Текст книги "Под маской порока (СИ)"
Автор книги: Наталья Кириллова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Вэйдалл. Он стоял на другой стороне пропасти, полускрытый трепещущим в воздухе маревом, и равнодушными щелчками отправлял в бездну монету за монетой. И сколько я ни всматривалась, не могла понять, откуда они берутся в его руке. Потемневшие, блёклые, они появлялись словно из ниоткуда и растворялись в небытие.
– Ты знаешь, сколько их было? Сотни, тысячи? Почти два с половиной века жизни долгий срок, – задумчивый голос Арлеса звучал возле моего уха.
Я знала, что это не демон, только образ в моём сознании. Откуда? Пёс его разберёт.
– День за днём, жизнь за жизнью, – продолжал Арлес, или кто там принял его облик. – Одной больше, одной меньше – какая им разница? Им всё равно, какими бы мотивами они ни прикрывались, как бы себя ни оправдывали. Они привыкли жить так, как живут, а все эти рассуждения о привязках, браке, заботе о своей паре… всё тлен, суета и отсрочка неизбежного.
– Чего? – произнесла я хрипло, с трудом. Пересохшие губы не подчинялись, язык будто распух, а горло изнутри царапали невидимые песчинки.
– Ты везучая птичка. Что ты видела плохого в своей жизни? Я имею в виду, действительно плохого, ужасного, печального, того, что касалось непосредственно тебя и что ты не могла ни предотвратить, ни изменить. Ах да, смерть любимого папочки. Сколько тогда тебе было? Восемь лет, девять? Настоящая трагедия для маленького птенчика. Вот папа был, и вот его нет, и больше он никогда не придёт, не возьмёт тебя на руки и не скажет: «Смотрите, как выросла моя Жени».
Очередная монета по дуге рассекла воздух и исчезла в огне. Мне хотелось закрыть уши ладонями, хотелось закричать, но я не могла шевельнуться, не могла вымолвить ни слова. Только наблюдала беспомощно, обречённо за тёмными кругляшками.
Я давно не вспоминала о папе, о чёрной трещине, расколовшей наше с сестрой беззаботное детство надвое. Но я давно смирилась с его смертью, смирилась и оплакала, тогда и позже, когда стала старше, осознаннее. Почему вдруг мысли об отце вылезли сейчас?
– Ева-Ева, ты не видела ничего плохого, не видела ничего по-настоящему ужасного, – я вздрогнула, сообразив, что теперь слышу голос не демона, но Галена. – Что ты будешь делать, когда поймёшь, что привязана к чудовищам в человеческом обличье? Как ты будешь справляться с демонами, когда они выберутся наружу и покажут себя во всей красе? А это неизбежно, потому что сдерживающие цепи вот-вот падут и некому будет контролировать демонов, что хуже демонов по рождению…
Из сна я вырвалась судорожным рывком, задыхающаяся и не вполне понимающая, что происходит. В спальне темно, дождь, похоже, закончился. Лежала я на боку, а со спины прижималось тело, настроенное весьма и весьма недвусмысленно. Тонкий, ненавязчивый аромат воды сплетался с запахом дождя с улицы, принося успокоение, руки неспешно, уверенно изучали линии моего тела. Я перевернулась с бока на спину, поймала в полумраке вопросительный взгляд Галена.
– Напугал? – и беспокойство в голосе, отчего мне-человеку резко захотелось позорно разрыдаться на мужской груди.
Хорошо хоть, сирена возражала, полагая справедливо, что нечего разводить лишнюю сырость и портить настрой из-за какой-то ерунды.
– Нет. Просто сон приснился дурацкий, – призналась я и улыбнулась провокационно. – Ты же понимаешь, что теперь я обязана сказать тебе: «Милый, не сегодня, у меня голова болит»?
– Ничего у тебя не болит – я бы почувствовал, – возразил Гален насмешливо.
– Дело не в мигрени, дело в принципе, – напомнила я.
– Значит, вот как, моя всё ещё принципиальная птичка? – одна рука огладила грудь и скользнула ниже, по рёбрам, по животу. – Как там в этих забавных новеллах пишут? Чуть дотронется герой до груди героини и у неё тут же практически оргазм случается?
