Текст книги "Короли Керни (ЛП)"

Автор книги: Навесса Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Переводчик: Юлия Цветкова

Редактор: Кристина

Вычитка:  Надежда Крылова

Обложка: Екатерина Белобородова

Оформитель : Юлия Цветкова

Глава 1

Джейкоб Ларсон должен был стать моей погибелью.

Под тусклым янтарным освещением бара он выглядел как шестифутовый грех, окутанным тьмой. Рукава его кожаной куртки задевали его за запястья. Пара извилистых татуировок выползала из-под них, как две змеи, черные чернила вились по тыльной стороне его рук. Он повернул голову влево, и еще один дразнящий намек на татуировку выглянул из-под его воротника.

Я уставилась на его широкую спину, как будто у меня было рентгеновское зрение, задаваясь вопросом, сколько процентов его кожи было покрыто татуировками. Тот, кто вколол в него все эти чернила, был одним из счастливчиков. Быть склоненной над ним часами напролет, его большое тело подо мной…

Боже, как жарко сегодня в баре, подумала я, гадая, насколько будет заметно, если я начну обмахиваться веером.

Я подняла взгляд, рассматривая остальную часть Джейкоба. Его темно-русые волосы были коротко подстрижены по бокам, но на макушке были достаточно длинными, чтобы в них можно было зарыться пальцами. Борода скрывала нижнюю половину его лица. Я никогда не была большой поклонницей растительности на лице, но он держал ее подстриженной и аккуратной, что заставило меня задуматься, была ли остальная часть его тела такой же ухоженной.

Никто никогда не назвал бы его симпатичным мужчиной; его черты были слишком резкими. Он выглядел как побочный продукт какого-то жестокого скандинавского бога. Со скулами, срезанными под острым углом, губами, сжатыми в тонкую линию, и тяжелыми бровями, вечно нахмуренными, у него был взгляд, который я называла «иди на хуй».

И все же в нем была какая-то плотская притягательность. Он двигался с присущей спортсмену грацией, как человек, который довел свое тело до совершенства, узнал, на что оно способно, и теперь оно обладало для него почти сверхъестественными способностями по сравнению с остальными из нас. Только он не был спортсменом, он был бойцом. На середине его носа была зарубка от прошлого перелома. На костяшках его пальцев виднелись шрамы человека, который любил бить по чему попало кулаками. Байкеры покрупнее обходили его стороной, пробираясь сквозь толпу, расступаясь вокруг него, как прилив для Моисея. Даже стоя неподвижно, он излучал ауру чего-то едва сдерживаемого и полудикого.

Я где-то читала, что женщины уже через пять минут после знакомства с кем-то знают, будут ли они с ним спать или нет. С Джейкобом понадобились все эти пять минут, чтобы решить, стоит ли риск трахаться с ним награды. Я даже не могла смотреть на него, не представляя его голым, с напряженными бицепсами, когда он возвышался надо мной, как сокращаются мышцы его пресса, когда он входит внутрь. Обычно мне не нравилась вся атмосфера альфа-самца – слишком много парней, которые излучали эту ауру, были собственниками, граничащими с жестоким обращением, – но Джейкоб, казалось, был исключением из моего правила. Я винила свою внутреннюю пещерную женщину. Он был из тех мужчин, которые заставляли ее подняться и обратить на него внимание.

Он большой. Сильный. Защитник.

Это заставило меня почувствовать себя немного лучше оттого, что я была не единственной, кто пялился.

Три женщины примерно моего возраста за соседним столиком то и дело бросали на него косые взгляды. Еще несколько человек на танцполе посылали ему приглашающие взгляды.

Звук сердитого голоса перекрыл музыку бара. Я заставила себя отвести взгляд от Джейкоба, ища его. В дальнем углу двое мужчин сражались за бильярдным столом. Как и остальные наши посетители, они были членами местного байкерского клуба «Короли Керни». Оба они были старше меня, один темнокожий парень, другой рыжеволосый белый чувак в кожаных штанах и рубашке без рукавов, которая полностью демонстрировала его тюремные татуировки. Здесь было слишком громко, чтобы разобрать их слова, но язык их тел подсказал, что они были в шаге от драки.

