Текст книги "Дети Хедина (антология)"

Автор книги: Наталья Колесова

Соавторы: Ник Перумов,Ольга Баумгертнер,Аркадий Шушпанов,Ирина Черкашина,Юлия Рыженкова,Дарья Зарубина,Наталья Болдырева,Сергей Игнатьев,Юстина Южная,Мила Коротич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Сколько он жил в этом кошмаре, не отпуская себя ни на миг? Отрываясь только в «дипе», и то не всегда. Кирилл раньше думал, что благополучно выдержал удар, нанесенный ему во время распределения, но айсберг уходил глубоко под воду. Скорее всего, именно тогда он решил, что ненормальная эмпатия – опасная болезнь, ужасная проблема, что может довести его до психушки. Уже здесь, в Институте, переживая ужасающее состояние беспомощности, он убеждался в этом снова и снова. Дорох тоже усердно твердил, что Кирилл понемногу теряет себя, свое я, и он поверил. Шестнадцать лет.

Лена затихла, но так и не оторвала лица от подлокотника. Пусть отойдет. Если Кирилл правильно ощутил, она тоже боялась, и тоже до дрожи. Только прямо противоположного. Может, потому он и почувствовал в ней избавление. Теперь он знает, как бороться со страхом, теперь знает, что ему действительно грозит, а что нет. Теперь он знает гораздо больше. Это страх обрывает нити, ведущие к себе.

Им удалось войти в весьма необычный резонанс. Кирилл не помнил такого ни в одном эксперименте. Что же это получается? Достаточно ли просто двух человек или надо правильно подобрать пару? На этот вопрос еще предстоит дать ответ. А пока что Кирилл убедился вновь – случайных совпадений не бывает. С той минуты, как они с Леной встретились в Центре сердца, цепочка событий незаметно толкала их в эти кресла. Но подобные размышления лучше отложить на потом, иначе мозг расплавится.

На этот раз они со Стэном сотворили нечто грандиозное. Хотя нового-то ничего не сказали: все это уже было, просто никто не хотел замечать, а они подарили всему миру.

Это же уникальная возможность для терапии! Особенно таких полубезнадежных, как Кирилл. А ведь он даже не знал, что болен.

А «твердые универсалы», якобы лишенные талантов, по какой-то причине не имеющие выраженной профессиональной склонности? Психологи работали с этой проблемой годами, пытаясь что-то сделать, а здесь – потрясающая возможность сразу поднять «червячка» на поверхность.

Нет, подумал Кирилл, это эйфория, надо сначала успокоиться, а потом фантазировать.

Лена медленно выпрямилась, отворачиваясь, полезла за салфетками. Кирилл тут же занялся терминалом. Хорошо, что он писал этот эксперимент, хотя сначала не собирался. Потом он посмотрит записи со всех датчиков, исследует точечка за точечкой. Он должен понять, почему им вообще не пришлось ничего делать, не понадобилось никаких умелых рук и накатанных методик, – все произошло само собой.

– Спасибо, Кир.

Он повернулся. Расспрашивать, что привиделось ей, не стал. Оно того не стоит. Пусть унесет, не расплескав.

– Тебе спасибо.

– Правда, что некоторые вещи должны случаться.

– Просто обязаны случаться, – улыбнулся Кирилл.

– Ты знаешь…

– Необязательно мне рассказывать, Лена.

– А мне и рассказать-то нечего. Это было что-то… непонятное, но такое близкое, родное. И большое. Не знаю, как описать. Это нельзя описать!

– Рад, если тебе это поможет.

Лена задумалась.

– У меня такое чувство, что все в порядке и все… – поискала она нужные слова, но не нашла, – как будто специально для меня!

– Я живу.

– Что ты сказал?

– Я живу, – повторил Кирилл. – Я так это называю. Это помогает. Мне много раз помогало.

– Значит, и мне…

– Надеюсь, Лена. Очень на это надеюсь.

Чем больше ее переполняли чувства, тем суше становился Кирилл.

– Уже двадцать минут седьмого. Пражский коллега скоро появится.