– Ты читал? – удивилась я искренне. Вот уж в чём бы я его не заподозрила!
– Я не чужд ничему прекрасному.
– Прекрасному? – повторила я недоверчиво и шумно выдохнула – пальцы провели по низу живота, бедру, перебираясь на внутреннюю сторону. Вроде и совсем рядом, но главное всё же вниманием обошли.
Я шевельнулась нетерпеливо, обняла Галена за шею, притягивая ближе к себе, и поцеловала. Мысли о непонятном сне окончательно покинули мою голову, сирена возликовала и, переместив ладони на мужские плечи, надавила в попытке перевернуть Галена на спину и взять управление на себя.
– Нет, – Гален чуть отстранился от меня, перехватил мои руки за запястья и прижал их к подушке над моей головой. – Давай ты сегодня не будешь заниматься самодеятельностью.
– Вот уж не думала, что тебе нравятся брёвна в постели, – не удержалась я от ироничного замечания.
– Всё зависит от настроения, – Гален отпустил мои руки, коснулся губами шеи.
И я сдалась. Пёс с ним, раз Галену так хочется, пожалуйста, пусть сам трудится.
Гален действительно не торопился. Со сводящей с ума ленивой неспешностью опустился цепочкой лёгких поцелуев с шеи на плечи, задержался на груди. А ведь и впрямь, приятно, даже очень, но всё-таки не настолько, чтобы чуть дотронулся мужчина до груди партнёрши и можно сразу уплывать во внеземное удовольствие… странно, прежде я как-то и внимания не обращала на сей пикантный нюанс эротических новелл… Я закрыла глаза, отдаваясь собственным ощущениям, выгибаясь. Губы обхватили сосок, поочередно, сначала на одном полушарии, затем на другом, ладони скользнули по бёдрам, по ногам, развели колени шире. Пальцы снова прошлись по внутренней стороне бедра, и я ахнула, дождавшись наконец столь желанного прикосновения. Тело послушно плавилось под медленными, уверенными ласками, поглаживаниями, в сознании разлился сладкий туман сродни алкогольному, и я наслаждалась им, запахом воды, впитывающимся в мою кожу, словно духи, мягкими волнами эмоций Галена, поцелуями, что продолжили спускаться от ложбинки к животу. Смутно почувствовала, как мужчина выпрямился, склонился к моему лицу, и открыла глаза, перехватывая внимательный, неожиданно серьёзный взгляд. Сквозь вязкий туман и предвкушение удовольствия пробилось недоумение – с чего вдруг Гален смотрит на меня так, будто увидел впервые в жизни? Разглядывал старательно моё лицо и при этом руку не убрал, вынуждая в нетерпении подаваться бёдрами навстречу.
– Ева… – голос прозвучал едва слышно, хрипло.
Подходящий момент для беседы, да.
Я-человек таяла, растворялась кусочком льда на жарком солнце, изнывала в ожидании большего, но сирена внезапно потянулась гибкой кошкой, удовлетворённо облизнулась, безошибочно вычленяя из эмоций своего мужчины желание, так похожее на обычное сексуальное, на собственническое стремление обладать, что, наверное, только чутко прислушивающееся к инстинктам создание его и заметило бы, не перепутало ни с чем другим.
Желание пометить выбранную пару.
И сирене желание это нравилось.