Нина, моя коллега-бармен и хорошая подруга, подошла ко мне и встала на цыпочки, пытаясь получше рассмотреть. При росте сто пятьдесят два сантиметра это не получалось. Она немного качнулась влево, ища другой ракурс. Ее темные волосы сегодня были распущены, и при движении они каскадом падали на плечо. Как и я, она была одета во все черное: стандартная униформа в гриль-баре Чарли.

Мы шутили, что она скрывает пятна крови.

– Кто кричит? – спросила Нина. Свидетельством ее красоты было то, что даже когда она хмурилась, она была сногсшибательна. С острым чувством юмора, светло-коричневой кожей, скулами, за которые я бы убила, и полными губами, которые, казалось, всегда были на грани улыбки, неудивительно, что она получала самые высокие чаевые в штате.

Я переплела пальцы и наклонилась.

– Вот, я подтолкну, и ты сама увидишь.

Любая другая сказала бы мне заткнуться или что я не такая смешная, какой себя считаю, но Нина ухмыльнулась и подняла ногу к моим рукам, разоблачая мой блеф. Я разжала пальцы и сделала шаг назад. Ни за что на свете я на самом деле не собиралась касаться подошвы ее ботинок. Было уже за полночь, и пол за стойкой бара был липким от пролитого ликера и покрыт крошечными осколками стекла, некоторые из которых, должно быть, застряли в подошве ее обуви.

– Трусиха, – сказала она.

Я открыла рот, чтобы ответить ей оскорблением, но позади меня раздался низкий голос.

– Это Микки и Роб.

Я оглянулась через плечо и увидела Тайни, третьего бармена за сегодняшнюю смену, пристально смотрящего в толпу. Тайни – одно из ироничных прозвищ. Он был настоящим бегемотом. Ростом более ста восьмидесяти сантиметров и широкий, как амбарная дверь, он работал вышибалой, когда нам это было нужно. Верхний свет отражался от его лысой макушки. В его темных глазах была тревога. Легкий румянец появился на его оливковой коже, но в конечностях поселилась неподвижность.

Он выглядел как человек, готовящийся к драке.

– Эй, чувак. Можно мне еще пива? – окликнула его женщина.

– Да, – сказал он, двигаясь к ней, его глаза все еще были сфокусированы на толпе.

Хорошей особенностью нашего бара было то, что Чарли, владелец, сам был байкером. Короли Керни сами позаботились о себе. В их собственных интересах было поддерживать здесь мир, и всякий раз, когда вспыхивала драка, ее обычно прекращали до того, как был нанесен какой-либо серьезный ущерб – участникам драки или бару.

Сегодняшний вечер не стал исключением. Рыжеволосый Мики едва успел оттолкнуть Роба, как вмешались трое мужчин. Джейкоб был одним из них.

К несчастью для него, Роб уже замахивался на Микки, и тот встал на пути удара. Я поморщилась, когда удар пришелся в цель. Это уложило бы меня плашмя, но только повернуло голову Джейкоба в сторону.

Толпа вокруг меня замерла, поскольку все напряглись перед угрозой нового насилия.

Обычное лицо Джейкоба «иди на хуй» стало убийственным. Он выплюнул комок крови и посмотрел на Роба. В баре стало так тихо, что я отчетливо слышала его через весь бар.

– Я пропущу это.

Роб был на двадцать килограмм и несколько сантиметров выше Джейкоба, но тот мгновенно отступил.

– Черт. Извини, чувак, – сказал он, подняв руки, как будто Джейкоб держал его на мушке.

– Вы двое закончили? – спросил Якоб, переводя взгляд с Роба на Микки.

Мужчины кивнули и сделали вид, что возвращаются к своей игре в бильярд. Только когда Джейкоб отвернулся от них, вся толпа испустила коллективный вздох, который мы затаили.

Нина толкнула меня локтем.

– Викинг снова наносит удар.

– Почему все его так боятся? – Я спросила.

