Текст книги "Перчатка для смуглой леди"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

4

Прочитав отчет Перегрина, Аллейн с удовлетворением хлопнул по нему рукой.

– Очень интересно, Фокс, – сказал он. – Советую прочесть.

Он бросил отчет на стол коллеге, набил трубку и направился к окну. Как Перегрин Джей часом раньше, он тоже смотрел на Темзу и думал о том, как тесно связано с рекой дело, которое они сейчас расследовали, словно его выбросило приливом на берег, где они его и подобрали. Генри Джоббинс, старый матрос, почти всю жизнь провел на реке. Перегрин Джей и Джереми Джонс жили неподалеку от набережной. Напротив их дома возвышалось здание «Дельфина», и развевающийся флаг театра отлично был виден с реки. За Табард-стрит, в Бороу, окопалась миссис Блюит, в то время как ее ужасный Тревор лежал без сознания в больнице св. Теренсия на южном берегу. И если уж продолжать перечисления до конца, лениво подумал Аллейн, то и Скотленд-ярд, где они с Фоксом служили, стоял у самой реки.

– Но с мистером Кондукисом, – пробормотал он, – мы заберемся далеко на запад, туда, где рекой и не пахнет.

Он взглянул на Фокса. Тот, нацепив очки и высоко приподняв брови, с озабоченным видом, который он всегда принимал при чтении, изучал отчет Перегрина.

Зазвонил телефон, Фокс потянулся к трубке.

– Кабинет суперинтенданта. Что? Сейчас узнаю. – Прикрыв трубку огромной ладонью, Фокс сказал: – Это мисс Дестини Мед. Вас спрашивает.

– Ну и ну! Интересно, чего ей надо. Ладно, я поговорю с ней.

– Послушайте, – возбужденно проговорила Дестини, когда Аллейн взял трубку. – Я знаю, что вы очень, очень добрый человек.

– Разве? Откуда вы узнали?

– Я чую людей шестым чувством. Вы не будете смеяться надо мной? Обещаете?

– Поверьте, у меня и в мыслях не было.

– И вы не откажете мне. Вы придете, и мы с вами мило поболтаем, и вы скажете мне, что все пустяки, что все дело в моем глупом воображении. Приходите в шесть, или раньше, или когда вам будет удобно, но приходите, пожалуйста. Я прошу вас. Прошу.

– Мисс Мед, – сказал Аллейн, – я чрезвычайно тронут вашим приглашением, но я на службе и, боюсь, у меня нет времени.

– На службе! Но вы целый день были на службе. Ваша жизнь хуже актерской. Неужели такое возможно?

– То, о чем вы хотите поговорить, имеет отношение к расследованию?

– Это имеет отношение ко МНЕ! – воскликнула Дестини, и Аллейн представил себе, как округлились ее глаза.

– Может быть, вы скажете мне по телефону, – предложил Аллейн. Он взглянул на Фокса, который, сдвинув очки на нос, с невозмутимым видом уставился на начальника, слушая разговор. Аллейн скосил глаза на телефон и слегка вытянул губы в трубочку.

– Нет, по телефону не могу. Это так сложно. Послушайте, я понимаю, у вас дел по горло, и я бы ни за что, ни за что на свете не попросила бы вас, если бы… – Очаровательный голос неожиданно взметнулся вверх, к менее мелодичному регистру. – Я волнуюсь. Я боюсь. Мне страшно. Мне угрожают. – Аллейн услышал отдаленный удар и мужской голос. Дестини Мед зашептала в трубку: – Пожалуйста, пожалуйста, приходите. – В трубке раздались щелчок и короткие гудки.

– Ох уж мне эти служители Мельпомены! – сказал Аллейн. – Наша милая дама решила, видимо, что ей позволено водить за нос кого угодно. Или она всерьез напугана? Но если это розыгрыш, придется проучить ее так, что она надолго забудет все, чему ее учили в театральной школе. Когда мы должны быть у Кондукиса? В пять? Сейчас полтретьего. Найдите машину, старина Фокс, мы едем в Челси.

Пятнадцать минут спустя они вошли в гостиную мисс Дестини Мед.

