Текст книги "Роковое пари (СИ)"
Автор книги: Наталья Семенова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Вдохновлять тебя?
– Да. Кстати, ты уже вдохновляешь меня, Бабочка.
Я – вдохновение? Это, наверное, шутка. Кого могла вдохновить моя обыденная жизнь? В недоумении, я позволила ему продолжить.
– Я долго мучился над своей следующей коллекцией, но после того, как ты вчера ушла, она пришла ко мне. Я хочу, чтобы она была вдохновлена бабочками. Хочу, чтобы ты мне помогла. – Роман сделал паузу. – Стань моей музой.
Я задумалась над его предложением. Я знала с чего начать.
Глава 11
Роман
– Это мое счастливое место, – сияла Софи, пока мы шли по выложенной мраморными плитами дорожке, окруженной буйством ярких красок, экзотических растений и разноцветных бабочек всех форм и размеров. – Родители подарили мне на Рождество абонемент в музей, поэтому я постоянно прихожу сюда. Что ты думаешь?
– Вау! – Я был в благоговении. За все годы, что жил на Манхэттене, ни разу не был в Консерватории бабочек Американского музея естественной истории в Нью-Йорке. Более того, я даже не знал о ее существовании.
Закрытый стеклом куполообразный виварий площадью двенадцать сотен квадратных футов, расположенный в самом центре музея, представлял собой тропический рай. Люминесцентное искусственное освещение имитировало солнечный свет. В нем поддерживался теплый и влажный климат, поэтому у меня возникло искушение снять куртку. А может быть, мне просто было жарко из-за энергии, излучаемой моей спутницей. Никто из нас не упомянул об инциденте в маникюрном салоне – это не было намеренным с моей стороны. Просто так получилось. И она позволила мне это сделать.
– Сколько бабочек в этом месте? – спросил я, подавляя воспоминание о том, как ее киска пульсировала от нажатия моего большого пальца. И румянец, который пылал на еще щеках.
– Более пятисот, представлено около восьмидесяти видов.
– Откуда они берутся?
– С ферм по всему миру. Их присылают сюда, когда они становятся куколками.
– Куколками?
– В состоянии куколки. Коконы. Есть даже галерея куколок. Если нам повезет, мы увидим, как вылупляется бабочка.
Маленький мальчик в толстовке пронесся мимо меня, задев мое бедро. Издав стон, мне захотелось выругаться на него.
– Надеюсь, ты не против детей, – заметила Софи с улыбкой. – Это действительно популярная выставка среди семей, и многие школы проводят здесь экскурсии.
Консерватория действительно была заполнена детьми всех возрастов. Их восторженные визги рассекали воздух, пока вокруг них порхали бабочки.
– Я не против них, – ответил нерешительно. На самом деле я избегал детей любой ценой. Моя грудь сжалась, когда острая грусть пронзила мое нутро. Ей должно было исполниться девять лет.
Но бодрый голос Софи не дал мне впасть в депрессию.
– Я люблю детей. Когда я училась в колледже, то участвовала в программе по работе с населением и учила детей из малообеспеченных семей рисовать.
Прежде чем я успел спросить, как та научилась рисовать, она показала пальцем на бабочку среднего размера.
– Смотри! Это же Геликоний Харитония.
– Что за чертов харитониус?
Она рассмеялась.
– Геликоний Харитония.
Я повторил название, с трудом выговаривая слоги. Мой взгляд переключился на черно-бело-полосатое крылатое насекомое, сидящее на фиолетовом цветке.
Софи улыбнулась.
– Да. Научное латинское название Зебра длиннокрылая.
Ух, ты! Она ведь действительно похожа на зебру! От своего очаровательного гида я узнал, что эта бабочка являлась официальной представительницей Флориды и встречалась во многих частях света. А также узнал, что это одна из немногих бабочек, которая питалась пыльцой. Большинство видов предпочитали нектар и фруктовые соки, но всем им была нужна вода, поэтому сотрудники музея регулярно опрыскивали листья растений по ночам.
– И смотри! Вот еще одна редкая! – Она возбужденно показала на другую бабочку, но я не мог ее разглядеть. Даже прищурившись.
– Посмотри внимательнее!
