Текст книги "Выпить и умереть"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Это верно. Но мне кажется, со двора пирс не виден, разве не так?

– Да, пожалуй, – не совсем вразумительно отвечал Аллейн. – Но давайте приступим к делу, которое, боюсь, покажется вам неприятным и утомительным… Я имею в виду события той трагической ночи. Я уже видел записи ваших показаний и читал судебный отчет…

– Ну тогда вы знаете все, что я могу сказать, а это вовсе не так уж много, – заметила мисс Даррах.

– Остается пара пунктов, которые мне хотелось бы еще раз с вами уточнить. Вы сообщили коронеру, что, по вашему мнению, ранение дротиком не могло повлечь смерть мистера Уочмена.

– Да. Я и сейчас в этом уверена. Это ведь была небольшая ранка, как если бы он укололся обычным шилом.

– Но ведь эксперты нашли на дротике цианид…

– У меня нет особого доверия к этому факту, – сказала мисс Даррах.

– Между прочим, анализ делал лучший химик-аналитик во всем Лондоне! – улыбнулся Аллейн.

– Согласна, но и умнейшие ученые могут ошибаться, не правда ли? Я много читала о трудности подобных химических экспериментов, когда нужно найти лишь следы какой-нибудь субстанции… Всякие кислотные тесты, нагревание-охлаждение и тому подобная муть… Знаю я этих ученых, они лопаются от собственного самодовольства и академической спеси… Если от них требовалось найти цианид, так они его в конечном счете и нашли. Пусть даже на дротике и в самом деле была какая-то отрава, это не повлияет на мою уверенность, мистер Аллейн. Что бы там ни было, цианид, синильная кислота или эта, как там ее, Шиллева соль, что на мой взгляд одно и то же, но эта пакость могла быть нанесена на острие либо на фабрике, либо в магазине, поскольку потом никто не имел возможности смазать дротик… Более того, ведь ни одна живая душа из присутствующих тогда в баре не могла предсказать будущее!

– Что вы имеете в виду, мисс Даррах? То есть, вы полагаете, что никто не мог предугадать, что дротик поранит мистера Уочмена?

– Именно.

– Но ведь мистер Легг мог на это рассчитывать? – с усмешкой заметил Аллейн.

– Мог, – ледяным тоном отрезала мисс Даррах, – но он просто не мог ничего сделать с дротиком. Я следила за ним во все глаза, мистер Аллейн, до той самой минуты, как дротик вонзился в палец мистера Уочмена. Я могу под присягой засвидетельствовать, что мистер Легг ничего не наносил на острие!

– Понятно, – кивнул Аллейн.

– Даже сам Помрой, который так настроен против Легга, скажет вам, что у Легга не было ни малейшей возможности отравить дротик.

Художница словно в волнении сцепила руки на груди:

– Я прекрасно понимаю, что тут найдутся люди, желающие сделать мистера Легга козлом отпущения. Но вы бы лучше оставили его в покое. Он очень тонкий, ранимый человек, и эта история просто не оставила от его нервной системы камня на камне. Вам лучше поискать убийцу в другом месте, если тут вообще было убийство…

– А каково ваше мнение о Легге? – прервал ее Аллейн.

– Да как сказать, это обычный маленький человек в лучшем смысле этого слова, и за плечами у него, чувствуется, нелегкая жизнь…

– Так вы что-то о нем знаете? Прекрасно. Я пытался разведать что-нибудь о его жизни у самого мистера Легга и не смог.

Впервые мисс Даррах на секунду замешкалась, но тут же оправилась и отрубила:

– Я здесь уже почти три недели, и этого времени мне вполне достаточно, чтобы составить мнение о человеке!

– И это все?

– Я знаю, что у него были трудные времена, но теперь он прибился к спокойной бухте, если так можно выразиться… Не терзайте его, мистер Аллейн, он не может быть убийцей.

– Если он не убийца, то ему нечего переживать.

– Нет, вы этого просто не понимаете… Не понимаете.

– Напротив, кажется, я начинаю понимать. Прошлым вечером, в порядке обычной процедуры расследования, я предложил мистеру Леггу оставить свои отпечатки пальцев. Он отказался. Как вы думаете, почему?

– Он был подавлен и напуган. Он думает, что вы его подозреваете.

– Но ведь тогда он должен только приветствовать все следственные действия, направленные на выяснение истины, не так ли? И поэтому мог бы сам предложить нам снять у него отпечатки, чтобы ускорить дело, вместо того чтобы ударяться в совершенно недостойную мужчины истерику!