Довольно роскошное убранство комнаты несколько раздражало непогрешимостью вкуса: серовато-молочные занавеси, вкрапления розоватого шелка, атлас приглушенных тонов, тарелки севрского фарфора на стенах и невероятное количество орхидей. Посреди гостиной стояла Дестини Мед в узком платье без рукавов и с норковым воротником. Она была явно не рада инспектору Фоксу.

– Как мило, как мило, что вы пришли, – сказала она, протягивая руку Аллейну то ли для поцелуя, то ли для пожатия. – Здравствуйте, – бросила она Фоксу.

– Итак, мисс Мед, – деловито начал Аллейн, – в чем дело? – Он напоминал себе повзрослевшего Гамлета.

– Пожалуйста, садитесь. Пожалуйста. Я так ужасно расстроена, мне просто необходим ваш совет.

Аллейн сел, куда ему было указано, в кресло со стеганой обивкой из розового бархата. Мистер Фокс занял самое простенькое из кресел, а мисс Мед опустилась на диван, подобрала ноги, стройные и ухоженные, облокотилась на валик дивана и воззрилась на Аллейна. Ее волосы, выкрашенные в иссиня-черный цвет для роли «смуглой леди», с правой стороны свисали занавеской, наполовину скрывая щеку. Она подняла руку к щеке, но отдернула, словно боялась обжечься. С левой стороны волосы были зачесаны за ухо, украшенное массивной бриллиантовой серьгой.

– Все так сложно, – произнесла она.

– Может быть, ударим прямой наводкой?

– Ударим? О, я понимаю. Да-да. Я должна перейти к делу, да?

– Если не трудно.

Она по-прежнему не сводила глаз с Аллейна.

– Это касается… – начала она, и в ее голосе прозвучало явное недовольство присутствием Фокса. – Это касается МЕНЯ.

– Вас?

– Да. Боюсь шокировать вас своей откровенностью… О нет, зачем я так сказала? Кто, как не вы, может понять… – она описала рукой круг – …все. Я знаю, вы можете. Я бы не пригласила вас сюда, если бы это было не так. Понимаете, мне больше не к кому обратиться.

– О, неужели?

– Да-да, это правда, – с жаром повторила Дестини. – Совершенно не к кому. Я в полной растерянности. Казалось, все шло по совершенно естественному и неизбежному пути. Потому что – я знаю, вы согласитесь со мной – человек не должен противиться неизбежному. Существует судьба, и когда в нашей жизни произошли перемены, мы оба, он и я, смело пошли им навстречу. Мы были, – неожиданно добавила она, – словно Антоний и Клеопатра. Я забыла нужную строчку. Кажется даже, из постановки ее выкинули, но она точно объясняет суть дела, и я говорила ему об этом. Ах, Клеопатра, – задумчиво произнесла Дестини, и такова была ее красота и профессиональные навыки (впрочем, удачная поза тоже способствовала метаморфозе), что она на долю секунды предстала перед своими гостями коварной царицей Нила. – Но теперь, – недовольным тоном продолжала она, указывая на коробку с сигаретами, до которой не могла дотянуться с дивана, – он стал таким странным и жестоким, я просто не узнаю его. Я в шоке. И, как я вам уже говорила по телефону, мне страшно.

Когда Аллейн наклонился вперед, поднося ей зажигалку, ему почудилось, что мисс Мед смотрит на него настороженно, словно оценивая произведенное ею впечатление, но она моргнула и одарила его взглядом, который можно было отнести к шедеврам драматического искусства.

– Мисс Мед, мы хотели бы услышать более точные объяснения, – сказал Аллейн. – Скажите, почему и кого именно вы боитесь?

– Как же не бояться? Он перешел все мыслимые границы. Явился почти без предупреждения; конечно, у него есть свой ключ, и, как назло, моя прислуга сегодня выходная. А потом, после всего, что между нами произошло…

Она повернула голову и великолепным жестом откинула волосы с правой щеки, предоставив ее Аллейну для обозрения.

– Смотрите, – сказал она.

Сомнений быть не могло, мисс Мед получила довольно сильный удар в челюсть. Она вынула серьгу из правого уха, но от нее на шее осталась царапина, щека начала распухать и покраснела.

– Что вы скажете на это? – спросила она.

– Неужели это сделал Гроув! – воскликнул Аллейн.

Дестини уставилась на него. Что было в ее взгляде: жалость? презрение? или всего лишь изумление? Ее губы дрогнули, и она рассмеялась.

