Текст книги "Роковое пари (СИ)"
Автор книги: Наталья Семенова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Это хорошо, папа. – В моем голосе слышались слезы.
Его взгляд перешел с меня на Романа.
– И кстати, это не тот способ, чтобы развлекать нашего гостя.
Впервые я посмотрела ему в глаза. Мой любимый Роман. Как и я, он выглядел растерянным. Растрепанным. Херст тоже похудел и выглядел так, будто не брился целую вечность. Его огненно-голубой глаз смотрел в мои, и я чувствовала, как мое холодное тело согревалось. Таяло под его взглядом.
– Роман, зачем ты пришел сюда? – Мне нужно было услышать, что он мне скажет.
– Софи, я не могу жить без тебя. – Он сделал паузу. – Я сказал твоему отцу, как сильно тебя люблю.
Вот почему я люблю вашу дочь еще больше. Она не знает, насколько она прекрасна внутри и снаружи.
Слова, которые я подслушала, шли от самого сердца. Мне захотелось броситься в его объятия. Почувствовать его губы на своих. Губы, по которым я так скучала, но понимала, что никогда не смогу их иметь. Еще одна порция слез собралась в уголках моих глазах.
– Но, Роман, мы не можем быть вместе.
– Мы можем. Я знаю настоящую правду.
Кендра показала ему генетический тест?
– Я все рассказал твоему отцу.
– Он знает об Аве?
Ответил мой отец.
– Да, и я знаю об Абре.
– Абра? – пробормотала я.
– Твоя биологическая мать.
– Что? – У меня перехватило дыхание. Сбитая с толку, я посмотрела на Романа в поисках ответа.
– Бабочка, я могу объяснить…
Мой отец прервал его, с обожанием глядя на мою мать.
– И я знаю кое-что о любви.
Мама, облаченная в фартук, переводила недоумевающий взгляд с Романа на отца.
– Пол, дорогой, кто такие Ава и Абра? Я что-то пропустила?
– Дорогая, я расскажу тебе позже. – Отец приподнял мой подбородок. – Дорогая, Роман хочет, чтобы ты вернулась с ним в город.
– Но, папа, я не могу. Не тогда, когда ты болен.
– Позволь мне перефразировать: я хочу, чтобы ты вернулась с ним.
Роман повернулся ко мне, его взгляд светился состраданием.
– Бабочка, я пойму, если ты захочешь остаться. Чтобы быть здесь ради своего отца.
Наступила тишина, прежде чем мой отец прервал ее громовым раскатом.
– Нет! Мне не нужны две сиделки. – Я вздрогнула, никогда раньше не слышала, чтобы он повышал голос. Его глаза свирепо смотрели на меня. – У меня есть, кому присматривать за мной. Единственная, кто мне нужен… твоя мать. – Он взглянул на нее с нежностью. С любовью.
Слезы потекли из маминых глаз, когда он продолжил, его голос смягчился.
– Когда мы с твоей мамой поженились, мы дали клятву…
Я наблюдала, как он встал с дивана и подошел к ней. Стоя лицом друг к другу, они соединили руки.
– Я беру тебя, Дженис Лунден, в жены, чтобы быть рядом с этого дня, к лучшему или к худшему…
Моя мать со слезами на глазах присоединилась к нему. Их голоса, полные эмоций, зазвучали вместе:
– В богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
Слезы свободно текли из моих глаз. Я перевела взгляд на Романа, и слезы капали не только из его здорового глаза, но и из того, который находился под повязкой. Неужели его второй глаз был не полностью потерян? И у него не было иммунитета к эмоциям? Неужели это те самые слова, которые он так и не смог сказать Аве?
Мелодичный голос отца ворвался в мои мысли.
– Софи, моя дорогая, однажды ты тоже произнесешь эту клятву. Но сейчас тебе нужно жить своей жизнью и быть с мужчиной, которому ты нужна. И который обожает тебя.
Наши взгляды с Романом снова встретились.
– Иди сюда, Бабочка. – Он сделал приглашающее движение рукой, а затем встал на ноги.
