Текст книги "Смерть пэра"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5
Зелье, прей! Котел, урчи!

1

– Это явная ошибка, – мрачно пробормотал Генри, как только за ними закрылась дверь, – Дядя Г. определенно в мерзком настроении, которое мы не развеем, если будем выкидывать перед ним коленца. Должен сказать, он отвратительный старикашка.

– Ну хорошо, давайте пойдем на компромисс, – предложила Фрида. – Мы не станем показывать шарады насчет Бэйлифа. Давайте что-нибудь насчет колдовства. Дяде Г. это понравится, потому что он подумает, что мы издеваемся над тетей В., а тете В. понравится сама шарада, если мы ее хорошо покажем.

– Она совсем с-сумасшедшая, знаете ли, – заявил Стивен. – Т-тебе не кажется, что она того, а, Колин?

– Абсолютно без царя в голове, – ответил Колин. – А где Майк?

– Разговаривает с Хихиксом про игрушечные поезда, наверное. Лучше не вмешивать его во все это.

– Надо поторопиться, – напомнила братьям Плюшка. – Мама просила, чтобы мы не очень задерживались.

Дверь приоткрылась, и оттуда выглянула Шарло.

– Слово должно рифмоваться со словом «гость», – сообщила она громко и тихонько прошипела: – Возьмите слово «гвоздь». Не смейте показывать ни одну из тех шарад, про которые мы говорили. Слишком рискованно. Поторопитесь! – И дверь закрылась.

Фрида беспомощно развела руками.

– Ну вот вам и пожалуйста, – сказала она. – Никаких бэйлифов, никаких ведьм, а слово – «гвоздь». Мама, должно быть, хочет, чтобы мы без разбега выдали шедевр. И что же нам делать?

– Показать йога, который сидит на гвоздях? – предложила Плюшка.

– Загнать последний гвоздь в гроб дяди Г., – свирепо прорычал Генри.

– Представить букет гвоздик?

– Придумала! – воскликнула Фрида. – Иаиль и Сисара![9]9
  Библейские персонажи. Сисара, военачальник Иавина, царя Ханаанского, после проигранной битвы спасался в шатре Иаили, жены Хевера Кенеянина, бывшего союзником Иавина. Когда Сисара спал, Иаиль пригвоздила его голову к земле колом от шатра (Книга Судей, гл. 4, 5).


[Закрыть]

– А что они такое делали? – спросил Стивен.

– Что-то там было с гвоздем. Ты не помнишь, Робин?

– Вроде бы она приколотила гвоздем его голову… или колом…

– Это идея! – одобрил Колин. – Можем выпендриться и показать в рифму к гвоздю еще и чью-нибудь «злость», и виноградную «гроздь». Будет сложная шарада.

Миноги распахнули дверь огромного стенного шкафа в прихожей и сразу принялись с энтузиазмом наряжаться.

– Я буду Иаилью, – объявила Фрида. – А Генри может быть Сисарой, близнецы будут стражниками, Робин – верной рабыней.

– А я кем буду? – обиженно спросила Плюшка, примеряя котелок лорда Вутервуда.

– А ты еще одной верной рабыней. Ну-ка погоди минутку…

Фрида бросилась по коридору в кухню. Роберта слышала, как она закричала: «Тесак для мяса, Баскетт, дайте тесак! Мы представляем шараду! Быстрее!»

– Интересно, переспал Иаиль с Сисарой, – спросил Колин, – прежде чем пробить ей башку?

– Это, наоборот, Иаиль женщина, – напомнил Стивен.

– А-а-а… Слушай, дай-ка мне этот гнусный шарф. Это дяди Г.?

– Ну да. Я хочу сделать из него набедренную п-повязку.

– А я буду финикийской рабыней, – сказала Плюшка.

– Чепуха страшная, – ворчал Генри, доставая из стенного шкафа два матросских берета. – Не могу вам передать, до чего мне противна одна мысль о том, чтобы дурачиться перед этими отвратительными людьми. Можешь взять матросские береты и сделать из них нагрудные пластины для себя, Робин. Тут где-то была веревочка…

– Спасибо. А ты не собираешься наряжаться, Генри? Генри повесил на шею полевой бинокль.

