Текст книги "Порченная кровь (ЛП)"

Автор книги: Натан Лонг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Дариус, – позвал Райнер, – сможешь управиться с его магией?

– Да что ж ты меня не слушаешь? – взвыл Дариус. – Я не колдун, я ученый!

– Дерьмовая магия. – Халс запустил в Шарнхольта сломанным копьем.

Получив по уху, Шарнхольт вскрикнул; движения его пальцев прервались.

И тут же трое из его людей упали, потрясенные утратой неуязвимости.

– Ха! – крикнул Халс, подхватывая меч Румпольта. – А ну сюда, трусы! Теперь посмотрим, кто кого!

Но прежде, чем был нанесен хоть один удар, сзади раздался громкий голос:

– Это еще что? Немедленно прекратите свалку!

Гетцау оглянулся. Лорд Болленген, Данцигер и фон Пфальцен входили со своими войсками и пятьюдесятью талабхеймцами. Райнер услышал, как ругается Шарнхольт, и впервые поддержал его. Еще чуть-чуть, и они бы смогли забрать камень.

– Господа! – крикнул он, выскакивая из боя. – Хвала Зигмару, вы пришли! Знаете, за чем мы только что застали лорда Шарнхольта? Он пытался украсть камень и объявлял, что его хозяин – их повелитель, Тзинч!

– Бред! – воскликнул Шарнхольт. – Он лжет!

Обе стороны настороженно попятились.

– Он использовал против нас магию, господа, – продолжал Райнер. – Наши мечи не могли поранить его людей! Арестуйте его как предателя Талабхейма и Империи!

– Что это за чушь? – произнес фон Пфальцен. – Ты обвиняешь лорда и члена парламента в таком подлом преступлении? У тебя есть доказательства?

– Нет сомнений, что он помечен, капитан, – сказал Райнер. – Такой преданный адепт губительных сил, как лорд Шарнхольт, не мог избежать прикосновения своего господина. Если вы снимете с него кирасу и...

– Смехотворно! – возмутился Шарнхольт. – Господа, как вы можете слушать этого прожженного негодяя?

– Так вы утверждаете, что он лжет, милорд? – уточнил фон Пфальцен. Похоже, он и в самом деле взвешивал аргументы.

– Нет, – ответил Шарнхольт, и лорды изумленно выдохнули. – Всё чистейшая правда – кроме той маленькой детали, что это я остановил его при попытке похитить камень. И он же применил мерзкое колдовство, чтобы защитить своих людей.

Он показал на убитых:

– Взгляните на моих бедных вояк. Его же люди практически невредимы, кроме того храбреца, что ослушался приказа и был за это убит. Лишь колдовство могло дать такому сброду преимущество над моими обученными солдатами.

– Еще раз получить захотел? – прорычал Халс.

Райнер пригвоздил его взглядом.

– Милорды, прошу вас. Разве я не привел вас сюда, как обещал? Разве я не нашел все, что вы велели найти? Камень не у ваших ног? С чего бы мне теперь лгать?

– С того, что ты надеялся забрать его для своих нечестивых целей, пока мы сражались с крысами, – отрезал Болленген.

– Милорд. – Вслух умоляя, мысленно Райнер проклинал Болленгена, который, в сущности, сказал правду. – Вы не знаете, кому помогаете этими словами. Если бы вы только попросили его...

– Я не сниму... – оборвал его Шарнхольт.

Лорд Болленген поднял ладонь и обратился к Райнеру.

– Гетцау, есть единственный способ, которым ты можешь доказать, что заслуживаешь доверия, и заставить нас принять всерьез твои обвинения против лорда Шарнхольта.

– Все, что угодно, милорд. Только назовите.

– Приведи нас к графу Манфреду. Покажи нам, что он в безопасности, и мы выслушаем тебя.

Райнер сжал кулаки, в животе похолодело. Он не мог этого сделать. Он не мог даже солгать и пообещать, что отведет их, ведь темный эльф всё услышал бы.

