Текст книги "Роковое пари (СИ)"
Автор книги: Наталья Семенова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Ты, кажется, покраснела, мисс Олбрайт.
Я чувствовала, как мне становилось жарко, мои щеки пылали. Я поерзала на стуле, пока ко мне не вернулся голос.
– Эм… здесь стало немного жарко. – Кого я обманывала? Его гостиная похожа на морозильник с минусовой температурой. И я лишь вошла в нее, как мне захотелось обнять себя, чтобы согреться. Единственная температура, которая повысилась, это моя собственная.
– Да, немного нагрелось, – согласился он язвительно, очередная ухмылка скривила его губы.
Не задумываясь о двойном смысле его слов, я запихнула свой этюдник и ручку в рюкзак и встала. Херст поднялся на ноги, пока я пыталась надеть рюкзак на плечи.
– Позволь мне помочь с этим, – произнес он, шагая позади меня, и с легкостью накинул лямки на мои плечи. Роман коснулся своими длинными, изящными пальцами моей плоти, пока расправлял их. От его прикосновения волосы на моей шее встали дыбом, а кожу начало покалывать.
– Спасибо, что уделили мне время, – поблагодарила я, мои ноги снова стали как ватные.
– Хочешь экскурсию по моему ателье? – спросил он. – Прежде чем ты уедешь?
– В другой раз, – с трудом выговорила я. – У меня крайний срок. – И еще мои кости разжижались с каждым мгновением все больше.
Повернувшись ко мне лицом, он кивнул.
– Просто дай мне знать, когда. – Его голубой взгляд пронизывал на меня насквозь. Расплавлял меня. Так что, чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше.
– Я попрошу мадам Дюбуа прислать несколько архивных фотографий из моей коллекции, которые ты сможешь использовать в своей статье.
– Это было бы здорово. – Я уже повернулась к лифту.
– Я провожу тебя.
– Нет, все в порядке. Я справлюсь.
Без лишних слов я направилась к лифту, и когда нажала на кнопку, почувствовала, как его единственный глаз прожигал мою спину.
Как назло, лифт долго не приезжал. И когда двери раскрылись, я поспешила внутрь.
Каждая частица моего существа…
Горела.
Глава 3
Роман
У меня задергался глаз от этого ослепительного калейдоскопа цветов, но я не мог выбросить ее из головы. Да еще этот пьянящий аромат ее волос. Аромат цветущих апельсинов. Я хорошо его помнил, еще с тех времен, когда я – мы – сбежали из города в деревню. Не в силах усидеть на месте или сосредоточиться на работе, я бродил по своей обители, беспокойный и рассеянный.
Эта блоггер… журналистка… неважно. Нетрадиционной, но, тем не менее, редкой красоты. Образ ее лица отпечатался в моем мозгу. Ее широко расставленные изумрудные глаза, буйство розовых локонов на голове, розовые губы с нежным изгибом, ямочка на подбородке, нос пуговкой с россыпью веснушек. Она была как глоток свежего воздуха. Девушка, чьи ноги, как у жеребенка, делали ее выше, чем та была. И так напоминала мне ту, другую. Такая энергичная! Так же быстро, как влетела в мою жизнь, она вылетела из нее, оставив меня с неожиданным стояком. Прошла, казалось, целая вечность с тех пор, как женщина возбуждала меня. Моя эрекция все еще упиралась в брюки, пока я бесцельно ходил зигзагами из угла в угол, ругаясь себе под нос.
Еще слишком рано для выпивки, и это последнее, что мне было нужно в свете моей заторможенной креативности, но я все равно налил себе бокал. Бурбона. Сделал несколько глотков, позволяя теплой янтарной жидкости обжечь мое горло и просочиться в кровь. Когда я уже собрался допить остаток, в мои уши ворвалась знакомая мелодия. Звонок айфона. Но он не мог быть моим. Мой в заднем кармане и выключен, как я всегда его держал. С почти опустевшим бокалом в руке, я обернулся и увидел, что мелодия исходила от телефона мисс Олбрайт, который она положила на журнальный столик и так и оставила его. Причем намеренно оставила включенным. Мой член опал, а внутри меня вспыхнула ярость. Она обманула меня! Бросила мне вызов! Я громко и четко приказал ей выключить его! Бросившись к столику, я с грохотом поставил бокал на него и схватил телефон. Здоровым глазом посмотрел прямо на определитель номера, и он чуть не выскочил из глазницы. Зрение у меня хорошее, и я не выпил столько бурбона, чтобы тот затуманил мое зрение. Имя четко отображалось на экране. Харпер Олбрайт.
