Текст книги "Песни народов Северного Кавказа"

Автор книги: Автор Неизвестен

АБАЗИНСКИЕ ПЕСНИ
© Перевод Н. Гребнев

1. ПЕСНЯ МИНАТ, ДОЧЕРИ КЯНДЖА КЫНЫ

 
Ой, Кына́ – мой родитель!
Молодую меня
Подстерег похититель
Среди белого дня.
 
 
Шла с кувшином к потоку,
Где прозрачна вода.
Враг мой ждал недалеко.
Рари-уарайда.
 
 
Я кричала в бессилье,
Но была я одна.
Руки мне заломили.
О отец мой Кына!
 
 
Как бы я отвратила
Эту злую напасть?
Где отвага и сила
У меня бы взялась?
 
 
Я кричала в бессилье,
Да велик ли был прок?
Мое тело взвалили
На седло, как мешок.
 
 
И Кубани теченье
От девических слез
В этот полдень весенний
На вершок поднялось.
 
 
О родитель мой милый,
Твою дочку Минат
В дом привозят постылый.
«Вот твой дом!» – говорят.
 
 
И приводят медведя.
Черен он и кудлат.
А родня и соседи
«Вот твой муж», – говорят.
 
 
У медведя – глазищи
Словно пара колес.
Как колоды – ножищи,
Больше лемеха нос.
 
 
Руки толсты и грубы,
Лоб как будто стальной.
Посиневшие губы
С наш надел шириной.
 
 
Ой, родитель мой милый,
Приключилась беда —
Привезли меня силой
Неизвестно куда,
В дом чужой и постылый.
Рари-уарайда.
 
 
Вижу: входит старуха,
Не старуха – змея.
Объясняют мне глухо:
«Вот свекруха твоя!»
 
 
Без надежды-опоры,
Мой родитель Кына,
В руки Лоовых своры
Я во власть отдана.
 
 
Без сестры и без брата
Я живу кое-как.
Я лишь в том виновата,
Что отец мой – бедняк.
 
 
Если б Лоовым этим
Я была бы роднёй,
То никто бы на свете
Не был грубым со мной.
 
 
Если б Лоовых своре
Я была бы родня,
Никакое бы горе
Не постигло меня.
 
 
Рву я черные пряди,
Непокорна судьбе.
Сколько вырвала за день —
Не свезти на арбе.
 
 
Я царапаю брови,
Грудь и щеки со зла.
Сколько слез, сколько крови
Я уже пролила.
 
 
Этих Лоовых черных
Пусть настигнет беда,
Уничтожит их с корнем.
Рари-уарайда.
 
 
Пусть аллах уничтожит
Их на все времена —
То, что сделать не может
Мой родитель Кына.
 

2. ПЕСНЯ-ПЛАЧ НЕСЧАСТНОЙ ФАРИЗ

 
Нет, ни табуны твои, ни слава,
Ни кинжал, что на свету блестит, —
Честь твоя, отвага мне по нраву,
Джальамби, мой дорогой джигит.
 
 
Слышится гармонь за нашим садом,
И не надо радости другой —
Слушать бы, сидеть с тобою рядом,
Джальамби, джигит мой дорогой.
 
 
Диких скакунов ты приручаешь,
Хоть и без того табун большой.
Неужель ты втайне не мечтаешь
Приручить меня, мой дорогой?
 
 
Золотую лампу среди ночи
Я зажгла, нарушив свой покой.
Может статься, ты ко мне заскочишь,
Друг мой, Джальамби мой дорогой.
 
 
Нас с тобою разлучают люди.
Что ж поделать, если мир такой.
Никогда мы счастливы не будем,
Джальамби, джигит мой дорогой.
 
 
Не уйти нам от родни проклятой,
Не уйти от бед и от обид.
Мы с отцом бедны, а вы богаты,
Джальамби, мой дорогой джигит.
 
 
Мне ни с кем другим не будет счастья,
И не будешь счастлив ты с другой.
Сердце разрывается на части,
Джальамби, джигит мой дорогой.
 

3. ПЕСНЯ О РАМАЗАНЕ КУЖЕВЕ

 
В дни, когда, быть может в первый раз,
Солнце озарило край свободный,
Рамазан-батыр, ты был для нас
Знаменем, звездою путеводной.
За собой ты звал в горах крестьян,
Славный абазинец Рамазан.
Ой, Рамазан-батыр!
 
