Текст книги "Смерть пэра"
Автор книги: Найо Марш
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Глава 4
Дядя Г.
1
Наутро после приезда Роберта проснулась и увидела, как в оконное стекло косо светит лучик бледного лондонского солнца. Горничная в легком платьице раздвинула шторы и поставила поднос с чаем на прикроватный столик. В мыслях Роберты еще смешивались сон и явь. Окончательно проснувшись, она стала перебирать в памяти замечательные события предыдущей ночи. За час до рассвета ее провезли по улицам Лондона. Она видела, как струи из шлангов веером окатывают пустынные улицы, слышала дребезжание тележек с молоком, смотрела на причудливые силуэты крыш и дымовых труб на фоне светлеющего неба. Она слышала, как Биг-Бен возвестил четыре часа весеннего утра, а куранты Челси ему ответили. А еще раньше она танцевала в зале, полном теней, ослепительных огней, неумолчной музыки и людей. Она танцевала с Колином и Стивеном, с Генри. Колин валял дурака, притворялся русским и говорил на ломаном английском. Стивен, заикаясь, непрерывно болтал и шептал Роберте комплименты насчет того, как она танцует. Чаще всего она танцевала с Генри, который был молчаливее близнецов. Он так мало говорил, что Роберта, поддавшись внезапной панике, решила было, что он танцует с ней только из любезности и очень сожалеет об отсутствии особы по имени Мэри. В этом странном окружении Генри стал чужим, изысканным денди в белом жилете и с гарденией в петлице. И все же, танцуя с ним, Роберта чувствовала глубокое удовлетворение. Сейчас, все еще в постели, она перебирала в памяти минувшую ночь, и картины были столь ярки, что она не видела яркого солнца, бившего ей прямо в глаза, а представляла себе только, как она танцует с Генри. Вот они смешиваются с толпой других танцоров. Он не стал дожидаться, пока ее пригласят Стивен или Колин, а сам быстро пригласил ее и танцевал с ней еще долго после того, как все остальные вернулись обратно за столик. Он вел себя так решительно и при этом очень заботливо… Это и нравилось Роберте, и смущало ее. Однако, быть может, он просто беспокоился из-за этого их финансового кризиса. «Ей-ей, – подумала Роберта, – такой проблемы вполне достаточно, чтобы довести любого человека, кроме Миногов, до сотни инфарктов». Она поняла, что мысль об этом финансовом кризисе отдается противным привкусом в восхитительном ощущении ее собственной радости. О нем не говорили на протяжении всего этого ослепительного вечера, пока не приехали домой. Пробравшись домой в полумраке, они обнаружили, что Нянюшка оставила им термос овальтина, и выпили его, рассевшись возле электрообогревателя в комнате Роберты. Генри неожиданно рассмеялся:
– Что ж, ребята, может быть, нам недолго осталось тут быть.
Фрида, очень элегантная и бледная, приняла трагическую позу:
– Последняя ночь в милом родовом гнезде. Пауза. Слышны рыдания.
Наступило молчание, которое нарушил Стивен:
– Дядя Габриэль п-просто об-бязан протянуть нам руку.
– А если он откажется? – спросил Колин.
– Мы подкупим тетю В., чтобы она его заколдовала, – сказала Фрида. Она надвинула на глаза капюшон плаща, сгорбилась, растопырила согнутые крючком пальцы и проскрипела:
Близнецы немедленно изобразили ведьм и стали кружить вокруг обогревателя вместе с Фридой.
– Заткнись-ка, Фрид, – буркнул Генри. – Мне казалось, что ты сама говорила, будто «Макбета» цитировать не к добру – вроде примета такая есть.
– Эх, дать бы тете В. все, что надо для колдовского зелья, – размечтался Колин. – Наверное, она будет просто счастлива извести дядю Габриэля.
– Хорошее зелье тяп-ляп, впопыхах не сделаешь, – заявила Фрида.
– Интересно, к-как все это д-делают приятели тети В., – сказал Стивен. – Наверное, скучно быть ведьмой, если нельзя наводить порчу на скотину или на своего благоверного – бородавки.