– Милый вы мой, – сказала она. – Гарри? Да он и мухи не обидит. Нет-нет, мой дорогой, это Маркус Найт. Его знак.

Аллейн переваривал информацию, а мисс Мед, явно забавляясь, наблюдала за ним.

– Вы не поведаете нам, – произнес он наконец, – что вызвало ссору? Я хочу сказать, почему именно сегодня? Насколько я знаю, вы с Найтом расстались.

– Я рассталась, – ответила Дестини, – по он, как видите, нет. Это страшно усложняет жизнь. И потом, он все время отказывался отдавать ключ. Сейчас, правда, отдал. Швырнул им в меня. – Она рассеянным взглядом обвела гостиную. – Бросил, не глядя, и, наверное, что-нибудь разбил. Он такой эгоист.

– Так что же, по-вашему, послужило причиной взрыва?

– Ну… – Она отпустила волосы, и те вороновым крылом прикрыли щеку. – Разное. Гарри, конечно, доводил его до бешенства. Со стороны Гарри это было нехорошо, я постоянно твердила ему, чтобы он перестал. А потом эта история с орхидеями вчера вечером. Ужасно неловко получилось.

– С орхидеями? – Аллейн перевел взгляд на великолепный букет в венецианской вазе.

– Да, – подтвердила Дестини. – Васс прислал мне их во время спектакля. Я сунула визитную карточку за декольте, ну знаете, как делали викторианские куртизанки, и в самой длинной любовной сцене Маркус заметил ее и выхватил, я даже не успела глазом моргнуть. Он бы не так разозлился, если бы они не поскандалили на яхте тыщу лет назад. Он прежде не догадывался, что я настолько хорошо знаю Васса. Лично, я имею в виду. Васси не хотел афишировать наше знакомство, и я уважаю его желание. Я понимаю. Мы просто встречаемся иногда без всякой помпы. Он поразительно умный человек.

– Васси? Васс?

– На самом деле, Василий. Я зову его Васс. Мистер Кондукис.

Глава десятая
Понедельник

1

Когда Фокс и Аллейн выходили от мисс Мед, внизу, в подъезде, они столкнулись с невысоким пожилым человеком в старомодном пальто и бесформенной шляпе. В руках у него был большой конверт, он, казалось, сверял по нему адрес.

– Простите, джентльмены, – сказал он, притрагиваясь к полям шляпы, – вы не знаете, случайно, проживает ли здесь некая дама по имени Мед? Номер дома вроде бы правильный, но я не вижу ни таблички с именем, ни какого иного указателя.

Фокс ответил ему, и мужчина поблагодарил.

– Когда они вышли на улицу, Аллейн спросил:

– Вы узнали его?

– Мне кажется, я его где-то встречал, – ответил Фокс. – Кто он? Похож на бродягу.

– Он и есть бродяга. Это мистер Гримбол, который лет двадцать назад весьма преуспевал в подпольном игорном бизнесе.

– Господи помилуй! – отозвался Фокс. – Ну и память у вас!

– Разве Перегрин Джей не говорил, что Мед азартный игрок?

– Черт меня побери! Подумать только! Мало всего, так еще и притоны! Интересно, знает ли мистер Кондукис… – И Фокс разразился возмущенными восклицаниями праведника.

– Мистером Кондукисом мы займемся лишь через полтора часа, – остановил его излияния Аллейн. – Перестаньте кудахтать и садитесь в машину. Доедем до ближайшего телефона и позвоним в управление. Возможно, есть новости.

– О мальчике?

– Да, да. О мальчике. Поехали.

От телефонной будки к машине Фокс возвращался умеренно быстрым шагом.

– Только что позвонили из больницы, – сказал он. – Они полагают, что мальчик приходит в себя.

– Гоните что есть мочи, – бросил Аллейн шоферу, и через пятнадцать минут в сопровождении медсестры и дежурного врача они вошли в палату детской хирургии больницы св. Теренсия, где за ширмами лежал Тревор.

Констебль Грантли вновь заступил на дежурство. Увидев Аллейна, он поспешно освободил стул. Аллейн сел.

– Что-нибудь есть?

Грантли показал ему блокнот.

– «Это красивая перчатка, – прочел Аллейн, – но она не согревает мне руку. Снимите ее».