– Какого хрена! – буркнул вслух я. Как, черт возьми, она могла звонить сама себе?
Указательным пальцем я нажал на ответ со скоростью конькобежца. И резким движением руки поднес телефон к уху. Материализовался хрипловатый женский голос, который я не узнал.
– Соф, как прошло интервью? Мне очень хочется знать.
А я умирал от желания узнать, что, блядь, происходило.
– Кто это? – рявкнул я в трубку.
– Харпер Олбрайт. Кто это?
– Никто из твоих знакомых, – прорычал я, чувствуя сарказм в своих словах.
– Почему у тебя телефон Софи?
– Она оставила его… в кафе. Я хочу вернуть его ей.
– О, это так мило с твоей стороны.
Я – не милый. Ярость пронизывала мой голос.
– Где она живет?
– Связь теряется. Я пришлю тебе ее адрес.
Ткнув пальцем, я завершил разговор. Кто-то должен был мне объяснить, что происходило – например, та девушка, которая брала у меня интервью. Чертова самозванка.
Я с нетерпением ждал сообщения. Наконец-то раздался писк. Я прочитал текст. Ее полное имя Софи Локхарт, и она жила на Западной 35-й улице. Район Адская кухня. Какая девушка в здравом уме будет жить там?
Запихнув предательский телефон в другой карман, я спустился по лестнице вместо лифта в свое ателье.
Не останавливаясь, чтобы осмотреть, чем были заняты мои верные, трудолюбивые сотрудники, я помчался прямиком к входной двери. Мимоходом слышу, как мадам Дюбуа, которая являлась их непосредственным начальником и моим спасательным кругом, окликнула меня:
– Месье, куда вы идете?
Для меня необычно выходить на улицу средь бела дня. Солнечный свет раздражал мой рабочий глаз и ставил под угрозу мою анонимность. Если я и покидал свою резиденцию, то только для одинокой прогулки в предрассветные часы или вечером, когда луна только-только появлялась. Тогда небо – черное, как уголь, и я мог слиться с пустынными, неосвещенными улицами, окутанными темнотой, где мне попадалось всего несколько бомжей, которым было наплевать на мою личность или уродство, они ждали меня за десятку. Ведь я щедро раздавал им деньги.
Тяжело дыша, я проигнорировал своего начальника штаба. Вместо этого у входа в мое ателье набрал четырехзначный код на панели безопасности, чтобы выйти. Один-два-один-два. Двенадцать-двенадцать. Ее день рождения. Я услышал щелчок и распахнул тяжелую бронзовую дверь. Дождь лил как из ведра. Капли хлестали как пули.
Мадам Дюбуа стояла у меня за спиной.
– Могу я принести ваш плащ?
– Я в порядке, – проворчал я, хватая зонтик с подставки, стоящей рядом с дверью. Потом нажал на кнопку, ослабляющую пружину, и когда она проскользнула по металлическому стержню вверх, огромный фирменный зонт появился в дверном проеме. Затем вышел на улицу. Британский зонт, сделанный на заказ, достаточно прочен, чтобы укрыть меня от ливня. Я поспешил вперед, сражаясь с бушующей стихией. Порывистым ветром. Дождем. Скользким тротуаром. Лужами. Моя цель должна была находиться всего в нескольких кварталах впереди меня. Хотя в хороший день до ее квартиры можно дойти пешком, инстинкт подсказал мне, что она направилась к метро, расположенному на углу Канал и Делэнси. Перехватывая зонтик покрепче, я ускорил шаг, а потом перешел на бег.
Дождь усилился, поднялся ветер. Все вокруг вихрилось, пока мои ноги стучали по тротуару, создавая маленькие брызги. Люди вокруг меня бежали в поисках укрытия, вставая на моем пути. Зонты звенели, дождь поливал. Затем, наконец, я увидел ее. В сером море ее было трудно не заметить в ее-то наряде цвета радуги. Она бежала в сторону станции метро в центре города, накинув на голову капюшон толстовки, чтобы укрыться от дождя.
