Текст книги "Короли Керни (ЛП)"

Автор книги: Навесса Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

Остаток пути до Керни прошел молча. Потому что, черт возьми, что я могла сказать, зная, что Лиам может услышать каждое слово? Кстати, почему Лиам мог услышать каждое слово? Был ли он просто параноиком по натуре? Так вот откуда у Джейкоба эта черта характера? Я только что познакомилась с Лиамом. Я ничего не знала о нем, кроме того, что мне рассказал Джейкоб, и того, что я видела собственными глазами. Лиам казался достаточно уравновешенным, но, насколько я знала, в глубине души он был помешан на контроле и прослушивал все свои машины, потому что хотел слышать каждое слово, сказанное за пределами его досягаемости.

О, Боже милостивый, на диване. Вчера мы с Джейкобом были в «Мустанге».

Я в ужасе начала поворачиваться к нему, но остановилась. В «Мустанге» не было даже автоматических стеклоподъемников, не говоря уже о том, чтобы поддерживать сложную систему прослушки. Надеюсь. И стал бы Джейкоб делать все это, зная, что его отец услышит каждый наш звук? Не думаю. Конечно, ему было наплевать на то, что его видели прошлой ночью на подъездной дорожке «Королей», но быть замеченным мельком через тонированные стекла и подслушиваемым в течение длительного времени – это две совершенно разные вещи. К тому же в машине он был разговорчивее, гораздо откровеннее со мной – я имею в виду, в сравнении, – после того, как мы забрались в фургон, он не произнес и двух слов.

Я прерывисто вздохнула и попыталась успокоиться. Ладно, Лиам, вероятно, не слышал, как его сын «отвлекал» меня. Но сегодня он все равно отправил нас на машине, которая, возможно, прослушивается. Предварительно предложив Джейкобу взять с собой несколько вещей для «Призраков».

Я вспомнила напряженность нашего разговора во внутреннем дворике, неприкрытое беспокойство на лице Лиама, который понимал, что его сын может оказаться в опасности. Был ли Лиам просто беспокойным отцом? Джейкоб был их единственным ребенком; я могла понять его чрезмерную заботу. Или происходило что-то еще?

Там, на кукурузном поле, Джейкоб вел себя совсем не так, как обычно. Я подумала о его поцелуе, в котором сквозило отчаяние, о том, как он оттащил меня так далеко, прежде чем ответить на мои вопросы, о том, как он поспешил вернуться в фургон после того, как упомянул, что его отец, возможно, смотрит на GPS-трекер. Из-за всего этого казалось, что Джейкоб почти… боится своего отца или, по крайней мере, опасается его. Он был чертовски уверен, что не хотел, чтобы тот знал, к кому мы собираемся пойти в гости.

Я начала оглядываться назад в последние несколько дней и сомневаться в своем восприятии произошедшего. В то время как я была так сосредоточена на Дэниеле Кинге и его таинственном приятеле Реддинге, не следовало ли мне вместо этого подумать о Лиаме Ларсоне?

Я попыталась отстраниться от ситуации и взглянуть на нее с точки зрения стороннего наблюдателя. Моя неприязнь к Дэниелу Кингу заставляла меня думать, что он не замышляет ничего хорошего. Что он был из тех людей, которые подвергают опасности невинных, таких как моя бабушка, только ради того, чтобы преуспеть в этом мире. И действительно, кто мог винить меня за это? Он бросил нас с Джейкобом под автобус на следующий день после того, как узнал о наших фальшивых отношениях. Он вломился в квартиру Джейкоба, а потом обошелся с ним как с дерьмом.

Но теперь, когда я задумалась об этом, по-настоящему задумалась, я поняла, насколько моя собственная предвзятость могла исказить мой взгляд на недавние события.

Как бы сильно он мне ни не нравился, как бы это ни раздражало, я знала, что Дэниел Кинг был полезен для этого города. Что он заботился об этом городе. У него были серьезные проблемы с головой? Да. Был ли он неуравновешенным человеком с манией величия, с которым я бы никогда, ни за что не позволила себе остаться наедине? Да. Но опять же, не все было черно-белым. Характеры большинства людей, с которыми я встречалась, были окрашены в серые тона, и, как бы мне ни было больно это признавать, в том числе и Дэниела Кинга.