Я поколебалась. Поднявшись с дивана, сделала несколько маленьких шагов, а затем перешла на бег. Небольшое пространство между нами показалось мне размером с футбольное поле. Прежде чем он успел подхватить меня на руки, я прыгнула на него, обхватив руками и ногами его твердое тело, как крендель. Наши лица были на одном уровне. Роман прижал свои губы к моим и подарил мне самый яростный, самый восхитительный поцелуй на свете. О Боже, как я скучала по нему! По его теплу. По его ощущениям. По его вкусу. Мне не хотелось больше никогда его отпускать.
Наконец он прервал всепоглощающий поцелуй и прошептал:
– Я так сильно люблю тебя, Софи. Очень, очень, очень сильно.
То же самое.
– Мне нужно подняться наверх за рюкзаком. И переодеться. – Поскольку я не взяла с собой домой чемодан, набитый одеждой, собирать мне было особо нечего.
Роман осторожно поставил меня на пол.
– Не трудись снимать пижаму, – приказал он низким голосом, пока я поднималась по лестнице в свою комнату. – Ты выглядишь в ней слишком мило.
Мистер Властный и Контролирующий. Я опустила взгляд на свою пижаму с принтом бабочек и не смогла сдержать улыбку.
Через пять минут я снова спустилась вниз. В старых пушистых тапочках и с рюкзаком наперевес. Я все еще была во фланели.
– Ты хороший человек, – произнес мой отец Роману, похлопывая его по спине у входной двери.
– Спасибо, сэр. – Роман переплел наши пальцы. – С Богом.
– Позаботься о нашей бабочке. Присматривай за ней. И не дай ей улететь.
Глава 52
Роман
Как только я увидел Софи в этой очаровательной пижаме с бабочками, мое сердце забилось в бешеном ритме, а мой член напрягся, да так сильно, что думал, тот вырвется наружу. Мои взбунтовавшиеся органы были свидетельством того, как сильно я скучал по ней, как эмоционально, так и физически. Как сильно любил ее всем своим естеством. И поскольку она носила шарф с принтом бабочек, который я подарил ей, вокруг волос как повязку, понял, что ее связь со мной не была потеряна. Когда я поднял ее на руки и страстно поцеловал, у меня возникло пульсирующее желание отнести ее в спальню. Положить на кровать. Сорвать с нее пижаму и раствориться в ней. Заниматься с ней любовью, как будто завтра никогда не наступит.
Мы расположились на заднем сиденье лимузина, который вез нас обратно в город, и я все еще был тверд, как скала. Моя потребность в Софи была так сильна. Непреодолима. Казалось, прошло слишком много времени, когда мы были вместе последний раз. Но сейчас, когда она так доверчиво прижималась ко мне, погруженная в тишину, я должен был стать сильным ради нее. Сокрушительная новость о раке ее отца истощила мою Бабочку, сделала печальной и уязвимой. Я дал клятву ее отцу, что буду присматривать за ней, и именно это я и собирался делать. Быть рядом с ней всеми возможными способами и помочь ей пережить это трудное время.
Примерно через полчаса после начала поездки, когда мы подъезжали к Голландскому туннелю, Софи, обхватив меня руками, повернулась ко мне.
– Роман, кто-нибудь слышит или видит нас здесь?
Я бросил взгляд на непрозрачную перегородку, отделяющую нас от водителя, и на тонированные черные окна.
– Нет, – ответил я, хотя не был до конца уверен, что пассажирская часть лимузина звуконепроницаема. Софи хотела узнать больше об Абре? Удивительно, но она, ни о чем меня не спросила. Лишь погладила меня по щеке.
– Роман, мне нужно отвлечься от мыслей об отце.
Прежде чем я успел утешить ее, звук расстегиваемой молнии послал неожиданный холодок по моему позвоночнику. Вот дерьмо! Она расстегнула мою ширинку. Мой полностью эрегированный член выскочил наружу, как черт из табакерки. Опустив глаза вниз, моя девочка обхватила пальцами его основание. Мой член пульсировал в ее ладони.
– О, мой большой, прекрасный Голубой Морфо. Я так скучала по тебе.