– Как бы мне хотелось, – вскричала Роберта, – чтобы вы рассказали мне про эту вашу тетю В. все как есть, а не мололи бы чушь насчет того, что она ведьма.
– Бедная Робин, – сказал Генри. – В самом деле ужасно глупо звучит, но, если тетиной горничной можно верить, тетя В. на самом деле взялась за изучение какой-то черной магии. Наверное, все сводится к чтению рассказов о колдовстве и столоверчению. На мой взгляд, тетя В. просто с приветом.
– Ладно, – Фрида зевнула. – Как бы там ни было, пора в постельку. – Она чмокнула воздух возле Робертиной щеки и порхнула к двери. – Близняшки, за мной, – скомандовала она.
Близнецы поцеловали Роберту и поплелись за Фридой.
Генри задержался в дверях.
– Выспись как следует, – посоветовал он.
– Спасибо, Генри, – ответила Роберта. – Какая прекрасная была вечеринка.
– В первый раз в жизни, – сказал Генри, – я подумал то же самое. Спокойной ночи, Робин.
Глядя на солнечные лучи, падавшие ей на одеяло, Роберта несколько раз пережила в мыслях эту сцену и почувствовала себя ужасно счастливой…
2
Визит лорда Вутервудского был обречен с самого начала из-за появления леди Катерин Лоуб. Леди Катерин, незамужняя тетушка лорда Чарльза, была крайне бедна и жила в маленьком домишке в Хаммерсмите. Там ее окружали фотографии детей рода Миногов, к которым она была страстно привязана. Будучи бедной, она проводила большую часть своей жизни в хлопотах о еще более бедных жителях своего прихода. Платья она носила убогие; ее шляпы, казалось, не соприкасались с головой владелицы; ее одеяние дополняли нитяные серые перчатки. Была она совершенно глуха и разговаривала монотонным шепотом, улыбаясь доброй улыбкой и часто озабоченно взглядывая на собеседника. Но, невзирая на всю ее кротость и смирение, у леди Катерин имелся твердый стержень решимости. Она была непоколебима в своих привязанностях и неприязни. Ничто не примирило бы ее с человеком, который ей не нравился. К сожалению, она весьма решительно не любила своего племянника лорда Вутервудского, который, в свою очередь, отказывался видеть ее. На Рождество она неизменно писала Габриэлю письмо на тему о любви к ближнему своему, при этом указывая ему на все его недостатки и прилагая при сем незаполненный бланк для пожертвования крупной суммы на какое-нибудь очередное благотворительное дело. Единственный ответ лорда Вутервуда на эти послания заключался в том, что он раздраженно рвал приложение в клочья. К его младшему брату леди Катерин, напротив, питала самую теплую привязанность. Время от времени она путешествовала на автобусе в самый Вест-Энд, чтобы посетить Миногов и выпросить у них старую одежду для своих подопечных или навязать им билеты на благотворительные утренники. Об этих визитах Миногов всегда заранее предупреждали письмом, но на сей раз леди Чарльз, взволнованная предстоящим испытанием, напрочь забыла вскрыть почту. Поэтому единственным предупреждением о приходе родственницы послужило появление Баскетта, который в шесть вечера возвестил, что пришла с визитом леди Катерин.
Миноги и Роберта собрались в гостиной, ожидая появления лорда Вутервуда. Они были необычно молчаливы. Напряжение передалось даже Майку. Он стоял возле радиоприемника и быстро-быстро крутил ручку настройки. Когда ему не велели этого делать, он надулся, растянулся во весь рост на коврике у камина и стал болтать в воздухе ногами, стуча пяткой о пятку.
– Лифт заработал, – вдруг воскликнула леди Чарльз. – Майк, оставайся на месте, только встань. Не забудь пожать руку дяде Габриэлю. Перемежай слова обращением «сэр», а когда я тебе кивну, отдай ему вазочку.
– Майк ее разобьет, – предрекла Плюшка.
– Вот и не разобью, – возмущенно огрызнулся Майк.
– Не забудьте, – продолжала их мама. – Если я предложу разыграть шараду, вы должны выйти, тихонько вернуться и представить ее. А потом, когда закончите, выйдите, чтобы папа мог поговорить с дядей Габриэлем. И помните…
– А что, подслушивать нельзя? – спросила Плюшка.
