Текст книги "Аноним (СИ)"
Автор книги: Нави Тедеска
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
Глава 27
Последняя неделя мая неторопливо влилась в первые дни июня, и в поместье Джерарда Мадьяро царили мир, покой и нега. Все волнения, то и дело колыхавшие спокойствие Парижа, обходили стороной эту пасторальную местность, словно выписанную художником-романтиком на фактурном льняном холсте.
Весна была невероятной: слишком тёплой, бесконечно томной, заставляющей то и дело освобождаться от лишней одежды под лучами жаркого солнца, и в то же время дающая неожиданную прохладу ночью, когда не зазорно накинуть на себя и два одеяла, чтобы не замёрзнуть к утру.
Фрэнк в первые дни лета мечтал о том, что наставник посулил ему недавно, – о совместной конной прогулке. Только они вдвоём, лошади и ветер. Их отношения, такие тёплые, нежные, в то же время волновали натянутой чувственностью. Между ними так и не случилось ничего более поцелуев и мимолётных, но таких желанных прикосновений. Фрэнк искренне наслаждался этим временем. Быть рядом с мужчиной, от которого кружится голова и потеют ладони, столько лет и не получать никакого тепла и внимания – разве это не худшая из злобных пыток? Никакой романтики, никаких ответных жестов… И вдруг – такая фантастическая сказка! Фрэнк пребывал в восхищении каждым взглядом и жестом, что дарил ему Джерард, не стесняясь. Наставник был очень щедрым на нежность и столь же осторожным насчёт всего, что касалось более близких их отношений. Фрэнк думал, что понимает его. Он предполагал, чего опасается Джерард, и сам не торопился – слишком уж сладок был тот романтический флёр, которым окутывали его каждый день.
В назначенный для верховой прогулки день Фрэнк задержался после завтрака за столом с Джерардом, читающим листовку. Лицо, которое наставник старался держать бесстрастным, то и дело теряло свою маску и становилось озабоченным какими-то переживаниями.
– Джерард? Всё в порядке? – Фрэнк протянул руку, чтобы мягко коснуться пальцев, удерживающих желтоватые листы.
– Фрэнки… – Джерард задумчиво улыбнулся, чуть поворачивая голову в его сторону. – Здесь написано, что в эти выходные будет последнее слушание по делу Русто в Париже. После этого приговор приведут в исполнение. Я думаю, что должен съездить в Париж и своими глазами увидеть всё, что там творится. Я до сих пор не понимаю, к чему нам нужно быть готовыми. Тут говорится, что Независимый суд собирает материалы для того, чтобы обвинить самого короля в предательстве интересов Франции. Это неслыханно, чтобы коронованного монарха смели в чём-то обвинить. Просто не представляю, насколько там все посходили с ума… Я слишком переживаю.
Фрэнк отреагировал ожидаемо. Его сердце тут же забилось в ускоренном ритме, а глаза забегали. Когда Фрэнк узнал об отставке, он посчитал, что всё: их проблемы решены сами собой, а революция, если та и случится, уже никак не коснётся наставника. И вот он, неугомонный, сам собирается лезть в пасть к голодному льву.
– Джерард, не нужно, – тихо, но очень настойчиво попросил Фрэнк, сильнее сжимая его пальцы. Тот отпустил листовку, укладывая её на стол, словно о чём-то сосредоточенно размышляя. – Пускай это будет глупым, думайте обо мне, что угодно, – тем временем продолжал Фрэнк, – но у меня сердце не на месте. Я знаю, что ничем хорошим это не закончится. Просто останьтесь тут, с нами. Вам не нужно ехать ни на суд, ни в Париж. Вы больше ничего не должны этому жадному, порочному городу.
– Ему – нет. Но я волнуюсь за королеву, – крайне серьёзно ответил Джерард, глядя прямо в глаза. – Ей я обязан всем.
– Но, Джерард, – разочарованно вздохнул Фрэнк, отпуская пальцы и вплетаясь ими в свои волосы надо лбом, – это неоправданно опасно. Не вижу никакого смысла рисковать собой ради человека, что избрал свою судьбу. Я восхищаюсь королевой, и она для меня эталон того, как должен вести себя монарх, когда его монархия рушится, словно карточный домик. Но, Джерард… Вы – не монарх. Вы не должны быть столь неосмотрительным. На вас – ответственность за Луизу… Ответственность за всех нас. Вы… не можете нас оставить.