Затем она наклонилась и поцеловала его. Ее губы порхнули на мой член, как бабочка на цветок. Боже правый. Как это было чертовски приятно. На следующем вдохе она уже стояла передо мной на коленях, ее пальцы все еще располагались на основании, а сочными губами обхватила головку.
Сжав зубы, я зашипел, когда ее рот опустился на меня. Софи начала двигать им вверх-вниз и поглаживать меня рукой. Она стонала при каждом движении, а я ругался себе под нос. И так сильно впился пальцами в кожаную обивку, что уверен, мои ногти разорвали ее. Я не мог поверить, как много она могла выдержать. Как глубоко взять меня. Все еще сжимая основание, она двигала рукой сильнее и быстрее, добавляя к наслаждению свой бархатистый язык и легкие прикосновения зубов. Свободной рукой играла с моими яйцами. Я прикусил губу. Мое разгоряченное тело напряглось. Моя Бабочка подняла на меня взгляд, улавливая мучительный экстаз, написанный на моем лице, и снова опустила его на мой вздыбленный член. Святая Матерь Христова. Где, черт возьми, Софи научилась это делать? Может, она родилась, чтобы сосать член. Или просто так изголодалась по мне. Запрокинув голову назад, я зажмурил оба глаза – и здоровый, и плохой – пока давление нарастало, а мои яйца сжимались. Блядь. Я потерял всякий контроль. Я долго не протяну.
– Моя Бабочка, я собираюсь кончить тебе в рот, – с трудом выдавил я.
Софи крепко обхватила мой член рукой, и от этого одного сжатия я взорвался, выкрикивая ее имя, моя разрядка излилась в ее горло. Медленно, она провела своим волшебным ртом вверх по моей длине, пока не достигла кончика. Потом жадно сосала его, языком слизывая мою сперму, словно это мороженое, и не могла насытиться мной.
Открыв глаз, я обхватил ее голову руками, наклонил ее и заставил отпустить меня. Моя Бабочка выглядела так чертовски восхитительно, так съедобно. Ее глаза сверкали, как изумруды, губы блестели от моей спермы. Я провел по ним кончиком пальца, прежде чем она схватила мой покрытый спермой палец и поднесла его ко рту, посасывая, как леденец. От этого меня так повело, что снова начал твердеть. Поддавшись импульсу, я яростно поцеловал ее, пробуя себя в ее рту. Мой член пульсировал. Дыхание стало поверхностным. Я должен был получить ее сейчас же. Наш разговор об Абре мог подождать.
Моя ширинка все еще была расстегнута, набухший член качался у ее лица, я поднялся с сидения и одним быстрым движением опустил Софи на ковер, поджав колени. Сдернув с нее пижаму, раздвинул ее ноги, расположился между ними и положил руку на ее киску. Гладил ее, ласкал, наслаждаясь ее влажностью. Она застонала.
– Моя Бабочка, я так чертовски скучал по этому. – Мы въехали в туннель, а я зарылся головой между ее бедер, вдыхая ее сладкий аромат, прежде чем поцеловал ее клитор и лизнул его языком. Ее ноги дрожали от потребности. От желания.
– О, Роман! Мне нужен ты внутри меня! Пожалуйста!
Блядь. Обожаю, когда она умоляла.
– Потерпи, любовь моя. – Раздвинув ее ноги еще шире, я оперся на свои руки и позволил ей направить мой член внутрь себя. Дюйм за дюймом. Боже, она ощущалась хорошо. Так чертовски хорошо. Такая горячая. Такая тугая. Истекающая от наслаждения. Ее мышцы сжимались вокруг моей длины, и когда я больше не мог проникать в нее, начал долбить ее под звук лимузина, проносящегося по туннелю. Сильнее. Быстрее. Моя плоть шлепалась о ее плоть, когда я набрал темп. Обхватив ногами мои бедра, Софи позволила мне войти глубже. Сжала в кулак мои волосы, прижимаясь ко мне. Ее великолепная задница приподнималась каждый раз, когда она это делала. Мои ладони были прижаты к ковру так крепко, что болели запястья. Хор вздохов и хныканья наполнял мои уши. Наши штаны сцеплялись при каждом сильном толчке. Я чувствовал, как дрожали ее мышцы, готовясь к оргазму. Слышал, как она выдохнула:
– Да, да, ДА!
