Текст книги "Запретный плод"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 27
Полчаса понадобилось Муравьеву, чтобы добраться до станции метро «Кутузовская». Давненько он не ездил на метро и поначалу не сразу сообразил, что делать с картонным прямоугольником, какой стороной его сунуть в прорезь турникета, чтобы пройти на платформу. Спасибо другим пассажирам, подсказали. На станции «Кутузовская» он вышел на проспект в сторону площади Победы, огляделся, заметил Котовича, который нервно прохаживался по тротуару. Рядом с ним, возле синей «ауди», стоял невысокий светловолосый парень в синей ветровке. На вид ему было лет двадцать, не больше.
– О, наконец-то! – воскликнул Котович, когда Муравьев подошел к нему. – Привет, Игорек, познакомься, это Гена Страхов.
– Здравствуйте, Игорь, мне жутко приятно… – сказал парень, протягивая руку.
Муравьев пожал ее.
– Значит, такие дела, Игорек, – деловито сказал Котович. – Гена, вернее, его отец, что одно и то же, имеет дачу в Агаповке. В поселок он тебя доставит без проблем, туда ехать минут сорок. А потом какой расклад? Подождать тебя или возвращаться в Москву?
– Гена, мне тоже приятно с тобой познакомиться, – сказал Муравьев. – Спасибо, что решил помочь мне. И тебе, Славка, спасибо. Даст Бог – отблагодарю. А ждать меня не нужно, главное, попасть туда, а дальше я знаю, что делать.
– Я все-таки подожду, Игорь, – с улыбкой сказал Гена. – Не каждый день общаешься с такими людьми. Ну и… если что – постараюсь помочь и дальше. Я ваш фанат, Игорь.
– То есть посмотришь, чем все это кончится, а потом двинешь в Москву? – уточнил Котович.
– Ну да.
– Тогда и я с вами поеду, только жену предупрежу. Не могу оставить звезду отечественной сцены на произвол судьбы. Если что, драться не стану, и не надейся, но позвоню тестю, он в курсе.
– Ну и дурак, – сказал Муравьев. – Ехал бы сразу домой и на звонок не придется тратиться, бесплатно поговоришь с тестем.
– Может, и дурак, но очень хочется посмотреть, чем кончится эта авантюра. Давай в тачку, Гена домчит нас до Агаповки с ветерком.
Муравьев махнул рукой и пошел к синей иномарке, куда уже направился Гена. Котович позвонил по мобильнику жене и поспешил следом за ним.
– Гена, ты не очень гони, спешить нам некуда, – сказал Муравьев, усаживаясь на заднее сиденье. – Сорок минут – хорошо, но я думаю, это не имеет решающего значения.
– Как скажете, Игорь.
– Мужики, вы же не на светском приеме, – сказал Котович, плюхнувшись на сиденье рядом с Муравьевым. – Как-нибудь попроще не можете общаться?
– Действительно, давай на ты. – Теперь уже Муравьев протянул парню руку, и тот с улыбкой пожал ее.
Синяя «ауди» стремительно сорвалась с места, помчалась в сторону Можайского шоссе. Муравьев закрыл глаза, прокручивая в памяти расположение комнат в загородном доме Стернина. Котович тоже молчал, понимая, что другу нужно сосредоточиться, но когда машина свернула с Кольцевой на Ленинградское шоссе, не выдержал:
– Ну так что там случилось, расскажи. Не случайно же старик раздухарился, такие дела затеял.
Муравьев машинально посмотрел на Гену, как расскажешь при постороннем человеке? Завтра вся Москва будет об этом судачить, журналисты выстроятся в очередь у его квартиры… Котович понял его взгляд.
– Да я помню, о чем договаривались, – сказал он. – Но и ты вспомни – обещал рассказать.
– Какого черта ты поперся с нами? – с досадой спросил Муравьев.
– Вот так всегда, делаешь людям добро, а взамен получаешь… каку.
