Текст книги "Смерть пэра"
Автор книги: Найо Марш
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
4
Появление Хихикса совпало с уходом мистера Криссоэта. Хихикса привел мистер Фокс. Туповатое равнодушие вчерашнего дня покинуло шофера. Он был очень бледен и даже не пытался скрывать свою встревоженность. Очевидно, подумал Аллейн, его встряхнул сегодняшний утренний разговор с Фоксом. Хихикс стоял навытяжку, вертя в руках свою шоферскую кепку и с превеликим недоверием глядя на Аллейна.
– Послушайте, Хихикс, – произнес Аллейн, – вам нет никакой необходимости беспокоиться, если вы до сих пор правдиво отвечали на наши вопросы.
– Оно так и есть, сэр. Я правду сказал, сэр, помоги мне бог. Честное слово, сэр, меня там не было. Мистер Майкл вам подтвердит, сэр. Он видел, как я спускался вниз, и они все слышали, как его светлость кричал, когда я уже сошел.
– Все правильно. Нам нужны всего лишь факты, понимаете? Если вы рассказали нам все как есть, вам не о чем беспокоиться.
– А можно спросить, сэр, мистер Майкл подтвердил мои слова?
– Да. Он заявил, что видел, как вы спускались вниз. Хихикс вытер рот рукой.
– Ну, слава богу! Прошу прощения, сэр, но юные джентльмены его возраста не всегда все примечают, я и беспокоился, как не знаю что.
– Мы попросили вас прийти сюда сегодня утром, – сказал Аллейн, – чтобы выяснить, не сможете ли вы сообщить нам кое что еще.
– Если только смогу, сэр, ради бога! Только я же ничего не знаю. Я с этим вообще никакого дела не имел. Я никогда не желал смерти его светлости. Его светлость всегда относился ко мне по справедливости.
– До такой степени справедливо, что оставил вам кое-какие средства, насколько я знаю.
Хихикс разразился неуклюжей тирадой в защиту своей персоны. Он же не виноват, что его светлость жаловал своего слугу.
– Это ж все потому, что еще мой папаша служил у родителя его светлости. А я никогда ничего не просил, да и не ожидал. Вы на меня собак не вешайте. Это завсегда так получается: если у полиции нелады с благородными господами и с простыми людьми, всякий раз простой люд виноват. Господи ты боже мой, неужели нельзя понять, что…
Аллейн не перебивал Хихикса. Наконец шофер умолк. Очевидно, ему больше нечего было сказать, и он стоял, взмокнув, переминаясь с ноги на ногу и закатывая глаза, как перепуганная лошадь.
– Ну вот, раз уж вы выговорились, – продолжил Аллейн, – может быть, выслушаете пару вопросов. Садитесь.
– Я уж лучше постою.
– Пожалуйста. Вы сообщили нам, что спустились вниз к машине и что впервые узнали о трагедии, когда за вами пришла мисс Грей. Отлично. А вот когда вы спускались вниз, не обогнал ли вас спускающийся лифт?
– Нет, сэр.
– Он не спустился вниз за все то время, что вы сходили по ступенькам?
Хихикс словно весь нахохлился.
– А что такое с этим лифтом, сэр? Он был наверху. Я его вообще не видел после того, как спустился вниз.
– Это все, что я хотел от вас узнать, – кивнул Аллейн.
– Ох! – пробормотал себе под нос Хихикс.
– Есть еще одна мелочь. Как ладил его покойная светлость со слугами?
Хихикс помедлил и дал осторожный ответ:
– Вполне сносно.
– В самом деле?
– Ну уж в ловушку вы меня не заманите…
– Не говорите глупостей, – сурово оборвал его Фокс. – Что это с вами такое? Старший инспектор задал вам простой вопрос. Почему вы не отвечаете на него? Вы только представляете себя в самом невыгодном свете, вот и все.
– Послушайте, Хихикс, не упрямьтесь, – попросил Аллейн. – Будьте умницей, успокойтесь.
– Вы уж простите меня, сэр, но я сильно нервничаю. Его светлость в своем роде вполне прилично ладил со слугами. Ну, поговаривали, что я, мол, хожу в любимчиках, а некоторые – совсем наоборот, были и такие, что не любили его за ехидную манеру, но меня-то это не задевало. Он ко мне честно относился.