– Милорд, я присягнул графу Манфреду, что не выдам его местонахождение ни при каких обстоятельствах. Я не нарушу эту клятву, даже если придется за нее умереть.

Шарнхольт расхохотался.

– Если бы он убил графа, то наплел бы то же самое.

Болленген осклабился:

– Если твой ответ таков, то ты и в самом деле умрешь, но медленно, на дыбе, предварительно сообщив нам все, что мы хотим узнать.

У Райнера мурашки поползли по спине. Он боялся пыток, но не меньше боялся и Манфредова яда, и слабая надежда на то, что удастся сбежать и не попасть на дыбу, никак не желала умирать. Он сглотнул.

– Я не предам графа Манфреда.

Болленген вздохнул.

– Ладно.

Он махнул рукой фон Пфальцену:

– Капитан, прошу вас арестовать этого человека и его сообщников за попытку похищения отводящего камня, что обрекло бы Талабхейм на безумие и Хаос.

Фон Пфальцен кивнул.

– С радостью.

– Стойте! – закричал Шарнхольт, показывая на Райнера. – Что это у него на груди?

Райнер опустил глаза. Его рваная куртка распахнулась, открывая часть узоров Валариса. Он попытался прикрыть их ладонью, но Данцигер вышел вперед и рванул сильнее, так что знак темного эльфа стал виден полностью.

Болленген в ужасе отпрянул.

– Знак Хаоса!

Лорды и их люди сотворили знак молота и вполголоса забормотали молитвы.

Фон Пфальцен обнажил меч, лицо его было холодно и сосредоточенно.

– Фанатиков не арестуют. Их казнят.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
НАМ ВЕДЬ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ НАДО ДЕЛАТЬ

Райнер поперхнулся.

– Господа... Я могу объяснить.

Фон Пфальцен повернулся к стражам из Талабхейма.

– Отберите у них оружие, и пусть встанут на колени. Мои люди их обезглавят.

Черные сердца попятились, сбившись в настороженную кучку – и в нее целилась дюжина талабхеймских лучников.

– Идиоты вы! – сказал Герт. – Мы не поклоняемся демонам! Вы не поняли!

– У тебя есть план, капитан? – с надеждой прошептал Павел.

Райнер растерянно помотал головой и опустил руки. Он застыл. Левая рука коснулась поясной сумки. Внутри ощущались три твердых предмета. Сердце его дрогнуло. Он оглянулся. Между ними и тоннелем, из которого вышел Шарнхольт, стояло всего несколько солдат.

– Сложить оружие, собаки, – сказал капитан стражи.

– Делайте, как он говорит, – шепнул Райнер. – Потом беремся за руки и готовимся к дыму.

– Дыму? – переспросил Дариус.

Они побросали мечи и кинжалы. Райнер сунул руку в карман и повысил голос:

– Соединим руки, братья! Мы вместе встретим мученическую смерть, как встречали все несправедливости!

Он взял Франку за руку своей левой рукой и поднял правую, остальные сделали, как он сказал.

Фон Пфальцен и солдаты озадаченно смотрели на это странное мероприятие.

– Сматываемся, – скомандовал Райнер и разбил о землю два стеклянных шарика, что сжимал в ладони. Тут же их окружили густые клубы черного дыма.

– Что это, во имя Таала? – закашлялся Август, но побежал вместе с остальными.

Во мгле раздавались крики. Стрела прогудела мимо уха Райнера. Он дернулся, но не остановился. Глаза горели, кашель не прекращался. Черные сердца все были где-то рядом, они натыкались друг на друга и спотыкались о собственные ноги в расползающемся облаке. Райнер коснулся стеклянной стены и в панике стал ее ощупывать. Если они не найдут тоннель, получится всего лишь скверная шутка. Там! Он рванулся в темноту, и дым рассеялся. Он оглянулся. Черные сердца ввалились в тоннель за ним, глаза их были все еще закрыты от маслянистого дыма, по щекам текли слезы.

