Текст книги "Роковое пари (СИ)"

Автор книги: Наталья Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Наконец, на четвертый день, когда я делал наброски за своим столом, Софи снова впорхнула в мою жизнь. Неуверенно. Как бабочка, только вылупившаяся из своей куколки, она медленно протискивалась через дверь в мой кабинет. Меня пронзил шок. В отличие от яркой бабочки, которой она была всего несколько дней назад, Софи выглядела увядшей и исхудавшей. Ее глаза запали, и она потеряла много веса – то, чего не могла себе позволить. Розовый оттенок исчез из ее медово-коричневых волос.

Софи была одета в тот же наряд, что и в музее, правда мой шарф с бабочками повязала вокруг головы как бандану. Она поправила рюкзак на плечах. Интересно, зачем девушка его принесла?

– Привет, – поздоровалась она, ее голос был напряжен, словно та заставляла себя говорить. – Спасибо за все – за то, что позволил мне остаться. – Она сделала паузу, ее глаза встретились с моими. – Мне пора идти.

Я нахмурил брови. Мой голос повысился.

– О чем ты говоришь?

– Мне нужно найти новое место для жизни. Может быть, на время вернуться домой и пожить какое-то время у родителей, чтобы накопить немного денег и встать на ноги.

Бросив карандаш на стол, я вскочил на ноги.

– Софи, ты можешь остаться здесь.

– Я не могу. Это слишком накладно. – Она потянулась в карман юбки и достала желтый листок бумаги. Чек, который я ей дал. – Я не могу это принять.

Неужели моя вздорная, хрупкая Бабочка сошла с ума? Она не могла меня бросить. Она нужна мне. Я хотел ее. Смесь отчаяния и решимости бурлила во мне, уступая место моему темному «я», который не принимал «нет» за ответ.

– Нет, Софи. Я не заберу твой чек. И ты никуда не пойдешь. Мы заключили сделку. Ты согласилась работать на меня в течение трех месяцев или пока не найдешь новую работу. Ты здесь, так что давай приступим к работе.

Софи застыла в дверном проеме. Ее глаза были на мокром месте.

– Роман, я не могу.

– Софи, ты можешь, и ты сделаешь это. – Мой голос гремел в груди. – А теперь расправь свои крылья, моя Бабочка, и скажи мне, что ты думаешь об этом. – Схватив свой этюдник, я пошел к ней. Она – мне навстречу.

Пока я вдыхал аромат цветов апельсина в ее волосах, Софи перелистывала страницы, изучая мои наброски. Через несколько тревожных вдохов на ее лице расцвела лучезарная улыбка, и я услышал то, что хотел услышать.

Моя новая коллекция запечатлела дух бабочки.

Запечатлела ее.

Глава 14

Роман

Привести Софи в магазин художественных принадлежностей – все равно, что было привести ребенка в магазин игрушек. Хотя мне об этом никогда не узнать. Однако я мог понять ее восторг, потому что именно так чувствовал себя, когда отправлялся на свои любимые фабрики, чтобы выбрать роскошные ткани от кутюр и другие аксессуары. Я получал кайф.

Blick находился на углу Шестой авеню и 20-й улицы. Это – Мекка для художников площадью пятнадцать тысяч квадратных футов, проходы которой были заполнены всем необходимым – всевозможными красками, холстами, кистями, мольбертами, блокнотами для эскизов и многим другим. Здесь даже был центр обрамления и печати на заказ. Толкая переполненную тележку, моя муза рассказывала, что на Манхэттене несколько подобных магазинов, но этот – ее любимый.

– Ты почти закончила? – спросил я, мое нетерпение постепенно брало верх.

– Нет.

К. Черту. Это. Дерьмо. Я ударил себя по лбу. Почему я так беспокоился?

– Мне все еще нужно найти краски, которые можно использовать на ткани. – Ее глаза скользили по мириадам тюбиков с краской на полках, выстроившихся вдоль прохода. – Я не так много о них знаю.

– Эй, Соф! – раздался грубый мужской голос позади нас. Софи обернулась, и я сделал то же самое.