Фрэнк говорил это и чувствовал себя лицемером. Он произносил очень правильные и верные, достигающие цели, слова. С той лишь разницей, что сказать хотел лишь одно: «Вы не можете оставить меня. Не можете! У вас больше нет права собственной, единоличной воли… Я люблю вас! Я не смогу жить, если с вами что-то вдруг произойдёт…» Фрэнк боялся этого, словно просохшая на летнем солнце деревяшка – открытого огня в камине. Та вспыхнет и сгорит дотла, не оставляя после себя ничего, кроме грязно-серого пепла. Именно сейчас, получая ту любовь и тепло, о которых он так долго мечтал, Фрэнк стал бояться потери неимоверно остро и сильно.
Джерард обдумывал его слова очень долго, словно потерявшись в сплетениях своих мыслей. Его осиротевшая рука негромко выстукивала ритм пальцами по столешнице.
– Знаешь, мальчик мой, – вдруг легко улыбнулся он после молчания, – как бы мне ни хотелось признавать это, ты всё же прав. Я не поеду в Париж. Но взамен я должен навестить мадам Шарлотту сегодня.
Фрэнк не удержал расстроенного вздоха, снова поднимая глаза, чтобы встретиться со взглядом Джерарда. В глазах наставника плескалось столько чувств, что на душе у Фрэнка мгновенно стало тепло и спокойно.
– Вы помните, что обещали мне верховую прогулку? Уже который день вы словно сбегаете от данного вами же обещания, – возвратил улыбку Фрэнк.
– Думаю, что одно другому никак не помешает, тем более я планировал совсем ненадолго, а ты мог бы пообщаться с Люцианом. Вы ведь друзья? – Джерард чуть ехидно прищурил глаза и взметнул бровь выше. – Разве ты не хотел бы встретиться с ним?
– Конечно, мы друзья, – потерялся Фрэнк под этим испытующим взглядом, – и…
– И можно было бы взять с собой Лулу. Она уже так давно просилась с нами покататься. Думаю, её пора побаловать.
Фрэнк всё же был разочарован. Он мечтал о чём-то романтичном, только для них двоих, и хотя всей душой прикипел к милой Лулу, сегодня совершенно не желал её компании.
– Месье Джерард, Фрэнки! – Девочка в лёгком льняном платье светлого оливкового оттенка влетела на кухню, едва не сбивая собой так некстати оказавшийся на пути стул. – Посмотрите, какое чудо! Я собрала их для Маргарет! – Она протянула почти под нос Фрэнку небольшой букетик ранних полевых цветов, что до одури сладко пахли чем-то медовым. Венчики были пёстрыми, но при этом оттенки подобрались очень нежные. Маленькие цветы, названия которых Фрэнк не знал, радовали глаз.
– Прелестно, – улыбнулся Джерард, поднимаясь с мягкого стула и направляясь к посудному шкафу. Сняв небольшую вазочку с верхней полки, зачерпнул в неё воды из вместительной деревянной бадьи. – Любым цветам нужно пить, милая. – Он поставил вазочку на стол. Сосуд был очень простым: глиняным и без лепнины, просто покрашенный прозрачным лаком.
Луиза, понимая намёк, тут же окунула стебельки в воду. Букет казался славной разноцветной шапочкой над спокойной глиняной шейкой вазы.
– Поедешь к тётушке Шарлотте вместе с нами? – спросил Фрэнк Луизу, перебарывая свои собственнические порывы.
– В карете? – подозрительно поинтересовалась девочка, мило поджимая губы.
– Конечно, нет, – улыбнулся Джерард. – Сегодня мы отправляемся верхом.
Счастливой улыбкой наследной принцессы можно было осветить тёмную комнату или даже подвал поместья, настолько ярко блестели её огромные голубые глаза.
****
Путь до поместья баронессы Лулу провела в чутких руках Джерарда, удобно устроившись боком меж его колен и лошадиной шеей. Они ехали неторопливо, бок о бок, и хоть из-за этого дорога заняла много больше времени, так они оба были уверены в том, что непоседливая девчонка, то и дело вертящая головой в небольшой соломенной шляпке с голубыми лентами, не свалится с лошади. Лулу восхищало всё: от того, какой шелковистой казалась ей грива Кронца, коня Джерарда, до того, как смешно вырывалась мягкая, пропитанная быстрыми ночными дождями, земля из-под увесистых копыт. Она звонко и высоко хохотала, когда бабочки, то и дело порхающие в воздухе, норовили присесть на её веснушчатый нос. Она пыталась дотянуться рукой до кобылы Фрэнка, что всхрапывала и косила глазом от такого внимания. Луиза была неугомонным воплощением детской живой энергии, которая так и искрится, ища хоть какого-нибудь выхода.