 
Смерти не боялся, рвался в бой,
Шел в огонь, отважен и бесстрашен.
В битву шли мы следом за тобой
За родимый край, за счастье наше.
Ты в сраженье вел однополчан,
Славный абазинец Рамазан.
Ой, Рамазан-батыр!
 
 
Далеко, за быстрою рекой,
Высоко, на снежном перевале,
Посланные вражеской рукой,
Твое сердце пули отыскали.
И упал ты, ослабев от ран,
Славный абазинец Рамазан.
Ой, Рамазан-батыр!
 
 
Конь любимый над тобой застыл,
Опустил он шею с гривой длинной,
И оделись трауром долины,
Где и без твоей полно могил.
На леса и горы лег туман,
Славный абазинец Рамазан.
Ой, Рамазан-батыр!
 
 
Вся трава в долинах полегла,
Замерла река, смиривши злобу,
И земля, что знала столько зла,
Приняла тебя в свою утробу.
И цветы со склонов и полян
Принесли тебе мы, Рамазан.
Ой, Рамазан-батыр!
 
 
Мы, твои сподвижники-друзья,
За твою погибель отомстили —
Наши абазинские князья
Смерть твою с лихвою оплатили,
И тебя, героя, Рамазан,
Помнит край, очнувшийся от ран.
Ой, Рамазан-батыр!
 

АДЫГЕЙСКИЕ, КАБАРДИНСКИЕ, ЧЕРКЕССКИЕ ПЕСНИ

ГЕРОИЧЕСКИЕ И ВЕЛИЧАЛЬНЫЕ ПЕСНИ

 
Моя сабля, ой, дуней, словно зуб собаки.
Ой, дуней, текло по ней много крови всякой.
Вдаль смотрю я, ой, дуней, с берега река видней,
Сорок черных кораблей, ой, дуней, плывет по ней.
А на каждом, ой, дуней, а на каждом корабле
К каменистым берегам черные плывут войска,
Черные плывут войска, ой, дуней, издалека.
 
 
Войско на берег крутой, ой, дуней, сгрузилось,
На три части, ой, дуней, войско разделилось.
Скачет войско без дорог во главе с Тотрешем,
Нашей кровью, если б мог, он себя потешил.
Ой, дуней, да есть у нас сын Химиша – Батараз,
Сын Химиша – Батараз, чьи усы как семь колбас,
Чьи усы как семь колбас, а тело слоновье.
Меч окрасит он сто раз вражескою кровью.
 

1

 
Обесчещена князем из дома Беслана,
Убежала рабыня на остров морской,
Чтобы там обрести и приют, и покой,
И на острове том родила мальчугана.
Вдруг орел увидал среди моря утес,
Прилетел – и ребенка на крыльях унес.
Пересек он безбрежную даль океана,
И едва лишь достиг долгожданной земли —
Андемыр, знатный всадник, дружинник Беслана,
Отнял метким копьем у орла мальчугана,
И младенцу тотчас молоко принесли.
И кобылье пошло ему впрок молоко —
Приоткрыл он глаза и вздохнул глубоко.
Дали имя тогда ему – Андемыркан.
Вот и отроком сделался тот мальчуган.
Он кольчугу надел в молодые года,
Он сказал: «Это наша земля – Кабарда!»
Он отправился в путь по простору степному,
Он решил, что отца ему надо найти,
И когда приближался он к отчему дому,
Встретил множество резвых коней на пути.
Белой масти коня увидал в табуне —
Предназначен был юноше конь белоногий.
И поймал он коня, поскакал на коне,
Поскакал по высокой, нагорной дороге,
И, сказав: «Здесь надежно, здесь по сердцу мне», —
Он воздвиг себе дом на скалистом отроге.
 

