Текст книги "Выпить и умереть"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Вы уверены, мистер Помрой? Учтите, это важно…

– Да я на Библии поклянусь! – воскликнул Эйб. – Да вы спросите у самого Легга! Спросите!

– Так вы уверены, что этот разговор между вами произошел в пять часов?

– Боб Легг спускается за своей пинтой пива каждый день ровно в пять, – тяжело вздохнул Эйб. – И так каждый день, исключая воскресенье. Все эти десять месяцев, что он здесь живет. Да что говорить, я бросил взгляд на часы, когда давал ему йод.

– Когда накануне перед тем вы поставили флакон с ядом в буфет, на вас были перчатки. Вы их стянули, перед тем как повернуть ключ в замке?

– Да, а потом я их кинул в горящий камин, вот так! А Ник Харпер, дурень, талдычит небось, что мои отпечатки остались на том ключе! Но ведь мои перчатки доказуют обратное! Разве не доказуют?

– Конечно, доказывают, – кивнул Аллейн.

В этот момент Фокс издал звук, похожий одновременно на мычание раненого быка и икание цапли, поперхнувшейся слишком большой лягушкой.

– В чем дело, Фокс? – приподнял брови Аллейн.

– Э-э-э… Да ничего, сэр…

– Ну что ж, мы подходим к концу, – заявил Аллейн. – Остается выяснить, что было с тем коньяком, который мисс Мур налила из бутылки и поднесла Уочмену. Кто предложил ей так поступить?

– Не смогу наверняка сказать, сэр… Кажись, мистер Периш, а может быть, мисс Даррах, хотя и вряд ли…

– А вы можете сказать точно, что никто не подходил вплотную к стакану мистера Уочмена между тем, как он выпил вторую порцию, и тем, как мисс Мур налила в стакан еще и подала ему?

Эйб задумался.

– Во всяком случае, не Легг, – сказал он с сожалением оттого, что приходится свидетельствовать в пользу невиновности Легга. – Тот стоял посредь комнаты. А мистер Уочмен был промеж ним и столом, где стоял стакан. Остальные вообще по бокам толпились…

– Хорошо, теперь вспомните, что произошло после несчастья. Кто где был?

– Ну как же, все сгрудились вокруг мистера Уочмена, конечно. Только мисс Даррах стояла позади, да еще мисс Мур и мой Билл. Я пролез под прилавком и тоже подошел к мистеру Уочмену. Ближе всех к стакану, почитай, стоял мистер Периш. Но он сразу же шагнул вперед, к тому дивану, куда Уочмена уложили… А про остальных наверняка сказать не могу. Трудно такое упомнить…

– Немудрено, – согласился Аллейн. – Так можно ли считать, что в тот промежуток времени никто не мог притронуться к стакану?

– Не думаю, чтобы кто-нибудь мог, – проворчал Эйб.

– Даже Периш?

Эйб посмотрел в окно и выпятил губу, отчего стал похож на обиженного ребенка – только весьма почтенного возраста.

– Наверное, Периш мог, – наконец изрек Эйб. – Да только он этого не делал…

Глава десятая
Стакан или дротик?

– Вообще-то мы спокойно можем позволить ему привести комнату в порядок, – сказал Аллейн Фоксу, когда старый Эйб Помрой вышел. – Харпер сделал все необходимое в таких случаях.

– Да, Ник Харпер дотошный парень…

– Единственный его прокол – это с чашечкой яда в крысиной норе. Ну ладно… Давайте напоследок все же осмотрим комнату – и с богом.

Они обошли все закоулки еще раз. Вдруг Аллейн остановился у камина.

– Ха! Поглядите-ка, Братец Лис, он даже не ворошил золу! Может быть, нам это сделать – мало ли что?

Фокс нашел в чемоданчике у Аллейна маленькое проволочное ситечко, и они тщательно перетряхнули всю золу. Лишь из последней порции в ситечко попал странный плоский, с округлыми краями предмет. Аллейн обдул его со всех сторон, после чего вытер тряпочкой и поднес к свету.

– Ба, да это кусок стекла! – присвистнул он. – Ну вот, мы кое-что уже нашли!