Ни одно мероприятие в Керни не проходило без его участия, будь то пожертвование своего времени или денег. Он был судьей на ежегодной ярмарке «4 часа». «Короли» спонсировали три местные молодежные спортивные команды. Они даже организовали летний лагерь для детей из малообеспеченных семей, чтобы им было куда поехать на каникулы, а их родители могли продолжать работать, не беспокоясь об оплате двухмесячного ухода за детьми. Жена Дэниела, Ева, была членом половины городских советов, и, хотя большинство жителей Керни испытывали здоровый страх перед Дэниелом, они считали Еву законным лидером сообщества. Они доверяли ее мнению. Они обращались к ней за советом.

Не было никакого смысла в том, что «Короли» так много делали для обеспечения безопасности и процветания этого города только ради того, чтобы Дэниел развернулся и привез в него наркотики, и чем больше я пересматривала свою первоначальную теорию, тем больше я видела в ней зияющие дыры.

Потому что, на самом деле, чего Дэниел Кинг хотел добиться, дестабилизируя ситуацию в Керни? Как пограничная война с подразделением «Бандитов» помогла бы ему избавиться от надзора Лиама Ларсона и «Призраков»?

Может быть, я была недостаточно изворотлива, может быть, я не умела мыслить нестандартно, но как бы я ни подошла к этому вопросу, я все равно оказалась в том же положении. Даже если Дэниел намеревался развязать войну только для того, чтобы создать впечатление, что «Призраки» не могут защитить свой народ, «Короли» и Дэниел Кинг все равно пострадали бы из-за этого. И такая крупная и безобразная война привлекла бы внимание всей страны, чего «Короли», «Джокеры», «Призраки» и «Бандиты» хотели бы избежать любой ценой, потому что вместе с национальным вниманием пришло и федеральное, и никто не хотел давать ФБР повод для вторжения.

Поразмыслив над этой проблемой целых десять минут, я так и не поняла, каким образом подобная тактика может сработать для Дэниела или даже принести ему пользу. И я готова поспорить на хорошие деньги, что Дэниел Кинг ничего не делал, если это каким-то образом не приносило бы ему пользы.

Так что же, черт возьми, здесь происходило на самом деле? Кто больше всего выиграл от ослабления власти в городе? Глава «Джокеров» был главным кандидатом. Если убрать Дэниела с дороги, в Керни образовался бы вакуум власти, который они могли бы попытаться заполнить. Но у них бы это никогда не получилось без ожесточенной борьбы с остальными «Королями». Клубы ненавидели друг друга. Их соперничество зашло слишком далеко, чтобы «Короли» могли принять жетон лидерства от «Джокеров», и Господь знал, что «Призраки» никогда бы не позволили этому случиться без адской резни. Что напомнило мне о том, что никто не хотел привлекать к себе внимание федералов.

Возможно, цель была не в том, чтобы захватить территорию «Королей». Возможно, «Джокеры» просто хотели дестабилизировать ситуацию в «Королях», чтобы они больше не были конкурентами.

Или, может быть, это было что-то другое.

Я повернулась на своем сиденье, глядя на Джейкоба, но думая о его отце. Лиам Ларсон. Человек, который, судя по всему, любил своего сына больше всего на свете. Беспокоился о нем. Гордился им. Вероятно, хотел для него самого лучшего. Видеть, как он достигает такого же влияния и власти, какими обладал Лиам.

Самый быстрый способ добиться этого – избавиться от человека, стоящего на пути его сына. Дэниел Кинг плохо относился к Джейкобу. Возможно, Лиам видел это, и ему это не нравилось. Возможно, Лиам думал, что окажет большее влияние на Керни и «Королей», если его сын возглавит клуб.

Лиам, должно быть, знал, насколько его сын и другие члены клуба были преданы Дэниелу. Так как же он собирался свергнуть Дэниела, чтобы «Короли» не заподозрили его в причастности к этому?