2

 
Повсеместно уже прославляется воин,
Высшей чести уже богатырь удостоен:
В дар живого оленя ему привели.
На коне, по уступам, помчался он к бою,
В крепость вражью вступил, и крылатой стрелою
Он сразил предводителя ханской земли.
«Никого не боюсь, – крикнул юноша смелый,—
Крепко лук мой натянут, летят мои стрелы!»
Тлепш могучий в ту пору сработал свой меч.
Этот меч был короткий, хотя и широкий.
«Кто возьмет его, – люди услышали речь,—
Тот смельчак настоящий, джигит без порока».
Но джигиты приходят – находят изъян.
«Слишком короток меч!» – говорят и уходят.
Вот и юношу к грозному Тлепшу приводят,
И мечом восхищается Андемыркан:
«Ничего, что короткий: я сделаю шаг
И ударю – и ляжет на землю мой враг!»
Он повел Кабарду против полчища хана,
На врага налетел его белый скакун,
И стремительным всадникам Андемыркана
Откликался, гудя и дрожа, Барагун.
Он сподвижникам храбрым на поле сраженья
Раздавал и мечи, и щиты, и коней,
А когда не хватало ему снаряженья,
Помогал ему юный джигит Хатуней.
«Так не будет! – воскликнул он. – Хватит нам горя!»
Он собрал землепашцев со всей Кабарды,
Кабардинцев повел против ханской орды,
На коне он приблизился к берегу моря.
Он дружину приводит к верховьям реки,
Переправу находит, выходит на поле.
Не страшат его ханской орды смельчаки.
Всюду ищет врагов – пусть их будет поболе,
Пусть мечи обнажат – всех сразит наповал,
Он – высокая крепость родимого края.
Вот он ринулся в бой – и, как будто играя,
Косоглазого ханского сына помял.
 

3

 
Не на быстром коне – на тяжелой арбе
Выезжал на охоту Беслан Жирнотелый,
И охотников звал он сначала к себе,
Он осматривал луки, осматривал стрелы.
Подошел к нему Андемыркан не смутясь.
Этот юноша стройный Беслана тревожит.
Князь пыхтит – натянуть его лук он не может.
«Тетива твоя слабая», – вымолвил князь.
Возвращает он лук, улыбаясь надменно.
Поднимается в гору арба постепенно.
Рог трубит – и охота в лесу началась.
Въехал тучный хвастливый Беслан на поляну.
Кабана верховые пригнали к Беслану.
Промахнулся Беслан – разучился стрелять.
Кабана верховые пригнали опять.
Долго целился князь – промахнулся он снова.
За добычей отправился Андемыркан.
Он пригнал кабана – великана лесного.
Вот и стал перед княжьей арбою кабан.
Быстро прянула Андемыркана стрела,
В кабана, смертоносная, сразу вонзилась,
Колесо поразила, в ступицу вошла,
И широкая княжья арба накренилась.
Молвил Андемыркан: «Говори, сделай милость,
Толстобрюхий Беслан на широкой арбе,
Тетива моя нравится нынче тебе?»
Жаждой мести душа у Беслана объята,
И ее не развеет охотничий рог.
Князь призвал к себе низкого Канибулата,
Обещал ему много почета и злата,
Только б Андемыркана убить он помог.
 

4

 
«Он из Тохова рода, он стройный джигит,—
Богом дружбы да будет он, подлый, убит!
С ним дружил я, с коварным, дружил я с проклятым,—
Был я предан завистливым Канибулатом.
Он сказал: „Поохотимся утром в горах.—
И в ловушку завел он меня, лицемерен. —
Погуляем, – сказал он мне. – Вот тебе мерин,
Пусть твой конь отдохнет супостатам на страх“.
Через горный хребет он меня переправил —
Там Беслан свою хищную челядь расставил:
Пожелал моей смерти бесчестный Беслан,
Для меня его латники рыли капкан.
Я взглянул на князей, на коварных врагов,
Перепрыгнул я через погибельный ров.
Посмотрел я вперед – там ловушки, преграды,
Посмотрел я назад – там Беслана отряды.
Каждый князь мне готовит смертельный удар…
Я от вас ускакал бы, да мерин мой стар,
Состязался бы с вами, погнал бы коня,
Да скакун мой проворный далек от меня.
Поиграл бы я с вами, чтоб ярость разжечь,—
Да исчез почему-то короткий мой меч».
Он взлетел и клинок обнажил на лету.
Обернувшись, увидел он князя Биту.
«Ты коварство избрал, ты избрал клевету.—
И отрезал он бороду князю Биту. —
Я хочу, чтоб меня ты вовек не забыл. —
И три пальца он князю Биту отрубил.—
Знаю, любишь по разным местам разъезжать,
Так мою ты показывай людям печать».
Так сказав, полоснул он врага по щеке,
Княжья кровь запылала на остром клинке.
Громко вскрикнули всадники княжьего стана,
Окружили отважного Андемыркана.
Кровь горячим потоком втекает в Черек.
С целым войском воюет один человек.
Он стоит, опершись подбородком на меч.
Даже мертвый, на землю не хочет он лечь!
 