– Наверняка дядю Габриэля будет слышно по всей квартире.
– И помните: ни слова о колдовстве. Дядя Г. его ненавидит.
– Ш-ш-ш!
– Неужели уже и вовсе разговаривать нельзя? – вопросила Фрида. – Можно подумать, в доме покойник.
– Если тебе есть что сказать, скажи, – мрачно изрек ее отец.
– Право слово, – Фрида начала говорить неестественно высоким голосом, – до чего же прэ-лэст-ны эти цветы…
Ей никто не ответил. В отдалении прозвенел звонок. Было слышно, как в прихожую прошел Баскетт.
– Они очаровательны, дорогая, – горячо подхватила леди Чарльз. Она с немой мольбой смотрела на своих детей, которые испуганно косились на дверь и строили друг другу гримасы. Леди Чарльз повернулась к Роберте. – Робин, милая, расскажи, как ты доехала. Было весело?
– Да, – сказала Роберта, чье сердце бешено колотилось о ребра. – Очень. Мы даже устроили бал-маскарад.
Леди Чарльз и Фрида мелодично рассмеялись. Дверь отворилась, и вошел Баскетт.
– Леди Катерин Лоуб, миледи, – объявил Баскетт.
– Господи помилуй! – тихонько ахнула леди Чарльз.
Вошла леди Катерин. Она семенила мелкими шажками и, прищурившись, вглядывалась в завесу сигаретного дыма.
– Имоджин, дорогая, – прошептала она.
– Тетя Кит!
Миноги восхитительно держались, сохраняя присутствие духа. Они заверили леди Катерин, что счастливы ее видеть, и усадили гостью у огня. Они представили ей Роберту и мягко шутили, вспоминая сирых и убогих, которых леди Катерин призрела. В панике переглядываясь, они упросили ее снять дождевик.
– Как я рада вас всех видеть, мои дорогие, – шелестела леди Катерин. – Как удачно, что я застала всю семью в сборе. Вот и Майкл приехал домой на каникулы, и как он вырос! И Патриция тоже. И близнецы. Помолчите, двойняшки, дайте-ка я попробую угадать, кто из вас кто… Это же Стивен, правильно?
– Да, тетя Кит, – ответил Колин.
– Ну вот! Я же знала, что не ошибусь. Ты получила мою записку, дорогая Имоджин?
– Да, тетя Кит. Мы так обрадовались, – сказала Шарло.
– Да-да… Я уж подумала, не затерялась ли она – вы были так удивлены, когда я вошла. Я и подумала…
– Мы решили, что вы – дядя Габриэль, – прокричал Майк.
– Что, дорогой?
– Дядя Габриэль!
Леди Катерин провела по губам пальцем, затянутым в серую нитяную перчатку.
– Разве Габриэль должен прийти, Чарльз?
– Да, тетя Кит, – кивнул лорд Чарльз. Поскольку она продолжала бессмысленно смотреть на него, он добавил: – Габриэль должен приехать ко мне по делу.
– Мы собираемся показать ему шараду, – провопил Майк.
– Я очень рада, – выразительно произнесла леди Катерин. – Мне очень хочется повидать Габриэля. Я много раз ему писала, но никакого ответа пока не получила. Это касается нашего Фонда Свежего Воздуха. День в деревне для ста детей и две недели в частных санаториях для двадцати больных крошек. Я хочу, чтобы Габриэль принял шестерых.
– Шесть больных крошек? – уточнил Генри.
– Что, дорогой?
– Я спросил, вы хотите, чтобы дядя Габриэль взял на постой шесть больных крошек в «Медвежий угол»?
– Да, это самое меньшее, что он может сделать. Боюсь, Чарльз, что Габриэль склонен к излишнему эгоцентризму. Он весьма состоятельный человек, и ему следует больше думать о людях. Ваша мама всегда это говорила. И я слышу самые тревожные слухи о Вайолет. Похоже, она взялась за спиритизм и сидит в темноте в крайне сомнительном обществе.