Парень неподалеку окликнул ее, указывая на серию шотов.

– Одну секунду, Билл, – сказала она, беря стопки для него и его приятелей. Она послала мне взгляд, наливая им виски. – Я все время забываю, что ты здесь новенькая.

Я нахмурилась.

– Три месяца – это новенькая?

Она издала низкий, гортанный смешок. Несколько посетителей повернулись, чтобы посмотреть на нее. Я не могла их винить. Я была в основном гетеросексуальна, но каждый раз, когда она так смеялась, по мне пробегала легкая дрожь.

– Дорогая, три года – это все еще что-то новенькое в этом городе, – сказала она. Она закончила наливать и передала шоты Биллу с мегаваттной улыбкой. – Спасибо за терпение, милый.

Щеки седого старого байкера порозовели.

– Нет проблем, Нина. – Он дал ей десять баксов на чай за беспокойство, и это заставило меня задуматься, не стоит ли мне чаще улыбаться.

– Могу я взять немного льда? – спросил кто-то у меня за спиной.

Я обернулась и увидела, как Джейкоб усаживает свое большое тело на один из моих пустых барных стульев. Его левая щека покраснела и начала распухать. Хмурое выражение на его лице делало его еще менее доступным, чем обычно, – нелегкий подвиг. Это был всего лишь третий раз, когда он разговаривал со мной, и, конечно, он должен был разозлиться, когда это случилось. Вот тебе и моя безрассудная идея приударить за ним сегодня вечером.

– Конечно, – сказала я. Мы держали стопки чистых полотенец на полке под баром. Я взяла одно, наполнила середину льдом и завязала лишнюю ткань. В последний раз затянув узел, я передала его ему.

– Вот, держи.

Он протянул руку, но вместо того, чтобы забрать его у меня, схватил меня за запястье так быстро, что я едва заметила движение. Я резко втянула воздух. Его кожа была теплой, хватка твердой, пальцы достаточно длинными, чтобы полностью обхватить мое запястье. Да, я хотела, чтобы этот мужчина прикоснулся ко мне, но теперь это желание боролось с раздражением из-за того, что он прикоснулся ко мне без предварительной просьбы.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – Спросила я.

Другой рукой он закатал рукав моей футболки, мозолистые пальцы прошлись по моей коже, вызывая мурашки, останавливая только когда он показал татуировку на моем предплечье. Это был стилизованный боевой вертолет AC-130, летящий перед черепом.

– Ты бывшая военная? – Спросил он.

– Да. – Демонстрируя один из навыков, которым я научилась, когда была на службе, я вывернула руку вверх и вокруг, разрывая его хватку на мне. – И если ты еще когда-нибудь так меня схватишь, я попрошу об одолжении и закажу «Белую ворону» на твой дом.

Его бледно-голубые глаза поднялись на мои, блестя, как иней, в верхнем свете.

– Это здоровенная бомба.

– А я не шучу, – сказала я с намеком на предупреждение в моем тоне. – Ты хочешь свой лед или как?

В ответ он выхватил его у меня.

– Военно-воздушные силы?

Я кивнула.

– Воздушный стрелок.

Он оглядел меня с ног до головы, как будто пытался представить себе это. Я приготовилась к сексистскому комментарию.

– Прости, что схватил тебя, – сказал он вместо этого.

Напряжение в моих плечах немного ослабло.

– Не делай этого снова.

– Не буду, – сказал он, удерживая мой взгляд.

Как ни странно, я ему поверила.

Другая байкерша из моей секции подняла свой бокал в универсальном жесте «Налей еще». Я оставила Джейкоба, чтобы налить ей. Мое плечо коснулось плеча Нины, когда я шла к стойке с разливным пивом.

– Тебе придется показать мне это движение, – сказала она.

– Как только закончится наша смена, – сказала я ей.

Работа среди грубых мужчин и женщин не обходилась без риска, и я учила ее некоторым основам самообороны. Похоже, сегодняшний урок будет посвящен тому, как нарушать запреты.

– Держи, – сказала я, передавая пиво женщине, которая его заказала. – На твой счет?

