Текст книги "Любовная западня"

Автор книги: Нелли Макфазер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Мне нравится, когда у тебя есть красивые вещи, мама. – Тимбер заметила, что руки матери стали намного мягче, с волос сошла завивка, а лицо заметно посвежело. Чувство вины за то, что она оставила мать одну, несколько ослабло.

– У меня есть ты, дорогая, и это главное. – Морин тепло обняла дочь. – Кроме того, мистер Фортсон очень заботится обо мне. Да и миссис Коксуорт, которая осенью сюда приехала со своей семьей, часто приглашает меня на ужин. Но самое лучшее – это то, что раз в неделю приходит негритянская девушка мистера Фортсона, Дэйзи Перл, которая здесь все убирает и моет. – Морин лукаво улыбнулась. – Поверишь ли, я здесь живу как помещица.

Тимбер окинула взглядом убогую комнату. «Да уж, поместье!» – подумала она. Тем не менее девушка ощутила прилив благодарности Джеймсу Фортсону. Каждый раз она получает новые доказательства его доброты. Как постоянно говорит Пан, за грубой внешностью этого человека скрывается щедрая душа. И пусть ее мать уже не такая молодая и сильная, как раньше, но она кажется такой довольной, какой не была уже очень давно.

– Когда-нибудь, мама, ты будешь жить в настоящем поместье. Я все для этого сделаю.

Морин поцеловала дочь в щеку.

– Ты добрая девочка, Тимбер. Я хотела бы подарить тебе на Рождество что-нибудь получше. – Она посмотрела на фарфор, расставленный на полу рядом с крошечной елкой. – По сравнению с этим мой подарок ничто.

Тимбер взяла дешевую, расшитую цветами фланелевую ночную рубашку и, держа ее как куклу, затанцевала по комнате.

– Мне она нравится, мама. В Атланте очень холодные ночи. Так что твой подарок очень кстати.

Морин казалась польщенной.

– Ну, это гораздо лучше этих новомодных коротких пижам. Из того, что ты мне рассказывала, я поняла, что тетя Лила не захочет, чтобы в ее доме девушки ходили почти голые… там же ее племянник и все такое. – Морин нежно похлопала дочь по плечу. – Ты хорошо уживаешься со своими новыми подругами, дорогая? Никто тебя не дразнит за то, что ты из деревни, нет?

Тимбер отрицательно покачала головой и рассказала матери о жизни в Эйвери все, что могла. Она поведала даже о своей светской жизни. Глаза Морин засветились от удовольствия.

– Господи, и когда же ты находишь время на учебу? – наконец сказала мать. Но она все равно была довольна. Пусть ее дочь веселится сколько может; ей самой пришлось забыть о веселье уже в пятнадцать лет – именно тогда она сбежала из дома с красивым сыном арендатора.

– Может быть, я и вправду должна заниматься больше, мама. Но любой преподаватель тебе скажет, что я лучшая по классу искусств. – Услышав шум мотора «линкольна», Тимбер нервно вздрогнула. – Наверное, это Тумер приехал за мной. – Она с беспокойством посмотрела на мать. – Ты действительно не против того, что я туда еду, а тебя оставляю одну?

Морин ласково улыбнулась. Когда она глядела на свою дочь, ее глаза сияли материнской гордостью. Тимбер была одета как любая другая девушка из колледжа: клетчатая юбка и свитер из ангорской шерсти.

– Какой чудный свитер, дорогая! Он прямо-таки излучает тепло. Снимая на ночь, его надо класть в ледник. – Морин рассмеялась. – Не беспокойся обо мне. Миссис Коксуорт попозже принесет мне обед. Потом я лягу отдохну. Ты обязательно поблагодари мистера Фортсона за ящик флоридских апельсинов и грейпфрутов. И скажи, что телевизор, который он нам дал, работает прекрасно.

Тимбер вспомнила, как мать вначале беспокоилась о том, что Джеймс Фортсон проявляет к ней интерес, и улыбнулась.

– Теперь, когда у тебя есть собственный телевизор, тебе, наверное, некогда беспокоиться о том, что он может меня обмануть?

– Он сказал мне, что относится к тебе как к своей дочери, – ответила Морин. – А теперь иди, не заставляй его ждать. Мистер Фортсон не любит, когда опаздывают.

Тимбер засмеялась и обняла мать.