– Да ничего особенного не случилось. Мы решили пожениться, я отвез ее к отцу, чтобы поговорила вначале сама, а потом – все вместе. А он взял и увез ее на дачу.
– То есть не хочет, да? – не поворачивая головы, спросил Гена.
– Наверное, – сказал Муравьев. – Зайду к ним в гости, спрошу, что их не устраивает во мне.
– Ну он странный, – возмутился Гена. – Мои знакомые просто балдеют от вас… от тебя, Игорь. А у сестры в комнате все стены в твоих фотографиях.
– А что, старик, может, обратишь внимание на сестру Гены? Девушка очень состоятельная и влюблена в тебя. А? Будешь тоже в Агаповке жить, прогуливаться под ручку с юной женой, а нынешняя твоя дама со своим папашей будут смотреть на тебя и жалеть об упущенных возможностях, – сказал Котович.
– Да ей только пятнадцать, – виновато уточнил Гена.
– Видишь, он тоже не хочет, – усмехнулся Муравьев. – Кстати, Гена, территория поселка окружена забором?
– Да, кирпичным. Метра два высотой.
– Он освещен? Камеры слежения имеются?
– Да нет, колючая проволока наверху… и все.
Муравьев задумался. Очень серьезные люди хотят, чтобы он не добрался до Агаповки, вероятно, следят за ним, возможности у них практически безграничные: и люди, и техника самая современная. А он, по сути, один. Славка не в счет, классный друг и хороший актер, но не боец. И значит, нужно предугадать и вариант экстремальных действий.
– Можешь дать мне плоскогубцы, Гена? – сказал он. – Завтра верну.
– Завтра они будут приобщены к делу в качестве вещественных доказательств, – с нарочитой важностью сказал Котович.
Гена открыл бардачок, достал плоскогубцы, не поворачивая головы, протянул Муравьеву:
– Пожалуйста, Игорь. Я их держу поблизости…
– Чтобы пиво открывать, – высказал догадку Котович.
– Пиво тоже можно, – сказал Гена.
Муравьев поблагодарил парня, сунул плоскогубцы в карман куртки, жестом показал Котовичу, что хочет помолчать, и снова прикрыл глаза. Но теперь он думал не о том, что будет, а о том, что было.
– Маринка, мы просто замечательно провели вечер на автодроме. Но главное, ты так легко подружилась с Артемкой…
– Он хороший парень, очень сообразительный, только…
– Что?
– Нужно его в хорошую школу устроить.
– Ладно, я подумаю…
– А мы тебя обогнали, обогнали!
– Да уж, куда мне против таких лихачей. Слушай, никогда я не чувствовал себя так хорошо с сыном. Наверное, был плохим отцом, но ты просто чудеса творишь, Маринка.
– Ничего подобного. Мне просто хорошо с тобой и с твоим сыном, правда хорошо.
– А мне с тобой хорошо.
– Правда? А где доказательства?
– Ща предъявлю! Такие доказательства!..
– Ох, врешь ты все, Муравьев… Ох… Игорь… Нет, ну, это действительно серьезное доказательство…
– Теперь веришь, Дездемона?!
– Ох… Да ну тебя к черту, Отелло… Задуши меня, и я буду счастлива умереть в твоих объятиях…
– Нет, не могу, потому что у Шекспира такой просьбы нет. Но могу другое, более ужасное!..
– Игоре-че-е-ек… любимый мой…
Муравьев скрипнул зубами, открыл глаза. Позади остались огни большого города.
– Зеленоград проехали, – сказал Гена, – осталось недолго, километров пять. Сейчас повернем направо и по берегу Клязьмы двинем к Агаповке. Там же у нас и речка, и лес… Хорошее место.
Муравьев согласно кивнул, Котович ничего не сказал, он все это время посматривал на друга и теперь понимал, что дело серьезное, шутить совсем не хотелось.
