Текст книги "Роковое пари (СИ)"

Автор книги: Наталья Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Хм, действительно хорошее вино, – прокомментировал Пол, сделав глоток.

– Да! – согласилась Джен. – Я никогда не видела его в Trader Joe's.

– Оно французское. Louis Latour Côte de Rhone. Одно из моих любимых. – Я был уверен, что ни один из родителей Софи никогда не пил стодолларовой бутылки вина. Не говоря уже о пятидесятидолларовой. Или пятнадцатидолларовой.

Пока они угощались сыром и крекерами, я не спеша пил свое вино и рассматривал окружающую обстановку. В комнате была добротная коричневая мебель, в том числе пианино и большой дубовый книжный шкаф с классическими пластинками и старыми томами. Синий цвет преобладал в цветочном принте подушек и соответствующих им шторах. На стенах висело несколько картин Софи – различные бабочки, которые хорошо сочетались с цветочным декором. Повсюду стояли семейные фотографии в рамках, но на некоторых я заметил еще одну маленькую девочку, очень похожую на маму Софи, с пухлыми щечками и большими карими глазами. Большинство снимков – детские и подростковые, несколько фотографий, на которых она выглядела ровесницей Мари. Хотя было множество снимков, на которых она запечатлена с родителями Софи, нет ни одного совместного снимка с Софи.

– Итак, Роман, расскажите нам побольше о том, чем вы занимаетесь, – произнесла мама Софи, привлекая мое внимание.

– Я – модельер.

– О, вы имеете в виду, как Майкл Корс в том шоу Лайфтайм?

Софи поморщилась.

– Нет, мам. Роман занимается дизайном от кутюр.

Еще одно удивленное «о». Взглянув на журналы, разбросанные по комнате – «Ladies Home Journal», «McCall's», «Women's Day» – я засомневался, что она имела хоть какое-то представление о том, что это такое. Судя по ее одежде, не дизайнерскому платью, которое, скорее всего, было куплено в Target или Sears, она – не модница. Правда, я находил эту непритязательную женщину очаровательной. Тепло и уют ее дома среднего класса привлекало. Ее гостеприимство приятно освежало. Теперь я знал, откуда брал начало приземленный характер Софи.

К разговору присоединился отец Софи, его голос звучал недоверчиво.

– Итак, Софи, что именно ты делаешь для мистера Херста?

Запихивая в рот палочку сельдерея, она заколебалась. Я вклинился.

– Она вдохновляет меня. И бросает мне вызов. Она – моя муза.

– Понятно, – недоверчиво произнес он, пока Софи заполнила пробелы в моем объяснении. Уточнила.

– Роман помогает мне в моей карьере художника. Я вручную рисую бабочек на ткани, которую он использует для своей новой коллекции.

– Хм. – Он кивнул, его голос все еще был недоверчивым.

– Это замечательно, – защебетала ее мама. – Софи такая талантливая.

– Она получила свои творческие гены от вас? – спросил я.

– Вообще-то, я получаю их от нее. – Она залезла в сумку, стоящую около дивана, и рылась в ней, пока наконец не нашла то, что искала.

– О, мама! – завизжала Софи. – Это прекрасно!

Это оказался почти законченный вышитый гобелен размером двенадцать на двенадцать дюймов с изображением бабочки, которую я легко узнал. В стежки была вплетена штопальная игла с голубой ниткой.

– Ух, ты! Это вы придумали? – спросил я, отставляя бокал с вином.

Джен рассмеялась. У нее был такой искренний смех.

– Нет. Я едва могу провести прямую линию. Софи нарисовала узор бабочки и разложила все цвета. Мне оставалось только купить пряжу, чтобы подобрать их.

– Можно мне посмотреть поближе? – Она радостно протянула мне гобелен, и пока я изучал замысловатую вышивку, мой творческий ум начал вращаться. Возможно, мне удастся привлечь к работе талантливую маму Софи и включить в свою будущую коллекцию клатчи, расшитые бисером. Как божественно они бы смотрелись!

– Это Голубой Морфо, – произнес я, возвращая ей гобелен.

– Я впечатлен, что вы знаете, что это за вид, – прокомментировал ее муж.

