Текст книги "Сказки адыгских народов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Я и не виню тебя. Аллах поможет мне в правом деле. Ты только обещай исполнить мою просьбу: во время поединка великан нанесет мне тяжелую рану, хотя и сам свалится, разрубленный моим мечом; и вот, чтобы спасти меня от смерти, ты после поединка немедленно положи меня в мешок с кровью. В этом мешке я должен пролежать пятнадцать дней, на шестнадцатый же выйду из него совсем здоровым и сильнее прежнего, так как в меня перейдет кровь убитых. Во время моей болезни ты хорошенько наблюдай за табунами. Если же тебе надоест ждать моего выздоровления, то забирай с собой все табуны и уходи отсюда.

Не успел Анзаур сделать последние распоряжении, как послышался шум и треск ломающихся веток и на поляну выехал великан на чалом жеребце. Увидя Анзаура, он крикнул ему с бешенством:

– Так это ты, дерзкий мальчишка, лишил меня моих товарищей?! Ну, несдобровать же тебе теперь!

И с этими словами рассвирепевшее чудовище бросилось с поднятым мечом на Анзаура, и закипел смертный бой. Долго они сражались с переменным успехом; но вот в то время, когда Анзаур наносил смертельный удар мечом по голове великана, сам юноша покачнулся от удара противника и тоже, как подкошенный, упал на землю. Наступила мгновенная тишина. Товарищ Анзаура, все время чутко прислушивавшийся и наблюдавший за борьбой, вышел из-за деревьев и осторожно подошел к лежавшим. Убедившись, что великан убит, он уже смело наклонился над Анзауром и увидел, что жизнь в теле юноши еще теплилась, как неприметная искра.

Верный распоряжениям Анзаура, товарищ тут же опустил тело раненого в мешок с кровью и, считая себя виновником происшедшего несчастья, дал себе слово никуда не отлучаться из леса до полного выздоровления Анзаура.

Наконец прошло пятнадцать дней; на шестнадцатый из мешка вышел юноша и предстал пред глазами изумленного товарища. На лице Анзаура не осталось и следа болезни: он имел цветущий вид и поражал своей красотой и мощью.

– Ну, спасибо тебе, товарищ! – сказал Анзаур. – Ты был мне верным другом. Другой на твоем месте не стал бы ждать и угнал бы все табуны.

– Не за что тебе меня благодарить, ты и так достаточно поплатился из-за моей оплошности, – ответил товарищ.

После этого они стали собираться в обратный путь. Скоро по лесу пошел шум и треск – это шли табуны лошадей.

Бодро и радостно ехал Анзаур со своим товарищем, и незаметно они прибыли на вершину той горы, где произошла их встреча.

– Ну, товарищ, – обратился Анзаур к своему спутнику, – теперь время нам расстаться; но прежде чем мы в последний раз пожмем друг другу руки, я хотел бы тебя отблагодарить за твою бескорыстную дружбу. Выбирай любое: или трех знаменитых жеребцов с атажукаевским тавром, или весь атажукаесвский табун, кроме этих трех благородных животных.

Спутник Анзаура выбрал весь табун. Поблагодарив и распрощавшись, он погнал впереди себя отобранный атажукаевский табун, а Анзаур поехал в противоположную сторону, гоня впереди себя табуны жителей своего аула и трех заветных жеребцов.

Не успели оба путника съехать с горы, как обоим одновременно пришла одна и та же мысль, что за все это время ни тот, ни другой даже не подумали назвать свои имена, и они решили теперь же поправить свою ошибку, и поэтому неудивительно, что оба опять съехались на вершине горы.

Товарищ Анзаура назвал себя и между прочим сказал, что у него есть дочь, удивительная красавица, но очень капризная; что ей пришла в голову мысль выйти замуж за того, кому придется впору та одежда, которую она сшила своими руками.

– И вот я сколько времени езжу из одного места в другое, но до сих пор еще не нашел ни одного человека, которому была бы впору сшитая дочерью одежда, – сказал товарищ Анзаура.