И Фрэнк, который обожал эту девочку, но при этом успевал испытывать смешные уколы ревности и странного желания – оказаться вот так же меж коленей Джерарда, – с огромным удовлетворением ловил на себе однозначные, такие говорящие взгляды наставника поверх соломенной шляпки.
– Милая, мы почти приехали, – сказал Джерард почти свесившейся с коня девочке. – Сиди ровно, иначе, если я не удержу тебя, ты упадёшь и не только ударишься, но и измараешь своё прелестное платье. Не уверен, что мадам Шарлотта оценит подобное.
– Вы правы, месье, – притворно-послушно вздохнула Луиза, возвращая тело в ровное положение и хитро улыбаясь. – Простите, я буду вести себя как маленькая принцесса.
– Я не то чтобы просил об этом, – подхватил игру Джерард, – но раз юная мадемуазель настаивает…
Фрэнку оставалось только широко улыбаться, выслушивая их милые перебранки.
Прибыв к поместью и спешившись, они дождались старого, с выбеленными сединой бакенбардами, камердинера.
– Месье Джерард, месье Фрэнк, мадемуазель, – поклонился он гостям, открывая тяжёлую дверь перед ними. – Проходите. Мадам Шарлотта пьёт полуденный чай в саду, прошу за мной. – И он, оказавшись достаточно подвижным для своего возраста, повёл всех троих за собой через анфилады комнат первого этажа. Некоторые из них, к огромному удивлению Фрэнка, были убраны белой тканью – она лежала поверх мебели, обнимала тяжёлые люстры и закрывала зеркала. Такое бывает, если хозяева по каким-то причинам перестают пользоваться помещением или собираются в длительную поездку.
После недолгих блужданий они подошли к стеклянным дверям, что открывали за собой чудесный вид на цветущий розарий, небольшой фонтан и миниатюрный столик, за которым сидели двое, наверняка любуясь красивым вековым дубом чуть поодаль, смело зеленеющим свежей листвой. Едва старик-камердинер распахнул звякнувшие стеклом створки, внутрь помещения ворвался дурманящий запах сада и свежести, что дарила в этот жаркий день теневая сторона дома. Баронесса обернулась и, тут же расцветая в улыбке, встала навстречу. Люциан заметил гостей и последовал её примеру, лишь Шарлотта поднялась с плетёного ротангового кресла.
– Джерард! Фрэнки! И мадемуазель Луиза? – Шарлотта с радостью обняла своих гостей, позволяя им поприветствовать и Люциана рукопожатиями. – Я так соскучилась по вам, но не рисковала отвлекать от слишком важных дел. Присоединяйтесь к нам, прошу, мы только сели. Сегодня выпечка моей Элен превзошла все ожидания! – баронесса говорила очень быстро и вдохновенно, приглашая к столу, а её нежно-бирюзовое платье самого простого кроя выгодно подчёркивало бледноватую кожу и мерцающие медью волосы.
Скоро вокруг столика уже ожидали пять плетёных кресел, и все вместе, улыбаясь друг другу и переговариваясь о малозначительных и забавных вещах, они приступили к свежему чаю и ещё тёплой выпечке: французские булочки – с маком, миндалём, изюмом – просто таяли во рту, заставляя блаженно щуриться.
Над ними, такими беззаботными и расслабленными, витала домашняя добродушная атмосфера, как будто за столом, наконец, собрались все члены семьи после долгого и напряжённого отсутствия. Юноши перешёптывались меж собой, подшучивая над девочкой, которая никак не могла решиться, с какой же из булочек начать. Люциан казался немного уставшим, но не переставал улыбаться Фрэнку, то и дело нашёптывая ему, «как горят у того глаза, наверное, произошло что-то хорошее?» Чаепитие закончилось лишь после третьего заварочного чайника и того, как все булочки до одной оказались съедены.
– Тётушка Шарлотта, можно, я ненадолго останусь в вашем розарии? Он великолепен, я очень хочу посмотреть, как вы ухаживаете за розами! – торжественно попросила Луиза, едва взрослые решили встать из-за стола.
– Конечно, милая, – мягко улыбнулась баронесса. – Сейчас я попрошу Сьюзи – это старшая дочь Элен, моей кухарки. Она тебе тут всё покажет.
Оставив юную восторженную принцессу на попечение девочки лет тринадцати, Шарлотта повернулась к Джерарду, который что-то негромко сказал ей.