– Но ведь огонь был скорее всего разведен на старых углях, – возразил Фокс. – Так что стекло это могло попасть в камин бог весть когда!

– И так и не так. А вдруг Оутсу с Харпером удалось собрать не все осколки разбитого стакана? Например, они не нашли донышка – а донышко как раз должно быть примерно такого размера, толстенькое… А где было рассыпано стекло от стакана?

Фокс указал на отчеркнутую мелом область на полу.

– Да, предусмотрительность Харпера просто поразительна! – вздохнул Аллейн. – Стань он нашим премьер-министром, цены бы ему не было… А все-таки мы не продвинулись ни на шаг. Ах, дружище, я иногда бываю таким болваном, что говорю совершенную чушь…

Фокс удивленно взглянул на шефа.

– Нет-нет, дорогой Фокс, именно это я и имею в виду… Хотел бы я, чтобы этот чертов стакан не был так гадко растоптан…

– А вы что, все-таки думаете, что яд содержался в стакане?

– Да не знаю я! Если б я только знал! Но чувствую, что мы вполне способны кое-что узнать об этом.

– Но ведь мы по крайней мере знаем, что цианид был на острие дротика, – заметил Фокс. – И зная это, а также исключая версию несчастного случая, следует признать, что старик Помрой может быть прав. Похоже, что мы ищем Легга…

– Но каким образом Легг мог обмазать дротик цианидом в присутствии восьми человек, пристально наблюдающих за ним? И потом, он стоял под ярким светом.

– Наверное, приемчики всякие знал, – неуверенно промямлил Фокс. – Например, заранее смазал себе пальцы…

– Помилуйте, Фокс! Цианид – дьявольски летучая штука. И вряд ли Легг стал бы ждать два часа с намазанными ядом пальцами, рискуя самому отравиться через кожу! Нет, ему понадобилась бы бутылочка с ядом прямо под рукой!

– Может, так и было. Не исключено ведь, что он какой-нибудь иллюзионист, фокусник, раз так метко швыряется этими самыми дротиками, – нашелся Фокс.

– Ну хорошо. Предположим, что он мог. Остается только выяснить – как.

Аллейн закурил и присел на табурет.

– Давайте я вам изложу свои соображения, – сказал он, – а вы меня прервете, если я ошибусь, ладно?

– Судя по всему, это будет все-таки монолог, – сухо заметил Фокс. – Вы ведь как-никак мой начальник… Ну ладно, давайте, я весь внимание.

Аллейн начал рассуждать, и, по мере того как он забирался все дальше и дальше, начинало вырисовываться некое подобие осмысленной системы в этих построениях. Невозможные, возможные и наиболее вероятные варианты были рассортированы и проанализированы. Наконец была выстроена вся цепочка имеющихся улик.

– Этого, конечно, крайне недостаточно, – признал в конце Аллейн. – Но во всяком случае впечатляет, не правда ли?

– Впечатляет, – заверил его Фокс. – Однако, если я все понял верно, гипотеза базируется на мысли об отравленном дротике?

– Да, – кивнул Аллейн без особой радости. – Вроде просто глупая ссора в баре после пьянки и все такое прочее… Хватит заниматься фантазиями, Фокс, давайте приступим к рутинной работе. Я слышу из общего зала трубный глас старшего Помроя. Это значит – сына он отпустил погулять. Давайте вернемся в любезно выделенную нам приемную…

– Мне что, привести туда молодого Помроя?

– Ну да, на минутку. Скажите ему, чтобы подал нам туда две кружки пива. Но только не предлагайте ему выпить с нами. Он нас обоих боится и не особенно жалует и поэтому сразу откажется. А это – не лучшее начало такой беседы.

Аллейн зашел в закуток у камина, выбил трубку о каминную решетку и вдруг сказал Фоксу:

– Взгляните-ка сюда, Братец Лис!

– Что там, сэр?

Фокс нагнулся и посмотрел в ящик, крышку которого раскрыл перед ним Аллейн. Там были сложены дрова для камина и старые газеты на растопку. Аллейн осторожно вытянул из ящика кусок бумажки и поднес к свету.

– Похоже, бумажка была влажной, – установил Фокс.

