Текст книги "Порченная кровь (ЛП)"

Автор книги: Натан Лонг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
МЫ БЬЕМСЯ НЕ НА ТОЙ СТОРОНЕ

Райнер вскрикнул и отскочил, потом рухнул прямо на камень, и над ним прошли копье Августа и мечи двух стражников. Он откатился, яростно отбиваясь. Вокруг Черные сердца скрещивали клинки со стражей.

– Вот шустрый! – бросил Герт и ударил Августа по голове тяжелым арбалетом.

Тот зашатался, проворчал что-то и развернулся, собираясь заколоть Герта, но он пнул его в грудь, и Август свалился прямо в чашу из Катая, величиной с добрый пивной бочонок, нелепо дергая руками и ногами в попытке выбраться.

Райнер с трудом поднялся, отражая удары мечей стражи, и более или менее пришел в себя. Это был неловкий, ужасный бой. В тесной сокровищнице почти не оставалось места, чтобы двигаться, и совсем не оставалось, чтобы замахиваться. Мраморные статуи и доспехи падали и разбивались, бесценные картины превращались в клочья.

Черные сердца бились с мрачной решимостью, которой Райнер прежде в них не замечал. Они ненавидели то, что делают. Франка плакала. Герт с каждым ударом проклинал Манфреда. Павел и Халс сжали губы от ярости. Лицо Йергена выражало еще меньше, чем обычно. Только Дитеру все было нипочем, он вонзал клинок солдатам в спины и высокомерно усмехался.

Райнер попятился в гущу статуй, чтобы защитить от двух противников хотя бы бока. Их мечи скользили по мраморной плоти. Он обрушил статую на одного и заколол его, когда тот пригнулся. Другой наступал, и они с Райнером фехтовали среди неподвижных изваяний.

Йерген сражался, как машина, то вспарывая одного направленным вниз ударом, то разнося другому голову, перед тем как встретиться с третьим. Никто не мог до него дотянуться. Франка вывалила перед своим противником целое состояние в золотых рейхсмарках и, когда он поскользнулся на монетах, рассекла ему ногу от колена до паха. Герт в одной руке держал инкрустированную драгоценными камнями церемониальную палицу, во второй – свой топорик. И то и другое было в крови, как и его грудь.

Райнер пригнулся и ударился головой о каменный локоть какого-то графа-выборщика от Талабекланда. В глазах у него помутилось, и он сел, выкинув вверх руку с мечом, больше чтобы прикрыть голову, чем для атаки, и случайно распорол живот своему противнику. Тот упал сверху, блюя кровью. Райнер сбросил его, опасаясь, что кто-то другой воспользуется стратегическим преимуществом, но не было никого. Оказалось, бой окончен. Черные сердца стояли, тяжело дыша, над убитыми. Были слышны лишь всхлипывания Франки.

Райнер посмотрел на убитого им солдата. Совсем мальчишка, борода едва пробивалась, мертвые глаза невидяще уставились в потолок. Он встал с комом в горле. Нет, так нельзя.

– Мы все в порядке? – спросил он. Йерген опустился на колени в окружении четырех тел, голова его поникла. – Ромнер, ты ранен?

Йерген поднял глаза, и Райнер понял, что никогда не видел ничего более печального, чем это мрачное лицо, покрытое шрамами.

– Я молюсь, капитан.

– В порядке? – буркнул Халс. – Какой тут порядок? Это... – И он беспомощно простер руки над бойней.

Павла так трясло, что ему пришлось сесть. Он гневно смотрел на Райнера.

– Капитан, мы и раньше делали дурное, но... – Он сотворил знак молота. – Зигмар, прости нас.

Остальные последовали его примеру. Франка изобразила копье Мирмидии.

Райнер облизал губы.

– Вы знаете, что я... я пытался их отослать. Я не... – Он поперхнулся и снова посмотрел на убитого им мальчика, потом отвернулся.

Август поднялся с осколков катайской урны, трясясь от ярости.

– Ты умрешь за это! – Его голос дрожал. – Я обрушу на тебя весь город!

И он попятился к двери сокровищницы.

– Не дури, парень, – сказал Герт, когда остальные разбрелись. – Да, то, что мы сделали, плохо, но нам пришлось. Манфред...

– В задницу Манфреда! В задницу вас всех! – взревел Август. – Мы бьемся не на той стороне! Он сделал из всех нас негодяев!