– Моя Бабочка научила меня кое-чему. – Софи покраснела, а ее отец поднял бровь. Джен снова вступила в разговор, прежде чем он успел что-то сказать.

– Это будет подушка для моего мужа. – Она аккуратно сложила гобелен обратно в сумку. – Она должна была быть готова к его дню рождения, но мне осталось еще немного.

Раздался таймер.

Жаркое мамы Софи было готово.

Пришло время ужинать.

Ужин оказался очень вкусный. Я уже и забыл, каково это – есть домашнюю еду. И забыл, каково это – быть с обычными людьми. Семьей. Когда я рос, были только моя мама и я. А последние десять лет своей жизни я обедал один, выживая за счет еды на вынос.

За бокалом красного вина я узнал много нового о своей Бабочке от ее родителей. Когда она была маленькой, отец часто читал ей «Голодную гусеницу», и с тех пор она стала одержима бабочками.

– Позже ты должен увидеть ее комнату, Роман, – восторгалась ее мама. – Там везде бабочки. На стенах. На постельном белье. Есть даже подушки в форме бабочек.

– Пожалуйста, мама, нет! – Моя очаровательная Бабочка снова покраснела.

– Софи, я думаю, он получит от этого искреннее удовольствие.

Больше похоже на возбуждение. Мой член дернулся под столом, и я заерзал на стуле.

Ее отец бросил на меня подозрительный взгляд. Потом прочистил горло.

– Дорогая, я не думаю, что это хорошая идея.

Как ни в чем не бывало, мать Софи продолжила рассказывать. Как и ее дочь, она была жизнерадостной и разговорчивой.

– Когда Софи было семь лет, она нашла гусеницу на нашем дворе и положила ее в банку, где та сформировала кокон. Через месяц она вылупилась и превратилась в прекрасного Монарха. Бабочка Бадди стал ее домашним питомцем и свободно летал по дому, в его распоряжении всегда была ваза со свежими цветами.

Я смотрел на Софи, которая сидела напротив меня. Она выглядела так, будто хотела заползти под стол. Но ее мать продолжила.

– Однажды Бадди попал в ловушку за печью. Софи была вне себя!

– О, мама! Не рассказывай эту историю! – Скорчив гримасу «не надо», она покраснела еще больше. При этом выглядела такой чертовски милой. Мои мысли крутились вокруг ее спальни с бабочками. Позже мне определенно надо было отказаться от ее осмотра. Я не доверял себе.

– Что случилось? – спросил я, вернувшись в момент и искренне любопытствуя.

– Нам пришлось позвонить в газовую компанию. Им потребовалось несколько часов, чтобы перенести печь.

– С Бадди все было в порядке?

– Да, но мы решили, что пришло время освободить Бадди. Никогда не забуду, как плакала Софи, когда он вылетел через дверь.

– Я все еще скучаю по нему, – вмешалась Софи, ее голос был полон тоски.

– Софи нарисовала его картину. Она висит у нас на кухне. Я покажу ее тебе. – Джен вскочила со своего места и быстро вернулась с картиной в рамке. Смущение снова накрыло мою Бабочку.

Джен протянула картину, и я залюбовался ею. Как талантлива была Софи с самого раннего возраста! Одаренная!

– Как Софи научилась рисовать?

Ответил ее отец.

– Мой отец был художником. Он давал Софи уроки рисования, как только она смогла взять в руки кисточку.

– Дедушка был удивительным, – добавила Софи, ее голос стал ярче. – Хотя мне следовало бы сказать, что так и есть. Он все еще жив и рисует. Ему девяносто пять лет!

– Вау! – Я был рад, что в семье Локхартов жили долгожители. – Я бы с удовольствием встретился с ним как-нибудь.

Глаза Софи заблестели.

– Он живет в доме престарелых недалеко отсюда.

Джен поставила картину на комод и села на свое место.

– Возможно, мы могли бы пойти все вместе. Кларенс – весельчак, и он любит компанию. – Она посмотрела на Софи. – Кстати, дорогая, мне нравится твой шарф. Где ты его купила?

Софи снова залилась краской.

– Роман купил его для меня в Музее естественной истории.

– Он прекрасен, – заметила Джен, в то время как Пол бросил на меня еще один подозрительный взгляд. – И я рада, что ты пользуешься своим членством. – Ее внимание переключилось на мужа. – Дорогой, ты почти ничего не ел.

