда со мной. Помнит ли то, что произошло… после.

Кто-то положил руку ему на плечо. Другой мужчина, выше него, примерно его возраста. Я с тошнотворным ощущением заметил, что парень был привлекательным, когда увидел, как он смотрит на Арчера. Парень наклонился ближе, его тёмные волосы коснулись щеки Арчера, когда он улыбнулся и прошептал что-то ему на ухо.

Я вспомнил, как шептал слова Арчеру на ухо.

Слова, о которых думал всерьёз. Обещания, которые хотел бы сдержать.

Я помнил звук его голоса, когда давал эти обещания. Я помнил ощущение его пальцев на своей голой спине. Я помнил…

Арчер поднял взгляд на другого мужчину. На его лице было такое выражение, что мне захотелось соскочить со стула и бросить этот самый стул в окно.

– Простите, – на импульсе произнёс я, когда барменша прошла мимо меня.

Она остановилась, улыбнулась и спросила:

– Что я могу вам принести?

– Вон там сидит блондин, – я кивнул в сторону компании. – Я могу попросить вам отнести ему напиток от меня?

– Конечно. То же самое, что пьёте вы?

– Пожалуйста.

Когда она ушла, мне не хватило смелости наблюдать, как она наливает виски, или как официант относит напиток к столику Арчера. Я не знал, сказали ли ему, от кого напиток, и имеет ли это значение.

Я допью свой виски и уйду. Если Арчер не захочет снова со мной говорить, что ж, я пойму. От этого у меня сжималась грудь, но я пойму.

Так что я поднял взгляд на экран телевизор, время от времени попивая свой напиток, не видя и не слыша ничего вокруг.

Барменша дважды прошла мимо меня, чтобы помочь другим клиентам.

Пара, которая сидела справа от меня, попросила счёт.

Кто-то сел на стул рядом со мной.

Моё сердце угрожало выпрыгнуть из груди.

– Мэллори, – произнёс он.

Я повернулся к нему. И когда наши глаза встретились, я в ту же долю секунды понял, какую огромную ошибку я допустил.

– Арчер, – ответил я, изо всех сил стараясь натянуть на лицо улыбку, но это не получилось.

Арчер даже не пытался улыбнуться мне. Не то чтобы я мог его винить. Между нами больше не было повода для улыбок. Сейчас нет. Больше нет.

Он подвинул ко мне стакан виски и сказал:

– Я больше не пью виски.

– Потерял вкус?

Он смотрел на меня. Твёрдо.

– Всё ещё пытаюсь.

– Банф, а? – спросил я.

– Мы ведём светскую беседу? – твёрдость в его голосе была создана из тех же камней, что и горы.

Я тяжело вздохнул, затем полностью повернулся к нему. Мы сидели лицом к лицу. Наши колени почти соприкасались. Достаточно близко, чтобы я мог коснуться его шеи, его щеки, его лица, если бы протянул руку.

Его плечи теперь были шире, чем раньше, и грудь и руки выглядели более мускулистыми. На нём была простая футболка, синие джинсы и оскал на лице. Под его глазами были тёмные круги, но в этом не было ничего нового. Арчер носил своих демонов снаружи – прямо как я.

– Ты выглядишь иначе, – сказал я.

– Три года – это долгое время, – холодно ответил он.

– Ты выглядишь хорошо, – сказал я, пытаясь избавить его лицо от хмурости, слишком поздно понимая, что мой комментарий, вероятнее всего, только усилит её.

Но он ничего не сказал. Его взгляд поднялся по моему телу к лицу, но выражение его лица не изменилось.

И он по-прежнему ничего не говорил.

Кто-то другой мог бы подумать, что он всё ещё злится. И может быть, он злился. Но я видел боль Арчера с такой же лёгкостью, с какой видел солнце в небе летним днём.

– Ты не обязан со мной разговаривать, если не хочешь, Арчер, – тихо сказал я.

Мгновение он колебался, и я подумал, что он встанет и уйдёт. Вместо этого он произнёс:

– Я в Банфе по работе, ненадолго, – он указал за своё плечо большим пальцам. – Это коллеги.

– А, ну, тебе всегда нравился Банф.

– Я не хотел сюда возвращаться.

– Нет, – согласился я, – наверное, не хотел.

Я хотел задать ему миллион вопросов. И я знал, что будет миллион ответов, которые он мне не скажет. Так что я изо всех сил старался не давить.

– Ты всё ещё собираешь паззлы? – спросил я.

Он в ответ пожал плечами.

– Иногда. Там, где я живу, шумно. И мои соседи не оставят незаконченный паззл на столе больше чем на час.

– Жаль.

Он рассеянно начал водить пальцами вверх и вниз по нетронутому стакану виски.

– Я не должен удивляться, что вижу тебя здесь, но я удивлён.

Я кивнул.

– Знакомое чувство.

– Я бы не удивился, если бы не увидел тебя за всё время, что провёл здесь, в Банфе. И вот ты здесь, а с моего приезда прошло всего два дня.

– Я сегодня был в странном состоянии духа. Я годами не ходил в этот бар.

Глядя на стойку, он тихо произнёс:

– Отчасти я думал, что всё выдумал. И тебя тоже выдумал.

Не подумав, я схватил его за руку.

– Ничего из этого не было выдумано. Ни одна секунда.

Когда Арчер поднял взгляд на меня, весь мир пошатнулся.

Он встал и скинул мою ладонь со своей руки.

– Легче, если я буду говорить себе, что так и было.

– Арчер, – я тоже встал, мой взгляд сосредоточился на его лице. – Ты когда-нибудь простишь меня? Можешь?

Холод покрыл его когда-то мягкие черты.

– Зачем тебе вообще моё прощение? Несколько лет назад ты совершенно ясно дал понять, что не хочешь иметь со мной ничего общего.

– Я по-прежнему думаю о тебе, – прошептал я. – Ты по-прежнему мне снишься.

– Чего ты от меня хочешь, Мэллори?

– Я… – я застыл, удивлённый его вопросом, на который у меня не было ответа.

Чего я от него хотел? Что он предлагал мне несколько лет назад? Сейчас я хотел этого? По-прежнему? Или я просто жил прошлым, тоскуя по жизни, которую он принёс мне за те несколько коротких месяцев? Могли ли мы найти утешение друг в друге теперь, когда прошло столько времени?

– Так я и думал, – огрызнулся он.

Он развернулся и начал уходить, но я инстинктивно потянулся и снова схватил его за руку.

– Арчер…

– Здесь всё в порядке? – вмешался голос.

Один из друзей Арчера – мужчина примерно его возраста – стоял в нескольких шагах от нас, переводя взгляд между мной, Арчером и моей ладонью на его руке.

Когда он посмотрел на Арчера, в его выражении лица было что-то, от чего у меня внутри всё перевернулось.

– Да, Дерек, – ответил Арчер, вырывая свою руку из моей хватки.

– Кто это? – спросил у него Дерек, глядя мне в лицо.

– Отец моего друга Дэнни.

Удар Арчера попал в точку. Это всё, кем я для него теперь был – отцом Дэнни. Я почувствовал тошноту, зная, что именно об этом и просил годы назад, когда сказал Арчеру, что он ничего для меня не значит.

Несколько напряжённых секунд никто из нас не говорил ни слова.

– Идём, – сказал Арчер, кладя ладонь на руку Дерека.

Я не сказал ни слова, пока они уходили.