– Кончи со мной, Бабочка, – прошептал я. – И держи глаза открытыми. Хочу, чтобы ты меня видела. – С таким громким рыком, от которого могли бы разбиться окна, я вонзился в нее в последний раз. И тут же задохнулся, а она всхлипнула, содрогаясь вокруг меня. Мы выехали из туннеля. Нас ждал сверкающий город.
Мы оттрахали друг друга до бесчувствия. Поддались чему-то первобытному. Это то, что нам обоим было нужно. Безумное, бездумное, оцепенелое удовольствие. Обессиленный, я вытянулся и упал на нее, накрывая ее своим телом, ее дрожащие ноги обхватили меня. Сердце билось о мое, наши груди вздымались и опадали в идеальной гармонии. Моя Бабочка гладила меня по голове, пока наше дыхание успокаивалось.
– Я так люблю тебя, Роман.
– Детка, я тоже. Не могу жить без тебя.
– А теперь скажи мне… кто такая Абра? – прошептала она.
Я поднял голову от ее груди и встретил ее взгляд, только что оттраханной девушки.
– Мадам Дюбуа. – Ее глаза превратились в блюдца. Потом объяснил, что такое тест ДНК.
Через несколько минут мы подъехали к моему ателье. Моя Бабочка плакала от счастья. Наконец-то она знала, кто ее настоящая биологическая мать.
И не могла дождаться момента, когда смогла бы обнять ее.
Глава 53
Софи
Следующие несколько месяцев стали самыми счастливыми за всю мою взрослую жизнь. Операция моего отца прошла успешно, и он хорошо переносил химиотерапию. Мама рассказывала мне, что хотя у него было несколько плохих дней, хороших – гораздо больше. Врачи были настроены оптимистично и говорили, что у него – отличные шансы на полное выздоровление.
Несмотря на то, что мы с Романом были безумно заняты подготовкой его коллекции, мы старались видеться с ним и моей мамой каждые выходные. Мой папа обожал Романа – оказалось, что у них была общая любовь к опере и поэзии – и он нашел партнера, когда дело доходило до шахмат. Оба – яростные, азартные игроки, у них шел турнир, и пока они были на равных. Моя мама болела за Романа, а я – за папу. И надеялась, и искренне верила, чтобы у него наступила полная ремиссия.
Во время одной из поездок нас сопровождала мадам Дюбуа – или Абра, как я теперь ее называла. Еще узнала, что ее имя в переводе с иврита означало «мать многих». Я частично была еврейкой! Оба моих родителя наконец-то смогли встретиться с моей биологической матерью. Это было одновременно слезное и радостное событие для всех. Моя мама и Абра мгновенно сблизились и к концу дня обменивались рецептами супов из французского лука и морских бобов. И сердечными объятиями. Как мне повезло, что у меня две такие замечательные мамы!
В другой раз мы взяли с собой Марипосу. Она стала важной частью нашей жизни – маленькой музой Романа. Малышка регулярно приходила в его ателье, где я продолжала давать ей уроки живописи. Девчушка стала настоящей маленькой художницей, хотя до сих пор говорила, что хотела стать супермоделью, когда вырастет. Мои родители обожали ее – как же иначе? – и мой папа, который чувствовал себя хорошо, однажды сводил ее в свой очаровательный книжный магазин, где она выбрала дюжину детских книг, включая мои любимые. «Очень голодная гусеница» о гусенице, которая превратилась в потрясающую бабочку, и «Надежда цветов», прекрасно написанная аллегорическая сказка о двух гусеницах, которые узнали, что в жизни было нечто большее, чем просто желание любой ценой добраться до вершины социального столба. У меня на глаза наворачивались слезы, когда она сидела на коленях у моего отца, и он читал ей эту книгу. Каждый раз, когда эту книгу читала я, она означала для меня что-то другое. Но когда услышала, как отец читал ее Мари, это стала история надежды и перемен. Роман держал меня за руку, впитывая каждое слово, и я могла сказать, что его это тоже тронуло. Как и Полосатик, одна из гусениц, мой Роман очень изменился с тех пор, как мы с ним познакомились. Он сбросил свой темный кокон и превратился в новое, более прекрасное существо. Стал бабочкой, которой всегда должен был быть. Моим прекрасным Голубым Морфо. Я никогда не чувствовала себя более любимой, защищенной и лелеемой мужчиной.