– Теперь бегите! – крикнул он. – Времени мало.

И они побежали. Факелов не было, но отблески магического взрыва все еще озаряли тоннель слабым лиловым сиянием, и можно было хоть что-то разглядеть. Сзади донеслись звуки погони: топот сапог, крики, приказы. Они прибавили шагу, но почти тут же услышали шум впереди.

– Крысы! – воскликнула Франка. – Они возвращаются!

Райнер огляделся. По мере удаления от места взрыва сияние слабело. В темноте, у подножия правой стены, словно таилась еще более густая тьма. За ней, колеблясь все сильнее, приближалось лиловое свечение.

– Туда! – прошипел Райнер.

Они нырнули в низкий проход, проталкиваясь внутрь как можно быстрее.

И тут Павел остановился.

– Ф-ф-фу-у-у! Что за вонь?

Их окружил ужасный запах смерти. Они кашляли, ругаясь и подавляя рвоту.

Райнер прикрыл рот. Он прежде лишь однажды сталкивался с такой же дрянью – когда был в крысиных владениях.

– Это... это их свалка.

– Назад! – сказал Дариус. – Найдем другое место.

– Ай! – вскрикнула Франка. – Во что это я влезла рукой?

– Мы не можем оставаться здесь, капитан, – добавил Август. – Это омерзительно!

– Ш-ш-ш, чтоб вас!

Крысы были совсем рядом с проходом, они шли мимо, возбужденно пища. Черные сердца затаили дыхание. Внезапно голоса зверей зазвучали громче, и Райнеру показалось, что их обнаружили, но потом верещание прервали человеческие крики.

– Отходим! Их слишком много!

– Похоже, крысаки их порешили! Возвращаемся к Болленгену.

Райнер ничего не смог разобрать в писке крыс, но было понятно, что те тоже не жаждут сражаться. Они снова прошли мимо мусорной ямы, потом повернулись и побежали. В коридоре стихло, хотя издалека доносились крики и топот.

– Ушли, – сказал Павел. – Давайте-ка выбираться отсюдова.

– Нет, – возразил Райнер. – Подождем здесь, пока там все не утрясется.

– Но, капитан, – начал Август, – вонь...

– Вонь отобьет желание сюда заглядывать у кого угодно, верно? – объяснил Райнер. – Когда все уляжется, мы последуем за армией и посмотрим, не удастся ли прихватить камень.

– Думаешь, сможем отобрать его у пяти сотен солдат? – усомнился Дариус.

– Это легче, чем стянуть его из резиденции графини.

Они немного посидели молча, в ушах все громче слышалось жужжание мух и топот тараканьих лапок. Райнер на бегу еще как-то отгонял усталость, но тут она навалилась на него, конечности казались просто свинцовыми.

– Что это был за дым? – спросил Дариус.

– Крысиные штучки. Что-то вроде гранаты, только дымовой.

– Класс, – оценил Дитер. – Мне для работы сгодится.

Мимо ямы прошел отряд людей, и они замерли. Отраженный свет факелов осветил все вокруг. Райнеру стало не по себе. Они скорчились на куче крысиных трупов, гнилого зерна, обглоданных костей, потрохов и сломанных механизмов. Место кишело крысами и тараканами. Черные сердца скривились. Вскоре отряд прошел, и снова стало темно.

– Отлично уделал Румпольта, капитан, – заметил Халс. – Давно было пора.

Райнер сглотнул. Он уже почти забыл. Потрясенное лицо умирающего мальчишки мелькнуло перед глазами.

– Ага, чуть-чуть пораньше бы, – кивнул Август. – Психанутый пацан ранил меня хуже, чем эти фанатики.

Райнер вздохнул.

– Треклятый глупец. Он не оставил мне выбора.

