Текст книги "Сказки адыгских народов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Правда, – ответил наш старый знакомый, – твоя глупость почище моей. Пойдем теперь вместе, не найдем ли где-нибудь рыжебородого глупее нас обоих?

Тот согласился. Плетутся оба глупца в ближайшее торговое местечко, утешаясь мыслью, что, наверное, найдут того, кого ищут. Придя в местечко, они разинули рты от удивления: везде каменные дома и богатые лавки! Глазеют они по сторонам, как вдруг – какое счастье! На крылечке, под навесом, ходит рыжебородый и покуривает трубку. Богат, видно, очень, но лицо у него обезображено: нос как бы приплюснутый, а на щеке рубец. «Что с ним такое? – думают путники. – Видно, это от глупости! Давай-ка ему расскажем о ваших неудачах! Что он на это скажет?»

Подошли они к богатому незнакомцу, вежливо поздоровалясь и стали ему рассказывать о приключениях с бородой и между рогами коровы. Богач лукаво улыбнулся и говорит:

– Все это вздор: со мной было еще лучше. Слушайте и утешайтесь! Взобрался я как-то на второй этаж своего дома, приподнял окно и стал забавляться тем, что плевал на проходящих нищих. Не знаю, каким образом задвижка окна отодвинулась: окно вдруг опустилось и своей тяжестью приплюснуло мне нос. Носа как не бывало! К моей досаде, все хохочут; не пожалел никто, даже и жена!

В другой раз было еще почище. Выбрали меня односельчане в кадии. Как я ни отказывался, пришлось согласиться. Говорили, что выбирают меня за мой ум, а мне и невдомек, что им нужно было мое богатство. Полон дом софт-мальчиков, но плохо слушаются, проклятые! Пришлось куда-то уехать по делу, а софты-бездельники, зная, конечно, что я недалек умом, сговорились с женой, чтобы надо мной посмеяться. Приезжаю домой, как вдруг все в один голос: ах, как ты изменился, кадий! Жена с участием спрашивает, не болен ли я. Я сдуру поверил и, понурив голову, отправился в свою комнату, чтобы хоть немного прилечь. Мне, право, так и казалось, что мне чего-то недостает. Все меня сочли за больного. Позвали азэ, а тот не велел принимать пищи; говорит: «Объелся!» Голод меня донимает страшно, и я уже думаю о том, чтобы наложить на себя руки. Жена все меня унимает и, уходя, по забывчивости как будто, оставляет яйцо, очищенное от скорлупы; как видно, сама собиралась полакомиться или, может быть, хотела меня побаловать лакомым кусочком, но так, чтобы этого не видел строгий азэ. Мучимый голодом, с жадностью я набросился на яйцо. Лишь только успел его вложить так-таки целиком в рот, как вдруг вбегает азэ. Я испугался: проглотить яйцо еще не успел, а выбросить побоялся: уж больно строг был аээ! Так оно и осталось во рту. Азэ иа мевя набросился: «Что это у тебя за шишка? Ай-ай, это чума!» Не успел я оглянуться: он вынул инструмент, в мгновение ока сделал на щеке надрез и с торжеством вытащил яйцо! Прибежали тут софты; явилась и жена. Мне больно, а они заливаются со смеху. Вот откуда этот у меня рубец! После ваших глупостей моя будет третья и четвертая.

Кто из них был глупее? Путники не пошли уже дальше. Они наконец поняли, что глупцов хоть пруд пруди; дураков не сеют, не жнут, а они сами родятся.

42. Нормэрышхо – большой Нормэр

Рассказал Салих Дзетль, 76 лет, шапсуг, колхозник, неграмотный; аул Псейтук Тахтамукаевского р-на ААО.

Записал А. М. Гадагатль, 20 сентября 1940 г. Архив АНИИ. Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

Жил один старик, звали его Нормэрышхо. Двери его кунацкой всегда были открыты для гостей, и она редко пустовала.

Однажды в гости к нему пришел высокий и статный юноша. Он поговорил с хозяином, какие хабары в ауле, а потом встал и начал важно прохаживаться по кунацкой, придерживая рукоятку кинжала.

Удивился хозяин.

– Что, Нэтшауко, тебя беспокоит? – спросил он гостя.