– А кто-нибудь среди слуг предпочитал ее светлость его светлости?
– Может быть.
– Например, горничная?
– Может, и она…
– А вы в хороших отношениях с горничной ее светлости?
– Мы с ней ладим, – осторожно ответил Хихикс, подозрительно глядя на Аллейна.
– У вас с ней есть какие-нибудь совместные планы?
– Да какого черта?! – взревел Хихикс. – Что тут общего с этим делом? Кто наболтал, что между нами что-то есть?
– Ну вот, вас опять занесло, – качая головой, устало заметил Аллейн. – Вы будете отвечать на вопрос или нет?
– Ничего такого между нами нет. Мы с ней в приятельских отношениях, вот и все. Ну и что такого? Я не говорю, что мы с ней не дружим.
– Как вы считаете, встала бы Диндилдон на сторону леди Вутервуд против ее мужа? Сочувствовала она ей?
– Она очень любит ее светлость. Она у нее служит уже давно.
– Вот именно. Значит, она обычно становилась на сторону леди Вутервуд, когда у той были нелады с супругом?
– Наверное, да.
– Значит, между лордом и леди Вутервуд не все было гладко?
– Да, сэр, не все, – ответил Хихикс, явно обрадованный, что беседа свернула в такое русло.
– А вы случайно не знаете, о чем они ссорились?
– А у ее светлости всякие странные идеи. Она с чудными людьми якшается.
– Как вы считаете, она вполне нормальная?
Хихикс потоптался и стал разглядывать свою кепку. Губы у него подрагивали.
– Ну, говорите же, – подбодрил его Аллейн.
– Так ведь все хорошо знают, что она маленько не в себе. Грейс Диндилдон не любит, когда так говорят, но это факт. Ее даже на время запирали в сумасшедший дом, и она уже никогда не станет нормальной, как другие люди. Мне кажется, что все слуги так считают.
– Кроме мисс Диндилдон?
– Она это тоже знает, – сказал Хихикс, – только не говорит об этом. Она просто такая… верная по натуре.
– Хорошо, – произнес Аллейн. – Пока все. Хихикс вытер лоб дрожащей рукой. Казалось, он хочет сказать что-то еще.
– Что?.. – спросил Аллейн.
– Господи, сэр, я так разволновался. Думаю и думаю про это. – Он снова замолчал и потом с решительным видом быстро сказал: – Я прошу прощения, сэр, что так забылся и совсем расклеился. Это потому, что мистер Фокс с утра за мной пришел и…
– Все в порядке, – отозвался Аллейн. – До свидания.
Хихикс бросил на инспектора перепуганный взгляд и исчез.
5
Полуденный поезд повез Аллейна, Фокса и Найджела Батгейта в Кент. Найджел позвонил Аллейну за две минуты до того, как поезд отошел с вокзала Виктория, и вскочил в вагон-ресторан уже когда состав тронулся.
– Верный до гроба, я с вами всегда, – продекламировал он и заказал выпивку на всех троих.
– Вряд ли вы очень много там получите, – предупредил Аллейн.
– Ну, заранее никогда не скажешь. Мы послали туда фотографа. Надеюсь, удастся хоть что-нибудь сфотографировать. – Найджел с сомнением посмотрел на Аллейна, хотел было что-то добавить, но передумал.
– Давайте перекусим, – предложил Аллейн.
Во время путешествия он вел себя дружелюбно, но неразговорчиво. После ленча Фокс и Найджел задремали и не проснулись, пока поезд не подошел к Кентербери. Здесь их встретило солнышко, задумчиво светившее сквозь тучи, неторопливо плывущие к югу. Они пересели на боковую ветку и приехали на станцию «Медвежий угол» в три часа дня.
– Вылезаем, – сказал Аллейн. – Начальник местной полиции должен прислать за нами машину. До замка Вутервудов отсюда, как я понял, мили три. Ага, вот и наш человек.
Сам начальник полиции встретил их на платформе и проводил на проселочную дорогу, где уже ждала полицейская машина. Начальник полиции явно был польщен визитом из Скотленд-Ярда и с большой охотой готов был обсуждать «Медвежий угол» и семью Миногов. Когда они выезжали из деревни, он указал на красивый коттедж, который стоял в переулочке.
– Теперь он принадлежит Биллу Хихиксу, – сообщил начальник полиции.