5

 
Расскажу вам преданье об Андемыркане,—
Не слыхали вы более славных преданий!
Много песен сложили мы про полководца, —
Столько песен у нас ни о ком не поется!
Воин – Тлепша любимец, он в битвах испытан.
Он сжимает меча своего рукоять,
Острие обнажив, Аушгеру грозит он
Там, где к битве готова дворянская рать.
Не касаясь земли, верховых обгонял он.
Тлепш для храброго витязя выковал меч.
Предводителя чинтов сразил наповал он,—
Удалось ему чинтского князя рассечь.
Вражье войско дрожало пред Андемырканом.
Он соперника-князя стрелою настиг.
По земле своей стлался он легким туманом,
А врагов табуны он топтал, словно бык.
Перед гневом его трепетали злодеи.
И, добычу деля, нартов был он щедрее.
Он сказал: «Это наша земля – Кабарда!» —
И разбил Эльмурзу – ненавистного хана,
И бежала тогда чужеземцев орда
От бесстрашных воителей Андемыркана.
Не щитом он себя охранял, а копьем,
Он мечом разрубал смертоносные стрелы.
Он погиб – и худеет скакун его белый,
Верный конь умирает, тоскуя о нем,
А Ельбича, супруга его молодая,
Вспоминает любимого, горько рыдая.
 

 
Ныне девушки смотрят на юношей стройных, —
А не лучше ли спеть нам о самых достойных?
 
 
Князь жестокий нас грабит и ночью и днем…
Старики, не зовите меня хвастуном:
 
 
Пусть я сделал немного, немногого стоил —
Князя Тыку зато я мечом успокоил!
 
 
Князя я разрубил, он землею покрыт,
И в ногах его лук его мощный зарыт.
 
 
Я каштановый ус его спрятал в кармане,
И лежат в сундуке одеяния брани.
 
 
Отпустил я на волю его скакуна, —
Рассчитался я с князем свирепым сполна.
 
 
Княжий труп кобели охраняют да суки,
Княжьи гончие псы умирают от скуки.
 
 
Чтобы скуку прогнать, чтобы жить веселей,
Целый день я играю на скрипке своей.
 
 
Всюду ищут меня, только ищут впустую,
Только топчут напрасно долину речную.
 
 
Тот, кто уши закроет от песен моих,
Каждый день пусть хоронит друзей и родных!
 
 
Пусть я сделал немного, немногого стоил —
Князя Тыку зато я мечом успокоил!
 

 
О-ой, Дамалей, гей, Широкие Плечи,
Крестьянское войско ведет Дамалей.
Вожатый Пшикан, он готовится к сече,—
Чувячное войско ведет Дамалей.
Живется нам плохо, нам трудно и больно,
Мы плачем под гнетом князей и дворян.
«Живется нам плохо, терпеть нам довольно!» —
Разгневался гневом горячим Пшикан.
О-ой, Дамалей, он могуч и бесстрашен,
Уходит, покинув свой дом, Дамалей.
Людей собирает он с пастбищ и пашен,
Ведет он в сраженье крестьянских людей.
Испуг и сумятица в княжеском стане —
Крестьяне приходят с великой войной.
Бегут от повстанцев князья и дворяне
И прячутся в трепете в чаще лесной.
О-ой, Дамалей, гей, Широкие Плечи,
Гей, маржа, берет в свои руки страну!
Князья и дворяне боятся с ним встречи,
Таясь, в одиночку ведут с ним войну.
Сошлись на совет и князья и дворяне:
Крестьянского надо убить вожака!
Князья и дворяне искусны в обмане, —
Обманом они завлекли смельчака.
Отважно воюют крестьянские люди, —
На свете не сыщешь героев смелей.
Бесстрашно воюют крестьянские люди,
А самый бесстрашный из них – Дамалей,
Предательством княжья порода богата;
На голое место героя ведут…
Ищите проклятого князя Булата,
Скажите всю правду, вершите свой суд!
К свободе зовет вас могила героя,
К свободе вас кличет вожак Дамалей.
Кто саблей владеет для честного боя —
Гей, маржа, садитесь на быстрых коней!
 