Сирена была очень даже «за». Настолько «за», что я снова надавила на плечи мужчины и рывком, с силой, которой никак от себя не ожидала, по крайней мере, не в отношении члена братства, перевернула Галена на спину. Сама же устроилась сверху, отметив мимолётно смесь удивления и одобрения в расплавленном серебре глаз. Приподняла бёдра и нарочито неспешно опустилась, начала медленно двигаться, на сей раз куда увереннее, чем в первый раз, ведомая желаниями хищницы, знающей, чего она хочет и как этого добиться. Ладони Галена скользнули по моим ногам, животу, погладили и вдруг мужчина потянулся ко мне. Опрокинул обратно на спину, возвращая главенство себе, навис надо мной, всматриваясь глазами настолько посветлевшими, что они казались белыми. Я заметила под верхней губой кончики клыков, но лишь обхватила мужчину ногами, ощущая каждый толчок глубже, сильнее, и приглашающе откинула голову назад. Гален усмехнулся, склонился к моей открытой шее. Клыки коснулись кожи, провели сверху вниз до самого плеча, несильно царапая. И этот слабый привкус боли мне тоже нравился, а мысль о яде не пугала и даже не заставляла поостеречься во избежание возможных последствий. Понимание происходящего добиралось до меня скорее на уровне инстинктов, желавших закрепить привязку, или завершить, или что там должен означать укус у членов ордена. Я выгнулась, стремясь теснее прижаться к Галену, обняла одной рукой, отметила отстранённо, как заманчиво выглядит его шея с этого ракурса, такая открытая, такая привлекательная… Мои собственные клыки царапнули мою же нижнюю губу, туман всё сильнее затапливал разум, оставляя одну-единственную мысль, стучащую молоточками в висках, смешивающуюся с нарастающим стремительно жарким напряжением в теле, – мне нужен этот укус, хочу быть укушенной и укусить, пометить сама… И в ответ рука скользнула по спине и плечу мужчины, замерла на шее под волосами, готовая зафиксировать голову в нужном положении.
Клыки на моей шее надавили на кожу, прокалывая её, входя в плоть, и я не сдержала блаженного, довольного стона. Да-да, ещё немного… ещё чуть-чуть, и ты мой…
Неожиданно болезненно-сладкое ощущение проникающих под кожу клыков исчезло, Гален поднял голову и резким движением снял с себя мою руку, прижал к подушке. Разочарование шевельнулось и сразу отступило перед обжигающей, яркой волной, нахлынувшей разом, сорвавшейся вскриком с наших губ. Я зажмурилась, купаясь в наслаждении, и не суть важно, где заканчивались мои чувства и начинались эмоции Галена. Сквозь вязкую пелену неги, окутавшей и тело, и разум, и даже инстинкты сирены, я ощутила, как он отпустил моё запястье, слизнул кровь от оставшейся на шее ранки от несостоявшегося укуса и лёг рядом со мной.
– Кажется, я понимаю, почему Вэйд держит себя в рамках, – заметил Гален вдруг.
– В каких рамках? – я открыла глаза, перевернулась на живот, прижалась к мужчине.
– Полагаешь, я не знаю, что Вэйд старается к тебе лишний раз не прикасаться сверх положенного? Вот поэтому, похоже, и не прикасается – во время секса соблазн укусить тебя становится практически неодолимым, – пояснил Гален задумчиво.
– Ну, стоит отметить, что сексом мы занимаемся отнюдь не в первый раз, – справедливости ради напомнила я.
– Раньше оно не накатывало так резко.
Вероятно, бурные интимные свидания впопыхах да в местах общественных не особенно располагали к ядовитым укусам. И, надо признать, сейчас, в умиротворённом, расслабленном состоянии, когда пик этого сумасшедшего несколько порыва прошёл, идея о яде братства в моей крови выглядела уже не столь привлекательно и уверенности в правильности сего решения поубавилось. Вэйдалл прав – неизвестно ведь, как организм сирены отреагирует на яд. Как и в случае зелий и лекарств, на нас действовали далеко не все яды, но тут-то речь о непроверенной, никем не изученной отраве, которая останется в носителе навсегда! И если уж на то дело пошло, то зачем вообще вводить яд в свою пару и мать будущих детей?
– А какую роль играет укус в привязках братства?
– Дирг его знает, – Гален рассеянно провёл указательным пальцем по моей спине. – У нас есть только информация из письма Норда, а он, по-моему, и сам не до конца разобрался, как оно должно работать. С одной стороны, Норд укусил свою девушку и тем самым образовал привязку. С другой, девушка каким-то чудом создала привязку между собой и Дрэйком, но она… привязка, в смысле… считалась неинициированной до тех пор, пока Дрэйк девушку тоже не укусил и не ввёл ей вторую дозу яда.
– Иными словами говоря, ядовитый укус может как образовать привязку, так и полностью завершить уже созданную? – предположила я и зевнула. Хорошо, что всё-таки не надо никуда торопиться, бежать на урок или размышлять лихорадочно, не увидел ли нас кто глазастый.