Навстречу нам стремительно шел долговязый парень среднего роста в рваных джинсах, фирменной футболке с логотипом магазина Blick и кроссовках «Найк». Хотя сейчас он был гладко выбрит, а его черные волосы подстрижены короче, я сразу узнал его по фотографиям Софи. Это тот самый парень, который целовал ее. Мальчик с булочкой! Каждый мускул в моем теле напрягся, когда лицо Софи озарилось.

– Винсент!

Они обнялись. Мне хотелось убить его.

Они разорвали объятия. Как раз вовремя. Тощему Винни повезло, что я его не задушил. Теперь у него появилось новое имя – Хреноблик.

Хреноблик:

– Соф, сожалею о твоей квартире. Я видел это в новостях. И написал тебе сообщение, но ты не ответила.

Про себя подумал: «Это потому что я удалил его, Хреноблик!»

Бабочка:

– Все в порядке. Я смирилась. Мне просто грустно, что все мои картины и художественные принадлежности уничтожены.

Хреноблик:

– Похоже, ты отлично справляешься с их восполнением. Жаль, что это влетит тебе в копеечку.

Моя очередь:

– Ничего подобного. Я за них плачу.

Хреноблик стойко встретил мой пылающий взгляд. Маленького засранца оказалось не так просто запугать.

– Соф, так это твой крестный отец-фея?

Он подумал, что я – ее сладкий папочка?

Бабочка:

– Нет. Это мой новый босс…

Хреноблик:

– Привет, чувак.

Он назвал меня долбаным чуваком. Разве я был похож на серфера? Серьезно? Голос Софи прорезался сквозь мою ярость.

Бабочка:

– …Роман Херст.

Я ощетинился. Какого черта ей понадобилось упоминать мое имя? Мысленная заметка: обязательно добавить в ее контракт пункт о том, что она не могла никому упоминать мое имя.

Глаза Хреноблика загорелись, как мегаваттные лампочки.

– Роман Херст?

– Да, это я. – Черт. Я должен был сказать, что нет.

– Святое дерьмо. Мне нравятся ваши работы. Я начинающий модный фотограф и слежу за вами в интернете. Везде!

– Это мило.

– Я бы с удовольствием снял вашу следующую коллекцию.

Я бы с удовольствием тебя пристрелил. Одна пуля между твоих развратных глаз. Бах!

– Роман, он очень талантлив. Ты должен увидеть его портфолио. – Глаза моей компаньонки по шопингу потеплели при взгляде на Хреноблика. По его оливковому лицу расползлась благодарная улыбка. Мне захотелось сорвать ее и растоптать. Но Софи не дала мне шанса.

– Винсент учился со мной в Парсонсе.

Господи. У них была история. Неприятные мысли бомбардировали меня. Они друзья по сексу? Любовники? Или еще хуже – пара?

У меня кровь стыла в жилах, Софи осмотрела тележку.

– Винсент, мне нужна еще одна вещь…

Лучше бы ей не упоминать что-то типа: Твой язык у меня во рту. Твой член между моих бедер.

– Краски, которые можно наносить на ткань.

– Какую ткань?

– Самые лучшие шелка и атласы в мире, – зло выплюнул я, его глаза все еще были прикованы к ней.

– Без проблем. Следуйте за мной.

Мы последовали за ним по проходу, а мне все больше хотелось сбить его на пол. А потом влить ему в глотку галлон скипидара.

В моем мозгу роились убийственные мысли, а он, как ни в чем не бывало, вел нас к другому отделу красок.

– Это лучшие для нанесения на ткани. Они не смываются.

– Отлично! – Сияющая Софи схватила по банке каждого цвета и бросила их в тележку. – Ооо! Золотистый металлик! Как красиво он будет смотреться на крыльях бабочки!

Я легко представил этой в своей голове. Платье из черной тафты с танцующими позолоченными бабочками получилось бы сногсшибательным. Особенно если добавить золотые кристаллы и нити. Мое творческое нутро бурлило и кипело. Мне не терпелось разнести этот попсовый стенд и приступить к работе. И отшить Хреноблика, но он что-то подзадержался.

– Эй, Соф, я получил приглашение на фотовыставку в галерее в Сохо сегодня вечером. Хочешь пойти?