Лена встала. Его холодность сбивала.

– Тогда…

– Я провожу.

– Я помню дорогу. Работай. Я же вижу, ты уже там.

– Лена. Ты – замечательная.

– Ты тоже. Ну что, пока?

– Подожди, – остановил Кирилл. – Состояние может меняться. Знаешь, как на волнах. Сейчас хорошо, а завтра или через неделю плохо. Старайся не обращать внимания, это пройдет. Дай ему пройти, не бойся.

– Сейчас мне кажется, это навечно. Не порть мне этот день!

– Я просто предупреждаю.

– Я запомню. – Она повернулась в дверях. – Жаль, времени нет. Я потом с тобой свяжусь, ладно?

Кирилл сделал над собой еще одно усилие. Их общий праздник жизни следовало закончить сейчас и в этом месте. Неизвестно, что случится, если они еще пару раз так встретятся. Может, и ничего, но сейчас у него такое чувство, что лучше не рисковать.

– Лучше не стоит.

Ее улыбка дрогнула и померкла. Лена что-то хотела сказать, но вместо этого вздрогнула – в ушах, должно быть, запищало. Вместо ответа она так строго, укоризненно взглянула, махнула рукой и убежала. Он даже не успел проститься.

Так лучше для нее. Так будет лучше для всех. Так и должно быть, а все остальное пройдет. Уже проходит.

Главное, что я живу. И каждый миг я это ощущаю.

Мила Коротич
Пылесос

Гоша Хоботов очень волновался. Он всегда волновался, когда Машенька опаздывала. Правда, она никогда не опаздывала больше чем на три минуты, а он всегда приходил раньше чем нужно минут на десять, но все равно волновался. Сегодня – особенно.

Гоша стоял под полуопавшим кленом, единственным живым деревом в центре бетонной площадки у кинотеатра «Победа», и нервно крутил единственную «родную» пуговицу на выходном пиджаке.

Повторяя движения его пальцев, сухие листья закручивались хороводом вокруг кленового ствола. Гоша этого не замечал.

Гоша думал о том, как он скажет Машеньке то, что мама ему твердила уже лет пять: «Ты уже не мальчик, пора тебе жениться»! Но разве Гоша виноват, что встретил Машеньку только полгода назад! Как мама этого не понимает? Нельзя же жениться на ком попало?! И что ответит Машенька? А вдруг…

От волнения у Гоши запотели его круглые очки. Он снял их, протер не очень свежим платком с веселым зайчиком (мамин подарок!), снова надел их на нос и снова взялся за пуговицу.

Кленовые листья в это время то взлетали вверх-вниз, поднимаясь примерно на полметра, когда Гоша протирал очки, то водили нервные хороводы у папы-клена: то вправо, то влево, то вправо, то влево, за Гошиной пуговицей.

…А вдруг она засмеется или не поверит, что он серьезно? А если согласится? О боже!

– Гоша, смотри, смотри, какое чудо! Листья танцуют! – зазвенели в воздухе колокольчики ее голосочка.

Машенька! От неожиданности он резко дернул пуговицу и оторвал-таки. Листья рухнули на землю. Пара желтых листьев плавно и чинно опускалась с клена.

– Ой, остановились! Здравствуй, дорогой!

И Машенька улыбнулась и подставила свою щечку для поцелуя. Гоша зарделся и коснулся губами ее нежного маленького ушка. Сердце бешено колотилось, очки опять запотели.

– Здравствуй, Машенька!

* * *

– Почему я? – надула губки Сирена. Эти губы каждый второй мужчина отдела «Х» видел во сне. Каждому третьему снились ноги Сирены.

– Потому что тебе ни один настоящий мужик не сможет отказать, – резюмировал Рентген. Ему Сирена снилась вся, в трехмерном изображении, со спецэффектами.

– Я не уверена, что он настоящий, – тряхнула кудрями Сирена. – Я всегда в этом сомневалась, еще со школы. Он уже тогда не обращал на меня внимания.