– А дай-ка мне примерить, – со смехом предложил юноша и стал надевать на себя весь костюм, сшитый руками неизвестной ему красавицы.

Каково же было удивление отца девушки, когда он увидел, что весь наряд сидел на Анзауре, как сшитый по мерке!

– Ну, быть тебе моим зятем! – радостно воскликнул он.

– Что ж? Я согласен. Бери теперь же с собой одного из трех жеребцов – это будет часть калыма за твою дочь, а остальных жеребцов я сам пригоню, когда приеду жениться.

После этого будущие родственники, довольные и веселые, разъехались в разные стороны.

Однажды мальчики, пастухи того аула, в котором жила мать Анзаура, увидели вдали громадный столб клубившейся пыли; перепуганные, они с криком и плачем прибежали в аул. На вопрос жителей, чего они испугались, пастухи ответили, что, верно, идет большое войско на их аул, так как столб пыли, виденный ими, слишком велик.

Перепуганные жители побросали свои работы и побежали в поле, чтобы встретить войско.

Каково же было их удивление, когда они, всмотревшись в даль, увидели в облаках пыли быстро бегущих лошадей! Никому и в голову ве могло прийти, что это возвращались их табуны, отнятые храбрым Анзауром, которого опи считали давно погибшим.

Тем больше было радости и счастья, когда через некоторое время перед изумленными жителями аула предстал сам богатырь Анзаур и передал им в целости и сохранности сильно размножившиеся за много лет их отсутствия табуны. Но больше всех радовалась мать Анзаура, считавшая его давно умершим и даже носившая по нему траур.

После первых минут свидания молодой богатырь поведал матери и всем жителям аула о своих приключениях, а также и о том, что он уже счастливый жепих неизвестной ему красавицы.

– О сын мой! – воскликнула Атажукаева с радостью. – Ты слава и гордость моя! Напрасны были мои слезы и печаль – не угас род Атажукаевых, а окреп и возвеличился в лице твоем, мой храбрый Анзаур!

Все жители аула тоже прославляли молодого Атажукаева за его необычайные подвиги, и в честь его приезда, а также на радостях, что получили в сохранности свои давно исчезнувшие табуны, стали устраивать пиры, на которых храбрый Анзаур был везде желанным почетным гостем.

Наконец, когда все увеселения окончились, Атажукаев стал собираться в путь за своей невестой. Выехав на заветной чалой лошади и ведя за собой на поводу двух знаменитых жеребцов из отцовского табуна, он быстро приближался к аулу девушки.

Подъезжая к самому аулу, Анзаур переоделся в одежду, сшитую руками красавицы, чтобы она могла сразу признать в нем своего жениха.

Когда перед ним показались первые сакли аула, его внимание было привлечено веселыми группами жителей. Одни танцевали под звуки инструментов, другие пели, третьи состязались в беге, и все были наряжены в лучшие одежды. Анзаур был удивлен. «Что такое произошло в ауле?» – подумал он и, проезжая мимо танцующих, задержал своего коня и обратился с вопросом:

– Объясните мне, пожалуйста, добрые люди, причину вашей радости, чтобы и я, путник, мог разделить с вами веселье.

Увидя перед собой прекрасного юношу, танцующие с уважением и любопытством обступили его, с искренним восхищением любуясь богатырем и восторгаясь его чудными жеребцами.

– Кто ты, прекрасный чужеземец, мы не знаем; но вид твой внушает всем нам уважение, и мы охотно удовлетворим твое любопытство, – почтительно проговорили окружающие. – Мы празднуем свадьбу дочери владетельного дворянина. – И они назвали имя будущего тестя Анзаура.

Атажукаев весь вспыхнул от гнева, но сдержался и спокойно спросил:

– За кого же выходит девушка?

– О, ее жених очень знатный в могущественный калмыцкий хая. Он мельком увидел девушку и, плененный ее необыкновенной красотой, берет ее насильно себе в жены. Поезжай и ты, прекрасный путник, в дом невесты: тебя примут там с почетом, и ты будешь для всех желанным гостем.