– Она не сможет прийти! – взвился я. Только не с тобой! Двойной подтекст¹¹? – Софи должна работать. Я плачу ей слишком много денег, чтобы она ходила по всяким галереям.

Нахмурившись, Софи бросила на меня неприязненный взгляд, затем снова перевела внимание на Хреноблика.

– В следующий раз, Винсент.

Следующего раза не будет. Только не через мой труп. А пусть будет лучше его.

Хреноблик пожал плечами, разочарование глубоко пронизывало его лицо.

– Конечно.

Заметив Хреноблика в футболке Blick, к нам подбежала другая покупательница, пожилая седовласая женщина.

– Извините, не могли бы вы подсказать мне, где найти хорошие акварельные краски для моей внучки?

– Да, следуйте за мной. – Он поцеловал Софи в щеку. – Увидимся позже, mí amor.

Он, блядь, поцеловал ее! Назвал ее своей любовью! Я чувствовал, как застыл от ярости. Каждая косточка задеревенела. «Позже» не наступит. Ни за что, блядь.

– Давай, пошли, – поторопил я девушку, стиснув зубы.

Тележка была заполнена до отказа. На кассе какая-то девушка-гот, наверное, ровесница Софи, рассчитала нас. И пока она упаковывала все товары, я отвел Софи в сторону.

– Что у тебя с Хренобликом?

– О ком ты говоришь?

– Ну, знаешь, Тощий Винни. Так что за история?

– А? О чем ты говоришь?

– Я видел, как он на тебя смотрел. И ты на него. Ты трахаешься с ним?

Сморщив лицо, Софи положила руки на бедра.

– Прошу прощения? Что это за вопрос такой?

– Тот, который заканчивается вопросительным знаком!

– Роман, ты сошел с ума.

Прежде чем я успел отменить транзакцию, с моей карты списалось восемнадцать с лишним сотен долларов, включая дополнительную плату за доставку всех сумок в мое ателье, чтобы нам не пришлось таскать их по городу.

И я мысленно добавил еще один пункт в наш контракт… который еще предстояло подписать.

Никаких других гребаных мужчин.

И не встречаться с ними.

Софи прервала мои мысленные махинации, достойные Макиавелли.

– Роман, мне еще нужна новая одежда. Но ты не обязан ходить со мной по магазинам.

– Да, обязан. – От одной мысли о том, что какой-то смазливый продавец будет помогать ей выбирать новый гардероб, меня затошнило. – Куда? В Бергдорф? Блумингдейл? В Нордстром?

– В Гудвилл, – поправила она. – Есть один прямо за углом.

Эта девушка была нечто. И почему она меня все еще удивляла? Та, которая носила колготки с бабочками и различные талисманы? Хотя сейчас вся моя одежда и обувь шилась на заказ в Италии во время поездок туда, но было время, когда мы были совсем бедными, моя предприимчивая мама постоянно делала покупки в Гудвилле. У нее было невероятное чувство стиля и еще суперские швейные навыки, так что она могла починить или изменить даже самую жалкую одежду. Превратить их в драгоценные камни. Благодаря этому я был самым нарядным ребенком в классе. Это и еще моя крышесносная внешность, так что все девчонки были у меня в кармане. А спортсмены завидовали моему члену, который был вне конкуренции в раздевалке. Но я – одиночка. Мне было на всех наплевать. И я бросил школу, когда умерла моя мать.

Через час мы вышли из магазина с двумя сумками, набитыми одеждой, среди которой оказался комбинезон с принтом бабочки, от которого Софи была в восторге и не могла жить без него. Я изо всех сил пытался навязать ей черный цвет, но это не совсем сработало, так как не было ничего привлекательного в ее размере. Итак, я не добился своего. Но, тем не менее, у меня получилось заставить ее скомбинировать все, что она выбрала – черт возьми, Софи выглядела мило во всем, что надевала, и, клянусь, я не мог не раздевать ее, мысленно срывая каждую деталь одежды с ее миниатюрного тела. Окончательный итог: около трех десятков вещей на сумму менее ста баксов. Мне очень нравилось, что она была такой экономной. Прямо как она. Вишенкой на торте стало то, что в магазине были только маленькие седовласые дамы. И они пожирали взглядами меня.