 
Чтобы от недруга край свой сберечь,
Не затевают длинную речь.
Коня вороного седлает Кербеч,
Храбрых джигитов сзывает Кербеч —
Им по руке и кремневка, и меч.
Недруга грудью встречает Кербеч,
Саблей кровавой сверкает Кербеч,
Головы вражьи срубает он с плеч,
В бегство врагов обращает Кербеч.
Враги отступают, чтоб в чаще залечь,
В чаще залечь и тебя подстеречь, —
Лазутчики метко стреляют, Кербеч.
 
 
Над нами на небе одна луна.
Под нами тропа на земле одна.
На этой тропе есть кровавый след,
И мертвые есть, а трусливых нет.
Жена у твоих несчастливых дверей
Встречает весь день молчаливых гостей,
Суровых друзей, терпеливых людей.
Ты мчался туда, где бой да беда.
Кербеч, ты с коня не слезал никогда,—
Лишь мертвым спешился навсегда.
 

 
Уэй, сын Кадзова, доблестный воин,
Тока достоин славы отцовской.
Лук за спиною, щит на груди,
В битве суровой он впереди.
В битве суровой он не согнется —
Он пронесется ветром над полем.
Ханы пред ним цепенеют со страху,
Даже Анаху он в трепет вгоняет.
Тока летит на коне и с размаху
Саблей ломает ханскую саблю.
 
 
Ловко копьем он владеет и луком.
Эту науку он с детства постиг,
С детства с отцовскою саблей он дружен —
На рукояти – десять жемчужин.
Саблею бьется джигит удалой,
Враг увернется – догонит стрелой.
 
 
В мужестве с Токой никто не сравнится —
Птицей летит он вдогонку врагам.
Но расквитались враги с великаном:
Силой не взяли, так взяли обманом.
Ядом они отравили копье,
Вонзилось копье в тело твое,
Уэй, ослабело тело твое,
Наземь осело тело твое.
 

 
Я не прослыл на родине вором,
Имя мое не покрыто позором.
С лихими людьми не хотел я знаться,
Но я человеком хотел называться,
Воли, воли мне захотелось.
Доколе, подумал я, жить в неволе?
А меня затравил начальник округи,
Слуги его в мой дом ворвались.
Был я один, а их было много —
От родного порога пришлось бежать мне.
Теперь мне уже не уйти от погони,
Кони храпят за моей спиною.
 
 
Да накажет судьба кунака-абрека:
Он пальцем не двинул, чтобы помочь мне.
Живым буду гнить я в тюрьме-могиле,
Пока я мертвым в могилу не лягу.
 
 
Моей матери старой черна судьбина —
Сына пред смертью она не увидит.
Заплачут бедняжки мои сироты —
Без отца с малых лет им тяжко придется.
 
 
Я из тех, кто себя не славил словами,
Кто делами своими прославлен всюду.
Сын Дзигура, я страха не знал, не ведал.
Черный пес в черный час меня продал и предал.
Было светлым дороги моей начало,
Да мрачной стала моя дорога.
 

 
Большое войско идет в Царицын —
Нас мудрый Ленин послал туда.
Пусть нашим подвигом озарится
В поход готовая Кабарда.
Для войска черного мы из ножен
Мечи смертельные извлечем.
Погибнем сами иль уничтожим
Врага, позорящего наш дом.
Как волны в бурю, мы грозно встали,
Как ветер буйный, помчались в бой, —
И вот уж лязг смертоносной стали
Взлетел над вражеской головой.
Земля гудела, земля дрожала,
Как будто гром под землей гремел.
Там, где сражались мы, там лежала
Гора навеки умолкших тел.
Как овцы, страхом объяты диким,
Враги рассыпались по кустам.
Вояк, что двинул на нас Деникин,
Берем мы сотнями тут и там.
Мы разделились на две колонны,
Где рукавами течет Индыл,—
И мост, из трупов нагроможденный,
Путем на берег другой нам был.
Но и оттуда в глухие дали
Скакали мы за врагом семь дней.
За семь хребтов мы его прогнали,
Не поворачивая коней.
И в дни Царицына понял каждый,
Что кабардинцы – народ отважный.
 