– Ага. Спасибо, Криста. – Она оставила для меня доллар на стойке, прежде чем отвернуться.

Я сгребла его и подошла к кассе. Поскольку Чарли был боссом, он позволял своим коллегам-байкерам вести счета, которые им не нужно было оплачивать до конца каждого месяца. Я не видела мудрости в этой практике. Некоторым из наших клиентов выставляли астрономические счета, покупая патроны, которые они не могли себе позволить, потому что им не нужно было платить за них еще две недели.

У большинства было убеждение, что они найдут деньги до этого, но это редко удавалось.

Часть меня беспокоилась, что Чарли добивался именно этого. Он был одним из основателей «Королей» вместе с Дэниелом Кингом (прим. Кинг – король), президентом и человеком, в честь которого был назван клуб. Я видела, как Дэниел оплачивал счета своих байкеров, когда они не могли их покрыть, говоря им, что он знает, что они найдут способ погасить свой долг. Это сохраняло их верность ему, они были обязаны ему так, что это беспокоило меня. Я представляла, как они делают всякое незаконное дерьмо, чтобы отплатить ему.

– Криста?

Я повернулась на звук своего имени.

Джейкоб оперся обтянутым кожей локтем о стойку бара, прижав к щеке лед, который я ему дала.

– Могу я заказать янтарный эль?

– Конечно. – Я налила его и поставила перед ним, стараясь на этот раз не подходить слишком близко.

– Почему ты не подала заявление о вступлении в «Короли»? – спросил он.

В мотоклуб «Короли Керни» допускались только члены с предыдущим военным опытом. Каждый мужчина и женщина, которые носили свою кожаную форму, сражались за эту страну. Это было частью того, почему местные копы давали им некоторую свободу действий, и почему многие люди в городе мирились с их дерьмом. Джейкоб был не первым, кто задал мне этот вопрос, но он был одним из немногих, кому я хотела ответить.

– Я приехала в Керни не ради клуба, – сказала я. – Моя бабушка находится здесь в доме престарелых.

Его глаза не отрывались от моих, это большое тело все еще лежало на его барном стуле. Большинство людей ерзали, когда садились, но не он. Он был похож на волка, увидевшего оленя. Это была одна из тех вещей, которые так привлекали в Джейкобе. Когда он говорил с тобой, мне казалось, что ты стала для него всем миром. Я могла только представить, как хорошо этот фокус может отразиться на сексе.

– Магнолия-Хиллз? – он спросил.

Я кивнула.

– Дай знать, если у тебя возникнут какие-либо проблемы с ней, – сказал он.

Дрожь беспокойства пробежала по моему позвоночнику.

– Почему? Там были какие-нибудь неприятности?

Он кивнул и отвел взгляд вправо, подальше от меня, и, клянусь Богом, мне показалось, что температура упала. Как будто солнце только что скрылось за облаком.

– Э-э… ты не хочешь рассказать об этом? – Я спросила его.

Его взгляд вернулся, и он покачал головой.

– Во сколько ты заканчиваешь?

– Я закрываюсь.

С пивом в руке он встал со своего места.

Я моргнула, когда он начал отворачиваться.

– Чувак, серьезно, ты просто собираешься уйти?

Да, так оно и было. Не оглядываясь, он бросил на прилавок немного наличных и исчез в толпе.

Я подавила свое раздражение и вернулась к работе. Моя бабушка была единственным человеком, который у меня остался в этом мире. О, мои родители были все еще живы, но они были отбросами человечества, и если я никогда больше их не увижу, я буду считать это благословением.

Она была моей бабушкой по отцовской линии. Она взяла меня к себе в первый раз, когда моих родителей арестовали за наркотики – папу за хранение, маму за вождение в нетрезвом виде со мной на заднем сиденье – и никогда не отдавала меня обратно. После своего первого пребывания за решеткой мои родители сбежали из города, и теперь мы получали от них известия только тогда, когда им требовались деньги под залог или они ненадолго пытались протрезветь.