– Бабочка, – крикнул я. Не понимаю, почему я назвал ее так, хотя знал ее имя. – Бабочка! – снова прокричал я, но дождь оказался, словно глухой завесой между нами.
Ближе к входу в метро она, наконец, услышала меня и обернулась. На мгновение ее мокрое от дождя лицо встретилось с моим. Но она тут же исчезала из моего поля зрения, когда грузный пассажир в безумной спешке налетел на нее и повалил на землю. Спустившись по лестнице метро, он даже не оглянулся.
Растянувшись на полу, она не могла подняться.
Полчища грубых нью-йоркцев, отчаянно пытающихся спастись от ливня, не обращали на нее внимания и бежали в укрытие.
Мой организм работал на пределе своих возможностей. Я побежал быстрее, мои конечности и легкие горели.
Ее сейчас растопчут!
Глава 4
Софи
Все вокруг было как в тумане. Дождь хлестал по мне, промочив до костей. Свернувшись в позу эмбриона на холодном, намокшем асфальте, я оцепенела, растерялась, не в силах пошевелиться. Люди сновали вокруг меня, крича:
– Вставай! Уйди с дороги.
Я лежала под натиском их ног и капель дождя. Наконец, мне удалось присесть на корточки, и резкое жжение пронзило мое колено. Поморщившись, я посмотрела вниз. На моих колготках оказалась большая прореха, дыра размером с серебряный доллар, и сквозь нее просвечивала неприятная царапина. Дождь смешался с кровью, образуя багровые потеки, из-за которых все выглядела еще хуже, чем было на самом деле. Горячие слезы и капли дождь стекали по моему лицу. Я прижала колени к груди. Пульсация содранной кожи усиливалась, и я начала рыдать, не заботясь о том, что могли подумать обо мне люди, потому что им было абсолютно все равно.
– Убирайся на х*й с моего пути, придурок! – прокричал другой голос, возвышаясь над хаосом. Смутно знакомый. – Господи, ты ранена. – В голосе чувствовалась тревога. – Давай, Бабочка, позволь мне помочь тебе подняться.
На моем следующем судорожном вдохе кто-то поднял меня на ноги. Дрожь сотрясла все мое тело, отчасти потому, что мне было так холодно и мокро. Но в основном потому, что я оказалась в объятиях моего неожиданного героя. Романа Херста.
Держа в другой руке массивный черный зонт, он притянул меня к себе так, что мы оба оказались под его защитным пологом. Лицом к лицу. Так близко, что наши тела плотно соприкасались.
– Что ты здесь делаешь? – заикаясь, промямлила я.
– Ты забыла свой телефон.
Ой-ой. Неужели я случайно оставила его включенным, и он зазвонил? Неужели Роман раскрыл мою настоящую личность?
– Ты можешь идти? – спросил он, останавливая мои мысли. В его взгляде горело беспокойство.
Я опустила глаза на свое окровавленное колено. Оно все еще болело, но ничего серьезного.
– Да, я в порядке. Мне нужно домой.
– В твоем состоянии ты ни за что не поедешь на метро. Ты истекаешь кровью и дрожишь.
– Это всего несколько остановок, – запротестовала я, стиснув зубы, пока люди толпились вокруг нас, делая безумные рывки к входу в метро. – Могу я получить свой телефон обратно?
– Софи…
Черт. Он знал. Но откуда?
Херст приподнял мой подбородок большим пальцем, его прикосновение было такое нежное. В отличие от яростных струй дождя вокруг нас. Внутри меня разлилось тепло, когда его взгляд остановился на мне.
– Что происходит с бабочками под проливным дождем?
Я знала. Из любопытства однажды загуглила этот вопрос.
– Если они не находят укрытия, то умирают.
– Держись за меня.
В следующее мгновение Роман снова притянул меня к себе, свободной рукой обхватил мои плечи, и я бежала обратно в студию, как хромой щенок. Каждый шаг причинял мне боль.
И также будет с правдой.