 
Кто мудрей творений всех природы,
Кто дорогу к счастью нам сыскал,
Кто, любовью озарив народы,
Сам любовь великую снискал?
Партия – ты, исполин творящий,
Нас ведешь в сияющую даль.
Верный меч твой – острый ум разящий,
Крепкий щит твой – мудрых знаний сталь.
Нас в одну семью соединила,
Нам свободу светлую дала
Партия, чья непоборна сила,
Чьи бессмертны славные дела.
Твой закон несет народам счастье,
Мудростью ты озарила мир.
Ты – неошибающийся мастер,
Охраняющий наш труд и мир.
Не щадишь в бою врагов суровых.
Тот, кто сердцем тверд, идет с тобой.
Много их, идти всегда готовых
За людскую долю в смертный бой.
Мы стоим непобедимым станом,
Охраняем свой родимый дом.
Под твоим вниманьем неустанным
Учимся, работаем, цветем!
 

 
Под хмурой ночной синевой
Ты полз по земле снеговой,
Чтоб слабость врага обнаружить, Фица.
 
 
Ты смелым разведчиком был,
Ты сотни врагов истребил,
Разведав их замыслы злые, Фица.
 
 
Ты был средь отважных, чей флаг
Был поднят – в огне – на рейхстаг, —
Ко мне эта весть долетела, Фица.
 
 
Но – горе! – вдали от страны
Последняя пуля войны
В могилу тебя унесла, мой Фица.
 
 
Пришло извещенье ко мне:
«Геройски погиб на войне…»
Лишь это утешило душу, Фица.
 
 
Пускай мой единственный брат
Уже не вернется назад —
Другие с победой вернулись, Фица.
 
 
Победа превыше всего —
Народа она торжество.
За это и жизнь свою отдал Фица.
 

 
Али, родила тебя мать на заре
В цветущей долине Баксана.
Вела тебя всюду мечта о добре,
Что ныне живет невозбранно.
 
 
Ты дорог народу, ты славен, Али,
Любимый поэт кабардинской земли!
Бросал просвещения ты семена,
Что ныне взошли урожаем,
И то, что народу ты отдал сполна,
Мы в память твою – умножаем.
 
 
Как много за век свой недолгий, Али,
Ты в песнях народу оставил!
Когда к нам счастливые годы пришли,
Ты нашу отчизну прославил.
 
 
Ты сын Кабарды, что тобою горда,—
Все знают певца-кабардинца.
Мы песни твои сохраним навсегда —
Наследье, которым гордимся.
 
 
Ты дорог народу, ты славен, Али,
Любимый поэт кабардинской земли.
 

ПЕСНИ-БЛАГОПОЖЕЛАНИЯ

 
Бог, наш хранитель,
Горя гонитель,—
Слава, властитель, тебе
И хвала!
Бог вездесущий,
Силу дающий,
Бог всемогущий
Анадола!
 
 
Бог справедливый,
Сделай счастливой,
Трудолюбивой
Эту семью.
Чтобы без дела
Она не сидела,
Чтоб почиталась
В отчем краю.
Чтоб не хирела,
Пила бы и ела,
Делала б дело
Во славу твою.
Чтоб юноша каждый
Был смелым и сильным,
Чтоб дом их просторный
Был изобильным,
Чтобы достойны были хвалы
Сбитые грубо
Из крепкого дуба
Окна и двери,
Крыльцо и полы.
Чтоб юноши были
В теле и в силе,
Добро чтоб возили
В свой дом на арбе.
Чтоб никогда ни в чем
Не нуждались,
Чтоб от поклажи
Оси ломались.
Чтобы соседей они
Не чуждались,
Чтоб не ругались,
Шутили, смеялись
И благодарны были судьбе.
 
 
А потеплеет,
Солнце пригреет,
Свадьбы затеют
В полях журавли,—
Пусть не зевают:
Дышла строгают,
Не отрывают
Глаз от земли.
Пусть успевают,
Дней не теряют:
Хлева отпирают,
Выводят волов,
Ярмо надевают
И запрягают
В каждую соху
Восемь голов.
Чтоб пахари в поле
Натерли мозоли,
Чтоб сладким от соли
Был пот на лице,
Чтоб пахоте их
Ничего не мешало,
Чтоб небо сначала
Поля согревало,
Дождем поливало
В самом конце.
Чтоб нивы тучнели,
Ростки зеленели,
Колосья звенели,
Касаясь стремян,
Чтоб жатвы дождались,
Чтоб не осыпались,
Чтоб колос был сух
И от дождика пьян.
Чтоб всё было снято,
Чтоб всё было сжато
И вышло б зерна
Со снопа по мешку.
Чтоб пересыпалось,
И переливалось,
И не умещалось
Зерно на току.
Да будет так!
 