Уверенный, что меня здесь никто не узнает, я напялил свои очки на макушку, чтобы лучше рассмотреть. Нацелил свой взгляд на стебель лиственного растения, но я не был уверен, что именно искать.
– Вот! – указала моя спутница, приближаясь к тому, что выглядело как мертвый лист. – Это индийский Листокрыл из Азии. Когда его крылья закрыты, он выглядит как листок, с прожилками и все такое. Так он маскируется и защищается от хищников.
Все еще сомневаясь, внимательно посмотрел на коричневатый листок, но когда его крылья расправились, и он улетел, я усиленно заморгал. Мои сомнения тоже улетучились.
– Это потрясающе! – восторгался я, пока мы продолжали осмотр экспозиции. Она назвала еще огромное множество других видов, и я поразился ее знаниям о крылатых существах. Софи была словно настоящая ходячая энциклопедия. Я мог бы поспорить, что она могла определить каждый вид бабочек.
– Какая твоя любимая бабочка?
– Луна. Но на самом деле это мотылек.
– В чем разница между бабочкой и мотыльком?
Она объяснила, что у бабочек усики тонкие, с булавовидными кончиками, а у мотыльков – перьевидные или похожие на гребень. Бабочки летали днем, в то время как мотыльки вели ночной образ жизни. Мотыльки также обычно были крепкие, пушистые и размером меньше бабочек. Хотя величественная Луна являлась исключением и была больше похожа на бабочку.
– Увидим ли мы ее здесь?
– Я не уверена. У них может и не быть ее, а если и есть, то ее трудно заметить, потому что она может спать под листом. Из-за зеленых крыльев ее трудно заметить.
На полпути к экспозиции меня осенила тревожная мысль. Я же должен делать фотографии. И еще также видео. Поэтому залез в задний карман и достал свой телефон. Проклятье. Он разрядился. Софи услышала, как я ругнулся себе под нос.
– В чем дело?
– Мой телефон сдох. Мне следовало сфотографировать всех этих бабочек для ориентира.
– Не волнуйся. У меня на телефоне есть фотографии большинства этих бабочек. Кроме того, ты можешь купить справочник в сувенирном магазине и посмотреть видео с выставки на YouTube.
С облегчением засунув телефон обратно в карман, на следующем вдохе я почувствовал странное покалывание на тыльной стороне ладони. Опустил взгляд. К моему шоку на нее приземлилась переливающаяся малиновая бабочка. Я медленно поднял руку и показал Софи.
Ее глаза расширились, а лицо засветилось.
– Боже мой! Это Краснопятнистый Монарх из Нигерии. – Мы оба смотрели на нее, пока бабочка сидела на моей руке. Она не двигалась. Думаю, я ей понравился.
– Знаешь, когда бабочка садится на тебя, это к удаче, – поведала мне Софи. Я не мог не улыбнуться, думая, что каким-то удивительным образом Софи приземлилась на меня. Так что моя жизнь скоро должна измениться. Уже изменилась. Прошли годы с тех пор, как я проводил так много времени вне своей студии или в окружении такого буйства цветов. Или с девушкой, которая могла вызвать улыбку на моем лице. Еще одна зеленоглазая красавица…
– Ты проголодалась? – Мой желудок заурчал после того, как бабочка улетала. Было уже далеко за полдень, а я ничего не ел с раннего утра.
– Очень! В музее есть хорошее кафе, куда мы можем сходить.
– Звучит идеально.
– Но прежде чем мы пойдем, давай посмотрим на куколок.
Через несколько минут мы остановились перед освещенной стеклянной витриной. Внутри нее была длинная ветка, с которой свисало несколько куколок. Они были похожи на мини-груши для битья. Маленький афроамериканский мальчик и его мать стояли довольно близко ко мне.
– Как ты думаешь, мы увидим, как вылупляется один из них? – спросил я, с каждой секундой становясь все более голодным и нетерпеливым.
– Возможно.
Слово «возможно» не входило в мой лексикон с черно-белым цветом. Для меня существовало только «да» или «нет». Да или нет.
– Давай, пойдем. Я умираю с голоду.
– Нет, подожди! – Черт! Она работала на меня не больше часа, а уже отдавала мне приказы? Прежде чем я успел высказать ей все, что думал о ней, ее голос стал оживленным. – Кажется, я что-то вижу! – Она указала пальцем на ветку. – Смотри!