Глава 5
Роман
Я нес свою потрепанную Бабочку наверх в свою квартиру. Лифт заклинило, и я решил воспользоваться черным ходом, давно возведенным на случай пожара. Мой гнев на время уступил ее уязвимости и моей потребности позаботиться о ней. Даже промокшая, она была легкой, как перышко. Такая хрупкая, а ее кожа такая нежная. Усадив девушку на диван, я включил камин, что делал крайне редко, и нашел одеяло, чтобы укрыть ее. Ее зубы все еще стучали, а одежда промокла насквозь. Мадам Дюбуа скоро должна была подойти с халатом и аптечкой первой помощи. Но еще не скоро. Поэтому направился к своему бару и налил бокал бурбона.
– Вот, выпей это. Это согреет тебя. – Я протянул ей бокал.
– Спасибо, – тихо поблагодарила она.
– Почему ты не взяла с собой зонтик? – поинтересовался я, наблюдая, как она делала глоток крепкого напитка. К моему удовольствию, Бабочка сгримасничала, нахмурив свои брови, похожие на гусеницу.
– Когда я выходила из квартиры, не было похоже, что будет дождь.
– Внешность может быть обманчивой, не так ли, Софи?
Теперь появилась виноватая гримаса.
– Да, вещи не всегда такие, какими кажутся. И люди тоже. – Она заставила себя сделать еще один глоток бурбона. – Как ты узнал мое настоящее имя?
– Позвонила твоя подруга – настоящая Харпер Олбрайт. – Я не потрудился указать ей, что знал, как оно пишется.
Она прикусила нижнюю губу.
– Я могу объяснить.
Я сложил руки на груди, подавляя гнев, который кипел внутри меня.
– Ты все объяснишь, как только будешь в чем-то сухом, и это кровавое месиво на колене будет смыто.
В этот самый момент дверь лифта раскрылась. Из него выскочила мадам Дюбуа, держа в руках поднос с чайным сервизом и аптечкой. Черный шелковый халат, один из многих, которые я использовал для своих моделей между примерками, был перекинут через ее левую руку.
– Не хотите ли чаю, mon chérie4? – спросила она, приближаясь к нам, ее походка стремительна, а осанка, как всегда, безупречна.
– Нет, спасибо, – ответила моя хрупкая подопечная со слабой благодарной улыбкой.
– Мадам Дюбуа, пожалуйста, поставьте чайник и фарфор на журнальный столик, на случай, если она передумает.
Не говоря ни слова, она сделала то, что ей сказали, а затем предложила проводить Софи в ванную комнату для гостей, где она могла бы переодеться в халат.
– Спасибо, мадам. Пожалуйста, после этого заберите ее мокрую одежду и положите ее в сушилку. – В подвале была прачечная, которая также использовалась для хранения вещей.
– Oui, monsieur5. – Она тепло улыбнулась Софи. – Mon chérie, оставьте свой рюкзак здесь.
Софи отбросила мокрый мешок и, пошатываясь, поднялась на ноги, не в силах подавить болезненное шипение. Меня пронзил укол вины. Я должен был помочь ей подняться, но, к счастью, мадам Дюбуа придержала ее за руку и помогла дойти до ванной. Девушка все еще шла скованно.
Через несколько минут они вернулись. Софи уже была в шелковом халате с поясом, который доходил ей до колен. Хотя ее рана все еще была влажной и кровоточила, но, похоже, что мадам Дюбуа немного очистила ее. Ее мокрая одежда была собрана в сетчатый мешок, который держала мой начальник штаба.
– Спасибо, – сказал я, пока мадам Дюбуа вела Софи обратно к дивану.
– Pas de problème6. Я думаю, что колготки испорчены, но я могу попробовать их зашить.
Софи подняла на нее глаза.
– Все в порядке. Вы можете просто их выбросить. У меня есть несколько таких же пар.
– Нет, не выбрасывайте их! – вмешался я. – Просто оставьте их на столе.
Я смотрел, как моя верная, давняя сотрудница вынула их из мешка для белья и положила на стеклянную поверхность рядом с вазой с гардениями. Цвета ожили в отблесках пылающего огня. Раскаленное пламя – единственная вспышка цвета в моей абсолютно черной комнате.
– Мадам Дюбуа, пожалуйста, вернитесь, когда мисс… – Черт. Я забыл ее фамилию.