Поблагодарив танцующих за объяснения, Анзаур направил своего чалого по указанию жителей к дому дворянина.

– Кто этот красавец-богатырь? Жаль, что он раньше не видел невесты! Вот он был бы настоящим мужем для такой красавицы, не то что старый хан! – рассуждали между собой сельчане после отъезда юноши.

– А видели его коней? – говорили другие. – На что уж ханскис кони прекрасны, но в сравнении с этими жеребцами они никуда не годятся. Только зачем он сам едет на такой невзрачной лошади? – недоумевали они. – Да, наверное, этот путник не простой человек. – И долго еще пирующие жители аула вели разговоры об Анзауре.

В то время сам юноша уже подъезжал к дому невесты и был с почетом встречен гостями, среди которых не видно было лишь одного хозяина. Анзаур, несмотря на гнев, радушно разговаривая с гостями и охотно принимал участие в их веселье. Когда начались танцы, он выступил в середину круга и начал танцевать. Все с восхищением смотрели на прекрасного богатыря и удивлялись ловкости и красоте его движений.

Красавица невеста, узнав о прибытии нового гостя и горя нетерпением посмотреть на него, вышла к гостям и, увидев танцующего Анзаура в одежде, сшитой ее руками, сразу узнала в ней своего настоящего жениха и, смело выступив вперед, закружилась перед Атажукаевым в веселой пляске.

«А, вот кто моя невеста! – подумал Анзаур. – Ну, такую красавицу добровольно я никому не отдам и не побоюсь никакого хана».

Во время пляски прекрасная девушка незаметно вручила свое кольцо Анзауру и шепнула ему:

– Увези меня! Я буду на балконе ждать тебя.

– Будь покойна, – ответил ей так же тихо Анзаур. – Я увезу тебя, и ты будешь моей женой.

Никто из гостей не мог слышать этих переговоров, так как все были увлечены, наблюдая пляску прекрасной пары, и невольно у всех пирующих промелькнула одна и та же мысль: «Вот этот богатырь был бы настоящим мужем для такой красавицы!»

Когда танцы окончились и девушка ушла на свою половину, Анзаур незаметно прокрался сквозь толпу и вышел во двор; здесь он приготовил своих лошадей и стал ждать, когда можно будет среди шума на пиру выкрасть девушку. И вот, улучив удобную минуту, он подошел к балкону, на котором сидела красавица, окруженная своими подругами, выломал одним ударом кулака доски балкона, схватил девушку, посадил ее на одного на своих коней, сам сел с ней и, держа на поводу заветного чалого, быстро помчался из аула.

Подруги красавицы своими криками всполошили пирующих; начались расспросы, поднялась суматоха, а сам жених, калмыцкий хан, приказал своим приближенным и телохранителям немедленно садиться на лошадей и мчаться за дерзким похитителем ханской невесты. С ними должен был ехать и отец девушки, еще не знавший, что вором был Анзаур, законный жених его дочери.

Как ни спешил обиженный хан, как ни торопили своих калмыцких скакунов посланные, все же не могли догнать Анзаура. Не видя наконец за собой погони, он остановил своего коня и сказал красавице:

– Пока при мне мой чалый, нам нечего бояться. Выехавшие за нами наездники, наверное, теперь рассыпались по всей дороге, и мне легко будет по одному всех перебить; если только ты не боишься, то я их примерно накажу.

– С тобой, мой богатырь, я ничего не боюсь! – с гордостью ответила красавица. И они поехали обратно в аул.

И действительно, так и случилось, как говорил Анзаур. По пути они нагоняли ехавших обратно наездников, и Атажукаев без труда расправлялся с ними при помощи своего меча.

Самым последним из преследуемых наездников был сам отец красавицы. Он ехал на том самом жеребце, которого получил от Анзаура в калым за дочь. Атажукаев узнал своего жеребца, но не мог признать в наезднике отца невесты, так как он сидел к нему спиной, и хотел уже нанести ему смертельный удар, но в это время наездник обернулся, и рука Анааура, направлявшая удар, сама собой опустилась.