– Я хотел бы встретиться с мужчиной, с которым мог бы помериться силой и испытать своего коня. Я думаю, на свете нет человека, который одолел бы меня, – ответил гость.

– Ты молод и глуп, не знаешь жизни и людей и потому говоришь такие слова, – сказал старик. – Я в молодости был таким, как ты. Но один джигит заставил меня убедиться, что это не так. Тебе еще не повстречался такой человек, и ты думаешь, что сильнее тебя нет на свете. Я – старик, но и я мог бы помериться с тобой силой. Но я не стану этого делать – лучше расскажу тебе, как проучили меня.

Нас было несколько всадников, и мы сражались с вражеским войском. Бились мы бесстрашно. Я был в самой гуще битвы, мне не хотелось, чтобы люди сказали, что Нормэрышхо был в стороне. Когда бой был в разгаре, наши враги выставили против нас необыкновенного воина – настоящего, великана. Ему удалось обойти меня, и я оказался у него словно в тисках. Он держал меня так крепко, что я не мог даже пошевелиться. Он повел меня прямо к предводителю войска.

– Не позорь меня, лучше сразу убей, – попросил я его.

А тот даже не удостоил меня ответом – молча вел к шатру предводителя. Когда до шатра осталось не больше ста шагов, позади меня грянул выстрел, и я почувствовал, что меня никто не держит.

Я оглянулся и увидел, что великан убит и с грохотом свалился с коня. Тот, кто стрелял в него, сидел на белом коне и был одет в белую одежду. Он быстро скрылся из виду, но я решал непременно найти своего спасителя.

Тряжды я ударил плетью своего коня и помчался за ним. Я скакал изо всех сил, но не мог нагнать его. Я стал так сильно хлестать плетью своего коня, что всадник услышал звук моей плети. Он оглянулся и сказал;

– Нормэрышхо, ты так же глуп, как и велик! Ты погнался за мной на утренней заре и можешь гнаться, пока не сядет солнце, но все равно тебе не догнать меня. Ты хочешь узнать, кто я, из какого двора вышел и из какого я рода, но тебе этого никогда не узнать!

Тут я понял, что это не джигит, по голосу догадался, что это была женщина...

Старик закончил рассказ и пристально посмотрел на Нэтшауко.

– Вот так, мой мальчик, было со мной. Не ищи людей сильнее тебя – таких много. Заденешь кого-нибудь из таких, бесславно погибнешь.

– Воллаги, ты сказал правдивое слово! – отвечал молодой джигит. – То, чем я хотел заняться, дурное ребячество!

43. Кошелек ногайки

Опубл.: ССКГ, 1872. Вып. б, с. 105-108.

Записана Кази Атажукиным в 50-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.

До занятия кабардинцами Абгаша там, говорят, жили ногайцы. Но перед приходом кабардинцев земля эта была покинута ногайцами и некоторое время оставалась пустопорожней. В это-то промежуточное время один кабардинец приехал в камыши, здесь находящиеся, поохотиться по первому выпавшему снегу. Только он приблизился к камышам, как видит на снегу следы семи собак и одного верхового. Недоумевая, кто бы мог сюда приехать, так как места эти были опасные и редко кем посещаемые, кабардинец «взял следы» и поехал по ним, но не по тому направлению, куда они пошли, а обратно, откуда они шли. Все не покидая следов, он въехал в камыши, где в самой гуще встретил небольшую ногайскую кибитку. Когда он подъехал к ней, оттуда вышла к нему девушка и, приветствуя, пригласила его в кибитку. На вопрос его: «Есть ли тут стражник[86]?» – девушка отвечала, что «он поехал на ловлю того, кого не могли бы догнать семь скакунов».