Остальные пытались его успокоить, но сердце Райнера громко стучало: это была правда, пусть даже и наполовину. Если бы Август убежал, он мог бы предупредить власти, и те отправились бы за Валарисом. Но нет, темный эльф узнает, что все раскрылось, и примет меры. Если бы только можно было как-то заставить его думать, что Август убит!..

Райнер замер, на него внезапно нашел порыв вдохновения. О боги, вот оно! Превосходно... конечно, при условии, что остальные подыграют.

– Думаешь, вот так вот от нас отделаешься? – закричал он. – Думаешь, мы допустим, чтобы ты просто вышел и предупредил графиню, где мы и что делаем? – Райнер захохотал. – Ты, самоубийца-эгоист! Можешь сколько угодно хотеть пожертвовать собой ради благого дела, но я же сказал – мы Черные сердца, нас заботит лишь собственная шкура, а остальные могут идти и повеситься. Думаешь, я позволю сентиментальному идиоту остановить меня, когда спасение в двух шагах? Камень у нас. Остается принести его Валарису – и мы свободны!

– Тогда вперед, – сказал Август, по-бычьи наклоняя голову. – По крайней мере, умру на правильной стороне.

Он нагнулся, чтобы подобрать копье, но Райнер оказался быстрее. Он схватил небольшой бюст Магнуса Благочестивого и, прыгнув на пикинера, обрушил святого ему на голову. Август свалился навзничь, и Райнер пнул его в пах. Он застонал и, обхватив себя за ноги, забился, будто жук, упавший на спину.

Все замерли в изумлении. Райнер со смехом отбросил бюст и беспечно отвернулся.

– Убей его, Нефф. Убей, как ты убил того предателя Эхерта.

– А? – переспросил Дитер, и Райнер уж было решил, что тот сейчас испортит всю игру, но вор усмехнулся и вынул кинжал. – О да, с превеликим удовольствием!

Он обратился к Халсу и Павлу:

– Подержите его, ребята, дайте художнику поработать.

В глазах Халса забрезжила догадка. Он ухмыльнулся и толкнул Павла локтем.

– Давай, парень. Как Эхерта, точно.

– А! – наконец дошло до Павла. – Как Эхерта!

Они схватили Августа за руки и за ноги, Дитер склонился над ним и занес кинжал.

– Что ты делаешь? – завопила Франка, пытаясь схватить его за руку. – Вы все рехнулись, что ли? Так нельзя!

Йерген поймал ее и крепко обхватил, зажав рот рукой.

Райнер застонал. Франка подавала Манфреду обед и не слышала, как Дитер рассказывает историю про мнимую смерть торговца Эхерта. Она не поняла, что это трюк. Она билась в могучих руках Йергена, а кинжал Дитера поднимался и опускался, разбрызгивая кровь. Глаза ее над толстыми пальцами Йергена сверлили Райнера. Он с ужасом видел в них ненависть и отчаяние.

Гетцау смотрел на расстоянии – не хотел быть слишком близко, чтобы не разрушить иллюзию. Если Павел и Халс сообразят, они скажут Августу, чтобы притворился мертвым, и было крайне важно, чтобы Райнер не услышал их шепота, не то все пропало. С того места, где он стоял, все выглядело достаточно жутко. На самом деле, казалось, что все по-настоящему и Дитер что-то напутал и действительно убивает пикинера.

Вскоре вор поднялся; кинжал и руки его были в крови. Он ухмыльнулся Райнеру:

– Готово, трепач.

Райнер подошел ближе, все еще не уверенный, что Август не убит. Талабхеймец лежал неподвижно, в искромсанной рубашке и с жуткими кровавыми ранами по всей груди. Райнер прикусил губу и быстро отвернулся, чтобы Август не успел вдохнуть.

– Так ему и надо, свинье. Пошли, надо закончить дело.

Франка обмякла в руках Йергена, не отрывая взгляда от тела Августа. В ее глазах стояли слезы

Райнер ткнул в нее пальцем:

– И молчи, мальчишка, а то будешь следующим! Понятно? – Он забрал ее у Йергена и толкнул к остальным. – Догоняй!

Теперь, когда Август «погиб», нести камень могли только шестеро: Павел, Йерген и Дариус с одной стороны, Халс, Герт и Дитер – с другой. Они с усилием подняли его и пошли прочь из сокровищницы. Франка брела словно в тумане, Райнер вел ее держа за плечо.