– Не спиритизм, дорогая, – отозвалась Шарло, – а черная магия.
– Что, дорогая?
– Магия.
– А-а-а… Понятно. Это совершенно меняет дело. Наверное, она показывает фокусы, чтобы развлечь гостей. Но факт остается фактом – Габриэль и Вайолет стали слишком эгоцентричны. Им очень не помешало бы усыновить двоих детей.
– Бога ради, тетя Кит, – вскричала Шарло, – не подавай Габриэлю такой идеи.
– Лучше вообще не подавай ему никаких идей, – взмолился лорд Чарльз. – Серьезно, тетя Кит, ни в коем случае не приставай к Габриэлю сегодня вечером. Понимаешь… – Он озабоченно посмотрел на часы и осекся. – Господи, Имми, – прошептал он своей жене, – надо немедленно что-то делать. Она доведет его до бешенства. Забери ее к себе в комнату.
– Но под каким предлогом? – пробормотала Шарло.
– Придумай что-нибудь.
– Тетя Кит, – предложила леди Чарльз, не питая особых надежд на успех, – не хочешь ли ты посмотреть мою спальню?
– Что, дорогая?
– Боюсь, что это не поможет, мамуля, – вздохнула Фрида. – Лучше сказать ей, что мы разорились.
– Пожалуй, ты права. Я тоже думаю, что так будет лучше, – согласился лорд Чарльз. Он присел на полусогнутых ногах и наклонил лицо поближе к тетушкиному – Тетя Кит, – прокричал он, – у нас трудности.
– Да, дорогой?
– У меня нет денег.
– Что?
– В доме бэйлиф, – жизнерадостно завопила Плюшка. – Не вмешивайся, Плюшка, – скомандовал Генри. Его отец продолжал:
– Я написал Габриэлю и попросил его дать мне в долг две тысячи фунтов. Если он сегодня вечером откажет, я стану банкротом.
– Чарли!
– Это правда.
– Я поговорю с Габриэлем, – довольно громко сказала леди Катерин.
– Нет-нет! – завопили Миноги.
– Лорд и леди Вутервуд, миледи, – объявил Баскетт.
3
Роберта знала, что Миноги не ожидали появления лорда Вутервуда вместе с супругой, поэтому сумела оценить то мужество, с каким они оправились от второго за вечер незаурядного потрясения. Шарло сделала несколько шагов навстречу деверю и невестке. Ее поведение балансировало на тончайшей границе между излишней любезностью и нарочитой небрежностью. Дети и муж замечательно поддержали ее. Леди Катерин была в тот момент слишком ошеломлена новостями о крахе семьи Миногов, поэтому не внесла дополнительного беспорядка. Она просто тихо сидела в своем кресле.
Роберта опомнилась, только обмениваясь рукопожатиями с пожилой супружеской четой. Маркизу Вутервудскому и Рунскому исполнилось шестьдесят лет, но годы обошлись с ним немилосердно, и выглядел он стариком. Его узкая, утонувшая в плечах голова наклонялась вперед, что придавало ему зловредный и агрессивный вид. Лицо у него было бесцветное, с такой узкой переносицей, что глаза сливались в одну сплошную щелочку. Нижняя челюсть брюзгливо отвисала, а неимоверно длинный подбородок не выражал совершенно ничего, кроме упрямства. Его верхние зубы выдавались над нижней губой, свидетельствуя о крайне высоком и узком небе. Из-за этих зубов лицо маркиза приобретало какое-то бабье выражение, и это впечатление еще усиливалось его манерами старой девы. Создавалось впечатление, что он живет в состоянии непреходящей оскорбленности. Роберта поймала себя на том, что гадает: действительно ли его светлость такой противный, каким кажется?
