Текст книги "Любовная западня"

Автор книги: Нелли Макфазер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Ты ее не получишь, – прошептал Джейсон. – Я не знаю, зачем тебе нужна Франческа, но ты ее никогда не получишь.

Он перевел взгляд на настенные часы. Десять сорок девять. Скоро придет Тимбер; должно быть, она вся промокла под дождем. Надо поставить чайник.

Десять пятьдесят один. Самолет Билли Лейн должен улететь в одиннадцать двадцать. Она могла успеть только в том случае, если мчалась по дороге сломя голову. Чайник засвистел. Сняв его с плиты, Джейсон тоже начал тихо насвистывать.

Это случалось с ним дважды. Первый раз – с молодым человеком в автобусе.

Тот случай, навсегда изменивший жизнь Джейсона, всплыл в памяти с исключительной ясностью; он мог подробно описать все, что видел из окна автобуса. Он мог слышать голос молодого человека в армейской форме, возбужденно рассказывающего о своих планах на будущее… До мельчайших деталей, как будто это было вчера, Джейсон помнил тот момент, когда автобус остановился на смотровой площадке; помнил охватившую его панику, когда, вернувшись после небольшой экскурсии, он обнаружил, что автобус уже ушел.

Джейсон на всю жизнь запомнит вид уходящего автобуса. Теряя самообладание, он гнался за ним, и олени испуганно шарахались прочь. А потом вся эта громада металла сорвалась с шоссе, полыхнув внизу языками пламени, которые до сих пор все еще горят в его сознании…

Мысль о том парне и его несбывшихся мечтах долго потом преследовала Джейсона. Не несет ли он какой-то ответственности за случившееся, спрашивал он себя и не находил ответа… Как бы то ни было, Джейсон Сэвилл без колебаний вступил на тот путь, который, очевидно, уготовила ему судьба.

И вот теперь опять…

Он долго не вспоминал о том молодом человеке в автобусе. Но сейчас то, что произошло тогда, повторялось вновь. Теперь это случилось с женщиной, которая, как чувствовал Джейсон, хотела помешать его планам относительно Франчески.

В обоих случаях Джейсон чувствовал приближение смерти. В случае с тем молодым человеком это чувство его не подвело. В случае с Билли Лейн… Джейсон посмотрел на настенные часы. «Что за нелепая вещь, эти часы со звоном!» – подумал он. Стрелки, казалось, замерли. Десять пятьдесят пять. Джейсон услышал, как Тимбер открывает дверь, и поспешил налить кипяток в заранее заготовленную чашку.

Разорвав пополам визитную карточку Билли, Джейсон бросил ее в мусорную корзину. Дождь заглушал его тихое насвистывание.

Глава 14

Тимбер даже не прикоснулась к своему чаю. Не отвечая на вопросы Джейсона о вечере, проведенном с Рассом, она сразу отправилась в свою комнату. Сейчас Тимбер была не в состоянии разговаривать с кем бы то ни было, даже с Джейсоном.

– Мерзавец! – со злостью прошептала девушка, оставшись в комнате одна. Обхватив себя руками за плечи, Тимбер подошла к окну. – Какой мерзавец! Как он смеет обвинять меня в том, что я нахожусь на содержании у его отца?

Струи дождя хлестали по стеклу. Не надо было с ним ходить. По тому, как он обращался с ней сегодня, можно было понять, что она его только раздражает и объяснить ему ничего нельзя.

Тимбер поморщилась, вспомнив, как Расс смотрел на нее, когда они встретились на Мэйн-стрит, где девушки обычно назначали свидания.

– Расс, что случилось?

– На тебе одно из платьев моей матери, – сдавленным голосом наконец сказал он. – Я думал, Тумер разыграл меня, когда говорил, что мой отец обезумел. Оказалось – нет. Он отдал тебе все платья моей матери! Почему? Господи, кем ты стала для моего отца?

Тимбер повернулась, чтобы уйти.