Ответ был очевиден: подставив его. Приведя человека из прошлого Дэниела и назначив его главой конкурирующего наркопредприятия прямо на пороге дома Керни, чтобы все выглядело так, будто Дэниел должен был знать об этом. Что он должен был быть вовлечен.

И я попалась на крючок, леску и грузило.

Джейкоб взглянул на меня, почувствовав мое внимание, и я начала смотреть на него в новом свете. Я думала о нем как о сильном, молчаливом человеке, но что, если я ошибалась в нем так же, как и в его отце? Он вырос в мире MК. Насколько он был молод, когда впервые окунулся в политику крупных клубов? Неужели Лиам всю жизнь пичкал его паранойей и принуждением? Научил своего сына играть с другими? Как оставаться на заднем плане и манипулировать событиями, подобно кукловоду, дергающему за ниточки своих марионеток?

Как долго Джейкоб подозревал о причастности своего отца? Потому что, судя по всему, что произошло за последние несколько дней, было совершенно очевидно, что он не думал, что за всем этим стоит Дэниел.

Знал ли он об этом с той первой ночи в баре? Джейкоб был первым, кто подошел ко мне и завел разговор, и позже я узнала, что он присматривался ко мне, когда я переехала в город. Знал ли он уже, что бабушка в «Магнолии»? Неужели он обронил тот загадочный комментарий о ее безопасности, надеясь привлечь мое внимание?

Господи, неужели он намеренно заманил меня в ловушку в своей квартире и соблазнил, чтобы с моей помощью пробраться в «Магнолию» и самому посмотреть, что там происходит?

Я отстранилась от него, чувствуя тошноту в животе. Потому что это казалось… возможным.

Не забегай вперед, Криста.

Я глубоко вздохнула и попыталась подавить свое беспокойство. Я сделала поспешные выводы о Дэниеле, и посмотрите, к чему это привело. После всего, что я пережила с Джейкобом за последние несколько дней, самое меньшее, чего он заслуживал, – это презумпции невиновности.

Я отвернулась и, нахмурившись, уставилась в окно, на минуту отбросив беспокойство о Джейкобе. Оставалась проблема с моей квартирой. Если за всем этим стоял Лиам, он приказал кому-то разгромить ее? Или Реддинг и его головорезы сделали это самостоятельно?

Я вернулась к вопросу, который задавала себе ранее: кто больше всего выиграет в этой ситуации? Разгромив мою квартиру, «Бандиты» дали бы понять, что я не в безопасности и что мне следует перестать совать свой нос, куда не следует, но Лиам…

Если Лиам был таким же манипулятором, как я начинала думать, то вполне вероятно, что Реддинг рассказал ему о том, что его сын появился в доме престарелых, и о том, с кем был его сын. Сказал ли он Лиаму, что я назвала Джейкоба своим парнем? Если так, то есть ли лучший способ удержать сына подальше от «Магнолии» и Керни, чем заставить его поверить, что его предполагаемая девушка там в опасности? В конце концов, первоначальной реакцией Джейкоба было забрать меня из Керни и привезти домой, тем самым поставив нас прямо под контроль Лиама. Моя разгромленная квартира гарантировала бы, что он останется там навсегда.

У меня закружилась голова. Если Джейкоб к тому времени уже подозревал о причастности Лиама, он мог знать, что Лиам может стоять за разгромом моей квартиры, и привез меня домой, потому что хотел сыграть Лиаму на руку. Это означало, что Джейкоб мог присматривать за Лиамом, одновременно заставляя его поверить, что Джейкоб понятия не имеет о том, что происходит на самом деле. Потому что, если Лиам был готов устроить обыск в моей квартире и, возможно, даже пойти на то, чтобы напасть на доктора Перес, что было дальше? Приказал кому-то причинить боль мне? Или бабушке?

Кровь отхлынула от моего лица. О Боже, я оставила ее там с ним.

Я могла бы подождать, пока мы не доберемся до Керни, прежде чем начинать допрашивать Джейкоба, но на вопрос о безопасности бабушки нужно было ответить сейчас.