– Мне его не жаль, – сказал Павел. – Если б не он, камень был бы наш. С самого начала одни проблемы.

– Ага, – поддакнул Герт. – Тут Манфред малость ошибся.

– Солдат из него был никакой, – согласилась Франка. – Тем более шпион...

Снова все помолчали, потом Халс хмыкнул:

– Какая у Павла была рожа, когда он получил кирпичом по башке!

Павел засмеялся.

– Точно бы прикончил его, кабы руки не были заняты.

– А когда он свалился в канализацию? – хохотал Август.

– Что за вонь! – покатывался Герт.

– Нельзя смеяться над мертвыми, – сказала Франка, но ей и самой было смешно.

Все снова притихли.

Райнер уронил голову на колени, просто чтобы глаза отдохнули.

– Через минуту пойдем, – пробормотал он. – Вот только отдышимся.

Гетцау вскинул голову и открыл глаза. Нет, точно открыл? Вокруг было все так же темно.

Где он? Рука потянулась к мечу. Тот скреб по земле. В ответ на шум послышались храп и ворчание.

– Кто там? – промямлил Павел.

– Уже идем? – зевнула Франка.

В нос Райнеру ударила жуткая вонь, и он вспомнил, где находится – и что собирался сделать.

– Отряды! – Он вскочил и ударился головой о низкий потолок. – Ох! Проклятье! Мы... Ох! Мы проспали! Они ушли! – Он снова скорчился, потирая макушку. – Кто-нибудь, зажгите свет.

– Ага, капитан, – сказал Павел. – Ща сделаем.

Последовали продолжительные ругательства, ворчание и шкрябанье, потом занялся трут, и наконец зажегся оранжевый факел. Черные сердца садились, зевали и протирали глаза.

Франка вскрикнула. Она была вся покрыта тараканами. Да и другие тоже. Они принялись отчаянно стряхивать насекомых.

– Пошли! – велел Райнер.

Черные сердца выбрались с помойки, ругаясь и кашляя, и уже в коридоре привели себя в порядок. Гетцау посмотрел в обоих направлениях. Ни света, ни звука.

– И долго мы спали? – спросила Франка.

– Скажу тебе, когда в следующий раз увижу солнце, – проворчал Август.

– Вот зараза, думаю, довольно долго, – произнес Райнер. – Отряды, наверное, уже давно забрали камень.

– Думаешь, крысаки его не прихватили обратно? – спросил Халс.

Райнер покачал головой.

– Сомневаюсь. Они же разбежались. Значит, этот разнесчастный камень находится... в резиденции графини.

Осознав масштабы бедствия, он застонал и снова привалился к стене, потом сполз на пол. Камень в усадьбе, за толстыми стенами и железными воротами, под охраной сотни солдат. Как теперь его добывать? Никак. Это невозможно.

– Вот зараза, все к такой-то матери. Я слишком устал. Мне наплевать.

Он опустил глаза и распахнул рубашку, открывая незаживающие красные следы:

– Валарис, жулик ты бледнючий, слышишь? Я – все. Пусть Манфред молится, и с нами будет покончено. Меня задрала эта паршивая жизнь. В мире больше нет ничего, ради чего стоило бы жить...

Он замолк, увидев, как на него смотрит Франка. Взгляды их встретились. Сердце его бухнуло. Она была в ярости! Он достаточно хорошо знал лучницу, чтобы понять: она злится, что он сдался, что из-за собственной усталости бездумно убивает их всех. И вдруг в мире не осталось ничего прекраснее этого сердитого лица. Он бы с радостью выслушал от нее что угодно. Счастливую и печальную, лукавую и мрачную, он любил ее, и, поняв, что жить ему все же есть ради чего, он понял и то, что надо держаться. Он не представлял, что теперь делать, но, пока Франка жила и была настолько неравнодушна к нему, чтобы сердиться, он был готов продолжать искать выход из этого кошмара.