– Ты меня не проведешь! Наверняка по телевизору показывают что-нибудь такое, что ты очень хочешь посмотреть!

По дороге к большому дому Тимбер пыталась заговорить с Тумером, но он отмалчивался. Действительно ли он стал относиться к ней более почтительно или Тимбер это только показалось?

До нее вдруг дошло, почему Тумер так себя ведет. Он считает, что она новая любовница его хозяина! Возможно, это должно было ее огорчить, но не огорчило. Было забавно, что с тобой обращаются как с важной особой. Тимбер внезапно почувствовала себя взрослой.

Когда Тумер помог ей выйти из машины, Тимбер отдала ему кулек с леденцами для детишек. От этого она еще сильнее ощутила себя взрослой.

Холм казался сошедшим с рождественской открытки. От его праздничной элегантности у Тимбер захватило дух. На парадной двери и окнах висели гирлянды, но это было только начало. Огромный холл украшали сверкающие рождественские ангелочки, сосновые ветки и ветви падуба, а в гостиной стояла трехметровая елка, сверху донизу усыпанная блестками и украшениями.

– Я думала, что мистер Фортсон не празднует Рождество, – шепнула она Тумеру.

Негр отвел глаза.

– До этого года не праздновал, мисс Дьюлани. Люди в казармах говорят, что за последние недели с мистером Фортсоном что-то случилось. – Он понизил голос до шепота: – Некоторые считают, что его сглазили.

– Тимбер! Я не слышал, как подъехала машина. Счастливого Рождества! – Джеймс взял ее за руку. – Господи, детка, вы же холодная как лед. Тумер, пусть Дэйзи Перл поставит гоголь-моголь на огонь, и пусть принесут ветчину и печенье. – Когда Тумер ушел, Джеймс подвел свою гостью к двойному креслу у камина. – Я слышал насчет сглаза, – с ухмылкой сказал он. – Наверное, это вы меня околдовали, детка.

– Я… я ничего не знаю. – Тимбер подумала о том, действительно ли люди говорят об интересе к ней Джеймса. Возможно, да. Те, кто работает на Холме, любят посплетничать о «большом доме». – Кейти считает, что я все придумываю насчет здешних предрассудков. – Она усмехнулась. – Вы знаете, что бабушка Дэйзи Перл сказала маме, когда она меня носила и страдала от изжоги?

– Представляю себе!

– Она сказала: это означает, что у меня будут густые, длинные черные волосы. И как видите, это действительно так!

– У вас восхитительная головка, – пробормотал Джеймс. – И если кто-то действительно насылает на меня порчу, я надеюсь, что это надолго.

– Надолго или нет – не знаю, но что не обошлось без вдовы Симмонс, уверена, – не подумав, сказала разволновавшаяся Тимбер. – Боже, как она на меня смотрела, когда я водила маму в церковь… – Поняв, что сболтнула лишнего, Тимбер прижала руку ко рту. – Господи, я не хотела… Мистер Фортсон, мне так жаль!

Джеймс подошел к камину, чтобы пошевелить в нем поленья, и спокойно сказал:

– Жаль, что я сделал что-то плохое вдове, или жаль ее, когда все это кончилось? – Он вернулся на свое место напротив Тимбер. – Детка, я не лучше и не хуже любого здорового мужчины, потерявшего жену! Такой мужчина оказывается одиноким и делает все, чтобы скоротать ночи. Что касается Мод Симмонс… – Джеймс посмотрел в глаза Тимбер. – Вы знаете не хуже меня, почему она на вас так смотрит.

– Наверное, думает, что я… что я ваша любовница, – опустив глаза, пробормотала Тимбер.

– Нет, не только. Потому что видит все, что видит любой, даже с куриными мозгами. Она видит, что вы больше, чем просто женщина, согревающая постель. – Он понизил голос. – И она попала в точку, Тимбер. Для меня вы значите намного больше.

Тимбер была рада, что именно в этот момент с серебряным подносом в руках вошла Дэйзи Перл.

– Ну, я вас не видела целую вечность! – Негритянка задумчиво посмотрела сначала на Тимбер, потом на Джеймса, затем снова на Тимбер. – Вы вроде пополнели после августа? – спросила она, глядя на живот Тимбер.

Тимбер беззвучно застонала. Теперь молва ее направит в некое тайное убежище для матерей-одиночек.