Когда мы выехали из Холмистой местности и спустились обратно к цивилизации, я достала из сумочки телефон и набрала что-то в своем приложении для заметок, написанном заглавными буквами, подождала, пока мы не остановимся на светофоре, прежде чем сунуть его Джейкобу под нос.

Там было написано:

МОЯ БАБУШКА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО В БЕЗОПАСНОСТИ С ТВОИМИ РОДИТЕЛЯМИ?

Джейкоб протянул руку и сжал мое плечо, опустив темные очки, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Да, – вот и все, что он сказал, и по убежденности, прозвучавшей в этом единственном слове, было ясно, что он верит в это.

Но верила ли я? Если Лиам был готов разгромить мою квартиру, чтобы добиться своего, как далеко он мог зайти на самом деле? Кому еще он мог навредить?

И, если уж на то пошло, как далеко мог зайти Джейкоб?

Было ли что-то, между нами, настоящим?

Одно было ясно наверняка: нам с Джейкобом нужно было поговорить, как только мы выйдем из этого фургона.

Глава 18

Керни был городком старой закалки, разделенным железнодорожными путями на две части, хорошую и плохую. Сумки на заднем сиденье минивэна гремели, когда мы проезжали по путям и направлялись в плохую сторону, где доходы были ниже, дома меньше, и ничто не происходило без ведома «Королей».

Мой мозг работал на пределе возможностей, пока Джейкоб вез нас вглубь территории клуба. Дэниел или Лиам? Лиам или Дэниел? Или кто-то совсем другой? Однажды я уже ошиблась насчет Лиама. Что, если я ошиблась снова? Насчет них обоих?

Я потерла затылок, пытаясь унять подступающую головную боль. Я чувствовала, что больше не могу отличить верх от низа. Слишком много всего произошло за последние несколько дней, и я изо всех сил пыталась все это переварить. Не помогало и то, что это было похоже на попытку сложить пазл, в котором не хватает половины кусочков. Чертов Джейкоб и его отказ рассказать мне, что происходит на самом деле. Даже если бы он не соблазнял меня намеренно, чтобы попасть в «Магнолию», мне было за что на него злиться. Например, за то, что он так много от меня скрывал. За то, что это только еще больше подвергало меня опасности.

Криста, иди сюда, поиграй в моем мире. О, ты хочешь знать правила игры? Мне жаль!

Я бы никогда не чувствовала себя так спокойно рядом с Лиамом, если бы знала, что Джейкоб подозревает его.

О, черт возьми. Что, если именно поэтому Джейкоб держал меня в неведении? На самом деле мы знали друг друга всего несколько дней. Как он мог поверить, что я буду держать язык за зубами в отношении его подозрений? Или быть достаточно убедительной, чтобы у Лиам поверил, что мне комфортно рядом с ним?

Чем больше я думала об этом, тем больше мне казалось, что я понимаю поведение Джейкоба. Хороший, порядочный человек рассказал бы мне все сразу и позволил мне самой решить, насколько я хочу быть вовлеченной в это дело. Джейкоб уже подтвердил, что он не был ни тем, ни другим. И если бы мы поменялись ролями, доверила бы я все это незнакомому мужчине? Я думала об этом меньше минуты, прежде чем была вынуждена признать, что ответом было категоричное «нет».

Злилась ли я все еще на Джейкоба? Да. Но мне казалось, что я понимаю его мотивы, что еще больше все усложняло.

Уф.

Несколько минут спустя Джейкоб остановил фургон перед мрачноватого вида тату-салоном. У обочины было припарковано несколько мотоциклов, на каждом бензобаке гордо красовалась королевская эмблема. Витрины салоны были покрыты слоем пыли. На неоновой вывеске не хватало нескольких букв, и теперь вместо «Чернил Брэда» на ней было написано «Плохие чернила». Вполне уместно. Это было отличное место для заражения гепатитом С.

Я искоса взглянула на Джейкоба.

– Пожалуйста, скажи, что ты никогда не делал здесь татуировку.

Он снял темные очки и бросил на меня пронзительный взгляд.

– Здесь никто не делает татуировок.