– Не то слово! Просто погружена в жидкость! А вы понюхайте ее – как вам душок?

Широкие ноздри Фокса энергично втянули воздух.

– Коньяк?

– Не уверен, но похоже… бумажка явно смялась, пока лежала у кого-то в кармане… Возьмите-ка ее осторожно и спрячьте у себя в комнате. А потом разыщите Помроя-младшего.

Сам Аллейн вернулся в приемную, включил лампу с красным абажуром и устроился за столом.

Вскоре вошел Фокс, сопровождаемый Биллом Помроем, который нес на отлете две кружки пива.

– Спасибо, – поблагодарил Фокс, когда кружки заняли подобающее им место на столе. – Вы можете уделить нам пару минут?

– Ну?

– Вы не присядете?

Билл явно колебался, как ему поступить. Наконец он выбрал наименее удобный стул и примостился на самый краешек. Фокс вытащил блокнот, и молодой человек испуганно мигнул. Аллейн выложил на стол три ключа.

– Думаю, мне пора вернуть вам эти ключи, – заявил он. – Тогда вы наконец сможете привести дом в порядок…

– Спасибо, – буркнул Билл и одним движением сгреб ключи.

– Я хотел с вами поговорить вот по какому поводу… Мог ли дротик, поранивший мистера Уочмена, быть запачкан в яде, которым ваш отец накануне перед тем травил крыс? Цианид, кажется, хранился на верхней полке буфета? Так вот, ваш отец…

– Я знаю, что вам наболтал мой отец, – прервал Аллейна Билл. – Но я за это не отвечаю. У моего папаши в голове бродят совершенно дикие идеи.

– Дикость какой именно идеи вы имеете в виду? – вежливо переспросил Аллейн.

Билл глянул на него своим «особым» взглядом, сквозь прищуренные веки, но промолчал.

– Вы хотите сказать, что мысль вашего отца насчет виновности Боба Легга – дикость?

– Если угодно… У отца вырос огромный зуб на Легга, причем только из-за прогрессивных идей, которые поддерживает Легг. Я могу поклясться перед любым судом, что Боб не имеет никакого отношения к отравленному дротику.

– Почему вы так уверены? – осведомился Аллейн.

– Да я за ним следил! Я следил за Леггом все время, пока он метал дротики…

– Как это – «все время»? С того самого момента, как дротики распаковали, что ли?

– Да, – упрямо отвечал Билл. – Все это время…

– Почему же?

– А?

– Я спрашиваю, почему вы так пристально за ним наблюдали?

– Потому что он собирался сделать этот невероятный трюк… Мы все смотрели на него во все глаза.

– Представьте себе, – решил смутить его Аллейн, – что просто из желания с вами поспорить я скажу, что мы точно знаем, как, держа дротики в левой руке, мистер Легг правой рукой быстро залез к себе в карман и…

– Я вам сразу скажу, что это враки! Не лазил он к себе в карман!

– Почему вы снова так уверены?

– Да потому что он был в рубашке. И без всяких карманов!

– Ну и что? Ведь у всякого мужчины, как правило, имеются еще и брюки, а также пиджак. Там тоже есть карманы.

– На нем не было пиджака. Он закатал рукава рубашки. И руки держал вдали от карманов брюк. Легг взял дротики в левую руку, и я видел, как он осторожно пробует пальцем их кончики.

Билл честно глядел Аллейну в глаза.

– Подумайте, – добавил он, – если бы Боб Легг собирался нанести яд на дротики, почему он так много о них говорил, что мы во все глаза смотрели именно на эти чертовы штуковины? Зачем бы он стал привлекать к ним внимание? А?

– Очень веский аргумент, – согласился Аллейн. – Ему не стоило этого делать…

– Ну вот!

– Ладно. Так следующее, что он сделал, – это метнул все шесть дротиков в доску, правда? У него ведь было шесть?

– Да, в новой упаковке было шесть штук… В обычной игре используют только три, но тут он взял для своего трюка все…

– Отлично. И что же он сделал после того, как метнул их?

– Он сказал, что летят они отлично. Он аккуратно обсадил ими самый центр мишени. Потом мистер Уочмен правой рукой вытащил дротики и снова протянул Леггу…

Аллейн коротко присвистнул. Билл уставился на него.