– Повезло Биллу Хихиксу, – заметил Аллейн.
– Очень даже. Вообще-то странное дело, как оно все получилось. Древняя история, можно сказать. Папаша Билла Хихикса был кучером у отца его покойной светлости и спас ему жизнь. Лошади понесли и все такое, а кучер не испугался и сладил с ними. Старый лорд обещал папаше Билла Хихикса коттедж за его работу и за храбрый поступок. В конце концов именно лошади и доконали старого лорда, потому как лошадь его на охоте скинула и затоптала. Он прожил всего несколько минут, но все, кто с ним был, слышали, как он жалел, что не успел вставить в завещание пункт насчет коттеджа. И велел передать своему сыну – его покойной светлости, значит, – чтобы тот выполнил обещание. Ну вот, а его новая светлость – как мы его тогда называли – был скуповат, так что коттедж сразу не отдал, а только послал за адвокатами и вставил в свое собственное завещание пункт насчет коттеджа и велел сказать Биллу Хихиксу, что тот получит дом, когда сам его светлость помрет.
– Понятно…
– Ну, и если учесть, что там собираются проложить новую железнодорожную ветку, похоже, Биллу Хихиксу и впрямь счастье привалило.
– Это точно, – заметил Аллейн.
Потом он молчал всю дорогу. Они проехали по лугам, потом мимо засеянных полей, маленьких хуторков, ручейка и небольшого частного поля для гольфа и, наконец, подъехали к воротам «Медвежьего угла». Дом скрывался за деревьями, и, пока они карабкались по уходящей вверх аллее, Фокс все больше проникался уважением к этому месту.
– Да, видное место, – заметил Фокс.
– Погодите, то ли вы еще скажете, когда увидите дом, – сказал начальник полиции. – Это такая усадьба, что на весь Кент славится не хуже замка Лидс. Не такая большая, конечно, но внушительная.
Он оказался прав. Над огромным парком стоял на возвышении громадный дом. Дом был построен во времена Джона Ивлина, и сей тонкий знаток изысканных домов не нашел бы в нем никакого изъяна. Он бы мог описать этот дом как совершенно целостное здание, примечательное за счет благородного окружения и сверкающее собственной красотой, как диадема. Сравнение очень подошло бы, подумалось Аллейну. В лучах предзакатного солнца на фоне зеленого бархата парка здание действительно сияло, как драгоценный камень.
– Вот это да! – воскликнул Найджел. – Я никогда и не думал, что усадьба такая роскошная. Господи, даже не по себе делается, что Миноги приедут в эти пенаты как к себе домой.
– Я полагаю, лорд Чарльз родился здесь? – заметил Аллейн.
– Ну да, конечно. Да… наверное. Впечатляющий дом, правда? – Найджел невольно подтянул галстук.
– Я уже предупредил слуг о нашем приезде, – сказал начальник полиции. – То-то они забегают, готов поспорить!
Но дворецкий и экономка, когда Аллейн встретился с ними, казались не столько встревоженными, сколько глубоко изумленными. Казалось, их беспокоило только, что им теперь делать. Слуги совершенно растерялись, что никто не дает им никаких указаний. Они узнали о смерти его светлости из колонки в местной газете. Никаких распоряжений они не получали и не знали, следует ли кому-то из них отправиться за указаниями в Лондон? Где похоронят его светлость? Аллейн посоветовал им позвонить на Браммелл-стрит или на Плезанс-Корт. Он показал им ордер на обыск и принялся за работу. Конечно, обыск в такой громадной усадьбе занял бы добрую неделю, но Аллейн надеялся на удачу. Секретарь лорда Вутервуда, как оказалось, уехал в отпуск. Аллейн не пожалел о его отсутствии. Он попросил, чтобы ему показали комнаты, которыми его светлость пользовался чаще всего, и его провели в библиотеку и в подобие кабинета. Фокс отправился в гардеробную лорда Вутервуда в отдаленном крыле. Батгейт отыскал и припер к стене экономку, чтобы получить от нее «интервью с верным слугой», как он это назвал. Аллейн привез с собой связку ключей, снятых с тела его светлости. Один из них прекрасно подошел к великолепному бюро эпохи короля Иакова в библиотеке. Оно было набито связками старых писем и бумаг. Со вздохом Аллейн устроился поудобнее и стал изучать их, время от времени глядя на очаровательный пейзаж за окнами.