 
Пусть ваши быки
Не боятся дороги,
Пусть будут крепки
Их копыта и ноги —
Пусть ваши быки
Будут лучше чужих.
Пусть белые будут
Все белороги,
Пусть красные будут
Все краснороги,
Чтоб было нам любо
Глянуть на них.
Да будет так!
 
 
Чтоб овцам порою
Не знали вы счета.
Но знали: их втрое
После окота.
Чтобы рождались
Только тройняшки,
Чаще – овечки,
Реже – барашки.
Чтоб курдюки
Им самим были тяжки.
 
 
Чтоб старые травы
Еще не сошли бы,
А новые вылезли
Из-под земли бы.
Чтоб были всегда
Ваши овцы живучи,
Чтоб ваши стада
Походили на тучи.
Чтобы надой
Разливался ручьями,
Чтоб сыр был такой —
Не обхватишь руками.
Да будет так!
 
 
Пусть утром счастливым
Придет к вам сноха:
Не слишком шумлива,
Не слишком тиха,
С голосом звонким,
Как у ягненка,
С кожею тонкой,
Как у ребенка.
Чтобы красивой,
Трудолюбивой,
Сладкоречивой,
Правдивой была.
Чтобы не вздорной,
Мужу покорной,
В работе проворной,
Упорной была.
Чтобы здоровых
И чернобровых
Десятерых
Сыновей родила.
Чтобы нажитое
Потом и кровью —
Бязь и рядно,
Полотно и сукно,—
Не двинув бровью,
Перед свекровью
Она разложила бы —
Вот, мол, оно!
Да будет так!
 
 
Пусть этот дом,
Где едим мы и пьем,
Будет счастливее
С каждым днем.
Чтоб кур потрошили бы
Десять невесток
И десять месили бы
Сдобное тесто.
Чтоб не просыхали
Ни чашки, ни кружки,
От снеди трещали
Бочонки, кадушки.
Чтоб гости-соседи
Пьянели от снеди
И отрезвлялись бы
В умной беседе.
Да будет так!
 
 
Пусть дочери ваши
Всех будут краше.
Пусть будут их зубы —
Как чистый алмаз,
Пусть будут их губы —
Пунцовый атлас.
Пусть будет лучисто,
Искристо и чисто
Сияние глаз.
Чтоб кожа алела —
Как небо заката,
И было бы тело —
Как крымская вата.
Сидели бы кротки,
Как голубицы,
Но пусть их походке
Завидуют львицы.
Чтобы их плечи
Были бы гладки,
Чтобы их речи
Были бы сладки.
Чтоб жили в достатке,
Чтоб были в порядке
И шубки, и юбки,
И петли, и складки.
Чтоб в девушках долго
Не оставались,
Чтоб парням хорошим
Они доставались.
Да будет так!
 
 
И пусть богатеет,
Пусть вечно цветет
Страна, что вас греет
И кров вам дает.
Чтобы полна
Была бы казна,
Чтоб жили согласно
Все племена.
Чтоб шли за крылатым,
Силой богатым,
За русским братом,
Как за вожатым.
Чтоб пели бы песни,
Жили бы дружно,
Спешили бы, если
Что кому нужно.
Чтоб поживали,
Горя не знали,
Чтобы врагов своих
Одолевали.
Да будет так!
 
 
Пусть тот, кто со злом
В дом ваш придет,
Со злом и уйдет
И худо живет.
Чтоб ветры гуляли
По крыше его,
Чтоб одолевали
Мыши его.
Чтоб не было
Возле него никого,
Чтоб все пробегали,
Не слыша его.
Чтобы всегда из его одеяла
Шерсть вылезала,
Вата торчала.
Чтоб лошадь хромала
И доломала
Арбу, где колеса
Посажены косо,
А сами колеса —
Без ступиц и спиц.
Чтоб на току его
Просо подгнило,
Чтобы муку его
Подмочило.
Чтобы мешки его
Все разорвались,
Чтоб свояки его
Переругались,
Чтобы сынки его
В кровь передрались
И мамалыгою пробавлялись.
Да будет так!