Я бросил взгляд на его тарелку. Он съел только половину своего куска мяса и почти не притронулся к овощам.

– Я не очень хорошо чувствую себя. Может быть, я заболеваю.

Джен:

– О, Боже!

На лице Софи отразилось беспокойство. Было видно, как сильно она любила своего отца.

– Папа, ты выглядишь так, словно похудел. Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Я вспомнил фотографию на телефоне Софи, где ее родители праздновали день рождения, и она была права. Ее отец действительно выглядел похудевшим.

Пол ободряюще улыбнулся нам.

– Не о чем беспокоиться. Наслаждайтесь ужином. Не каждый день моя жена готовит жаркое в горшочке.

Вино закончилось, наши тарелки опустели, Софи предложила матери помочь ей прибраться. Джен запротестовала.

– Но, милая, как же твоя нога?

– Все в порядке, мама. У меня две ноги и две руки.

Пока они убирали со стола, мы с отцом Софи удалились в гостиную. Он предложил мне немного выдержанного портвейна. Сладкое, сиропообразное вино согрело мою кровь.

Пытаясь поддержать разговор, я рассматривал бутылку, надеясь, что он не спросит о моей повязке на глазу.

– 1996. Год рождения Софи.

Он ответил молчаливым кивком, а затем пристально посмотрел на меня.

– Так что же на самом деле происходит между тобой и моей дочерью, Роман?

Я проглотил еще один глоток портвейна.

– Что вы имеете в виду?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я вижу, как ты смотришь на нее. Как она смотрит на тебя. Как загорается каждый раз, когда ты называешь ее своей Бабочкой.

Я напрягся.

– Это просто прозвище. Между нами ничего нет. Наши отношения сугубо профессиональные. Строго платонические.

– Это не останется таким. Я это знаю. – Он сделал паузу, чтобы налить немного портвейна. – Я начитанный человек и разбираюсь в истории. Большинство муз, о которых я читал, вступали в сексуальные отношения со своими хозяевами.

Я начал защищаться.

– Она взрослая. И может сделать свой собственный выбор. – Мой голос смягчился. – Просто знайте, сэр, я никогда не буду давить на нее. И не собираюсь причинять ей боль.

Он сделал глоток портвейна.

– Роман, я буду с тобой предельно откровенен. Бабочки очень хрупкие создания. Мы с ее матерью уже потеряли одну дочь. И не сможем смириться с потерей другой.

Я посмотрел на фотографию на каминной полке. На маленькую девочку, так похожую на его жену. Когда он проследил за моим взглядом, на его лице появилось скорбное выражение. Глубоко в сердце я чувствовал его печаль.

– Да, это она. Флора. Наш маленький цветок.

Прежде чем я успел спросить о ней, Софи и ее мать, пританцовывая, вошли в комнату, одна из них держала зажженный праздничный торт, другая – бумажные тарелки, салфетки и посуду. Они пели «С днем рождения» во всю мощь своих легких. К моему удовольствию, совершенно не в такт.

– Загадай желание, милый, – произнесла жизнерадостная мама Софи, поставив торт на журнальный столик. – А потом задуй свечи.

Закрыв глаза, Пол сделал то, о чем его попросили, а когда снова открыл их, задул свечи. Это заняло у него две попытки; его слабая гримаса боли не ускользнула от моего орлиного взгляда. Я попытался прочесть в ней смысл, но выражение его лица было непостижимо. Ему больно от того, что он старел? Или это что-то, связанное со мной и Софи?

Вокруг раздались аплодисменты. Потом я сам поморщился.

Последний раз я праздновал день рождения вместе с Авой. За несколько недель до нашей роковой поездки. Ее тридцатый и последний. Хотя она была старше меня на два года, большинство людей думали, что ей было не больше двадцати одного. Ее свободный дух придавал ей молодость и красоту.

Спа-уикенд в гостинице в Коннектикуте, где я планировал сделать ей предложение, был одним из ее многочисленных подарков. Но она так и не получила его… вместе с обручальным кольцом с сапфиром, которое пропало в автокатастрофе.