Внезапно я увидел, как что-то пробивалась из средней куколки. Мой глаз несколько раз моргнул. Это было крыло. Мой пульс ускорился от волнения, и я непроизвольно схватился за теплую ладонь Софи, пока мы молча наблюдали за появлением бабочки. Я был заворожен. Через пять удивительных минут огромная бабочка – ярко-синяя с черными вкраплениями – цеплялась за ветку. Ее крылья все еще были сложены. Новичок в этом мире. Она боялась пошевелиться.
– Твою мать!
– Мама, этот человек сказал плохое слово! – Это пожаловался маленький мальчик, стоящий рядом со мной, о котором в состоянии транса я совершенно забыл. Я повернулся к ребенку и пожал плечами.
– Извини. – Его мать бросила на меня язвительный взгляд, затем схватила ребенка за руку и оттащила его в сторону.
Софи разразилась смехом.
– Ты прощен. – Я тоже не смог удержаться от смеха. Ее радостный смех оказался заразителен. Когда я смеялся в последний раз? Я не смог вспомнить, но мне было приятно. Так хорошо. Успокоившись, мы сфокусировались на только что родившейся бабочке, которая все еще боялась пошевелиться. Софи сжала мою руку, и я позволил ей это сделать.
– Видишь, та бабочка, которая приземлилась на твою руку, принесла тебе удачу.
Это ты принесла мне удачу.
– Я была здесь так много раз, но это лишь второй раз, когда я вижу, как вылупляется бабочка.
– Что это за вид?
– Это Голубой Морфо. Они обитают в основном в тропических лесах Южной Америки. У них шестидюймовый размах крыльев, так что это одни из самых больших бабочек в мире. – Она сделала задумчивую паузу. – Они напоминают мне о тебе.
А мне она напомнила о наклейке на ногте моего большого пальца. Я все еще очарован, и мой здоровый глаз оставался прикованным к голубой бабочке.
– Почему?
– Потому что они такие внушительные. Плюс, из-за их окраски – сочетание черного и огненно-голубого – цвета твоих глаз.
Да, моего глаза. Она не осознавала своего промаха, но я не обратил на это ее внимания. Зачем превращать этот замечательный день в уныние?
– Вообще-то я начала рисовать Голубого Морфо, – добавила она.
– Я бы с удовольствием на нее посмотрел.
Затем, без предупреждения, бабочка взмахнула крыльями и взлетела на верхушку ветки, глядя на нас и гордо расправляя крылья, словно говоря: «Я – король джунглей».
Внутри меня поднялось чувство, которое я не мог выразить словами. Столкновение легкости и силы. Обновления и силы.
Я чувствовал, как вылез из темного кокона. Как будто я…
Переродился.
Глава 12
Софи
Я была удивлена, что Мистер Босси с готовностью согласился пообедать в музейном кафе самообслуживания. Мне показалось, что он, скорее человек со вкусом шампанского, который предпочел бы пообедать в ресторане Petrossian, наслаждаясь икрой и беллини. Но я ошиблась. И чем больше проводила с ним времени, тем больше убеждалась, что он – человек-парадокс. Ходячее противоречие. Человек, который жил во тьме и оживал во взрыве красок. За гамбургерами и картошкой фри с колой я рассказала ему о своем стремлении стать профессиональным художником и о своей мечте однажды отправиться в тропический лес, чтобы увидеть бабочек в их естественной среде обитания. Он позволил мне говорить безумолку. Честно говоря, я никогда не была с человеком, который проявлял бы ко мне такой интерес – ну, за исключением моих родителей и моего друга Винсента. Но когда я пыталась задать ему несколько вопросов о себе, он снова переводил тему на меня. Чувствовалось, что это был защитный механизм. Роман – определенно замкнут, и я не могла не задаваться вопросом, почему.
Съев один огромный кусок шоколадного торта на двоих, мы отправились в сувенирный магазин, где я показала ему антологию о бабочках. Он пролистал страницы, но, в конце концов, отказался от нее, потому что не захотел ее тащить. Она весила целую тонну. Вместо этого он купил потрясающий шелковый шарф с принтом бабочек и протянул его мне.
– Это для тебя, моя Бабочка.