– Мои дорогие, не оставите ли вы нас ненадолго? – спросила она у юношей, намерившихся, было, пойти следом за ними в дом. – Нам нужно обсудить несколько важных вопросов, да и вам, думаю, есть, о чём поговорить. – Она улыбнулась Фрэнку, тут же переведя взгляд на Люциана. Тот лишь едва заметно, но очень учтиво поклонился, качнув головой. Фрэнк успел поймать извиняющийся, но совершенно не сожалеющий взгляд Джерарда, с уколом ревности осознавая, что у этих двоих всегда будет что-то между, во что его не будут посвящать. Нет, он совершенно точно доверял Джерарду. Эта ревность была несколько другого плана, не чувственного.
Когда Шарлотта скрылась с наставником внутри поместья, юноши ещё недолго постояли у дверей, наблюдая за тем, как две девочки резво бегают меж розовых кустов. Это вызывало улыбку у обоих.
– Ещё никогда тут не было так оживлённо, – негромко сказал Люциан, следя за салочками.
– Ты не поверишь, друг мой, – ещё шире улыбнулся Фрэнк, – в самый первый день, как она у нас появилась, я подумал то же самое!
Переглянувшись, они оба фыркнули и, обняв друг друга за плечи, сделали первый шаг по садовой дорожке.
– Чуть дальше, вон за теми дубами, моё любимое место в этом саду, – сказал Люциан, когда розарий и весёлые детские голоса остались позади. – Я покажу тебе, где провожу почти целиком все последние дни, то с книгой, то с клочком листа и пером. Знаешь, в преддверии перемен, в голову лезут всякие глупости, – улыбнулся он. – Я даже закончил пару небольших поэм.
– Ты не рассказывал, что пишешь, – улыбнулся в ответ Фрэнк, когда они уже расцепили объятия и просто шли рядом, едва касаясь друг друга кружевными манжетами блуз.
– Я и не писал раньше, – в тон ему ответил Люциан, щурясь от внезапно пробившегося сквозь дубовые кроны солнечного луча.
Выйдя из тени деревьев, они оказались у подножия небольшого холма, покрытого нежной изумрудной травой. На его вершине рос огромный, кряжистый вековой дуб в несколько обхватов. Даже издалека было отлично видно, насколько величественное и старое это дерево. На одной из толстых нижних его веток висели верёвочные качели. Видимо, это и было то самое волшебное место, о котором говорил Люциан.
Фрэнк некоторое время смотрел на этот раскидистый дуб и качели, чуть колышущиеся от несильного движения ветерка. Тут было просторно. Тут веяло умиротворением. Это отчего-то заставляло сердце в груди учащать ритм со счастливым предвкушением.
– Красиво здесь, не правда ли? – спросил Люциан, решивший первым пойти вперёд, на излюбленное своё место.
– Не то слово, мой друг! – вдохновенно воскликнул Фрэнк, устремляясь следом.
Они пересекли подножие холма и поднялись к дубу. Фрэнк тут же опробовал качели. Отполированная до блеска деревяшка, подвязанная с обеих сторон толстыми, прочными канатами, внушала доверие. И даже при том, что качели вряд ли можно было счесть изящными, они показались Фрэнку весьма удобными.
– Крепко держишься? – поинтересовался Люциан, подходя сзади. И едва Фрэнк кивнул, тот оттянул качели на себя и с силой оттолкнул, посылая их в полёт. Радостный вздох и светящиеся восторгом, как у ребёнка, глаза Фрэнка были доказательством того, насколько ему нравится.
Фрэнк раскачивался, не в состоянии остановиться. Люциан расположился рядом на траве, откинув спину на шершавый ствол, согнул колено и удобно устроил на нём руку.
– Знаешь, Фрэнк, я думаю о том, что не готов. Морально не готов к грядущим переменам. Я так здесь привык, словно врос корнями, – его глаза, туманясь какими-то личными воспоминаниями, смотрели вперёд и вниз, где за небольшой дубовой рощей виднелось поместье, утопающее в нежных оттенках розария.
Фрэнк с непониманием обернулся, с любопытством разглядывая Люциана.
– О чём ты, друг мой? О каких именно переменах говоришь ты? Я не понимаю… – он стал останавливаться, в то время как друг удивлённо взглянул на него, приподняв густую бровь.
– Ты ничего не слышал? Неужели месье Джерард ничего не рассказал о нас?
– Нет, – взволнованно подтвердил Фрэнк. – Прошу, не томи меня, о чём ты говоришь?
Люциан вздохнул, прикрывая холодные голубые глаза веками со светлыми ресницами.
– Я и не знаю теперь, могу ли я сказать…
– Но и не сказать теперь ты не можешь, – настойчиво упёрся Фрэнк, спрыгивая с качелей и присаживаясь рядом с другом. – Просто невежливо начинать о чём-то сокровенном и вот так замолкать – на полуслове.