Машина свернула направо, помчалась по очень хорошей бетонке, солидные жители Агаповки побеспокоились о дороге к своим загородным хоромам. Справа, за березками и соснами, блестела сонная гладь Клязьмы. Шоссе было пустынным, но вскоре за «ауди» появился джип «Чероки», довольно мощная машина. Никто не обратил на него внимания, по этой дороге на «Жигулях» не ездят. Джип уверенно догнал «ауди», пристроился слева и неожиданно резко вильнул вправо.
– Ты чё делаешь, придурок?! – успел крикнуть Гена.
Еще один сильный удар сбил «ауди» на косогор, машина помчалась, ломая кустарники, вниз, потом перевернулась несколько раз и упала с невысокого обрыва в Клязьму.
Джип резко развернулся на бетонке и, набирая скорость, помчался к Москве. «Ауди» затонула наполовину, и вскоре из нее выбрались Котович и Гена.
– Живой?! – растерянно спросил Котович. – Уже хорошо, я вроде как тоже. А где Игорь?
– Откуда я знаю… Славик, это что за дела такие, а?.. – дрожа от холода, спросил Гена.
– Игорь! Игорек! – крикнул Котович. Не услышав ответа, снова бросился в воду, хотя тоже дрожал от холода, пошарил руками в полузатопленном салоне, шагнул вперед, провалился в воду по пояс, выскочил на берег. – Там глубоко… Где Игорь? В машине нет… Может, его выбросило в воду, но я не могу нырять в такую холодрыгу…
– Славик… Хорошо, что я пристегнулся и что замок ремня не заел…
– Я тоже схватился за спинку переднего сиденья… ни черта не помню, как мы крутились, глаза зажмурил… А потом думал – утонем, на хрен… Черт, и мобильник не работает, промок. Игорь! Слушай, нет его. Что делать будем, а?
– A-а… чт-то мы можем тут сделать? Может, Игорь выскочил раньше?
– Тогда где он? Игорь! Игорь! Слушай, не отвечает! Ну и что нам делать, а?
– Холодно… Побежали наверх, может, поймаем машину, приедем на дачу, хоть согреемся. Да и позвоним…
– Поймаем… по пуле в лоб! Дело серьезное, не понял, да? Увидят, что мы живы… Но Игорь… где он есть?
– Да понятия не имею, Славик. Нырять тут без толку, судороги скрутят, сами на дне окажемся.
Котович шагнул к черной воде, но броситься в нее еще раз не смог. Мокрая одежда, холодный ветер уже сковал мышцы, они не слушались его!
– Если он выпрыгнул из машины на ходу, наверное, отозвался бы… – растерянно сказал Гена.
– Не отзывается… – развел руками Котович. – Но я не могу уйти отсюда… Я себе никогда не прощу этого! – Он шмыгнул носом, смахнул слезы с глаз, тоскливо крикнул: – Игорь… старик, ты где?!
– Побежали, Славик, – сказал Гена, – а то совсем замерзнем, на хрен… С дачи позвоним, пусть приедут…
Он помчался вверх по склону, к бетонке. За ним побежал Котович. А что оставалось делать?
Стернин нервно ходил по спальне из угла в угол, но ложиться на кровать не хотел. Лилия Максимовна уже лежала под одеялом, пыталась смотреть на экран телевизора, где шел какой-то американский фильм, но никак не могла понять, что там творится в этом фильме, да и желания такого не было, ибо все мысли ее были о дочери.
– Ваня, нам тоже нужно ехать в Агаповку, – сказала она. – Если Марина сбежала, то где она? Где моя девочка, Ваня?! – Она не выдержала и заплакала, уткнувшись лицом в подушку.
Стернин присел на кровать, обнял жену.
– Спокойно, Лиля, не нужно паниковать. Марина отличная спортсменка, уж если Борю перехитрила, значит, понимает, что делает.
– Но почему ты послал в Агаповку следователя ФСБ, а не своего Федченко, Ваня?! Почему мы не поехали туда? Я не могу больше, не могу сидеть дома и ждать!..