На полпути через комнату охраны они услышали топот бегущих по коридору ног, и тут же ворвался стражник, которого капитан посылал наверх.

– Капитан! Что-то не так. Люди наверху не дали мне...

Увидев Райнера и его спутников, он замер. И этот – совсем мальчишка...

Йерген выпустил свой конец копья и достал меч. Райнер махнул ему рукой и сам заговорил с пареньком:

– Ваш капитан умирает в сокровищнице. Помогите ему.

Мальчик растерялся.

– Я не...

– Иди туда или умрешь здесь! – крикнул Райнер.

Парнишка вздрогнул и бросился в сокровищницу, описав вокруг Черных сердец широкую дугу.

Райнер занял у камня место Дитера.

– Запри его.

Тот кивнул и, когда они вынесли камень из комнаты, опустился на колени и своими инструментами запер замок.

Они пронесли камень по лестнице до последней площадки перед дубовой дверью. Там уже грудой лежали тела стражей, которых убили и свалили сюда люди Данцигера и Шарнхольта. Райнер дал товарищам знак расчистить проход.

– Сейчас будет битва в нашем вкусе, – прошептал он. – Держитесь незаметно, пока я не позову.

Он снова надел маску с клювом и медленно зашагал по лестнице, пока остальные обнажили мечи. Достигнув двери, он принялся бить в нее кулаком.

– Братья! Братья! Откройте именем лорда Данцигера! Откройте именем Слаанеша!

После чьего-то краткого спора ключ в замке повернулся. Райнер надеялся, что этот спектакль удастся ему лучше, чем предыдущий.

– Братья! – закричал он людям Данцигера, когда дверь открылась. – Нас предали! Лорд Шарнхольт убил лорда Данцигера и украл камень! Убейте предателей!

Служители Слаанеша и Тзинча встревоженно глядели друг на друга, держа руки на рукоятях.

– Убийцы! – крикнул один из людей Данцигера.

– Это ложь! – закричал один из людей Шарнхольта. – Слаанешитская ложь! Покажите нам тело!

Райнер выругался. Да они собрались спорить, а не сражаться! И он атаковал ближайшего тзинчита.

– Я тебе покажу тело! Ко мне, за Слаанеша!

Он рубанул человека поперек груди. Фанатик в кирасе практически не пострадал, но желаемое воздействие было обеспечено. Он замахнулся на Райнера, двое его товарищей – тоже, и люди Данцигера взревели и в ярости бросились защищать Райнера. Две стороны столкнулись, меч к мечу, выкрикивая проклятия и обвинения.

Райнер отразил атаку противника и отступил за спины своих «союзников». Никто не обратил на него внимания, все слишком сосредоточенно убивали друг друга. Он подобрался к двери и поспешил к товарищам, которые обеспокоенно смотрели на него.

– А теперь подождем, кто победит.

– И убьем его, – сказал Герт.

– Ага.

Они прислушались к то усиливающимся, то затихающим звукам битвы наверху. Мечи лязгали, люди орали, тела падали наземь. Потом все стихло.

– Любек, стоять можешь? – спросил кто-то. – Сколько нас?

– А это правда? – спросил другой. – Наш лорд правда собирался предать Данцигера?

– Надо спуститься и посмотреть.

– Сейчас! – шепнул Райнер.

Черные сердца ворвались в квадратную комнату. Только Франка держалась позади и ни на что не смотрела. Битва завершилась, не успев начаться. Всего четыре бойца Шарнхольта оставались на ногах, и все были ранены. Йерген прикончил двоих одним ударом, Павел и Халс пробили еще двоих копьями. Дитер убедился, что погибли все.

– А теперь самое опасное, – сказал Райнер, когда все вернулись к камню и он забрал Франку. – Если нас обнаружат, не доходя до склада, уже никакая резня не спасет.

Они пронесли камень вверх по лестнице мимо склада к кухням. Райнер велел всем остановиться на темном пролете и посмотрел вниз в длинный кухонный коридор, такой же оживленный, как раньше.

– Надо опять взять наглостью. Прикинемся, что несем умирающего. Готовы?

Но тут снизу на лестнице послышались голоса Данцигера и Шарнхольта. Райнер разобрал только обрывки слов.