– Получается, что так. Но с третьей стороны, обязательным фактором для полной инициации парных и далее привязок является секс как главный процесс, лежащий в основе зарождения жизни… по крайней мере, большинства её представителей… а способствует ему усиливающееся влечение к связанному партнёру…
Лекторский тон Галена, ровный и несколько нудный, убаюкивал не хуже военных хроник Афаллии в семи томах. Я поудобнее устроилась на плече мужчины и закрыла глаза, отдаваясь на милость подкрадывающемуся сну.
– К сожалению, о том, как они там делили свою девушку между собой, Норд скромно умолчал, а у Дрэйка не спросишь по многим причинам, одна из которых – риск получить ожоги степени этак третьей… Ева, ты всё тщательно законспектировала?
– Угу, – отозвалась я, не особо понимая, чего Гален вообще от меня хочет, и ощутила смутно, как меня погладили по волосам.
– Доброй ночи, сладкоголосая наша птичка, – произнёс Гален неожиданно ласково, тихо.
– Доброй ночи… – ответила я и окончательно уплыла в долины сновидений.
Глава 13
Разбудил меня звонок будильника, громкий, противный и въедливый. Спросонья я даже не сразу сообразила, почему он сработал так рано и кто прижимается к моей спине.
– Дирг побери… – проворчал рядом Гален, зашевелился и, судя по наступившей затем тишине, выключил-таки будильник.
Я медленно перевернулась с бока на спину, потянулась всем телом. За окном вступало неспешно в свои права утро, пели безмятежно птицы.
– Может, никуда не пойдём? – предложила я. – Мне и тут хорошо.
И Гален, оказывается, такой трогательный с утра – взлохмаченный, сонный и каплю растерянный. Аж потискать его захотелось, словно плюшевую игрушку.
Большую сексуальную игрушку.
– Мне здесь тоже неплохо, но мы не можем прогуливать бесконечно. Вернее, я-то могу, а тебе не стоит пропускать предпоследний день занятий, – напомнил мужчина, приподнялся и склонился ко мне. Улыбнулся лукаво, отчего сердце забилось быстрее, и убрал с моего лица длинную прядь. – Вставай, я приготовлю тебе завтрак, – поцеловал в кончик носа и первым встал с кровати.
О-о, столь заманчивыми предложениями точно не стоит пренебрегать.
Я не отказала себе в удовольствии полюбоваться на тыл Галена, пока он доставал из шкафа и надевал брюки. Особенное внимание уделила широкой спине и крепким ягодицам, жалея, что пока ещё не получилось как следует всё пощупать, изучить и опробовать.
– У тебя девичья стыдливость имеется? – не оборачиваясь, спросил Гален насмешливо.
– Не замечала такого зверя, а что? – невинно осведомилась я.
– Это я чувствую. Ванная – следующая дверь, – мужчина смерил меня не менее недвусмысленным взглядом через плечо и вышел.
Я повалялась в постели ещё несколько минут, встала, накинула халат – мало ли, вдруг Коринн уже приступила к своим обязанностям, а тут голые сирены по дому бегают – и отправилась в ванную. Покончив с утренними водными процедурами, вернулась в спальню и по-хозяйски заглянула в шкаф Галена. Конечно, ничего из ряда вон выходящего там не обнаружилось, обычная мужская одежда, никаких чёрных балахонов или мантий с капюшоном, которые, по слухам, члены братства надевали для своих ритуалов. Я выбрала светло-синюю рубашку, больше подходившую к моим глазам, нежели приторно-голубой халат, переоделась, поправила перед зеркалом волосы, чтобы светлые пряди красиво лежали на плечах, и в таком виде спустилась на кухню.
Гален действительно приготовил завтрак – яичницу с беконом, сыром и помидорами и какой-то зелёный салатик, сунутый мне под нос со словами: «Тебе нужны витамины». Сварил кофе и сам накрыл на небольшой обеденный стол на кухне. И, надо признать, мускулистый полуобнажённый мужчина, в одних брюках хлопочущий у плиты, производил неизгладимое впечатление. Вот уж не думала, что случайная шутливая фантазия о мужьях на кухне пусть и наполовину, но воплотится в жизнь!