– Пусть будет посовременнее, – пробормотал он. – Доблестный полковник Сисара Гопкинс… – На руки он натянул подбитые мехом шоферские перчатки.

Фрида вернулась с длинным посеребренным ножом для мяса.

– Только, пожалуйста, поосторожнее, когда будешь размахивать им у меня над головой, – предостерег Генри.

– Мне нужен молоток.

– Возьмешь свою туфлю. Давайте покончим с этим поскорее.

– Входите, Робин и Плюшка. Возьмите этот коврик и соорудите что-то вроде палатки. И вы тоже, близнецы. Скажите, что я очень красивая, а потом спросите, выиграл ли Сисара битву.

Робин, Плюшка и близнецы незамеченными вошли в гостиную. Их потенциальные зрители сидели спиной к двери.

– Мы уже начинаем, – громогласно объявила Плюшка. – Ах, интересно знать, как прошла битва. Не знаешь, выиграл ли Сисара?

– Увы мне, не знаю, – ответил Стивен.

– А ты?

– Увы мне, – откликнулся Колин.

– А ты? – раздраженно спросила Плюшка у Робин.

– Увы, и мне неведомо, – сказала Робин и поспешно добавила: – О, как прекрасна Иаиль!

– Она словно луна молодая в небесах синих, – согласилась Плюшка.

– Но чу! – воскликнул Колин. – Она идет!

– О, как прекрасна она! – добавил Стивен.

В гостиную торжественно вошла Фрида. Она сняла туфли и чулки, а платье подвязала шарфом так, чтобы оно напоминало тунику. За кушаком у нее торчал нож, а в руке она несла туфельку. Она закрыла дверь и прислонилась к ней с весьма драматическим видом.

– Это мой шарф, – отметил лорд Вутервуд, после чего повернулся спиной к актерам и начал что-то говорить тихим дребезжащим голосом своему брату.

– Я устала ждать, – провозгласила Фрида. – Хвала Всевышнему, битва выиграна. Эй, рабыни!

Робин и Плюшка пали ниц. Близнецы отсалютовали зонтиками.

– Пойди приляг, о Иаиль, – произнес Колин. Фрида заползла в палатку.

– Я устала до смерти, – повторила она.

– А вот идет С-сис-с-с… – начал Стивен.

– Тсс! – подхватила Плюшка, бросаясь ему на выручку. – Я слышу шаги! Замрите!

– Замрите все! – повторили близнецы.

Открылась дверь, и вошел Генри. На нем была соломенная панама и шоферские перчатки на меху. Брюки он закатал, чтобы они напоминали шорты. Он навел полевой бинокль на зрителей и заявил:

– Какая безлюдная пустыня, право!

– Это Сисара! – воскликнула Фрида. – Заманите его сюда, о рабыни!

Роберта и Плюшка сделали несколько завлекающих движений. Генри смотрел на них в бинокль. Когда «рабыни» подошли поближе, он схватил за руку Роберту.

– Чертовски миленькая рабыня, прах меня побери! – сказал он.

– Приди сюда, о Сисара! – смущенно пригласила Роберта. – Приди в сию палатку.

Генри подвели к палатке. Фрида извивалась на ковре и протягивала к нему руки.

– Ужели зрю я храброго Сисару? – вопросила она. – Отведай винограда гроздь!

Генри заставили сесть на пол. Последовала весьма сумбурная сцена, в течение которой Фрида угостила Генри не только виноградной гроздью, но и несколькими строками из монолога Титании, после чего Генри захрапел.

– О, мести час настал! – возопила Фрида душераздирающим голосом. – Во мне бушует злость. Подайте мне скорее гвоздь!

Она вытащила из-за кушака тесак и принялась вколачивать его в ковер за головой у Генри. Тот взревел, захрипел, задергался и застыл.

– Стенайте все! – прошипела Фрида, не разжимая губ. Близнецы, Плюшка и Роберта громко завыли.

– Вот и все, – объявила Фрида. – Мы все правильно сделали? Это была сложная шарада.

Шарло и леди Катерин зааплодировали. Лорд Вутервуд раздраженно посмотрел на них и вернулся к прерванному разговору. Леди Вутервуд тусклым взглядом смотрела в окно.

– А теперь уберите все это безобразие, – распорядилась Шарло. – Я хочу показать тете Вайолет и тете Кит, как мы устроились в двадцать шестой квартире. А где Майк?