Бюро эпохи Иакова мало помогло ему. Там лежали веселые письма, в которых тем не менее лорд Чарльз умолял о помощи. Голубой карандаш перечеркивал их кислыми надписями его брата: «Отвечено 10/5/38. Отказано», «Отвечено 11/12/39. Категорически отказано». Покойный лорд Вутервуд, заметил Аллейн, был человеком методичным. Но он не всегда отказывался помочь своему брату. Письмо из Новой Зеландии было отчеркнуто голубым карандашом: «Отвечено 3/4/33. 500 фунтов». На письме, присланном чуть раньше, красовалось: «500 фунтов через Новозеландский банк». Это были единственные случаи, когда лорд Чарльз получил помощь от брата. Были там и письма от леди Катерин Лоуб, которая напоминала своему племяннику о его долге перед бедняками и требовала пожертвовать на свои обожаемые фонды. Эти письма были отмечены решительным «Нет». Среди бумаг Аллейн наткнулся на извещение из приюта Недберна для душевнобольных, в Оттертоне, Девон. В нем сообщалось, что состояние леди Вутервуд несколько улучшилось. Он пометил себе адрес.
Странное открытие сделал Фокс. Аллейн сидел на корточках, копаясь в нижнем ящике бюро. Солнце уже опустилось ниже окон библиотеки, ее начинал заполнять прозрачный сумрак, когда дверь открылась, и за ней материализовался Фокс. Аллейн сел на пятки и наблюдал, как Фокс медленно вступает в полосу света. Он нес на ладони какой-то небольшой странный предмет. Аллейн безмолвно смотрел на него. Ковер на полу был толстый, и Фокс шел бесшумно, как призрак. Однако Аллейн смог разглядеть предмет у него на ладони, только когда тот подошел совсем близко.
Это была маленькая и совершенно омерзительная кукла.
Не говоря ни слова, Фокс положил на ковер уродливую фигурку, грубо вылепленную из какого-то грязновато-блестящего вещества желтоватого цвета. Одежда куклы являла собой пародию на черный пиджак и серые брюки. На макушке уродца топорщилось несколько приклеенных седых волосков. Глаза были сделаны из булавок с черными стеклянными головками, ноздри изображала пара дырочек. Обломки спичек представляли зубы под уродливо вздернутой верхней губой. Пальцы Аллейна коснулись груди куклы. Оттуда, вонзившись в грубо сделанную жилетку, торчала длинная булавка.
– И где вы это нашли?
– В гардеробной. В глубине ящика стола.
– Вот что он не хотел показывать старому Криссоэту. Интересно – почему?
– Может, он боялся, что Криссоэт над ним посмеется.
– Может быть, – согласился Аллейн.
Глава 18
Сцена при свечах
1
В тот день над Лондоном стояли беспросветные тучи. С утра до ночи неумолимо лил дождь. Всякий раз, подходя к окну в библиотеке на Браммелл-стрит, Роберта и Генри видели внизу только колышущиеся зонты, блестящий от влаги макинтош полисмена, крыши машин и струи воды, которые эти машины выбрызгивали из-под колес. Когда после ленча молодые люди вышли на Браммелл-стрит, укрываясь под зонтиком, взятым из прихожей, резкий порыв ветра чуть не сбил их с ног. Генри плотнее прижал к себе руку девушки. Невзирая на все, что до сих пор случилось, на сердце у Роберты потеплело в предвкушении путешествия по Лондону: вокруг спешили под дождем лондонцы, сверкали в свете ламп витрины, над потоками машин важно проплывали ярко-алые двухэтажные автобусы. Кругом шумело людское море, а рядом шел Генри и вел ее сквозь потоки дождя. Она была счастлива, что в карманах у Генри нашелся только шиллинг и девять пенсов и что он не стал одалживать у нее предложенные десять шиллингов и брать такси. Вместо этого он предложил, чтобы они поехали на автобусе, а потом на метро до Плезанс-Корт. «Замечательно, замечательно, все просто замечательно!» – пело сердце Роберты. Как хорошо забраться на колышущийся автобус, медленно ехать по Парк-лейн, как здорово нырнуть в метро и удивиться неожиданно свежему воздуху, который нагнетает туда вентилятор, погрузиться ниже улиц, в глубокий подземный мир, войти в поезд, мчащийся по темному подземелью. «Как хорошо!» – думала Робин, сидя в поезде напротив Генри и видя в полутьме, что он улыбается ей.