Хреноблик был изгнан на задворки моего сознания, поэтому в Дом Херста мы возвращались в хорошем настроении, каждый из нас нес большой черный пластиковый пакет.

Через три квартала Софи остановилась на месте как вкопанная. Меня охватила паника.

– В чем дело?

– Роман, мне нужна еще одна вещь… – Ее голос прервался.

– Что? – Я покончил с покупками на сегодня.

Ее щеки раскраснелись.

– Эм, эм, нижнее белье.

У меня перехватило дыхание. Святой Иисус. Она что, ходила по городу без трусиков? Внезапно у меня появилось рентгеновское зрение обоими глазами, хорошим и невидящим. Мысленно посмотрел прямо ей под юбку. В своем воображении я представил себе эту сексуальную щель между бедрами и ее маленькую сладкую киску, ухоженную и такую идеальную. Мой член дернулся при мысли, что достаточно всего лишь протянуть руку прямо под юбку и беспрепятственно поласкать ее.

Она ворвалась в мои фантазии, не догадываясь, что творилось в моих грязных мыслях. Что, блядь, со мной было не так? Почему эта сумасшедшая девчонка так сильно влияла на меня?

– Мне нужно в Таргет. Ближайший есть на Бродвее, в нескольких кварталах отсюда.

– Мы не пойдем в Таргет. – Одна только мысль о том, чтобы зайти в этот пешеходный мега магазин, вызвала у меня мгновенный приступ тревоги. Я чувствовал, как пот выступил под коленями, и повысилось кровяное давление. К тому же, уже достаточно хорошо зная эту девушку, смело мог бы предположить, что она, скорее всего, делала покупки в детском отделе и покупала хлопковое белье с высокой талией в радужно-ярких цветах. – У меня есть идея получше.

Забудь о Hello Kitty¹². Да здравствуй Hello Pussy.¹³

Через десять минут мы уже были в магазине Gloria's Secret рядом с моим ателье. Это был крупнейший в мире магазин нижнего белья. Основательница и генеральный директор, миллиардерша Глория Зандер, – одна из моих лучших клиенток. Наверное, я мог бы попросить ее доставить мне ассортимент сексуального белья, но это было бы не так весело. Теперь моя очередь быть ребенком в магазине сладостей.

Как я и думал, Софи сразу же потянулась к стенду с дешевыми хлопковыми трусами и сорочками отвратительных ярких цветов. Я мысленно хмыкнул. Чем бы дитя ни тешилось…

Я тем временем направился прямиком к дорогим бюстгальтерам, стрингам и бикини, вдохновленные Парижем. Захватил все, что смог, из черного кружева и шелка самого маленького размера и встретил ее у кассы. При виде меня, несущего полную корзину сексуального белья, ее глаза стали круглыми.

– У тебя есть девушка? – спросила она, когда мы оказались в начале очереди. Я почувствовал легкий оттенок ревности в ее голосе и воодушевился.

– Нет. – Один за другим я доставал товары из корзины и складывал их на прилавке. Я любовался каждым кружевным изделием. – Это для тебя. – Для меня. – А теперь убери эту дрянь.

– Что??

Я не мог себе даже представить, о чем она думала. Но если бы она прочитала мои мысли, то узнала бы, что я фантазировал о ее упругом маленьком теле в этом обтягивающем кружевном неглиже, пока ей подгоняли бы одно из моих экстравагантных платьев. Я чувствовал себя вдохновленным как никогда и с нетерпением ждал возвращения в свое ателье. Чтобы провести время с моей музой.

Через пять минут мы вышли за дверь, я держал в руке большой розово-белый пакет, наполненный роскошным нижним бельем. Она сжимала в руках пакет поменьше, в котором лежали две пары фланелевых пижам с принтом бабочек, которые она уговорила меня купить ей.

Следующее дело на повестке дня: ее контракт.

Я добавил еще один пункт: Никакого хлопкового белья. Никогда!