– Тем более что ты знаешь его со школы, – прорычал Зверь. У него внутри все ухало, когда Сирена вот так трясла своей роскошной гривой волос.

– Пусть Женщина-Кошка попробует, – упорствовала Сирена.

Та запрыгнула на подоконник, шурша черным винилом костюма, и промурлыкала:

– Я не могу, у меня встреча в Готтам-сити. С Бэтменом. Ему нужна моя помощь. Уже опаздываю, – и, сделав сальто, выпрыгнула в окно.

– Я уверена, ты мысленно со мной, подруга, – саркастически заметила Сирена. – А Гроза? – Она с надеждой посмотрела на присутствующих.

– Гроза в коме, – сообщил Росомаха. – Пыталась сдуть эту чертову антипыль, подняла ураган, надышалась ею и не справилась. Получила балкой по лбу. Профессор сомневается, что Гроза останется такой, как прежде.

Ужас мелькнул в прекрасных глазах Сирены. Но она не сдавалась:

– Попросите Девушку-Тянучку!

Все взглянули на нее с осуждением:

– Елена двадцать лет как замужем, у нее трое детей и муж-увалень. Она ждет третьего внука.

– Орлица?

– С ее-то характером и мускулатурой? Может, сразу Зеленого Гоблина попросить? – Мистер Холод не умел быть деликатным.

– Невидимка?

– Да-да, найдешь ее сейчас! Пообещала и исчезла.

Сирена собиралась предложить еще кого-нибудь из женской половины отряда «Х» вместо себя для позорной миссии переговоров, но тут внизу, в районе лаборатории, раздался взрыв, всех порядком тряхануло, а затем в комнату вошел Халк. Очень расстроенный. Опять не вписался в дверной проем. Завхозу Петрову прибавилось работы: снова нужно будет заказывать герметичную дверь под лакированный дуб. Ту, которая только что вышла из употребления, Халк аккуратно прислонил к стене и еще больше расстроился из-за своей неуклюжести. Он чуть не плакал:

– Лазер, Лазер – тоже.

Тут нервы великана не выдержали, и он разрыдался. Фирменный комбинезон второго отдела «Х» начал угрожающе трещать по швам. Его хозяин от всплесков эмоций всегда угрожающе увеличивался, и это грозило большими разрушениями. Во втором отделе агентства «Х» Халк был единственным, к кому Сирена испытывала нежные, почти материнские чувства. Она обняла зеленого истерика, прижала к груди и стала успокаивающе гладить по лохматой голове. Все мужчины ему сейчас завидовали. Тот как-то быстро успокоился и громко зашмыгал носом.

– Лазер проник в лабораторию, попытался сжечь антипыль взглядом, но вызвал только аннигиляцию. Пыль разрастается и теперь еще и искрит.

«Ах!» – пронеслось по комнате. Все подумали одно и то же: «Нет больше нашего Лазера».

– Мы все поги-и-ибнем, – снова зарыдал Халк и уткнулся в вырез комбинезона Сирены. Решил прожить оставшееся время счастливо.

– Ладно, – сдалась она. – Я пойду и поговорю с ним. Только про пыль объясните еще раз. И говорите медленно, я – блондинка.

У агентства суперменов «Х» появилась надежда на спасение.

* * *

Машенька бросила на руки Гоше розовый плащ, изящно скинула туфельки в прихожей и босиком прошмыгнула в кухню. Она вела себя так смело и естественно, что у Гоши перехватило дыхание, он поискал на ощупь пуговицу на пиджаке, но вспомнил, как та оторвалась.

– Мама спит? – прошептала Машенька, выглянув из кухни. На улице едва смеркалось.

– Нет, – зачем-то шепотом ответил Хоботов. – Ее нет дома.

Девушка растерялась:

– Значит, мы здесь совсем одни? – Робость отчетливо слышалась в ее голосе. – Я тогда домой пойду.