– Нравится тебе Лондон? – спросил он, угадав ее мысли, и она кивнула ему, чувствуя себя независимой и смелой. Самое прекрасное, думала про себя Роберта, это именно ощущение независимости. Никто в переполненном метро не знал, что она Роберта Грей из Новой Зеландии. Она для них абсолютно ничего не значила так же, как и они для нее, и она симпатизировала им именно поэтому. Ее не пугало даже то, что они с Генри должны быть в доме на Браммелл-стрит до того, как привезут дядю Г. в гробу. Смешно было и думать о том, что Миногам может угрожать какая-нибудь опасность. Ведь Роберте было двадцать лет, и она была в Лондоне!
Поведение Миногов никак не испортило ей настроения. Шарло отдыхала, лорд Чарльз отправился к управляющему банком, где у него был счет, а остальные, пусть даже с черными кругами под глазами, вели себя в своем обычном духе. Все пили чай в столовой, включая Майка, который сидел с триумфальным видом. Фрида рассеянно наливала чай во все чашки, которые перед ней стояли, Плюшка лопала апельсины у буфетного столика, а близнецы пожирали тосты в огромных количествах.
– Наверное, вы слышали, – сказал Колин, – что мистер Ворчалл убрался.
– Его зовут не Ворчалл, а Варчелл, – поправил Стивен.
– Он ушел, – встряла Плюшка, – потому что папуля теперь стал ужасно важным и богатым, так что с деньгами все в порядке.
– Ты что же, – проворчал Генри, – полагаешь, что золотые горы дяди Г. теперь в мгновение ока стали нашими? Есть еще долги и налоги на наследство, лапочка.
– А что такое налоги на наследство?
Оказалось, никто из Миногов не знал ответа на этот Плюшкин вопрос. Даже Генри, увы, оказался совсем несведущим.
– Ну и ладно, – бросила Плюшка. – У нас всегда есть в запасе денежки за жемчуг, который загнала тетя Кит. Может быть, они оплатят налоги на наследство.
– Или оплатят хорошего адвоката для одного из нас, – промолвила Фрида.
– Чего еще от тебя можно ждать, Фрид, – сказал Генри.
– Ну, надо смотреть правде в глаза: если один из нас…
– Pas pour le jeune homme… – начал Колин.
– А я знаю, что это значит «не при мальчишке»! – сказал Майк. – Но вы не беспокойтесь. Старший инспектор Аллейн еще до ужина разгадает эту загадку. Я так думаю. Робин, а ты знаешь, что старший инспектор Аллейн вчера советовался со мной по одному важному делу?
– Вот как, Микки? И что, это было здорово?
– Неплохо, неплохо, должен сказать. Так уж получилось, что ему надо было узнать одну ужасно важную вещь, а я ее как раз знал. Знаешь, он парень что надо. То есть, я хочу сказать, только на него посмотришь – и сразу поймешь, какой он необыкновенный. Это же сразу заметно. И знаешь, Робин, у него вчера не оказалось с собой увеличительного стекла, и я ему одолжил свое! Спорим, он найдет с моим стеклом самую важную улику, а? Ух ты! – сказал Майк, в упоении колошматя ногами по ножке стула. – Спорим, старина Б. К. перестанет хвастаться, когда я ему расскажу про это!
– Это кто такой – старина Б. К.?
– Да так, – ответил Майк, – один противный парень. На самом деле его зовут Беним-Кей, он в моем классе. Страшный задавака. Ничего, сразу как миленький перестанет задаваться, когда я ему расскажу…
– Твоя беседа, – сказала Фрида, – очень напоминает оперу, где все партии исполняет один и тот же человек.
– И что ты сказал мистеру Аллейну, Майк? – спросил Генри.
– А-а, насчет тесака, когда он лежал в прихожей, а когда потом его уже не было. Он сказал, что я ужасно хороший свидетель.
– Робин, – сказал Генри. – Уже половина шестого. Нам пора на вахту.