– Ну нет, ты не уйдешь. – Расс схватил ее за руку и грубо потащил в свою машину. – Мы должны поговорить об этом. И сейчас же!

Не отвечая, Тимбер села на переднее сиденье его «корвета». Собственно, она не знала, что и как сказать.

– Где мы? – слабо спросила Тимбер, когда машина остановилась перед незнакомым ей зданием где-то неподалеку от Эмори. – Куда ты меня привез?

– Здесь живет мой друг, которого сейчас нет в городе, – с мрачным видом ответил Расс. Когда он вышел из машины, Тимбер уже собралась запереться изнутри, но передумала. На лице Расса была заметна сдерживаемая ярость. В таком состоянии он вполне мог сорвать дверцу машины с петель.

– Мне не разрешается посещать частные дома без сопровождения старших, – холодно сказала Тимбер, подходя к двери дома.

– К черту все правила вашей школы! У меня есть к тебе вопросы, и я хочу сегодня же получить на них ответы. Джейсон мне кое-что сказал, но я предпочитаю выслушать тебя.

Тимбер осмотрелась, удивляясь тому, как можно жить в такой обстановке. Пусть датский модерн считается последним криком моды, но все это явно не в ее вкусе.

– Может быть, если бы ты чуть больше доверял своему отцу, вы бы с ним лучше ладили.

– Прибереги свои советы для другого случая, – скривившись, ответил Расс. – Я хочу знать, почему мой отец стал относиться к тебе как к члену семьи.

Тимбер разозлилась – отчасти из-за того, что Расс имел полное право не доверять добрым намерениям Джеймса в отношении девушки, годящейся ему в дочери. Кроме того, молодого человека нельзя было винить и за то, что он ставил под сомнение мотивы, по которым Тимбер принимала помощь его отца.

– Очевидно, у тебя уже готовы свои ответы. К чему тебе мои?

Расс схватил ее за плечи:

– Черт побери! Я хотел бы знать, что происходит между тобой и моим отцом. Кем он стал для тебя? Ответь мне, Тимбер, а не то я, клянусь, позвоню Джеймсу и сам его спрошу!

Тимбер зло посмотрела на Расса, ненавидя себя за те чувства, которые испытывала при его прикосновении. Господи! Почему она отвечает чувствам и отца, и сына – по-разному, но с одинаковой силой?

– Что происходит? Похоже, ты уже ответил на этот вопрос, иначе не вел бы себя так, как сегодня.

Гнев Расса ослабел.

– Ты права. – Он тяжело опустился в одно из модерновых кресел. – Мой отец впал в какое-то безумие. Если дело касается женщин, Тимбер, то он далеко не святой. Даже когда моя мать была жива, отец вел себя так же. – Расс смерил ее взглядом. – Должен сказать, что вкус у него стал лучше, хотя для него ты все же слишком молода.

Тимбер побледнела.

– Это… это – оскорбление! Он даже не прикасался ко мне.

– Разве? Ну, физически, может быть, и нет, хотя нельзя поручиться, что это вскоре не случится, раз ты позволяешь ему покупать себя. И если ты не остережешься, Тимбер, – продолжал Расс, игнорируя ее гнев, – то скоро он овладеет тобой. И душой, и телом. Уверен, тебе это не понравится. Ты не захочешь быть собственностью Джеймса – я тебе ручаюсь. Моей матери это не нравилось. Вероятно, поэтому она и умерла такой молодой. Я сам всю жизнь боролся против этого, потому что не хотел быть собственностью Джеймса, хотя он и мой отец. Ты уверена, что тебе по душе такая жизнь?

Тимбер снова пришла в ярость:

– Я не его собственность! Это он мне должен – моей матери и мне – и поэтому так поступает. Он мне должен, черт побери! Мой папа угробил себя, работая на недосягаемых и могущественных Фортсонов. А моя мать? А я? Я всю жизнь прожила на этой жалкой ферме, глядя на вас там, на Холме, и зная, что у меня никогда не будет ничего подобного… Господи! Неужели ты ничего не понял? Тебе не понять, что значит быть бедным и знать, что без посторонней помощи ты никогда не выберешься из ловушки!