Не все наркоманы – придурки. Я знала, что многие из них были хорошими людьми с болезнью, которая могла привести к тому, что они совершали ужасные поступки, но мои родители не попадали в эту категорию. Они были гнилыми даже без наркотиков или выпивки. Я узнала это из первых рук во время одного из маминых столкновений с трезвостью. Она ударила меня за то, что я плакала. Не пощечина или шлепок, а настоящий удар в живот. Это сработало. Я перестала плакать. Потому что я не могла дышать.

В то время мне было четыре года. Бабушка больше никогда не оставляла меня с ней наедине.

Сказать, что моя бабушка значила для меня очень много, было бы большим преуменьшением. И Джейкоб только что сказал мне, что учреждение когнитивной помощи, в которое мне потребовались месяцы, чтобы поместить ее, может быть сомнительным.

Глава 2

Остаток моей смены прошел как в тумане. Я наливала пиво, коктейли, отшивала людей, которые приставали ко мне, и изо всех сил старалась оставаться сосредоточенной, хотя мои мысли кружились, как водоворот, стекающий в канализацию. Для чего был этот загадочный вопрос от Джейкоба о том, когда я закончу работу? Был ли это его тонкий способ сказать мне, что он не хочет отвечать мне в переполненном баре? Должна ли я ждать его?

Я посмотрела на часы. Мы закрылись в два часа ночи, но мне нужно было пройти свой контрольный список дел, прежде чем я могла даже подумать об уходе. Было уже почти три. Мои дела были сделаны, и я только что закончила показывать Нине четыре разных способа разорвать чью-то хватку, когда тебя хватают за запястье.

Я выглянула в окно. На стоянке не было никаких признаков мотоцикла Джейкоба. Мои коллеги один за другим выскальзывали через заднюю дверь, и я не собиралась оставаться здесь и ждать его одна. Этот бар находился не в лучшей части города, и даже с моими годами тренировок по рукопашному бою мне не нравилась идея применить свои навыки против пьяного байкера, у которого, вероятно, был нож или пистолет.

– Ты идешь, Криста? – спросил Тайни.

– Да, – сказала я.

Несколько минут спустя я вышла из бара с кондиционером в душную ночную жару. Сейчас только в начале мая, но в южном Техасе лето началось в апреле и продолжалось до ноября. Сильная жара обрушилась на маленький городок Керни несколько недель назад и душит нас в своих теплых объятиях. Жужжание насекомых на близлежащих деревьях было оглушительным. В воздухе ощущалась невыносимая влажность, отчего мои движения казались медленными и вялыми. Что не помогало, так это моя усталость. Я не осталась цела после службы в армии, и мое покрытое шрамами тело казалось избитым и изнеможденным от долгого пребывания на ногах.

Я попрощалась со своими коллегами и двинулась к машине с запинающейся, предартритной грациозностью. Одной из причин, по которой мы с бабушкой решили поселиться в этом городе, помимо якобы звездного дома престарелых, был находящийся рядом, военный госпиталь. Через несколько дней у меня была назначена встреча с моим физиотерапевтом, которую я очень ждала.

Я проскользнул в машину, заперла двери и направилась домой. Часы посещения в доме престарелых – с десяти до пяти. После того, что сказал Джейкоб, я хотела попасть туда, как можно скорее, а это означало, что мне повезет, если я посплю хотя бы пять часов. По крайней мере, у меня никогда не было проблем со сном.

Боевые ветераны известны своей способностью засыпать где угодно, и я не была исключением.

Я притормозила на красный в двух кварталах от бара. Неподалеку с грохотом ожил двигатель и взревел в ночь, как лев, требующий своей добычи. Через несколько секунд рядом со мной остановился мотоцикл. Он был слишком громкий для Харлея, но когда я взглянула на него, то увидела слово «Победа», размазанное по стенке бензобака. Его водитель был в шлеме-тюбетейке и защитных очках, но только по бороде я поняла, что это Джейкоб. Он повернулся ко мне, а затем мотнул головой влево, явно приказывая следовать за ним.

Ладно.

Загорелся зеленый. На дороге больше никого не было, поэтому я включила поворотник и повернула, следуя за мотоциклом, пока Джейкоб сворачивал на боковую улочку.