Прервав мои болезненные воспоминания, Джен поднесла нож к торту со взбитыми сливками, который, как я узнал, готовился по старому семейному рецепту, и подала каждому из нас по щедрому куску. Пока расправлялся со своим, Софи достала подарок, который купила для своего отца. Это было первое издание книги Агаты Кристи «Свидание со смертью» – подарок был весьма кстати, учитывая то, что я узнал по дороге сюда. Ее отец-библиофил владел местным книжным магазином и коллекционировал первые издания. Название книги поразило меня, и ее отец, казалось, тоже был немного ошарашен. Софи уловила беспокойство отца.

– Папа, если тебе не нравится, я могу поменять ее на что-нибудь другое.

Ковыряясь в своем торте, Пол изобразил слабую улыбку.

– Нет, малышка. Он идеален. Спасибо.

Хотя его улыбка показалась мне фальшивой, лицо Софи посветлело, и они обменялись теплыми объятиями, а Джен подошла к старомодной стереосистеме. Она поставила какую-то пластинку на проигрыватель.

– У нас с Полом есть традиция. Мы отмечаем каждое монументальное событие нашей свадебной песней – «Someone to Watch Over Me».

Когда она опустила иглу, на лице Пола появилась тоскливая улыбка, а его глаза подернулись дымкой печали. Он медленно поднялся, и когда Элла Фицджеральд начала петь классическую песню Коула Портера, подошел к жене и заключил ее в объятия. Они танцевали, подстраиваясь под шаги друг друга, все еще абсолютно влюбленные друг в друга. Я смотрел на Софи, которая плакала, наблюдая за своими родителями. У меня сжалось горло, я встал и взял ее за руку. Несколько вдохов спустя я уже раскачивал свою Бабочку под бархатный голос Эллы.

Пока я нежно прижимал ее к себе, слова песни лились в мои уши.

Я не смог уследить за Авой. Моей жар-птицей.

Но я поклялся присматривать за Софи. Моей Бабочкой.

И отпраздновать с ней много дней рождения.

До тех пор, пока мы оба будем живы.

Глава 39

Софи

Следующая насыщенная неделя прервалась неожиданной встречей. Кендра организовала для Романа беседу с магнатом индустрии моды Бернардом Альтманом, который вернулся в Нью-Йорк и остановился в отеле «Плаза». Несмотря на мои протесты, Роман настоял на том, чтобы я пошла вместе с ним. Он не принимал никаких «если» или «но». И Мистер Босси добился своего.

– Я нервничаю, – прошептала Роману, когда дворецкий в форме проводил нас в пентхаус Бернарда.

– Не стоит, Бабочка. – Его голос излучал уверенность и силу. – Не думаю, что мы здесь надолго. – Он крепко сжал мою руку. – Просто слушай и наблюдай. Будь моей антенной.

– Мистер Альтман хотел бы встретиться с вами в столовой, – растягивая слова, произнес дворецкий, его скрипучий голос был так же напряжен, как и его поза. – Пожалуйста, пройдите сюда.

Роман положил руку на мою поясницу, и мы последовали за жестким, прямым, как шомпол, мужчиной.

Когда мы проходили через пентхаус, у меня отвисла челюсть. Он был больше, чем весь дом моих родителей. На самом деле, тот был больше, чем большинство домов, в которых я когда-либо бывала, за исключением поместий родителей Харпер и Дерека, а также жилища Романа в центре города. Роскошный французский интерьер, роскошные ковры, хрустальные люстры и дамасские занавески – все это больше подошло бы для короля. Из окон от пола до потолка открывался захватывающий вид на утопающий в зелени Центральный парк и потрясающий горизонт Манхэттена. Я осталась в восторге.

Войдя в огромную столовую, я испытала настоящий шок. Бернард сидел за столом, за которым могли разместиться двадцать человек, увидев нас, тот вскочил на ноги. Но мой взгляд притянул не он. А Кендра, расположившаяся рядом с ним. Я думала, что ее все еще не было в городе. Так же, как и Роман, который удивился не меньше меня.

Из ее кислотно-голубых глаз летели кинжалы. Направленные прямо на меня.

– Какого черта она здесь делает? – выпалила она, адресуя вопрос Роману.

– Что ты здесь делаешь? – ответил он. – Я думал, ты уехала из города еще на неделю.