Анзаур стал упрекать своего будущего тестя за измену данному слову.

– Не вини меня, друг мой, – сказал отец красавицы, – своим упорством перед старым могущественным ханом я ничего бы не выиграл: мне ли спорить с таким сильным противником?! Я даже не мог оповестить тебя о случившемся, так как хан слишком торопился со свадьбой. Но ты не кручинься: тебе ли, такому богатырю, победившему даже великанов, бояться старого хана?

– Мой меч покажет ему, как я боюсь его! – пылко ответил Анзаур.

– Нет, этого не следует делать, пока он у меня в доме, – у хана много приближенных, телохранителей и слуг, глубоко преданных ему, и они могут жестоко выместить свой гнев на моей семье и на ни в чем не повинных жителях моего аула; а я лучше дам тебе такой совет: я возьму с собой дочь в аул и там объявлю хану, что сам отбил ее, а дерзкого похитителя убил. Ты же на это время скройся где-либо поблизости, у кого-нибудь из моих подчиненных; тебя никто не выдаст, а когда хан тронется в путь, увозя мою дочь в свое ханство, мы с тобой и другими удальцами догоним свадебный поезд, выкрадем дочь, и ты увезешь ее тут же в свой аул: Таким путем все обойдется тихо, без крови.

– Хорошо, я последую твоему совету, – ответил Анзаур, – но не ручаюсь за себя, что оставлю в живых своего кровного врага.

Проехав в аул с дочерью, отец невесты успокоил хана рассказом о смерти похитителя дочери. Обрадованный хан начал торопить своих приближенных с отъездом. К вечеру все было готово, и красавица принуждена была отправиться в путь. Дорога, по которой им надо было ехать в калмыцкое ханство, пролегала через лес. И вот, когда часть свадебного поезда уже скрылась в чаще деревьев, к наездникам подкрался Анзаур со своим будущим тестем с целью выкрасть девушку; но их присутствие было замечено приближенными хана, и завязалась жаркая битва, в которой принял участие даже сам хан.

Но с таким богатырем, как Анзаур, трудно было бороться телохранителям хана. Ряды их таяли с удивительной быстротой от меча Анзаура и тех удальцов, которые ему помогали. В конце битвы осталась лишь небольшая горстка людей, тесно сплотившихся вокруг хана и его невесты. В последней схватке пал пораженный смертельным ударом отец невесты. Увидя залитое кровью тело отца, красавица выхватила меч и стала наносить удары ханским телохранителям, мстя за убитого.

Последним из обороняющихся остался хан, и он дорого продал свою жизнь: в то время как острый меч Анзаура наносил ему смертельный удар, сам Анзаур пал, сраженный мечом старого хана.

Красавица с горестным криком склонилась над богатырем и начала осматривать его рану. Скоро луч надежды и радости проник в ее сердце: ей показалось, что Анзаур дышит.

Обмыв его рану, перевязав ее и освежив запекшийся рот раненого холодной водой, девушка убедилась, что богатырь жив, но требует немедленной помощи. Не теряя времени, она уложила на лошадь сначала тело убитого отца, потом осторожно перенесла раненого Анзаура на чалого коня и, сев рядом с ним, поехала в аул. Здесь, похоронив убитого отца, красавица принялась ухаживать за раненым.

Скоро целебные травы и хороший уход поставили на ноги больного Анзаура. Когда он совершенно окреп, была отпразднована веселая свадьба, и молодые, забрав с собой все приданое, а также тот табун лошадей с атажукаевским тавром, который был подарен Анзауром отцу красавицы после борьбы с великанами, отправились в родной аул богатыря, где его с нетерпением ждала старая мать.

Нечего и говорить о той радости, которой было полно сердце счастливой матери Анзаура при виде сына-богатыря и красавицы невестки. А все жители аула, узнав о его новых подвигах, устроили большой пир, на котором чествовали его и пели ему хвалебные песни, прославлявшие его диковинные подвиги и выражавшие пожелания ему долгой и счастливой жизни.

24. Чья заслуга больше?

Опубл.: СМОМПК, 1891. Вып. 12, с. 89—92.