Я нахмурилась и повернулась к ряду байков рядом с нами. Если их владельцы не были внутри и не делали татуировки, то что тогда? Джейкоб шутил или говорил серьезно? Был ли этот салон ничем иным, как прикрытием для другого, более гнусного бизнеса «Королей»?

Я оглянулась на грязные окна и общее запустение в витрине магазина. Я бы не хотела делать здесь татуировку, и, возможно, именно на это и рассчитывали «Короли». Возможно, грязь и ветхость были не от старости, а намеренно.

Прежде чем я успела расспросить Джейкоба об этом, из парадной двери вышел крупный латиноамериканец примерно моего возраста и направился к нам. На нем была облегающая черная футболка и кожаная жилетка без рукавов с эмблемой «Королей» на правой стороне груди, похожая на ту, что Джейкоб надевал на днях. Его голова была выбрита. Татуировки змеились по его рукам. Густые брови, оттенявшие темные глаза, придавали ему суровое выражение, которое несколько смягчали полные губы. Я никогда не видела его раньше.

– Оставайся здесь, – сказал Джейкоб, вылезая из фургона.

Меня это вполне устраивало. Я не хотела принимать никакого участия в предстоящем обмене. Достаточно того, что я уже была вовлечена в дела «Королей»; нет необходимости добавлять к списку моих преступлений соучастие в торговле оружием.

Джейкоб обменялся несколькими словами с другим байкером, которые, к счастью, были заглушены низким гулом двигателя фургона. Коротко кивнув Джейкобу, латиноамериканец повернулся и направился к двери салона. Дверь распахнулась, и из нее вышли еще трое мужчин. Я не узнала ни одного из них, хотя они были одеты в кожаную форму клуба. В этом не было ничего необычного. Не все «Короли» часто посещали «Чарли», а в клубе, по последним подсчетам, было более двухсот членов.

Они быстро и деловито выгрузили сумки из багажника фургона. Я смотрела прямо перед собой и изо всех сил старалась выглядеть как женщина, занимающаяся своими делами. После этого они направились обратно в салон, латиноамериканец порылся в кармане и передал что-то Джейкобу, прежде чем они разошлись.

Джейкоб вернулся и открыл дверцу со стороны водителя. Он заглушил двигатель и жестом велел мне выходить. Я вылезла из фургона и обошла его, чтобы присоединиться к нему, и он повел меня в заднюю часть салона. Мы были в нескольких сотнях футов от фургона, прежде чем он заговорил.

– Мы возьмем другую машину.

Я только кивнула. Я не знала, насколько чувствительна система прослушивания у Лиама, и не хотела говорить ничего из того, что он мог услышать. Когда фургон оказался позади нас, у меня зачесалось место между лопатками, как будто это было разумное существо под командованием Лиама, наблюдающее за нами даже на таком расстоянии.

Джейкоб нажал кнопку на брелоке, который дал ему приятель-байкер, и из роскошного красного BMW, припаркованного в тени здания, донесся стрекочущий звук. За торговлю оружием, должно быть, хорошо платят.

Я села на пассажирское сиденье и пристегнулась.

– Здесь безопасно разговаривать? – Спросила я, когда Джейкоб сел рядом со мной.

– Да, – сказал он. Он нажал кнопку на приборной панели, и двигатель взревел почти так же громко, как у «Мустанга».

– Ты намеренно соблазнил меня, чтобы попасть в «Магнолию»? – Спросила я. С таким же успехом можно было бы решить самый сложный вопрос и понять раз и навсегда, насколько я на самом деле должна была злиться.

Он бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем завести машину и выехать с парковки.

– Не совсем.

У меня напрягся позвоночник.

– Объясни.

– Ты казалась мне лучшей кандидатурой, чтобы попасть в «Магнолию», – сказал он. – И я хотел трахнуть тебя с твоей первой смены в «Чарли». Так что, да, я заманил тебя к себе, надеясь убить двух зайцев, но это никак не связано. Даже если бы ты мне отказала, я все равно попросил бы тебя солгать и сказать, что я твой парень, чтобы ты провела меня туда.