– ...убил и их? – кричал Шарнхольт.

– Гетцау надо... – вопил Данцигер.

– М-м-мать! – сказал Райнер. – Они слишком быстро раскрыли обман. Бежим.

Они поспешили по кухонному коридору, Райнер кричал:

– Дорогу! Этот человек умирает! Посторонитесь!

Повара и кухарки разбежались из коридора. Райнеру послышался топот сапог за спиной, но ему вполне могло и показаться. Они свернули направо и миновали прачечную, уже не заботясь о тишине, и Райнер увидел, как женщины поднимают глаза безо всякого интереса. Оставшиеся до склада двадцать ярдов пришлось идти на цыпочках, поскольку кордегардия была прямо за углом.

Они почти достигли двери, когда Райнер снова услышал топот, и на этот раз ему точно не почудилось. Он выпустил Франку и побежал вперед, роясь в кармане в поисках ключа от склада. Он как можно тише отпер замок и открыл дверь.

– Здесь люди не проходили? – спросил голос Шарнхольта. – Они что-то несли.

– О да, господин, – сказала прачка, – только что.

Шаги стихли, и Черные сердца развернулись, чтобы внести камень в дверь. И застряли – копья были слишком длинные и не проходили.

Райнер выругался.

– Наклоните! Павел, твоей стороной вниз! Халс, вверх!

Дариус, Йерген и Павел опустили свое копье почти до земли, в то время как Дитер, Герт и Халс мучительно пытались поднять свое над головами. Райнер помог Дариусу, который, казалось, был готов выронить свой конец. В таком неловком положении они снова двинулись вперед. Древко копья Павла ударилось в косяк.

– Левее! – прошипел он.

Они отклонились на несколько дюймов влево. Райнеру казалось, что у него вот-вот сломается спина. Топот был все ближе. Райнер видел слева отблески факелов.

– Теперь вперед.

Они снова зашагали, на этот раз уже зная, как выбираться. Конец Райнерова копья шумно скреб по земле, и он, поднапрягшись, смог его выправить.

– Вперед! Вперед!

И они пошли вперед, спотыкаясь о гроб. Связанный солдат придушенно крикнул, когда кто-то встал на него ногой. Черные сердца опустили камень, пыхтя и отдуваясь, и Райнер обернулся, чтобы закрыть за ними дверь. Он в темноте пошарил под дверной ручкой, но скважины не нашел. Изнутри помещение не запиралось.

– Йерген. Герт. Сюда.

Райнер услышал, как они ощупью находят путь. Снаружи протопали сапоги. Он затаил дыхание.

– Эй, – прозвучал голос Шарнхольта, – здесь не проходили люди с тяжелой ношей?

– Нет, милорд, – отозвались из кордегардии.

Шарнхольт выругался.

– Мы что, потеряли их? Надо вернуться. Фанатики украли из сокровищницы ценную реликвию! – крикнул он стражам. – Пусть никто не пройдет без досмотра!

– Слушаемся, милорд!

В кордегардии послышалось движение, потом топот донесся из коридора.

Райнер наклонился к Йергену и Герту.

– Толкайте дверь.

И они вместе с Райнером навалились плечами на дверь. Райнер почувствовал давление, словно кто-то подергал дверную ручку.

– Заперто, – сказал голос, и топот удалился.

Райнер подождал, пока не стало совсем тихо и люди из кордегардии не убежали, и только тогда отпустил дверь.

– Хорошо. Дайте свет.

Халс зажег длинный жреческий факел Райнера, и они принялись за работу – развязывать сверток с камнем и перекладывать его в гроб, затем снова нарядились в черные облачения под гневным взглядом стража с кляпом во рту – бедняга лежал рядом с мертвым мутировавшим сержантом.

– Где рука? – спросил Райнер.

Дариус достал длинный сверток и сморщил нос. Райнер принял его и подошел к гробу. Он обвязал камень веревкой на уровне плеча, потом развернул пакет и вынул гниющую мутировавшую руку с семью длинными пальцами с присосками. От нее исходил запах смерти, такой густой, что все закашлялись. У Райнера слезились глаза.

Замотав руки одеялами со складских полок, он привязал руку к камню, словно тот отрастил зеленоватую конечность. Остальные накинули на камень еще одеяла, дабы убедиться, что его не видно, а руку оставили открытой.