2
Обратная дорога на Браммелл-стрит была совсем не такой веселой. Генри, одолжив денег у Нянюшки, взял такси. Он был очень молчалив, и Роберта поневоле стала думать про ночь, которая ждала их на Браммелл-стрит. У нее было предостаточно времени подумать, куда положат дядю Г. и появится ли к обеду тетя В., которой до сих пор не было ни видно ни слышно. Казалось, Шарло ждет от Генри и Роберты, что они останутся на Браммелл-стрит, и девушка стала волноваться, не будет ли Генри скучно долгим вечером сидеть с ней в библиотеке, больше похожей на морг. Может быть, тетя к ним тоже присоединится, и Роберта представила себе, как тетя В. будет просто сидеть и таращиться на Генри и на нее, а потом, когда придет время ложиться спать, они молча поднимутся по длинным пролетам лестницы и молча пойдут по бесконечному коридору. Может быть, им придется проходить мимо той комнаты, где будет лежать дядя Г., и тетя В. станет с безумным блеском в глазах настаивать, чтобы они зашли и посмотрели на него… Роберте страстно захотелось, чтобы дождь прекратился и немного вечернего солнца согрело бы Браммелл-стрит. В первый раз с тех пор, как она приехала в Англию, девушка почувствовала себя одиноко. Она решила, что после обеда напишет своей неизвестной пожилой тетушке, которая, внутренне улыбнувшись, подумала Роберта, наверняка потрясена вечерними газетами. Вечерние выпуски были назойливо полны дядей Г. На углах улиц Роберта видела плакатики:
Она не могла не подумать, попали ли в эти газеты фотографии Генри и ее самой, сделанные газетчиками у выхода из дома на Плезанс-Корт. Может быть, под фотографией есть подпись: «Лорд Рун и его подруга покидают роковую квартиру». Генри остановил такси на углу и купил газету.
– Это газетенка Найджела, – сказал он. – Ну что, посмотрим, что за чушь он там накатал?
Они читали газету в такси. Действительно, там была помещена их фотография. Снимок делался со вспышкой, и лица выглядели осунувшимися и бледными, похожими на манный пудинг с глазами-изюминками, что очень подходило к ситуации. Роберта решила, что пресса пишет про них просто непристойно и нагло, но Генри сказал, что все могло быть намного хуже и Найджел спас их от кучи неприятностей. Такси подъехало к Браммелл-стрит, двадцать четыре. Газету они оставили в машине и снова вошли в мрачный дом. Они немедленно ощутили, что в доме есть какое-то движение. Повсюду пахло цветами, горничная с охапкой лилий взбегала по ступенькам. Моффат, старый слуга, который впустил их, сказал, что часть слуг из «Медвежьего угла» выехала утренним поездом в Лондон.
– Но мы и без них неплохо справились, милорд, – сказал Моффат. – Все приготовлено. Цветы просто замечательные.
– В которой комнате? – спросил Генри.
– В зеленой гостиной, милорд. На втором этаже.
– Наверху? – с сомнением спросил Генри.
– Ее светлость назвала зеленую гостиную, милорд.
– Ее светлость будет обедать, Моффат?
– Не внизу, милорд. В своей комнате.
– Вы не знаете, как она себя чувствует?
– Как я понимаю, не очень хорошо, милорд. Мисс Диндилдон сказала мне, что не очень хорошо. Если вы не возражаете, милорд, пусть дежурная сиделка пообедает с вами.
– Господи, конечно, – сказал Генри.
Из мрака в конце коридора появилась Диндилдон. Генри окликнул горничную и принялся расспрашивать относительно ее хозяйки. Диндилдон подошла поближе и, все время оглядываясь, шепотом отвечала, что леди Вутервуд чувствует себя довольно плохо. Она ведет себя очень беспокойно и весьма странно, прибавила горничная. И, поскольку Генри ничего не ответил, Диндилдон снова ускользнула в темноту.
– Очень беспокойно и странно, – мрачно повторил Генри. – Веселенькие дела, ничего не скажешь.
Часы в глубине холла пробили шесть.
В этот самый момент в спальне леди Вутервуд в «Медвежьем углу» Аллейн поднял глаза от экземпляра «Compendium Maleficorum».
– Фокс, – спросил он, – сколько человек вы оставили на Браммелл-стрит?
– Одного, сэр, Кэмпбелла. За домом присматривают. – Пристально поглядев в лицо своему шефу, Фокс поинтересовался: – Что-нибудь не так, сэр?
