Текст книги "Книга Урантии"

Автор книги: Небесные жители

Вскоре после того как Иисус был передан римским солдатам по окончании допроса у Пилата, отряд храмовых стражников спешно направился в Гефсиманию, чтобы разогнать или арестовать сторонников Учителя. Однако его последователи рассеялись задолго до появления стражников. Апостолы укрылись в заранее условленных местах; греки разошлись по разным домам в Иерусалиме; остальные ученики тоже исчезли. Давид Зеведеев предполагал, что враги Иисуса вернутся. Поэтому он заблаговременно перенес пять-шесть палаток в расщелину, куда Учитель так часто удалялся для молитвы. Здесь он собирался укрыться и одновременно руководить центром, или штабом, своей курьерской службы. Едва Давид успел покинуть лагерь, как сюда явились храмовые стражники. Не найдя здесь никого, они удовлетворились тем, что сожгли лагерь и поспешили назад в храм. Синедрион был доволен их ответом, решив, что последователи Иисуса столь сильно напуганы, что опасность восстания или попытки спасти Иисуса из рук палачей исключена. Наконец-то религиозные вожди могли вздохнуть спокойно; и потому они завершили заседание, чтобы каждый из них мог подготовиться к Пасхе.

Как только Пилат передал Иисуса римским солдатам для распятия, гонец спешно оправился в Гефсиманию, чтобы сообщить о том Давиду; не прошло и пяти минут, как гонцы уже бежали в Вифсаиду, Пеллу, Филадельфию, Сидон, Сихем, Хеврон, Дамаск и Александрию. Эти гонцы несли сообщение о том, что римляне собираются распять Иисуса по настоятельному требованию иудейских правителей.

В течение всего трагического дня – пока не разнеслось известие о том, что Учитель положен в склеп, – примерно каждые полчаса Давид отправлял гонцов с сообщениями для апостолов, греков и земной семьи Иисуса, собравшейся в доме Лазаря в Вифании. Отправив гонцов с известием о том, что Иисус положен в гробницу, Давид распустил местных гонцов на празднование Пасхи и день отдыха, субботу, велев в воскресенье утром, не привлекая внимания, собраться в доме у Никодима, где он намеревался укрыться на несколько дней вместе с Андреем и Симоном Петром.

Обладая особым складом ума, Давид Зеведеев был единственным из ближайших учеников Иисуса, кто буквально и как нечто само собой разумеющееся воспринял утверждение Учителя о том, что он умрет и «на третий день воскреснет». Когда-то Давид услышал это предсказание от Иисуса, и теперь, как человек, понимающий всё буквально, предложил своим гонцам собраться ранним утром в воскресенье в доме Никодима, чтобы быть готовыми распространить весть о воскресении Иисуса, если он восстанет из мертвых. Вскоре Давид понял, что никто из последователей Иисуса не надеется на столь скорое возвращение Учителя из могилы. Поэтому он почти ничего не говорил о своей уверенности и вообще ничего не упомянул о том, что он собирает отряд своих гонцов рано утром в воскресенье. Об этом было сказано лишь тем гонцам, которые были посланы во второй половине дня в пятницу в дальние города и центры верующих.

Так последователи Иисуса, разбросанные по всему Иерусалиму и его окрестностям, в тот вечер приняли участие в пасхальной трапезе и следующий день провели в уединении.

После того как Пилат умыл руки перед толпой, пытаясь тем самым снять с себя грех за то, что он послал невинного человека на распятие только из-за боязни воспротивиться настойчивым требованиям иудейских правителей, он приказал отдать Учителя римским солдатам и велел их командиру не медлить с казнью. Когда Иисус был передан солдатам, они отвели его назад, во двор претория, где сняли с него мантию, надетую Иродом, и одели Иисуса в его собственную одежду. Солдаты дразнили Иисуса и издевались над ним, но они не подвергали его новым наказаниям. Теперь Иисус остался наедине с этими римскими солдатами. Его друзья скрывались; его враги разошлись. Даже Иоанна Зеведеева больше не было рядом с ним.

В самом начале девятого Пилат передал Иисуса в руки солдат, и около девяти они отправились на место распятия. В течение этого времени – более получаса – Иисус не проронил ни слова. Управление огромной вселенной практически замерло. Гавриил и верховные правители Небадона либо находились непосредственно на Урантии, либо пристально следили за пространственными сообщениями архангелов, стремясь быть в курсе дела относительно того, что происходит с Сыном Человеческим на Урантии.