Между бровями мисс Даррах возникла тоненькая складочка, уголки ее губ опустились, словно у обиженного ребенка.

– Я не хочу сказать, что он не делает глупостей, – промолвила она с некоторой горечью. – Я только считаю, что в убийстве он невиновен.

– Может быть, но у меня есть подозрение, что дело тут нечисто вовсе по другим причинам, – веско заметил Аллейн. – Знаете ли, почему люди обычно отказываются дать отпечатки пальцев?

– Понятия не имею.

– Потому что полагают, будто у полиции эти отпечатки уже имеются! В картотеке!

Мисс Даррах молчала, как лунный камень.

– Так вот, если дело тут действительно в этом, то получение отпечатков мистера Легга – только вопрос времени. Если, говоря уж начистоту, Легг сидел в тюрьме, мы сможем быстро отследить это. Но возможно, для этого нам придется арестовать его по подозрению в убийстве…

– Все это еще раз докажет, что Легг не убивал Уочмена! – воскликнула мисс Даррах с чувством. – А как ему дорого обойдется это расследование! Ему придется заплатить своим здоровьем и репутацией за ваши следственные штучки!

– Но тогда ему имеет смысл рассказать нам честно о своем прошлом, прежде чем мы все выясним сами! – заметил Аллейн.

– Откуда вы знаете, что у него темное прошлое?

– Думаю, – медленно выдавил Аллейн, – что мне пора признаться вам. Я находился прямо рядом с пирсом сегодня рано утром, в начале седьмого…

Мисс Даррах широко распахнула глаза, всплеснула пухлыми ручками, а потом вдруг неожиданно расхохоталась.

– Господи, как же вы меня ловко разыграли!

* * *

Но хотя мисс Даррах так мило восприняла сообщение Аллейна, она тем не менее ни в чем так и не призналась. Толстушка выглядела просто удивленной и все время со смехом повторяла, что, видать, из железных лап Скотленд-ярда не так-то просто выскользнуть. Особенно такой вкусной булочке, как она. Одним словом, Аллейну не удалось ни с какой стороны подступиться к леди, и он начал понимать, что мисс Даррах – не просто крепыш орешек, а самый настоящий кремень!

Аллейн оказался в трудном положении, и сам прекрасно это понимал. Запись разговора, которую они с Фоксом вели в раскачивающейся лодке у пирса, была полна провалами и несла в себе крайне мало смысла.

Вообще, полицейским следователям приходится часто руководствоваться не столько правилами и законами, сколько собственным инстинктом. В каждом хоть отчасти необычном случае им приходится прибегать к нестандартным решениям и идти на риск. Если все проходит удачно, то отступление от закона обычно сходит с рук на суде, но вдалеке всегда маячат крупные неприятности – на тот случай, если детективу не удалось уличить преступника…

Итак, мисс Даррах не стала отрицать возможности того, что Легг имел тюремное прошлое, и поэтому Аллейн решил, что так оно и было и мисс это знает.

– Как мило с вашей стороны, что вы не сердитесь на меня, – сказал он.

– Сердиться на вас? За что же?

– Ну как же, я ведь подслушивал вашу беседу, лежа на дне мокрой лодки…

– Но ведь это ваша работа! За что же мне обижаться? Я только боюсь, как бы вы не истолковали неправильно то, что долетело до вас…

– Тогда позвольте, я объясню, как я это истолковываю, а вы меня поправьте, если что не так, – предложил Аллейн.

– Ну валяйте, – добродушно тряхнула головой мисс Даррах.

– Итак, мне кажется, что Легг отсидел в тюрьме, что вы знаете об этом, что вы жалеете его и что ради этого вы будете стараться говорить мне как можно меньше, вплоть до черты, которая отделяет простое недонесение от лжесвидетельства. Верно?

– Во всяком случае, что касается моего собственного языка за моими собственными зубами…

– Хм! – усмехнулся Аллейн. – Похоже, вы и впрямь пытаете меня молчанием, а? Ну так я вам скажу, что, если бы Легг никогда не сидел в тюрьме, вы над моими словами только посмеялись бы, правда? А вы не смеялись.

– Ну и что? Это еще ничего не доказывает.