Тогда кабардинец, желая узнать, кто бы мог быть этот поселившийся в пустыне с одной девушкой человек, слез с коня и зашел в кибитку с намерением дождаться; охотника, который поехал с борзыми на ловлю зайцев и лисиц. Пока девушка приготовляла гостю закуску, возилась над огнем, вернулся и хозяин кибитки с несколькими затравленными зайцами и лисицами. Оказалось, что это был бедный старик ногаец, который при перекочевке его племени, не имея средств последовать за ним, остался здесь со своей единственной дочерью и кормил себя и дочь тем, что затравливал на охоте семью борзыми собаками – своим единственным достоянием. «Как только немного соберусь с силами, думаю последовать за своим племенем», – заключил старик свой печальный рассказ. Дочь старика понравилась кабардинцу, и он вознамерился теперь же предложить старику выдать ее за него, а самому, чем ехать вдаль к своему племени, переселиться к нему, где он проживет старость без нужды. Отказываясь от предложения кабардинца на счет переселения, старик ответил, что он препятствовать не будет, если дочь согласна за него идти. Дочь же сказала, что пойдет за него, если только он не откажет снабдить старика, ее отца, средствами для возвращения ва родину.

– Одному старику потребуется немного, ему будет достаточно, если дать ему денег, сколько вместится в этот кошелечек, – сказала девушка, достав из-за пазухи небольшой кошелек и передавая его кабардинцу.

Видя, как мал кошелек, кабардинец сказал, что наполнить его дело пустое и что он съездит только домой, и тотчас привезет кошелек, наполненный серебром. Вернувшись домой, он насыпал в кошелек все серебро, какое, имел дома, но в кошельке не заметно было никакой перемены: он был, казалось, таким же пустым, каким был привезен. Занял кабардинец у соседа серебро, сколько у того оказалось, насыпал и то в кошелек; но он все такой же пустой, как и вначале. Занял у третьего, четвертого, наконец, объездил всех знакомых, родных – словом, побывал везде, где только рассчитывал найти какое-либо серебро, клал все найденное в кошелек, но тот нисколько не заполнялся.

Наконец, приехал он, совершенно уже отчаявшись наполнить когда-либо кошелек, к одному кабардинцу, который был женат на сестре ногайки, давшей ему этот кошелек. Услышав странное свойство кошелька и потом увидев его, женщина эта сказала:

– Я узнаю его, это кошелек моей сестры, негодной ведьмы. Не зная его секрета, ты не наполнишь его серебром всего мира. Но я его сейчас наполню.

Ваяла она вемного земли, насыпала в кошелек, и, когда потом положила туда же одну небольшую монету, кошелек оказался полон. Удивленный кабардинец просил тогда объяснить ему, что это значит. Женщина разъяснила следующее: «Кошелок этот выделан из утробы человеческой; известно, что человеческая утроба не насыщается, не заполняется до тех пор, пока не попадет в нее земля. И кошелек этот обладает тем же свойством. Ты положил в него столько серебра, что, казалось, можно было им наполнить сотни таких кошельков, а между тем кошелек был пуст, как и вначале. Я же, как ты видел, зная его свойство, насыпала в него немного земли, и он наполнился и одной монетой. Теперь, когда ты знаешь его свойство, ты можешь наполнить его, положив ровно столько, сколько пожелаешь».

«Хорошо же, – подумал кабардинец, – покажу я этой негодной ведьме, как обманывать меня». И, приехав домой, он высыпал из кошелька все деньги, какие уже там находились; взятые у других возвратил заимодавцам обратно. Потом из своих денег положил в кошелек столько, сколько он нашел достаточным калымом за ногайку, и поехал к старику ногайцу. Девушка со стариком, приняв кабардинца очень радушно, угостив, спросила, привез ли он назад кошелек. Кабардинец вынул его и положил перед девушкой. Та, взяв кошелек в руки и чувствуя, что он очень легок, быстро высыпала из него деньги и, сосчитав их, сказала:

– Странно, кошелек мой не имел обыкновения столь малым наполняться. – Но, тотчас догадавшись, что, наверное, ее ведьма-сестра объяснила кабардинцу свойство кошелька, не прибавила ничего более.

– Ты исполнил свое обязательство, – сказала потом дочь ногайца, – и я не изменю своему слову, выйду замуж за тебя, хотя рассчитывала на гораздо больший калым. Но в отплату за сыгранную со мной шутку, – продолжала она, обратившись к отцу, – обещаю тебе, отец, я сделаю с ним то, что он будет показываться людям только раз – сперва в течение семи дней, затем семи недель, потом семи месяцев и, наконец, семи лет.