– Вот, – сказал Райнер, – а теперь последний штрих.

Он подобрал одеяло, в котором держал руку, пока Дитер возился с другими одеялами. Он подошел к Герту. Арбалетчик подался назад.

– Что ты делаешь?

– Тс-с, глупец, стой тихо!

Герт сморщился, когда Райнер потер одеяло, покрытое зеленой слизью, о его одежду. Так он поступил с каждым и закончил собой. Вонь стояла невероятная.

– Вот теперь мы готовы. Поднимайте.

Он прислушался у двери, пока Дитер закрывал гроб, и Черные сердца подняли ношу. По всей усадьбе раздавались звуки суеты и тревоги, но прямо у двери никого не было. Он открыл ее и обогнул угол. Казарма была пуста.

Он поспешил назад и взял факел.

– Ну, пошли.

Черные сердца вышли, неся гроб. Райнер запер за ними дверь.

– Медленно и с достоинством. Лучший способ быть пойманным – это бежать.

Сразу на выходе из башни в современную часть особняка их остановили. Сержант гвардии с десятком человек за спиной заметил, как они спускаются по лестнице, и поднял руку.

– Стой! – Он приблизился и остановился, словно наткнувшись на стену, потом попятился, прикрывая рот и творя знак молота. – Смерть Зигмара, что за вонь! – закашлялся он.

Райнер поклонился.

– Прошу прощения, сержант. Труп уже сильно разложился, его пожирала собственная мутация.

– Ничего, – сказал сержант, и его люди с несчастным видом попятились. – Где ваше сопровождение?

– Гм... солдат сбежал, сударь, – ответил Райнер. – Мы несли тело, и тут послышался какой-то шум, он решил проверить, что там, и не вернулся. Вы нам не дадите другого? А то потеряемся.

– Покажите ордер на изъятие.

Райнер достал его из рукава и приблизился к сержанту.

– Стой, где стоишь! – закричал сержант. Он выхватил бумагу у Райнера и попятился, чтобы прочесть ее, уныло глядя на гроб. – Гм, мне надо заглянуть внутрь. У нас тут была кража.

– Зрелище не из приятных, сударь, – сказал Райнер. – Он сильно изменился.

– Откройте, чтоб вас.

Райнер пожал плечами.

– Как скажете.

Он поднял крышку. Оттуда облаком вырвался запах смерти. Сержант попятился, кашляя, потом медленно вернулся. Уродливые пальцы гнилой руки торчали из-под крышки. Они кишели мухами.

Сержанта вырвало.

– Сохрани нас Зигмар.

– Мне убрать одеяло, чтобы вы могли взглянуть на лицо? – предложил Райнер.

– Не вздумайте! – Сержант был в ярости. – Жрец, да ты вообще что? Почему тебя так долго не было? Ты подвергаешь опасности всю резиденцию! Мы все можем заразиться безумием! Уносите его, быстро!

– Но, сержант, – заныл Райнер, – у нас нет провожатого. Как мы можем спешить, когда нас будут останавливать на каждом шагу и требовать показать тело?

Челюсть сержанта задвигалась вверх-вниз. Наконец он проворчал:

– Хорошо. Следуйте за нами. Но держитесь поодаль, ясно? Поодаль!

– Разумеется, сержант.

Черные сердца прошли по усадьбе на почтительном расстоянии от стражи. Райнер скрестил пальцы. Если Ранальд смилостивится, это будет последнее препятствие. Но, оказавшись на переднем дворе, он увидел, что у ворот с начальником стражи беседуют фон Пфальцен и Данцигер.

– Пригните головы, ребята, – прошептал он и опустил капюшон низко на глаза. Черные сердца смотрели себе под ноги.

– Никто отсюда не выйдет, – говорил фон Пфальцен. – Никто, понимаете? Воры все еще внутри. Задерживайте всех посетителей, пока их не найдут.

Начальник стражи ворот отсалютовал.

– Слушаюсь.

– Пусть мои люди помогут охранять ворота, – вызвался Данцигер. Воры могут попробовать прорваться.

Райнер выругался. Успей они пятью минутами раньше – их бы уже и след простыл.

Начальник стражи обернулся, когда их сопровождающий подошел поближе.

– Стой! Никому нельзя выходить, сержант. Жрецы должны подождать.

– Но, капитан, труп заражен, и...