– Локхарт, – вставила Софи.
Софи Локхарт. Ее имя жгло мой язык.
– …когда одежда мисс Локхарт высохнет.
– Oui, monsieur, – отрапортовала мадам Дюбуа и удалилась к лифту.
Я же подошел к Софи.
– Вытяни ногу на журнальный столик.
Она сделала то, о чем ее попросили. Мой взгляд задержался на ее длинных, бледных тонких конечностях и ухоженных босых ногах, каждый палец которых был идеально выкрашен. И еще на безобидной татуировке в виде бабочки, нанесенной чуть выше ее лодыжки.
Я присел между столиком и диваном и на мгновение залюбовался тем, как изысканно она выглядела в черном. Четкий контраст оттенял ее фарфоровую кожу и тонкие черты лица. Я не мог не заметить, как ее маленькие соски натянули ткань, и представил, что они похожи на маленькие бутоны роз. Сморщенные, розовые и изящные. Как те, которые я когда-то любил. С болью осознавая, что под халатом на ней нет ничего, кроме ожерелья с эмалированной бабочкой, я слегка приподнял подол, чтобы осмотреть степень повреждения колена. И подавил желание мысленно и физически раздеть ее.
– Вот ты натворила дел.
– Да, я немного не в себе.
Я не мог удержаться от легкого смеха.
– Это не твоя вина, что этот придурок врезался в тебя. Тебе повезло, что он не сбил тебя со ступенек метро.
– Это хороший способ посмотреть на это. Всегда есть что-то хуже.
Ее оптимизм и жизнелюбие были очевидны. Они были ее верными спутниками.
Я снова сосредоточился на ее колене.
– Хочу, чтобы ты не двигалась, пока я займусь этим.
– Хорошо.
Я открыл аптечку. В ней было все, что мне нужно.
– Во-первых, я собираюсь обеззаразить рану спиртом. Предупреждаю, что это может быть больно. – Я открутил крышку пластиковой бутылки и смочил ватный диск антисептической жидкостью. Затем промакивающими движениями обработал им колено, удаляя все остатки загрязнений.
– Ой! – дернулась она.
– Я же говорил, что может быть больно. – Еще один мазок – и на этот раз она всего лишь слегка поморщилась. Потом отбросил окровавленный диск на пол.
Затем я нанес немного неоспорина, стараясь не причинить ей лишнюю боль.
Я осмотрел царапину более внимательно. Теперь она была очищена, но рана оказалась довольно велика. Больше, чем мог закрыть пластырь. Поэтому, дотянувшись до марлевого тампона, я снял обертку и положил его на ее колено.
– Подержи это, – приказал я. Она приложила указательный палец к белому тампону, пока я отрезал кусок клейкой ленты и закреплял повязку на месте.
– Как чувствует себя твое колено?
– Хорошо. – Она улыбнулась, но ее взгляд был прикован к моим рукам.
– Постарайся не сгибать его следующие пару дней. – Я убрал все обратно в аптечку. – И держи его сухим и чистым.
Она кивнула, что поняла, пока я застегивал крышку. Теперь настала моя очередь задавать вопросы. Я встал и пересел к ней на диван.
– Итак, скажи мне, мисс Локхарт, почему ты выдавала себя за свою подругу Харпер?
Скорчив милую гримаску, она жевала свою нижнюю губу.
– Ей нужна была услуга.
– Понятно. Не могла бы ты рассказать подробнее?
– Она провела ночь в доме своего жениха и проспала.
– Значит, эксклюзивное интервью, о котором она просила меня несколько месяцев подряд, было не таким неважным?
– Нет! – защищала подругу она. – Она просто иногда бывает взбалмошной.
– Что ж, твоя взбалмошная подруга, возможно, только что разрушила свою карьеру и сделала твою.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты должна получить награду за интервью. И кстати, что ты собираешься рассказать обо мне своей подруге?
– Ничего. Кроме того, что ты был очень сговорчив.
Уважение к ней резко возросло, подавляя мою ярость. Она решила соблюсти наше соглашение о конфиденциальности.
– Что ты собираешься рассказать ей о моей сексуальной ориентации?
На ее губах заиграла кривая улыбка. Ямочка, появившаяся на одной щеке, так напомнила мне ее.