– Об этом ни слова не было на судебном расследовании, – тихо сказал Аллейн.

– О чем?

– О том, что мистер Уочмен вытащил дротики и передал их Леггу.

– Да, но я вспомнил эту деталь только сегодня, сэр. Мне, наверное, надо было сказать об этом мистеру Харперу, но…

– Странно, что у вас случился такой избирательный провал памяти. На целых две недели!

– Ну почему? – возразил Билл. – Мы в тот момент вообще ни о чем таком не думали… Спросите любого, кто там был. Отца моего спросите… Все вспоминается потом постепенно…

– Ну что ж, – согласился Аллейн. – Это, наверное, вполне естественно.

– И я понимаю, что это важно! – возбужденно добавил Билл. – Ведь мистер Уочмен покрутил их вот так в руке, и Боб Легг уже не мог знать, который из дротиков – какой…

– Это не так просто, но можно… Что скажете на это?

– Так вот, Боб взял дротики и отступил на несколько шагов. Потом он стал целиться и метать их… И черт меня подери, если он смотрел еще на что-нибудь, кроме дротика и мишени. Он вообще очень быстро закончил.

– Ну да, после того как четвертым дротиком поранил палец Уочмену!

– Да, – занудливо повторил Билл. – И все равно!

Аллейн молчал. Фокс, держа в руках свой блокнот, подошел к окну и стал обозревать окрестности.

– Я скажу вам, в чем тут все дело, – вдруг опять заговорил Билл.

– Неужели? – хмыкнул Аллейн.

– Думаю, что яд на том дротике – это для отвода глаз!

Билл сказал это дерзко, вызывающе, словно ожидал, что тут же на него посыплется град возражений. Но Аллейн воспринял его выкрик вполне спокойно.

– Да, и это тоже вполне возможно, – кивнул он.

– Послушайте, что я имею в виду! Что убийца заранее решил убить мистера Уочмена, примешав ему яд в питье, как только выдастся удобная минута. А тут Боб Легг неосторожно поранил палец мистеру Уочмену, и убийца сказал себе – такой возможности у меня больше не будет! Он потихоньку влил яд в стакан Уочмену, когда ему собирались нести коньяк, а потом смазал дротик ядом. Но стакан разбился в мелкие брызги, а вот на дротике нашли яд! Так я это все понимаю! И причем все так было задумано, чтобы навлечь подозрения на Боба Легга.

Аллейн, не мигая, продолжал спокойно смотреть на Билла.

– Ну хорошо, а чем вы можете подкрепить свою гипотезу?

Билл притормозил, взгляд его забегал между Аллейном и Фоксом. Было похоже, что он готов взять свои слова обратно.

– Поймите меня правильно, я вовсе не пытаюсь выжать из вас показания, – заметил Аллейн. – Но с другой стороны, если вы знаете что-нибудь, что может придать вашей гипотезе некую достоверность, то уж лучше скажите сразу, не томите.

– Я знаю одно: Боб Легг не стал бы отравлять дротик!

– Но ведь в конечном счете, когда констебль стал искать этот самый дротик, разве не Легг его нашел и поднял с пола?

– Вот именно! Разве Легг не использовал бы шанс стереть яд с дротика, если он сам его намазал?

– Верно, – кивнул Аллейн. – Оставим это пока. Но в вашей теории промелькнуло также слово «стакан». Как вы думаете, кто мог капнуть отраву в стакан мистеру Уочмену?

Лицо Билла покраснело до самых корней волос, которые, впрочем, тоже были практически красного цвета, так что вся голова его превратилась в шаровую молнию.

– Я не желаю никого обвинять, – буркнул Билл. – Я только знаю, кто уж наверняка невиновен, и говорю только об этом. Наверное, не так много людей могли сделать это…

– А теперь послушайте меня, – с приятной улыбкой вымолвил Аллейн. – Вы все это высказали от своего имени, и похоже, что вы все хорошенько продумали. Но вы должны понимать, что самый лучший путь доказать невиновность Легга – это найти виновного…

– А вот об этом уж я ничего не знаю.