По лицу Тимбер потекли слезы, и она никак не могла их остановить. Все переживания, накопленные за годы нищенского существования, все огорчения ненавистной жизни сейчас выплескивались наружу.

– Тимбер, ради Бога, прости меня. Я не думал… Я не знал, что ты обижена на нашу семью. Клянусь, я не знал о твоих чувствах!

Ей захотелось его ударить.

– Это потому, что тебе никогда не приходилось принимать милостыни, как мне. Тебе все и так доставалось – даже если ты ничего не просил. – Тимбер посмотрела на него с ненавистью. – Надеюсь, черт возьми, ты подавишься той серебряной ложкой, с которой родился! – Тимбер горько зарыдала.

Расс обхватил ее руками, пытаясь поцелуями осушить мокрое лицо. Его страстный шепот наконец сквозь истерику пробился к сознанию Тимбер.

– Господи, Господи! Тимбер! Как же так получилось? Той ночью в беседке я почувствовал себя заново пробудившимся к жизни – как будто с глаз спала пелена. И все благодаря тебе. Тебе! А теперь мы здесь ругаемся из-за Джеймса. – Найдя губами ее рот, Расс замер. Только его пальцы нежно гладили шею Тимбер, пытаясь снять напряжение. – Я не хочу с тобой ругаться, – прошептал Расс. – Я просто хочу, чтобы ты здраво взглянула на вещи.

– А я не хочу здраво смотреть на вещи! – выкрикнула вдруг Тимбер. – Я не хочу так же беспомощно, как моя мать, барахтаться в бедности и гнуть спину на табачной плантации. Мне нужно все самое лучшее. А твой отец первый, кто может – и хочет! – мне в этом помочь.

Расс отступил назад, как будто Тимбер вдруг стала ему противна.

– Ты что, не слышала, что я тебе говорил? Джеймс отнюдь не бессребреник. Стал бы он вкладывать деньги в тебя, в твою жизнь, стал бы посылать тебя сюда, если не рассчитывал получить кое-что взамен? – Взгляд Расса безошибочно сказал ей, что он имеет в виду под словом «кое-что». – А Джейсон такой же наивный, как ты. Когда он мне рассказывал о планах отца в отношении тебя, он был страшно доволен, говорил о том, как это замечательно и…

– Пан тебе рассказал про твоего отца и меня? – Тимбер была удивлена.

Расс мрачно улыбнулся:

– Кажется, он считал, что, узнав об этом, я пойму, какая добрая душа на самом деле мой отец. Ну, он добился только того, что заставил меня жалеть тебя, потому что ты явно не можешь различить, что кроется за этим «милосердием».

Тимбер резко выпрямилась.

– Думаю, что наконец я начинаю понимать, – медленно проговорила она. – Ты обижен на меня. Вот в чем дело! Ты обижен на то, что Джеймс тратит деньги на меня, а не на твои прихоти. – Тимбер подошла к окну и, отдернув штору, указала на стоявший снаружи сверкающий красный «корвет». – Посмотри вот сюда. Я простая деревенская девушка, но мне известно, что эта машина стоит больше, чем четырехлетнее обучение в Эйвери-Волш! – Она засмеялась. – Не жалей меня, Расс. Мне не нужна твоя жалость. Мне вообще от тебя ничего не нужно!

– Это понятно – я ведь не могу дать тебе то, что может дать мой отец. Состояние моей матери в его руках. – Он подошел к Тимбер и слегка провел рукой по ее щеке. – Что ты дала ему взамен, Тимбер? Поцелуй или два? Или, может быть, пару прикосновений – вот здесь и здесь? Видишь ли, дело этим не ограничится. Джеймс потребует от тебя больше, и тебе нужно быть к этому готовой!