Наши дни были длинные, напряженные и насыщенные. Во многих отношениях. Вдохновленный и амбициозный, Роман превратил третий уровень своей резиденции во второе ателье, где сейчас создавалась его новая линия готовой одежды. Он привлек еще одну команду лекальщиков, раскройщиков и швей. Названные Романеттами, они располагали всем необходимым оборудованием, включая швейные машины и 3-D принтер. Мы попеременно проводили время то там, то в ателье на первом этаже, где формировалась коллекция кутюр ручной работы. Воплощение в жизнь.
Пока Роман, Абра и Романовы занимались созданием великолепных платьев от кутюр, вдохновленных бабочками, я проводила большую часть своего времени, рисуя в углу ателье. И уже закончила несколько полотен, в том числе одно с изображением Голубого Морфо, которое планировала вставить в рамку и подарить Роману на его предстоящий день рождения. Когда не рисовала, я любила наблюдать за работой Херста. Я была потрясена. Заворожена. Он – настоящий художник и визионер. И с таким вниманием относился к деталям и точности. Даже малейший штрих или складка могла изменить вид платья. Роману часто требовалась моя помощь, и мне приходилось быть его моделью для примерки, для чего нужно было раздеться до кружевного нижнего белья и позволить ему задрапировать и заколоть на мне одну из своих незавершенных работ. Чтобы откорректировать платье, тот ставил меня на пьедестал, как в прямом, так и в переносном смысле. Это был мой самый чувственный из чувственных опытов. Когда роскошная ткань ласкала мою кожу, и я чувствовала на себе проницательный взгляд Романа… прикосновение его пальцев к моему телу… и тепло его дыхания на моей плоти. От этого по коже бежали мурашки, а сердце трепетало. А еще прилив головокружительного покалывания между бедер. Часто мое желание к нему становилось настолько сильным, что еще чуть, и я готова была лопнуть по швам от его переизбытка. Чувство было взаимно, и нам приходилось отрываться, чтобы удовлетворить вожделение друг друга. Потребности друг друга. Великолепная любовь после обеда стала ежедневным ритуалом.
Он стал более общительным. Согласился иногда ходить на ужин и с Харпер, и с Винсентом. Моя подруга наконец-то узнала о моих отношениях с Романом, но все равно это касалось только ее. К моему огорчению, она рассталась с Дереком, ссылаясь на непримиримые разногласия. Он хотел детей, она – нет. Карьера для нее была на первом месте. К моему огромному счастью, Винсент влюбился в Киману, потрясающую и прекрасную официантку из Бриошь, коренную американку, которая согласилась стать моделью в предстоящем шоу Романа. Все так, как и должно было быть, ведь ее имя означало «бабочка» на языке племени ее предков шошонов.
И наша жизнь стала еще лучше, когда Кендра более или менее исчезла из поля зрения. Она сказала Херсту, что ей нужно было поехать в Рио, утверждая, что собралась встретиться с инвестором, хотя Роман был уверен, что там она делала косметическую операцию. В ее отсутствие Роман нанял мать Мари, Консуэлу, чтобы та присоединилась к команде, к огромной радости Мари. Будучи опытным специалистом, Консуэла помогала Роману вести бухгалтерский учет, чего у него не было ни возможности, ни желания делать. Она заметила несколько странных списаний. Среди них оплата роскошного круиза на двоих по Карибам на сумму десять тысяч долларов и платеж в размере тридцати тысяч долларов в пользу не поддающегося отслеживанию Института Дерматологии. Она считала, что деньги со счета Дома Херста уходили месяцами – а то и годами, и проводила расследование. Все указывало на Кендру, но это еще не было доказано. Я надеялась, что ее подозрения подтвердятся, и это даст Роману повод расторгнуть партнерство с этой леди-драконом.