– Правда?

– Именно так, сэр! – твердо ответил Билл.

– Понятно. Скажите, а не стоял ли мистер Легг где-нибудь поблизости от коньячной бутылки, прежде чем принялся обсаживать пятерню мистера Уочмена дротиками?

– Ни боже мой! Он и близко к бутылке не подходил!

– А кто же стоял к ней ближе всего?

Билл молчал, сжав губы в ниточку.

– Ну, например, мистер Себастьян Периш был рядом с бутылкой?

Билл напряженно сглотнул.

– Ну, во всяком случае, он мог там стоять, – наконец выдавил он неохотно.

* * *

– А теперь, Фокс, мы поболтаем с мистером Себастьяном Перишем, если он только где-то в доме. Я спинным мозгом чувствую, что если он и вышел, то слоняется где-то рядом. Пойдите посмотрите, может быть, вам удастся его отыскать…

Фокс вышел. Аллейн набрал побольше воздуха и надолго припал к своей кружке. Через минуту он оторвался и стал разбирать каракули, которые Фокс старательно вывел в своем блокноте. Свет, до того слабо льющийся из окна, совсем померк, и весь поселок погрузился во тьму. Аллейн слышал вдалеке покрикивания рыбаков, втаскивающих на песок свои лодки, и шум прибоя о каменный волнолом.

Внутри дома тоже тем временем послышались шаги и шорохи. Помрой явно не терял времени, чтобы привести в порядок отдельный зал бара. В общем зале послышался чей-то тост, потом все загоготали, потом – наступила тишина. Очевидно, там пили. Затем прозвучал голос Фокса, и кто-то ему ответил: «Ну конечно, сэр!»

Это наверняка Периш, подумал Аллейн. Дверь из общего зала в коридорчик распахнулась и снова захлопнулась. Фокс и Периш вошли в приемную к Аллейну.

Вечер выдался теплый, и Себастьян Периш расхаживал в шортах и тонкой голубенькой тенниске. Но он носил свой незамысловатый наряд с таким апломбом, словно производители этой немудреной одежды на коленях слезно молили его носить – в качестве Лучшей рекламы для их товаров – эти шорты и эту тенниску летом и зимой, днем и ночью, всегда, до самого его смертного часа! Периш сильно загорел, и на его оливкового цвета груди золотились колечки выгоревших под солнцем волос. Кудри на голове Периша были уложены с таким тщанием, будто его парикмахер только и делал, что мотался вслед за своим клиентом по стране и каждые пять минут подправлял волосок в шевелюре. Было нечто очаровательное в таком типе мужской красоты. Себастьян Периш словно совмещал в себе черты богатого колониального саиба, греческого бога – или, на худой конец, полубога – и истинного английского джентльмена. Вошедший вслед за ним обрюзгший и слегка неряшливый Фокс выглядел на этом фоне словно поганая антитеза всему прекрасному на земле…

– О, добрый вечер, инспектор! – воскликнул Периш.

– Добрый вечер. Извините, что побеспокоил вас, – учтиво ответил Аллейн.

Взгляд Периша словно сказал: ого, да вы, видно, тоже джентльмен! Он шагнул вперед и картинным мужским жестом выпростал вперед ладонь:

– Буду рад, если хоть чем-нибудь смогу вам помочь!

Примостившись на ручку кресла, актер вопросительно посмотрел на Аллейна, затем на Фокса.

– Мы все надеялись на это, – заявил Периш. – Все гадали, кто же даст знать в Скотленд-ярд?

– Но и местная полиция поработала совсем неплохо, – пробормотал Аллейн.

– О, ну конечно, бедняжки сделали что могли! – вздохнул Периш. – Конечно, они в простых вещах очень крепки и последовательны, но ведь не всякий случай прост и последователен, не так ли? Я был уверен, что по поводу смерти моего кузена обязательно запросят Скотленд-ярд!

Периш пристально глянул на Аллейна и вдруг выпалил:

– А ведь я вас знаю!

– Неужели? – вежливо удивился Аллейн. – Я и не предполагал, что…

– Я знаю вас! – повторил Периш драматическим баритоном. – Погодите минутку… Ну конечно! Я видел ваш портрет в книге о знаменитых судебных процессах!