– Лиля, скажи спасибо, что генерал Писарев отправил туда своего опытного сотрудника. Пусть во всем разберется официально. Я чую, там без артиста не обошлось, а он человек известный, так что будем действовать официально. Своими силами пока что нельзя. Мы его прищучим по всем правилам.
– О чем ты думаешь, идиот?! Кого «прищучивать» собираешься?! Она с удовольствием работала с этим парнем, кстати, хорошим актером…
– Не только работала.
– Она – взрослый человек, Ваня. Знает, что делает.
– А синяк под глазом?
– Я не верю, что он мог ее так сильно ударить.
– Ты не веришь, а она сама не отрицает этого! Но пытается выгородить подонка! И что это значит? Сначала синяк, а потом увечье… Нужно же что-то делать, Лиля!
– Ну и что ты делаешь? Какой-то следователь Хайрутдинов поехал в Агаповку разбираться, но ведь Марины там нет! С чем разбираться, с кем, объясни мне? С твоим дебильным охранником? Но зачем?!
– Он все выяснит, и если артист похитил Марину – посадит его.
– Ты представляешь, что потом будет?
– А ничего. И не таких людей сажали в последнее время.
– Но Марина…
– Она скажет все, что нужно, об этом я позабочусь. И он скажет то, что нужно, об этом генерал Писарев позаботится.
– Ты не думаешь о дочке, только о том, чтобы посадить Муравьева! Но это же…
– Лиля, он оскорбил нас с тобой. Воспользовался неопытностью Маринки, надругался над ней, чтобы потом бросить. Я таких вещей не прощаю. А ты?
– Ну если они любят друг друга…
Стернин вскочил с кровати, шагнул к окну, остановился, с усмешкой уставился на жену.
– Ты веришь в это? Девочке заморочили мозги, Лиля! Заморочили! А ты? Совсем дура, что ли? Хочешь принять участие в этом гнусном спектакле?!
Лилия Максимовна, всхлипывая, села на кровати.
– Ваня, меня больше всего тревожит…
– Меня тоже, Лиля. – Стернин снова сел на край кровати, обнял жену. – Но я думаю, она скоро будет дома. Обещаю тебе – укорять ее не стану, сама будешь говорить с Мариной, о чем хочешь.
– Если бы еще Мария Петровна была… Как глупо ты поступил, что уволил ее!
– Она отказалась выполнять свои обязанности. Дашь им слабину – на шею сядут.
– Ты кого имеешь в виду, Ваня? – возмутилась Лилия Максимовна. – Марию Петровну?! Или хочешь молоденькую шлюшку взять в дом?!
– Отстань, Лиля!
– Завтра же чтобы вернул ее! Я не хочу привыкать к другим людям, а уж что Марина тебе скажет… и представить страшно. Понял?
Стернин тяжело вздохнул, долго молчал, собираясь с мыслями, а потом сказал:
– Это, конечно… маху дал. Петровна для дочки…
– Вот именно! Пока твои родители, маразматики, наслаждаются пляжами в Калифорнии, она Марине заменяла…
– Мать.
– И отца тоже, и дедушку с бабушкой, калифорнийских маразматиков!
– Все, Лиля, все, хватит! Не хочешь спать – смотри кино, – с раздражением сказал Стернин. – Я жду звонка!
И в это время зазвонил телефон.
Глава 28
Опавшие мокрые листья шуршали под ногами, чавкала сырая земля, покрытая жухлой травой, но Марина, где бегом, где шагом, упрямо бежала по краю леса, продвигалась к федеральной трассе. Там, и только там, она может чувствовать себя в безопасности. Позапрошлогодней осенью в этом лесу убили девчонку, дочку солидного бизнесмена, все в Агаповке только и говорили об этом. Петровна на прогулках дальше чем на три шага ее не отпускала. Грибы они собирали в этом лесу и возвращались домой всегда с полной корзинкой. А потом… картошка с грибами, приготовленная Петровной, – пальчики оближешь!