Почти завершив свои дела, я собралась немного вздремнуть перед ужином, когда получила неожиданное письмо от Романа.
Тема: Выставка в Метрополитене
Софи~
Потрясающие новости! Институт костюма Музея искусств Метрополитен хочет представить одно из моих знаковых винтажных платьев на своей следующей выставке. Я бы хотел, чтобы ты помогла мне выбрать одно из них. Встретимся в подвале в шесть вечера.
– Роман
PS. Пожалуйста, спустись на лифте прямо туда, так как я планирую сюрприз для тебя в моем ателье и не хочу, чтобы ты его увидела.
Мою кожу покалывало от возбуждения. Хотя мне бы хотелось, чтобы это было одно из моих платьев из его новой коллекции с ручной росписью в виде бабочек. Для меня стало бы большой честью, что одно из его платьев включено в престижное ежегодное мероприятие. И я была в восторге от того, что Херст попросил меня помочь выбрать одно из них. Никогда до этого не была в подвале и не видела образцы платьев, которые он там хранил. Те, на которые его вдохновила Ава. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, но рассеялось, когда любопытство вышло на первый план.
Что за сюрприз приготовил для меня мой прекрасный Голубой Морфо?
Глава 54
Софи
В подвале стояла кромешная тьма. Я ничего не видела.
– Роман? – позвала я, мой голос дрожал. – Ты здесь?
Жуткая тишина. Мои нервы гудели. Может быть, я смогу найти выключатель?
Внезапно свет включился, ослепляя меня. Я несколько раз моргнула.
Потом оглядела окружающую обстановку. Подвал – это старое банковское хранилище. Вдоль стен все еще располагались банковские ячейки. Термостат был установлен на низкую температуру, скорее всего для того, чтобы сохранить изысканные платья вокруг меня.
Поскольку на мне был легкий топ, я обняла себя, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего до костей холода. Мои глаза блуждали по огромному пространству в поисках Романа.
Повсюду были изумительные черные платья. Слои и слои шелка и тюля. Некоторые наряды были расшиты бисером. Другие – украшены перьями и блестками. Они свисали с потолка, как люстры, драпировали манекены и висели на вешалках. Неожиданный голос испугал меня.
– Приятно встретить тебя здесь.
У меня сперло дыхание. Это была Кендра. Выйдя из-за манекена, она направилась ко мне. Она была одета во все светлое – шелковая блузка кремового цвета, юбка-карандаш цвета экрю и бежевые туфли на высоченных шпильках. На руках – лайковые кожаные перчатки, одной из которых она сжимала чудовищную дизайнерскую сумку.
– Ты вернулась, – пробормотала неуверенно я.
Она одарила меня тошнотворно приторной улыбкой.
– Точно.
При ближайшем рассмотрении я заметила, что она выглядела хорошо отдохнувшей, расслабленной и помолодевшей. Кожа – бронзовая и подтянутая, а тот небольшой животик, который у нее был, исчез. Ее новый плоский, как доска, пресс был результатом диеты, упражнений или, скорее всего, липосакции. Или всего вышеперечисленного. Я не сомневалась, что она поехала в Бразилию по «работе».
– Ты тоже приехала на встречу с Романом? – Я была удивлена, что Херст не рассказал мне о ее возвращении. Наверное, он сам не знал. Она же не могла быть тем сюрпризом, о котором тот упомянул в своем письме. Или могла?
– Нет. Роман не придет на это рандеву. Здесь только ты и я.
– Я не понимаю.
Она сверкнула самодовольной улыбкой.
– Через несколько минут все поймешь.
Вопреки своему здравому смыслу я позволила ей продолжить.