– И все-таки я на полном серьезе советую вам рассказать мне все, что вы знаете об этом человеке. Если не хотите, то уговорите самого Легга явиться ко мне и рассказать правду. Скажите ему, что у нас имеется наготове ордер на арест, понимаете? Объясните ему, что его нынешняя линия Поведения только возбуждает у нас подозрения.

Аллейн замолк, пристально глядя в глаза мисс Даррах.

– Кажется, сегодня на рассвете вы уже толковали ему что-то в этом роде, – продолжил он. – Но похоже, ваши слова пока не возымели эффекта… Насчет отпечатков – конечно, желательно было бы получить его отпечатки хорошего качества, прямо с пальцев… Но если он не желает давать их, то отпечатки всегда можно снять с того отравленного дротика, который направлен в лабораторию… И когда я просил его предоставить в наше распоряжение свои «пальчики», я хотел, в сущности, просто выяснить его позицию… Так и оказалось: он просто думает потянуть время – вот и все. А уже завтра мне сообщат данные об этих отпечатках по телефону.

– Ну и ладно! – жизнерадостно воскликнула мисс Даррах. Ей все было нипочем.

– Боюсь, что мне придется быть с вами пожестче. Вы ведь придерживаете информацию, важную для полиции, поймите!

– Но при чем тут я? Мне только жаль этого несчастного, которого вы готовы затравить безо всяких на то оснований! Оставьте его в покое, он ни в чем не виноват!

– Этого мы не можем вам обещать! – вздохнул Аллейн. – Мы пока не можем никого из вас оставить в покое…

Теперь мисс Даррах выглядела подавленной. Она стала напряженно потирать руки…

– По-моему, вы взяли не тот след, – сказала она. – Попробуйте поискать подальше и поближе к дому…

Аллейн не понял и переспросил, но мисс Даррах лишь повторила, серьезно и пристально глядя ему в глаза:

– Подальше от дома и поближе к дому…

Глава четырнадцатая
Роль мистера Легга в преступлении

– Берите свою шляпу, Фокс, – сказал Аллейн грустно. – Мы прогуляемся до фермы Кэри Эдж, навестим мисс Мур. Мисс Даррах говорит, что идти туда чуть больше мили после тоннеля. Кроме того, она считает, что по пути мы пройдем мимо позиции, занятой мистером Кьюбиттом для отображения мистера Периша на фоне бурливого моря… Так что наша прогулка будет полна впечатлений. Пойдемте.

Фокс достал свой невероятно жесткий котелок, который надевал в тех случаях, когда ему предстояла прогулка по сельской местности. Не исключено, что котелок выполнял просто роль шлема, поскольку даже душевный удар граблями вряд ли бы пробил этот головной убор… Аллейн спросил Билла Помроя, не мог ли бы тот одолжить одну из тросточек, стоявших у дверей.

– Пожалуйста, – коротко отвечал молодой человек.

– Спасибо. А скажите, чтобы добраться до Кэри Эдж, нам после тоннеля надо свернуть направо с шоссе, так?

– Кэри Эдж? – переспросил Билл, уставившись на детективов.

– Ну да, – подтвердил Аллейн. – Ведь там живет мисс Мур, не так ли?

– Сегодня вы ее навряд дома найдете…

– Что там такое, сынок? – позвал сверху старик Эйб. – Что, наши уважаемые джентльмены ищут мисс Десси? Она, чай, сегодня на ярмарку поперлась, не иначе, она всегда по субботам на ярмарку ездит…

Билл передернул плечами.

– Тебе до всех есть дело, папаша… – пробормотал он.

– Спасибо, мистер Помрой! – откликнулся Аллейн. – Надеюсь, мы встретимся с ней по дороге…

– А вообще-то она не столько ездит на своей машине, сколько пешком ходит туда, – добавил Эйб Помрой, спускаясь и выходя к дверям.

– Ничего, мы попытаем счастья, – улыбнулся Аллейн. – К обеду будем, мистер Помрой.

– Хорошо, сэр.

Детективы дошли до тоннеля. Аллейн обернулся и посмотрел на «Перышки». Там у входа все еще стоял Билл Помрой, который, заметив взгляд Аллейна, тут же скрылся за дверью.