Кабардинец, не пугаясь обещанной ему незавидной бабьей жизни, все-таки взял девушку и женился на ней. Но, говорят, жена так забрала его в руки, что он, действительно, не выходил из своей сакли и не показывался людям, как предсказала она.

44. Муж и жена

Опубл.: Там же, с. 127—128.

Записана Кази Атажукиным в 50-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.

Однажды муж и жена поспорили о том, кто коварнее (или находчивее), мужчина или женщина. Муж говорил, что мужчина коварнее; жена – что женщина. Не убедив друг друга на этот раз, они разошлись. Раз приходит муж домой и приносит жене живую рыбу, говоря, что он отрыл ее в земле, когда копал яму. Жена, очень удивившись находке мужа, сказала, что рыба будет сварена к тому времени, как он вернется обедать. Муж опять ушел на работу, жена же сварила скорее рыбу, съела большую ее часть сама, а остаток заперла в сундук. Муж, воротившись, спросил у жены о рыбе. Та с удивлением заметила, о какой это рыбе он спрашивает. «Если бы ты принес рыбу, куда же бы я ее дела, не подав ее тебе?» – сказала она.

Когда же муж напомнил ей о рыбе, выкопанной им из земли и принесённой утром, жена всплеснула руками, вскричав: «Бог мой, да он с ума сошёл!» Муж начал сердиться, говорить, чтобы она перестала шутить и дала бы ему скорее рыбы. Дело дошло почти до драки. Жена выбежала тогда из сакли и, прибежав впопыхах к мечети, сказала находившимся там людям, что муж её сошёл с ума, кидается на всех и едва её не убил, и просила помочь ей связать и уложить его.

Пришедшие люди, узнав, в чём дело, и видя, как муж кидается и ругает свою жену, упрекая её в утайке какой-то выкопанной из земли живой рыбы, признали его действительно одержимым бесами и связали его. Потом призвали к нему знахаря лечить его. Дня два-три муж бился, ругался и уверял, что он действительно выкопал из земли рыбу, но, видя, что это не помогает, стал тише.

Но жена только этого и ждала. Как только остались они вдвоём, жена, показав мужу из сундука остаток рыбы, спросила: «А что, признаёшь ли теперь, что женщина коварнее?» Муж заорал что было силы: «Рыба, рыба!»

Прибежали люди и, думая, что он заболел сильнее прежнего, связали его ещё крепче, не слушая его уверений в том, что рыба, которая им найдена, хранится в сундуке и что жена сейчас показывала ему её. Всякий раз потом, как муж с женой оставались одни, она поддразнивала его, показывая из сундука остаток рыбы со словами: «А что, кто хитрее, мужчина или женщина?»

Приходившие же на шум люди вязали мужа ещё крепче, не слушая его уверений и полагая, что с ним приключился более сильный припадок. Продолжая таким образом, жена довела мужа до того, что хоть относи на кладбище. Наконец, ей стало жалко совершенно обессиленного мужа, и она прекратила его мучения, но с условием – признавать отныне, что женщина коварнее и находчивее мужчины.

45. Кто сильнее?

Опубл.: СМОМПК, 1903. Вып. 32, отд. 4 с 1—7

Записана Паго Тамбиевым в 1900-е годы на бжедугском диалекте адыгейского языка; им же выполнен перевод на русский язык.

У одного бедного крестьянина ничего не было, кроме двух быков. Однажды, когда их вели по скату горы, повыше база, во время гололедицы, они поскользнулись и убились до смерти.

– Эй, лед, как ты силен! – сказал крестьянин.

– Если б я был силен, – ответил лед, – то не таял бы от солнца!

– Эй, солнце, как ты сильно! – сказал крестьянин, обратившись к солнцу.

– Если б я было сильно, то туча не закрывала бы меня!

– Эй, туча, как ты сильна!

– Если бы я была сильна, то дождь не шел бы!

– Эй, дождь, как ты силен!

– Если б я был силен, то трава не росла бы!

– Эй, трава, как ты сильна!

– Если бы я была сильна, то овца не паслась бы!

– Эй, овца, как ты сильна!

– Если б я была сильна, то старый дворянин не ел бы моей полуголовы!

– Эй, старый дворянин, как ты силен!

– Если бы я был силен, то мышь не грызла бы моего добра!