– Я решила прилететь обратно с Бернардом. Эта встреча слишком важная, чтобы ее пропустить.

Внимание Романа переключилось на нашего хозяина, который подошел к нам.

– Бернард, наконец-то мы встретились. – Его голос был равнодушный и холодный, а поведение – отстраненное.

– Enfin!²⁹ Лучше поздно, чем никогда. – Француз, напротив, говорил весело и охотно. Пока они пожимали друг другу руки, я изучала его.

Приземистый, лысеющий мужчина пятидесяти с чем-то лет, был очень похож на актера Дэнни ДеВито. И серьезно, вот они могли быть разлучены при рождении. Ростом не более пяти футов, он едва доставал Роману до груди. Одетый в бутылочно-зеленую водолазку под пиджаком, он, клянусь, был похож на черепаху.

Мужчина посмотрел на меня соблазнительно, его взгляд блуждал вверх и вниз по моему телу. Моя кожа покрылась мурашками.

– И кто же твоя прекрасная спутница? – спросил он Романа.

Кендра пришла в ярость.

– Она его личный член…

Роман оборвал ее.

– Это Софи. Моя муза. Моя Бабочка.

Кендра съежилась, и все внимание Бернарда сосредоточилось на мне.

– Enchanté, mon petite papillon³⁰. – Взяв мою правую руку обеими своими, он поднес ее к своим склизким губам и поцеловал тыльную сторону. Его средние пальцы были перепончатые, что делало его еще более похожим на черепаху. И отталкивающим. Я внутренне содрогнулась, когда его губы задержались на моей плоти дольше, чем это принято.

– Давайте перейдем к делу, – проворчал Роман, резкий тон его голоса дал понять, что он был недоволен действиями Бернарда. – У меня нет целого дня.

– Bien sûr³¹. – Черепаха отбросил мою руку. – Я заказал легкий шведский стол, – произнес он своим хриплым гнусавым голосом, указывая на сверкающий палисандр. На нем были расставлены тарелки с закусками, а также установлен бар с самообслуживанием. – Угощайтесь. Je vous en prie.³²

Роман взял бокал Perrier. Я сделала то же самое. Кендра налила себе рюмку водки, а Бернард наполнил свой стаканчик бронзовым ликером и положил себе на тарелку ассорти из мяса, сыров и пирожных.

– Что? Никто не голоден?

– Мы пришли сюда не для того, чтобы есть, – ответил Роман, нетерпение нарастало в его голосе.

– Как вы, американцы, любите говорить «все равно»! – Бернард пожал плечами и повел нас обратно к столу. – Итак, давайте поговорим, – начал Альтман, занимая место во главе стола, рядом с ним села Кендра, а напротив нее – Роман и я.

Херст сделал глоток газированной воды, а Бернард запихнул в рот гриб, фаршированный крабовым мясом, и запил его глотком своего напитка.

– Итак, Роман, как вы знаете, BALE – «Bernard Altman Luxury Enterprises» – очень заинтересована в приобретении вашей компании. Мы считаем, что Дом Херста будет хорошо сочетаться с другими нашими брендами.

– Понятно, – произнес Роман с каменным лицом. – Что вы предлагаете?

– Пятьдесят миллионов долларов.

Вот это да! Мои глаза чуть не выскочили из орбит. Реакция Кендры шокировала меня.

– Бернард, дорогой. Это немного маловато.

Маловато? Она что, шутила? Это же, как выиграть в лотерею!

Кендра перевела взгляд с Романа на Бернарда. Ее взгляд оставался прикованным к пухлому французу.

– Серьезно, Бернард, талант Романа беспрецедентен. И не является еще одним из ваших дизайнеров-однодневок «сегодня здесь, завтра там». Он уже легенда.

Бернард запихнул в рот очередной гриб. Потом медленно пережевал его и сделал глоток алкоголя. Затем поставил стакан на стол.

– Шестьдесят.

Кендра закатила глаза.

– Ну же, Бернард.

– Семьдесят пять.

Кендра:

– Бернард, дорогой, я стою больше. Может, скажем, au revoir³³?