– Я не могу принять от тебя подарок, – возразила я, мой голос дрожал. Он и так дал мне слишком много.
– Это маленький подарок за прекрасный день. Ты вдохновила меня. – Он ласково щелкнул по кончику моего носа, и моя кожа повсюду покрылась мурашками. – Надень его, Софи. – Он указал в меня подбородком. – Сейчас, пожалуйста. – Мистер Босси. По крайней мере, он сказал «пожалуйста».
Под влиянием импульса, вместо того, чтобы обернуть его вокруг шеи, я повязала его на волосы. Не предполагая, что он мог подумать.
Пронзительный голубой взгляд Романа не отрывался от меня, пока я завязывала концы в бант. И на его лице расцвела улыбка.
– Это то, что мне в тебе нравится. Большинство женщин носили бы его как шарф, но ты сделала из него повязку. – Перфекционист, живущий в нем, поправил мой бант. – Так лучше. Давай подышим свежим воздухом.
Он еще раз поправляет мою новую повязку, и я чувствую, как запылали мои щеки. Здесь внезапно стало жарко или мне так только казалось? Мне бы тоже не помешал свежий воздух. Когда мы уже собрались выйти из музейного магазина, мой новый работодатель обратил внимание на небольшой предмет. Его зоркий глаз загорелся.
– Держу пари, это мотылек Луна, – сказал Херст, изучая зеленое стеклянное пресс-папье в натуральную величину. Я подтвердила его догадку, отметив, что маленькая скульптура так же красива и изящна, как и настоящее крылатое существо. Он сообщил, что хочет ее.
Роман осторожно взял его с полки и подошел к кассиру. К моему удивлению, мотылек продавался. Последний, и всего за двадцать пять долларов. Прежде чем он успел протянуть ей свою кредитную карту, я достала свою и настояла на том, чтобы купить ее для него. Херст запротестовал.
– Нет, пожалуйста, Роман! Я настаиваю! Я могу себе это позволить. У меня теперь есть высокооплачиваемая работа. Это самое малое, что я могу сделать. Я хочу, чтобы ты получил ее… как подарок от меня.
С неохотой он убрал свою карточку и сдался.
– Больше так не делай, Бабочка, – добавил он, пока кассир аккуратно заворачивала стеклянную фигурку в слои папиросной бумаги и убирала ее в маленький пакет для покупок. Роман взял его в руку.
Никаких благодарностей.
– Пойдем. Давай уйдем отсюда, пока я еще вдохновлен.
Пройдя мимо грозного Ти-Рекса перед выходом, мы вышли на улицу. Погода все еще оставалась приятной. Было солнечно и около семидесяти градусов10. Легкий теплый ветерок – желанный отдых от душного музея.
– Мне пора домой, – выдохнула я. Честно говоря, мне не хотелось ехать на метро до своей квартиры. Не хотелось, чтобы образ прекрасного дня, наполненного этим великолепным мужчиной и всеми этими изысканными бабочками, был уничтожен грязью вонючего, переполненного, мрачного метро. Но Роман избавил меня от этого похода.
– Давай пройдемся немного. Я редко выхожу на улицу.
После нескольких остановок, включающих пиццу и мороженое, уже смеркалось, когда мы, наконец, оказались недалеко от моей квартиры в районе Адской кухни. Мне не хотелось, чтобы он видел, где я жила. И хотя этот район, некогда кишащий продавцами наркотиков и преступностью, сейчас был довольно сильно облагорожен, мое ветхое многоквартирное здание с непомерно высокой арендной платой за жилье вызывало смущение и совсем не было похоже на тот величественный дом, построенный в начале прошлого века, который занимал он. Зазвонил мой телефон. Сбросив рюкзак, я достала его из переднего кармана и посмотрела на экран. Это был мой домовладелец. Вероятно, он снова звонил мне по поводу просроченной арендной платы. Зная, что, благодаря щедрой выплате Романа, я могла заплатить и за этот, и за следующий месяц, я проигнорировала звонок. Но телефон зазвонил снова. И я позволила ему звонить.
– Кто звонит? – поинтересовался Роман с вызовом в голосе.
– Никто важный.
– У тебя есть парень?