Я не была дурой. Да, я вожделела тело Джейкоба и его притягательную сексуальную энергию, но правда заключалась в том, что я ничего не знала об этом парне. Он может быть законченным психопатом.

Я держала одну руку на руле, а другой открыла центральную консоль. Внутри был 9-миллиметровый пистолет, который я купила еще во время службы. Как воздушный стрелок, я не стремилась к наворотам более ярких пистолетов; я стремилась к прочному дизайну и надежной репутации. Этот бренд не был очень популярен, но отзывы о нем были звездными. Люди из Guns & Ammo закопали одного на день в грязь, заморозили другого в твердой глыбе льда, затем разморозили его под палящим солнцем, а еще одного выбросили с десятиэтажного здания. Все три орудия произвели более тысячи выстрелов, после чего те не вышли из строя. Нет, пистолет не был красив, но делал свое дело. Я спрятала его в сумочку, когда въезжала на небольшую парковку позади Джейкоба.

Он заглушил двигатель и снял защитные очки и шлем. Одна длинная нога перекинулась через заднюю часть мотоцикла, и затем он двинулся ко мне быстрыми, уверенными шагами.

Я оставила свою машину заведенной и закрыла двери, опустив стекло.

– Ну, это совсем не странно.

Джейкоб наклонился вперед и оперся локтями о мое окно. Его запах ударил мне в нос: кожа, моторное масло с легким привкусом одеколона.

С такого близкого расстояния его глаза были поразительно голубыми, как будто он запечатлел своим взглядом арктическое небо.

– Я не хотел, чтобы кто-нибудь подслушивал в баре, – сказал он. – Хочешь заглушить двигатель и пойти за мной? Лучше, если кто-нибудь, наблюдающий за нами, подумает, что мы трахаемся, а не сплетничаем.

И вот мои мысли полетели прямиком в канаву.

Он принял мою минутную одышку за колебание.

– Я не представляю для тебя угрозы, – сказал он. – Это было бы все равно, что причинить боль члену семьи.

Я покачала головой, чтобы прогнать туман похоти из моего разума. Он только что сказал что-то о том, что мы родственники?

– Что?

Он задрал правый рукав куртки ровно настолько, чтобы обнажить обмотанное веревками предплечье. Чернильные завитки, которые я заметила ранее, были рваными краями стилизованного плаща призрака. Над мрачным существом совершенно черным шрифтом были написаны слова «Смерть ждет в темноте».

Я подняла на него глаза.

– Ты был Ночным преследователем? – Он выдержал мой пристальный взгляд и кивнул.

Что ж, будь я проклята. Джейкоб, как и я, был в воздухе, только из армейского вертолетного полка специального назначения, который летал на вражескую территорию ночью, низко и быстро. Я служила в подразделении ночных сталкеров в Сирии. Они были одними из самых сумасшедших ублюдков в спецоперациях. И это говорило о многом.

Это не заставило меня сразу же ему довериться, но я больше не беспокоилась, что мне придется в него стрелять. Только один процент американцев служит своей стране. Это действительно делает вас семьей, в некотором смысле, частью небольшого процента населения, которое объединилось с другими людьми из всех слоев общества, готовыми сражаться и умереть, чтобы сохранить свободу всех остальных. Тот факт, что мы оба участвовали в воздушно-десантных боях, означал, что мы принадлежали к еще меньшей группе людей. Это было сплоченное сообщество, и в нем ходили слухи. Если бы он причинил мне боль, его бы в лучшем случае вырезали, как раковую опухоль. В худшем случае, кто-то действительно может совершить пролет и уронить ему на голову огромный кусок железа.

Что-то в моем лице, должно быть, выдало мои мысли, потому что он выпрямился и сделал шаг назад, опустив руки по бокам, ожидая. Я подняла стекло, заглушила машину, схватила сумочку и вышла. Его руки приземлились на крышу по обе стороны от меня, удерживая меня в клетке, и у меня едва хватило места, чтобы повернуться к нему лицом после того, как я закрыла дверь.