Каждый нерв был натянут до предела, я задержала дыхание. Роман же сидел, сложив руки на груди, как будто смотрел скучный теннисный матч. Еще одна долгая пауза. Напряжение вибрировало в воздухе. Наконец, раздувая ноздри, Бернард заявил.

– Сто миллионов! Сто миллионов! И это мое последнее предложение!

Святая корова! На секунду мне показалось, что я словно смотрела любимое игровое шоу моей матери «Сделка или не сделка». В то время как лицо Кендры светилось, как рождественская елка, лицо Романа отражало предельное безразличие. Он даже глазом не моргнул. Снова тишина. Кендра практически пускала слюни, уже предвкушая, куда потратила бы такую возмутительную сумму денег, пока Роман обдумывал предложение. Мое сердце колотилось от волнения, но я не могла прочесть его бесстрастное лицо. Напряжение в воздухе было настолько сильным, что и бензопила не смогла бы его разрезать. Наконец, Роману это надоело.

– Что включает в себя сделка? – Он сложил свои красивые руки на столе, оставаясь холодным и бесстрастным.

Бернард перечислил список преимуществ, которые включали в себя покрытие всех производственных расходов и полную маркетинговую поддержку, что позволило бы сделать Дом Херста глобальным брендом.

– Кроме того, я приму вас в Федерацию высокой моды, а также обеспечу ателье в Париже, что позволит вам устраивать показы в столице мировой моды вместе с другими великими. Chanel… Givenchy… Dior… и так далее.

Роман, казалось, не был особо впечатлен. С покерным лицом он сделал еще один длинный глоток своего Perrier.

– Что еще?

– Я предлагаю вам базовую ставку в десять миллионов долларов в год и солидный бонус, если продажи превысят наши ожидания.

Кендра вскочила.

– А как же моя зарплата?

– Заткнись! – рявкнул Роман, прежде чем повернуться ко мне. – Моя Бабочка, у тебя есть вопросы?

Глаза Кендры округлились

– Ты серьезно, Роман? Она едва вылезла из подгузников!

Несмотря на ее оскорбление, я так же, как и Кендра, была шокирована тем, что он попросил меня принять участие в этих безумных переговорах. Она бросила в мою сторону очередную порцию кинжалов, пока я с тревогой теребила свой кулон в виде бабочки и размышляла над тем, что спросить. Думай, Софи, думай! На ум пришел только один вопрос.

– Мистер Альтман…

– Papillon, пожалуйста, зови меня Бернардом. – Проглотив вздох, я не позволила его сальному голосу напугать меня. Слова вырывались наружу:

– Бернард, будет ли у Романа творческий контроль?

Взгляд Бернарда перепрыгнул на Херста.

– Все просто. Вы можете делать все, что хотите, но я буду окончательно утверждать каждую коллекцию.

Роман криво улыбнулся.

– Большое спасибо.

Глаза Бернарда загорелись, как фейерверк. Зубастая улыбка Кендры была настолько широкой и яркой, что ослепляла. Французский магнат захлопал в ладоши, как ликующий ребенок, который добился своего.

– Fantastique³⁴! Мы заключили сделку!

Роман допил воду, затем поднялся со своего места.

– Никакой сделки! – Он повернулся ко мне. – Софи, давай убираться отсюда.

Он отодвинул мой стул, в то время как Кендра резко вскочила на ноги. Она была в ярости, ее лицо стало свекольно-красным от гнева.

– Роман, ты что, совсем охренел? Ты собираешься отказаться от ста миллионов долларов?

Самодовольная улыбка изогнула его пухлые губы.

– Ага. Просто смотри на меня.

С этими словами Роман схватил меня за руку и повел из комнаты прочь, оставляя позади ошеломленных Кендру и Бернарда.

– Роман, вернись! – Услышали мы, как крикнула Кендра.

– Je ne comprend pas³⁵, – бормотал Бернард. – C'est tout à fait fou!³⁶

– Чертова французская лягушка, – бурчал Роман себе под нос, пока мы шли к лифту.

– Я думала, он больше похож на черепаху Тутер.

Обхватив меня рукой, Роман раскатисто рассмеялся. Эти звуки задели какую-то струну во мне. Его смех был заразителен, и когда двери лифта с шумом открылись, мы уже оба смеялись так сильно, что стало больно. Слезы катились по моим щекам.