– Мы его сейчас найдем, мамуля, – пообещала Фрида. – Пошли, мальчики. Вот и все.

2

Когда они вернулись в прихожую, Роберта увидела, что все Миноги пребывают в состоянии своего фамильного гнева. Генри и Фрида побелели, а Плюшка и близнецы были багровыми. Роберта еще подумала, не является ли такая реакция следствием цвета кожи и волос. Может быть, светловолосые люди всегда более темпераментны, чем темноволосые. Она увидела, что сильнее всех рассердился Генри. Он прошел по коридору, крича «Майкл!» таким голосом, который заставил мальчика примчаться бегом.

– Тебя ищет мама, – сообщил ему Генри.

– Я потерял вазочку, – сказал Майк.

Генри повернулся на каблуках и молча пошел назад в прихожую. Он подобрал коврики и шляпы и наугад швырнул их как попало в стенные шкафы.

– Блистательный, шумный успех, не правда ли? – язвительным тоном спросила Фрида. – Никто из них не удостоил нас даже взглядом, вы это заметили?

– У них совершенно свинские манеры, – выпалила Плюшка.

– Дядя Габриэль, – произнес медленно Стивен, – вне всякого сомнения, старый…

– Заткнись, – оборвал его Колин.

– Разве нет?

– Надеюсь, мамуля довольна, – сказал Генри. – Она убедилась, что мы сваляли дурака по самой полной программе, какую можно было себе представить для одного вечера.

– Мамуля не виновата, – смущенно пробормотал Колин.

Вошел Майк с испуганным видом.

– Не могу нигде найти ту вазочку, которую я должен подарить дяде Габриэлю, – пожаловался мальчик.

Его братья и сестры не обратили никакого внимания на его слова. Роберта беспомощно потыкалась по углам захламленной прихожей – вазочки не было. Майк со встревоженной миной побрел в гостиную.

– Д-дверь закрой, да п-поплотнее, – велел Стивен. Плюшка швырнула котелок лорда Вутервуда через всю прихожую.

– Не дури, Плюшка, – попросил Генри.

Колин подобрал котелок и сделал вид, что его в этот котелок вырвало. Остальные угрюмо смотрели на него.

– Замечательное развлечение для Робин, – съязвил Генри. – Извини, Робин, что наша родня – такие хамы.

– Да разве это имеет значение! – сказала Роберта. Генри уставился на нее.

– А ведь ты права, – ответил он. – Никакого значения это не имеет. Но если вы считаете, что этот брюзжащий мешок с золотом собирается вручить нам на тарелочке две тысячи фунтов, то вас ждет большое разочарование. Папочка может хоть сто раз обанкротиться, прежде чем его очаровательный братец ему поможет.

– Т-ты считаешь, значит, что нам каюк? – спросил Стивен.

– Да.

– Как-нибудь выберемся из этого, – махнула рукой Фрида. – Всегда выбирались.

– Кто-то слишком часто кричал: «Волк, волк!» – пробормотал Генри.

– Ты это к чему? Я не понимаю…

– Давайте уйдем, – предложила Плюшка. – Мама собирается увести тетушек в номер двадцать шесть, по-моему.

– Тогда пойдем в столовую, – сказала Фрида.

Колин напомнил им насчет Майка и китайской вазочки и рассеянно заметил, что вазочку следует поискать. Стивен высказал готовность поспорить, что лорд Вутервуд вполне способен взять вазочку и уйти, не оказав им никакой помощи. Фрида и Генри возразили, что с вазочкой стоит по крайней мере попытаться.

– Она была завернута? – поинтересовалась Роберта.

– Ну да. Мамуля купила для нее прехорошенькую коробочку, – отозвалась Плюшка.

– Тогда я знаю, где она. В ее спальне.

– Ну пусть там и лежит, я так считаю, – сказал Стивен.

– Но если Шарло хочет ее подарить?

– Робин, – попросила Фрида, – будь другом, поди в гостиную. Шепни мамуле на ушко, где вазочка, и, если ей хочется, пусть пошлет за ней Майка.

– Ладно, – согласилась Роберта и со страхом вернулась в гостиную, где кое-как передала Шарло свое сообщение.