Но когда это было?.. Теперь она бежит по этому ночному лесу одна, страшно… аж жуть, как пел ее кумир Высоцкий, но той блистательной иронии, что звучала в песне, у нее не было, действительно страшно.
Впереди вдруг затрещали кусты, захлопали ветки деревьев, послышались тяжелые шаги. Марина притаилась за кустом, а потом плюхнулась животом на сырую траву подлеска, прижалась к ней всем телом. Кто-то пробежал мимо в нескольких шагах от нее, ужас сковал тело Марины. Она даже не пыталась посмотреть, кто это, опасаясь выдать себя, но в памяти тут же возникли сцены из голливудских ужастиков. Это оборотень? Глупо… Но зачем он тогда бегает в этом лесу ночью? Если спортсмен, тренируется, мог бы по шоссе бегать. А этот – прямо по лесу… Какая жуть!
Когда тяжелые шаги стихли, удаляясь по направлению к Агаповке, Марина вскочила, заспешила вперед. Минут двадцать она шла в полной тишине, только под ногами влажная земля чавкала да мокрый валежник потрескивал, а потом выскочила на полянку, где чуть не столкнулась со странным человеком. Глаза уже привыкли к темноте, но человек выглядел как-то неестественно, так что Марина не поняла, в чем тут дело. Испуганно вскрикнула, шарахнулась назад, человек тоже вскрикнул, дернулся в сторону, за ствол старой березы. Потом спросил, не высовываясь:
– Это кто там? Мы ничего плохого… Я актер Котович, меня многие знают…
Котовича и Марина хорошо знала. Он был у них в гостях со своей женой. Но что он делает тут?!
– Славик? – осторожно спросила Марина. – Это ты?
– Да он это, он, – послышался незнакомый голос. – А ты сама кто такая?
– Марина… Марина Стернина. Славик, что ты тут делаешь?
– Маринка! Ну ты даешь! Напугала до смерти! – закричал Котович.
– А где Игорь? – спросила Марина.
Навстречу ей вышли два парня, теперь только Марина поняла, почему они показались ей странными – оба были мокрые с головы до пят. После коротких объятий и дружеских поцелуев (ну как же известный актер может не поцеловать в щеку знакомую девушку, даже если он весь мокрый и трясется от холода?) Марина узнала страшную правду. Игорь был с ними, они ехали в Агаповку по его просьбе, но… кто-то сильно не хотел этого, и получилось так, что Игорь исчез. Скорее всего лежит на дне Клязьмы…
Но Марина так не думала. Слишком хорошо помнила человека, промчавшегося мимо нее и напугавшего до ужаса. Это мог быть только Игорь. Но говорить об этом Котовичу и его трясущемуся напарнику она не стала.
– А кто это с тобой?
– Гена, у него в Агаповке д-дача, – сказал Котович. – А ты к-куда собралась?
– Домой, в Москву… Но теперь даже не знаю… Господи, я так боюсь за Игоря… Наверное, нужно бежать в Агаповку, оттуда хоть позвонить можно.
– Это в-верно, – клацая зубами, сказал Гена. – Ты извини, мы пробовали его искать, ни ч-черта не получилось. Ну что тут поделаешь? Сам жутко переживаю…
– Я понимаю. Но может быть, он как-то выпрыгнул из машины? Или вывалился на склоне?
Да, она волновалась за Игоря, хотя и была уверена, что он не утонул. Волновалась потому, что как минимум на полчаса, а то и на сорок минут отставала от него, а там, в Агаповке, ему может грозить настоящая опасность.
– Да м-мы все там посмотрели, – сказал Гена. – А у тебя что, нет мобильника?
– Нет, отобрали… Побежали скорей, хоть согреетесь. Может, машина попадется, подвезет.
– С-сомневаюсь, – буркнул Гена. – Сейчас не сезо-он… И поздно… Поб-бежали.