– Он это сказал?

– Да, сэр. Больше ничего, сэр. Только это.

– Строчка из его роли.

Глаза Тревора были закрыты, он ровно дышал. Сестра убрала ему волосы со лба.

– Он спит, – сказал врач. – Его нельзя будить. Возможно, когда он проснется, с ним будет все в порядке.

– Если не считать провала в памяти?

– Верно.

Десять минут прошли в почти полной тишине.

– Мам, – произнес Тревор. – Эй, мам. – Он открыл глаза и уставился на Аллейна. – В чем дело? – спросил он и увидел форму Грантли. – Легавый. Я ничего такого не сделал.

– Не беспокойся, – сказал врач. – Ты упал и сильно расшибся, и мы за тобой ухаживаем.

– А-а, – выдохнул Тревор и закрыл глаза.

– Черт, опять заснул, – рассеянно прошептал Грантли. – Вот те здрасьте.

– Потише, – шикнул на него Фокс.

– Простите, мистер Фокс.

– Можно с ним поговорить? – осведомился Аллейн.

– Его нельзя тревожить. Если это так важно…

– Важнее быть не может.

– Полицейская ищейка, – произнес Тревор.

Аллейн обернулся и увидел, что мальчик смотрит на него.

– Точно, – сказал он. – Мы с тобой раньше встречались.

– Да. А где?

– В «Дельфине». Наверху, в бельэтаже.

– Да, – слабым голосом отозвался Тревор, стараясь выдерживать «крутую» интонацию. В его глазах мелькнуло сомнение, он нахмурился. – В бельэтаже, – повторил он, запинаясь.

– Чего там только не происходит, в бельэтаже, правда?

Самодовольным тоном, но по-прежнему не слишком уверенно Тревор произнес:

– И не говорите. Повсюду в театре такое происходит.

– «Жах»?

– Да. Жах, – подтвердил он и усмехнулся.

– Здорово ты заморочил Джоббинсу голову.

– А то.

– Что ты делал?

Растянув губы, Тревор издал воющий звук: «У-у-и-и».

– Подражал привидениям, – сказал он. – Понятно?

– А что еще?

Наступила продолжительная пауза. Грантли поднял голову. В глубине палаты, за ширмами, звякнула тележка.

– Дз-и-м-м.

– Это их совсем сразило, – сказал Аллейн.

– И не говорите. Такое началось! Куда там!

– Как ты это делаешь? Просто губами?

Врач сделал шаг к кровати. Сестра, строго поглядывая на Аллейна, кашлянула.

– Вам не нравится? – спросил Тревор. – Моя мама играет на электрогитаре. – И добавил с озадаченным видом: – Эй! И за это меня ударили? Или как?

– Ты упал, но немножко позже. Ты помнишь, куда ты пошел, после того как хлопнул дверью служебного входа?

– Нет, – раздраженно ответил Тревор. Он вздохнул и закрыл глаза. – Сделайте одолжение, отцепитесь от меня, – сказал он и снова уснул.

– Боюсь, на этом все. – Врач был настроен решительно.

– Можно вас на два слова? – обратился к нему Аллейн.

– Да, конечно. Сестра, вы знаете, что делать. С мальчиком все идет нормально.

– Держите ухо востро, Грантли, – бросил Аллейн.

Врач провел его в кабинет, расположенный у входа палату Доктор был молод, и, хотя он ревностно исполнял свои обязанности, ситуация явно интриговала его.

– Послушайте, – начал Аллейн, – я хотел бы услышать ваше беспристрастное профессиональное мнение. Вы полагаете, что мальчик вряд ли помнит то, что непосредственно предшествовало падению. Но сможет ли он вспомнить события последних нескольких минут?

– Может быть. Глубина «провала» непредсказуема.

– Вам не показалось, что еще чуть-чуть, и он бы вспомнил?

– Трудно сказать. У меня сложилось впечатление, что ему не хватает сил напрячься и вспомнить.

– А если столкнуть его лицом к лицу с человеком, напавшим на сторожа, он узнает его и вспомнит то, чему был свидетелем?

– Не знаю. Я не специалист по амнезии или по последствиям мозговой травмы. Спросите кого-нибудь другого. – Врач поколебался и медленно произнес: – Вы хотите знать, окажет ли шок при виде нападавшего стимулирующее воздействие на память мальчика?