– Где Майк? – прошептала Шарло.

– А разве он сюда не приходил? – Приходил, но потом ушел.

– Найти его?

– Да нет, не беспокойся…

Направляясь к двери, Роберта услышала, как Шарло весело щебечет:

– Пойдем, Вайолет, пойдем. Тетя Кит, оставим мальчиков, пусть поговорят о скучных делах.

Роберта поскорее вернулась в столовую, где нашла молодых Миногов лежащими на полу, прижав головы к стене.

– Дверь закрой, – прошептали они ей.

Роберта заперла дверь. Генри слегка подвинулся и жестом пригласил ее прилечь между Фридой и собой.

– Это еще зачем? – спросила Роберта. – Ш-ш-ш! Слушай! И ляг поближе!

Теперь Роберта поняла, что часть стены была на самом деле обшитой фанерой дверью, которая в былое время открывалась из столовой в гостиную. Миноги подслушивали у щелки. Голоса лорда Чарльза и его брата прекрасно слышались на фоне уютного потрескивания поленьев в камине гостиной.

– Мне, наверное, не следовало бы… – робко сказала Роберта.

– Все в порядке, Робин, – шепнула ей на ухо Фрида. – Папа не стал бы возражать. Тсс!

– …так что сам понимаешь, – слышался голос лорда Чарльза. – Это скорее была серия неприятностей, чем крупная катастрофа. Идея насчет драгоценностей и антикварных безделушек показалась нам прекрасной. Я, право слово, не мог предвидеть, что Стейн застрелится. Ведь не мог же?

– Ты с места в карьер связываешься с каким-то авантюристом…

– Нет-нет, он таким не был, Габриэль, честное слово…

– Какого черта ты не навел справки?

– Ну-у-у… на самом деле я, конечно, наводил. Но дело в том…

– Дело в том, – раздраженно произнес голос лорда Вутервуда, – что ты вляпался в это дело, как вляпывался в самые невероятные махинации все последние двадцать лет.

На миг воцарилось молчание, а потом раздался голос лорда Чарльза:

– Отлично, Габриэль. Я приму это. В моем бедственном положении нелепо оправдываться. Тем более признаюсь, что те оправдания, которые я готов был привести, тебе показались бы нелепыми.

– И всякому другому тоже. Я могу сразу тебе сказать, что ничего не собираюсь делать по этому поводу. Я тебе уже два раза помогал и с тем же успехом мог бы выкинуть деньги на ветер.

– Мы были тебе чрезвычайно благодарны…

– Должен ли я понимать, что ждать от вас того, что вы проявите свою благодарность и возьметесь за ум, – непозволительно большое требование? Я и тогда тебе говорил, что тебе нужно понять: ты человек с маленьким доходом и большой семьей, а потому по одежке протягивай ножки! Это же чудовищно – то, как вы живете! Дворецкие, горничные, автомобили, девочки выезжают, сезон в Лондоне, путешествие сюда, путешествие туда, азартные игры! Господи помилуй, да тебе бы жить как… как писаришке при конторе или что-нибудь в этом роде! Почему ты не найдешь себе место, где тебе платили бы жалованье? Что делают эти трое парней?

– Они очень старались найти себе работу.

– Глупости. Они могли бы пойти продавцами в магазины, раз уж не умеют делать ничего другого. Даже когда они учились в школе, я говорил, что надо смотреть правде в глаза и готовить их к какой-нибудь профессии!

– Университет оказался нам не по карману.

– Зато тебе вполне по карману оказались полдюжины других дорогостоящих глупостей! Зато тебе по карману шляться по миру на дорогих океанских лайнерах, по карману купить то поместье в Шотландии, принимать гостей и бог весть что еще!

– Мой дорогой Габриэль! Это же смешно! Каких таких гостей мы принимаем?

– У тебя деньги утекают как вода! Почему бы девочкам не вести хозяйство? Многие знакомые девушки сами ведут дом. Хозяйственные, конечно.

– Фрид собирается на сцену.

– Пф-ф! – фыркнул лорд Вутервуд. – То, что она нам тут продемонстрировала, можно считать образчиком ее искусства? Заголять ноги и томно обмирать в чужих шарфах, словно подыхающая утка в грозу?