Жена его выглядела лет на пятьдесят. Она была темноволосой, изжелта-смуглой и жирной. Ее прямые волосы, закрученные над ушами в завитушки на греческий манер, отдавали обычным для париков затхлым запахом. Накрасилась она столь неаккуратно, что Роберте вспомнилась дешевая гравюра, где все цвета по небрежности печатника пришлись сбоку от линий рисунка. Глаза этой дамы производили странное впечатление: очень светлые, с крохотным зрачком и белками грязного цвета. Они были так глубоко посажены, что не отражали свет и потому казались затуманенными. Роберту это чем-то смущало, и ей не хотелось смотреть в глаза миледи. Когда-то лицо леди Вутервуд было круглым, но, подобно ее косметике, с годами потекло вниз и теперь висело складками и мешками около рта с опушенными краями губ. Роберта заметила, что миледи имела странную привычку все время открывать и тут же закрывать рот, еле слышно шлепая губами. В углах рта у нее все время образовывались белые потеки.
«Генри прав, – подумала Роберта, – она просто отвратительна».
Лорд Вутервуд поздоровался с Миногами без особой сердечности, а заметив леди Катерин Лоуб, и вовсе заледенел. Он повернулся к брату и глуховатым голосом сказал:
– Мы торопимся, Чарльз…
– Э-э, – промямлил лорд Чарльз. – Вот как? А-а… ну да…
– Вот как? – эхом откликнулась Шарло. – Но я надеюсь, что вы все-таки не очень торопитесь, Габриэль? Мы ведь почти не видимся.
– Когда мы приглашаем вас в «Медвежий угол», Имоджин, вы никогда не приезжаете.
– Я знаю… Мы с огромным удовольствием приехали бы, особенно дети, но вы же сами знаете, как ужасно дороги путешествия… даже в пределах Англии. Понимаете, нам всем в одной машине не поместиться…
– Проезд по железной дороге в третьем классе в оба конца пока еще доступен большинству людей.
– Боюсь, что это нам далеко не по карману, – сказала Шарло с очаровательным смущением, – мы экономим буквально на всем. Мы никогда не забываем, что должны себя ограничивать.
Лорд Вутервуд повернулся к Генри.
– И как тебе понравилась твоя поездка на Лазурный берег? – спросил он. – Я видел твою фотографию в одной из этих газетенок. В наши дни мы не раздевались догола и не выламывались перед газетными фоторепортерами, но тебе, наверное, нравятся такие вещи…
– В высшей степени, сэр, – холодно ответил Генри. Наступила небольшая пауза. Роберта чувствовала себя ужасно неловко, ей казалось, что план Шарло нуждается в немедленных поправках и им всем нужно оставить поле битвы лорду Чарльзу. Она подумала, не следует ли ей самой выскользнуть потихоньку из комнаты. Наверное, все ее мысли отражались на физиономии, потому что Генри, поймав взгляд Роберты, улыбнулся ей и покачал головой. Вутервуды уселись рядышком на диван. Вошел Баскетт с подносом.
– А, вот и шерри, – бодро проговорил лорд Чарльз.
Генри принялся разливать напиток. Шарло предпринимала отчаянные усилия, чтобы очаровать своего деверя. Леди Катерин слегка наклонилась вперед в своем кресле и обратилась к леди Вутервуд.
– Э-э… Вайолет, как я слышала, ты занялась фокусами?
– Вы глубоко заблуждаетесь, – возразила леди Вутервуд глубоким голосом. Она говорила с почти неуловимым акцентом, отчего слова сливались в один поток. После каждой фразы она складывала губы вместе, звучно шлепая ими, и вытирала белый налет в углах рта. Но он снова появлялся.
– Тетя Кит, – воскликнула Фрида, – не выпьете ли шерри? Тетя Вайолет, а вы?
– Нет, дорогая, благодарю, – ответила леди Катерин.
– Выпью, – откликнулась леди Вутервуд.
– Лучше бы не надо, Ви, – заметил лорд Вутервуд. – Ты ведь знаешь, что будет.
Майк подошел к краю дивана и пристально уставился на свою тетку. Лорд Чарльз с любезным видом повернулся к брату.
– Это шерри, которое, по-моему, тебе нравится больше всех остальных. Верно, Габриэль? – спросил он. – «Корреджо дель Мартец», семьдесят девятого года?
– Ну, знаешь ли, если тебе по карману покупать шерри полувековой выдержки… – начал было лорд Вутервуд.
Генри поспешно поставил дядюшке под руку рюмку.