– Я не спрашивала тебя об этом. Ты не дал мне шанса, помнишь?
Боже, Бабочка была такой милой, и она – права.
– Так что ничего. Совсем ничего.
Подавив собственную улыбку, я, молча, восхитился ее честностью.
– Ты действительно должна получить благодарность за интервью.
Она пожала плечами.
– Для меня это не имеет значения. Это не поможет моей карьере. К тому же, Харпер платит мне за это.
Так этой красивой, обескураживающей девушке нужны были деньги.
– Чем ты занимаешься?
– Я маникюрный техник.
– Значит, ты своего рода гуру в области оборудования, который специализируется на гвоздях7 и шурупах? – Мой двойной намек не прошел мимо, и на короткую секунду я задумался, каково это – быть ее молотком.
Не понимая этого, она покачала головой.
– Нет, я маникюрша. Я делаю маникюр и педикюр.
– О, так ты красишь ногти на руках и ногах. – Я посмотрел на ее безупречные ноготки, каждый конфетно-розовый квадратик был украшен разными бабочками.
– Да, – вздохнула она. – Но однажды я надеюсь начать зарабатывать на жизнь как художник.
Я мысленно вернулся к ее альбому для рисования. Ее замысловатые рисунки бабочек не ускользнули от моего одноглазого взгляда.
– Что это с тобой и бабочками? – Я поиграл с ее разноцветной эмалевой подвеской в виде бабочки, но отпустил ее прежде, чем кончиками пальцев проник под ее халат. Соблазн был слишком велик.
Она туже затянула пояс халата.
– Я всегда была очарована ими. Они сложные и красивые – как и ты, Бабочка – и, как многие, я верю, что они обладают магической силой.
Например, вызвать у взрослого мужчины сильный стояк? Я внезапно осознал, что между ног у меня вспыхивали мурашки от покалывания яичек. Мой член напрягся.
– Так ты их рисуешь, а потом раскрашиваешь? – Я изо всех сил старался, чтобы мой голос не выдал моего возбуждения.
– Да. Я нарисовала сотни. Нет двух одинаковых бабочек.
– Ты очень талантлива. Я видел некоторые из твоих рисунков в твоем этюднике. Надеюсь, ты осуществишь свою мечту.
– Спасибо. – Ее голос был мягким и скромным. Это чертовски заводило. Мой член становился все тверже. – Тебе стоит зайти в интернет и почитать о них. Ты будешь искренне удивлен.
В этот момент вернулась мадам Дюбуа с высушенной одеждой, аккуратно сложенной в ее руках.
Через несколько минут Софи была снова в своем красочном наряде, но без колготок с бабочками. Она поправила свою короткую, пышную юбку.
– Мне пора идти.
– Не хочешь остаться на обед? Я могу заказать что-нибудь из китайской кухни.
– Извини, но у меня был тяжелый день. – Она потянулась за своим рюкзаком на диване.
– Подожди. – Покопавшись в кармане, я протянул ей iPhone.
– Спасибо. Я почти забыла о нем. – Она засунула его во внешний карман и закинула все еще влажный рюкзак на плечи.
Я проводил ее до лифта, не желая, чтобы она спускалась по лестнице из-за колена. В ожидании медленного, как пытка, лифта мы вели светскую беседу, напряжение, витавшее между нами, можно было резать ножом.
– Спасибо за все, – снова поблагодарила она меня. – Было приятно с тобой познакомиться.
– Держись подальше от неприятностей. – Мне не хотелось, чтобы она уходила, и я боролся с искушением удержать ее.
– Буду.
– И не забудь взять зонтик, когда будешь уходить. – Не в силах сопротивляться, я осторожно повернул ее лицом к себе. Она удивленно подняла на меня глаза. – Меня больше не будет рядом, чтобы спасти тебя, Бабочка.
Наши глаза оставались прикованными друг к другу в молчаливом объятии, пока дверь лифта не открылась. Не говоря ни слова, она вошла внутрь и не сводила с меня взгляда, пока дверь не закрылась. В следующее мгновение она исчезла. Ушла навсегда.
Возвращаясь к дивану, я импульсивно взял с журнального столика ее колготки с бабочками. Поднес их к носу, нюхая хлопковую ластовицу промежности. Все еще влажные, они пахли ею. Теплым огнем. И гардениями. Пьянящая, чувственная смесь.