Роберта почувствовала, что Фрида вся закаменела от ненависти. Стивен и Колин засунули в рот кулаки, чтобы не смеяться. Плюшка хрюкнула и получила свирепый тычок от Генри.

– …могу тебе сказать, Чарльз, что я и сам сейчас нахожусь в достаточно стесненных обстоятельствах. «Медвежий угол» просто убийственно дорого содержать. Меня обложили налогами по уши. Похоже, что мне придется закрыть дом в Лондоне. Ты даже не можешь себе представить, какие тяготы приходится нести человеку моего положения. Вспоминая, чем все это в конечном итоге завершится, я иногда спрашиваю себя, за каким чертом я так стараюсь!

– Не вполне понимаю, что ты хочешь сказать, Габриэль?

– У меня нет сына.

– Нет…

– И, честно говоря, я не могу себе представить, что «Медвежий угол» выживет в лапах моих наследников.

– Ты имеешь в виду Генри…

– О, ты меня, вне сомнения, переживешь, – сказал лорд Вутервуд.

– Значит, ты имеешь в виду меня?

– Если уж говорить прямо, я имею в виду вас обоих.

Наступила долгая пауза. Роберта слышала, как в соседней комнате в очаге камина затухало пламя. Она слышала дыхание молодых Миногов и торопливое тиканье часов в виде кареты, стоявших на каминной полке в столовой. Когда лорд Чарльз нарушил молчание, Роберта почувствовала, как шевельнулись ее сообщники, словно наконец наступило то, чего они так долго ждали. Голос лорда Чарльза изменился. Он стал гораздо мягче, но решительнее.

– Мне кажется, – сказал он, – я могу обещать тебе, что ни Генри, ни я не причиним поместью особого вреда. Может быть, мы только позволим кому-то еще разделить с нами его прелести. Вот и все.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я думал о том почтении, с которым ты относишься к «Медвежьему углу», и усомнился, так ли оно велико. Как ты сам сказал, в один прекрасный день поместье достанется Генри. И тем не менее ты вполне равнодушен к тому, что Генри скатится на дно с нами вместе.

– Если у него есть воля, он справится и выберется.

– Надеюсь. Знаешь, я почти рад тому, что могу спокойно обанкротиться без твоей поддержки, Габриэль. Мне пришлось просить у тебя денег. Несомненно, ты бы сказал, что я приполз умолять тебя о деньгах. Ты решил мне отказать. Это твое право. Но, пожалуйста, не утверждай только, что тебя к этому вынудила бедность. Ты прекрасно мог бы мне помочь, но ты скуповат и решил не помогать. Это не вопрос принципа, принципы я уважаю. Это просто неохота, с которой ты расстаешься с деньгами. Я надеялся, что твое тщеславие и снобизм – а ты ведь чертовский сноб – перевесят твою скупость. Я ошибся. Ты уйдешь отсюда с ощущением собственной праведности и правильности. Я сильно сомневаюсь, что за всю свою жизнь ты хоть раз впал в грех легкомысленной щедрости. Все, что ты про нас сказал, – правда. У нас и впрямь деньги утекают как вода. Но мы что-то дарили людям при помощи этих денег. Имоджин и дети полны тепла души, веселья и очарования. Может быть, я переоцениваю эти качества, но это щедрые качества. Право слово, во всех моих непокорных детях совершенно нет скупости. Они что-нибудь дарят всем, кого встречают на пути. Может быть, они малость плутуют и спекулируют на своем очаровании, но мне кажется, это не так страшно, как если бы они были наглухо застегнутыми благовоспитанными чудовищами. Они полны того, что я смею назвать добротой и любовью, Габриэль, но тебе, боюсь, этот товар не оценить и не понять.

– Ох, папулька! – прошептала Фрида.

– Черт побери, это уже просто наглость! – возмутился лорд Вутервуд. – У тебя получается, что люди, разумно относящиеся к деньгам, обязательно зануды!

– Ничего подобного, я…

– Ты все равно что возвел нечестность в ранг достоинств. Вот, значит, как теперь говорят: «Очарование!» Да все мошенники полны очарования. Они без него и не были бы мошенниками, осмелюсь сказать. И где же были эти твои любовь и доброта, когда ты подвел кредиторов?!

– Touche,[10]10
  Здесь: фехтовальный термин, обозначающий удачный укол противника.