– Ты должен поймать такси, – сказала я ему, уклоняясь от его вопроса и бросая телефон обратно в сумку. – Я могу добраться до дома сама.
Он смотрел на меня так, будто я дала ему пощечину.
– Ни хрена подобного. Уже темнеет. И твой район небезопасен. Я провожу тебя до твоей двери.
– Роман, это совершенно безопасно. Когда ты был там в последний раз?
Он резко остановился, как вкопанный, и, схватив меня за плечи, развернул к себе. От его прикосновения каждое нервное окончание словно обожгло. Его здоровый глаз впился в меня.
– Двадцать лет назад. К твоему сведению, я вырос там. Мы с матерью жили в какой-то дыре. И нам повезло, что никого из нас не зарезали ножом или не подстрелили шальной пулей.
Его откровение шокировало меня. Я задалась вопросом, насколько сильно повлияло на него его воспитание, но вместо этого произнесла:
– Ну, с тех пор все изменилось. Сильно. Теперь это хороший район.
Роман нахмурил брови.
– Не спорь со мной. На самом деле, я делаю это одним из требований твоей работы. Просто делай, что я говорю.
Через пять минут мы повернули на мою улицу. Вдоль дороги выстроилась дюжина ярко-красных пожарных машин. Мне потребовалось всего несколько мгновений, чтобы понять, что происходило. Боже мой! Мое здание горело! Так вот почему мой домовладелец звонил мне!
В состоянии паники я оторвалась от Романа и помчалась по тротуару. Пожарные в ярко-желтых защитных костюмах поливали из шлангов пламя, вырывающееся из окон, многие из которых были разбиты. Воздух был таким густым из-за дыма, что душил меня и затуманивал зрение. Я едва осознавала, что Херст стоял рядом со мной.
– Это мое здание! – задыхалась я, дергая за руку грузного пожарного. – Я должна войти внутрь!
– Пожалуйста, отойдите, мэм, – увещевал он, рывком освобождая свою руку от меня. – Это опасная зона.
– Но я здесь живу! Все мои вещи внутри! – Я заплакала, слезы щипали глаза и от дыма, и от этой ужасающей реальности. Все мое имущество горело в огне. Я теряла все, что у меня есть! Мои художественные принадлежности! Мои картины! Мой ноутбук! Мою жизнь!
В отчаянии я бросилась к зданию, но две сильные руки удержали меня.
Роман.
– Софи, какого хрена ты делаешь? Ты не можешь войти туда!
– Отпусти меня! – Извиваясь и стеная, я отчаянно пыталась освободиться от него. – Ты не сможешь остановить меня. – Но моя воля не могла сравниться с его силой. И я сдалась.
С обмякшими конечностями и разрывающимся сердцем я наблюдала, как рушилось здание, и разразилась цунами слез. Истерические, рваные рыдания сотрясали мое тело, и если бы Роман не держал меня, я бы рухнула на землю. Он осторожно развернул меня и заключил в свои объятия.
– Я потеряла все! Все мои картины! – Я горько рыдала, в горле образовался ком, и горячие слезы обжигали мои щеки. – Мне больше негде жить.
Он без лишних слов притянул меня ближе к себе и обхватил руками, даря защитное успокоение. Грустная, оцепеневшая и поверженная. Я прижималась головой к его твердой груди и рыдала в его куртку, мои уродливые слезы и сопли пачкали маслянистую кожу.
Но он просто позволил мне плакать, плакать и плакать, пока его голос, мягкий, как молитва, не зазвучал в моих ушах.
– Ну, все, все, Бабочка. Ты останешься со мной.
Глава 13
Роман
Пять секунд могли изменить целую жизнь. Это я знал не понаслышке. За это время у лотерейного билета можно было стереть защитную пленку, чтобы узнать попался ли выигрышный номер. Или предложение руки и сердца могло быть скреплено кольцом. Или машина могла врезаться в дерево.
А пожар мог уничтожить все.
Сидя за столом в своем кабинете наверху, я смотрел на стоящее передо мной изящное стеклянное пресс-папье, завороженный переливающимися зелеными крыльями, которые выглядели так, будто могли поднять его в небо. Красота и хрупкость статуэтки так напоминали мне мою Бабочку. О нашем волшебном дне… который буквально превратился в дым. Ужасная мысль врезалась в мой мозг. Что, если бы она оказалась в ловушке внутри здания, когда вспыхнул пожар? Мое тело сотрясала дрожь, когда за спиной раздались легкие шаги. Я оглянулся через плечо. Это была мадам Дюбуа.