– Нас так кормят в колледже. Трехразовое питание каждый день, много крахмала и сладкого.

– Угу. – Глаза Дэйзи Перл сказали Тимбер, что она об этом думает. – Вы слышали о моих близнецах? – Сверкнули белые зубы. – Все дразнят моего мужа Сойкой – за то, что он получил выстрел дуплетом. – Дэйзи Перл оценивающе посмотрела на Тимбер. – Вам ведь восемнадцать, как и мне?

Тимбер кивнула, не смея взглянуть на Джеймса, чтобы узнать, как он все это воспринимает.

– Близнецы! Это что-то! Как вы их назвали?

– Луриша и Мейблина. Мы сами придумали эти имена вместе с Сойкой. Мы отдали Мейблину сестре Сойки, потому как у нее нет детей. Такая молодая, а уже научилась жевать табак. Вот смешно, когда она ходит, а у самой щеки раздуты как у ужа!

– Дэйзи Перл, – слегка сдавленным голосом сказал Джеймс, – я понимаю, что ты давно не видела Тимбер, но давай быстрее гоголь-моголь, пока он не остыл.

Дэйзи Перл опустила поднос, с подозрением глядя на серебряные чашки с жидкостью.

– Что там за коричневые штучки плавают, мистер Джеймс? Если вы меня спросите, я скажу, что это похоже на помет от мух.

– По-моему, я тебя не спрашивал. – По виду Джеймса можно было сказать, что он готов вышвырнуть отсюда негритянку. – Дэйзи Перл, мы собираемся тут праздновать День Господен. Может, ты дашь нам с мисс Тимбер спокойно выпить?

Принюхавшись, негритянка уловила запах бурбона, исходящий от чашки Тимбер. Глаза ее расширились от изумления.

– Виски? Вы даете ей виски? Одно ваше слово, – сказала она, обращаясь к Тимбер, – и я выплесну эту дрянь на заднем дворе, а вам принесу что-нибудь приличное… Хорошо, хорошо, мистер Джеймс! Я уже ухожу.

Когда она ушла, Джеймс глубоко вздохнул.

– Возблагодарим Господа за это маленькое одолжение. У девки язык без костей. – Чокнувшись с Тимбер, он сделал большой глоток из своей чашки. – Эти идиоты из Вашингтона совсем не знают цветных. Может, стоит привести сюда парочку умников, чтобы посмотрели, кого сделали равными белым!

– Ну, не знаю, – с улыбкой сказала Тимбер. – Я всегда считала, что Дэйзи Перл небезнадежна. – Ей совсем не хотелось, чтобы Джеймс вновь начал обсуждать расовые проблемы. – Мускатный орех. Это они, да?

– Что они?

– Ну, коричневые штучки, – с усмешкой сказала Тимбер. – Просто восхитительно. Может, мне еще выпить?

– Поосторожнее с этими вещами, детка. Сначала-то идет легко и приятно, а потом сшибает с ног, как дикий буйвол.

Тимбер поставила пустую чашку на стол. Приятная обстановка только усиливала хорошее настроение, вызванное бурбоном. Потрескивающий огонь, мигающие огни огромной рождественской елки, звучащие в отдалении тихие звуки «Белого Рождества».

– Мистер Фортсон…

– Джеймс.

– Ну да, Джеймс. Мне хорошо. Может быть, даже слишком. Могу я вас откровенно спросить? Вы что, хотите предъявить мне счет?

Джеймс засмеялся.

– Мне нравится, детка, ваша прямота. Ладно, я тоже буду с вами откровенен. Вы думаете, я пригласил вас только для одного? Ну, так вы ошибаетесь. Совсем ошибаетесь. Мне нравится ваше общество, Тимбер. Так-то вот, без всяких уверток. Мне просто нравится быть с вами, смотреть на вас, думать о вас, говорить с вами. – Джеймс наклонился, пристально глядя на девушку. – Вы хоть понимаете, как я себя чувствовал, когда ждал вашего приезда? Черт побери, я чувствовал себя пятилетним ребенком, который ждет, когда Санта-Клаус влетит к нему в камин и принесет что-то такое, о чем он даже и не мечтал.

– Джеймс, вы слишком спешите. Правда!

– Тогда давайте притормозим и посмотрим подарок. – Джеймс наклонился к елке, под которой стояли завернутые в бумагу коробочки. Держа в руках маленький сверток, он вернулся к Тимбер и сел рядом с ней. – Счастливого Рождества, милая Тимбер!