К тому времени, когда солдаты были готовы отправиться с Иисусом на Голгофу, их начала поражать его необыкновенная выдержка и исключительное достоинство, его терпение и молчание.

То, что солдаты не сразу повели Иисуса на распятие, во многом объясняется принятым их командиром в последнюю минуту решением забрать также двух осужденных на смерть воров. Поскольку Иисуса должны были казнить в то утро, римский командир решил, что эти двое также могут умереть вместе с ним, не дожидаясь окончания празднования Пасхи.

Как только воры были подготовлены к казни, их ввели во двор, где они уставились на Иисуса. Один из них видел его в первый раз, однако второй часто слушал его выступления – как в храме, так и в лагере у Пеллы за много месяцев до этого дня.

Нет никакой прямой связи между смертью Иисуса и еврейской Пасхой. Действительно, жизнь Учителя во плоти прекратилась именно в тот день – день приготовления к еврейской Пасхе – и примерно в то же время, когда в храме приносили в жертву пасхальных ягнят. Но это случайное совпадение никоим образом не означает, что смерть Сына Человеческого на земле имела какое-либо отношение к иудейской системе жертвоприношений. Иисус был евреем, но как Сын Человеческий он являлся смертным миров. То, что вы уже знаете из данного повествования о событиях, ведущих непосредственно к этому часу предстоящего распятия Учителя, позволяет сделать вывод, что его смерть, наступившая примерно в это время, была абсолютно естественным событием, делом рук человеческих.

Человек, а не Бог задумал и осуществил казнь Иисуса на кресте. Действительно, Отец отказался вмешиваться в ход человеческих событий на Урантии, но Райский Отец не распоряжался о смерти своего Сына, не настаивал на ней и не требовал, чтобы она совершилась в том виде, в каком это произошло на земле. Конечно, рано или поздно Иисусу пришлось бы тем или иным путем освободиться от своего материального тела, завершить свою инкарнацию во плоти, однако он мог осуществить эту задачу бесконечным множеством других способов, вместо того чтобы умирать на кресте между двумя ворами. Всё это совершено людьми, а не Богом.

Ко времени своего крещения Учитель в совершенстве овладел умением накапливать требуемый опыт – опыт жизни на земле во плоти, необходимый для завершения своего седьмого, последнего вселенского посвящения; именно к тому времени Иисус завершил исполнение своих обязанностей на земле. Вся его последующая жизнь – и даже обстоятельства его смерти – являлись с его стороны исключительно личным служением во имя благополучия и возвышения своих смертных созданий этого и других миров.

Евангелие – благая весть о том, что через веру смертный человек способен обрести духовное осознание своего богосыновства, – не зависит от смерти Иисуса. Воистину, смерть Учителя пролила яркий свет на всё евангелие царства; однако еще большее воздействие оказала его жизнь.

Всё, что Сын Человеческий говорил или делал на земле, чрезвычайно украсило доктрины богосыновства и человеческого братства, но эти основополагающие отношения Бога и человека присущи вселенским реальностям – любви Бога к своим созданиям и врожденному милосердию божественных Сынов. Эти трогательные и божественно-прекрасные отношения между человеком и его Творцом в этом мире и во всех других мирах вселенной вселенных существуют испокон веков. И они ни в коей мере не зависят от периодических посвящений, совершаемых Божьими Сынами-Создателями, которые тем самым принимают естество и облик созданных ими разумных существ в качестве требуемой от них платы за обретение окончательного и неограниченного полновластия в своих локальных вселенных.

Отец небесный точно так же любил смертных людей на земле до жизни и смерти Иисуса на Урантии, как он любил их после этого трансцендентного воплощения партнерства человека и Бога. Это великое свершение – инкарнация Бога Небадона в качестве человека на Урантии – не могло улучшить атрибуты вечного, бесконечного и всеобщего Отца, однако оно действительно обогатило и просветило всех остальных управляющих и все создания вселенной Небадон. Хотя любовь, которую испытывает к нам небесный Отец, остается неизменной, благодаря посвящению Михаила все остальные разумные небесные существа любят нас еще больше. И это произошло потому, что Иисус не только раскрыл Бога человеку, но и осуществил новое раскрытие человека Богам и небесным разумным созданиям вселенной вселенных.

Вскоре Иисус умрет, но не как принесенная за грехи жертва. Его смерть не будет искуплением врожденного нравственного греха человеческого рода. У людей нет какого-либо общего греха перед Богом. Виновность связана только с личным грехом и осознанным, преднамеренным восстанием против воли Отца и правления его Сынов.