– Как она? – спросил я своего доверенного начальника штаба, которая так любезно устроила Софи в одной из гостевых спален дальше по коридору. Рядом с ее спальней.
Выражение лица у нее было мрачное.
– Она плохо себя чувствует, поэтому легла в постель.
– Это понятно. Она что-нибудь ела?
– Я приготовила ей суп. Софи съела несколько ложек.
– Хорошо. – Хотя мне бы хотелось, чтобы она поела больше.
– Я дала ей одну из ваших шелковых рубашек. Та ей очень велика, но этого будет достаточно, пока девушка не купит новую одежду.
– Это прекрасно. – Мысль о том, что Софи была окутана моей сущностью, одновременно успокаивала и возбуждала меня. Мой член зашевелился между моих ног, благо стол скрыл сей факт.
– Я постираю ее одежду. – Мадам Дюбуа опустила руку в карман своего халата и достала телефон. – Она дала мне это. Он разрядился. Софи спросила, сможете ли вы его зарядить, ведь у вас одинаковые телефоны.
Я взял его у нее и подключил к зарядному устройству, лежащему на моем столе.
– Спасибо, – поблагодарил я тоном, как бы говоря, что больше она мне сегодня не понадобится.
Я остался один. Меня начало одолевать искушение проверить, как там Софи, но звук ее телефона, который уже вовсю заряжался, привлек мое внимание. Пришло сообщение, к которому я не мог получить доступ, потому что не знал ее пароля. Кто, черт возьми, это мог быть? Разочарованный, я снова перевел взгляд на пресс-папье, и тут меня осенило. Наверняка это Л-У-Н-А. Зеленый мотылек, которого она так обожала. Я набрал на экране соответствующие цифры: 5-8-6-2. И бинго! На экране появилась заставка – красочная картина с изображением бабочки, ну кто бы сомневался, – и перевела меня прямо к ее текстовым сообщениям. Последнее – от ее подруги Харпер.
Харпер: Соф, я звоню и звоню! Почему ты не берешь трубку? Я видела в новостях, что твой жилой дом сгорел! Два человека погибли! Я надеюсь, что ты в порядке. Дай мне знать как можно скорее.
Затем еще одно.
Харпер: PS. Думаю, если ты умерла, то ты не будешь мне писать. LOL!
Третье.
Харпер: PSS. Дай мне знать, что ты не умерла. ПОЖАЛУЙСТА!!!!
Прежде чем она успела отправить еще одно нелепое сообщение, я написал ей ответ.
Роман: Привет, Харпер. Это Роман Херст. С Софи все в порядке. Она временно живет у меня.
Харпер ответила сразу же.
Харпер: Фух! Кстати, почему у тебя ее телефон?
Роман: Она отдыхает, а я его заряжаю.
Харпер: ХОРОШО. Когда она встанет, пусть наберет мне. Мне нужно знать, смогла ли она спасти пальто «Прада», которое я ей одолжила. И платье подружки невесты.
Черт! Что не так было с этой чешуйчатой? Я закатил глаза. Да, оба. И хотя мой правый глаз был скрыт под повязкой и слеп, но он все еще был подвижен и реагировал на мое настроение. И капризы. Я набрал ответ.
Роман: Если можешь, пожалуйста, сообщи семье Софи, что с ней все в порядке, чтобы они не волновались.
Харпер: Обязательно передам. Пока!
Телефон Софи продолжил заряжаться. Я держал его в руке, и меня разбирало жгучее любопытство. Возможно, я смог бы узнать, был ли у нее парень?
Следующие десять минут я пролистал множество сообщений. Большинство из них было от Харпер, некоторые – от непостоянных клиенток, несколько от ее противного арендодателя. И ни одного от парня. Похоже, у нее его не было. Но почему меня это так волновало? Софи – молода, красива, весела, умна. Она имела право иметь его. Она должна иметь его. Но при мысли о том, что у нее он был, кислотная смесь ревности и ярости разъела дыру в моем нутре. Я знал ее всего чуть больше двадцати четырех часов, но чувствовал, что она – моя. Как будто я уже владел ею.