И Периш с весьма светской улыбкой на лице повернулся к Фоксу.

– Как имя этого джентльмена?

– Это мистер Аллейн, сэр, – подавив усмешку, отвечал Фокс.

– Аллейн? О господи, ну конечно, Аллейн!

– Фокс, будьте так добры закрыть дверь, – сухо распорядился Аллейн, которому вся эта игривость совсем не нравилась. Он подождал, пока Фокс сделал требуемое, после чего заговорил деловым тоном:

– Мистер Периш, мы хотим задать вам ряд вопросов по поводу смерти вашего кузена. Местный суперинтендант представил нам отчет, но мы бы хотели выяснить подробности лично, если не возражаете.

Периш сделал выразительный жест царского легкомыслия и воскликнул:

– Ну естественно, джентльмены!

– Так вот, мы решили, что нам следует поговорить с вами…

– Одну минуточку, – вставил Периш. – Мне надо знать только одну вещь – был ли мой кузен убит?

Аллейн посмотрел на изящные руки Периша и, помолчав, ответил:

– Я не могу дать вам прямого ответа. Но насколько мы успели выяснить, признаков несчастного случая не имеется…

– Это чертовски гадко, – глухо проронил Периш. И туг в первый раз голос его зазвучал искренне.

– Но, конечно, как вы понимаете, признаки несчастного случая могут обнаружиться в дальнейшем, – утешил его Аллейн.

– Боже мой, я надеюсь, что это так…

– Да, конечно… Теперь, думаю, вы понимаете, что нам очень важно получить совершенно полную картину всего того, что произошло перед этим прискорбным происшествием?

– А вы уже говорили со стариком Помроем?

– Да.

– Он намекал вам на этого загадочного Легга?..

Аллейн оставил без внимания этот вопрос и задал свой:

– Мне бы хотелось выяснить точное расположение каждого человека в комнате в тот миг, когда мистер Легг метал дротики. Можете ли вы вспомнить?..

– Да я об этом всем думаю по сто раз на дню! Нет, не могу вспомнить, хоть убейте!

– Ничего, вы скажите, как помните, а дальше посмотрим, – предложил Аллейн.

Рассказ мистера Периша если и отличался чем-то от показаний старого Эйба Помроя, то только изяществом выражений.

– А можете ли вы вспомнить, где точно вы стояли, когда мистер Легг бросал дротики? – Задав этот вопрос, Аллейн отметил быстрое невольное движение холеных рук и небольшую паузу, которую выдержал Периш.

– М-м-м, я не совсем точно помню…

– Ну, например, не стояли ли вы рядом со столиком или у мишени?

– Ну, в принципе, может быть. Я следил за Леггом…

– Нет, все-таки попробуйте вспомнить. Вообразите, вот тут вот стоит Легг и целится своим дротиком…

На лице у Периша отразилась напряженная работа всех закоулков памяти… Аллейн быстро подбавил жару:

– Ну вот видите, вы вспомнили! Вы говорите, все здесь следили за Леггом? Итак, и вы на него смотрели во все глаза. А он сам к вам поворачивался?

– Э-э-э… Да.

Аллейн подвинул актеру лист бумаги:

– Поглядите, здесь изображена схема бара. Вот мишень, рядом со стойкой. Легг должен был стоять здесь, правда? И не остается места для двух человек, которые могли бы втереться сюда, в торец стойки, а ведь там уже стоял Билл Помрой. Итак, для того чтобы посмотреть в лицо Легга, вы должны были находиться у столика.

– Ну ладно, – примирительно хохотнул Периш. – Я же не говорю, что я не стоял у столика! Я только был слишком занят, чтобы обращать внимание на место, где я нахожусь…

– Естественно. Я хочу у вас спросить о другом. Видели ли вы, как Легг выдергивал дротики из мишени после пробных бросков?

– Ну да. То есть мой кузен выдернул их и дал Леггу. Я это помню.

– Великолепно! – заметил Аллейн. – Это важный пункт, и хорошо, что мы его уточнили. Спасибо… Теперь скажите, если вы стояли вот так, вы ведь видели всю комнату, правда? Не могли бы вы вспомнить, кто где стоял?