– Ну понятно, – проронил Аллейн. – Теперь он позвонит в Кэри Эдж и упредит мисс Мур. Ну да ладно, что за беда. Я думаю, она все равно ожидала нашего появления, рано или поздно…

Они вошли в тоннель. Голос Аллейна, отражаясь от сырых скалистых стен, зазвучал гулко и таинственно:

– Подумайте, Фокс, какая судьба ждала бы Оттеркомб, если бы в свое время они вообще напрочь отгородились от внешнего мира, ведь так легко было завалить тоннель камнями… Удивляюсь, как мисс Мур ездит по этой тесной пещере на машине в любую погоду…

Наконец они выбрались из тоннеля. Под ярким солнцем им предстала картина ясного летнего дня на побережье; с обеих сторон шоссе вниз уходили зеленые склоны, по которым скользили лиловые тени облаков. Дальше, по правую руку, начинались холмы и долины, прелестные поля древнего Девона, где столетиями английские йомены пасли овец, время от времени вглядываясь в бескрайний горизонт в ожидании прихода кораблей, усланных королем в далекий поход…

Аллейн прервал идиллические размышления и скомандовал:

– Теперь направо, Фокс!

Они взобрались на склон и с трудом обогнули густые заросли колючего кустарника.

– Да, вот уж подходящее местечко устраивать любовные свидания или тренировать лошадь брать барьер… – проворчал Фокс, оглядывая примятую траву за кустами.

– Ну да. В принципе-то вы правы, это вообще популярное местечко для свиданий здешней публики… Гляньте, везде разбросаны окурки и трава притоптана… А вот…

Аллейн встал как вкопанный, нагнулся и поднял два окурка.

– Вот окурок! – провозгласил Аллейн. – Конечно, в наше время детективные писатели презирают этот вид улик. А все почему? Потому, что сэр Конан Дойл слишком глубоко проработал в свое время тему разнообразных окурков и сейчас упоминать об этом стало просто неприлично и пошло, Но мы с вами, Братец Лис, ведь не станем чиниться, правда? Так вот, я хочу сказать, что окурок этот – от дорогих египетских сигарет, а в отчете Харпера упоминалось, что в кармане Уочмена была найдена пачка египетских сигарет… Не думаю, что в захолустном Оттеркомбе найдется много любителей курить их… Периш и Кьюбитт, как я заметил, курят трубочный виргинский табачок. А вот на одном окурке след помады. Оранжевой.

– Не мисс Даррах, – постановил Фокс.

– Конечно, Фокс. И не миссис Ивз. Давайте посмотрим повнимательнее… Так, пока курили эти сигареты, пошел дождь – поглядите на эти смазанные края следа от помады… А вот тут я вижу ямки в земле. Наверняка от дамских каблучков.

– Похоже, дама тут сидела или лежала, – заметил Фокс. – Интересно, к чему ее пытался склонить кавалер?

– Да, не сразу догадаешься, правда? Но лично мне теперь понятнее, что имела в виду мисс Даррах, когда сказала: «Ищите ближе к дому и дальше от него», – или что-то в этом роде. Ладно, давайте поищем следы мужской обуви. Ха, вот и они!

– Уочмен?

– Может быть. Надо выяснить. Погодите. Я должен опять зайти в трактир.

Вскоре Аллейн вернулся, держа в руках свой чемоданчик и коробку.

– Уж лучше удостоверимся сразу, Фокс, – сказал он, хлопотливо открывая чемоданчик.

Там у Аллейна был пульверизатор и пузырек с жидким шеллаком. Он опрыскал след от подошвы шеллаком и подождал, пока тот застынет. Фокс сосредоточенно готовил раствор гипса. Гипс также был извлечен из волшебного чемоданчика Аллейна. Наконец детективы получили гипсовый отпечаток подошвы.

– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – бодро заключил Аллейн в завершение этой мудреной процедуры. – Ну что ж, теперь пошли дальше, дружище Фокс!

Поднявшись вверх по склону, очень скоро они завидели вдалеке Кьюбитта, который дергался с кистью у своего мольберта.

– М-да, какая величественная картина! – воскликнул Аллейн. – А вот он нас заметил! Какое инстинктивно презрительное движение! Ну что ж, Фокс, не станем смущаться. В конце концов, большие художники имеют право недолюбливать полицию… А моя жена, к примеру, в восторге от работ мистера Кьюбитта, если я правильно помню, кем она восхищалась последний раз…

Взобравшись по склону еще на пару десятков ярдов, сыщики оказались на притоптанной площадочке, усеянной обрывками окрашенной бумаги.

– Ага, здесь мисс Даррах пыталась рисовать акварелью, – отметил Аллейн. – Интересно, было ли это именно в ту пятницу? Впрочем, отсюда вы, Фокс, никак не увидите места, где происходило свидание… Однако голоса могли быть слышны, правда?