Я уставилась на него с расстояния в несколько дюймов. Ближайший уличный фонарь отбрасывал на нас свой слабый свет, и тусклое освещение ничуть не делало его менее привлекательным или опасным. Его брови затеняли глаза, превращая их в два лазурных озера. Внезапно прозвище «Викинг» приобрело большой смысл.

Побрить его голову по бокам до скальпа, добавить несколько пятен крови и нанести на кожу несколько стилизованных рун, и он будет готов терроризировать английскую деревню шестого века.

– Что ты делаешь? – Я спросила.

– Нам нужно продать ложь, – сказал он, наклоняясь ближе. Верно. Ложь о том, что мы трахаемся.

О боже.

– Конечно, – сказала я, прислоняясь спиной к двери.

Одобрение зажглось в его глазах, как будто он был впечатлен тем, что вместо того, чтобы спорить с ним, я решила согласиться с этой странностью. Он и не подозревал, что я была готова ко всему, что приближало его большое тело к моему.

Тем не менее, я не могла не задаться вопросом, к чему весь этот обман? И почему он вообще думал, что за ним следят? Был ли он кем-то вроде тайного агента, проникшего в клуб? Я оглядела его не спеша. Он не был похож на наркомана. На самом деле, из всего, что я знала о нем, он был слишком счастлив в своей роли силовика для королей. Было ли это что-то еще? Конкурирующая банда или раскол внутри клуба?

Мои вопросы оборвались, когда он сократил расстояние, между нами. Я была довольно высокой, но мне все равно приходилось смотреть на него снизу вверх. Его борода пощекотала мне щеку, когда он наклонился. Я вздрогнула, когда его губы коснулись моего уха. Я хотела быть рядом с ним всю ночь. Черт, если честно, я мечтала об этом с тех пор, как впервые увидела его, и кто знает, когда выпадет еще один шанс?

К черту все.

Я повернула голову и уткнулась носом в его шею. Запах его одеколона был сильнее – темный, пьянящий, с пряностями, мускусом и легким привкусом цитрусовых. Он хорошо сочетается с кожей.

– Почему ты хромаешь? – он спросил.

Я моргнула, вырвавшись из своих грязных мыслей во второй раз менее чем за пять минут.

– Ты когда-нибудь слышал о светской беседе, Джейкоб?

Его дыхание согрело мою шею, когда он ответил.

– Никогда не видел смысла в светской беседе. Это просто бесполезные слова, которыми люди разбрасываются, ожидая, что кто-то скажет что-то значимое. – Ну, черт возьми, когда он так выразился…

– Моя правая нога в основном бионическая, – сказала я. – Замена тазобедренного сустава, штифты, удерживающие кости моего колена вместе, сталь, привитая к моей голени и бедренной кости. Из-за этого меня уволили по медицинским показаниям.

– Боевое ранение? – спросил он.

Я кивнула, зная, что он почувствует мой ответ из-за нашей близости. Это была та часть, где он отступает и смотрит на меня с жалостью.

Я заставляла других солдат делать это, и знала, что на самом деле они больше не видят меня, а думают о людях, с которыми они служили, чувствуя ужасный укол вины выжившего за то, что он выбрался из какой-то адской дыры невредимым, когда так много других – нет.

Джейкоб не отстранился и не посмотрел на меня с жалостью. Он осторожно положил руку на мое поврежденное бедро и наклонился ко мне.

– Что случилось?

По какой-то причине наша вынужденная близость сделала разговор об этом легче, чем обычно. Может быть, это было потому, что он зарылся носом в мои волосы, и мне не нужно было смотреть на него, когда я говорила, или потому, что он отреагировал не так, как я ожидала, или, может быть, это было потому, что, как Ночной Сталкер, я знала, что он видел дерьмо похуже, чем я, и мог понять, что я собиралась рассказать.

– Мы попали под сильный огонь во время осады Коломыи, – сказала я ему.

– Украина? – спросил он, его голос был достаточно низким, чтобы в нем было немного рычания.