Глава 15

Роман

Пока Софи раскладывала всю новую одежду в своей комнате, устанавливала мольберт и рисовала в ателье внизу, я проводил время в своем темном кабинете с задернутыми шторами, сидя за письменным столом и работая над ее контрактом. Его должна была составить мой деловой партнер Кендра, но она уехала из города, чтобы привлечь инвесторов для нашей компании. Это не первый раз, когда у меня появлялась муза, но Софи – совсем другое дело. Она была соблазнительной и покорной. Софи – дикая и непокорная. И все же в них были родственный свободный дух, заразительная легкость бытия. Это вызывало привыкание. Вот почему я был так одержим ею. Моей Бабочкой.

В греческой мифологии Музами были девять богинь, которые символизировали искусство и науку. Сегодня муза – это человек, чаще женщина, которая служила источником художественного вдохновения. На протяжении всей истории моды у многих легендарных модельеров были музы – одна из самых известных – Одри Хепберн из Givenchy. Я провел некоторое время в Интернете, пытаясь выяснить, сколько им обычно платили, но ничего ценного не нашел. Хотя я предложил Софи десять тысяч в месяц, не знаю, сколько она стоила на самом деле. Может быть, я переплачивал. Но неважно. Я должен был заполучить ее.

И теперь мне было жизненно необходимо контролировать ее. Сделать ее полностью моей. В жизни Софи не должно было остаться никаких Хренобликов или отвлекающих факторов, пока она работала на меня. Не имея шаблона, я составлял ее контракт, просто записывая пункт за пунктом в блокнот, мой «Монблан» оставлял чернильные кляксы, не поспевая за скоростью моих слов. Я перечитал их, внес пару правок, а затем принялся вбивать их в документ Word на своем компьютере. Мои навыки набора текста оставляли желать лучшего. Я нажимал на клавиатуру только указательными пальцами, так что это заняло у меня целую вечность. И, к моему разочарованию, я постоянно делал ошибки. Наконец, все было набрано. Пока контракт распечатывался, написал сообщение мадам Дюбуа и попросил ее отправить Софи наверх, в мой кабинет.

– Ты хотел меня видеть? – раздался бодрый голос Софи через несколько минут, когда я в последний раз перечитывал ее контракт. Положив документ на стол, повернул голову в ее сторону. Девушка надела свой комбинезон с принтом бабочек из Гудвилла, волосы собрала в высокий хвост, а вокруг них намотала мой шарф с бабочками. Уличный образ, который могла создать только она. Такая противоположность строгим черным платьям, которые создавал я, и в то же время она была так похожа на них. Причудливо. Оригинально. Красиво.

– Присаживайся. – Я указал подбородком на два стула напротив моего стола. Подпрыгивая, она приблизилась к моему столу и села на один из них. – Это твой трудовой договор. – Я пододвинул к ней единственный лист бумаги. Она взяла его и принялась читать. Скрестив руки, я наблюдал, как она просматривала страницу.

ТРУДОВОЙ ДОГОВОР МЕЖДУ РОМАНОМ ХЕРСТОМ И СОФИ ЛОКХАРТ

1. Софи Локхарт (далее «Сотрудница») обязуется работать исключительно на Романа Херста/Дом Херста (далее «Работодатель») в течение трех месяцев подряд или пока не найдет другую работу.

2. Работодатель будет еженедельно выплачивать Сотруднице зарплату в размере 2500 долларов и возмещать любые дополнительные расходы, связанные с работой.

3. Сотрудница обещает выполнять свою роль музы Работодателя 24 часа в сутки 7 дней в неделю.

4. Сотрудница обязуется делать все, что ей скажет Работодатель без каких-либо вопросов.

5. Сотрудница обязуется постоянно сообщать Работодателю о своем местонахождении.

6. Сотрудница никогда не должна покидать территорию Дома Херста, если это не будет предварительно одобрено Работодателем.

7. Сотрудница согласна принимать все подарки, сделанные ей Работодателем.

8. Сотрудница будет служить моделью для подгонки Работодателя, когда это потребуется.

9. Сотрудница согласна не иметь сексуальных отношений с мужчинами во время работы.

10. Сотрудница обязуется никогда не носить нижнее белье из хлопка.

В нижней части страницы была строка, где она могла поставить подпись и дату. С каждой секундой ее изогнутые брови сходились все ближе и ближе друг к другу, пока почти не стали монобровью.