– Ну, если говорить не шепотом…

– Точнее, если ссориться. Ну что ж, поднимемся еще выше…

Пока они приближались к паре художник – модель, Кьюбитт не обращал на незваных гостей ни малейшего внимания, но Периш, напротив, сразу же заметил их и уже не отрывал взгляда… Тем не менее первым их окликнул Кьюбитт:

– Надеюсь, вы не собираетесь устроить здесь допрос?! Извините, но я сейчас занят!

– Хорошо, – отвечал Аллейн, – мы подождем!

Аллейн прилег на большой валун, Фокс тоже попытался как-то пристроить свое грузное тело в утесах. Внизу о Комбскую Скалу разбивался прибой, над седыми волнами отрывисто вскрикивали буревестники, кружа на границе между солнечным светом и сырой тенью, отбрасываемой скалой…

– Вам как поэту, Фокс, это должно понравиться! – заметил Аллейн. – Тысячи раз эти волны приходили сюда и разбивались об эти скалы, и так же отчаянно кричали птицы, и так же светило солнце во времена, когда… Впрочем, теперь не до поэзии, надо заниматься этим чертовым тягомотным расследованием, а меня что-то в сладкий сон потянуло… Нет, от такой высоты мне определенно не по себе…

– Похоже, сюда идет мистер Кьюбитт, – мрачно сообщил Фокс, которому вся эта волынка надоела отнюдь не меньше, но который не обладал достаточно удачно подвешенным языком для столь изящного оплевывания тягот своей профессии.

Аллейн повернулся набок и увидел широкий силуэт Кьюбитта на фоне синего неба.

– Мы решили сделать перерыв, – сообщил художник. – Простите, что заставил вас ждать.

– Наоборот, это вы нас должны извинить за беспокойство, – учтиво возразил Аллейн, вставая с валуна. – Я прекрасно представляю, как бесит живописцев, когда им распугивают муз.

Кьюбитт опустился на траву рядом с Аллейном.

– Я, видите ли, пытаюсь все время писать по влажной краске. Такую я выбрал технику. И приходится наносить краски согласованно, понимаете?

– Боже мой! – воскликнул Аллейн. – И такое огромное пространство вы успеваете покрыть красками за три часа?

– Нет. Я достал особые краски, они сохнут двое суток. Но все равно, конечно, требуются некоторые усилия.

– Ну еще бы, на такую громадную картину…

На гребне холма показался Периш.

– Эй, разве вы не хотите взглянуть на полуфабрикат моего портрета?! – крикнул он.

Кьюбитт искоса посмотрел на Аллейна.

– Если хотите, пожалуйста, – предложил он.

– Да, очень хочу.

Они стали взбираться вверх, к мольберту.

На холсте фигура Периша темнела на фоне условного неба. Написанный в стиле примитивизма, тем не менее портрет вовсе не казался простым. Кьюбитт писал очень густо, точными и резкими мазками, грубо и зримо ложащимися на холст.

– Великолепно, – выдохнул Аллейн.

– Вам нравится? – склонив голову набок, переспросил Периш, а Кьюбитт вдруг поинтересовался:

– А вы сами не занимаетесь живописью, инспектор?

– Я – нет. А вот моя жена занимается.

– И что же, она выставляется?

– Да, – подтвердил Аллейн. – Ее зовут Трой. Агата Трой.

– Ох ты господи! – воскликнул Кьюбитт. – Извините, не сразу вспомнил. Конечно, я видел ее работы.

– Ну и как они вам? – брякнул Аллейн.

– Лично мне они кажутся восхитительными, – заметил Кьюбитт обтекаемо.

– А вот скажите, Аллейн, я похож на себя на этом портрете? – спросил Периш. – Мне кажется, Норману не совсем удалось выражение глаз… Во всяком случае, по сравнению с моими фотографиями… Не то чтобы портрет мне не нравился, нет. Он чудесен. Но вот глаза…

– Себ, – оборвал приятеля Кьюбитт, – представь себе, что я просто делаю дружеский шарж – тебя устроит такое толкование портрета?

– Ладно-ладно, я ведь ничего плохого не хотел сказать, только вот насчет глаз…

– И долго вы уже работаете над этой вещью? – полюбопытствовал Аллейн.

– Шестой день. Я успел поработать два первых утра до того ужасного происшествия, но потом… Потом пришлось сделать перерыв. Не в том мы были настроении – оба.