– Я могу только сказать, что все сгрудились вокруг Легга. Ну, кроме старика Эйба. Он торчал за стойкой. Да, и еще Билла. Он был там, в уголочке. Да, точно.

– То есть никто не мог подойти к столику без того, чтобы вы обратили на это внимание, так?

– Думаю, так. Ну конечно, о чем говорить! Но будь я проклят, если понимаю, зачем вам это нужно!

– А разве вы не помните, – вкрадчиво произнес Аллейн, – что стакан мистера Уочмена стоял на столе? Именно тот стакан, в котором чуть позже мисс Мур поднесла покойному глоток коньяку?..

* * *

Периш не отличался излившей чувствительностью, но быстрота, с которой цвет его лица сменился с розового на иссера-голубой, произвела на Аллейна сильное впечатление. Лицо актера враз осунулось, зрачки расширились как от боли.

– Это был отравленный дротик, – прошептал Периш. – Ведь полиция выяснила, что дело было в отравленном дротике… Отравленный дротик…

– Да-да. Так как? Никто не подходил к тому столику?

– Я… я просто не могу никого припомнить… Я… Да, наверное, никто…

– И после того как произошел несчастный случай?

– Что вы имеете в виду?

– Где каждый из вас находился?

– Ну, Люк… То есть мой кузен… Ему стало очень плохо – здесь, на кушетке… Кажется, я наклонился к нему… Помнится, я сказал… Ах, впрочем, теперь это не имеет значения…

– Тем не менее нам хотелось бы знать, что вы сказали ему.

– Ну, я велел ему держать себя в руках… Ну, поймите, я же не думал, что все так обернется. Ему всегда становилось дурно при виде крови – вот я и подумал, что и на сей раз он из-за этого расквасился.

– А знал ли кто-нибудь, кроме вас, об этой ахиллесовой пяте мистера Уочмена?

– Не знаю… Ну, наверное, Норман знал… Норман Кьюбитт. Мы с ним не так давно именно об этом болтали… По-моему, точно, болтали об этом…

– Мистер Периш, – строго произнес Аллейн, – не могли бы вы сконцентрировать все способности вашей памяти только на тех событиях, которые произошли после укола в палец, который ваш кузен претерпел с таким… гм!.. мужеством?

Периш встал и забегал по комнате, явно не находя себе места. Впрочем, Аллейн на протяжении своей карьеры неоднократно имел дело с артистами. Он хорошо представлял, что их поступки часто являются продолжением их сценических ролей, ничего с этим не поделаешь, и нельзя их насквозь фальшивое поведение считать просто притворным, как у нормальных людей другой профессии. Аллейн знал, что у актеров зачастую трудно распознать, где они говорят от души, а где этой самой душой кривят, и, кроме того, является ли это искривление души инстинктивным или намеренным. Короче, Периш метался по комнате, словно выполнял приказания весьма требовательного режиссера. И вероятно, он сам не предполагал, насколько театральными кажутся со стороны его страстные движения.

– Нет, я начинаю что-то понимать, – вдруг заявил Периш, круто оборачиваясь к собеседнику. – Но это похоже на дурной сон, ей-богу! Понимаете, погас свет, то есть не погас, а лампы вдруг потускнели до чертиков, а кроме того, все были здорово навеселе и мало что могли приметить… Я, простите, просто пытаюсь думать об этом как о мизансцене, а в мизансценах я всегда помню расстановку исполнителей…

– Отличная мысль! – подбодрил его Аллейн.

Отворилась дверь, и в комнату просунулась чья-то нечесаная голова.

– Извините, миль пардон, – молвила голова.

– А, мистер Кьюбитт? – сразу отреагировал Аллейн.

– Заходи, Норман! – пригласил Периш.

Кьюбитт вошел и прислонил холст, который держал в руке, лицом к стенке.

Периш представил друга следователям.

– Рад познакомиться, – сказал Аллейн. – Мы тут с мистером Перишем пытались восстановить картину, которая возникла после ранения пальца мистера Уочмена.