– Подпиши, – приказал я. – И можешь приступать к работе.

– Ха! Серьезно?

Она схватила мою дорогую французскую ручку и начала вычеркивать пункты, начиная с третьего. Один мерзкий крестик за другим. Бросив «Монблан» на мой стол, Бабочка посмотрела на меня, ее ярко-зеленые глаза горели вызовом.

– Я не подпишу эту нелепость. Я согласна только на первые два пункта – срок моей работы и зарплата. На случай, если ты не понимаешь, то объясню тебе на пальцах. Я – не бабочка, которую можно поймать и держать в банке. Мне нужна свобода.

Моя кровь вскипела. Софи оказалась такой чертовски упрямой и дерзкой. У меня вот-вот снесет предохранитель. Поэтому я взял контракт и разорвал его пополам. Какой теперь в нем смысл?

– Ладно! – Я ткнул в нее пальцем. – Но дай мне свой телефон.

– Зачем?

– Просто сделай это.

Ее глаза сузились от подозрения, но она неохотно передала его мне. Я открыл менеджер приложений. Слава богу, у меня были навыки работы с iPhone.

– Что ты делаешь?

– Я устанавливаю приложение.

– Какое?

– Следящее. Локатор, чтобы я всегда знал, где ты находишься.

– Отлично. – Она процедила это слово в ответ, скрестив руки на груди. Наполовину в знак неповиновения, наполовину в знак поражения.

– Но есть одна вещь, которую мне нужно, чтобы ты подписала. – Я открыл нижний ящик стола и достал из папки другой бланк. – Соглашение о неразглашении. Оно ничем не отличается от того, который ты уже подписала раньше, когда притворялась тем фальшивым блоггером. Мне нужно знать, что мои секреты и разработки в безопасности с тобой. В мире моды очень много воровства. Дизайнеры-подражатели повсюду.

– Ты мне не доверяешь? – Она выглядела уязвленной.

– Я никому не доверяю. – Кроме мадам Дюбуа, которой бы доверил свою жизнь.

Я протянул ей бланк. Она изучила его и молча подписала моей ручкой.

– Это все? – нагло спросила она. Хотя тон ее голоса был скорее даже ближе к возмущенному.

– Да. – Я забрал у нее соглашение и подшил его в папку. – Теперь, пожалуйста, не стесняйся вернуться к работе.

Я смотрел, как она поднялась и скорчила мне рожицу, прежде чем выйти. Проклятие! Она такая милая!

Мой член затвердел. Софи могла думать, что мы закончили, но мы только начали.

Глава 16

Софи

Приложение-локатор не понадобилось. С самого начала у меня не оставалось времени, чтобы покинуть ателье Романа. Мои дни были заполнены тем, что я сидела за одним из чертежных столов и вручную рисовала бабочек на ярдах и ярдах роскошной черной ткани. Шелк. Атлас. Муар. Тафта. Потребовалось немного потрудиться, чтобы приноровиться и овладеть искусством рисования на ткани. Это оказалось сложнее, чем рисовать на холсте, и консистенция жидких красок отличалась от акриловых или масляных. Используя круглый ткацкий станок, мне приходилось туго натягивать ткань и ждать, пока высохнет каждый цвет, прежде чем я могла перейти к следующему. Как только выполнила несколько работ, стало легче, но каждая из них отнимала так много времени из-за своей замысловатости. Нарисовать маленькую бабочку на ткани гораздо сложнее, чем большую на холсте. Максимум, который я могла сделать за один день – это три. При таких темпах и для того, что задумал Роман, основываясь на экстравагантных платьях, которые он нарисовал и прикрепил на огромную доску (его доску вдохновения), мне, возможно, придется создать сотни. Да это займет месяцы! Возможно, я буду работать здесь дольше, чем три месяца, на которые согласилась. Но если честно, я была счастлива. Так счастлива! Впервые с тех пор, как окончила Парсонс, мне нравилось то, чем я занималась. Я чувствовала себя окрыленной, вдохновленной и полноценной.