– Мне нужно, чтобы он вспомнил, как напали не на него, но на Джоббинса. Возможно, это воспоминание не так уж глубоко запрятано, возможно, оно близко к краю провала.

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Вы позволите перевести мальчика в отдельную палату, скажем, завтра, и навестить его троим или максимум четверым посетителям? Они зайдут один за другим, каждый не задержится более пяти минут.

– Нет. Мне очень жаль, но пока рано.

– Послушайте, – сказал Аллейн. – Если честно, разве это может повредить?

– Я не имею права отдать такое распоряжение.

– А кто имеет?

Врач выдохнул весьма известное имя.

– Он сейчас в больнице?

Врач посмотрел на часы.

– Только что окончилось совещание глав отделений. Видимо, он у себя.

– Попробую сразиться с ним. Где его кабинет?

– Да, но послушайте…

– Черт побери! – воскликнул Аллейн. – Я умею молоть языком не хуже него. Покажите дорогу, будьте любезны.

2

Десять минут пятого, – сказал Аллейн, сверяясь с Биг Беном. – Неплохо бы подвести кое-какие итоги.

Они снова сидели в машине.

– Вы договорились о представлении в палате мальчика, мистер Аллейн?

– О да. Великий махараджа оказался тишайшим человеком и к тому же давним знакомым. Замечательный пример того, как действуют старые школьные связи, которые так ненавидит Гарри Гроув. Должен заметить, я понимаю Гарри. Мы пошли в палату, он осмотрел Тревора. Тот не спал, просиял, как медный пятак, выпендривался изо всех сил и требовал хороший обед. Эксперт решил вопрос в нашу пользу. Мы можем привести гостей завтра в полдень. Не во время часов посещения. Попросим Перегрина Джея известить актеров и составить расписание. На этой стадии я пока не хочу вмешиваться. Мы прибудем прямо на представление. Джей должен будет сказать им правду: мальчик не помнит, что произошло, но есть надежда, что встреча с остальными членами труппы возбудит цепь ассоциаций, которая приведет к восстановлению памяти.

– Одному из них эта затея не понравится.

– Верно. Но отказаться от визита в больницу нельзя, не вызвав подозрения.

– Нервишки могут подвести, и малый даст деру. Никогда не знаешь, что могут выкинуть люди с таким темпераментом, – сказал Фокс. – Хотя мы постарались себя обезопасить.

– Если кого и подведут нервишки, то только не мисс Дестини Мед. Что вы думаете о сцене в ее гостиной, Фокс?

– Ну, начать с того, что дамочка была очень раздосадована моим присутствием. По моему мнению, мистер Аллейн, она плохо представляла себе, что означает опека полиции, и воображала, что вы просто-напросто явитесь с частным визитом. А уж как она вас завлекала? На сто миль невооруженным глазом было видно.

– Посдержаннее, Фокс.

– Дальше, из ее слов получается, что мы разминулись с мистером Найтом на какие-нибудь несколько секунд. Выходит, он ей позвонил и оскорбил до такой степени, что она решила вызвать вас. Однако он не заставил себя ждать и явился, пока она еще с вами разговаривала.

– И между ними началась дикая ссора, в результате которой Найт украсил щеку мисс Мед синяком. После чего он громко хлопнул дверью, а мы упустили его, опоздав на пару минут.

– Похоже, ей в голову не пришло позвонить мистеру Гроуву и попросить о защите, – заметил Фокс. – Только о вас вспомнила.

– Полагаю, как раз в эту минуту она звонит Гроуву. Надеюсь, он знает, как с ней управляться.

– Есть только один способ управиться с дамами такого типа, – сказал Фокс. – Я не о синяках и фингалах говорю. Гроув наверняка его знает.

– Через полчаса мы будем беседовать с Кондукисом, Фокс, и вряд ли разговор получится легким.

– И я того же мнения, черт возьми, – с чувством согласился Фокс. – А как насчет орхидей и их неафишируемых встреч время от времени? Эй! – воскликнул он. – Знает ли мистер Гроув о мистере Кондукисе и знает ли мистер Кондукис о мистере Гроуве?

– Который, заметьте себе, является дальним родственником мистера Кондукиса. Л кто их разберет, Фокс. Пока ясно лишь одно: Найт знает о том и другом и ведет себя соответственно: рвет страсть в клочья.