Салат оказался трава травой, зато яичницу я оценила по достоинству, жирно и вкусно, как я и люблю.
– Может, я всё ещё сплю? – заметила я, отодвинув пустую тарелку и потянувшись за чашкой с кофе.
– Ущипнуть тебя? – предложил Гален великодушно.
– Не надо. Просто ты сегодня такой идеальный, что я поневоле начинаю искать подвох.
– Как насчёт расслабиться и получить удовольствие? А если серьёзно, то я решил пересмотреть и переставить приоритеты.
– И когда успел? – изобразила я удивление.
– Вчера, – не смутился мужчина. – Привязка есть, с укусом или без укуса, но есть. Можно напиться до потери сознания, можно биться лбом об стену, можно проклинать судьбу и богов, однако факты от нашего сетования или возражений не изменятся. У нас, как я уже тебе говорил, есть опыт Норда и Дрэйка и наша первоочередная задача – защитить тебя и не повторять их ошибки. Из письма Норда и дошедшей до нас с Вэйдом информации о событиях в империи можно сделать вывод, что они несколько затянули с осознанием и принятием глобальных изменений в собственных жизнях, за что и поплатились. Я не собираюсь попадаться в ту же ловушку и тратить драгоценное время на тяжкие размышления и самокопание.
– Гален, я… – я сделала глоток кофе, обхватила ещё тёплую чашку ладонями. – Я всё-таки хотела бы окончить школу и…
– Закончишь, – уверенно заявил Гален.
– …и поступить в университет, – продолжила я нерешительно.
– Университет Вильгельмины Атрийской не единственное высшее учебное заведение, куда принимают девушек.
– Да, есть и другие, но их всего три, не считая атрийского, два в Гаалии и один в Альсиане, и…
– В крайнем случае, поступишь ещё через год-другой. Вэйд со мной согласится – нет смысла рисковать твоей безопасностью из-за твоего же желания получить высшее образование. И, вполне возможно, к этому моменту приём прелестных юных дев в ряды студиозов будет осуществляться и в других университетах. Ты не отказываешься от своих планов, ты их всего-навсего немного корректируешь, – Гален залпом допил остатки своего кофе, поднялся из-за стола и приблизился ко мне. Забрал из моих рук чашку, отставил её подальше и осторожно выдвинул стул вместе со мной.
– Ты что делаешь? – нахмурилась я, а мужчина снял меня со стула и посадил на край стола, с той его стороны, что не занята грязной посудой.
– Как что? Требую свою добавку к утреннему кофе, – Гален развёл мне ноги, наклонил чуть над столешницей.
По телу прокатилась волна томительного предвкушения, собираясь жаром внизу живота, и я с готовностью обвила руками шею мужчины.
– А если войдёт Коринн?
– Не войдёт, – ладони Галена скользнули по моим ногам от колен до бёдер, подняли полы рубашки.
Он поцеловал меня, медленно, неспешно. Я прильнула теснее, ощущая, как пальцы провели по внутренней стороне бедра, столь же неторопливо, едва прикасаясь, усиливая жар. Запах воды уже привычно кружил голову, туманил мысли и когда в него вплёлся аромат свежескошенной травы, я лишь отметила изменение краешком сознания…
Приглушённые голоса из холла, стремительные шаги, и дверь на кухню распахнулась. Гален неохотно отстранился от меня и нашим взорам предстал замерший на пороге Вэйдалл со сложенным листком бумаги в руке. И судя по застывшему, будто окаменевшему мгновенно лицу, он ожидал увидеть что угодно, но отнюдь не то, что ему открылось. В глазах цвета грозового неба отражалось не столько удивление, ревность или ярость, сколько горечь укора, налёт разочарования, живо напомнив о недавнем сне, прерванном визитом Арлеса. Правда, во сне вроде спальня была, а наяву мы на кухне, но, как известно, сумма не меняется от перемены мест слагаемых. И чувствовала я себя так же неловко, а на языке вертелась лишь на редкость дурацкая фраза «Дорогой, это не то, что ты думаешь».
За спиной Вэйдалла появилась встревоженная Коринн и сразу же исчезла, благоразумно решив не вмешиваться в чужое выяснение отношений. Я попыталась высвободиться из объятий Галена и слезть со стола, но мужчина удержал меня на месте. Окинул Вэйдалла невозмутимым взглядом, кивком указал на лист бумаги в руке собрата.