– Эй, мышь, как ты сильна!

– Если бы я была сильна, то кошка не ела бы меня!

– Эй, кошка, как ты сильна!

– Конечно, я сильна: у семи соседей я поедаю сметану из семи ведер и потом нежусь, сидя у самой княгини на коленях!

46. Мудрая девушка

Рассказал Исмаил Зекох, бжедуг, колхозник, неграмотный; аул Каванукай Теучежского р-на ААО.

Записал Ю. И. Тлюстен, писатель, 26 октября 1940 г. Архив АНИИ.

Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

Жил некогда один жестокий пши. Он не был женат, и поэтому аульчане наказали ему, чтобы он женился. Тогда пши достал пять рублей и отдал их своему орку, сказав при этом:

– Купи на эти деньги барана. От этого барана принеси мне кусок вяленого мяса, верни мои пять рублей, а барана доставь ко мне живым.

Орк не знал, как выполнить такое задание, и пал духом. Не зная, что делать, опечаленный орк решил отправиться куда глаза глядят.

Шел он долго и достиг какой-то страны. Дошел он до одного аула и завернул в него. Увидела его одна девушка. Как положено по обычаю, пригласила она путника в гости.

Через сутки девушка спросила гостя:

– Куда ты путь держишь, что тебя беспокоит?

– Нашему аульскому пши люди наказали, чтоб он женился. Тогда он достал пять рублей, дал их мне и велел купить на них барана, принести кусок вяленого мяса из этого барана, привести барана живым и вернуть ему пять рублей. Как я смогу это сделать?! Видно, пришло время моей погибели, но я решил унести свою голову, иду не знаю куда, – сказал орк.

– Это не беда, успокой свою душу, – произнесла девушка и оставила орка погостить у нее еще два-три дня.

Когда прошло три дня, девушка велела орку:

– Сходи к чабанам и купи хорошего барана.

Орк купил барана за пять рублей и велел его выхолостить. Девушка посолила и высушила это мясо. Потом она остригла барана, из его шерсти связала чулки и продала их за пять рублей.

– Теперь отведи барана к своему пши, отдай ему кусок вяленого мяса от этого же барана и его пять рублей, которые он тебе дал, и ты будешь спасен, – сказала девушка гостю на прощание.

Орк возвратился к пши и отдал ему и деньги, и барана, и вяленое мясо.

Пши, посылая орка, знал, как можно выполнить задание. Он просто хотел, чтобы орк разыскал для него мудрую девушку, на которой он мог бы жениться.

Когда орк рассказал хабар о девушке, которая помогла ему, пши сказал:

– Эта девушка годится мне в жены.

Он сел на коня, поехал к девушке и женился на ней. Только написали начах, и тут же прискакал верховой и сказал, что пши должен ехать в поход на пятнадцать лет.

Перед отъездом пши сказал молодой жене:

– Меня не будет пятнадцать лет. Оставляю тебе свою кобылу – сам сажусь на жеребца. Рядом со мной пойдет мой борзой кобель, оставляю здесь борзую суку. Когда я вернусь, меня должен встретить мой сын верхом на лошади, рожденной оставленной мной здесь кобылой от жеребца, на котором я еду, и с собакой, рожденной сукой, оставленной мной здесь, от кобеля, что будет со мной в пути.

Сделав такие распоряжения, пши уехал. Люди поняли, что женщине никак не выполнить невозможного, и все стали жалеть ее.

– Ты должен хранить мою тайну, никто не должен знать о моем отсутствии. Пусть все думают, что я нахожусь в этой лагуне, – сказала девушка орку.

Она переоделась в мужскую одежду, села на кобылу, взяла с собой борзую собаку и поехала туда, куда уехал ее муж.

Тем временем пши играл в альчики, пил, ел, сидел с друзьями. Девушка узнала об этом и стала заводить знакомство с этими людьми, подружилась с ними. Однажды она сыграла с мужем в альчики.

– Если обыграешь меня, – сказала она, – дам тебе вот столько золота; если я обыграю тебя – дашь мне твоего жеребца на пятнадцать дней, хочу поездить на нем.