– Гм. – Он изобразил беззаботный смешок (прозвучавший, будто кто-то пытается придушить кошку). – Шутка, лорд Валарис. Шутка. Мы тут малость подустали, но я не сдамся. Я не хочу умирать, и мы заберем камень, даже если у нас на пути встанут все рыцари Империи, не переживай.

Черные сердца стояли неподвижно, оглядываясь, словно ожидали, что из темноты их вот-вот настигнет проклятие Манфреда. Когда ничего не случилось, они немного расслабились.

– Капитан, – выдохнул Халс, – капитан...

Райнер поднял руку.

– Знаю, прости меня. Я не имел права втягивать вас в свою... шутку. Я... в следующий раз мы проголосуем, ладно?

Халс посмотрел на него долгим взглядом, потом гоготнул и отвернулся, качая головой.

– Псих. Совершеннейший псих.

Павел фыркнул.

– А нам что с того?

Остальные нервно засмеялись – все, кроме Йергена и Франки – она уставилась на Райнера большими недоумевающими глазами.

– Ну, – Райнер с неохотой оторвал от нее взгляд, – надо бы нам вернуться и посмотреть, что они с ним сделали. А там разберемся, как вызволить его обратно.

– Э-э, капитан, – произнес Август, пока остальные собирались вместе, – я честный гражданин Талабхейма и думаю... – Он неловко помолчал. – Может, и нехорошо это... ну, сделать то, что ты предложил.

– А? Что ты сказал, пикинер?

– Ну, все же сложилось, как мы хотели, правда? – медленно проговаривал Август. – Вот если бы не граф и не этот яд, и вообще... Камень у графини, и Теклис с ним разберется. Нам ведь можно просто больше ничего не делать, и все будет хорошо, так?

Райнера чуть не вывернуло.

– Ты что, предлагаешь нам пожертвовать жизнями на благо Империи? Предать лорда Валариса и умереть, чтобы другие жили?

Август кивнул:

– Ну да, я имею в виду как раз это.

Райнер вздохнул. С того момента, как Манфред заключил договор с Валарисом, Райнер пытался что-то сделать: добыть камень, принести его темному эльфу, освободить Манфреда... а затем сокрушить темного эльфа силами Теклиса и Империи, пока тот эту самую Империю не уничтожил. Но раз Валарис подслушивал все, что говорится в присутствии Райнера, сообщить остальным свой план он не мог. Он надеялся: старые товарищи знают его достаточно хорошо, чтобы догадаться, что он задумал. Но переубедить Августа было невозможно. Вместо этого приходилось убеждать темного, что он, Райнер, расходится с Августом во мнении.

– Пикинер, – сказал Райнер, – Манфред не зря назвал нас Черными сердцами. Это потому, что у нас нет чести. Мы преступники, над чьими головами он держит петлю. Мы занимаемся этой работой, потому что ценим собственную шкуру превыше дружбы и преданности стране, народу и семье. Мне не нравится то, что происходит с Талабхеймом, но, если придется выбирать между Талабхеймом и собственной шкурой, я выберу шкуру... А когда мы вернемся в Альтдорф, выпью за светлую память Талабхейма. Понятно?

Август поморгал, глядя на него с пустым лицом, потом опустил голову, сжав челюсти.

– Ну да, более или менее. А я-то надеялся, что у тебя больше чести, чем у того гребаного предателя.

– Больше чести, чем у графа Империи? Не смеши меня! Мы висельники. А теперь, – сказал он, обращаясь к остальным, – довольно. Пошли.

Остальные смотрели на него с тем же мрачным недоумением, что и Август.

Он сплюнул.

– Что? Не нравится, что я это сказал вот так, прямо? Мы – негодяи! А теперь идем.