Длинный палец Аллейна уперся в книгу знакомым Фоксу жестом:
– Прочтите это.
Фокс надел очки и склонился над книгой.
– «Книга вторая, – прочел он, – посвященная всевозможным видам колдовства и прочим разным вопросам, кои требуется знать».
– Продолжайте.
– «Глава первая. О сонных зельях и наговорах. Изложение». – Фокс читал все это отчетливо и монотонно, словно полицейский протокол, пока Аллейн не остановил его. – Ну и что с того? – пожал плечами Фокс. – Мне кажется, это глупость всякая. Однако тут пометки разные есть на полях, надо полагать, она что-то в этом соображала. Наверное, что-нибудь задумала.
– Тут в библиотеке полно книг по колдовству. Некоторые из них весьма редкие. Да, Фокс, мне кажется, она что-то задумала. И мне сдается, что мы только что расшибли лоб о краеугольный камень ее поведения. Насколько быстро мы сможем вернуться?
– В Лондон? Никак не раньше одиннадцати тридцати, сэр.
– Черт побери… Фокс, послушайте, у меня появилась совершенно дикая идея, до такой степени дикая, что мне стыдно самого себя. Мне кажется, я знаю теперь, почему она хотела привезти его тело домой.
– Господи! – воскликнул Фокс. – Вы что ж, решили, что она задумала состряпать то, что тут понаписано?
– Я бы не стал утверждать, что она не способна на такое. Мне не по себе, Фокс. «Колет пальцы: так всегда надвигается беда…» Так, кажется, в «Макбете»? Вот и у меня что-то покалывает внутри… Когда скорбный груз должен быть доставлен? В десять, кажется?
– Да, сэр. Фургон из морга…
– Да, знаю. Поехали обратно в Лондон.
3
Было уже десять минут одиннадцатого, когда дядю Г. привезли домой, на Браммелл-стрит. Генри и Роберта были в библиотеке. Дождь со страшным грохотом бил в оконные стекла, а в каминной трубе завывал ветер, но они немедленно почувствовали, что в доме появились новые звуки.
– Сиди тут, Робин, – сказал Генри. – Я скоро вернусь. Он вышел, закрыв за собой дверь, но невозможно было отрезать звуки, сопровождавшие возвращение домой дяди Г. Робин все равно слышала, как его пронесли по огромному вестибюлю и длинной лестнице. Роберта сидела на коврике у камина и тянула руки к огню. Сердце у нее колотилось в бешеном ритме – шаги по лестнице ступали медленнее. Утром она и Генри ходили на разведку в зеленую гостиную. Она располагалась над библиотекой, и вскоре с потолка донеслись шаги, знаменующие воцарение там дяди Г. Шаги на несколько минут прекратились, а потом возобновились, но стали легкими и быстрыми, избавившись от тяжести. Теперь люди снова спускались по лестнице, потом шаги пересекли вестибюль. Немного погодя вернулся Генри. Он нес поднос с графином и двумя бокалами.
– Я раздобыл их в столовой, – объяснил Генри. – Робин, давай немного выпьем. Да-да, я помню, что ты не пьешь, но сегодня это то самое, что доктор – то есть я – прописал.
Непривычное тепло от выпитого разогнало холодную тоску в груди Робин. Генри подбросил в огонь поленьев, и они с полчаса сидели перед огнем, болтая о добрых старых временах Новой Зеландии.
– Я окончательно решился, – сообщил Генри. – Когда этот кошмар кончится, я найду себе работу. Да-да, знаю, я уже давно говорю об этом, целых шесть лет…
– И сейчас, – кисло сказала Роберта, – когда впервые за все время в этом нет насущной необходимости…
– …я решил это осуществить. Да. Я буду служить в частях гражданской обороны, в своей скромной, но ужасно нужной должности. Я буду готовиться к различным странным и не очень важным экзаменам, готовиться к неинтересному и непонятному делу, которое называется в просторечии «выполнением своего гражданского долга». А когда придет война, – с печальным и торжественным видом провозгласил Генри, слегка повысив голос, – Генри Миног, граф Рунский, займет свое место в рядах цвета английского рыцарства, охраняя вход в стратегически важную, но уязвимую общественную уборную…
Роберта понимала, что Генри пытается скрасить для нее эту зловещую ночь. Хотя его шутки были не совсем на обычном уровне Миногов, она сумела даже посмеяться над ними. Часы пробили одиннадцать. Они не могли сидеть всю ночь у огня в библиотеке. Настанет время – и все равно им придется пропутешествовать по длинным коридорам, подняться по нескончаемой лестнице. Роберта мечтала оказаться в постели, но чувствовала себя очень странно. Она совсем не хотела спать, и в то же время глаза у нее слипались сами собой. Горло и рот временами судорожно сводила зевота, голова болела.