Я вдохнул снова. И меня охватило вдохновение.
Я поспешил в свой кабинет и включил компьютер. Мне захотелось узнать все о бабочках.
Глава 6
Софи
Дождь стих, а я добралась до дома и провела остаток дня за тем, что обычно делала в свой выходной. Стирка. Уборка квартиры. Оплатила счета. Запаслась продуктами в Trader Joe's. На все ушло больше времени, чем обычно, так как я находилась в каком-то заторможенном состоянии после своего казуса. Пульсирующее колено было постоянным напоминанием об этом. И о нем. Как бы ни старалась, я не могла выбросить Романа Херста из головы. Его красивое лицо не выходило у меня из головы, его глубокий бархатистый голос звучал в ушах, а при воспоминании о его прикосновении у меня в животе порхали бабочки. Я не могла оторвать глаз от его изящных рук, длинных и тонких пальцев, когда он обрабатывал мое колено. Я заметила, что на его безымянном пальце отсутствовало обручальное кольцо, и задалась вопросом – женат ли он. Кроме его возраста, в Интернете о нем не было никакой личной информации. Мне пришлось побороть острое желание спросить его о семейном положении – как будто это мое дело. Я дала себе мысленный пинок. Следовало перестать думать о нем. Маловероятно, что я когда-нибудь увижу его снова. К тому же, я была не в его вкусе. Очевидно же, что он наверняка охотился за супермоделями, как та великолепная женщина на фотографиях в рамке.
Пытаясь забыть его, я отдалась своей страсти – рисованию. В алькове моего тесного жилища стоял мольберт с палитрой красок и набором кистей. Я сделала его своей студией. И, поскольку квартира была такой маленькой, использовала акриловые краски, чтобы избежать токсичности масляных. Я продолжила работу над картиной редкой бабочки. Голубая Морфо, одна из самых крупных в мире, с размахом крыльев от пяти до шести дюймов. Она отличалась яркими синими крыльями с кружевными черными краями. По иронии судьбы, именно такого оттенка синего был глаз Романа. Когда нанесла на холст немного синей краски, я снова подумала о нем. Если бы Херст был бабочкой, он был бы Голубым Морфо. Уникальный. Властный. Больше жизни. О, как красиво! Только мне бы хотелось заставить его вылететь из моей головы.
Чуть раньше семи с тяжелым сердцем я отложила краски, переоделась в винтажное платье с принтом бабочек и отправилась на встречу с Харпер в «Киприани». Хотя я была не в настроении куда-то идти, она умирала от желания услышать о моем интервью с Романом. Надеюсь, она оплатит счет и придет с чеком от своего отца. Потому что после оплаты всех счетов сегодня, эти шестьсот долларов нужны мне больше, чем когда-либо. Мой мудак-арендодатель уже дважды звонил мне по поводу оплаты аренды. Он сказал мне, что если я не заплачу до конца недели, то он начнет процедуру выселения.
Ресторан, расположенный на Западном Бродвее, находился недалеко от моей квартиры, и я была благодарна за это, так как устала, и колено все еще болело. Я также благодарила небеса за то, что дождь не начался снова, а воздух в конце апреля стал мягким и влажным. Я прибыла первой, и метрдотель проводил меня к нашему столику, после того как сказала ему, что не хотела пить в баре. За бокал вина мне пришлось бы заплатить двадцать баксов. Нет, пас. Я могла прожить и без него.
Я устроилась за покрытой белой льняной скатертью стол, расположенный в центре ресторана. Это любимое место Харпер, так как оттуда открывался лучший вид на все происходящее вокруг. Этот шумный ресторан – излюбленное место модной публики, заполненное длинноногими моделями, фотографами, редакторами журналов и дизайнерами. Это место, где можно было увидеть и быть увиденным. Хотя, и не то место, где вы могли бы встретить затворника Романа Херста.