Записана Паго Тамбиевым в 70-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.

Публикацию сопровождает следующая «Заметка» Л. Г. Лопатинского: «Обращаю только внимание на упоминаемое в нашей сказке название города Вавилона, исчезнувшего уже давно с лица земли и сохранившего в памяти народов только свое библейское значение. Очевидно, под ним кроется название города Багдада, столицы халифов и вместе с тем главного театра действия „Тысячи и одной ночи"».

Жил-был богатый хан; у него было три сына. В ханском ауле жила круглая сирота, девушка удивительной красоты. Однажды старший сын хана, возвращаясь с охоты, увидел красавицу и влюбился в нее без ума: он стал за ней ухаживать, а затем сделал ей предложение. Девушка согласилась. Жених посещал ее каждый день и приносил ей различные подарки.

Месяц спустя жениху по какому-то делу пришлось уехать в отдаленный аул на весьма продолжительное время. Дела его задержали на чужбине долее, чем он предполагал. В отсутствие старшего брата увидел девушку средний; он точно так же в нее влюбился и сделал ей предложение. Девушка согласилась, но промолчала о том, что дала слово старшему брату. Спустя некоторое время он по приказанию своего отца уехал в другой аул, к своему дяде, дядя задержал его у себя дольше двух месяцев. Тем временем младший брат влюбился в ту же самую девушку и, не зная ничего об отношении к ней старших братьев, предложил ей руку и сердце. И он также получил ее согласие.

Возвратился средний брат, а за ним и старший. Когда они рассказали отцу о своей поездке, то старший объявил ему и бывшим тут же братьям, что собирается жениться.

– Кто же твоя невеста? – спрашивает отец.

– Моя невеста – сиротка, которая живет в нашем ауле.

– Она моя невеста! – говорит средний.

– Нет, моя! – сказал младший.

Затеялся между ними спор, так как никто из них не хотел уступить невесту другому. Пришлось обратиться к кадию; привели к нему бедную девушку, виновницу распри между братьями. Строгим голосом спросил ее судья о причине такого странного поведения.

– Я бедная девушка, – ответила она робко, – а они все трое из богатой и знатной ханской фамилии. Каждый из них делал мне предложение в разное время; что же мне было делать? Отказаться – значило обидеть влюбленного юношу! Притом первые два долго не возвращались, а каково положение беспомощной и одинокой сироты, вы сами знаете!

– Да, тебе трудно было поступить иначе, – сказал старик судья, – но все-таки ты должна сделать между ними выбор.

– Если я выберу одного из них, – сказала девушка, – то другие скажут: чем мы хуже его!

– Нельзя же тебе всех обидеть!

– А чтобы никого не обидеть, пусть они все трое, если меня любят, едут путешествовать: кто из них достанет для меня вещь, какой никто не видал и слыхом не слыхал, за того я и выйду!

Каждый похвалил девушку за находчивость. Тогда братья взяли с нее клятву, что она не выйдет замуж до их возвращения, и отправились в путь-дорогу.

Ехали они ехали, долго ли, коротко ли: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; наконец они все трое, изъездив вдоль и поперек не только соседние, но и отдаленные государства, встретились на славном базаре города Вавилона. Там они надеялись достать вещь, которая придется по душе их невесте. И действительно, каждому из них удалось сделать редкую покупку: старший купил волшебное зеркальце, в которое если посмотреть, то видно, что на свете делается; средний купил волшебный ковер, на который если сядешь, то в одно мгновение очутишься там, где пожелаешь; младший, наконец, купил волшебный кубган, из которого если полить водой умершего прежде, чем опустить в могилу, то он оживет.

Вернулись братья с базара и наперерыв один перед другим стали восхвалять свою покупку.

– Давайте смотреть в мое зеркало, – говорит старший брат, – увидим, что делает наша невеста!

Они бросились к зеркалу и, к своему ужасу, увидели, что любимая ими девушка, из-за которой они ездили за тридевять земель, лежит мертвая на столе.

– Давайте сядем на ковер, – говорит средний.