– Роман, не жалеешь? – поинтересовалась я.

– Как пела любимая певица моей матери, покойная великая Эдит Пиаф, «Je ne regrette rien»³⁷. – Он начел петь строки знаменитой песни. Его баритональный голос идеальной высоты отскакивал от стен. Я засмеялась еще сильнее.

Мы зашли в лифт, и Херст, все еще прижимая меня к себе, нажал на кнопку этажа, где был расположен вестибюль. Двери закрылись за нами.

– Давай, Бабочка, выпьем чего-нибудь. И отпразднуем.

Глава 40

Софи

Миновав элегантный и просторный Пальмовый двор, где я мельком увидела знаменитый портрет Элоизы, сопливой девчонки, которая никогда не была одним из литературных героев моего детства, Роман привел меня в легендарную Дубовую комнату, где располагался бар. Он больше не был открыт для посетителей из-за некоего юридического спора, но нам повезло. Темное, богато отделанное панелями помещение было арендовано для какого-то большого праздничного мероприятия. Судя по тому, как вызывающе были одеты посетители, они определенно прибыли из другого города или работали в какой-нибудь технологической компании. Роман, все еще посмеиваясь, настоял на том, чтобы мы присоединились к вечеринке. Кроме того, он был безмерно рад, что тут мы бы точно не столкнулись ни с кем из его клиентов, работающих в стиле высокой моды, которых, скорее всего, можно было встретить за чаем в «Палм Корт» после дня шопинга в Бергдорфе.

– Давай сядем у бара, – предложил он, подталкивая меня к нему. Как и всегда, тот по-джентльменски выдвинул для меня один из зеленых кожаных барных стульев, а затем сел рядом со мной так, что наши бедра соприкасались. Он сидел настолько близко ко мне, что я чувствовала, излучаемое его телом тепло.

– Что ты хочешь выпить? – спросил Роман.

Я разглядывала все сверкающие, похожие на драгоценные камни бутылки, расставленные за барной стойкой.

– Как насчет чего-нибудь французского? Мы можем поднять тост за Бернарда.

– Вообще-то, я собираюсь выпить за тебя, моя блестящая Бабочка. Твой вопрос был идеален. Это единственный вопрос, который я бы задал.

Я скромно улыбнулась, но мысленно дала себе пять баллов.

– Спасибо.

Несмотря на то, что в баре было довольно много народу, Роману удалось привлечь внимание бармена.

– Два «Кир Рояль». И сделайте их с Veuve Clicquot, пожалуйста.

Я понятия не имела, что это было такое, но загорелась, когда бармен вернулся с двумя хрустальными фужерами, наполненными пузырящимся шампанским розового оттенка. Роман поднял свой бокал, и я последовала его примеру.

– К черту французскую черепаху, – произнес он. Затем чокнулся своим бокалом о мой. – За мою прекрасную, блестящую Бабочку. За то, что всегда вдохновляешь меня и заставляешь видеть свет.

Я почувствовала, как мои щеки опалило жаром, что стала розовой, как шампанское, и не только от его комплимента. Близость этого умопомрачительного бога секса заставила меня покрыться мурашками. Мне определенно нужно было выпить. Возможно, парочку бокалов. В предвкушении глотка игристого я услышала, как зазвонил телефон Романа.

– Черт. – Поставив фужер на стойку, он вытащил из заднего кармана мобильный. Потом посмотрел на экран и нажал «ответить».

– Ciao! Что происходит, друг мой? – Он внимательно слушал голос на другом конце, борясь с ревом буйной толпы и громкой музыкой. Затем нахмурил брови, гнев прорезал его лоб.

– Cazzo!³⁸ – Мне показалось, что он выругался по-итальянски.