– Джеймс, что вы делаете? Вы меня смущаете. Я… я не смогла найти вам подарок. А вы уже так много для меня сделали…

– Я знаю, что вы любите красивые вещи. Я прочел это в ваших глазах, Тимбер. Сделайте мне подарок – разрешите мне радовать вас. Вот. Откройте.

Трясущимися руками Тимбер открыла коробку, в которой лежала еще одна бархатная коробочка. Открыв ее, Тимбер ахнула, затем посмотрела на Джеймса, внимательно за ней наблюдавшего.

– Боже мой! Я не могу принять такую дорогую вещь.

– Черт возьми, но почему же нет? Вы боитесь слухов? О нас все равно будут говорить – это факт. Так что давайте думать только о нас с вами, а остальные пусть убираются ко всем чертям.

Тимбер посмотрела на кольцо, лежавшее на бархатной подушечке. Ей никогда не преподносили таких красивых вещей.

– Я даже не мечтала иметь такое кольцо, – прошептала Тимбер. – Как я могу принять его?

– Знаете, если вы будете носить вещь, которую ценят другие, – хриплым голосом сказал Джеймс, – я буду чувствовать, что вы делаете это для меня.

На ладони Тимбер лежало кольцо с большим сапфиром, окруженным бриллиантами. Синее пламя, казалось, прожигало руку насквозь.

– Нет, не могу. Я не могу это принять. – Но она хотела. Боже, как она хотела!

Джеймс втайне торжествовал.

– Посмотрите, как оно хорошо сидит, – сказал он, надев кольцо на правую руку Тимбер. – Как оно замечательно смотрится на вашей маленькой ручке!

Тимбер, как загипнотизированная, смотрела на сверкающие камни и гадала, не снится ли ей все это.

– Оно прекрасно, – прошептала она. – И почему мне так хочется его взять?

– Потому что у вас хороший вкус и вы знаете, что вам идет. – Джеймс помог ей подняться. – Это только первая часть подарка, дорогая. Пойдемте. Тумер принесет ваше пальто и мы немного пройдемся.

Как в тумане, Тимбер прошла вслед за ним в фойе, где их уже дожидался Тумер.

– У вас очень красивое кольцо, мисс Дьюлани, – сказал Тумер, помогая ей одеться. – Можно ослепнуть, когда на него глядишь.

– Да, красивое, – сказала Тимбер. – Очень красивое.

– Мы возьмем джип, – сказал Джеймс, обрадованный такой реакцией на его подарок; теперь он с еще большим нетерпением ждал продолжения. – Тумер, скажи матушке Роуз, чтобы она немного задержала обед. Мы скоро вернемся.

– Да, мистер Джеймс. Я скажу.

Когда они проезжали выгон, Тимбер заметила Хамфри и подумала о том, не было ли все происшедшее с Вулфом Рэглендом всего лишь сном, жутким, безумным сном… Она вздрогнула и посмотрела на кольцо. Солнце блеснуло в его камнях, и Тимбер на мгновение показалось, что она ослепла. Как часто говорил Пан, не следует оглядываться на прошлое.

Когда джип затормозил перед конюшней, Джеймсу пришлось подождать, пока Тимбер протрет глаза.

– Ну, детка? Будете сидеть здесь или пойдете посмотрите, что я вам приготовил?

– Я… Я просто боюсь выходить.

– О, пойдемте. Как вам нравится имя Соболь? Я так его назвал, вспомнив ваши красивые волосы. Это имя ему подходит. И вам тоже.

Вслед за Джеймсом Тимбер в оцепенении проследовала в конюшню. Не может такого быть! Джеймс слишком любит своих арабских скакунов. Он не расстанется ни с одним из них даже ради нее. Или расстанется?

Остановившись перед небольшим стойлом, Джеймс подождал, пока девушка подойдет к нему.

– Вот он, Тимбер. Конь, которого я вам дарю. Соболь, ну поприветствуй же свою новую хозяйку!

Тимбер словно во сне протянула руку к коню. Какое прекрасное создание!

– Соболь! – прошептала она, все еще не веря своему счастью. – Господи, не может быть, чтобы вы подарили мне такого чудесного коня! – Чуть не плача, Тимбер погладила бархатный нос. Соболь в ответ ласково ткнулся ей в руку. – Он не может быть моим. Это просто невозможно! Как же я смогу за ним ухаживать?