– Что-то срочное? – осведомился с убийственным спокойствием.
Вэйдалл моргнул, шагнул к нам, протянул бумагу.
– Письмо от Бевана.
– От Бева?! – Гален наконец отпустил меня и резким движением забрал письмо. Развернул, пробежался глазами по строчкам.
– От вашего бывшего собрата? – уточнила я недоверчиво и спрыгнула с края стола, оправила рубашку. – Разве он не умер?
– Нет, как оказалось, – обращался Вэйдалл ко мне, но в лицо не смотрел. – Все эти годы он искал способ покинуть круг не только номинально и нашёл – в затерянном горном храме бога смерти. Там Беван умер, воскрес и тем самым был признан достойным тайных знаний, хранящихся в храме. Пишет, что теперь он избранник богов и смертный, но по-прежнему неповторимый и великолепный.
– Смертный?
– Когда он вернулся к жизни, то стал таким, каким был до вступления в братство, и по физическим показателям, и по уровню силы. Вчера вечером Беван и девушка Норда и Дрэйка прибыли в столицу Эллорийской империи.
– А ребёнок? – спросила я, и Гален поднял глаза от письма.
– Какой ещё ребёнок? – нахмурился он.
Мы с Вэйдаллом переглянулись.
– Я полагаю, девушка была беременна, – Вэйдалл задумался на несколько секунд. – Сейчас ребёнку должно быть два года или даже около трёх.
– Хочешь сказать, не только Бев чудесным образом воскрес из мертвых, но и кто-то – или Дрэйк, или Норд – стал счастливым папашей? – повторил Гален.
– Учитывая, что один спит уже почти три года, а другой делает хорошую мину при плохой игре, насчёт счастья я бы поспорил. О ребёнке в письме не упоминается.
– И чего Бев от нас хочет?
– Справляется о наших делах и здоровье, передаёт тебе привет и сообщает, что намерен устроить в братстве революцию.
– Да он рехнулся. Или при воскрешении недосчитался последних крупиц здравого смысла?
– Тебе должно быть виднее, с какого момента отказывает здравомыслие.
– Только ревнивого супружника изображать не надо, а? Я же не закатывал сцены, как истеричная девица, когда ты под идиотским предлогом надел нашей птичке колечко на пальчик и умолчал о привязке.
– По крайней мере, я не закрывал глаза на очевидное и не делал вид, будто запах мне с похмелья почудился.
Я молча переводила взгляд с одного мужчины на другого, не зная, то ли вмешаться в «дружескую» беседу, то ли поостеречься. Оба спокойны, говорили негромко, но за каждой фразой чувствовалось недовольство, неодобрение действий собрата.
– Все мы совершаем ошибки, – протянул Гален миролюбиво.
– И сколько таких ошибок вы успели… совершить за моей спиной? – со светской полуулыбкой, полной насквозь фальшивой любезности, уточнил Вэйдалл.
Раньше я не видела его таким – показная вежливость пополам с издёвкой, в вопросительном взгляде желание поддеть, уязвить собеседника, скрывающее раздражение, горечь, – и не могу сказать, что эта новая грань мне понравилась. Через связь эмпатическую эмоций никаких не ощущалось, ни от одного, ни от другого. Подозреваю, оба вполне сознательно закрылись от меня.
– Вэйд, мы… – начала я нерешительно. – Это не ошибки, просто мы…
– Ева, не надо оправдываться, – перебил меня Гален. – Привязка у нас на троих и права у всех одинаковые. Не твоя вина, что не все ими пользуются. Дирг побери, я ж теперь ночами спать не буду, пока не узнаю, кто именно стал отцом и кто родился, мальчик или девочка, – мужчина беспечно улыбнулся и вышел из кухни.
А мы с Вэйдаллом остались.
Пауза. Долгая, тяжёлая.
Вэйдалл молчал, глядя куда угодно, но только не на меня. Я тоже, машинально оттягивая полы рубашки. И дело не в стеснении, скорее в желании не заявлять так откровенно, что ночь эту я провела с Галеном.