Дыхание, которое я задерживала, вырвалось со звуком, больше похожим на шипение.

Он взглянул на меня, когда мы с ревом выезжали с парковки, и его бицепсы напряглись, когда он переключил передачу, и машина набрала скорость.

– Знаешь, ты бы все равно согласилась на это, чтобы обезопасить свою бабушку.

Да, я бы согласилась с этим, но мне это не понравилось. Это было слишком похоже на манипуляцию, и это заставило меня задуматься, не продолжает ли он лгать мне, утаивая какую-то важную информацию.

Я вспомнила выражение его лица, когда я вышла из полицейского участка, когда он сказал мне, что вытащить меня оттуда было бы труднее, чем из «Магнолии». Он казался абсолютно серьезным. Как будто я стоила того, чтобы штурмовать здание, полное вооруженных мужчин и женщин, на стороне которых закон.

Он снова взглянул на меня, всего лишь мельком задержав на мне свой взгляд.

– Я понимаю, почему ты злишься, – сказал он. – Мне жаль. Я не знал, как заговорить об этом, не заставив тебя усомниться во всем, что было, между нами.

– Что ж, поздравляю с хорошо проделанной работой, – сказала я. – Теперь я подвергаю сомнению все, что было, между нами.

Я издала сдавленный вздох, когда он ударил по тормозам. Мы с визгом затормозили на обочине. Позади нас за сигналила машина, и водитель, проезжая мимо, крикнул: «Придурок!»

Я оттянула ремень безопасности и потерла грудь. Ой.

Джейкоб повернулся ко мне со своего места.

– Между нами все по-настоящему. Я не собираюсь умолять тебя доверять мне, и не собираюсь сидеть здесь и спорить с тобой по этому поводу. Ты либо веришь мне, либо нет. – Он наклонился и схватился за свою промежность, и я была потрясена, увидев, что он стал твердым как скала. – Даже сейчас я предпочел бы спрятаться где-нибудь, заставляя тебя выкрикивать мое имя, чем разбираться с этим дерьмом, и, если ты не веришь ничему из того, что я тебе сказал, поверь этому.

Черт. Я была по уши влюблена в него, потому что, несмотря на то, что я была зла, выпуклость в его штанах вызывала у меня желание заползти на него сверху прямо здесь, в машине. Возможно, отчасти дело было в том, что я была зла. Может быть, в глубине души я всегда знала, что самое настоящее, что мы испытывали друг к другу, это когда были обнажены и покрывались испариной.

Я выдохнула, медленно и протяжно, позволяя его словам впитаться, вспоминая все, что произошло, между нами, за последние несколько дней.

– Я верю тебе, – сказала я. Потому что я верила. Может, я и не знаю, что я чувствовала по поводу всего остального, что он делал, но знала, что он хотел меня, и доверяла ему достаточно, чтобы не лгать ему об этом.

Джейкоб вздохнул. Это было резко, как будто он сдерживался, как будто почувствовал облегчение, и это больше, чем что-либо другое, подчеркнуло тот факт, что я была не единственной, кто терял голову из-за того, что происходило, между нами.

– Хорошо, – сказал он.

А потом его руки оказались на моих щеках, зарылись в волосы, его хватка усилилась, когда он потащил меня вперед. Мой ремень безопасности щелкнул, и я не могла двигаться дальше. Он довершил начатое, сократив расстояние, между нами, чтобы поцеловать меня с такой страстью, что у меня перехватило дыхание. Его губы оставляли синяки, язык требовал, заставляя меня отвечать ему поглаживанием за поглаживанием. Я все еще злилась на него, но это только усиливало мою потребность в нем, заводило еще сильнее, вызывало желание сорвать с него одежду и увидеть честную, простую истину в его желании ко мне.

Он оторвался от меня слишком быстро, тяжело дыша, и провел большим пальцем по моим губам.

– Нам нужно к Дэниелу.

Я кивнула ему.

Он продолжал смотреть на мои губы, как зачарованный.

Я невольно улыбнулась.

– Что означает, что тебе, вероятно, следует меня отпустить.

На его лице снова появилось хмурое выражение.