Тимбер пришла в такое возбуждение, что даже не понимала, о чем говорит. Сейчас она хотела только одного – оседлать это великолепное животное и вихрем помчаться на нем вдаль. Едва научившись ходить, Тимбер уже ездила верхом, но даже не мечтала, что будет хозяйкой такого коня, как Соболь!

– Этим займусь я. Соболь останется здесь и получит самый лучший уход – как и всегда. Его будут регулярно выезжать, чтобы он не бесился, когда вы станете на нем ездить в каникулы, выходные и вообще. – Джеймс не мог оторвать глаз от Тимбер – так же как она не могла оторваться от блестящей гривы Соболя. Черт побери, на этот раз он попал в точку! Девочка прямо-таки светится от счастья. Глядя, как она смеется и тычется носом в шею коня, Джеймс чувствовал легкую зависть. – Надеюсь, перед тем как вернуться в школу, вы найдете время, чтобы покататься со мной верхом?

Тимбер посмотрела на него сияющими глазами.

– Только скажите когда. О Джеймс! Если бы вы знали, как я счастлива! У меня никогда не было своей лошади! – Она подошла к Джеймсу и после секундного колебания обвила руками его шею и от всей души поцеловала в румяную щеку. – Спасибо! – голосом маленькой девочки сказала Тимбер. – Спасибо за рождественские подарки, Джеймс.

Тот был потрясен, но сумел с собой справиться. Девушка все еще не подозревала, что испытывает Джеймс, когда она приближается к нему на расстояние поцелуя. И пусть так все пока и остается. Когда-нибудь она будет видеть в Джеймсе не благодетеля, а любовника, но этот день еще не настал.

– Пожалуйста, Тимбер. А теперь – где же мой рождественский подарок? – Своими сильными руками он подсадил ее на лошадь.

– Вы ведь знаете, что у меня его нет, – тихо сказала Тимбер. Не веря себе, она похлопала по шее Соболя. – Да и что может сравниться вот с этим? – Девушка наклонилась, чтобы поцеловать блестящую гриву коня, и уДжеймса перехватило дыхание от этого зрелища – так она была восхитительна, так прекрасна…

– Подарок, которого я от вас жду, даже Серена мне никогда не делала. Она ненавидела лошадей так же сильно, как я их люблю. А теперь я вижу, что меня понимают. Это уже само по себе подарок, но увидеть, как вы скачете, – все равно что получить подарок, перевязанный красными и зелеными ленточками.

Джеймс подумал о том, что сказала бы Тимбер, если бы узнала, с каким вожделением он ждал этого дня, как закипала в его жилах кровь, когда он воображал ее скачущей на Соболе.

И вот долгожданный день настал. Глядя на юную наездницу, Джеймс сгорал от желания. Он думал о раздвинутых бедрах и сладких складках, трущихся о хребет животного. Может быть, она кончит, когда будет скакать на Соболе. Это будет нечто вроде того, что он овладел ею заочно.

Нет, если продолжать думать обо всем том великолепии, которое когда-нибудь будет его собственностью, можно выскочить из собственных штанов. Да, настанет день, когда они наконец станут любовниками, он поскачет с ней вдвоем и трахнет сзади прямо на лошади.

– Джеймс, с вами все в порядке? – Тимбер нагнулась и прикоснулась к его щеке.

Джеймс похлопал ее по руке и кивнул:

– Да, в порядке, девочка. Просто хочу посмотреть, как вы с этой лошадью будете работать вместе. – Он слегка хлопнул Соболя по крупу. – Давайте, ковбой! Посмотрим, обгоните ли вы ветер!

Он глядел, как прекрасная девушка на своем великолепном коне мчится к реке. Заметив краем глаза Дэйзи Перл, направляющуюся в сарай доить нубийскую козу, Джеймс остановил ее и забрал из рук ведро.

– Тут для тебя есть одно срочное дело, Дэйзи Перл. Быстрее! Неси свою табуретку для дойки.

Окно в загоне для коз было открыто настежь. Пока негритянка обрабатывала его член, Джеймс наблюдал за скачущей во весь опор Тимбер. Перед тем как Дэйзи Перл вновь занялась хозяйственными делами, он пососал ей грудь. Ей нравилось, как он это делает, а Сойка считал сосание груди у своей бабы занятием для младенцев. «Только белым мужикам нравится сосать сиськи», – однажды сказала Сойке Дэйзи Перл.