Все трое сели на ковер-самолет и в ту же минуту очутились в родном ауле у тела их невесты. Тогда младший плеснул на нее водой из чудо-кубгана, и, к общему удивлению, девушка поднялась, как будто очнулась после долгого сна. И тут-то снова завязался между братьями спор.

– Девушка принадлежит мне, – говорит старший, – так как, не будь зеркала, мы не узнали бы о ее смерти!

– Девушка моя, – сказал средний, – не будь моего ковра, мы бы не могли поспеть сюда вовремя!

– Хорошо, – говорит младший, – один из вас узнал, что она умерла, а другой принес нас сюда: что же вы сделали бы, если бы не мой кубган, который вернул ей жизнь?

Так как спор их ни к чему не мог повести, то они снова обратились к кадию, чтобы он их рассудил. Кадий посоветовал им опять отправиться в Вавилон, чтобы у тамошнего халифа искать суда и расправы. Отправились братья, оставив в ауле зеркало, ковер и кубган. Пока они судились в Вавилоне, девушка снова заболела и умерла, а так как ее некому было возвратить к жизни, то ее и похоронили[79].

25. Кто больше?

Опубл.: Там же, с. 93—96.

Записана Паго Тамбиевым в 70-е годы XIX в. Им же выполнен перевод на русский язык.

Давно это было; быль ли это или нет, не скажу. Слышал это я от стариков, а старики от дедов и прадедов; так оно переходило из рода в род и перешло наконец к нам. Сказывают, что в это старое время был на Кавказе у одного хозяина такой большой бык, что, когда он пил воду, иссякали кавказские реки: хозяин должен был гонять его каждый раз к водопою на Черное море.

Вот однажды погнали этого быка три сына хозяина; старший сидел на голове между рогами, средний на спине, а младший сзади около хвоста. Встретился им по дороге всадник. Увидев чудовищного быка, всадник не вытерпел и закричал громко: «Что за диковина!» Его крик услыхал старший из братьев, сидевший между рогами быка и погонявший его хворостиной.

– Поклонись, – сказал он всаднику, – от меня моему среднему брату: он сидит на спине быка!

Всадник доехал до него только в полночь и передал ему поклон от старшего брата. В свою очередь, средний брат передал поклон младшему. К младшему же брату всадник доехал только утром на рассвете и передал ему поклон среднего брата.

Пригнали братья быка к морю. Напоив быка, они слезли с него и пустили его пастись на лугу. Вдруг с поднебесья спустился орел, схватил когтями быка и поднялся с ним в воздух. Братья ахнули от удивления и, лишившись быка, отправились пешком через горы домой.

Спустя некоторое время пошел дождик. На том месте, где орел схватил быка, старик пастух пас коз; он от дождя спрятался под бородой козла. Доедая лопатку быка, орел спустился на землю и сел на спину того самого козла, под бородой которого спрятался старик пастух. Дождь перестал идти, и старик вышел из своего убежища, чтобы посмотреть, не прояснилось ли небо. Испугавшись, орел взвился в воздух и уронил лопатку, которая попала старику в глаз и там застряла. Он почувствовал сильную боль и стал ощупывать свой глаз, но не мог ничего найти. Когда он вечером пришел домой, то заставил семь снох порыться в его глазу и поискать засевшую там соринку. Снохи искали-искали, но ничего не могли найти. Наконец один табунщик, который случился по соседству, взял веревку и, как стоял, влез в глаз старика. Поискав там хорошенько по всем углам, он нашел лопатку, к которой привязал веревку; вытащить самому ему было не по силам. Он вылез из глазной впадины, согнал быков со всего аула, привязал веревку к ярму и, погоняя изо всех сил быков, с трудом вытащил из глаза лопатку необыкновенных размеров. Тогда он, чтобы с кем-нибудь опять не случилась беда, оттащил ее подальше за аул в степь.