К тому же редко видела Романа – и это, наверное, благословение, потому что его присутствие сильно отвлекало меня. Последнее, что мне было нужно помимо тех ощущений, которые он вызывал во мне, это чтобы Херст дышал мне в затылок. Следил за каждым моим движением, каждым штрихом, каждым вдохом. К счастью или нет, тот проводил большую часть времени наверху, в своих покоях, пока я рисовала, а мадам Дюбуа и ее прекрасная, трудолюбивая команда, которую та называла Романовыми, чертили выкройки и раскраивали их. Когда она не руководила работой своих сотрудников, талантливый начальник штаба Романа украшала крылья моих бабочек блестящими кристаллами всевозможных цветов драгоценных камней и вручную вышивала им усики настоящей серебряной и золотой нитью. После моего приезда в ее глазах появился блеск, которого раньше не было.

Бабочки выглядели ослепительно. Однажды днем Роман неожиданно спустился вниз и наблюдал, как я подправляла мерцающую бабочку. Он навис надо мной, и я чувствовала его теплое дыхание, ощущала его запах. Безумное чувство, которое возникло у меня внутри, отвлекало, и мне требовались все силы, что у меня были, чтобы сосредоточиться на бабочке.

– Что это за бабочка? – спросил он.

– Бабочка Павлин, – ответила я дрожащим голосом. – Она очень популярна в Англии. – Я почти закончила работу над бабочкой, осталось лишь добавить немного бронзовой краски на ее кружевные крылья. Как только она была готова, Роман подозвал своего начальника штаба.

– Мадам Дюбуа, мне бы хотелось, чтобы вы вырезали эту бабочку.

– D’accord¹⁴. – Она бодро направилась к столу, где несколько Романовых вырезали узор, и вернулась с парой больших, острых, блестящих ножниц. Мои глаза были прикованы к ней, как и его взгляд. Мадам Дюбуа резала медленно и точно, освобождая бабочку. Роман осторожно подцепил ее большим и указательным пальцами, подобно тому, как можно было сорвать настоящую бабочку с листа. Он изучал ее здоровым глазом, затем положил обратно на черную ткань так, что казалось, будто она вот-вот собиралась слететь с нее. Херст широко улыбнулся.

– Мадам, мне бы хотелось сделать аппликации из бабочек и разбросать их в произвольном порядке по платьям. Чтобы придать им немного причудливости. Чтобы придать им воздушности.

Мое воображение разбушевалось. Я уже представила себе великолепные платья с ручной росписью. Он был таким гениальным!

– Это будет выглядеть потрясающе!

Не обращая внимания на мой комплимент, он осторожно поднял бабочку с ткани и спросил, нет ли у мадам Дюбуа заколки. Без слов она вынула одну из своего тугого шиньона и протянула ему. Он закрепил бабочку в моих волосах и принялся изучать меня. Мои щеки запылали под его пристальным взглядом.

– Прекрасно, – пробормотал он. Я не была уверена, имел ли он в виду бабочку или меня. – И мы будем использовать некоторые из них для головных уборов и украшений. – Его пристальный взгляд оставался на мне. – Софи, я хочу, чтобы ты сохранила эту бабочку и носила ее. Тебе идет. – Он сделал паузу, его взгляд перескочил на другую бабочку, которую я тоже уже закончила. В ее расцветке преобладали в основном оранжевые цвета с бледно-коричневыми акцентами и вкраплениями белого. – А! Австралийская Крапчатая Леди.

– Да, ты прав. – Вот это да! Я была искренне потрясена тем, как хорошо он научился разбираться в бабочках за такое короткое время. Но не дала ему этого понять. Совсем ненужно, чтобы голова Мистера Самодовольного еще больше раздулась.

– Очень хорошо. Продолжай.

С этими словами он исчез, поднявшись на лифте обратно в свои покои.

Я чувствовала себя возбужденной и взволнованной. Бездыханной и опустошенной. Мое мятежное сердце все никак не успокаивалось. Оно было глухо к моим мольбам.