– Скажите, а не проходил ли случаем поблизости мистер Уочмен? Пока вы рисовали?

Шпатель, которым Кьюбитт наносил голубую краску на палитру, вывалился у него из рук. У Периша отвисла челюсть. Друзья быстро переглянулись…

– Что вы имеете в виду? Призрак? – осторожно спросил художник. – Ведь он успел пробыть здесь всего один день… Он умер на следующий же вечер!

– Это была пятница. Вы работали тут в пятницу утром?

– Да.

– Так Уочмен был с вами или нет?

– Да нет же! – быстро ответил Кьюбитт. – Он еще валялся в постели, когда мы вышли на пленэр.

– А вы не заметили, как он возвращался домой?

– По-моему, нет, – пожал Периш плечами.

– Вот тут, неподалеку, на небольшой пологой площадочке, чуть ниже по склону? – настаивал Аллейн.

– Нет! – отрезал Кьюбитт чуть громче, чем следовало. – Мы его не видели. А в чем дело?

– Он тут успел побывать, – невозмутимо сообщил Аллейн.

– Ну и ладно, – отмахнулся Кьюбитт. – Вы не против, если я продолжу с картиной? А то, понимаете ли, солнце не стоит на одном месте весь день…

– Конечно-конечно, – кивнул Аллейн.

Периш снова принял живописную позу. Кьюбитт, поглядывая на него, стал смешивать краски на палитре.

– Плохо дело, – буркнул он. – Мы все-таки упустили солнце. Тени лежат уже не так.

– Но ведь еще нет десяти? – удивился Периш.

– Ничем не могу помочь! – усмехнулся Кьюбитт и стал складывать свои инструменты.

– Мы, наверное, вам здорово осточертели? – спросил Аллейн. – Извините…

– Вы бы лучше обратились к скромной мисс Даррах, – заметил Периш. – Она тут обосновалась в десятке ярдов за Норманом и тютелька в тютельку повторяла всякое движение его кисти…

– Ну уж зачем на нее наговаривать, Себ? Она ведь пишет гораздо лучше меня! – с сардонической усмешкой заметил Кьюбитт.

– Не язви. Во всяком случае, портреты ее братьев Теренса и Брайана удались у нее отлично, да и несчастный кузен Брайони – тоже…

– Как? – ахнул Аллейн.

– Ну, у нее был кузен, лорд, которого за что-то засудили там.

– Так лорд Брайони – ее кузен? – ошеломленно переспросил Аллейн.

– Ну, так получается… А вы что, помните этот процесс?

– Смутно, – пробормотал Аллейн. – Очень смутно. А была ли мисс Даррах где-нибудь здесь поблизости в ту пятницу?

– Да, вон где-то там, – указал Периш. – У вас за спиной. Она здесь торчала часами. Потом, уже под вечер, она появилась в баре, промокшая до нитки, и выглядела как Страх Господень.

– Ну да, рвения у нее хоть отбавляй, – проворчал Аллейн. – Ну что ж, не смеем вас более отвлекать, джентльмены. Мы собирались на ферму Кэри Эдж…

Что-то в быстром взгляде Кьюбитта напомнило Аллейну Билла Помроя…

– А, вы решили заглянуть к благовоспитанной Дессиме? Боюсь, вы повздорите с грозным Биллом Помроем… – засмеялся Периш.

– Бога ради, Себ, перестань резвиться, – мрачновато оборвал его Кьюбитт. – А если серьезно, мистер Аллейн, то по субботам мисс Мур обычно не бывает дома в первой половине дня.

– Да, Билл Помрой уже изложил нам ее субботний распорядок, – усмехнулся Аллейн. – Но мы решили подкараулить мисс Мур по дороге. Пожелайте нам удачи! Пойдемте, Фокс…

* * *

Уже подходя к вершине холма, они обнаружили поросшую жесткой травой тропинку, которая вела в сторону от моря, в низины за холмом.

– Думаю, по ней мы как раз и доберемся до места, – предположил Аллейн. – Но мне сдается, дружище Фокс, что наши уважаемые джентльмены соврали нам насчет того, что не видели Уочмена в кустах.

– Я тоже так подумал, сэр. Я не я, дескать, и лошадь не моя…

– Да. Из Кьюбитта не вышло хорошего лгуна. Зато он хороший художник, черт его дери. Надо будет поспрошать мою супругу о нем…

Аллейн остановился и стал ковырять землю тросточкой.