[Закрыть] должен я признать, – пробормотал Генри.

– Если бы я не подумал об этом, – сказал лорд Чарльз, – ничто не заставило бы меня просить твоей помощи.

– Ты ее и не получишь.

– Тогда, как говорят американцы, плохи дела у моих кредиторов. Мне кажется, эти бедолаги рассчитывали на тебя, Габриэль.

– Невыносимая наглость! – заорал лорд Вутервуд, и Роберта услышала в его голосе не то шипенье, не то свист, когда тот втянул воздух сквозь зубы. – Оказывается, ты еще и прятался за мое имя! Прикрывал моим именем собственную бесчестность, словно щитом!

– Я этого не говорил.

– Все равно что сказал, – орал лорд Вутервуд. – Ну нет, это конец!

Сцена, которая приобрела было стойкий привкус любительского водевиля, начинала преображаться в весьма динамичную драму. Братья принялись поносить друг друга избитыми бранными словами, и с каждым новым оскорблением их диалог приобретал все более ярко выраженный викторианский колорит словесной дуэли. В воздухе летали невероятные намеки на завещания, майораты[11]11
  Система наследования, при которой все имущество переходит к старшему в роде или к старшему из сыновей умершего.


[Закрыть] и семейные заветы. Лорд Чарльз сдался первым, и тирада его брата прозвучала без помех:

– Я категорически отказываюсь далее обсуждать этот вопрос. Можешь протащить себя, свою дуру жену и свой драгоценный выводок сквозь клоаку дела о банкротстве. Если бы «Медвежий угол» не был майоратом, уж я бы постарался, что бы ты ни единого пенса не увидел из денег Миногов. А так…

– …ты, без сомнения, перепишешь свое завещание, насколько позволяет майорат.

– Разумеется!

– Замечательный ты человек, Габриэль! Ах, как я жалею, что не оставил тебя в покое.

– Ты даже в благородном искусстве паразитизма провалился!

Это, как впоследствии единодушно соглашались Роберта и все остальные Миноги, послужило последней каплей. Лорд Чарльз и его брат заговорили – и почти сразу перешли на крик – в унисон. Практически невозможно стало разобрать абсолютно ничего, кроме того, что оба собеседника вышли из себя. Это длилось секунд пятнадцать и прекратилось так внезапно, что Роберте показалось, будто посреди сценического диалога кто-то взял и выключил радио. Последующая тишина была такой глубокой, что она услышала, как открылась дверь и легкие шаги прошелестели по ковру гостиной.

Ясно прозвенел голосок Майка:

– Дядя Габриэль, это маленький подарок от семьи, чтобы показать, как мы вас любим.

Роберта и четверо Миногов уселись на полу столовой, молча глядя друг на друга и разинув рты. За стеной стояла глухая тишина. Лорд Чарльз сказал только:

– Майкл, положи сверток, пожалуйста, и приходи попозже.

Братья отошли от стены, и их дальнейшие слова невозможно было расслышать. Потом лорд Вутервуд тяжелыми шагами вышел из комнаты, не забыв погромче хлопнуть дверью. Лорд Чарльз рассеянно сказал:

– Беги, Майк, беги, малыш.

Было слышно, как Майк запрыгал на одной ножке к двери. Все затихло. За стеной, всего в нескольких дюймах от молодежи, лорд Чарльз пребывал в неподвижности. Роберта подумала, что интересно было бы знать, как он выглядит: побледнел, подобно Фриде и Генри, или побагровел, как близнецы и Плюшка. Всем сердцем она желала, чтобы он хотя бы шевельнулся. Ей так и виделось, как он стоит, глядя с чистейшим отчаянием на дверь, которой только что хлопнул его брат. Молчание было нестерпимым. Наконец его нарушили шаги в коридоре. Ручка двери в столовую несколько раздернулась, и Генри пересек комнату, повернул ключ в замке и открыл дверь. На пороге стоял Майк. Он с сомнением посмотрел на братьев и сестер.

– Эй, вы чего придумали? – спросил он.

– Да так, ничего, – ответил Генри.