Со временем лопатка покрылась пылыо; затем образовался толстый слой земли и наконец она обросла травой. Таким образом вырос настоящий бугор, а так как почва на нем была очень хорошая, то там и поселился целый аул. Никто из жителей не знал о том, что их аул расположился на лопатке. Людям было невдомек, но лисица это пронюхала и повадилась каждую ночь отгрызать по кусочку. Грызя и обгладывая эту лопатку, она ворочала ее мордой и сдвигала с места: аульные жители думали, что это землетрясение, и стали приносить богам жертвы. Но так как это повторялось каждую ночь, то они догадались, что это не землетрясение, а что-то другое, и решили по очереди караулить вокруг аула. Наконец одному караульному удалось подстрелить зловредную лисицу.

На следующее утро весь аул собрался смотреть своего врага; лисица лежала, вытянувшись во всю длину. Жаль им стало дорогой шкурки лисицы, и они решили сообща снять ее. Однако это им удалось сделать только с той стороны, которая была обращена вверх; перевернуть же лисицу они были не в силах, хотя все за это усердно принимались. Как раз в это время шла на речку за водой женщина из соседнего аула. Она увидела мертвую лисицу, перевернула ее на другой бок и сорвала с нее другую половину шкурки; к этой шкурке она прибавила еще триста бараньих овчин и сшила шапочку своему мальчику.

Подул с моря сильный ветер и разнес по степи кости бедной лисицы. Череп ее катился, как перекати-поле, все дальше и дальше и, катясь все к востоку, остановился в калмыцкой степи, куда кабардинцы ездят за солью. Ехало сорок арб[80], передний аробщик заснул, и быки, спасаясь от непогоды, заехали прямо в череп лисицы, а за первой арбой, конечно, и все остальные. Проснулись аробщики и, не зная, где они находятся, стали орать во все горло.

Недалеко от этого черепа был кош, в котором спали калмыки. Собака их прослышала, что где-то шумят, и побежала, громко лая, в этом направлении. Прибежав к черепу, она его обнюхала, толкнула его мордой и перевернула на другую сторону, от чего шум еще усилился. Влезть туда она, конечно, не могла: она взяла череп в зубы, принесла его в кош и положила в углу. Хозяева проснулись и услышали какой-то крик; они стали доискиваться, где это кричат, и, к своему удивлению, заметили, что шум раздается из стоявшего в углу черепа. Тогда они послали мальчугана узнать, что делается внутри черепа, и вскоре он вывел оттуда сорок арб.

– Куда вы, чудаки, забрались? – крикнул им старший из хозяев.

– Да мы к вам за солью!

– Какой вам соли еще нужно, когда вы заблудились в лисьем черепе!

С этими словами он вынул из кармана комок соли и бросил аробщикам. Этот комок оказался для них горой; они его разбили на мелкие куски, разложили на своих арбах и, довольные, уехали домой.

26. Бык-великан

Рассказал Бий Шаззо, 82 лет, бжедуг, колхозник, неграмотный; аул Пчегатлукай Теучежского р-на ААО.

Записал Ю. И. Тлюстен, писатель, 12 октября 1940 г. Архив АНИИ.

Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

У трех братьев только и было богатства что единственный бык. Но был тот бык не простой. Был он так велик, что, когда стоял на одном месте, пасся на лугах семи гор[81]. Ему не хватало всей воды рек Марта, Пшиша, Пчаша, он пил и из других рек – Лабы, Шхатдащи.

Однажды братья решили отвести быка на водопой к большой реке Пшиз – Кубани. Старший иа братьев сел на шею быка, средний – на спину, младший – у хвоста. Взяли они с собой провизии и отправились в путь.

В пути встретился им всадник. Старший брат попросил его:

– О мардж, когда встретишь моего среднего брата, скажи ему, чтобы живее подгонял быка.

Всадник ехал целую неделю, пока не встретил среднего из братьев.

– Старший брат велел передать тебе, чтобы ты живей подгонял быка, – сказал он,

– Раз так, когда встретишь нашего младшего брата, поторопи и его!

Всадник опять ехал неделю и, наконец, встретился с младшим из братьев и передал ему просьбу старших.