Фрэнк какое-то время разглядывал словно выточенное из алебастра лицо с прикрытыми глазами и длинными ресницами. Люциан молчал, но чуть погодя решился.
– Друг мой… Через две недели нас будет ждать корабль в порту Сен-Мало*. Мадемуазель Шарлотта хочет вывезти всех домочадцев отсюда в Англию. Там, под Портсмутом, в огромном поместье живёт её пожилая тётушка. Баронесса решила покинуть Францию, – закончил Люциан и, чуть помедлив, добавил всё же: – Навсегда.
*Сен-Мало – старинный французский (бретонский) город-порт, расположен почти напротив английского порта Дувр. Меж ними пролегает пролив Ла-Манш.
– Но… – Фрэнк не верил своим ушам. Он оказался растерянным, не готовым к таким известиям. Это было слишком неожиданно для него. Не лучше, чем гром посреди ясного неба… – Как же так? Навсегда?..
Люциан выглядел так, словно хотел сказать что-то ещё. Будто бы слова вертелись у него на языке. Но, взяв себя в руки, он не решился продолжить свою речь.
– Представь, Фрэнки, в каком я состоянии. И пускай я знал о планах мадемуазель Шарлотты намного дольше, чем ты, это ничуть не сделало меня более подготовленным и счастливым. Мы отправимся в путь через полторы недели, чтобы вовремя добраться до Сен-Мало. С минимумом вещей и ворохом славной памяти, как сказал бы мой отец, – улыбнулся Люциан, решаясь, наконец, посмотреть на друга. Тот сидел, ошарашенно глядя перед собой и пытаясь хоть как-то осмыслить ситуацию.
Определённо, Фрэнк не думал, что они с Люцианом очень близки, но за всё то время, что они успели пообщаться, он с уверенностью мог назвать этого человека рядом добрым, хорошим своим другом. Товарищем. Совершенно точно – человеком, который очень дорог. Он не мог поверить в то, что им придётся расстаться – так скоро и, возможно, навсегда… Тяжелее этого «навсегда» не было ничего для Фрэнка.
– Знаешь, друг мой… – наконец, разомкнул сжатые в тонкую линию губы Фрэнк, – я вряд ли смогу найти сейчас подходящие ситуации слова, Люци. Я шокирован и подавлен. Но это не значит, что я не желаю тебе счастья на новом месте. Я верю, что такой человек, как ты, несмотря на застывшую вьюжную тоску в твоих глазах, сможет найти себя там, куда бы ни забросила его судьба. Не знаю, возможно ли это, но, быть может… Мы будем писать друг другу? – Фрэнк посмотрел на друга с затаённой надеждой. Кажется, его слова растопили лёд, тонкой корочкой блестевший на дне его глаз. Люциан чуть заметно улыбнулся.
– Я думаю, что мы обязательно будем писать друг другу. И только посмей отойти от этого великолепного плана – мне придётся вернуться во Францию и вызвать тебя на дуэль за оскорбление лучших дружеских чувств.
Они обнялись, и хотя весь последующий, окрасившийся розовым под закатным небом вечер прошёл под эгидой лёгкой дымки тоски и грусти, это не мешало им смотреть вниз с холма, обсуждать последние события обоих домов, подначивать друг друга, когда разговор начинал касаться так явно видимых чувств между месье Мадьяро и Фрэнком, смеяться одним им понятным шуткам и зябко жаться друг к другу плечами оттого, что вечерний ветерок, дующий откуда-то с запада, становился всё прохладнее.
– Думаю, нам стоит вернуться, – сказал Люциан, когда темы для бесед были исчерпаны, а молчание немного затянулось. Оно не тяготило ни одного из юношей, но их на самом деле могли уже ждать к ужину.
– Ты прав, – согласился Фрэнк, поднимаясь с травы первым и протягивая Люциану руку. – Идём?
– Только после вас, месье, – шутливо откланялся тот. В его голубых глазах танцевал смех, когда он наблюдал за задорным и быстрым спуском Фрэнка, желающего подурачиться чуть дольше. Они оба чувствовали – Люциан мог бы поклясться в этом – тяжёлую печаль от предстоящей разлуки. Не было никаких гарантий того, что они ещё хоть раз встретятся после неё… Но ни один, ни второй не считал всё это поводом для того, чтобы портить друг другу последние воспоминания.
Ведь самое лучшее – остаться в памяти дорогого человека светом, а не серой дымкой безрадостных чувств?