Черные сердца обогнули пещеру по боковым тоннелям, прячась от крысиных патрулей, и наконец нашли дорогу наверх, к тому плато, где стояла человеческая армия. Они пригнулись и встали на значительном отдалении от склона, потому что внизу, на равнине, крысы перестраивались и возвращались к работе. Солдаты зеленой армии строили своих коричневых противников в длинные цепочки и сдавали надсмотрщикам с бичами, которые уводили их ковырять искажающий камень и грузить его кусками на тележки.

Должно быть, люди отступили в спешке, унося отводящий камень: убитые лежали там же, где упали, толстым слоем покрывая плато, – солдаты всех отрядов, с открытыми невидящими глазами, в окровавленной разноцветной форме. Черные сердца обобрали трупы – взяли себе снаряжение и золото, радуясь, что у них появилось нормальное оружие и доспехи, – и перекусили остатками еды, обнаруженными в поясных сумках убитых. Еще они забрали трут и факелы. Райнер проглотил недоеденную куриную ногу и кусок заплесневелого хлеба. Он был так голоден, что качество еды не имело значения.

Халс упер в землю и попытался согнуть длинное дубовое копье. То почти не поддалось.

– Вот так-то лучше, – сказал он. – Пойдет и для рыцарской атаки.

Франка нашла лук, Герт – арбалет, и они наполнили колчаны стрелами и арбалетными болтами, вытащенными из крысиных трупов.

Вооружившись, они по сигналу Райнера пустились в долгий путь к песчаным тоннелям.

Было уже утро, когда они наконец вернулись на поверхность и зашагали обратно в Таллоу. Жителей зараженного квартала снова больше интересовали их собственные свары, чем Черные сердца, так что они благополучно миновали этот район, накрытый клубящимися тучами и то и дело озаряемый какими-то странными вспышками.

Райнер дал знак Франке, чтобы она немножко отстала.

– Да, капитан? – сухо сказала она.

– Знаю, – прошептал Райнер, – ты от меня сейчас не в восторге. Случилась небольшая истерика, извини. Но хочу сказать тебе, что меня тогда остановило. А то ведь неизвестно, чем бы все кончилось – может, я бы угробил нас всех из-за своей жалкой слабости. Но когда я увидел твое лицо... – Он покраснел. Звучало как-то слащаво, по-детски, но это была правда. – Ну, мне расхотелось умирать.

Франка уставилась в пол, сжимая навершие меча.

– Понятно.

– Я был дурак, – продолжал Райнер. – Не доверял тебе. Я позволил подозрениям возобладать надо мной. Я знаю, что один из нас – шпион Манфреда. Но еще я знаю – вообще-то, всегда знал, – что это не ты. Просто я не дал голове прислушаться к сердцу. Теперь... теперь они договорились.

– И ты ждешь, чтобы я тебя простила?

Сердце Райнера замерло.

– Нет... думаю, что нет. В первую очередь, мне не надо было так с тобой. Сделанного не воротишь, и я не стану винить тебя, если не простишь, как бы это меня ни тяготило.

– Спроси меня опять, – холодно произнесла она, – когда мы вернемся в Альтдорф и будем пить в память Талабхейма.

Райнер уставился на нее.

– Ты... ну... Когда?.. Ты что, хочешь сказать, что...

Она развернулась и ткнула его в грудь, прямо в порез. Он зашипел от боли.

– Я тебе не отвечу до того самого момента, капитан, – сказала она и отвернулась.

Райнер потер грудь и поморщился. Сердце колотилось от волнения и смущения. Что она сказала? Это значило – прощение? Или она подразумевала, что для нее он именно такой злодей, каким выставил себя перед Августом? Она же не могла в это поверить, не может быть! Она ведь лучше знала его... Разве? Точно! Вот ведьмочка, нанесла ответный удар – безупречно, показав, что чувствовала, когда он не доверял ей. Только вот она и в самом деле не доверяла ему. Она что, слепая?

Весь долгий путь до баррикад Таллоу его сознание металось в замкнутом круге тревоги, и к концу он был не бодрее духом, чем в начале.