– Уму непостижимо, как члены этой шайки уживаются друг с другом… Заявления об увольнении должны бы сыпаться на администрацию, как листья осенью. Но, как они любят повторять, «представление продолжается».

– И очень удачное представление, – заметил Аллейн, – с выигрышными ролями и хорошей прессой. Но я думаю, даже они не стерпят, когда разбой дойдет до предела.

– Зачем мы едем к мистеру Кондукису, задаю я себе вопрос, – рассуждал Фокс. – Под каким соусом мы себя подадим? Разве он имеет отношение к расследованию?

– Поскольку он был в театре и знает комбинацию замка, то имеет.

– Возможно.

– Он мне представляется очень странным персонажем, Фокс. Холоден как рыба, но далеко не столь бесчувствен. Никаких сведений о прошлом, ни о происхождении богатства, ни даже о национальности. Паспорт у него британский. Он унаследовал одно состояние и сделал бог ведает сколько еще, каждое вдвое больше предыдущего. Большую часть времени он проводил за границей, а также на «Каллиопе», пока она не треснула пополам у него под ногами в густом тумане. Это случилось шесть лет назад. Что вы думаете о меню, которое видел у него Джей?

– Удивительное совпадение, если Джей не ошибся. Имена двух человек, связанных с нашим делом.

– Мы можем проверить список пассажиров в архиве. Но на самом деле это не такое уж совпадение. Люди в мире Кондукиса предпочитают держаться тесной богатой компанией. После катастрофы, разумеется, велось расследование, но Кондукис не смог в нем дать показания. Он лечился в санатории на Лазурном берегу, страдая от физического перенапряжения и сильного шока.

– Возможно, – предположил Фокс, – отсюда и пошли его странности.

– Возможно. Он действительно ненормальный, что верно, то верно. Рассказ Джея о его поведении в то утро… Черт меня побери, – вдругпроизнес Аллейн, – со всеми потрохами!

– Что опять? – невозмутимо осведомился Фокс.

– Может быть, все это сентиментальная чушь, но тем не менее послушайте.

Фокс выслушал.

– Что ж, – сказал он, – вы все время повторяете, что не надо фантазировать, но ваши выдумки мне всегда кажутся надежнее любых фактов. Хотя эта, последняя, вряд ли приблизит нас к аресту преступника.

– Как знать, Фокс, как знать.

Они поговорили еще минут пять, проглядывая заметки Перегрина, затем Аллейн посмотрел на часы и заявил, что им пора ехать. На полпути к Друри-плейс он спросил:

– Вы проверили весь реквизит в театре? Никаких музыкальных инструментов?

– Ни единого.

– Джей мог бы заставить Уилла распевать свои стихи вместо серенады перед «смуглой леди», аккомпанируя себе на лютне. Но он этого не сделал.

– Возможно, мистер Найт не умеет петь.

– Вот тут вы, наверное, правы.

Они въехали на Парк-лейн и свернули к Друри-плейс.

– Думаю, точкой опоры для нас станут заметки Перегрина Джея. Я собираюсь уцепиться за них, как в свое время цеплялся за спасательный плот мистер Кондукис.

– Я все-таки не совсем понимаю, какой линии мы будем придерживаться, – не унимался Фокс.

– Линию мы позволим ему выбрать самому, – ответил Аллейн. – Для начала. Идемте.

Мосон впустил их в дом, блиставший ненавязчивым великолепием, и бледный молодой человек вышел им навстречу. Аллейн припомнил его по своему первому визиту. Молодой человек был секретарем Кондукиса.

– Мистер Аллейн. И мистер… э?

– Инспектор Фокс.

– Да. Здравствуйте. Мистер Кондукис ждет вас в библиотеке. Он очень расстроен случившимся. Ужасно расстроен, особенно из-за мальчика. Разумеется, мы послали цветы и прочее в таком роде и находимся в постоянном контакте с театром. Несомненно, мистер Кондукис сделает все, что в его силах. Что ж, пройдемте? Возможно, вы найдете его несколько странным сегодня, мистер Аллейн. Он страшно переживает.

По коврам, заглушавшим шага, они прошли к двери библиотеки. Часы мелодично пробили шесть.