Когда «ауди» помчалась по косогору к берегу реки, перевернулась первый раз, Муравьев распахнул дверцу и выпрыгнул из машины. Ему уже приходилось проделывать этот трюк, на съемках он работал без дублеров, и даже сам удивился, как просто все получилось. Действовал, как говорится, «на автомате». Потом притаился за густым кустом, с тревогой наблюдая за падением «ауди». Джип развернулся и уехал, из воды выбрались мокрые Гена и Котович. Живы, ну и слава Богу! Несколько мгновений Муравьев соображал, что делать дальше, а потом понял – нужно бежать к Агаповке. Если в скором времени появится версия, что он погиб, это лишь увеличит его шансы на свидание с Мариной, да и рейтинг поднимет изрядно… «Поэтому – прости, Славик, ты хороший друг, но… прости».
Муравьев выскочил на обочину бетонки и, где по гравию, где по опушке леса, помчался вперед. Гена сказал, что осталось километров пять, около одного они проехали после этого, значит, до Агаповки было чуть больше четырех километров, пробежать это расстояние для него не проблема.
Через пятнадцать минут он увидел забор элитного поселка, свернул налево, в густой лес, пробежался вдоль высокого забора, остановился. Солидный забор, и колючая проволока сверху…
Но это и хорошо, даже если она под током. Эту преграду, имея плоскогубцы с изолированными ручками, преодолеть будет несложно.
Муравьев подпрыгнул, ухватился пальцами за край кирпичного забора, продвинулся в сторону, нащупал выбоину, за которую можно было крепко держаться одной рукой, другой достал из кармана куртки плоскогубцы, перекусил колючую проволоку. Даже если после этого возникнет сигнал тревоги на пульте дежурного, успеет скрыться на территории поселка.
Возник сигнал или нет, он не узнал, да и думать об этом не хотел. Раздвинул в стороны колючую проволоку, бросил на землю плоскогубцы, подтянулся и перемахнул через забор. Строение сорок пять он найдет без проблем, они же все там пронумерованы четко.
В Агаповке были сплошь кирпичные двух-трехэтажные терема, украшающие подобие двух улиц, но заборы, отделяющие их друг от друга, чисто символические, в основном из металлических прутьев. Оно и понятно: поскольку есть такая мощная внешняя защита, зачем тратиться на защиту от соседа, такого же солидного человека?
Муравьев осторожно вышел на хорошо освещенную улицу, с некоторым удивлением обнаружил, что прохожих на ней нет. Видимо, для деловых людей было уже позднее время, а может, они вообще не ходили по улице: сел в машину – и в офис, вышел из машины – и в дом! Разве что сосед в гости пригласит, так это не каждый день бывает. Быстро сориентировавшись в нумерации домов, Муравьев вскоре остановился у нужного строения. Солидный двухэтажный терем из красного кирпича, с подземным гаражом, поскольку перед домом ни одной машины не было. Лужайка перед ним все еще была изумрудно-зеленой, впрочем, как и в других дворах. Прямо – добрая старая Англия.
Он прошел вдоль забора и напротив жасминового куста во дворе легко перемахнул через забор. Мария Петровна все точно нарисовала ему! За кустом летняя ротонда, старая ель, вряд ли она росла тут во время строительства, скорее всего выкопали в лесу, привезли и посадили взрослое дерево, сейчас все можно, были бы деньги… На первом этаже, неподалеку от мраморных ступенек, светилось окно, но за ним была не Марина, а ее сторож. Муравьев забежал за угол дома и вскоре остановился с тыльной его части. Окно комнаты Марины увидел сразу, оно было закрыто вертикальными жалюзи, но в комнате горел тусклый свет, видимо, была включена настольная лампа или бра. А напротив окна росла старая береза, с которой медленно падали желтые листья. И в этом Марина была близка и понятна ему – выбрала себе комнату с окном, из которого видны были красивое дерево, деревянная сауна и лес за забором дачного поселка.
Страха он не чувствовал, напротив, яростное веселье захлестывало душу, так бывает, когда играешь интересную роль и чувствуешь – получается, черт возьми! Только это была не роль и не игра.