Глава 16

Помахав на прощание Франческе и Питеру, Кейти нервно посмотрела на часы. Ее такси опаздывало. Когда оно наконец остановилось на обочине Кэндлер-стрит, девушка прыгнула в машину, не дожидаясь, пока водитель окончательно остановится.

По дороге в аэропорт такси попало в пробку. Понимая, что вполне может опоздать на свой самолет, Кейти забеспокоилась. И почему она только не вызвала машину заранее?! Она не оставила себе достаточно времени. На ее просьбу поторопиться таксист лишь пожал плечами:

– Как вы себе это представляете, мисс? У меня ведь автомобиль, а не самолет.

Если она опоздает к вылету, родители ее убьют. Кейти не так уж и стремилась домой, но традиция есть традиция: хорошая она или плохая, уже не важно.

И тем не менее самолет на Майами ушел без нее. В билетной кассе Кейти узнала, что улететь за день до Рождества нереально.

– Господи Боже, что мне теперь делать? – Кейти взяла свой чемодан и принялась искать телефонную будку, чтобы позвонить домой и рассказать о случившемся.

Кейти не очень удивило то, что в голосе матери звучало скорее раздражение, чем досада. «Как будто я специально опоздала на этот проклятый самолет», – повесив трубку, подумала Кейти.

– Кажется, у вас возникли проблемы? – сказал стоявший рядом с ней молодой человек. – Ну, если не боитесь ехать со мной и моим приятелем, то можете добраться с нами. Он только что приехал из Чикаго, и сейчас мы собираемся в Майами.

Кейти пугали подобные знакомства. Но ей очень нужно было добраться до Майами. А плотный молодой человек, во всяком случае на первый взгляд, внушал доверие: длинные волосы, забранные сзади в «хвостик» и довольно приличная кожаная куртка придавали его облику даже некоторую многозначительность. Светлые глаза незнакомца смотрели с явным сочувствием.

– Ну… это будет очень мило с вашей стороны. Если хотите, я могу помочь вести машину и, конечно, оплачу свою долю за бензин.

– Не волнуйтесь, моя старушка в основном заправляется воздухом. Да и вести ее никому не надо, кроме как вашему покорному слуге.

Он не сделал попытки поднять ее чемодан. Несколько удивившись, Кейти взяла его сама и последовала за молодым человеком на стоянку, где стоял запыленный «шевроле» пятьдесят третьего года выпуска.

– Мы пришли. А вот и мой приятель. Его зовут Лонни. Меня, кстати, зовут Кокер.

Кейти вежливо кивнула стоявшему у машины высокому худому юноше в точно такой же, как у Кокера, кожаной куртке. У Лонни тоже был «хвостик» сзади и длинные бакенбарды в придачу.

– Меня зовут Кейти Макфоллз. Рада познакомиться с вами, Лонни. Пожалуй, я сяду сзади. Вы друзья и, вероятно, давно не виделись, так что вам будет чем заняться.

– У нас будет чем заняться, – сказал Кокер, подмигивая своему спутнику и заводя машину. – Но не разговорами – уж будьте уверены.

В сознании Кейти прозвучал первый сигнал тревоги. Но было слишком поздно – они уже выезжали из аэропорта. Кроме того, готовясь к экзаменам, Кейти за последние ночи очень вымоталась. Будет неплохо поспать перед напряженным визитом к родителям. Под доносящуюся из радиоприемника музыку в стиле кантри и негромкие разговоры на переднем сиденье Кейти вскоре задремала.

Она проснулась неизвестно через какое время, поняв, что машина стоит, а в кабине тихо и темно.

– Где мы? – сонным голосом спросила Кейти, но тут же окончательно проснулась, учуяв сильный аромат бурбона. – Слушайте, ребята, если вы соберетесь праздновать, то лучше сбросьте меня на ближайшей автобусной остановке. Мне совсем не хочется погибнуть на шоссе в самый канун Рождества. – «Ничего, пусть обижаются, – подумала Кейти. – Одно дело доверить свою судьбу незнакомцу, совсем другое – ехать с пьяным водителем».

– Ну, милашка, совсем ни к чему ехать всю ночь; повеселиться можно по дороге. Черт побери, я веду машину лучше, если немного выпью. – Кокер приложился к бутылке с бурбоном.