– Да, я должен.

Вместо этого он наклонился и снова поцеловал меня, и на этот раз он продолжал целовать меня, впиваясь пальцами в мою кожу головы, прикусывая зубами мои губы. Это напомнило мне о нашей первой ночи вместе в его квартире, о холодном мраморе кухонного стола подо мной и о нем между моих ног, обжигающем, как огонь, и воспламеняющем меня от его прикосновений.

На этот раз я была единственной, кто прервал поцелуй, потому что, если бы он продолжал в том же духе, мы бы никогда не добрались до Дэниела, и весь мир рухнул бы вокруг нас, прежде чем мы отпустили бы друг друга. Когда я отстранилась, его хватка на моей шее ослабла, и он немного откинулся на спинку сиденья, достаточно для того, чтобы я почувствовала, что снова могу мыслить рационально. Воздух, между нами, все еще казался напряженным, тяжелым и наэлектризованным, словно молния могла ударить в любую секунду. Нам нужно было как-то разрядить обстановку.

– Как давно ты подозреваешь своего отца? – Спросила я.

Джейкоб отпустил меня и выпрямился на своем сиденье. Я почувствовала легкое возбуждение от правды, когда увидела, что его щеки вспыхнули. Он потряс головой, словно пытаясь прийти в себя, затем подался вперед и переключил машину на первую передачу.

– С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, – сказал он, проверяя зеркала заднего вида, прежде чем выехать на дорогу.

Я нахмурилась. Возможно, я ослышалась из-за шума двигателя.

– С тех пор, как тебе исполнилось двенадцать?

Он кивнул.

– Я подслушал один из его телефонных разговоров с охранником и понял, каким он был подонком-манипулятором. После этого я больше никогда полностью ему не доверял.

Тогда ладно.

– Я имела в виду, как давно ты подозревал его в причастности к тому, что происходит в «Магнолия Хиллз»?

– С самого начала, – сказал он. – Я всегда подозреваю его, когда что-то происходит в Керни.

– Почему?

– Потому что он ненавидит Даниэля и хочет, чтобы тот убрался, – сказал Джейкоб.

Я ухмыльнулась. Я сама разобралась, по крайней мере, в части происходящего. Дайте пять!

– Когда ты начала подозревать моего отца? – Спросил Джейкоб.

– Не подозревала, пока ты не сказал мне, что фургон прослушивается.

– И теперь ты думаешь, что за всем этим стоит он?

Я поколебалась, прежде чем ответить. То, как он это сказал, заставило меня задуматься о том, что он думает. Он, казалось, не был до конца уверен, что это был его отец точно так же, как он не подозревал Дэниела. Возможно, Джейкоб был из тех парней, которые придерживают свои суждения до конца.

– Я не знаю, что и думать, – сказала я. – Не похоже, что ты был со мной откровенен.

Он кивнул.

– Я – нет. Итак, расскажи мне о своих теориях.

Мое давнее желание к нему утонуло в новой волне разочарования.

– Серьезно? Ты все еще что-то скрываешь и ждешь, что я выложу все свои догадки?

– Я не хочу на тебя влиять, – сказал он. – Это одна из причин, почему я ни хрена не сказал тебе о своих подозрениях. – Он взглянул на меня, когда мы снова набрали скорость. – Я хочу услышать твое мнение. Ты умная, и папа был прав насчет твоей интуиции, она у тебя хорошая. Возможно, ты заметила что-то, что я упустил.

Черт возьми. Должно быть, до встречи с ним я изголодалась по привязанности. Должно быть, именно поэтому от его похвалы у меня вспыхнули щеки, а желудок сделал глупое сальто.

– Сначала у меня есть к тебе несколько вопросов, – сказала я, все еще колеблясь.

– Давай.

– Ты действительно собираешься ответить хотя бы на один?

Уголки его губ приподнялись в легкой, злобной усмешке.

– Может быть.

– Ты знаешь, что иногда бываешь настоящей занозой в заднице?

– Только потому, что мне нравится то, что происходит, когда я тебя так вывожу из себя, – сказал он, и его ухмылка расплылась в широкой улыбке.