В течение следующих нескольких недель я вошла в привычный ритм. Просыпалась в семь, принимала душ, спускалась вниз на завтрак с мадам Дюбуа, которая всегда оказывалась на кухне, примыкающей к ателье, раньше меня и готова была предложить ароматный кофе из френч-пресса, восхитительную французскую выпечку и разнообразные свежие фрукты. Затем приступала к работе до приезда Романовых в восемь часов, прерываясь на получасовой обед, который всегда заказывала мадам Дюбуа. Затем мы возвращались к работе до шести вечера, а иногда и позже, так как мы отставали, и поэтому все работали сверхурочно, чтобы закончить коллекцию к Неделе моды в Нью-Йорке. Я редко покидала студию. Днем у меня не было времени, а к вечеру – просто слишком уставала. Харпер, которая постоянно упрашивала меня поужинать с ней, была не слишком довольна этим обстоятельством. Особенно теперь, когда ее свадьба – не за горами.

Мы сблизились с мадам Дюбуа. Она – теплая и милая, но довольно сдержанная в отношении себя и своих отношений с Херстом. Однако я узнала, что она была с ним с самого первого дня и как тот начал свой бизнес. Роман – самоучка, и ему крупно повезло, когда он вытянул лотерейный билет и выиграл три миллиона долларов. На эти деньги тот купил это здание – старый заброшенный, но все еще величественный банк, который приобрел по дешевке во время кризиса. Он опустошил нижний этаж, чтобы создать ателье, а наверху переделал бывшие офисы директоров банка в свои жилые помещения. На третьем этаже находился тренажерный зал, а в подвале с регулируемым климатом хранил ткани и образцы из предыдущих коллекций.

Однажды утром за завтраком я набралась смелости и задала ей личный вопрос.

– Почему Роман такой высокомерный? Такой замкнутый?

– Это защитный механизм. Чтобы скрыть свое горе.

Я вспомнила одну из любимых цитат моего отца. Генри Уодсворта Лонгфелло: «У каждого человека есть свои тайные печали, о которых мир не знает. И часто мы называем человека холодным, когда он просто грустит».

Сидя напротив меня за столом, мадам Дюбуа сжала мои руки, ее глаза наполнила тоска.

– Вы должны знать, что человек, у которого так много горя, способен на великую любовь. Это разные стороны одной медали. Горевать о ком-то – значит любить его.

«В печали есть своя красота», сказал мне однажды Роман. Я задумалась над ее словами, но она не дала мне возможности задать больше вопросов.

Французская швея поспешно поднялась и убрала вещи, а затем ушла, чтобы впустить Романовых в ателье. Больше я ничего не смогла узнать. Она что-то скрывала о себе и о задумчивом, загадочном, сложном и блестящем человеке, на которого работала и которого боготворила. Возможно, со временем мне удастся докопаться до истины.

Единственным отвлекающим фактором в моей жизни кроме Романа, в те редкие моменты, когда тот появлялся, была Харпер. Она постоянно писала и звонила мне. Постоянно болтала о своей предстоящей свадьбе. Я уже и так слушала об этом целый год. Каждая деталь, вплоть до каждого ингредиента в ее свадебном торте. Бла. Бла. Бла. В одно ухо влетало, в другое вылетало. Она так раздражала меня, что я подумывала о том, чтобы отправить ее в черный список. Или отключить телефон, но мои родители должны были иметь возможность дозвониться до меня в любое время. Я рассказала им о своей новой работе и заверила, что у меня все отлично. Не дай Бог, если с кем-то из них или с ними обоими что-то случилось бы, а они не смогли бы со мной связаться.

Так проходили недели, я становилась все более занятой и не отвечала на большинство звонков и сообщений Харпер. Увлекшись работой, я потеряла счет времени. Да настолько, что в пятницу вечером часов в семь меня грубо разбудили после того, как я рухнула на кровать от усталости. Звонил мой телефон. И звонил. И звонил. Может, это был требовательный Роман? Или мои родители?

В тумане я нащупала телефон и посмотрела на экран. Это Харпер. Нажала на ответ.

– Где ты, черт возьми? – Ее голос такой резкий, что им убить можно было.

– Я на работе, – проговорила я сонно.

– Репетиция моей свадьбы вот-вот начнется!

Я резко выпрямилась. О, черт! Уже наступили выходные Дня поминовения. А я – ее главная подружка невесты.

– О Боже, Харпер. Я совсем заработалась. Мне так сильно жаль!