И после этого братья еще ехали на быке целую неделю и, наконец, прибыли к Пшиз. Всю реку выпил бык-великан – ни одной капли не оставил.

– Слава богу, наконец наш бык напился, – сказали братья, – немножко отдохнем и вернемся домой.

Расположились братья на берегу реки Пшиз. Вдруг налетел огромный орел, растерзал быка и почти всего съел. Осталась только одна бычья нога – он схватил ее и улетел.

Долго летел орел. Вдруг один чабан, пасший на лугу овец, заметил в небе огромного орла. Он пристально смотрел вверх, а в это время из клюва орла выпала бычья нога и попала в глаз чабану.

Вернулся чабан домой, обратился к своим семи молодым снохам:

– Послушайте, садитесь-ка в лодки, возьмите по веслу и заплывайте в мой глаз, сегодня попала в него соринка, беспокоит меня, хорошо бы ее вытащить.

Молодые женщины сели в лодки, взяли семь весел, заплыли в глаз свекру, поискали-поискали, с трудом нашли продырявленную орлиным клювом бычью ногу и выволокли ее.

Чабан взял в руки бычью ногу, вынес ее из дому и выбросил.

Прошло много лет. Бычья нога покрылась землей и превратилась в высокий холм. Высокая трава росла на том холме, текли там звонкие ручьи – полюбилось то место людям, и они стали здесь селиться. Выросло на холме семь аулов.

Возчики соли заезжают на подводах в дыру на бычьей ноге, едут семь дней, нагружают соль и едут семь дней и ночей обратно.

Однажды возвратились семь подвод с солью. Старуха увидела их и попросила дочь:

– Сходи, дочка, попроси у них горсточку соли и принеси сюда мне.

Они высыпали ей на ладонь всю соль из семи подвод, но ее хватило, чтобы заполнить ладонь. Принесла дочь эту соль матери, старуха высыпала ее в рот и съела.

Как-то лиса увидела продырявленную бычью ногу. Она начала грызть ее и, конечно, пошевелила ногу, вместе с ней затряслись все семь аулов. Стали люди удивляться – отчего это земля трясется.

Так шло время, и однажды люди заметили лису, которая грызла кость. Они послали охотников, и те убили лису.

Охотники сняли с лисы шкуру с одной стороны и сделали из нее папахи всем мужчинам семи аулов. Хотели снять шкуру и с другой стороны, но не смогли перевернуть лису.

Убитая лиса лежала неподалеку от аула. Проходила однажды мимо молодая женщина. Увидала она лису. Взяла она в одну руку ведро, в другую – коромысло и крючком коромысла перевернула лису.

– Может быть, хватит на шапку для моего маленького сыночка, – сказала она и сняла шкуру с оставшейся части лисы. Она добавила еще меху к шкуре лисы и сшила младенцу шапку.

А теперь скажите, кто же был больше всех?

27. Девочка, которая принесла золото

Рассказал Исмаил Зекох, бжедуг, колхозник, неграмотный; аул Ка-занукай Теучежского р-на ААО.

Записал Ю. И. Тлюстен, писатель, 28 октября 1940 г. Архив АНИИ.

Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.

У одной маленькой девочки умерла мать. Отец погоревал-погоревал и привел в дом новую жену. Была она вдовой и имела свою дочку.

С приходом мачехи у сиротки началась совсем другая жизнь. Мачеха заставляла ее делать всю черную работу по дому и почти не кормила: даст кусок холодной пасты с солью да кружку воды, вот и вся еда – и на завтрак, и на обед, и на ужин.

Удивлялась мачеха: сиротка работала от зари до зари, ничего не ела, а росла и хорошела на глазах. Она не знала, что перед смертью мать девочки отрезала свою грудь и отдала ее дочери со словами: «Когда нечего будет есть, пососи мою грудь – насытишься».

И сиротка часто прикладывалась к материнской груди, и это придавало ей силы.

Задумала мачеха извести падчерицу и стала еще больше обижать ее. Однажды, когда девочка поздно вечером закончила все дела по дому и хотела присесть отдохнуть, мачеха стала бранить ее и оставила без ужина.