«Она сейчас уйдет, и это будет катастрофа», – отчетливо понял Гоша и со страху начал заикаться:

– Н-но, м-может, ты м-мне п-пуговицу ф-се-т-таки п-пришьешь? Вот! – Он протянул оторванную пуговицу Машеньке на ладони, как протягивают обручальное кольцо. – А е-еще у-у м-меня хо-хоро-шш-ий к-кофе есть. «Ма-ма-ккона».

Он так и не понял, почему девушка залилась смехом, а потом затихла и согласилась: и пуговицу пришить, и кофе выпить. Счастливый Гоша Хоботов усадил ее в гостиную на антикварный бабушкин диван, включил торшер и полез в старинный комод за нитками. Девушка в голубом платье сидела на диване и разглядывала комнату.

– У тебя дома так чисто, ни пылинки.

Краем глаза она следила за его действиями, волновалась. Как каждая честная девушка на ее месте.

– Мама, наверное, целыми днями убирается.

– Нет, это я сам, – Гоша был счастлив до дрожи. Счастлив, что она не ушла.

– У вас, наверное, пылесос какой-то особенный, – продолжала Машенька, чтоб не возникало пауз. – Я раньше работала продавщицей в отделе бытовой техники. Кое-что понимаю. Покажешь, что у вас за марка?

Руки у Гоши задрожали: пылесоса в их доме никогда не было. От волнения он промычал что-то невнятное и громко зашуршал содержимым комода.

Наконец он нашел шкатулку с пуговицами и нитками. Смущенный, но сияющий, Гоша протянул ее Машеньке. Потом решился и сел рядом на диван. Она не отодвинулась, Гоша ликовал про себя. Машенька провела тонким пальчиком по крышке шкатулки и лукаво посмотрела на вспотевшего от волнения Хоботова, а потом сказала ласково:

– Пиджак сними.

У того дыханье перехватило, и он упал бы, если б уже не сидел.

– Да-да-д-да, конечно, – снова залепетал он и случайно оторвал еще две пуговицы. – П-проо-сти. Вот. – Он не сводил с нее глаз, а она покраснела.

– Я очень люблю кофе, – прошептала она и опустила глазки.

– Пойду сварю, – рванул на кухню Хоботов. Чтобы отдышаться от нахлынувшего счастья.

А Машенька, вздохнув, взялась за пиджак и пуговицы. Они хотели ласки и внимания не меньше, чем их застенчивый хозяин.

* * *

Высокие лаковые сапоги на шпильке, вот что первое увидел Хоботов, влетев на свою малометражную кухню. Сапоги заканчивались гораздо выше колен, а еще немного выше, в районе бедер, начинались ярко-красные шорты. Они, шорты, продолжались недолго, круто сузившись к талии. На талии сразу над крестообразной пряжкой начинался вырез, а точнее, там он заканчивался. Еще точнее, это был не вырез, а расстегнутая «молния» фирменного комбинезона второго отделения агентства «Х». В разрезе виднелся золотой лифчик навскидку как минимум пятого размера. Еще выше вились золотые кудри и блестели голубые глаза. Короче, в хрущевочке Хоботова на кухне в три-на-два метра Гошу ждала прима суперменов Сирена.

– Ну, здравствуй, Хоботов, – пропела она низким грудным голосом и поманила его ярко-красным ногтем. – Давно не виделись.

– Здрассте, – прошептал Хоботов и аккуратно закрыл перед собой дверь. Потом снова открыл и заглянул в кухню еще раз. Не показалось. Сирена была все еще там. Он еще раз закрыл дверь и подержал ее закрытой. Решил не заходить, но было поздно. Ручку резко рванули внутрь, и Гоша влетел в кухню прямо к стройным ногам в сапогах.

– Ну, хватит, Хоботов. Это действительно я, – нагнулась к нему Сирена. Стало видно, что в пупке у нее пирсинг, а лифчик – бронированный. – Я по делу.

Она присела боком на стол, закинув одну ногу на столешницу и отбросив волосы назад.