Я снова кивнула, вспоминая короткую, но кровавую теневую войну, которую США вели с Россией после того, как они заявили свои права на Крымский полуостров, а затем попытались втянуть остальную Украину обратно в лоно нового СССР.

– Шасси было повреждено во время боя, – сказала я. – Наш пилот был вынужден совершить аварийную посадку на грунтовой дороге за городом. Двигатель номер четыре врезался в землю. Его корпус треснул, а маслопроводы разорвались, разбрызгав повсюду реактивное топливо. Должно быть, что-то вспыхнуло, потому что загорелось правое крыло.

– Это не объясняет твою ногу, – промурлыкал он мне на ухо.

Я сделала глубокий вдох.

– Наше оборудование сломалось во время крушения. Мою ногу придавило, когда я пыталась отпрыгнуть подальше. Потребовалось четверо товарищей по команде, чтобы освободить меня. Они чуть не сгорели заживо в процессе.

– Пилот? – спросил он.

– Это была не ровная дорога, – сказала я. – Нос прогнулся после того, как мы врезались. Он был раздавлен.

Таковы были факты. Прямолинейны, без излишеств. Это была стандартная история, которую я рассказала. Если я не позволяла себе думать об этом, иногда это было все. Иногда я не видела, как земля несется на нас через открытые двери отсека. Я не почувствовала, как наш самый молодой член экипажа изо всех сил сжал мою руку. Я забыла, как мне было страшно, когда нас с ней разорвало на части во время того первого сотрясающего удара. Я не слышала скрежета металла по грязи и камням или мучительного стона стали, когда она прогибалась под огромным давлением, на которое никогда не была рассчитана. Я не чувствовала, как мое тело ломается под невозможным весом. Не слышала, как мои товарищи по команде кричат надо мной, когда я то погружаюсь в сознание, то выхожу из него. Не чувствовала невыносимый жар близкого пламени или мой ужас от того, что меня оставят позади и сожгут заживо.

– Я помню ту аварию, – сказал Джейкоб. – Я был, может быть, в пятидесяти милях оттуда.

Волна удивления быстро положила конец грозившим вырваться наружу слезам. Он был там? И достаточно близко, чтобы мог увидеть наш самолет, если бы посмотрел вверх в нужное время?

Было странно думать, что он был в том же месте, что и я, в худший день моей жизни, и все же это заставляло меня чувствовать себя еще ближе к нему, наша близость теряла свою вынужденную остроту и превращалась во что-то гораздо более опасное.

Я не спрашивала его, где именно он был и что делал на окраине Коломыи. Ответы могли быть засекречены, а это означало, что мы оба отправимся в тюрьму, если он расскажет мне, и мне не нравилась идея провести остаток своих дней в Ливенворте.

Он снова сжал мое бедро, ох, как нежно, и отступил назад.

– Мне жаль, что это случилось с тобой.

У меня закружилась голова. Может быть, он все-таки не был альфа-придурком. Может быть, я была сукой, что судила о нем слишком рано.

– Спасибо, – сказала я.

– Готова подняться?

Я кивнула, все еще пытаясь взять себя в руки.

Он подвел меня к задней двери небольшого особняка из бурого камня. Мы находились в старой части центра города, где здания врезались друг в друга, как рядные дома, и где еще не началось облагораживание.

– Сколько лестничных пролетов? – Спросила я.

Он придержал для меня дверь, пропуская вперед.

– Два.

Я посмотрела на первый и вздохнула. Я прекрасно могла спускаться по лестнице, но иногда подниматься было нелегко, как сейчас, когда я уже устала и вся моя нога пульсировала от резких вспышек боли.

Джейкоб остался позади меня, позволив взять инициативу в свои руки и задать наш темп. Я поставила левую ногу на нижнюю ступеньку, глубоко вздохнула и начала подъем. Мой тазобедренный сустав запротестовал. Моя голень болела и не двигалась, как будто ее удерживала одна гигантская шина. Кости моего колена, казалось, превращались в пыль из-за металла, который сдерживал их на месте. Я стиснула челюсти и продолжала идти, держась рукой за поручень, чтобы оттолкнуться.