Кейти попыталась незаметно открыть дверь.

– Не скажете мне, где мы находимся? – спокойно сказала она, хотя внутри у нее все дрожало от страха. Боже, должно быть, она сошла с ума, когда согласилась ехать с этими ребятами. «Все из-за тебя, мама», – безосновательно подумала Кейти.

– Примерно в миле от Джексона, штат Джорджия. Лонни, тут кому-то надо отлить. – Кокер обернулся и посмотрел на Кейти так, что она плотнее запахнула куртку. – Тебе нужно поискать кустики, милашка? Здесь никто не увидит, как ты снимаешь трусики. Никто, кроме нас с Лонни, конечно.

– Если не возражаете, я бы предпочла заправочную станцию. – Там она найдет телефон и позвонит Джейсону. Может быть, он приедет и заберет ее. Потом они вместе найдут способ добраться до Майами более безопасным способом. Кейти не могла понять, как она оказалась такой дурой.

– Ты слышал? Она предпочла бы заправочную станцию! – Кокер гнусно захихикал. – Классную леди мы с тобой подцепили, Лонни. Непростая, из колледжа, чтоб я так жил! Ей не нравится, когда ее писька цепляется за какие-то там кусты!

Лонни засмеялся так же отвратительно, как и его приятель. Кейти подозревала, что к спиртному оба добавили кое-что покруче. Ей стало еще страшнее. Они находились неизвестно где, на боковой дороге, которая выглядела так, как будто вообще никуда не вела, и оба спутника Кейти были совершенно пьяны.

– Давай предложим ей немного допинга, Кок. Она выглядит нервной, ведет себя так, как будто ей больше не нравится наша компания. – Повернувшись на сиденье, Лонни ухмыльнулся, дыша алкоголем.

– Давай полегче! – огрызнулась Кейти, и тут же поняла, что ведет себя абсолютно неправильно. Если она их разозлит, то они могут высадить ее, и придется идти пешком бог знает куда и бог знает сколько. – Послушайте, я уже вам говорила, что оплачу свою долю за горючее. Ну, я куплю полный бак и дам еще двадцать долларов в придачу, если только вы отвезете меня в Джексон на ближайшую заправочную станцию.

– Ну нет, маленькая леди, мы пока не готовы. Веселье еще только началось. Ты ведь не очень торопишься в Майами? Сейчас я к тебе приду, а Лонни здесь поищет хорошие записи, может быть, с Джимом Ривсом, мы хорошо проведем время.

Кокер вышел, открыл заднюю дверь и сел рядом с Кейти.

– Пожалуйста! Мне сейчас не до веселья. Пожалуйста, отвезите меня на заправочную станцию. Моя семья будет обо мне беспокоиться. Они знают, что я еду домой, и, если я не позвоню, они…

– Я слышал, милашка, как ты разговаривала со своей старушкой, – дыша перегаром, сказал Кокер. Он протянул руку и взял Кейти за подбородок. – Я слышал, как ты сказала, что попытаешься взять напрокат машину и позвонишь завтра утром. А еще не утро, детка. У нас впереди целая ночь.

Он притянул Кейти к себе, стараясь найти губами ее рот. Кейти стиснула зубы, сквозь которые Кокер настойчиво пытался протиснуть свой язык. Кокер внезапно больно ущипнул ее за грудь, Кейти закричала, и насильник тут же воспользовался этим, чтобы всунуть ей в рот свой толстый, мерзкий язык. Кейти почувствовала, как рука Кокера забирается ей под шелковую блузку, стараясь нащупать соски.

– Господи, детка, у тебя просто замечательные сиськи. Я сразу это заметил, когда ты говорила по телефону. Я еще сказал себе, что мне хочется подержать это в руках. Ни о чем не беспокойся. Тебе это понравится. У меня тут в трусах есть одна штучка, которая заставит тебя забыть о папе и маме. Потрогай это, детка. Попробуй, какой большой. В твои двери когда-нибудь стучалось что-нибудь такое, милашка?

Самовлюбленный подонок считает, что она его хочет! Кейти с ужасом поняла, что если треснет Кокера по физиономии, то ничего не добьется. Он примет ее сопротивление за игру.