– Давай немного отступим назад, хорошо? Двадцать лет назад я работала в клинике моего дяди по лечению бесплодия. Это была временная работа на летних каникулах, которую я ненавидела всей душой, но мои родители заставили меня сделать это. Они угрожали, что отправят меня в муниципальный колледж и отберут машину, если не буду работать. Не имея выбора, я застряла там. Мечтая улететь в Европу, как все мои богатые друзья из Нью-Йоркского университета, я презирала каждую минуту и помирала от скуки, пока однажды ко мне не ворвалась одна потрясающая молодая девушка. Примерно моего возраста. Ее сопровождала пожилая женщина, очень похожая на нее. Все жалкие мужья с вожделением смотрели на нее. Даже отчаявшиеся домохозяйки, жаждущие ребенка. Я никогда не видела никого, похожего на нее. Богиня. Она была высокой, элегантной и беззаботной, с самыми удивительными зелеными глазами. От медсестры на ресепшене я узнала, что не она была донором яйцеклетки, а ее красивая тридцатилетняя мать. Они вдвоем пришли и на следующий, и еще через месяц. Я стала совершенно одержима ею. Когда персонал не видел, изучала досье ее матери. Донор 4942. Я узнала, что когда-то она была моделью в Париже, что неудивительно, учитывая ее красоту, а теперь работала на молодого перспективного модельера. Моя одержимость ее дочерью поглотила меня, и однажды после процедуры извлечения яйцеклеток я проследовала за ними на работу матери. Притворившись, что у меня было кое-что, что та забыла в клинике, я пробралась в ателье. И впервые увидела его. Романа Херста. Человека, на которого они обе работали, мать – как кутюрье, а дочь – как модель для примерки. Он не был похож ни на одного мужчину, которого я когда-либо встречала прежде. Высокий. Темный. Сексуальный. С пронзительными голубыми глазами и животным магнетизмом, настолько сильным, что он мог создать приливную волну. Вот только он смотрел лишь на нее, свою восхитительную длинноногую модель. Моя одержимость ею переросла в одержимость им. Ревность грызла каждую клеточку моего тела. Съедала меня заживо. Я должна была найти способ стать частью его жизни. Устранить ее. Сделать его своим. И был только один способ. Я тоже могла бы стать для него подходящей моделью. Поэтому следующие три месяца сидела на жесткой диете, не ела ничего, кроме салата и сырых овощей. И тренировалась как сумасшедшая. Каждый раз, когда я поддавалась желанию, которое могло сбить меня с пути, я полагалась на своего нового лучшего друга. На свою руку. Я засовывала пальцы в горло. Детский жир таял. Я обнаружила кости, которых, как мне казалось, у меня никогда не было. Включая мои потрясающие – спасибо вам большое – скулы. Мое тело стало стройным, как у нее. Волосы стали длиннее, и я перекрасила их в оттенок, близкий к ее. Я часами смотрела Fashion TV, изучая каждый телевизионный подиумный показ. Работала над своей осанкой. Тренировала походку. Держала голову высоко. Втягивала в себя воздух. Даже уговорила родителей разрешить мне сделать пластику носа. Вскоре стала моделью. Я не узнавала себя и была уверена, что и они не узнают.
Кендра сделала паузу и облизнула свои пухлые губы. Я не знала, куда вела ее история, и от этого мне становилось не по себе.
– Кендра, мне нужно вернуться к работе.
– Пожалуйста, не уходи. Сейчас начнется самое интересное, это не займет у меня много времени.
Любопытство взяло верх, и я снова позволила ей продолжить.
– Вооружившись снимком, я вернулась в штаб-квартиру Романа, которая была так удобно расположена недалеко от Нью-Йоркского университета, и оставила конверт под входной дверью вместе с письмом. В нем говорилось, как сильно я хочу работать на него и восхищаюсь его творениями. Честно говоря, я ни черта не знала о его коллекциях. По счастливой случайности его бизнес расширялся, и ему нужна была еще одна подходящая модель. Так что сорок восемь часов спустя я была в его ателье. Его ловкие руки были на мне, он драпировал ярды великолепной ткани вокруг моего тела. За исключением того, что они были и вокруг ее тела. И Роман прикасался к ней так, как никогда не прикасался ко мне. Он скользил губами по ее сияющей плоти, задерживаясь на ее стройной шее, прокладывая путь к ее рту и всем другим местам, которые тот мог одарить ее поцелуями. Его любовь. Она была звездой. Я – всего лишь статистом. Мне нужно было найти новый способ, чтобы он нуждался во мне. Короче говоря, используя свои навыки в маркетинге и финансах, я прошла путь до его бизнес-менеджера – этот дурак не разбирался в цифрах – и, в конце концов, стала его партнером после того, как получила последнюю часть наследства от бабушки и дедушки. Я вложила все в его бизнес. Мои сбережения – мое будущее! – которые он украл!