Пши согласился. Жена обыграла его и получила жеребца. Пятнадцать дней она держала его вместе с кобылой в одной конюшне. Когда прошло пятнадцать дней, она отдала коня мужу.

Через несколько дней она еще раз сыграла с ним и выиграла на пятнадцать дней кобеля, подержала его вместе с борзой и вернула мужу.

В третий раз девушка сыграла с мужем в альчики и выиграла у него золотое кольцо. Когда сыграли в последний раз в альчики, она сказала:

– У меня есть красивая сестра; если обыграешь меня, то одну неделю она проведет с тобой.

Девушка дала пши обыграть себя, а потом переоделась в женскую одежду и пошла к пши. Всю неделю она спала со своим мужем.

После этого она вернулась домой. Никто не узнал, была ли она в своей лагуне или отсутствовала.

Пришло время – кобыла ожеребилась, собака ощенилась, а женщина родила сына.

Прошло пятнадцать лет. Однажды по аулу разнесся хабар, что возвращается пши. Юноша вывел коня, оседлал его и сел на него. Захватив с собой собаку, он выехал встречать отца.

Тут нашлись злые люди, которые донесли пши:

– Девушка, оставленная тобой, родила сына неизвестно от кого, и теперь он едет встречать тебя.

Пши рассердился и поклялся:

– Изрублю женщину!

Умная жена пши приготовилась к встрече с мужем. Она свернула циновку, надела на нее свою одежду и поставила у двери, а сама встала за дверью.

Пши, войдя в дом, разрубил саблей наряженное в одежду жены чучело. Тогда жена вышла из-за двери и сказала:

– Теперь, когда ты выполнил свою клятву, дай мне сказать хабар.

Она велела привести своих братьев и в их присутствии сказала:

– Перед отъездом ты сказал мне: «Меня не будет пятнадцать лет. Оставляю тебе свою кобылу – сам сажусь на жеребца. Рядом со мной пойдет мой борзой кобель – оставляю здесь борзую суку. Когда я вернусь, меня должен встретить мой сын верхом на коне, рожденном оставленной мной здесь кобылой от жеребца, на котором я еду, и с собакой, которую принесет сука, оставленная мной здесь, от кобеля, что будет со мной в пути».

Чтобы выполнить то, что ты велел, я оставила дом, наказав орку никому не говорить о моем отсутствии, и отправилась к тебе. – И дальше она рассказала все, что случилось с ней в пути.

– Если бы я так не сделала, – закончила свой рассказ женщина, – я не смогла бы выполнить то, что ты велел. Твое кольцо подтверждает, что я говорю правду. Перед своими братьями я смыла с себя позор. Мы теперь не можем быть мужем и женой, – сказала женщина и стала собираться, чтобы ехать к своим братьям.

Пши стал просить братьев жены не забирать ее, и она осталась в его доме.

А тех людей, что наговаривали на его жену, пши приказал привязать к необученным коням и пустить их в степь.

47. Как женщина проучила трех мужчин

Рассказал Алий Патухович Мугу, 49 лет, бжедуг, служащий, грамотный, образование среднее; аул Джиджихабль Теучежского р-на ААО.

Записал Ш. X. Хут, студент АГПИ, 10 октября 1959 г. Архив АНИИ.

Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

В одвом ауле в давние времена жила красавица женщина. У нее был муж, но она нравилась и другим аульчанам. Но особенно настойчиво ее любви домогалась трое мужчин – один из них был аульный эфенди.

Женщина рассказала мужу, что эти мужчины всегда находят случай, чтобы назначить ей свидание. Муж посоветовал ей:

– Завтра я сделаю вид, будто отправился в набег, а ты пригласи всех троих к себе в один вечер – только назначь каждому другое время.

Так и сделали. На следующий день муж снарядился, оседлал коня и выехал в путь. А женщина, как и было условлено, назначила свидание мужчинам.

Когда стемнело, муж задними дворами вернулся в аул и укрылся под навесом – стал ждать гостей.

В назначенный час пришел первый мужчина. Женщина велела ему побыстрее раздеваться. Только он снял одежду – раздался стук в дверь.

– Как мне быть? – испуганно спросил первый гость.

– Поскорее спрячься в кладовой и тихонько сиди там, – ответила женщина.