Грех и восстание не имеют никакого отношения к основополагающей программе посвящений Райских Божьих Сынов, хотя нам действительно кажется, что программа спасения является временной чертой программы посвящений.

Предлагаемое Богом спасение смертных Урантии было бы столь же действенным и непременным, если бы Иисус не был казнен жестокими и невежественными смертными. Если бы Учитель был благоприятно принят смертными земли и покинул Урантию в результате добровольного прекращения своей жизни во плоти, то это никак не повлияло бы на истину богосыновства – истину любви Бога и милосердия Сына. Вы, смертные, являетесь Божьими сынами, и для того чтобы превратить эту истину в реальность вашего опыта, нужно только одно: рожденная в духе вера.

ДОКУМЕНТ 187 РАСПЯТИЕ

Когда два разбойника были приготовлены к казни, солдаты, под командованием центуриона, отправились к месту распятия. Центурион, в подчинении которого находились эти двенадцать солдат, был тем же командиром, который прошлой ночью привел солдат в Гефсиманию, чтобы арестовать Иисуса. По римскому обычаю, на каждого приговоренного к распятию выделялось по четыре солдата. Прежде чем двух разбойников повели на распятие, они были подвергнуты должному бичеванию, но Иисус не получил новых телесных наказаний; центурион явно полагал, что он был достаточно наказан еще до вынесения приговора.

Двое воров, распятых вместе с Иисусом, являлись сообщниками Вараввы и были бы позднее казнены вместе со своим главарем, если бы тот не был помилован Пилатом в честь Пасхи. Таким образом, Иисус был распят вместо Вараввы.

То, что Иисус собирается сделать – подчиниться смерти на кресте, – он совершает по собственной воле. Предсказывая это испытание, он говорил: «Потому Отец любит и поддерживает меня, что я готов отдать жизнь. Но я опять обрету ее. Никто не отнимает ее у меня, но я сам отдаю ее по собственной воле. В моей власти отдать свою жизнь, и в моей власти взять ее обратно. Вот заповедь, полученная мною от моего Отца».

Было около девяти часов утра, когда солдаты вышли из претория и повели Иисуса на Голгофу. Многие из тех, кто следовал за ними, втайне сочувствовали Иисусу. Однако эта толпа, которая насчитывала более двухсот человек, состояла в основном из его врагов и зевак, желавших всего лишь пощекотать себе нервы зрелищем распятия. Лишь несколько иудейских вождей пришли посмотреть, как умирает на кресте Иисус. Зная, что Пилат передал его римским солдатам и что он осужден на смерть, они собрались в храме и стали обсуждать, что делать с его сторонниками.

Прежде чем покинуть преторий, солдаты взвалили на плечи Иисуса перекладину. Было принято заставлять осужденного самого нести перекладину к месту распятия. Такой осужденный нес не весь крест, а только поперечный брус. Ко времени прибытия солдат с заключенными длинные вертикальные брусья для трех крестов уже были доставлены на Голгофу и прочно вбиты в землю.

Следуя обычаю, возглавлявший процессию командир нес три дощечки, на которых углем были написаны имена преступников и характер преступлений, за которые их приговорили к смерти. Для двух воров у центуриона были заготовлены дощечки с их именами, под которыми было написано только одно слово: «Разбойник». Обычно, после того как жертву прибивали гвоздями к поперечному брусу и поднимали на вертикальный брус, эту надпись прикрепляли к вершине креста над самой головой преступника, чтобы все присутствующие знали, за какое преступление осужденный подвергается распятию. Дощечка с надписью, которую центурион должен был прибить на кресте Иисуса, была написана самим Пилатом на латинском, греческом и арамейском и гласила: «Иисус Назарянин – царь иудейский».

Некоторые из представителей иудейских властей, находившихся у Пилата, когда он писал эти слова, резко протестовали против того, чтобы называть Иисуса «царем иудейским». Но Пилат напомнил им, что это было частью обвинения, послужившего причиной осуждения Иисуса. Когда иудеи увидели, что они не могут заставить Пилата изменить свое решение, они попросили его хотя бы смягчить текст и написать: «Он сказал: „Я – царь иудейский“». Но Пилат был неумолим; он не соглашался изменять написанное. На все дальнейшие обращения он только отвечал: «Что написал, то написал».

Обычно на Голгофу шли самым длинным путем, чтобы как можно больше людей смогло увидеть осужденного преступника. Однако в тот день был выбран кратчайший путь – через Дамасские ворота, которые выходили на север; следуя этим путем, они вскоре прибыли на Голгофу – официальное место распятий в Иерусалиме. За Голгофой располагались виллы богачей, а по другую сторону дороги находились гробницы многих состоятельных евреев.