Висящий за окном Спайдермен чуть не сорвался с паутины. Хорошо, что Капитан Америка был рядом, поддержал старого товарища. Огнеметчик Пиро наблюдал всю сцену переговоров на экране в Бэтмобиле и дымился так, что закоптил весь салон. Вот если бы он был Гошей, он бы точно не устоял. Он бы на все согласился и все простил такой девушке. Даже раздавленные очки, которые сейчас судорожно искал на полу Хоботов. Подумаешь, Сирена же нечаянно наступила. Зато какая фемина! А этот мямля еще мнется!

– Ой, ну я не знаю, – бормотал Гоша, подслеповато щурясь и прикрывая рукой глаза от жгучего шарма Сирены. Он замялся и начал отковыривать пальцем нарисованную на клеенке вишенку. Та не поддавалась, зато пыль, налетевшая за день в форточку, заерзала по всей квартире: вперед-назад, вперед-назад. – У меня сегодня такой важный день. Я хотел сказать Машеньке…

– Гоша, – пропела Сирена, – это же твой час, милый. Ради нашей школьной дружбы, Хоботов. Разве не об этом ты мечтал, когда открыл в себе суперспособности? Разве не о подвигах и спасении мира грезил ты, когда перешагнул порог нашего агентства? И что с того, что твой шанс выпал тебе только через много лет, когда ты стал дипломированным бухгалтером? Сейчас, Хоботов, сейчас мир нуждается в тебе! Судьба его в твоих руках, и даже больше, судьба всех супергероев на кончиках твоих пальцев, Гоша! И моя судьба – тоже. Посмотри, – Сирена подтащила упиравшегося Хоботова к окну.

В небе на фоне заходящего солнца Ракета, Супермен и Бэтмен держали огромный бумажный плакат с яркими буквами: «Ты нужен нам, Пылесос!»

– Гоша, у тебя все в порядке? – донеслось из гостиной.

– Да, Машенька, – крикнул Хоботов. И обернулся к красавице Сирене: – Ладно, Зотова. Только быстро, и чтоб девушка ничего не заметила.

– Запросто, – и Сирена Зотова щелкнула пальцами. Время для Машеньки остановилось. – Пошли, там у подъезда Пиро в Бэтмобиле.

– Там же детская площадка – нельзя парковаться, – удивился Хоботов, зашнуровывая ботинки.

– Ага. Дворник ему уже сообщил в сочных таджикских выражениях. А он сказал, что к другу приехал. Номера записали, на работу обещали сообщить. Вот Бэтмен будет ворчать, когда квитанция о штрафе придет.

И подмигнула Хоботову.

– Спишет на транспортные расходы. Я бы так сделал, – пробормотал Гоша.

* * *

Весь второй отдел агентства «Х» старался не смотреть на монитор в конференц-зале. То есть все делали вид, что не волнуются, и просто собрались здесь отдохнуть от утомительного ежедневного спасения мира, и только честный ежик Соник не скрывал своей нервозности. Но он бегал по комнате с такой скоростью, что его просто не было видно.

Хеллбой и Пиро курили у окна. Росомаха сидел на кожаном диване и делал вид, что чистит когти. Зверь и Бэтмен вроде как газеты читали, а Спайдермен доказывал Супермену, что цифровой фотоаппарат – ширпотреб, а вот «зеркалка» – она для профессионалов. Халк и Капитан Америка готовились к зачету по русскому языку, то и дело чертыхаясь по-английски. Орлица и Зачарованные играли в домино, явно жульничая. Они только что, в целях личной безопасности, отказались играть в дурака с Гамбитом, и тот надулся. Профессор танцевал вальс сам с собой в инвалидном кресле. Человек-Амфибия меланхолично пускал пузыри в своем аквариуме. А ежик Соник все нарезал круги по периметру помещения.

Сирена сидела в кресле в углу и портила свой маникюр, обгрызая ногти. Она одна открыто смотрела на большой экран на стене. А там бухгалтер Хоботов проходил последний контрольный пункт перед лабораторией «Ч».

– На него антипыль тоже может подействовать? – громко спросила она.

– Невелика потеря, – хмыкнул Мистер Холод. – Да и где ты видела, детка, чтоб пылесосам повредила пыль. О себе подумай, дорогая. Ты-то уж пополезнее будешь для человечества, чем наш пылесборник.