Первый гость спрятался в кладовой, и женщина открыла дверь и впустила второго аульчанина. И ему она велела быстро раздеться, но не успел он подойти к постели, как снова раздался стук в дверь. И этого гостя женщина отправила в кладовую, а сама пошла открывать.

Третьим пришел эфенди. И ему женщина велела быстренько раздеться.

Едва тот успел снять одежду, как раздался стук в окно – это стучал муж, который все это время следил через стекло за происходящим. Испуганный эфенди забегал по комнате, не зная, куда спрятаться.

– Это стучит мой муж, ложись поскорее в люльку, – сказала женщина.

Что было делать эфенди? Забрался он в люльку, женщина накинула на него покрывало и пошла открывать. Вошел в дом муж, спрашивает:

– В комнате никого нет, а мне послышался твой голос. С кем это ты разговаривала?

– Как это никого нет? Я разговаривала с сыном.

– А что в мое отсутствие у нас родился сын?

– Как видишь, родился.

– Какое счастье – у нас теперь сын! Дай-ка мне взглянуть на него.

Женщина подошла к люльке и откинула покрывало.

– Воллаги, это интересно – только родился, а уже у него не только выросла борода, но и зубы появились. Горе нам, если этот ребенок вырастет и превратится в нагучицу. Пока не поздно, надо выбить ему зубы. Пойду-ка принесу инструменты.

И муж сделал вид, будто ищет молоток и долото. Тут эфенди не выдержал, вскочил голый и вместе с люлькой выскочил на улицу.

Те двое, что были в кладовой, выбили окно и гоже убежали, даже не захватив своей одежды.

Хабар об этом случае разнесся по всему аулу, и больше никто из аульчан не решался домогаться любви красавицы.

48. Умная жена

Рассказал Амерзан Пшимафович Цей, 79 лет, бжедуг, колхозник, неграмотный; аул Джиджихабль Теучежского р-на ААО.

Записал Ш. X. Хут, 20 мая 1960 г. Архив АНИИ.

Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

Один мужчина поехал в гости на жеребой кобыле. У хозяев не было коновязи – в то время только уоркам разрешалось ставить во дворе кунацкую и коновязь.

Гость привязал свою лошадь к арбе хозяина, а сам лег спать. Ночью кобыла ожеребилась. Утром хозяин вышел во двор и увидел жеребенка. Обрадовался он и стал хвалиться, что его арба ожеребилась. Гость же, увидев жеребенка, сказал, что его кобыла была жеребая и жеребенок его. Заспорили гость с хозяином и решили пойти к пши, чтобы выяснить, кто же прав.

Пши дома не было – вышла к спорщикам его жена-гуаша.

– Что вы хотели от пшв, зачем пришли? – спросила гуаша.

Рассказали мужчины, как было дело. Выслушала их гуаша и говорит:

– Придется вам подождать пши. Он поехал выгонять морских рыб со своего просяного поля и скоро должен вернуться.

– Что ты говоришь, гуаша! – в один голос закричали спорщики. – Разве могут рыбы выйти из моря и потравить просо?!

– Это такая же правда, как и то, что ожеребилась арба, так что отдай жеребенка гостю, – сказала гуаша.

Что было делать хозяину – пришлось ему отдать жеребенка.

Когда пши вернулся из наезда, ему рассказали о том, как рассудила гуаша спорщиков, и сказали, что этим она оскорбила мужа, так как вмешалась в мужские дела. Разгневанный пши решил прогнать жеву.

– Ты оскорбила меня, – сказал он жене, – и не можешь больше оставаться в моем доме. Уходи к своим родителям: можешь взять с собой все, на чем остановится твой взгляд.

– Хорошо, – сказала жена. – Я уйду, но разреши мне на прощание устроить семидневный хегашо.

– Давай устроим, – сказал пши.

Собрали они весь аул. Семь дней и ночей пили-ели, танцевали и веселились. Все семь ночей пши не сомкнул глаз.

Когда закончили джегу и гости разъехались, пши лег спать, мгновенно и крепко уснул.

А гуаша велела унаутам запрячь быков в арбу, положить в нее спящего пши, села в нее сама и отправилась к родителям.

Долго спал пши, а когда проснулся, никак не мог понять, где он находится.