– А что за ерунда там случилась с этим лордом Брайони? – спросил он.

– Он был замешан в деле Монтегю Трингла, сэр.

– Ну, это я знаю. Он получил полгода тюрьмы. Я понимаю, что он был всего лишь слепым орудием этого Трингла. Знаете что, Фокс?

– Что, сэр?

– А ведь Люк Уочмен защищал в суде как раз этого Брайони. Ей-богу, так и было.

– Что-то не припомню.

– Нет уж, вы попробуйте вспомнить. В любом случае, Братец Лис, нам надо будет внимательно изучить тот процесс. Ведь Уочмен защищал Брайони, а Брайони – кузен мисс Даррах. Все это странно. Очень странно!

– Кажись, это ее выставляет в нашем деле совсем с другой стороны…

– Да, Фокс. Давайте пойдем дальше. У нас еще масса всяких мелких хлопот. Например, я очень интересуюсь, пользуется ли мисс Дессима Мур оранжевой помадой. По-моему, мистер Кьюбитт запал на эту пока незнакомую нам даму.

– Что, вы думаете, он влюбился?

– И еще как! А вы не заметили, что прошлым вечером во время нашей беседы его манеры сразу изменились в худшую сторону, стоило мне упомянуть о мисс Мур? И он бесится оттого, что мы пошли на ферму Кэри Эдж. Да и Билл от этого взвился, по-моему. Интересно, что она из себя представляет?

Что из себя представляет Дессима, Аллейн узнал секунд через тридцать. Девушка показалась на гребне холма. Шла она вприпрыжку, пышные волосы развевались по ветру, а губы… Губы у нее были темно-оранжевого, томного цвета… Увидев двух сыщиков, Дессима на секунду остановилась, а затем приблизилась к ним уже другой, смирной походкой.

Аллейн снял котелок и подождал, пока девушка подойдет вплотную.

– Мисс Мур?

– Да, это я.

Она остановилась, но с таким видом, словно очень спешит и не намерена задерживаться надолго.

– Мы так и надеялись, что встретимся с вами по пути, – сказал Аллейн. – Не могли бы вы уделить нам пару минут? Мы, знаете ли, офицеры из Скотленд-ярда.

– Я вас слушаю.

– Извините, что мы побеспокоили вас, но не могли бы вы…

– Давайте лучше пройдем назад, на ферму, и поговорим там, – предложила Дессима. – Это недалеко, за тем холмом.

– Это будет слишком утомительная прогулка для вас, а?

– Ничего страшного. Я могу пойти на ярмарку в Кумб попозже.

– О нет, мы не задержим вас надолго. Не стоит возвращаться назад.

Дессима, казалось, колебалась.

– Ну хорошо. – Подойдя к массивному валуну поодаль от тропинки, она прислонилась к нему спиной. Аллейн и Фокс подошли к девушке.

Дессима смотрела на них таким уверенным взглядом, которым наделены либо женщины, от которых мужчины падают налево и направо, либо уж совершенные простушки. До того никто не говорил Аллейну, что Дессима Мур красива, и теперь он слегка оробел. Неужели она может быть влюблена в этого молодого придурка Билла Помроя, подумал с недоверием Аллейн.

– Наверное, вы по поводу Уочмена? – поинтересовалась Дессима.

– Именно так. Нас, знаете ли, послали дополнительно исследовать этот случай.

– Значит ли это, что Уочмена убили? Или вы на такие вопросы не отвечаете?

– Не отвечаем, – улыбнулся Аллейн.

– Так я и думала.

– Пока что мы пытаемся отследить перемещения мистера Уочмена в первой половине того дня, когда он скончался.

– А зачем?

– Это часть следственной процедуры.

– Понятно.

– И нам все уже понятно, кроме первой половины пятницы.

На мгновение она отвернула голову в сторону Оттеркомбского тоннеля и тут же снова взглянула на Аллейна.

– Уочмен вышел из «Перышек» почти сразу после завтрака, – пояснил Аллейн. – Мистер Помрой видел, как он входил в тоннель. Вы не встретили мистера Уочмена по пути домой?

– Да, – подтвердила она. – Я его видела.

– А не скажете ли, где именно?

– Как раз неподалеку от выхода из тоннеля. Там еще рядом такой колючий кустарник. Сперва мне показалось, что Люк Уочмен задремал прямо на земле.