– Дурак ты, – надулась Сирена. – И не называй меня «деткой». Хоботов нас всех, между прочим, спасает.

– Хорошо, дорогая, – прыснул Холод.

Но, в сущности, он был прав. Двадцать лет назад, когда Супермен и Бэтмен открыли свое агентство «Х» для супергероев, пришедшему туда десятикласснику Гоше Хоботову в нем места не нашлось. Ввиду полной бесполезности его дара для спасения человечества. Ну, согласитесь сами, как может пригодиться мальчик-пылесос?! Ни тебе летать, ни тебе гореть, ни тебе погодой управлять, ни тяжелое что-нибудь притянуть. Только из пыли шарики скручивать может. Разве такому можно доверять серьезные задания?! Да и фамилия дурацкая – Хоботов…

Он и сейчас выглядел нелепо в помятой шляпе и дешевом костюме с сезонной распродажи посреди новейшей аппаратуры секретной лаборатории. Где лоск? Где, где шарм супергероя? Подкаблучник, мамочкин сынок, бухгалтер средней руки, вот только нарукавники не носит и счетов под мышкой нет… Неудачник, одним словом, серость…

– Ирония судьбы: супергероев спасает герой карманного формата, – Росомаха решил поумничать. – Я бы даже сказал мини-герой. Мы можем справиться с землетрясением или армией монстров, а вот с пылью – нет. Нет способов, не наш формат.

– Да, – подхватил Капитан Америка, – у русских есть пословица: «Сколько лет живу, а не могу понять две вещи: откуда пыль берется»…

– «…И почему коровы не летают», – Халк, как обычно, не подумал, что ляпнул.

Смешливые сестрички Зачарованные дружно захихикали, выпустив из внимания домино.

Орлица тут же отдуплилась и громко завопила: «Рыба! Ры-ба!»

– Звали? – Ихтиандр с шумом вынырнул из аквариума.

– Ну, ты, блин, ваще! – утерлись Хеллбой и Пиро. Их обдало брызгами, и они громко зашипели. Пар заполнил комнату. Один из этих двух горячих парней под шумок стрельнул окурком в аквариум.

Амфибия сделал вид, что ничего не заметил, и снова залег на дно. Там он быстро подобрал окурок и глубоко затянулся. Получилось что-то вроде кальяна.

– Курить под водой вредно, – авторитетно заметил Профессор. Он вообще все видел, только делал вид, что его это не касается. «Свобода выбора священна», – бормотал он про себя в такие моменты.

– Дышать пылью – еще вреднее, – пробулькал в ответ Ихтиандр. – За собой следите лучше.

В доме повешенного не говорят о веревке. Упоминание о пыли всем суперменам было как кость в горле. Ихтиандр понял, что что-то не то ляпнул, и предусмотрительно забился под корягу в аквариуме. Отдуваться предстояло Профессору. Взгляды остальных говорили красноречивее слов.

– Друзья мои, коллеги! – ушел в глухую оборону Профессор. – Я же не знал, что все так будет. Большие открытия предполагают большой риск. Это был спецзаказ.

«Халтурка какая-то левая», – сразу поняли все. Одно время дела у агентства шли не слишком хорошо и никто не брезговал подработкой на стороне за наличку.

– Но я же не знал, что все выйдет из-под контроля и пыль будет разрастаться, – продолжал Профессор.

– И кто заказчик? – поинтересовалась Сирена.

– Какая теперь разница, детка? Пигалица какая-то в голубом платье, хотела, чтоб ее дружок нормальным парнем стал. Я тогда так идеей увлекся, и… перестарался, – уголки губ Профессора опустились. – Но если бы все получилось, то с антигероями вопрос закрыли бы навсегда! Посыпаешь Магнето пылью, и он больше не Магнето, а так, пенсионер. Антипыли же все равно, какие способности нейтрализовывать.

Все уставились на него.