– К вам старший офицер полиции Аллейн и инспектор Фокс, сэр.

– Да, спасибо.

Мистер Кондукис стоял в дальнем углу библиотеки. Видимо, в ожидании посетителей он смотрел в окно. В вечернем свете длинная комната напоминала кабинет какого-нибудь академика прошлого столетия. Изысканная мебель принадлежала к разным периодам, но создавала общее впечатление утонченной старины и строгости. Мистер Кондукис вполне вписывался в интерьер. Он мог бы служить живым воплощением могущества и богатства.

Когда, повернувшись, мистер Кондукис двинулся им навстречу, Аллейн подумал, уж не болен ли хозяин дома, или же на его лицо просто падает свет, отраженный от стен цвета зеленых яблок. В петлице его пиджака благоухала гардения, а из нагрудного кармашка высовывался уголок малинового шелкового платка.

– Добрый вечер, – сказал мистер Кондукис. – Спасибо, что нашли время зайти ко мне, рад новой встрече с вами.

Он протянул руку, большую и белую. Однако рукопожатие оказалось мимолетным, мистер Кондукис поспешно отдернул руку.

Вошел Мосон, неся поднос с напитками. Поставив поднос на столик, он задержался на секунду и, поймав взгляд хозяина, удалился.

– Вы выпьете, – утвердительным тоном произнес мистер Кондукис.

– Спасибо, нет, – отказался Аллейн. – К сожалению, мы на службе. Но вы не смотрите на нас, угощайтесь.

– Я категорически не пью, – сказал Кондукис. – Присядем?

Они сели, утонув в малиновых кожаных креслах.

– Вы дали понять, что желаете нас видеть, сэр, – сказал Аллейн, – но в любом случае мы просили бы о встрече. Видимо, лучше всего начать с вопросов, которые могли возникнуть у вас по поводу этого прискорбного дела, а затем, с вашего позволения, мы хотели бы уточнить некоторые моменты, интересующие нас.

Мистер Кондукис поднес ко рту сложенные замком ладони и глянул поверх них на Аллейна. Затем он уставился на свои пальцы. «Наверное, так он выглядит, когда просчитывает в уме свои гигантские сделки», – подумал Аллейн.

– Я очень озабочен случившимся, – сказал мистер Кондукис. – Театр – моя собственность, его деятельность находится под моим контролем. Я профинансировал постановку. Перчатки и документы принадлежат мне. Следовательно, я имею полное право на получение подробных сведений от вашего департамента или в данном случае, поскольку делом занимаетесь вы, от вас.

Говорил он безоговорочно властным и авторитетным тоном. Аллейн вдруг ощутил огромную внутреннюю силу, исходившую от человека, сидящего напротив него.

– Боюсь, я не уполномочен делать подобные заявления по требованию частных лиц, – с необыкновенной дружелюбностью возразил Аллейн, – даже если они являются владельцами предприятия или собственности, особенно в случае смертельного исхода и подозрения на применение насилия, случившихся на территории собственности. Но с другой стороны, я, как уже говорил, буду рад выслушать любые вопросы, которые вы мне пожелаете задать.

И подумал: «Он как ящерица или хамелеон, короче, как животное, которое почти не мигает. Никогда не знаешь, когда последует бросок».

Мистер Кондукис не выразил ни согласия, ни возражения. Судя по его реакции, можно было предположить, что он вообще не слышал Аллейна.

– Вы считаете, – произнес он, – что смертельный исход и травма мальчика вызваны актом насилия?

– Да.

– И совершил его один и тот же человек?

– Да.

– У вас имеется обоснованное мнение, почему он это сделал?

– Мы пришли к некоей рабочей гипотезе.

– В чем она состоит?

– Я могу лишь сказать, что оба нападения явились следствием самозащиты.

– Самозащита человека, застигнутого в момент кражи?

– Видимо, да.

– Вы знаете, кто этот человек?

– Почти уверен, что знаю. Но утверждать наверняка не могу.

– Кто он?

– Об этом в интересах следствия я должен умолчать. Пока.

Мистер Кондукис в упор посмотрел на Аллейна, если взгляд абсолютно ничего не выражающих глаз, направленный на объект, можно назвать «взглядом в упор».

– Вы говорили, что хотели встретиться со мной? Зачем?