– Это моя вина, – произнёс Вэйдалл наконец.
– Что? – растерялась я.
– Я подозревал, что у вас… напряжённые отношения, – ответил мужчина задумчиво, прислонившись к краю столешницы рядом со мной. – Гален не привык себе ни в чём отказывать и потому мог давить на тебя, но я решил, что разумнее сначала разобраться с заказчицей и уже затем переходить к личным вопросам. К тому же он не скрывал своего неприятия привязки…
И Вэйдалл счёл, что это удержит Галена в рамках? Или мы с Галеном так хорошо демонстрировали свои «напряжённые отношения», что Вэйдалл ничего не заподозрил? Или немалую роль сыграло всё то же, чисто человеческое желание закрывать глаза на очевидные вещи? Только Гален притворялся, будто нет никакой привязки и быть не может, а Вэйдалл – что между мной и его собратом одна голая неприязнь.
– Прости, – в свою очередь повинилась я. – Я хотела сказать тебе… правда, хотела, но… как оно обычно бывает? То момент неподходящий, то я не могла решиться. И ты в чём-то прав – в половине случаев мы с Галеном действительно только спорили и ссорились. Он что-то этакое говорил, я тут же ощетинивалась, слово за слово, и вот мы уже шипим друг на друга, как две рассерженные кобры.
Вэйдалл усмехнулся понимающе, и я вдруг поймала себя на мысли, что с ним меня даже ругаться не тянет. Да, накинься он с упрёками и претензиями, и я бы всенепременно ответила, принялась отстаивать свои права, перешла на крик. Но Вэйдалл голоса не повысил, сам покаялся, пусть, по моему мнению, его вины в том и нет.
– Во всяком случае, против привязки Гален уже не возражает, – заметила я в попытке найти светлые стороны.
– Это несомненный плюс, – с шутливой серьёзностью согласился Вэйдалл.
– Точно, – подтвердила я. – Что для вас значит эта затеянная Беваном революция? Я имею в виду, для вас как для членов ордена?
– Если у Бевана ничего не получится, то его либо убьют, только уже без возможности воскрешения, либо ему опять придётся бежать и скрываться до конца дней своих. Если же хоть что-то толковое выйдет, то… – Вэйдалл вздохнул, посмотрел в потолок. – Дело и впрямь может закончиться развалом братства, на сей раз полным и безвозвратным. Нас всего двенадцать, один спит, у троих привязка, а замену ренегатам не найти и усыпить так же легко, как Норда тогда, уже не получится. Как думаешь, увидев свою девушку, Дрэйк станет долго размышлять, на чьей стороне он хочет остаться?
– Но тогда выбирать придётся не только ему, – напомнила я осторожно. – Вы тоже не сможете оставаться в стороне.
– И своим письмом Беван уже ставит перед нами вопрос выбора.
– Будете ли вы с ним или против него?
– Именно.
Если случится невероятное и печально известный орден бессмертных действительно распадётся, то всё, совсем всё изменится. Наша ситуация будет не просто изначально отличаться от истории других двух собратьев. Перед нами откроются совершенно иные перспективы! Не будет страха за жизнь собственную и связанных, преследований, игры в прятки, уловок, возможно даже, бессмертия, пёс его подери!
Так странно, удивительно, непривычно, что и не верится.
– Я-то полагал наивно, что вы тут или ругаетесь так, что стены должны трястись, или срываете друг с друга одежду, – Гален, уже в рубашке, пиджаке и в обуви, причёсанный, возник на пороге кухни, оглядел нас неодобрительно. – А вы так и стоите рядышком, как молодожёны-девственники в первую брачную ночь. Ладно, раз мы не собираемся сменить стол на кровать, то поехали в школу. Кому-то пока ещё надо на работу и на уроки. Ева, твоя форма высохла, дожидается в спальне. Вэйд, поедешь с нами, дорогой обсудим события вчерашнего дня.
Я взяла со стола свою чашку, торопливо допила кофе и, улыбнувшись заговорщицки Вэйдаллу, убежала в спальню одеваться.