– Он встал, когда вы проходили мимо?

Дессима обхватила тонкими руками плечи.

– Да.

– И вы остановились, мисс Мур?

– Да, минуты на две, наверное.

– Вас не затруднит рассказать, о чем вы с ним говорили?

– Ничего такого, что могло бы вам помочь. Мы… мы вели теоретические споры…

– Теоретические?

– Ну, о политике. Мы с ним всегда очень расходились в политических взглядах Я, как вам уже наверняка сказали, склоняюсь к красным, понимаете. А его это задевало. Но мы с ним говорили недолго.

– Наверное, на тему Левого Движения Оттеркомба? – с усмешкой пробормотал Аллейн.

– Почем вы знаете?

Аллейн попытался придать голосу извиняющиеся нотки:

– Мне просто подумалось, что разговор у вас мог зайти об этом. Ведь вы участвуете в Движении… Я и подумал, что в политическом споре это как раз и могло стать предметом…

– Неужели? – скривила губы Дессима.

– Вы совершенно справедливо меня одергиваете, мисс, – потупился Аллейн. – Я самостоятельно делаю всякие заключения, не спросясь вас, а ведь это в нашем деле главная ошибка. Правда, Фокс?

– Да, сэр, вы меня сегодня просто удивляете своей несдержанностью, – подтвердил верный Фокс.

Аллейн достал из кармана блокнот.

– Давайте-ка я лучше запишу ваши показания слово в слово… Итак, мисс, когда вы встретили мистера Уочмена?..

– Около десяти или одиннадцати часов утра.

– Понятно… Вы его встретили случайно – просто он ненароком заснул у вас на пути. Вы немедленно вступили с ним в политический спор, в котором, однако, Левое Движение Оттеркомба никак не упоминалось.

– Я ведь так не говорила.

– А не будете ли вы любезны все-таки решить, как вам говорить? – предложил Аллейн.

Неожиданно Дессима улыбнулась ему:

– Ну ладно, положим, мы спорили о нашем обществе, но к произошедшему несчастью это не имеет ровно никакого отношения.

– Если бы вы знали, милая, сколько блокнотов я исписал показаниями, которые в конечном счете не имели отношения к делу, вы бы меня пожалели! – заметил Аллейн.

– Но ведь всегда стараешься говорить по делу, если уж даешь сведения полиции, – парировала Дессима.

– Надеюсь… Так ваш спор был дружеским?

– Совершенно…

– А вы не упоминали в нем о мистере Легге?

Дессима, казалось, запнулась.

– Знаете, пока мы пойдем дальше, мне хотелось бы вам кое-что сообщить, – промолвила она неуверенно.

Аллейн быстро взглянул на девушку. Дессима хмурилась. Глядела она в сторону, на долину, и тонкие пальцы ее рук были крепко сцеплены.

– Вы уж лучше оставили бы мистера Легга в покое, – сказала Дессима. – Если даже Уочмен был убит, Легг здесь ни при чем…

– Откуда вы можете знать, мисс Мур?

– Я все время смотрела на него. Легг просто не имел ни малейшей возможности… Да вам уже, верно, сказали об этом другие. Ну, Билл, Норман Кьюбитт, мисс Даррах…

– А мистер Периш?

– Он болван, – рубанула с плеча Дессима.

– Так же, как и мистер Эйб Помрой?

Дессима неожиданно густо покраснела и стала еще красивее.

– Нет, мистер Помрой – не дурак. Просто он сильно настроен против Роберта Легга. Он такой твердолобый консерватор… Ему кажется, что мы… что Билл и я находимся под влиянием Легга. У него нет никаких особых аргументов против Легга. Он как большой ребенок, вы должны были это заметить… Просто образчик примитивной психологии…

Аллейн заломил бровь:

– Ну что ж, не стану спорить, хотя… Одним словом, понятно. Местечко разделилось на два лагеря – так сказать, Леггитов и анти-Леггитов, так? Но выясняется любопытная деталь. Леггиты однозначно утверждают, что их кумир невиновен, и свято в это верят, похоже. Но было бы естественно, если бы при этом они говорили нам: валяйте, ребята, поищите в своих полицейских архивах, выясняйте обстоятельства его жизни; он честный человек и выстоит против любого расследования. Но Леггиты так не говорят. Напротив, они сразу становятся в стойку от самых наших простейших вопросов о Легге. Почему бы это, а? Почему вы просите нас не интересоваться Леггом?