– Ну ладно, я же все равно понял, что что-то не так, – настаивал Майк. – Спорим, дядя Г. на что-то дико рассердился. Он выглядит словно жабу проглотил, а до этого они с папой орали друг на друга как резаные. Слушайте, а вы знаете, что Хихикс починил мою железную дорогу? Он совсем как волшебник – ну все-все умеет! По-моему, он даже может…

– Майк, – спросил Генри, – это мамуля тебе велела отдать вазочку дяде Габриэлю?

– Чего?.. А-а-а… Да нет… Понимаешь, Хихикс и я проверяли мой паровозик в прихожей, и теперь он ездит со скоростью молнии, потому что…

– Вазочка, – напомнил Стивен.

– Чего? А, понимаешь, я случайно ее увидел через открытую дверь маминой комнаты, поэтому просто взял и…

Голос вдали проорал:

– Вайолет!

– Это кто? – спросила Фрида.

– А это дядя Г., – объяснил Майк. – Он в лифте. Хихикс забрал его пальто, потому что он говорит…

– Пойду-ка я к мамочке, – решила Фрида. – Ей, наверное, трудно с тетушками. Пошли вместе, Плюшка.

Они вышли.

– А что такое случилось с дядей? Отчего он такой злющий? – с абсолютно невинным любопытством спросил Майк.

Стивен посмотрел на него.

– Если ты уж так жаждешь узнать, – начал он яростно, – так дядя Габриэль…

– Брось, – сказал Колин. – Поостынь, Стив. Нам надо подышать воздухом.

– Лучше пойдем-ка и поговорим с отцом, – сказал Генри. – Скотство с нашей стороны оставить его там одного. Пошли, вы оба тоже.

Трое юношей вышли. Роберта осталась в столовой вместе с Майком.

– Тебе, наверное, про паровозики неинтересно… – сказал Майк с неубедительно равнодушным видом.

– Я бы очень хотела посмотреть твой, – ответила Роберта.

– Мы бы могли с ним сейчас поиграть, конечно… Он в прихожей в двадцать шестом номере. Конечно, если тебе хочется…

– Слушай, по-моему, сейчас там слишком много людей, – неуклюже попыталась открутиться Роберта. – Я хочу сказать, там же тетушки и все остальные…

– Ну, вообще-то я мог бы и принести его сюда. Мне разрешили. Ладно, Робин? Принести сюда паровозик?

– Ну хорошо, неси.

Майк бросился к двери, но остановился. Он был бледен и серьезен.

– Послушай, Робин, – шепнул он, – между нами говоря, мне кажется, дядя Габриэль – такая гадость…

– Тебе так кажется? – беспомощно отозвалась Роберта. В прихожей возникла высокая фигура шофера Вутервудов.

– О, привет, Хихикс! – воскликнул Майк.

– Простите, мисс, – сказал Хихикс, – простите, мастер Майкл, но мне надо идти. То соединение в паровозике… словом, я его починил. Его светлость торопится, так что если вы…

– Я пойду с вами, Хихикс! – возбужденно закричал Майк.

Они вместе исчезли в коридоре. Роберта слышала, как затихал в отдалении радостный голосок Майкла.

– Вайолет!!! – снова проревел голос.

Раздался скрежет и скрип лифта. Роберта ждала.

Снова послышалось щелканье указателя этажей. В каком-то уголке квартиры хлопнула дверь. Лифт заскрежетал опять. Снаружи, под окнами, простираясь на многие мили вокруг, бился океан звуков – голоса Лондона. В соседней комнате разговаривали люди: голоса лились, журчали.

Роберта ощущала одиночество и неуверенность, на миг она почувствовала себя отделенной от той беды, в которую попали ее друзья. Ей казалось, что она будет только путаться у всех под ногами и мешать. Это было ужасное ощущение. Может быть, ей действительно стоит поиграть с Майком и хотя бы этим помочь остальным… Майка очень долго не было. Роберта вытащила сигарету из ящичка на каминной полке и принялась искать спички по всей комнате. Наконец коробок нашелся. Она зажгла сигарету и присела на подоконник. Внезапно в ее мысли, заполонив сознание, ворвался какой-то новый звук – тонкий, пронзительный, настойчивый. Он становился все громче и громче. Звук шел откуда-то из дома, отвратительный визжащий звук, который все приближался. Кто-то кричал, и сердце Роберты словно стиснула чья-то холодная рука.