Распятие не было еврейским методом наказания. И греки, и римляне переняли этот вид казни у финикийцев. Даже Ирод, при всей своей жестокости, не прибегал к распятиям. Римляне никогда не распинали римских граждан; только рабы и неримляне подвергались этой позорной казни. Во время осады Иерусалима – спустя лишь сорок лет после распятия Иисуса – вся Голгофа была усеяна тысячами крестов, на которых, день за днем, погибал цвет еврейской нации. Воистину, страшный урожай дали семена, посеянные в тот день.

Когда процессия с осужденными на казнь проходила по узким улицам Иерусалима, многие добросердечные еврейские женщины, которые ранее слышали от Иисуса слова ободрения и утешения и знали о его жизни, проведенной в любвеобильном служении, не могли сдержать рыданий, видя, как его ведут на столь позорную смерть. Когда он проходил мимо, многие из этих женщин рыдали и оплакивали его. А когда некоторые из них даже решились пойти рядом с ним, Учитель повернул к ним голову и сказал: «Дочери иерусалимские, не меня оплакивайте, а себя и своих детей. Мой труд почти завершен – вскоре я отправлюсь к своему Отцу, – но для Иерусалима дни ужасного горя только начинаются. Близится время, когда вы скажете: „Блаженны бесплодные и никогда не кормившие грудью“. В те дни вы будете молить камни с гор обрушиться на вас, дабы освободить от ужасов, которые принесет вам это горе».

Сочувствуя Иисусу, эти иерусалимские женщины демонстрировали настоящее мужество, ибо закон строго запрещал выказывать дружеские чувства к тому, кого вели на распятие. Черни позволялось глумиться, дразнить и высмеивать заключенного, но запрещалось сочувствовать ему. Хотя Иисус был благодарен им за сострадание в этот мрачный час, когда его друзья были вынуждены скрываться, ему не хотелось, чтобы эти добросердечные женщины навлекли на себя неудовольствие властей, осмеливаясь сострадать ему. Даже в такое время Иисус думал не о себе, а о страшных грядущих днях трагедии Иерусалима и всей еврейской нации.

С трудом передвигая ноги, Учитель шел на распятие в полном изнеможении; силы его были на исходе. Со времени Тайной Вечери в доме Илии Марка он был без пищи и воды. Кроме того, за всё это время ему не позволили сомкнуть глаз. Вдобавок, вплоть до вынесения приговора, один допрос сменялся другим, – уже не говоря об оскорбительном бичевании, сопровождавшемся физическими страданиями и потерей крови. На всё это накладывались глубочайшие душевные мучения, сильнейшее томление духа и жгучее чувство человеческого одиночества.

Вскоре после того как Иисус, качаясь под тяжелой перекладиной, вышел из городских ворот, силы на мгновение оставили его, и он упал под тяжестью своей ноши. Солдаты кричали на него и пинали ногами, но он не смог подняться. Увидев это, командир – знавший, что уже пришлось перенести Иисусу, – велел солдатам оставить его в покое. После этого он заставил прохожего, некоего Симона из Кирены, снять перекладину с плеч Иисуса и нести ее остаток пути до Голгофы.

Этот Симон проделал путь от самой Кирены, находившейся в Северной Африке, чтобы принять участие в Пасхе. Вместе со своими земляками он остановился сразу же за городскими стенами и направлялся в храм на богослужение, когда римский командир приказал ему нести перекладину Иисуса. Симон оставался на Голгофе до самой смерти Учителя на кресте, беседуя как с его друзьями, так и с врагами. После воскресения Иисуса и прежде чем покинуть Иерусалим, он стал бесстрашным верующим в евангелие царства и, вернувшись домой, привел в небесное царство свою семью. Два его сына – Александр и Руф – стали активными проповедниками нового евангелия в Африке. Но Симон так никогда и не узнал, что Иисус, чей груз он нес, и еврейский репетитор, подружившийся когда-то с его раненным сыном, были одним и тем же человеком.

Шел десятый час, когда процессия с осужденными на казнь прибыла на Голгофу, и римские солдаты начали прибивать двух разбойников и Иисуса к их крестам.