Я не знала, поцеловать его или ударить. И то, и другое казалось мне одинаково привлекательным. Вместо этого я решила задать свои вопросы, пока у меня была такая возможность.

– Как ты думаешь, твой отец мог зайти так далеко, чтобы разгромить мою квартиру и приказать кому-то напасть на меня в лифте?

Джейкоб не смотрел на меня, когда отвечал. Все его внимание было сосредоточено на дороге, когда он выехал из территории «Королей», как будто за нами кто-то гнался.

– Да, квартира. Раз я привел тебя домой, он решил, что, между нами, все серьезно и что разгром твоей квартиры – это хороший способ удержать меня там, где он хотел.

– Прямо у него под каблуком, – сказала я.

Он кивнул, переключил передачу и помчался по железнодорожным путям, пересекающим хорошую часть города, так быстро, что мне показалось, будто мы на несколько секунд взлетели в воздух. У меня застучали зубы, когда мы выехали на противоположную сторону, а бедро запульсировало от удара.

– Не мог бы ты немного притормозить? – Выдавила я.

Джейкоб оглянулся, увидел страдальческое выражение на моем лице и немедленно сбросил скорость до предельно допустимой.

– Извини, – сказал он.

Благослови Господь мужчин, которые не боятся извиняться. Это было дважды в течение нескольких минут, и оба раза прозвучало так, будто он говорил искренне.

– Все в порядке, – сказала я. – Почему твой отец так сильно хотел, чтобы ты был дома? Чтобы держать тебя подальше от «Магнолии»?

– Скорее всего.

– Но ты же не думаешь, что он стал бы нападать на меня или доктора Перес.

Он покачал головой.

– А как же Дэниел? Как думаешь, он вообще причастен к этому?

– Нет, – сказал он. – Если это дерьмо взорвется, Дэниелу конец.

– Как так?

– Он потеряет лояльность клуба. Он не работаем с «Джокерами». Вообще. Они – враги. Если бы кто-нибудь еще из «Королей» знал, что мы сделали, он бы уже был на свободе.

Я несколько минут обдумывала его слова и поняла, что он ни с кем, кроме Лиама, не говорил о Реддинге. По крайней мере, не в моем присутствии.

– Ты рассказал своему отцу о Реддинге только для того, чтобы посмотреть на его реакцию, не так ли? – Я спросила.

Джейкоб кивнул.

– Он что-нибудь сказал?

– Нет, – сказал он. – Но обычно он этого не делает.

– И ты больше никому не рассказывал?

Джейкоб покачал головой.

– А как насчет байкеров, которые приехали с тобой в «Магнолию»? – Я спросила.

– Они думают, что за всем стоят «Джокеры».

– А женщина, которая следит за Реддингом?

– Она понятия не имеет, кто он такой, – сказал он. – Только то, что мы хотим, чтобы за ним наблюдали.

– Никто больше не знает о Реддинге, кроме нас и твоего отца? – Спросила я, просто чтобы уточнить.

– Я никому о нем не рассказывал.

Я наблюдала, как он переключает передачи, его крупная, мускулистая верхняя часть тела была на виду, движения быстрые и уверенные, почти грациозные. Похоже, он тщательно подбирал слова. Возможно, Джейкоб никому об этом не рассказывал, но он явно думал, что другие люди знают о Реддинге.

Когда я впервые встретила Джейкоба, я подумала, что он просто крупный, сильный мужчина с неотразимой сексуальной привлекательностью. Оказалось, что за всем этим скрывается мозг. Я подозревала это с нашей первой ночи, проведенной вместе, но теперь начала задумываться, насколько острым был его ум. Он хотел узнать о моих подозрениях, узнать, заметила ли я что-нибудь, что он упустил, но я была готова поспорить, что Джейкоб Ларсон был человеком, который ничего не упускал.

– Кто такой Майк? – Подтолкнула я, меняя тактику. Я вспомнила это имя по той первой стычке между Джейкобом и Даниэлем. Это засело где-то в глубине моего сознания, не давало мне покоя, как комар, парящий на грани слышимости.