Все еще пытаясь вытеснить его на задворки сознания, я вытянула забинтованную ногу под столом, вспоминая, что он мне говорил, и принялась изучать меню. Здесь очень вкусно готовили, хотя у меня не было особого аппетита. Когда я просматривала сегодняшние блюда, стоимость которых начиналась от сорока долларов, до моих ушей донесся знакомый шорох. Я подняла глаза. Это Харпер, шикарно одетая в поношенные дизайнерские джинсы, строгий блейзер и остроносые ботинки. Ее густые русые волосы были собраны в хвост, а на лице – идеальный макияж.
– Привет, – поздоровалась она, садясь на стул напротив меня. – Ты заказала вино?
– Нет, я ждала тебя. – Она опоздала на полчаса. Опоздала всего на полчаса. Управление временем не входило в число талантов Харпер.
Подошедший официант был рад ее видеть. Она здесь постоянный клиент. Не заглядывая в винную карту, Харпер заказала «Сансер». Уверена, что бутылка стоила больше ста долларов. В отличие от меня, у которой бюджет был ограничен, у моей лучшей подруги – лимита нет. У нее бездонный трастовый фонд. И такой же бесконечный счет расходов.
Вино принесли быстро, и после того, как Харпер одобрила его, официант налил нам по бокалу, а затем поставил бутылку в ведерко для вина, наполненное льдом.
– Salut, – весело произнесла она, чокаясь своим бокалом о мой. Мы сделали по глотку. Охлажденное вино приятно освежало и было совсем не похоже на то дешевое, которое покупала я.
– Как прошли выходные? – поинтересовалась я.
– Все то же самое, все то же самое. Мы с Дереком обсуждали свадьбу с его родителями. Не могу поверить, что до нее остался всего месяц. Боже!
Я слышала об этой сказочной свадьбе уже столько раз, что аж стало до тошноты. Уже больше года. Она должна была состояться в выходные Дня поминовения и стать свадьбой всех свадеб, с каретой, запряженной лошадьми, для жениха и невесты. Я буду ее подружкой невесты в скромном желтом платье, которое она выбрала для меня в Bergdorf's. Слава богу, она предложила заплатить за него двенадцать сотен долларов, после того как я сказала, что не могу себе этого позволить.
Моя подруга отпила еще глоток вина. Ее обручальное кольцо с тремя каратами поймало свет свечи и замерцало в моих глазах.
– Репетиционный ужин состоится в пятницу вечером перед свадьбой. Не забудь об этом. Ты должна быть там.
– Не уверена, смогу ли я быть. Возможно, мне придется работать допоздна, – хмуро ответила я. Харпер повернула голову влево и посмотрела на меня.
– О, смотри! Там Анна Винтур, редактор Vogue, и дизайнер Майкл Корс. – Она так увлеклась наблюдением за людьми, что, по-моему, не услышала ни слова из того, что я сказала. К тому же, по ее признанию, у нее был СДВГ8. Заметив топ-модель, она вернула свое внимание ко мне.
– Я не могу выразить тебе свою благодарность за освещение моего сегодняшнего интервью с Романом Херстом. Хочу услышать все! Но пока я не забыла, вот чек, который мой отец обещал тебе. – Она залезла в свою дизайнерскую сумочку и протянула мне конверт. Я с благодарностью взяла его у нее и украдкой взглянула на него. Я тихо вздохнула с облегчением: мне заплатили сполна.
Она снова залезла в сумку.
– О, а здесь сорок долларов, которые я должна тебе за прошлую неделю. Я наскребла еще сотню и смогла доехать на Uber от дома родителей Дерека.
Две двадцатки. Я выхватила у нее купюры и засунула их в рюкзак вместе с чеком. Круто, что хоть раз мне не пришлось просить у нее деньги, которые я же ей и одолжила… из-за которых баланс моего расчетного счета чуть не стал отрицательным. Я потеряла счет тому, сколько она была мне должна – еще одно проявление ее синдрома дефицита внимания и полного пренебрежения временем.
– Ладно, теперь, когда мы разобрались с этим, расскажи мне все! Каким он был?
Высокий. Великолепный. Таинственный. Сложный. Защитник. Любитель контроля. Заботливый. Сексуальный, как грех.
Я сделала большой глоток вина, чтобы подавить ощущения, вспыхнувшие во всем теле. Сердце заколотилось как ненормальное. Трепетание. Напряжение. Покалывание. Я с трудом сглотнула, чтобы не выпустить пузырь эмоций, который раздувался в моей груди.