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – прерывала ее я, мой голос дрожал.
Она ходила по комнате, пробираясь через мерцающие платья. Отмахивалась от некоторых, как от мух на стене.
– Я собираюсь кое-чем поделиться в этой истории. Терпение – это добродетель, хотя – ха! – я никогда им не обладала. – С ее губ сорвался злой смех. – Сколько бы я ни старалась и ни делала для него, Роман смотрел только на нее. – Ее глаза были устремлены на меня, сужаясь от презрения. Горечи. С искрой безумия. – Ты знаешь, каково это, когда твое сердце съедает само себя, потому что оно так сильно жаждет одного человека?
Я согласно кивнула головой. Правда, знала. Мое сердце так сильно болело за Романа, когда я была в доме родителей, что думала, оно прорвется сквозь грудную клетку и вылетит из груди.
Еще один смешок.
– Конечно, нет. Роман приполз к тебе, как огненный муравей. Тебе никогда не приходилось добиваться его расположения! – Она постучала указательным пальцем по своим сжатым губам. – Итак, на чем я остановилась, прежде чем отвлечься? – Знакомая улыбка. – Ах, да. Вспомнила. Перенесемся на десять лет вперед. Ближе к тридцати сучка забеременела его ребенком. Он обожал ее. Возвел на пьедестал. Проводил с ней утро, день и ночь. Меня чуть не тошнило каждый раз, когда он целовал ее гребаный живот. С меня было достаточно. Потом я узнала, что они собрались пожениться. Что он сделает ей предложение в каком-то романтическом отеле в Коннектикуте. Вот и все! Отчаянные времена требовали отчаянных мер. Ее нужно было устранить. Раз и навсегда. Было проще простого найти кого-нибудь, кто испортил бы тормоза той дерьмовой машины, которую он купил, и заклинил ремень безопасности пассажира. За несколько сотен баксов можно получить многое.
Я обдумывала ее слова, пока желчь не подступила к моему горлу, а живот скрутило от догадки. Боже мой!
– Ты убила Аву! – закричала я.
– Нет, я спасла Романа. Она была совершенно ненужным отвлекающим фактором.
Она была его всем. Его сердцем. Его душой. Любовью всей его жизни. Матерью его ребенка. О Боже! Какую вину и горе пришлось пережить этому несчастному измученному человеку за все эти годы! Невыносимую боль! Мучения! Мое сердце болело за него так сильно, что мне захотелось вырвать сердце Кендры.
– Как ты могла это сделать?! – Я бросила в нее слова, борясь с физическим желанием покончить с ней. Сделать ей больно так, как она сделала больно Роману.
– Как я могла? Она встала у меня на пути.
Убирайся с моего пути. Слова, которые она выплюнула, когда я упала с лестницы, крутились у меня в голове.
– Роман никогда не смог бы быть с такой, как ты! У тебя крылья стервятника!
Она посмеялась надо мной.
– Очень мило, Бабочка. А теперь еще и ты встала у меня на пути.
– Что ты имеешь в виду? Я не скрывала от тебя Романа. И не забирала его.
Она оглядела меня с ног до головы своими хищными глазами.
– Ты стала для него лишь очередной отвлекающей помехой.
– Что ты имеешь в виду? Я – его вдохновение! Без меня он никогда бы не создал свою новую линию. Коллекция «Бабочки» родилась из его любви ко мне. И моей любви к нему.
– Любовь! Да ладно. Что ты знаешь о любви? Ты стоила ему сделки с Бернардом Альтманом.
– Эта сделка ничего для него не значила!
– Ну, а мне ты стоила почти пятьдесят миллионов долларов! Мой план выхода. Ты чертовски все испортила!
Ярость поднималась во мне, как инферно. Каждая клеточка моего тела воспламенилась, я, словно оказалась в огне.