– По нескольким причинам. Первая касается вашей собственности – перчатки и документов. Как вам известно, их нашли, но, думаю, вы должны знать, как обстояли дела на самом деле.

И Аллейн поведал мистеру Кондукису историю о Джереми Джонсе и подмене. Он мог бы поклясться, что хозяин дома воспринял его рассказ со сладостным облегчением, словно преступник, услышавший об отсрочке приговора. Толстые белые пальцы разжались. Кондукис издал долгий, едва слышный вздох.

– Вы арестовали его?

– Нет. Разумеется, мы забрали перчатку. Она сейчас в сейфе Скотленд-ярда вместе с документами.

– Удивительно, как вы, суперинтендант уголовного розыска, могли хотя бы наполовину поверить его россказням.

– Тем не менее я склонен верить Джонсу.

– Тогда я склонен думать, что вы либо невероятно глупы, либо беспричинно уклончивы, и в любом случае некомпетентны.

Атака удивила Аллейна. Он не ожидал, что противник с неподвижными, почти немигающими глазами столь скоро перейдет к нападению. Словно почувствовав его реакцию, мистер Кондукис переложил одну ногу на другую и произнес:

– Я слишком сурово выразился, прошу прощения. Позвольте объяснить мою точку зрения. Разве вы не видите, что история, сочиненная Джонсом, – вынужденный экспромт? Он не подменял настоящую перчатку поддельной полгода назад. Он убил Джоббинса, был замечен мальчиком и попытался убить и его. В стычке он потерял копию, но, если бы ему не помешали, несомненно, положил бы ее в сейф, а настоящую перчатку он забрал и отнес в банк.

– Предварительно упаковав с тщательной предосторожностью в четыре слоя обертки и поместив в отдельную коробку, запечатав ее?

– Он мог сделать это ночью, прежде чем Джей вернулся домой.

– Мы можем порасспросить служащих в банке. Джонс говорит, что он клал перчатку на хранение шесть месяцев назад в присутствии свидетеля.

– Свидетель мог не знать, что сверток пуст.

– По более глубокому размышлению, – сказал Аллейн, – уверен, вы придете к выводу, что ваша теория несостоятельна. Она ведь и впрямь несостоятельна.

– Почему?

– Вам пояснить, сэр? Если, как Джонс утверждает, он забрал перчатку шесть месяцев назад и не собирался пока признаваться в обмане, у него не было ни малейшей необходимости в дальнейших действиях. Если мысль о краже пришла ему в голову недавно, он прекрасно мог бы совершить подмену во время извлечения реликвий из театрального сейфа, ответственным за которое наверняка бы назначили его. У него не было никакой нужды прокрадываться глубокой ночью в театр и рисковать быть пойманным. Да и зачем, скажите на милость, полгода назад он связался с крючкотворами из банка? Только для того, чтобы арендовать сейф и положить туда «куклу»?

– Он фанатик. Он прислал мне письмо с пространными рассуждениями о продаже вещей американским заказчикам. Он даже пытался, как мне сказали, добиться встречи со мной. Мой секретарь может показать вам письмо. Оно в высшей степени экстравагантно.

– Мне было бы интересно взглянуть на него.

Последовала короткая пауза. «Он грозный противник, но менее стойкий, чем я ожидал. Он сдает позиции».

– У вас есть еще вопросы? – осведомился Аллейн.

Неизвестно, являлись ли неожиданные паузы одним из стратегических приемов мистера Кондукиса. Как бы то ни было, в ответ на вопрос он погрузился в молчание, которое Аллейн выдержал с невозмутимым спокойствием. Освещение в длинной зеленой комнате изменилось, небо за окнами потемнело. Там, у окна, сидя за антикварным столиком, Перегрин Джей впервые увидел документы и перчатку. А напротив, с левой стороны у стены, под картиной – наверняка кисти Кандинского – стояло бюро времен Людовика …надцатого, из которого мистер Кондукис извлек реликвии. Фокс, сидевший поодаль и, как обычно, совершивший маленькое чудо и став невидимкой, негромко покашлял.

Мистер Кондукис пошевелился.

– Я хотел бы получить информацию о дальнейшем представлении пьесы и ситуации с актерами.

– Как я понимаю, сезон будет продолжаться. Мы ни в коей мере не собираемся препятствовать работе театра.