* * *
Даже когда лёгкие шаги Евы стихли на лестнице, Вэйдалл продолжил мысленно считать. Позволяло собраться, сдержаться, не поддаваться эмоциям. Успокоиться относительно – хотя в данной ситуации и относительное спокойствие немалое благо – затянуть потуже ошейник на инстинктивных порывах, пропитанных яростью, ревностью и жаждой крови соперника. Гален же прошёл к столу, собрал и сложил грязную посуду в мойку.
– У тебя сейчас пар из ушей повалит, – заметил собрат с раздражающей какой-то невозмутимостью.
Хорошо, если только пар.
– Ты напишешь ответ Беву? – Гален снял и повесил пиджак на спинку стула, расстегнул манжеты рубашки, подвернул рукава и, включив воду, начал мыть посуду.
– Разумеется.
– И как, мы в деле?
– Не знаю. Ты мне скажи.
– Ну, видишь ли, с одной стороны дело благое и весьма своевременное. С другой, у нас и без гениальных планов Бева проблем хватает, к тому же в случае его неудачи нашу птичку придётся срочно увозить в какое-нибудь далёко, возможно, в то же самое, откуда приехала девушка Норда и Дрэйка.
– Рад, что ты не меньше моего озабочен безопасностью Евы, – Вэйдалл повернулся к собрату, положил руку на резную спинку другого стула. – Хотя ваши… назовём их ошибки… говорят об обратном.
– Ради Кары, Вэйд, кто тебе-то не давал? – Гален взял полотенце и принялся неторопливо, тщательно вытирать вымытые тарелки. – Ева не скромная полевая ромашка, она сирена и по большей части прекрасно знает, чего хочет. Принимает противозачаточное, так что в случае чего придётся его у неё забрать…
– Не хочу сорваться и укусить её, – каждое скрупулёзное действие Галена, то, с каким повышенным вниманием он рассматривал только что вытертую тарелку, как стирал полотенцем несуществующую пропущенную каплю, тоже раздражало. Приходилось сжимать сильнее пальцы на спинке стула в попытке удержать собственную ярость в узде.
По-прежнему считать мысленно и не думать, как часто Гален пользовался ситуацией.
– На самом деле это не так страшно, как тебе кажется.
– Тебе виднее. Ты же не полагал, будто я не догадываюсь, о чём вы оба так старательно умалчивали?
– Нет, конечно. Мы вроде бы знакомы уже достаточное количество лет, чтобы как можно реже удивлять друг друга.
– И всё же не сказал.
– Так и представляю, как Норд кулаком по столу стучал и угрожал заморозить пол-Эллораны, доказывая своё право быть первым и единственным при тройной привязке, – говорил Гален негромко, спокойно, даже лениво чуть. Аккуратно вытер чашку, поставил на полку. – Только вот не вышло. Поэтому давай не будем уподобляться нашим собратьям и пропустим стадию обострения собственнических инстинктов, маниакального желания, чтобы пара досталась в единоличное пользование, и выяснения, кто тут главный. Но я в любом случае старший.
Верхняя деревянная перекладина треснула под слишком сильно сжавшимися пальцами, раскрошилась щепками, словно хрупкое стекло осколками. Вэйдалл досадливо отдёрнул руку. Нынче, похоже, и привычные методы не помогали.
– Ну как, полегчало? – уточнил Гален миролюбиво, обернувшись к собрату. – С тебя новый стул.
– Этот починю, – Вэйдалл отряхнул ладони. – Вчера отравили Вивиан. Леди Аннет позвонила мне, я приехал немедленно, но сделать что-либо для Вивиан уже было нельзя, она умирала. Однако буквально в последний момент я получил противоядие. Передавшая его женщина – скорее всего очередная наёмница нечеловеческого происхождения – также добавила, что нам привет от Лестера, что он всё помнит и надеется, что мы оценили тот случай в Тарийском княжестве три года назад.
– Тарийя? – Гален нахмурился. – У нас же была там партия три года назад.
– И в Сарийском княжестве.
– И когда мы были фактически в шаге от подписания мирного договора, объединения и превращения этих двух вечно грызущихся между собой шавок в псинку покрупнее и посерьёзнее, кто-то вскрыл нашу защиту, напустил вредителей и превратил подписание в кровавую бойню. Да, что-то такое припоминаю. Вивиан жива?