Сначала солдаты привязали руки Учителя веревками к перекладине, а затем пригвоздили его кисти к дереву. Подняв эту перекладину и прочно прибив ее к вертикальному брусу креста, они связали и пригвоздили его ноги, пробив обе ступни одним длинным гвоздем. Большой штырь, вбитый в вертикальный брус на нужной высоте, служил в качестве опоры, на которой держался вес тела. Крест не был большим – ступни Учителя находились на высоте лишь около трех футов над поверхностью земли. Поэтому он мог слышать все издевательства в свой адрес, и ему было хорошо видно выражение лиц тех, кто столь бездумно насмехался над ним. Присутствующие также могли отчетливо слышать всё, что было сказано Иисусом за эти часы долгой пытки и медленной смерти.

По обычаю, перед распятием с осужденных на казнь снимали всю одежду, но ввиду того, что иудеи резко протестовали против демонстрации обнаженного человеческого тела, римляне обеспечивали набедренной повязкой всех, кого они распинали в Иерусалиме. Поэтому, когда с Иисуса была снята одежда, на него надели такую повязку, прежде чем поднять его на крест.

К распятию прибегали для того, чтобы обеспечить медленное и мучительное наказание; порой жертва продолжала жить в течение нескольких дней. Многие жители Иерусалима отрицательно относились к казни на кресте, и существовало общество еврейских женщин, неизменно посылавших на место казни свою представительницу, чтобы предложить жертве наркотическое вино и тем самым уменьшить ее страдания. Однако, попробовав такого вина, Иисус отказался его пить, несмотря на сильную жажду. Учитель решил до самого конца сохранить свое человеческое сознание. Несмотря на жестокость и бесчеловечность этой смерти, он желал встретить ее и одержать над ней победу волевым подчинением себя всей полноте человеческого опыта.

Когда Иисус был поднят на крест, двое разбойников уже висели на своих крестах, непрестанно бранясь и плюя на своих палачей. Когда Иисуса прибивали к кресту, единственными его словами были: «Отец, прости им, ибо они не ведают, что творят». Он не смог бы с таким милосердием и любовью просить за своих палачей, если бы эти исполненные самозабвенной любви мысли не являлись главной движущей силой всей его жизни, прошедшей в бескорыстном служении. Идеи, мотивы и устремления человека со всей полнотой проявляются в критические моменты его жизни.

После того как Учителя подняли на крест, командир прибил над его головой дощечку, на которой на трех языках было написано: «Иисус Назарянин – царь иудейский». Иудеи пришли в ярость от этой надписи, которую считали оскорблением. Но Пилат был разозлен их неуважительным обращением; чувствуя себя жертвой угроз и унижений, он прибег к такому способу мелкой мести. Он мог бы написать: «Иисус, мятежник». Однако он прекрасно знал, с каким презрением иерусалимские евреи относились к самому слову «Назарет», и он непременно хотел унизить их. Он знал, что они будут также задеты за живое, видя, что казненный галилеянин именуется «царем иудейским».

Узнав о том, что Пилат решил поиздеваться над ними, поместив эту надпись на кресте Иисуса, многие из иудейских предводителей поспешили на Голгофу, но они не решились снять эту дощечку, поскольку крест охранялся римскими солдатами. Не в силах убрать ее, вожди растворились в толпе, всячески подстрекая людей к издевательствам и насмешкам, дабы кто-нибудь не воспринял эту надпись всерьез.

Апостол Иоанн, вместе с Марией, матерью Иисуса, Руфью и Иудой, прибыл на место казни сразу после того как Иисус был поднят на крест, в тот момент, когда командир прибивал дощечку над головой Учителя. Иоанн был единственным из одиннадцати апостолов, ставшим свидетелем распятия, но даже он не присутствовал здесь всё время, ибо вскоре после того как он привел сюда мать Иисуса, он поспешил в Иерусалим за своей матерью и ее друзьями.

Когда Иисус увидел свою мать вместе с Иоанном, братом и сестрой, он улыбнулся, но ничего не сказал. Тем временем четверо солдат, которым было поручено распять Учителя, следуя обычаю, поделили его одежду: один взял сандалии, другой – тюрбан, третий – кушак, а четвертый – хитон. Оставалось разрезать на четыре части цельнокроеную тунику, одежду, доходившую почти до колен. Но когда солдаты увидели, сколь необычной была эта одежда, они решили кинуть жребий. Иисус смотрел на них, пока они делили его одежду, а бездумная толпа глумилась над ним.

Хорошо, что римские солдаты забрали себе одежду Учителя. Если бы этими вещами завладели его сторонники, они могли бы поддаться соблазну – суеверному поклонению реликвиям. Учитель желал, чтобы ничто материальное не связывало его последователей с его жизнью на земле. Он хотел оставить людям только память о человеческой жизни, посвященной высокому духовному идеалу – преданному исполнению воли Отца.