– Ну как, Робин? – спросил Генри немного погодя. – Баиньки?
– Наверное, да.
Они снова прошли мимо чучела медведя с разинутой пастью и хищно протянутыми вперед лапами. Миновали холодные мраморные статуи у подножия лестницы. Поднялись на третий этаж, где тетя В., ее сиделки и, наверное, Диндилдон спали или бодрствовали за закрытыми дверями. Потом прошли по длинному коридору, который теперь освещали электрические лампочки.
– Я велел им разжечь огонь в твоей комнате, Робин.
Какой же Генри замечательный, что подумал об этом! У весело потрескивающего огня раздеваться было гораздо приятнее. А когда девушка тихонько выскользнула в халатике из комнаты, за дверью ее ждал Генри, тоже в халате, и они вместе пошли умываться, и Генри сидел на краю ванны, пока Роберта чистила зубы. Они вместе вернулись к дверям ее спальни.
– Спокойной тебе ночи, дорогая Робин. Спи крепко.
– Спокойной ночи, Генри.
Неспешный поезд из Кента опоздал. Полицейская машина проколола шину в полумиле от станции «Медвежий угол», поэтому они не успели сесть на экспресс. На каждой станции поезд останавливался, печально вздыхая и исторгая клубы пара. Аллейн вторил этим вздохам.
– Что вас гложет, инспектор? – весело спросил Найджел.
– Не знаю.
– Никогда еще не видел, чтобы вы сидели как на иголках.
– Вы велели этому парню Кэмпбеллу держать ушки на макушке, Фокс?
– Да, мистер Аллейн.
– Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его! Мы опять останавливаемся!
4
Сердце у Роберты колотилось так бешено, что она подумала, не сердцебиение ли ее и разбудило. Широко раскрытыми глазами она всматривалась в темноту, силясь что-нибудь в ней разглядеть, но не могла различить даже занавеску возле себя, даже поднесенную к глазам руку. На миг она совершенно потеряла ориентацию. Расположение вещей в комнате выпало из памяти. У нее не было никакого представления о том, где она находится. Ощущение было такое, словно она открыла глаза в пустоте. Она не смела протянуть руку, боясь, что стены не окажется на месте. Тут она совершенно проснулась. Девушка вспомнила, в какой комнате находится, и поняла, что слева, за занавесками алькова, должна увидеть камин, а в нем – огонь. Она дотронулась до такой близкой, но невидимой занавески, и занавеска отодвинулась. Где-то вдалеке от кровати светился красный огонек потухающего камина. Она проспала долго – огонь почти совсем погас. На улице все еще лил дождь, ветер все еще выл в каминной трубе, но не дождь и не стенания ветра разбудили Роберту. Она услышала, как кто-то прошел мимо ее двери. Девушка принялась уговаривать себя, взывая к разуму, что нет абсолютно никаких причин бояться. Наверное, это полицейский спокойно и размеренно обходит дом, желая удостовериться, что все в порядке. Она в панике искала спасительные доводы того, что все идет как надо. Но даже в страхе мысли ее неслись очень быстро, и она тут же сообразила, что шаги услышала, уже проснувшись. Так что же тогда ее разбудило? Роберта тихо лежала, вслушиваясь в окружающие звуки. Страх иголочками покалывал ее тело, а девушка пыталась понять, что же такое она услышала во сне. И вот звук раздался снова. Под ней, под кроватью, под ковром на полу, под самим полом – ниже этажом. Звук еле уловимый, терзающий душу. В нем был свой ритм. Он связывался в памяти Роберты с каким-то очень знакомым, примитивным делом. С какой-то тяжелой работой. В тот момент, когда Роберта поняла, что это такое, звук прекратился, оставив Роберте четкий образ руки, держащей пилу. И тут она вспомнила, что именно под ее спальней находится зеленая гостиная.