Муравьев нагнулся, нащупал несколько камешков, сунул их в карман куртки и полез на березу. На уровне второго этажа пополз по толстой ветке, но она согнулась под его тяжестью, а до окна было по-прежнему далековато. Он достал из кармана камешек, бросил в окно. Потом еще один, еще… Никакого движения в комнате. Может быть, уснула? Бросать камни становилось опасно, так и ее сторожа можно разбудить.
– Маринка!.. – громким шепотом позвал Муравьев.
– Я уже спешу к тебе, мой дорогой, – послышался сзади мрачный бас.
Муравьев обернулся и увидел, что от угла дома к березе идет коренастый парень с охотничьим ружьем в руках, причем держит его, сидящего на ветке, под прицелом. Мгновенно сообразил, что спрыгнуть и убежать не удастся – парень нажмет спусковой крючок прежде, чем он приземлится…
– Спускайся, голубок, только медленно. Сам понимаешь, такие шутки тут не приветствуются, ты незаконно проник на охраняемую территорию, да и в поселок, наверное, проник без разрешения, так что я буду прав.
– Хорошо, – сказал Муравьев. – Я спускаюсь. А ты сдуру не пальни.
Он скользнул с ветки, повис, держась за нее руками, потом пружинисто спрыгнул на зеленую траву.
– Лицом к дереву, руки за спину! – приказал охранник.
Муравьев подчинился, напряженно выискивая хоть малейшую возможность избавиться от этого парня. Но тот действовал вполне профессионально. Держась на расстоянии, выбросил вперед правую руку, уперся дулом ружья в ногу Муравьева позади колена.
– Убивать тебя не хочу, но если шевельнешься, разнесу ногу так, что ни один хирург не соберет, – сказал Боря. – Врубился, мужичок?
Муравьев кивнул. Скорее всего патроны заряжены крупной дробью и выстрел в мгновение ока сможет сделать его на всю жизнь калекой. Вариантов освобождения не было. Что будет дальше – ему плевать, ничего не боялся, но досадно было, что так глупо влип! Все вроде получалось нормально, да не получилось.
Охранник быстро защелкнул наручники на руках Муравьева, довольно хмыкнул, отошел в сторону.
– Давай, голубок, в дом. Скоро за тобой приедут. А босс-то, оказывается, был прав!
– Марина дома? Я могу с ней увидеться?
– Не можешь. Ты топай, мужичок, топай, веди себя тихо, и я ничего плохого тебе не сделаю. Я не злодей, просто выполняю приказ босса. И кажется, выполнил.
Они вошли в дом. Муравьев иронично хмыкнул, оценивая внутреннее убранство. Бывал в таких домах и на съемках, и в реальной жизни, все они, если не одинаковы, то очень похожи. Да оно и понятно, одни и те же фирмы (самые престижные, других не надо) планировали интерьер загородных домов богачей.
– Слушай, я где-то видел тебя, – с удивлением сказал охранник. – Елы-палы, так ты же Игорь Муравьев! Точно?
– Точно. Так где же Марина?
– Сбежала. Понятия не имею, где она теперь. А я Борис, так что… очень приятно. Ты, Игорь, не обижайся на меня, сам понимаешь, служба. Давай на кухню, я тебе водки налью, все легче будет.
– Может, отпустишь, Борис? Я не грабитель, так получилось… Ну?
– Извини, не могу. Работа у меня такая. Босс жутко разозлился, когда узнал, что я его дочку упустил. А как я могу и возле дверей, и возле окна одновременно дежурить? Идиотизм. Но если сдам тебя, простит.
– Ладно, налей тогда водки, что ли. Я и без рук могу выпить, – с тоской сказал Муравьев.
– Ну зачем же, Игорь! Я тебе поднесу и закусить дам, там у них в холодильнике всякой жратвы навалом, икра есть. Я тебе икру черную – ложкой… Все будет отлично! Ща, только боссу позвоню, скажу, что все получилось, как он и думал, и вмажем с тобой.