– Угу… – Лицо Кьюбитта скривилось в улыбке. – Ну, продолжайте, продолжайте… Прости, Себастьян, за мое вторжение в столь ответственный момент…

Художник присел на низенький табурет у огня и стал тыкать в камин палочкой. Периш, однако, выглядел сбитым с панталыку.

– Так вот… – пробормотал он. – Люк опустился… Опустился на кушетку. На ту, что рядом с камином… Легг, помнится, щебетал что-то о том, как ему невыносимо жаль, что так получилось… Норман и Дессима были у стойки бара, так? Она сидела на табурете у дальнего конца. Билл сделал шаг вперед, и старый Помрой тоже перегнулся через стойку. Погодите… Да, мисс Даррах сидела у камина в закутке, а в дупель пьяный Джордж Нарк шатался в том же районе… Правильно я говорю, Норман?

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Аллейн.

– Ну, свет замигал, а потом стало вдруг совершенно темно… – Периш искательно посмотрел на Кьюбитта.

– Да-да, – подтвердил Кьюбитт. – Это не коньяк виноват, Себ. На самом деле свет погас.

– А дальше вообще все было отвратительно, – вздохнул Периш. – Просто ужас! Может быть, мне не надо продолжать?

– Ну что ж, может быть, вы продолжите, мистер Кьюбитт? – предложил Аллейн.

Кьюбитт сосредоточенно набивал свою трубку. Ногти его, как обычно, были окрашены в разные цвета масляными красками.

– По-моему, эта мысль уже звучала на следствии, – заметил художник. – То, что Люк Уочмен был настолько потрясен видом собственной крови, что мог вполне дать дуба… И насчет погасших огней тоже правда. Похоже было, что свет в комнате запульсировал… И тени заметались… Я помню правую руку Люка. Этой рукой он шарил по груди, словно искал носовой платок или что-нибудь еще… Легг воскликнул что-то вроде: «Бог мой, неужели я его так поранил?» А потом говорит: «Посмотрите на его лицо! Разве это не приступ?» И туг ты, Себастьян, в запале отвечаешь: «Нет, ему просто конец приходит, когда он видит свою кровь…» Тогда именно ты это и сказал, Себ, насчет чувствительности Уочмена.

– А что я мог еще подумать? Я ведь…

– Я и не считаю, что ты думал в тот момент вообще что-нибудь. Но ведь Легг на самом деле был здорово расстроен, и тут Эйб побежал к буфету, стал вытягивать оттуда йод и бинт… Мисс Даррах очнулась от своей дремоты и взяла бинт у Эйба. Эйб налил йод на ранку, и тут Люк прямо передернулся весь, словно его оса укусила… Мисс Даррах сказала, что не худо бы ему дать глотнуть коньяку, и Дессима быстренько налила в стакан и подала Люку. Стакан-то стоял прямо здесь, на столе.

– На столе рядом с мишенью, близко от мистера Периша? – уточнил Аллейн.

– Ну да. – Кьюбитт насмешливо глянул на Аллейна сквозь клубы табачного дыма. – Так вот, Дессима дала Люку коньяку. Он глотнул, и тут уж ему стало совсем худо. Он прямо задергался весь… – Кьюбитт помолчал, покурил… – Это выглядело чертовски скверно. Стакан выпал из его руки. Тут подошла мисс Даррах со своим бинтиком и… И свет как раз вырубился…

– Ну что ж, все понятно, – подытожил Аллейн. – Я понимаю так, что после того, как Эйб Помрой взял йод и бинт из шкафа, и до того момента, как мистер Уочмен скончался, вы все собрались вокруг Уочмена?

– Да. И мы все не слишком-то двигались, прямо скажем. Во всяком случае, Легг, я, Билл… Да и Себастьян. Эйб и обе наши, так сказать, девушки подошли поближе. Вот и все.

– А когда свет наконец зажегся, все стояли на прежних местах? И никто не двигался? – спросил Аллейн.

– Ну, в основном да. Только…

– Только что?

Кьюбитт обратил долгий взгляд на Аллейна. Его погасшая трубка грозно торчала изо рта, словно замолкшее на время корабельное орудие. Он пошарил по карманам в поисках спичек.

– Насколько я помню, без света в комнате было до черта всяких движений…