– Тетя Вайолет, – вдруг заговорил Майк. – Ты можешь заколдовать веревку, чтобы она извивалась, как змея, а потом стала твердой, как палка? Готов поспорить, что не можешь! Спорим, что ты этого не умеешь? Спорим, что ты не умеешь распиливать девушек пополам?
– Не валяй дурака, Майк, – сердито прошипела Плюшка.
– Микки, – попросила его мать, – беги найди Баскетта, милый, и попроси его позаботиться о шофере дяди Габриэля. Наверное, он здесь, правда, Габриэль?
Майк сделал движение, отражающее его готовность выполнить поручение леди Чарльз, однако лорд Вутервуд раздраженно проворчал:
– Ему и в машине будет неплохо. Там еще и горничная твоей тетки. Твоя тетка требует, чтобы мы повсюду таскали с собой ее горничную. Разумеется, я против, но для моей жены это не имеет никакого значения. Однако я утверждаю, что Диндилдон – мерзкое создание.
Леди Вутервуд расхохоталась как сумасшедшая. Муж повернулся к ней.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Ви, – хмуро сказал он. – Диндилдон – испорченная особа. Если говорить без обиняков, она вдрызг развратила моего шофера. Это годами продолжается у тебя под самым носом.
Шарло, очевидно, решила сделать вид, что не слышала этих компрометирующих высказываний.
– Конечно же, они обязательно должны подняться наверх, – проговорила она весело. – Нянюшка будет просто счастлива немного поболтать с Диндилдон. Микки, солнышко, попроси Баскетта провести Диндилдон и Хихикса в гостиную слуг и дать им чаю или чего-нибудь еще. Попроси его вежливо, хорошо?
– О'кей, мамуля, – весело отозвался Майк. Он бойко запрыгал на одной ножке по направлению к двери и у порога обернулся, чтобы еще раз посмотреть на леди Вутервуд. – Смешно, правда? – спросил он. – Вашего шофера зовут Хихикс, а в кухне у нас сидит человек, которого зовут Ворчалл. Он…
– Майкл! – одернула его леди Чарльз. – Немедленно делай что тебе говорят.
Майк вышел, а за ним незаметно последовал Стивен, который тихонько закрыл за собой дверь. Стивен через несколько секунд вернулся.
– Я бы очень хотела знать, – заговорила леди Катерин, – чем же таким ты занялась, Вайолет. Ходят самые дикие слухи.
– Она копается в оккультизме самого идиотского толка, – заявил лорд Вутервуд, побледнев от раздражения.
Роберта заметила, что, когда он говорил, его верхние зубы прикусывали нижнюю губу, отчего лицо приобретало выражение отвратительного самодовольства.
– Габриэль, – заявила его жена, – верит только в то, что сам видит. И больше ни во что. Ему кажется, что в этом ему повезло. Так вот, не так уж ему повезло, как он думает.
– О чем, черт побери, ты говоришь? – требовательным тоном спросил лорд Вутервуд. – И пожалуйста, не смотри на меня так, Ви, ты же знаешь, что я этого не люблю. Эти твои новые приятели превратили тебя в очень неприятную женщину. Самые жалкие из всех идиотов! И чем, по-твоему, ты занимаешься, когда охотишься за привидениями? Сплошное шарлатанство и отъявленное мошенничество, я это тебе уже много раз говорил! Честное слово, я вполне дозрел, чтобы заявить на всю эту компанию в полицию. Если бы только я не опасался, что это может бросить тень на мое доброе имя…
– Осторожнее, Габриэль. Неумно издеваться над незримым.
– Над чем незримым? – спросила леди Катерин, которая расслышала последнюю фразу.
– Незримыми силами.
Лорд Вутервуд издал раздраженное фырканье и повернулся к жене спиной.
– Какими силами? – настаивала леди Катерин вопреки страстной затаенной мечте Миногов, чтобы она умолкла.
– Вы желаете, чтобы я в нескольких словах объяснила мудрость веков? – вопросила леди Вутервуд с видом величественного и глубокого презрения. – Целая жизнь слишком коротка, чтобы достигнуть понимания…
– Понимания чего?
– Эзотерического учения.
– А что это такое?