– Никаких исключений, сержант. Приказ фон Пфаль... – Он умолк, почувствовав вонь. – Во имя Зигмара!

– Вот видите, – сказал сержант, – это небезопасно.

– Минуточку, – сказал фон Пфальцен, выступая вперед. Данцигер стоял у него за спиной. – Откройте гроб.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ПУСТЬ ПРОЛЬЕТСЯ КРОВЬ

Сержант простер руки.

– Сударь, я уже заглядывал внутрь и могу поручиться за содержимое. Было бы неразумно...

– Откройте.

У Райнера тряслись руки, когда он открывал крышку. Изнутри полетели мухи. Все, пора помирать, выхода нет. Так его растак, этого Ранальда. Старый жулик снова надул его. Райнер поднял факел так, чтобы крышка бросала тень на содержимое гроба, и склонил голову. Фон Пфальцен скривился и закрыл нос и рот, но продолжал приближаться, не сводя с гроба глаз. Свет факела поблескивал на гнилой руке.

– Видите, капитан? – сказал сержант.

Фон Пфальцен проигнорировал его и потянулся к гробу мечом. Райнер застонал. Все кончено. Погибли. Их порубят на мелкие кусочки. Фон Пфальцен потыкал одеяла. Райнер ожидал звона при соприкосновении с камнем, но кончик оружия словно погрузился в подушку. Райнер чуть не завопил. Он был рад, что натянул капюшон, а то пялился с разинутым ртом, как крестьянин в балагане. Он услышал, как Дариус всхлипнул от облегчения. Фон Пфальцен снова потыкал, потом кашлянул и отошел.

– Выпустите их, – махнул он начальнику стражи. – Им нельзя оставаться.

Капитан кивнул с облегчением и дал своим людям знак отойти и выпустить «жрецов». Райнер вел их вперед, словно в тумане. Он был озадачен. Что же произошло? Ранальд послал-таки чудо? Камень размягчился? Какой-то неизвестный волшебник заставил фон Пфальцена увидеть то, что хотелось Райнеру?

Ему не нравилось необъяснимое. И нежданное спасение не только обрадовало его, но и испугало.

Выйдя за пределы слышимости стражи, они вздохнули и выругались.

– Что это? – спросил Халс. – Нам было уж пора помирать.

– Чудо, – ответил Павел.

– Волшебство, – сказал Герт. – Твоя работа, колдун?

– Я не колдун, – ответил Дариус.

– Это была благодать Зигмара, – сказал Халс.

– Или Ранальда, – добавил Райнер.

– Остается надеяться, что грязь им не повредила, – пробормотал Дариус.

– Не повредила кому? – переспросил Гетцау.

Дитер промолчал. Райнер обернулся. Ворота были уже далеко. Впереди – переулок.

– Сворачиваем туда. И поставьте это.

Черные сердца свернули в переулок и со вздохом облегчения опустили тяжелый гроб.

– Даже не думайте, что буду делиться, – заявил Дитер. – Моя честная добыча.

Райнер открыл гроб и откинул одеяло, которое протыкал фон Пфальцен. Рядом с камнем были запрятаны скатанные в рулоны холсты. Он вытащил их.

– Эй, полегче! – резко произнес Дитер.

Райнер развернул рулоны и обнаружил, что это четыре полотна известных мастеров, вырезанные из рам, из тех, что хранились в сокровищнице. На каждом в одном и том же месте зияло по дыре.

– Вот! – с отвращением сказал Дитер. – Проклятый козел истыкал их и попортил. Они стоили целое состояние, а теперь не стоят ничего!

– Они спасли нам жизни, – сказал Дариус. – Не сказал бы, что это ничего не стоит.

Дитер фыркнул.

Райнер снова свернул картины и сунул их под одеяло.

– Отлично. Еще одни ворота – и мы свободны. Пошли.

Черные сердца без затруднений прошли через ворота Правительственного квартала и направились к канализации, а затем – в катакомбы. Это был медленный молчаливый путь. Медленный потому, что Райнер хотел дать Августу как можно больше времени, чтобы обратиться к властям. Молчаливый потому, что, за исключением кратких споров на тему «куда сворачивать», Райнеру не хотелось говорить, чтобы случайно не выдать их замысел.