– Подожди secondo, Бруно. – Его взгляд встретился с моим. – Софи, мне очень жаль. Я должен выйти на улицу, где не так громко. Это мой поставщик из Италии. Возникла проблема с партией шелковой органзы, которую я заказал. Вернусь, как только смогу. А пока наслаждайся своим «Киром» и не стесняйся заказать еще один. – К моему удивлению, он быстро поцеловал меня в губы, прежде чем выбежать из шумного бара. Я провела языком по губам, пробуя его вкус. Краткое прикосновение его губ к моим лишь сильнее разожгло мой аппетит к этому великолепному, сложному мужчине. Мне захотелось большего. Я сделала небольшой глоток коктейля с шампанским, сладкая шипучесть которого только усилила мое возбуждение. Каково было бы, если бы он по-настоящему поцеловал меня? Если бы его губы сомкнулись на моих? Мое лицо – в его руках. Наши языки переплелись бы? При этой волнующей мысли горячие мурашки пробежали по моему телу от головы до пят. «Софи, остановись, или ты выскочишь из своей кожи!»

Чтобы отвлечься, я повернулась и начала наблюдать за участниками вечеринки. Большинство из них было примерно моего возраста, и, похоже, они отрывались по полной. Я осушила свой коктейль и заказала еще один у бармена, несмотря на то, что чувствовала легкое головокружение. И возбуждение. Это случилось так быстро. Снова повернувшись лицом к бару, поднесла фужер к губам, когда теплое дыхание опалило мою шею. Мурашки пробежали по моим рукам, как пузырьки шампанского, и, покалывая, спустились по позвоночнику к внутренней стороне бедер. Должно быть, это Роман! Его губы коснулись моего затылка, но на ощупь они были влажные и склизкие. Чужие для меня. Ничего похожего на мягкие, бархатистые губы, которые встречались с моими раньше. Мурашки превратились в холодок при звуке знакомого гнусавого голоса.

– Mon petite papillon, как приятно, что ты присоединилась к моей вечеринке.

Я резко обернулась. Это Бернард. Поскольку я сидела, мы оказались лицом к лицу, глаза в глаза. Он был так близко, что я чувствовала его горячее, зловонное дыхание. Отвратительная смесь табака и алкоголя. Нагловатая улыбка приподняла уголки его губ, а в остекленевших глазах мерцала похоть.

Он был пьян.

– Мне нужно идти, – пролепетала я. Затем попыталась встать, но он толкнул меня обратно. Для своего роста мужчина оказался гораздо сильнее, чем я ожидала. Он положил свои корявые руки на мои плечи.

– Отпустите меня, – умоляла я.

Его рептильные глаза буравили меня.

– Но, papillon, вечеринка только начинается.

– Это твоя вечеринка?

– Oui. Это bienvenue – приветственная вечеринка для группы маркетинговых стартапов, которую я только что приобрел. Они могут выглядеть как кучка ботаников, как вы, американцы, говорите, но поверь мне, они гении… как и ты.

– Поздравляю, – пробормотала я, его похотливый взгляд не отрывался от меня.

– Ты должна работать на меня. А не на этого высокомерного засранца.

– Мне нравится моя работа. – И я влюбилась в него. В этого красивого, загадочного, сложного засранца.

– И ты мне нравишься. – Его глаза остановились на моей груди. – Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя самые красивые сиськи в мире?

Прежде чем я успела произнести хоть слово, он сжал мою грудь с такой силой, что я вскрикнула.

– Прекрати! – закричала я. Затем, при следующем резком вдохе, он смял мои губы своим ртом, пытаясь проникнуть языком в мое горло. Я плотно сжала губы, не давая ему прорваться. Морщась, зажмурила глаза, чтобы не смотреть на него. Тошнота подкатила к горлу, как в скоростном лифте. Желчь смешалась с шампанским. Меня сейчас вырвет!

И вдруг я освободилась.

– Убери от нее свои гребаные руки! – Этот голос, пронизанный гневом, я узнала бы где угодно. Роман! Я вовремя открыла глаза, чтобы увидеть, как мой герой оттолкнул от меня Бернарда и повалил его на пол. Французская черепаха струсил от страха, когда Роман навис над ним, рыча, как бешеная собака.

– Да поможет тебе Бог, если ты когда-нибудь снова приблизишься к чему-то, что принадлежит мне. Я подам тебе твои яйца на серебряном блюде.

– Не трогай меня! Je vous en prie! – умолял дрожащий француз, поднимая руки в защитном жесте.

– Je vous en prie. – Роман передразнил его самым девчачьим из высоких носовых голосов. Затем его голос понизился на несколько децибел, а его поведение резко изменилось. Лицо приобрело глубокий алый оттенок и запылало от ярости.