Она отстранилась:

– Отвези меня обратно в коттедж, Расс. Сейчас же! Я не хочу больше тебя видеть!

– Очень может быть, что и не увидишь, потому что я совсем не рвусь навещать своего отца. – Расс махнул рукой. – Делайте что хотите. Теперь я окончательно решил перевестись в восточный университет.

Тимбер вскинула голову.

– Ты уезжаешь из Эмори? Когда? – спросила она. Ярость ее бесследно исчезла.

– Вероятно, в конце семестра, – с мрачной улыбкой ответил Расс. – Только благодаря моему замечательному отцу оказалось возможным в такое время устроиться в одну из школ «Лиги плюща» [14]14
  Общее название привилегированных учебных заведений на востоке США.


[Закрыть]. Конечно, я могу отказаться, но тогда он мне перекроет кислород. – Расс сделал движение рукой. – А как ты заметила, я развращен «корветами» и регулярным посещением злачных мест.

– Почему… почему твой отец хочет тебя отправить учиться так далеко?

– Ну, перестань! Ты же не дура. Как и мой отец. Он видел, что произошло между нами на моем дне рождения, или по крайней мере хорошо себе это представил. В детстве Джеймсу приходилось носить обноски. Ты думаешь, он сейчас этим удовлетворится? После сына, которого презирает?

Тимбер подняла было руку, чтобы дать ему пощечину, но вместо этого резко повернулась на каблуках и побежала к машине. Расс последовал за ней.

По дороге на кампус они молчали. Пройдет еще много-много времени, прежде чем они заговорят снова.

На следующий день в пять часов вечера Джейсон появился перед входной дверью особняка Дэйна Вандерхофа. Перед этим он позвонил Дэйну и просто сказал:

– Я друг Питера Рэмси, мистер Вандерхоф, и хотел бы поговорить о той скульптуре, что он сделал для вас.

Любопытство Дэйна пересилило его обычное нежелание общаться с незнакомыми людьми. Когда в назначенный час появился Джейсон, Дэйн провел посетителя в солярий, находившийся рядом с садом.

– Ну? – нетерпеливо сказал он, взмахом руки отпустив дворецкого. – Что вы хотели мне сказать? Если Рэмси снова хочет получить мое разрешение, чтобы выставить статую, можете передать ему, что я по-прежнему в этом не заинтересован. Статуя принадлежит мне.

Ничуть не обеспокоенный, Джейсон рассматривал скульптуру.

– Восхитительно! – пробормотал он. – Я все еще поражаюсь тому, как Питер смог в холодном камне воплотить ее душу.

Дэйн с недоверием посмотрел на Джейсона:

– Ее душу? Вы хотите сказать, что знаете эту девушку? – В его холодных глазах кипел гнев. – Рэмси, черт бы его побрал, сказал мне, что она не существует в действительности, что это плод его фантазий. Я его убью! Я…

– Успокойтесь, мистер Вандерхоф. Питер просто следовал моим инструкциям. Мы оба соблюдали интересы нашей маленькой подруги. Давайте на этом и остановимся. – Джейсон посмотрел на сад. – Какая гармония! Статуи, цветники, живые изгороди…

– К черту изгороди! Я хочу получить ответы на свои вопросы!

– Вы еще не задали мне никаких вопросов, так откуда же взяться ответам? – заметил Джейсон.

Дэйн едва сдерживал себя.

– Кто она? Где я могу ее найти?

– Мы об этом еще поговорим. Собственно, у меня есть предложение, которое, я думаю, удовлетворит нас обоих. Вам оно покажется необычным, но человек, который настолько ценит красоту, что готов заплатить за нее любую цену, я думаю, найдет его интересным. Господи, неужели вон та ваза действительно то, что я думаю?

Дэйн холодно посмотрел на Джейсона:

– Вы пришли сюда не для того, чтобы любоваться моей коллекцией. Как я понимаю, ваше предложение касается той призрачной девушки, с которой Рэмси делал статую.