Казалось, остальные чувствуют то же самое. Франка брела, словно во сне, тупо уставившись вперед. У Райнера сердце разрывалось на нее смотреть. Больше всего ему хотелось посвятить ее в заговор, но он не мог. Больше всего он боялся, что она сбежит, но она была в шоковом состоянии. Еще он боялся – особенно после того, как они несколько раз свернули не туда и вынуждены были возвращаться, – что Август тоже забудет дорогу и будет водить их спасителей по катакомбам кругами, а темный эльф за это время разрушит камень.

Наконец они пришли в большую сияющую пещеру с мостом через пропасть в одном конце и аркой циклопических пропорций – в другом. Мутанты – даже уродливее, чем прежде, – сбежались из своих лачуг, окружили их и понесли, как море несет бутылку, в комнату с клетками и каменным кругом.

Валарис ждал их. За прошедшие дни он обустроил свой дом. Красивые, хотя и разномастные столы и стулья, вазы и гобелены, все украденные его страшными рабами, размещались у одной стены. Он даже умудрился раздобыть великолепную кровать с балдахином.

Справа стоял роскошный дубовый трон; эльф с лукавой улыбкой на жестоких губах поднялся с него поприветствовать их, когда они поставили гроб.

– Друзья мои, – сказал он, – ваши приключения позабавили меня больше, чем целый год кровавых игрищ. И если бы успех вашего предприятия не значил для меня столь много и если бы меня так не злило, что Теклис выжил, я бы смеялся еще громче.

Он посмотрел на Райнера почти с нежностью.

– Особенно вы, капитан, выкручивались получше змеи, пробитой стрелой. Я столько раз думал, что вам уже не выбраться, столько раз был готов позволить вашему господину убить вас, прежде чем самому убить его, а вы вдруг каким-то чудом спасались, и я откладывал решение, чтобы еще повеселиться. – Он хохотнул. – Никогда прежде не видел, чтобы человек так разрывался между велениями совести и спасением собственной шкуры. Вы можете протестовать, но я знаю, что вы не такой разбойник, каким прикидываетесь, и ваша внутренняя борьба была столь же увлекательна, как и бои с имперскими войсками. Хорошо, что в итоге победила все же ваша продажность – я знал, что так будет, и насладился трагифарсом, в который вы превратили убийство своего товарища. Прекрасно. Я почти хотел бы... – Он задумчиво посмотрел на них и пожал плечами. – Но нет, это невозможно. Кхаину нужна сильная чистая кровь, чтобы сокрушить камень.

– Кхаину нужна... кровь? – переспросил Райнер, и слабая надежда перехитрить эльфа погибла, когда он понял, что это эльф его перехитрил. – Наша кровь?

– Да, – сказал Валарис. – Мутанты слишком больны, их кровь ни на что не годится.

– Но, лорд Валарис, – сказал Райнер, понимая, что ситуация безнадежна, – вы обещали нам жизнь. Вы обещали, что мы уйдем с лордом Манфредом, если достанем вам камень. Мы согласились только поэтому.

– Естественно, я обещал, – сказал Валарис, пожимая плечами, – а что, вас бы заботило обещание, данное собаке, какие бы штуки она ни выкидывала? – Он подозвал своих рабов. – Приведите пленника и привяжите их всех к камням. Начинаем.

– Ах ты мошенник бледнючий, – прорычал Халс, – ты, язык крученый!

– Трус! – воскликнул Павел. – Скажи своим грязным животным, чтобы отошли, и подходи с мечом против копья! Убью на месте!

– Но, лорд, – в отчаянии проговорил Райнер, – наша кровь тоже порченая. Кхаин примет отравленную кровь?

Валарис улыбнулся.

– Жертвы, приносимые Кхаину, часто умирают от яда.

Из одной из клеток вывели Манфреда. Он сильно отощал, моргал и был словно не в себе, волосы и борода спутаны, одежда грязная и рваная.

Его несчастное выражение сменилось радостью, когда он увидел Райнера.

– Вы это сделали? Вы наконец меня освободили?

Райнер смеялся, когда мутанты волокли его с товарищами к высоким базальтовым камням.

– Нет, милорд, вы нас приговорили. Эльф не станет чтить договоры. – Он хотел прибавить: «Если Август не приведет подмогу», – но даже сейчас не смел выдать себя темному эльфу.

– Что?! – воскликнул Манфред, глядя на Валариса. – Хитрый обманщик! Как ты смеешь? Я граф Империи!