– Где я? – наконец спросил он.

– Ты приехал вместе с женой к ее родителям, – отвечали ему.

Пши велел позвать жену:

– Ты поступила со мной еще хуже, чем в первый раз, – сказал он. – Зачем ты привезла меня сюда?

– Ты ведь сам разрешил мне взять с собой то, на чем остановится мой взгляд, – отвечала гуаша. – Мне нужен только ты – ничего другого я не взяла из твоего дома.

Задумался пши:

– Зря послушал я своих уорков, из-за них я едва не лишился такой разумной жены.

Он велел запрячь арбу и вместе с женой отправился к себе домой.

49. Как бедняк выиграл имущество богача

Рассказала Мамирхан Ахмедовна Тхагапсова, 76 лет, чемгуй, колхозница, неграмотная; аул Хатажукай Шовгеновского р-на ААО.

Записала Т. Ш. Тешева, студентка АГПИ, 21 ноября 1958 г. Архив АНИИ.

Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

Один бедный парень остался без отца и без матери. Имущество, что досталось ему в наследство, он раздал аульчанам. Осталось у него шесть овец – погнал он их на пастбище. Встретился ему какой-то мужчина:

– Отдай мне твоих овец, – попросил он. Парень, отдал ему овец и хотел повернуть обратно.

– Постой, – скааал ему мужчина. – За твою доброту я дам тебе хороший совет. У тебя теперь ничего не осталось – тебе надо найти хорошую жену, и ты заживешь припеваючи. Пойди и посватай ее. В соседнем ауле есть подходящая девушка.

– А разве пойдет она за такого бедняка, как я? – спросил парень.

– Это не твоя забота, – отвечал мужчина. – Иди и сватай ее.

Пошел парень в соседний аул, посватал ту девушку и женился на ней. Привел он ее в свой дом, а в доме ничего нет, одни голые стены. Жена сняла золотую шапочку и говорит:

– Пойди продай эту шапочку и купи нам корову.

– Люди станут стыдить меня – не успел жениться, а уже продает шапочку жены, скажут они, – возразил парень.

Но жена настояла на своем. Понес муж ее золотую шапочку на базар, продал и купил корову.

Погнал он корову домой. Гонит корову и встречает на дороге одного парня.

– Давай меняться, ты мне – корову, я тебе – новую бурку, – предложил парень.

– Давай.

Отдал муж корову, взял бурку и идет дальше.

Шел он шел, встретил еще одного мужчину – он предложил поменять бурку на феску. Согласился муж, отдал бурку, взял феску и пошел дальше.

Шел он шел, дошел до реки. Решил умыться. Разделся, положил феску на берегу, а сам вошел в реку. Тут поднялся ветер, подхватил феску и унес ее. Сколько ни бегал муж по берегу, не поймал феску.

Грустный, пошел он домой. Проходил мимо дома богача, тот сидел в тени дерева, отдыхал. Увидел он парня, окликнул;

– Что понурил голову? Заходи, будешь гостем!

Зашел парень в дом и рассказал обо всем, что с ним приключилось: как раздал он людям все, что досталось ему от родителей, как женился на хорошей девушке, как жена предложила продать ее золотую шапочку, как поменял он шапочку на корову, корову на бурку, а бурку на феску и как ветер унес феску.

– Что же теперь скажет тебе жена, неужели она не побьет тебя? – спросил богач.

– Не побьет, – уверенно ответил парень.

Тогда богач призвал двух свидетелей и в их присутствии сказал:

– Если будет так, как он говорит – жена не побьет его, я возьму свою жену и уйду из дому, а ему оставлю все свое имущество. Если жена побьет его, то он вместе со своей женой всю жизнь будет батрачить на меня.

Парень согласился на такие условия, и все четверо направились к его дому.

Жена радостно встретила мужа. Стал он ей рассказывать о своих делах:

– Я продал твою шапочку и купил корову.

– Вот и хорошо, – обрадовалась женщина.

– Но корову я поменял на бурку.

– Очень хороню, – сказала женщина. – Мне нравится, когда мужчина носит бурку.

– Но бурку я поменял на феску, а ее унес ветер, – сказал муж.

Тут женщина вскочила, подбежала к мужу, обняла его и сказала: