Текст книги "Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

Но Акиса ответила:

– О царь, никто не может сладить с ней, пока она владеет заколдованной пластинкой. Раз талисман в ее руках, никто из джиннов не осмелится приблизиться к ней.

Тут вмешался волшебник Бурнух:

– О царь, я отправлюсь к царю Китая вместе с Акисой, может быть, я сумею выкрасть у Камарии этот талисман.

– С богом, – воскликнул Сайф, – садись в свой кувшин и лети.

– Отправляйся со мной, – сказал Бурнух Акисе, и они поднялись в воздух и летели, пока не прибыли в город царя Самсама.

В самом начале ночи они опустились на землю, и Бурнух подождал до полуночи, а потом тихонько пробрался к окну покоя, в котором пировали царь Самсам и Камария. Заглянув в окно, он увидел, что они пьяны, а Камария, лежа рядом с царем, говорит ему:

– До каких пор ты будешь терпеть, когда же ты отомстишь за свою дочь?

А царь отвечает ей:

– Клянусь огнем, я должен отправиться в страны Йемена, никого я не оставлю там в живых, истреблю всех от мала до велика.

– А я буду помогать тебе в бою и заставлю царя эфиопов и суданцев прийти к тебе на подмогу со своими воинами, посланцами скорой смерти, – вторила ему Камария.

Так они беседовали, не переставая пить вино, и вскоре совсем опьянели и вовсе лишились рассудка. Тут терпение Камарии истощилось, она встала и вышла из дворца и потерла пластинку, а когда явился Айруд, сказала ему:

– Отправляйся в мою страну, я хочу знать, что сделал царь Сайф после того, как я покинула его.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил Айруд и улетел.

А Камария вернулась к себе, и ее сморил сон, и царь Самсам тоже крепко спал.

Тогда Бурнух произнес заклинание, чтобы сковать Камарию и лишить ее возможности двигаться, а потом вошел во дворец. Там он поднялся на ложе Камарии, скользя подобно пестрой змее и повторяя имя всевышнего Аллаха, снял пластинку с руки спящей и, взяв талисман, обрадовался ему так, словно завладел целым светом. Потом он выпрыгнул из окна и сел в свой медный кувшин. Акиса, которая стояла тут же, ожидая его, спросила:

– Ты сделал свое дело?

– Да, Акиса, теперь летим к царю Сайфу ибн Зу Язану.

Тогда Акиса предложила:

– Возьмем с собой эту проклятую!

Но Бурнух возразил:

– О Акиса, не делай ничего без приказа царя Сайфа, он наш повелитель, и нам подобает повиноваться ему.

И они полетели в Красный город, где царь Сайф ждал их с нетерпением. Увидев Акису и Бурнуха, он спросил:

– Вы сделали свое дело?

– Да, с твоего благословения мы принесли талисман, – и Бурнух отдал Сайфу пластинку, а тот обрадовался ей великой радостью. Потом, обратившись к Акисе, Сайф спросил:

– А где Камария?

– Мы оставили Камарию у ее мужа, – ответила Акиса.

Сайф попросил:

– Принесите ее ко мне этой ночью!

– О царь, мы выполним твой приказ, но клянусь печатью на перстне Сулаймана ибн Дауда, да будет мир им обоим, я принесу ее сюда только на том условии, о котором я тебе говорила.

Сказав это, Акиса поднялась высоко в небо и улетела. Наступило утро, царь Сайф сел на царский трон, окруженный доблестными мужами и прославленными героями. А вскоре в небе показалась Акиса, которая несла Камарию. Она опустилась на крыше дворца и крикнула голосом, который прогремел как гром небесный:

– О великий царь нашего времени, вот Камария, твоя мать, она причинила тебе столько бед и несчастий, что невозможно их перечесть. Я хочу отплатить ей за все своей рукой, она спустится на землю только мертвой, а не живой, и ты избавишься навсегда от ее коварства и зла и от горя, что она тебе принесла. Что ты скажешь, если я сброшу ее отсюда?

А Сайф крикнул:

– О Акиса, спустись сюда и принеси ее мне, чтобы я сам мог отомстить ей.

– Я не желаю слышать об этом, я должна исполнить свое намерение, – отвечала Акиса. – Ты никогда больше не увидишь ее в этом мире!

Тогда Сайф закричал Акисе что было мочи:

– Спускайся вместе с ней ко мне!

Акиса опустилась немного, а потом опять поднялась и, паря над землей, подбросила Камарию вверх изо всей силы, и та взлетела на высоту в пятьсот раз больше человеческого роста, а потом стремглав полетела вниз, но Акиса подхватила ее и снова подбросила вверх. А в это время Тама обнажила меч и хотела подбежать к Камарии, когда та будет падать, чтобы не дать ей упасть на землю живой. Но Акиса выхватила меч у Тамы и подставила его острие под летящую Камарию, так что меч рассек ее пополам. Потом Акиса подбросила обе половины ее тела, снова подставила меч и разрубила ее на четыре части. И так она сделала в третий и в четвертый раз, пока не разрубила тело Камарии на мелкие куски.

Совершив это, Акиса подошла к Сайфу и бросила голову матери ему на колени, а Сайф крикнул:

– Чтоб у тебя отсохли руки, проклятая, если только ты окажешься в моей власти, я поступлю с тобой так же, о отродье джиннов!

Но Акиса ответила:

– О брат мой, мы с тобой больше не увидимся, ведь после смерти этой проклятой мне нечего опасаться за тебя, потому что теперь никто из созданий Аллаха не причинит тебе вреда. Это твоя мать бросала тебя из одного конца света в другой, а мне из-за этого приходилось трудиться, разыскивая тебя повсюду. Прощай, о великий царь нашего времени!

С этими словами Акиса оставила царя Сайфа и полетела над долинами и степями. Вот что было с ней.

А царь Сайф остался сидеть в своем диване, горюя и скорбя о смерти своей матери. Потом он собрал останки Камарии своими руками и, похоронив их около дворца рядом с Нахид, горько плакал над могилой. Цари и мудрецы говорили ему:

– О великий царь нашего времени, так горевать подобает женщинам! Да и кто такая эта распутница, язычница, которая не верила ни во что и которой ни в чем нельзя было верить? Клянемся Аллахом, да святятся его небеса, если бы не твоя сестра, каждый из нас убил бы Камарию собственными руками и, если бы не уважение к тебе, мы заставили бы ее вкусить жестокие муки! Пожалей себя, о великий царь, забудь печаль и грусть!

Так они не переставали уговаривать царя Сайфа, пока он не утешился. Царь Сайф заколол на могиле матери множество жертвенных животных и раздал милостыню беднякам. Наконец, время скорби миновало и царь Сайф зажил счастливо и весело.

Глава двадцать девятая

И вот однажды, когда царь Сайф ибн Зу Язан сидел в своих покоях, к нему вбежали повивальные бабки, и одна из них держала в руках золотое блюдо, говоря:

– О царь, это – добрый знак, одари нас за радостную весть. Царица Гиза, дочь мудрого Ихмима, родила мальчика, прекраснее светлого месяца. Мы просим тебя, о царь, которому нет равных в наше время, дать ему имя.

– Я называю его Наср – Победа, – сказал Сайф и в великой радости стал раздавать подарки, наделять всех драгоценной одеждой, серебром и золотом и распустил диван в честь рождения сына. Прошла неделя, и все узнали, каким именем царь Сайф нарек младенца.

Дни шли за днями, и вот однажды вечером царь Сайф вышел из дивана и направился в покои царицы Муньят ан-Нуфус, у которой долгое время не был. Когда он вошел к Муньят ан-Нуфус, она поднялась ему навстречу, поцеловала ему руки и стала прислуживать ему, развлекая его приятными речами. Потом Муньят ан-Нуфус спросила мужа:

– Почему ты покинул меня и сторонился меня, о великий царь нашего времени? Ты совсем меня забыл, даже не вспоминаешь обо мне и не хочешь на меня смотреть!

Царь Сайф отговорился смертью матери и добавил:

– Я никого не люблю так, как тебя, и лучшие мои дни те, которые я провожу с тобой.

Тогда Муньят ан-Нуфус сказала:

– Если бы ты любил меня, о царь, и знал бы мне цену, ты не покидал бы меня.

Царь Сайф стал успокаивать Муньят ан-Нуфус, и она встала, принесла ему кушанья и напитки, и они ели и пили, веселились и наслаждались, а после приятной беседы их стало клонить ко сну. И когда Сайф побеседовал с женой и приласкал ее, они оба уснули, хвала тому, кто никогда не спит на небесах!

Царь Сайф спокойно спал, но вдруг открыл глаза, потому что у дверей послышался шум, подобный шелесту пальмовых листьев, и увидал блеск обнаженного меча, который сверкал ярче, чем зажженная свеча. Сайф прижал к груди свою жену Муньят ан-Нуфус и, подняв голову, увидел, что над ним, подобно факелу, пылает отточенный меч. И Сайф крикнул голосом, подобным раскатам грома или бурному ветру, что проносится над крышами:

– Это ты, Тама?

И голос Тамы ответил ему:

– Я слушаю тебя, о великий царь нашего времени, о ты, кому не было равных во все времена!

– Почему ты хочешь совершить это ужасное дело? – спросил Сайф, и Тама ответила:

– Я пока еще ничего не сделала!

– Тогда зачем же ты пришла сюда?

– Знай, о царь, я явилась сюда в этот час только для того, чтобы убить твою жену Муньят ан-Нуфус, так же, как убила другую, ведь ты помпишь мою клятву! – сказала Тама, а Сайф ответил:

– О Тама, убей всех, кроме этой великой царицы, к ней ты пути не найдешь и ее никогда не убьешь!

– Не трать попусту слова, – воскликнула Тама, – я убью ее и делу конец!

Но Сайф взмолился:

– Заклинаю тебя всевышним Аллахом, оставь нас, дай нам спокойно поспать и иди с миром! И молю тебя, ради меня, не тревожь Муньят ан-Нуфус, ведь любовь к ней заполняет мое тело и душу.

– Я не исполню твою просьбу, потому что поклялась убить ее этой ночью, – возразила Тама.

Но тут появилась мудрая Акила, которая поспешила к ним, услыхав их крики и споры.

– Что случилось? – спросила она.

Увидев Акилу, царь Сайф успокоился и сказал ей:

– О мудрая Акила, Тама хочет убить Муньят ан-Нуфус, мою жену. Но в чем же она виновата? О матушка, посоветуй, раз ты пришла к нам, рассуди, что нам делать?

Акила отвечала:

– Мою дочь можно простить, как и всех твоих жен, которые видят одни только муки ревности, потому что ни одна из них не добилась от тебя того, чего хотела. Разве ты не знаешь, что моей дочерью движет любовь к тебе? Из-за тебя она не спит, не ест и не пьет, а тебе подобает ее благодарить и не гневить, потому что она заслуживает только искренней любви и сердечного покоя. А ты вместо этого все откладываешь женитьбу на ней и собираешь у себя во множестве жен, ее соперниц.

Царь Сайф воскликнул:

– Клянусь тем, кто заставил сухое дерево покрыться листьями и высек воду из скалы, я обязательно исполню свой обет и свою клятву, так же как Тама, и сделаю все, чего она захочет! Просто я горевал из-за того, что Акиса мою мать Камарию убила, ее тело на куски разрубила, а потом разбросала их по земле.

Тама ответила ему:

– А о чем тут горевать, о великий царь ислама? Клянусь твоей головой и нашим всеведущим господом, это я дала твоей сестре Акисе меч и приказала ей изрубить тело твоей матери, этой неверной собаки. Оставим эти разговоры, лучше отвечай, как нам теперь поступить.

И царь Сайф сказал, обратившись к Акиле:

– О матушка, вели Таме оставить нас до утра! Меж ду нами не осталось никакого зла.

Услыхав это, Тама обрадовалась великой радостью, а ее мать сказала:

– Уходи, бесстыдница, ты входишь к мужчине, когда он уединился со своей женой, и не боишься греха и позора!

Тама устыдилась матери и вышла, а царь Сайф еще больше полюбил ее.

Царь провел с царицей Муньят ан-Нуфус оставшуюся часть ночи весело и спокойно, а когда взошла заря, он встал с постели и спустился в диван, куда сходились цари, военачальники, мудрые колдуны и волшебники, вельможи и сановники. И когда все приверженцы и приближенные царя Сайфа собрались, был уже светлый день. Обратившись к присутствующим в диване, царь Сайф сказал:

– Знайте, я дал клятву, а теперь хочу, чтобы вы признали, что я ее нарушил и не сдержал.

Но придворные ответили ему:

– О царь, мы все покорны тебе, и если ты поклялся в чем-нибудь, никто не может противоречить тебе. Зачем же нам признавать, что ты не сдержал клятву?

Однако царь Сайф ибп Зу Язан настаивал:

– Знайте, что, отправившись на поиски Книги Нила, свадебного подарка для царицы Шамы, я дал обет о поклялся, что не женюсь ни на ком раньше Шамы. Когда я отправился в город царя Камеруна, мудрая Акила приложила все силы, чтобы достать эту Книгу, и совершила ради меня множество добрых дел, и в конце концов Аллах дал нам возможность завладеть этой диковиной. А я привез ей шапку-невидимку, сделанную мудрым Платоном, но Тама забрала у меня шапку и поклялась, что не вернет ее до тех пор, пока я не женюсь на ней. Я же зарекся жениться на Таме, пока она не отдаст мне шапку. Так проходили дни за днями, а теперь я хочу взять в жены Таму, мать которой одарила меня сокровищами более драгоценными, чем эта шапка. Мне не нужна шапка-невидимка, я хочу сейчас же взять в жены Таму. Вышел срок моего терпения, ничто меня не утешит и никто более не заменит мне Таму. Что же мне делать, чтобы исполнилась моя мечта и Тама стала моей женой?

Все приближенные царя ответили ему в один голос:

– Что может быть проще этого! Дай за Таму выкуп н составь брачный договор, тогда она станет твоей женой, но ты не входи к ней до тех пор, пока она не отдаст тебе шапку, так ты исполнишь свою клятву, а Тама – свою, Но Сайф ответил им:

– Я сомневаюсь, что это будет правильно. Скажите мне лучше, какой выкуп полагается платить человеку, который отрекается от своей клятвы?

И приближенные ответили Сайфу:

– О великий царь нашего времени, если человек отрекается от самой торжественной клятвы, он должен отдать двух жирных коров.

Тогда царь воскликнул:

– В таком случае я дарю вам семь жирных коров как выкуп за свою клятву!

И он приказал тотчас зарезать семь коров как выкуп за клятву, которую он не сдержал и от которой отрекся, а потом сказал:

– Нынешний день прошел, а назавтра все мои придворные и приближенные должны явиться ко мне, а кто не придет, тот свободен от моей службы.

– Слушаем и повинуемся, – ответили придворные и разошлись.

На следующий день во дворце собрался диван. Все, кому подобало сидеть, сели, а кому подобало стоять, встали. И царь Сайф сказал:

– Я даю за Таму выкуп: десять тысяч динаров золотом. Спросите ее, согласна ли она на это.

И когда Таму спросили, согласна ли она, она ответила:

– О великий царь нашего времени, если ты желаешь меня, то я желаю тебя еще больше. Я хочу только одного – быть твоей невольницей и служить тебе, больше мне ничего не нужно. Зачем мне выкуп и приданое, у меня и так есть все. Я хочу только, о великий царь ислама, чтобы ты исполнил одно мое желание, не отказывай же мне, ведь я твоя невольница, а ты меня облагодетельствовал.

Акила спросила Таму:

– О чем это ты хочешь просить его? Скажи лучше мне, я сама исполню твое желание.

Но Тама ответила ей:

– О матушка, я прошу только того, кому я буду женой и послушной подругой.

– О Тама, я не откажу в твоей просьбе, клянусь единым богом! – сказал Сайф, и Тама обрадовалась его словам.

Тут же заключили брачный договор, и царь Сайф спросил Таму:

– Когда мне войти к тебе?

– Сегодня ночью, – ответила Тама, а Сайф воскликнул:

– Как, Тама, без свадебных обрядов и пиров?

– Мне не нужны никакие пиры, – отвечала Тама, но тут вмешалась мудрая Акила:

– О великий царь нашего времени, за мою долгую жизнь у меня не было других детей, кроме Тамы, и я хочу, чтобы ты устроил ей богатую свадьбу.

И все присутствующие подтвердили:

– Нужно отпраздновать свадьбу царицы Тамы! Мы хотим пировать, наслаждаться и веселиться.

Тогда царь Сайф сказал.:

– Милости просим, добро пожаловать!

И по приказу царя Сайфа семь дней продолжались свадебные торжества. Кололи баранов, резали верблюдов и коров, и каждый день подавали гостям по сто верблюдов, сто коров и пятьсот баранов утром и столько же вечером, и все люди, и мужчины, и женщины, веселились и угощались. И случилось так, что жены царя Абу Тад-жа, царя Афраха, жены предводителей и военачальников Садуна аз-Зинджи, Маймуна, Даманхура и Сабика, а также жены царя Сайфа – Шама, Умм аль-Хая, Муньят он-Нуфус и Гиза – собрались на этом пиру, чтобы вместе поесть и повеселиться. Они шутили друг с другом, пили и смеялись, а некоторые из них плясали. И первой пустилась в пляс Умм аль-Хая, дочь предводителя Сабика. А плясала она так, что все женщины, глядя на нее, дивились, но царица Муньят ан-Нуфус сказала:

– О Умм аль-Хая, ты пляшешь словно буйвол, но так уж вы танцуете, сообразно вашему разумению, так вы цривыкли плясать на ваших свадьбах!

Тогда вперед выступила Гиза:

– Погодите, сейчас я вам спляшу!

И дочь Ихмима начала свой танец, то наклоняясь, то изгибаясь, сводя с ума всех, кто смотрел на нее. Но Муньят ан-Нуфус, глядя на Гизу, сказала:

– О Гиза, ты очень красива, но танец твой груб.

И Гиза села, устыдившись от этих слов Муньят ан-Нуфус.

А мы говорили, что Муньят ан-Нуфус превосходила всех жен своей красотой, стройностью стана, остроумием и изяществом, и царь Сайф всегда восхищался ею и любил ее больше всех. Поэтому все женщины во дворце старались угодить Муньят ан-Нуфус, ведь красота ее была так необычна, что она единым словом убивала, единым взглядом во прах повергала, улыбкою радость дарила, влюбленных с ума сводила, любящим раны наносила, а отвергнутых насмерть губила. Хвала тому, кто сотворил ее, сделав соблазном для взора и красой времени!

А когда Гиза села, поднялась Шама и стала плясать, красуясь перед своими подругами. Шама тоже была хороша собой, и на щеках ее виднелась родинка, похожая на родинку царя Сайфа. И когда Шама окончила свой танец и села, она обратилась к Муньят ан-Нуфус:

– Ну, что ты скажешь мне – то же, что и другим?

А царица Муньят ан-Нуфус ответила Шаме:

– Я видела такие пляски только в вашей стране, а в наших краях женщины совсем по-другому танцуют.

Тогда Шама воскликнула:

– Я прошу тебя именем того, кто даст тебе благополучно разрешиться от бремени, кто хранит тебя от зла и бедствий времени, от горя и страдания, от раскаяния и разочарования, встань и спляши перед нами, как мы все плясали! Не пренебрегай нами, сделай нам одолжение, а мы отплатим тебе любовью и почтением.

Царица Муньят ан-Нуфус ответила:

– О госпожа, не лежит мое сердце к этому, потому что я среди вас чужестранка и к тому же беременна, и мне не под силу тягаться с вами. Но ты заклинала меня великим заклятием – нашим милосердным господом.

С этими словами Муньят ан-Нуфус встала, чаруя всех женщин гибкостью и стройностью стана. Она склонилась, как ветвь жасмина среди цветов и душистых трав, а потом выпрямилась, радуя сердца своим изяществом, ее плечи дрожали и трепетали, подобно мерцающим звездам, а руки взлетали, подобно крыльям голубки, и так она плясала целых два часа, приводя всех в восторг и сводя с ума.

А Тама в это время сидела среди других женщин и думала о том, что никто в мире не сравнится с царицей Муньят ан-Нуфус, что, увидав ее, никогда не захочешь смотреть ни на какую другую женщину, и она воскликнула:

– О госпожа моя Муньят ан-Нуфус, я в жизни не видела никого, кто мог бы сравниться с тобой, ни одна женщина не умеет танцевать так, как ты, ведь только в вашей стране девушки пляшут подобным образом в час радости и веселья!

И когда царица Муньят ан-Нуфус услыхала слова Тамы, перед ней открылся путь к достижению цели. Она сказала Таме:

– О госпожа моя Тама, я знаю еще и другой танец, но его я смогу сплясать, только если надену свое волшебное платье, в котором могу делать все что хочу, потому что оно сделано из птичьих перьев и заколдовано. В нем я смогу кружиться, как волчок, во все стороны склоняться и на все лады сгибаться, и если бы господин мой царь Сайф согласился отдать мне это платье, я бы показала вам, как мы танцуем, когда радуемся и веселимся.

И Тама спросила:

– А это платье хранится у нашего господина царя Сайфа?

– Да, – ответила Муньят ан-Нуфус, а Тама сказала:

– А ведь он обещал мне, что выполнит любое мое желание! Я попрошу у него это платье, и в этом не будет ничего дурного.

И Тама твердо решила попросить у царя Сайфа волшебное платье Муньят ан-Нуфус.

День прошел, и все женщины разошлись по своим покоям. А у царицы Муньят ан-Нуфус по воле небесного творца начались роды, и она родила мальчика, подобного полной луне. Известие об этом дошло до царя Сайфа —гонцы радости явились к нему в тот час, когда он восседал на ирестоле во всем блеске своего величия и могущества. Они сказали:

– Радостная весть, о великий царь нашего времени! Знай, царица Муньят ан-Нуфус родила!

И царь Сайф позабыл о свадьбе с Тамой и, несказанно радуясь исполнению своих надежд, встал и отправился к роженице. Там повивальные бабки спросили его:

– А как ты назовешь этого счастливого младенца, о великий царь? Ты ведь назвал сына царицы Гизы Наср – Победа.

И Сайф воскликнул:

– Пусть сын царицы Муньят ан-Нуфус прозывается Миср – Плодородный край, пусть он будет счастлив, а его имя благословенно.

И в знак радости царь Сайф одарил всех своих приближенных дорогими платьями и ценными подарками. А мудрая Акила сказала:

– О великий царь нашего времени, этот младенец родился под счастливой звездой! Ему суждено построить большой город и назвать его своим именем, ведь он родился в дни славы и победы. А когда этот город будет построен, возле него потечет река Нил.

И мудрый Бурнух сказал:

– О великий царь нашего времени, мы несказанно рады рождению этого младенца, ведь это твой третий сын после Дамара и Насра.

А в эту ночь царь Сайф должен был войти к царице Таме. Дворец разукрасили червонным золотом и сверкающими драгоценными камнями, а вокруг брачного ложа горела сотня светильников из хрусталя, которые сияли ярче солнца и луны. И на каждом светильнике сиял алмаз, подобный огненной звезде. А ложе было устлано парчой и разноцветными шелками. Царь Сайф взошел на это мягкое ложе с подушками из страусовых перьев, а царица Тама поднялась к нему навстречу, сияя красотой. Царь Сайф хотел насладиться Тамой, но она сказала ему:

– А как будет с желанием, которое ты обещал мне исполнить?

И Сайф ответил:

– Клянусь господом, кроме которого нет иного божества, чего бы ты ни пожелала, я ни в чем тебе не откажу.

Тогда Тама проговорила:

– О великий царь нашего времени, я желаю тебе долгой жизни и здоровья, и хочу я только одного: и утром, и вечером глядеть на тебя и наслаждаться. А если с тобой что-нибудь случится, то я отдам за тебя жизнь, и так же поступят и мое племя, и мой род, и все мои близкие.

На том дело и кончилось, а потом Сайф и Тама насладились друг другом, достигнув предела своих желаний.

Наутро царь Сайф хотел спуститься в диван, чтобы принять поздравления, но Тама, поцеловав ему руку, сказала:

– О царь, я хочу, чтобы ты выполнил мое желание. Покажи мне волшебное платье из перьев, которое носила моя сестра царица Муньят ан-Нуфус!

Царь Сайф ответил ей:

– О Тама, этого не будет, потому что я поклялся никогда не вынимать это платье и никому его не показывать.

– О великий царь нашего времени, прошу тебя и заклинаю верой ислама, покажи мне его, хотя бы из своих рук, я ведь хочу только взглянуть на эту волшебную одежду, – воскликнула Тама. – А если ты боишься, что царица Муньят ан-Нуфус наденет ее на себя, то подумай сам, кто же отдаст ей это платье? К тому же она занята сейчас царевичем Мисром, своим сыном, который ей, наверно, дороже всего света, и никогда не оставит его. Ведь ты, о господин мой, обещал мне исполнить мое желание, не нарушай же своего слова и сделай это ради меня.

И Тама стала смиренно просить мужа, склонившись перед ним, а он сказал ей:

– О Тама, я боюсь, что Муньят ан-Нуфус, выманит у тебя свою волшебную одежду хитростью, ведь она давно уже хочет повидать своих родных, а я не стерплю разлуки с ней. Кроме того, у нее теперь есть сын и если она улетит и покинет его, то ребенка будет кормить другая женщина, а мне бы этого не хотелось, а если она заберет его с собой, то мне будет еще тяжелее расстаться сразу и с матерью и с сыном.

И Тама ответила:

– Не бойся, о великий царь ислама, эта одежда пробудет у меня не больше часа.

Тогда царь Сайф встал, вошел в ту комнату, где хранились его сокровища, и вынул ящик, в котором лежала волшебная одежда царицы Муньят ан-Нуфус, но, прежде чем отдать ее Таме, велел позвать Акилу и сказал ей:

– О матушка, знай, что твоя дочь Тама попросила меня исполнить одно ее желание, а я поклялся, что выполню любую ее просьбу. А сегодня она потребовала у меня волшебную одежду царицы Муньят ан-Нуфус, и я не могу отказать ей в этом. Я дам ей это платье, чтобы она угомонилась, но боюсь, как бы царица Муньят ан-Нуфус не выманила у нее свою одежду хитростью.

– Муньят ан-Нуфус, как нам известно, занята своим сыном, да сохранит его нам Аллах! – ответила Акила – А Тама хочет только посмотреть на это платье, так что тебе нечего бояться.

И царь Сайф отдал волшебное платье Таме, предупредив ее, что ей следует соблюдать осторожность. Но если настало время свершения божественной воли, все предосторожности напрасны!