Валарис указывал рабам, куда перенести камень, и проигнорировал Манфреда.

– Ну же, милорд, – сказал Райнер, – уж вас-то предательство удивлять не должно.

Мутанты начали привязывать их, крепко, пусть и неумело, вокруг груди и пояса, грязной веревкой, прихватывая руки. Манфреда привязали к камню справа от Райнера, Франку – слева.

– Франка, – зашептал он, но девушка лишь смотрела вперед.

Когда рабы подняли камень на центральный алтарь и отошли к стенам комнаты, Валарис вынул кинжал и приблизился. Райнер напрягся, думая, что это конец, но, вместо того чтобы погрузить кинжал ему в грудь, Валарис взял его за запястье и вырезал осколок кристалла, небрежно отбросив его на землю. Тут же сознание Райнера наполнило бормотание.

Темный эльф прошел по кругу, вынимая кристаллы у всех. Когда он закончил, то разделся до пояса, обнажив мертвенно-бледный жилистый торс, и стало видно, что на шее у него висит на цепочке голубой кристалл. Тот самый. Он начал петь – хрипло, с присвистом, и резать себя в нескольких точках на груди, где и так было много шрамов. Он коснулся пальцем каждой раны и начал чертить странные знаки на груди и руках.

Написав последний символ, он перешел от заклинания к настоящему пению, высокому, красивому и пугающему. Он пошел вокруг камня в медленном сложном танце, и с каждым его движением словно кровь со всего тела Райнера устремлялась вперед, в глазах и ушах началась сильная пульсация, сердце билось как после десятимильного пробега. Пальцы рук и ног тоже пульсировали.

Песня становилась все более дикой, как и движения Валариса, и давление многократно возросло. Дитер и Герт кричали. Дариуса вырвало. На груди и спине Валариса появились пятна крови, частично скрывающие знаки. Сначала Райнер подумал, что кровь течет из семи ран темного эльфа, но, когда опустил глаза, понял, что кровь из его порезанного запястья не капает на пол, а устремляется к Валарису. Капли слетались от всех Черных сердец, словно к центру притяжения.

Это притяжение все возрастало. Все тело Райнера тянуло вперед. Веревки жестоко впились в плоть. Казалось, сердце вот-вот вырвется из груди, и его едва не стошнило при мысли, что это, собственно, и должно случиться – десятикратный круговой взрыв, который искупает Валариса в крови сердца и даст ему силу разрушить камень. Райнер внезапно понял, что умрет. Август не успеет. Это конец.

Он повернулся к Манфреду.

– Вальденхейм! Ради всего святого, кто шпион?

Но Манфред потерял сознание, его голова моталась из стороны в сторону.

– Франка!

Она подняла глаза. Изо рта струилась кровь, смешанная со слюной, белки глаз покраснели.

– Франка! Умоляю, любимая, прежде чем мы умрем! Прости меня! Скажи, что простила!

Лицо Франки исказило отвращение.

– Прежде чем мы умрем? – поперхнулась она. – Я уже мертва. Ты убил меня, когда убил Августа.

– Нет, послушай!

Он открыл рот, чтобы сказать правду, но внезапно давление резко усилилось. Из его рта и носа потекла кровь и залила торс Валариса. Он не мог дышать. Не мог говорить. Боль была невероятная, но мысленные мучения – еще сильнее. Ему хотелось плакать. Это нечестно. Как он может умереть, если Франка считает его хладнокровным убийцей?

В голове что-то кричало и визжало. Сначала он подумал, что это умирают другие или что его зовут безумные шепоты, но потом крики перекрыл звон стали. Валарис бьет по камню кинжалом?

Он заставил себя открыть глаза. Валарис смотрел через плечо. Давление ослабло. Рев в мозгу затих.

Когда Валарис совсем остановился, пленники обмякли на веревках, втягивая воздух. Теперь Райнеру было слышно – это шум битвы. Мутанты бежали в большую пещеру, размахивая импровизированным оружием.

Валарис смотрел им вслед, потом обратил на Райнера горящие глаза и поднял нож.

– Ты... ты предал меня! – Райнер забился в путах, но темный эльф помолчал, убрал нож и поднял голову, как волк, учуявший кровь на ветру. – Теклис! – По его лицу расползлась блуждающая улыбка. – Ты привел ко мне добычу, капитан. За это ты умрешь, как подобает.