Так оно и было. Когда Джейсон кончил говорить, Дэйн посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Давайте говорить прямо. Вы хотите, чтобы я стал покровителем этой девушки…

– Тайным покровителем, – поправил его Джейсон.

– Все четыре года ее учебы в колледже в обмен на возможность ее изредка видеть…

– Но не трогать руками. Именно вы, мистер Вандерхоф, способны это оценить. Хрупкие сокровища следует обожать, восхищаться ими, но не трогать. На этой земле есть вещи, на которые можно только смотреть. – Джейсон пристально посмотрел на Дэйна. – У вас не очень хорошая репутация в отношении женщин, я не хочу, чтобы моя подопечная столкнулась с вашими… гм… своеобразными привычками. По крайней мере в ближайшие четыре года.

– Что я получу, если приму ваше нелепое предложение?

– Его нельзя назвать нелепым, и вы об этом знаете, иначе со смехом выпроводили бы меня отсюда. Что вы получите, если станете ее тайным спонсором? Как я вам уже говорил, я буду доставлять ее в такие места, где вы сможете с безопасного расстояния ее видеть. А через четыре года станет известно, кто тот человек, что сделал невозможное возможным. У нее ведь нет денег, как вы понимаете. – Джейсон пожал плечами. – И кто знает? Может быть, когда-нибудь она будет вам настолько благодарна, что бросится в ваши объятия.

– А вы? – с подозрением спросил Дэйн. – Что вы получите от этого безумного соглашения?

– О, как я сразу понял, вы человек прямой. – Джейсон улыбнулся. – Пусть, скажем, ваза династии Мин, которую вы купили в прошлом году на «Сотби», послужит залогом нашего партнерства. Я тоже в некотором роде ценитель прекрасного.

Дэйн помрачнел.

– Я охотился за этой вазой двенадцать лет, – наконец сказал он. – Это шедевр. Она бесценна.

– Как и девушка, о которой мы говорим. Но тем не менее, как вам, без сомнения, известно, всякая реальная вещь все же имеет свою цену.

– А если я найду ее сам? – Дэйн улыбнулся, почувствовав, что к нему вернулась уверенность. – Я ведь решительный человек, Сэвилл. Некоторые даже считают, что слишком решительный.

– Наверняка это в первую очередь женщины. Однако, мистер Вандерхоф, речь идет о необычной женщине, не такой, как все. Кроме того, сейчас она находится под моим влиянием. И я не колеблясь использую это влияние и любые другие средства, чтобы не допустить вашего вмешательства в ее жизнь. Поверьте, без моей помощи вы даже не будете иметь удовольствия видеть нашу маленькую нимфу.

Дэйн и Джейсон долго смотрели друг на друга, наконец коллекционер вздохнул:

– Хорошо. Я согласен на ваши условия. Должно быть, я спятил.

Джейсон снова улыбнулся:

– Когда речь заходит о наших желаниях, мы все немножко сумасшедшие, мистер Вандерхоф. Я могу сейчас увидеть вазу? Хотелось бы сегодня же забрать ее с собой.

– Сегодня?

– Если хотите, назовите это жестом доброй воли с вашей стороны.

Дэйн молча провел посетителя в Восточный зал. Джейсон немедленно подошел к восхитительной вазе и, закрыв глаза, благоговейно прикоснулся к сокровищу.

– Она прекрасна, просто прекрасна, – прошептал он.

Джейсон ревниво наблюдал за тем, как Дэйн осторожно укладывал ее в обитую изнутри войлоком коробку, которую принес дворецкий.