Шарло вдруг отважно кинулась в этот странный разговор, и Роберта, ощущая что-то весьма близкое к полному ужасу, сообразила, что Шарло пришла к выводу, будто с невесткой надо общаться в духе легкого поддразнивания. Наклонившись к гостье, леди Чарльз весело сказала:
– А я тоже совсем ничего не понимаю, как тетя Кит, Вайолет. Эзотерическое учение? Это то же самое, что колдовство? Только не обратись в ведьму, дорогая, пожалуйста.
Леди Вутервуд уставилась на Шарло с выражением крайнего неодобрения.
– Смеяться над некромантией, – изрекла она низким гудящим голосом, – великая ошибка, Имоджин. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»
– Наверняка есть, Вайолет, но мне не хочется с этим встречаться.
– Церковь, – провозгласила леди Катерин самым громким шепотом, на какой только была способна, – занимает достаточно жесткую позицию по вопросам такого рода. Мне представляется, Вайолет, что тебе должно быть известно, какой опасности ты подвергаешься…
Тут все Миноги заговорили разом. Они говорили настойчиво, не повышая голосов, но при этом буквально поливали гостей ураганным огнем своей болтовни. По молчаливому уговору они разделились на две группы. Фрида, Плюшка и их мама взяли в оборот лорда Вутервуда, а Генри и близнецы сосредоточились на его жене. Лорд Чарльз, нервно протирая монокль, стоял в сторонке, словно рефери-неумеха на ринге. Теперь ситуация развертывалась в духе лучших традиций салонной комедии. Роберта никак не могла отделаться от воспоминания о спектакле, который она видела накануне, и ей все казалось, что Миноги даже стали играть голосами, как профессиональные актеры, и делать нарочитые жесты. Сцена стремительно катилась к неведомой пока эффектной кульминации. Правда, наблюдался некоторый избыток острохарактерных персонажей, включая сумасшедшую старую герцогиню, на роль которой отлично подходила леди Катерин Лоуб: она улыбалась и кивала своим мыслям, сидя в углу. Отчасти для того, чтобы прогнать от себя этот кошмар, отчасти в надежде, что она сможет хоть чем-нибудь послужить делу Миногов, Роберта подошла к леди Катерин. Та, следуя семейному обычаю, принялась немедленно исповедоваться девушке, рассказывая, что слышала совершенно скандальные новости про Вайолет, и спрашивая Роберту, не кажется ли ей, что всем Миногам лучше было бы выйти, потому что бедняге Чарльзу надо предоставить самому обрабатывать Габриэля. К счастью, все это произносилось в сторону и настолько невнятно, что даже Роберта слышала от силы половину. Однако леди Катерин была весьма настойчива, и Роберте никак не удавалось отвлечься и послушать, что творится между Миногами и четой Вутервуд, пока до нее не долетели слова Фриды: «Нет-нет, дядя Габриэль, я не переживу столь жестокого разочарования, если вы не попросите нас показать вам хотя бы одну». Роберта увидела, что лорд Вутервуд выглядит уже не так противно. Фрида удачно играла очаровательную чуткую племянницу.
– Я так рада, что вы со мной согласны, – прошептала леди Катерин. – В моей душе нет никаких сомнений относительно того, в чем заключается мой долг по отношению к этим несчастным.
Роберта понятия не имела, о ком идет речь: о Миногах, о больных детях или о евреях-беженцах, потому что леди Катерин страстно интересовалась ими всеми. Леди Вутервуд непрерывно бубнила что-то Генри и близнецам, которые завороженно ее слушали. Шарло вдруг нарушила эту сравнительно мирную сцену, высказав весьма и весьма сомнительную идею.
– Дети, – весело произнесла она, – Фрид тут рассказывает дяде Габриэлю про ваши шарады. Как вам кажется, сможете вы быстренько сделать шараду, такую, чтобы рифмовалась? Для тети Вайолет, тети Кит и дяди Габриэля, а? Не выбирайте слово целую вечность, загадайте первое, что придет в голову. Мы вам подскажем. А теперь – брысь!
– Пошли, Робин, – позвал Генри.
Роберта, полная дурных предчувствий, последовала за Миногами в коридор.