Кейти оторвала губы от его рта, но не смогла высвободить руку, которую Кокер удерживал на своем пенисе, торчавшем из расстегнутых джинсов. Кейти закрыла глаза, пытаясь вспомнить приемы самозащиты, которые учила. Коленом в пах – это было все, что ей удалось придумать. Но если она это сделает, то Кокер и Лонни наверняка ее изобьют. От бессильной ярости у Кейти зарябило в глазах. Ее должны были вот-вот изнасиловать, и она ничего не могла с этим поделать. И хуже всего то, что этот отвратительный тип считал, что она его хочет!

– Эй, Лонни, пойди немного прогуляйся, – хриплым голосом сказал Кокер, все еще удерживая Кейти на сиденье. – Скажем, минут пятнадцать. – Подождав, пока его приятель отойдет, Кокер принялся расстегивать ей блузку. – Гм, гм! Эти дыньки надо немного пососать. У тебя есть мужчина, который способен на такую работу? Я еще не успею вставить, а у тебя уже все трусики будут мокрые.

– Подонок! – выдохнула Кейти, когда Кокер прижался губами к ее груди. Прикосновение его рта заставило Кейти задрожать от отвращения. Она боролась до тех пор, пока не начала задыхаться. – Животное! – прошипела Кейти, когда Кокер стащил с нее юбку, трусы и начал о нее тереться. – Ты отвратительное животное! Клянусь, если ты засунешь в меня свою грязную палку, я тебя убью. Я тебя убью!

– Ты хочешь этого так же, как и я, – прорычал в ответ Кокер, готовясь войти в нее. – Эта сладкая писька сейчас как голодная рыбка, которая ждет приманку. Но у меня совсем не червячок…

Когда он вошел в нее, Кейти закричала. Она продолжала бороться, но Кокер безжалостно мучил ее, не давая двигаться, не давая дышать. Кейти ненавидела его. Кокер приподнял Кейти над собой; его большие руки держали ее за ягодицы. Боль была настолько невыносимой, что еще немного – и она упала бы в обморок.

– О… о… Детка! О, черт возьми! Я кончаю! О, черт возьми, отдайся мне, милашка. Отдайся мне. Да, да… О Господи, как хорошо!

Когда в нее потекла теплая жидкость, Кейти стало тошнить. Этот подонок стал ее частью, подумала она. В ее теле было нечто от него – нежеланное и отвратительное. Теперь нет чистоты: ее изнасиловали.

Он оторвался от нее, не уверенный в своем триумфе.

– Ты уже все? – холодно спросила Кейти. – Ты кончил, сукин сын?

Он больше не был агрессором, не был завоевателем. Он теперь немного боялся ее, боялся ее холодной ярости.

– Лонни возвращается. Я… я пойду прогуляюсь. Кажется, меня тошнит. – Едва удерживая равновесие, он вылез из машины. Кейти обдала струя холодного воздуха. Она закрыла глаза и заплакала.

Через несколько секунд появился Лонни. Кейти чувствовала, что он смотрит на нее, на ее обнаженное тело, но даже не попыталась прикрыться. Ей было все равно. Единственным ее желанием было выбраться отсюда.

– Что тебе предложить, чтобы ты увез меня куда-нибудь отсюда? – спросила она, не открывая глаз. – Ты ведь знаешь, твой друг совершил преступление, ужасное преступление.

– Нет, не преступление, – сказал Лонни. – Мы с Коком как раз говорили об этом. Ты поехала с нами добровольно. Никто не заставлял тебя ничего делать. В том, что случилось, ты виновата не меньше нашего. Хорошие девочки не ездят с парнями, которых совсем не знают.

Сейчас было не время спорить.

– Пожалуйста! – прошептала Кейти. – Пожалуйста, увези меня отсюда. Я просто хочу домой.

Воцарившееся молчание обнадежило Кейти. Но стоило ей открыть глаза, как надежда тут же умерла: Лонни уже расстегивал ширинку.

– Ты дашь мне немного поиграть? Кок – он, конечно, гад, но если ты дашь мне подержаться, я потом увезу тебя куда-нибудь.

– Я сделаю все, лишь бы освободиться от этого подонка, – кивнув, прошептала Кейти. Она понимала, что поступает неправильно, но ее сознание сейчас цеплялось за любую возможность вырваться из этого кошмара.

Лонни накрыл Кейти своим телом и принялся тыкаться в ее шею, грудь, тереться о нее с тихими стонами и мычанием.