– Завтра вечером, – тихо сказал Джейсон, после того как дворецкий ушел, чтобы отнести коробку ему в машину, – девушка и ее подруги поедут со мной на концерт. Гайзкинг – замечательный пианист. Разве не прекрасно, что «Олл стар сиэриз» смогла заключить контракт с таким виртуозом? Мне, правда, не нравится акустика того сарая, который называется Муниципальным концертным залом. А каково толпиться там, как стадо овец! К тому же в центре ужасная парковка. Теперь, когда приличные люди переехали в пригороды, там живут одни негры. Счастье, если вам не изрежут покрышки. А потом эти опоздавшие – топ, топ, топ – иногда чуть ли не в середине первой части. Я всегда считал южан воспитанными людьми, но когда они появляются на концертах…

Дэйн взорвался:

– Черт побери! Меня это нисколько не волнует. Просто скажите мне, где вы будете сидеть, чтобы я мог ее видеть.

– Ищите нас на правом балконе. Девушка будет увлечена фортепьяно, так что вы сможете наблюдать за ней, не привлекая к себе внимания, столько, сколько захотите.

Дэйн отвел взгляд от пустого постамента, на котором стояла его драгоценная ваза, и посмотрел в лицо Джейсону.

– Я не славлюсь долготерпением, Сэвилл. Если мне подвернется шанс получить больше, я им воспользуюсь.

– Если вы нарушите наше соглашение, – тихо сказал Джейсон, – минская ваза разлетится вдребезги.

Дэйн побледнел.

– Вы это серьезно? – сдавленным голосом спросил он.

– Вы ведь знаете античную историю? Ну конечно, знаете. Помните советника Нерона Петрония? Когда сумасшедший император «пригласил» его совершить самоубийство, Петроний разбил вдребезги бесценную вазу, которой Нерон всегда домогался и которую наверняка забрал бы себе после смерти Петрония.

Дэйн поджал губы:

– Я верю, что вы это сделаете. Вы шарлатан и само воплощение дьявола. Но я не нарушу наше соглашение первым.

Дэйн молча проводил Джейсона до машины. Слова были не нужны. Оба прекрасно понимали друг друга.

Джейсон уже заводил мотор, когда появился дворецкий Дэйна.

– Мистер Вандерхоф, вам звонят из полиции Хейпвилла. Кажется, по дороге в аэропорт мисс Лейн на вашей машине попала в ужасную аварию. Они только сейчас установили, что «мерседес» принадлежит вам.

При упоминании имени жертвы глаза Джейсона округлились. Он подождал, пока Дэйн поговорит по установленному в гараже телефону, и спросил:

– Вы получили какие-то неприятные известия?

– Да, о женщине, которую звали Билли Лейн. Моей… моей подруге, – сказал Дэйн, потрясенный той бесповоротностью, с какой бывшая любовница ушла из его жизни. – Она погибла вчера вечером. Мгновенно. О Господи! А я так отвратительно себя вел перед ее уходом… Не могу поверить в ее смерть. Билли Лейн умерла! Это кажется совершенно нереальным.

– Возможно, смерть – единственно реальная из всех вещей. Во сколько случилась катастрофа?

Это был странный вопрос, но Дэйн, все еще не пришедший в себя, ответил на него:

– Полицейский сказал – около одиннадцати. Боже мой, Билли умерла! Я должен… Сэвилл, вы должны меня извинить. Мне необходимо позаботиться о похоронах – у нее больше никого нет. Никого.

– Печально, очень печально. Примите мои соболезнования по поводу смерти вашей подруги.

Пока ехал по направлению к Декатуру, Джейсон время от времени поглядывал в зеркало на коробку со своим новым сокровищем. От того, что он получил то, что хотел, сердце его было переполнено чувством радости. Джейсону казалось, что он парит над миром обычных людей.

Чуть не столкнувшись с проходящей машиной, Джейсон спустился с небес на землю. Он внезапно вспомнил о Билли. Причиной ее смерти, несомненно, послужила недостаточная сосредоточенность.

– Бедная Билли, – пробормотал Джейсон. – Какая трагедия! – Он ощутил легкую грусть – как после того случая с автобусом.

Но грусть исчезла, когда Джейсон вспомнил, что с исчезновением Билли Лейн никто не сможет помешать его планам в отношении Франчески.