– Дед, ты сбрендил! – Хеллбой действительно был парнем из ада, университетов не кончал и в выражениях не стеснялся. – Нам после твоего эксперимента что, в дворники идти предстояло? Охренел! Пардон за мой французский!

Бэтмен отложил газету и вежливо пояснил:

– Наш горячий парень из пекла хотел сказать, что, лишившись суперзлодеев, супергерои остались бы практически не у дел, и в чем-то он прав.

– Точно, ушастый! – одобрил тот. – Мне папа с мамой наследства не оставили. Я своим горбом должен жратву зарабатывать.

Профессор снисходительно-испуганно улыбнулся:

– Но, дорогой мой, – «дорогой» в это время покраснел (раскалился), – вы подумайте: это же мечта всякого супергероя – победить суперзлодея и сделать мир прекраснее.

Спайдермен, как опытный газетчик, развил тему:

– Профессор, вы сейчас подводите научную базу под ваше нежелание наводить элементарный порядок в лаборатории. Ваше гениальное изобретение – антипыль – слегка просыпалось, чуть-чуть смешалось с общей пылью, которой у вас лаборатории полно, и немножко начала размножаться, как всякая пыль. И в результате стало угрозой нам, как классу. Второе правило пыли гласит:

И все герои процитировали хором: «Если пыль не вытирать, она заполнит все и вытеснит всех». Вот как их завхоз Петров выдрессировал. Хотя многие вкладывали в эту фразу иной, высокий смысл вечной борьбы добра и зла.

– Ваш бардак нам дорого стоит, милый профессор.

Орлица достала свою палицу. Так, проверить, в порядке ли она.

– Но, друзья мои, я – творческая личность, я не могу на мелочь распыляться, – парировал профессор.

– Другие смогли, – интонация Пиро профессору не понравилась. – Распылились.

– И не называй меня «деткой», – Сирена тоже решила поучаствовать в намечающемся действе.

Профессор отъехал подальше в угол и взвизгнул:

– А вы график дежурства тоже нарушаете! А Супермен, как частный предприниматель, на техничках экономит!

– Да вы сами к себе в лабораторию никого не пускаете, чтоб шпионов не было, – пошел в контратаку хозяин агентства…

Что было бы дальше, предположить нетрудно. Но когда в воздухе заискрило, задымило и запахло жареным (в фигуральном смысле), кто-то тихим голосом спросил засучившего рукава Холода:

– Куда ставить-то?

Немая сцена. Замер даже ежик Соник.

В дверях комнаты стоял Хоботов и держал в руках картонную коробку из-под апельсинов. В ней, спрессованная в виде Чебурашки, лежала злосчастная антипыль, лишавшая всех супергероев сил при любом попадании на тело.

* * *

– Мам, а зачем ты мне это рассказала?

– А чтоб ты понял, сынок, что нельзя пренебрежительно относиться к кому бы то ни было. Никогда не знаешь, как сложится судьба. Можно быть великим и не справиться с малым, а можно быть простым и неожиданно оказаться сильнее всех. Это как в картах: туза бьет шестерка, и всегда в колоде есть джокер. Как твой папа.

Мама посмотрела в окно: в ночном небе сияли звезды. Папа сегодня сдавал годовой отчет и потому задерживался. Малыш Димка зарылся в одеяло, а потом спросил, высунув веснушчатый нос:

– Так папу приняли в агентство?

– Нет, милый. Ему предлагали, из благодарности. Но он попросил в качестве награды крутой пылесос. Он ведь тоже потерял свои необычные способности, а прибираться дома нужно регулярно.

«Супергерои спасают мир, а чистота спасает супергероев».

Димка посмотрел на серебристый агрегат в углу комнаты. Эта фраза была за подписью Супермена. Мальчик пользовался им еженедельно: пылесосить квартиру было его обязанностью. У Димки Хоботова, сына бухгалтера, не было папиной сверхспособности управлять пылью, прибираться приходилось вручную. Зато мамины способности ему передались. Он, как и его мама Сирена Зотова, умел останавливать время. А значит, с уборкой он мог не спешить.