Так точно и не узнав, был ли у нее парень, я решил открыть галерею с ее фотографиями, чтобы просмотреть их. Их было сотни. Я быстро пролистывал фотографии с позирующими кистями рук, демонстрирующими красиво ухоженные ногти… фотографии с модной рыжеволосой ровесницей, которая, как я предполагал, являлась ее подругой Харпер… селфи, которые подчеркивали ее общительную личность, забавное чувство моды и уникальную красоту… некоторые из них были с улыбающимися пожилыми мужчиной и женщиной, празднующими Рождество – возможно, ее родители? – и, как и было обещано, бесчисленные фотографии экзотических бабочек крупным планом, сделанные в консерватории. Фото были потрясающие, передающие самые сложные детали этих крылатых созданий. Не менее удивительны были и фотографии ее картин с бабочками. Завтра я обязательно попрошу ее прислать их мне по электронной почте.
Затем, уже собираясь отложить телефон, я заметил фотографию парня, словно сошедшего со страниц модного журнала, двадцати с небольшим лет, который обнимал ее. Оба широко улыбались. Я почувствовал, как мои волосы на затылке встали дыбом. Пульс участился. И я поспешно пролистал другие фотографии, пока не нашел еще одну с парнем с булочкой. Он снимал на камеру. Снимал Харпер и Софи. А потом игриво целовал Софи в губы, да еще как! Ревность подняла свою уродливую голову, и у меня возникло острое желание разбить ему лицо. Сделать так, чтобы в ближайшее время он ни с кем не мог целоваться. Я весь был напряжен и чувствовал, как мое кровяное давление повышалось. Вдыхая и выдыхая через нос, как советовал мой психиатр, я заставил себя успокоиться, прежде чем у меня случился сердечный приступ. Наверное, я сделал поспешные выводы. Может, это парень чешуйчатой или их общий друг. Или брат Софи, хотя она совсем не была похожа на этого отмороженного придурка.
Уже собирался начать допытываться дальше – Господи, я оказался конченым сталкером! – как зазвонил телефон. Я отправил звонок на голосовую почту, затем прослушал. Женский обеспокоенный голос.
– Дорогая, о пожаре говорят во всех новостях. Мы с папой очень волнуемся за тебя. Пожалуйста, позвони нам как можно скорее!
Мать Софи.
Чертова Харпер. Держу пари, она так и не связалась с родными Софи. Я думал перезвонить им, чтобы успокоить их, но звонок незнакомого мужчины с ее телефона мог быть воспринят неправильно. Вместо этого, притворившись ею, я написал им сообщение.
Софи: Со мной все в порядке. Осталась у подруги. Позвоню вам завтра. Xo
Ответ пришел мгновенно.
Мама Софи: Слава богу! Не могу дождаться твоего звонка. Мы тебя очень любим! ♥
Я рассеянно просмотрел еще несколько фотографий – и попал на одну, где Софи с родителями праздновала день рождения. Удивительно, как мобильный телефон мог стать ключом к познанию человека. Людей в их жизни. Их интересов. Их страстей. Их желаний. Их повседневной деятельности. Даже их чувства юмора. Я так много узнал о Софи. Она действительно оказалась талантливым художником, потрясающим фотографом, хорошим другом (особенно если смогла терпеть эту Харпер), и она выросла в любящей семье. И, возможно, у нее был парень. При этой мысли мои мышцы снова напряглись, и я услышал, как зарычал. Святой Иисус. Она превратила меня в дикого зверя – на расстоянии одного вдоха от появления пены у рта. Собравшись с силами, я взглянул на очередное селфи. Ее губы были сложены бантиком, словно Софи посылала мне поцелуй. К черту ее парня или кто он там ей был. Желание увидеть ее пробрало меня до костей.
Не в силах сопротивляться, я пошел по коридору и тихонько постучал в ее дверь. Она была закрыта, но ответа не последовало. Я постучал снова, чуть сильнее. По-прежнему никакого ответа. С сомнением я повернул ручку и обнаружил, что она – не заперта. Потом тихонько открыл дверь и на цыпочках пробрался внутрь, как заправский грабитель, который незаметно взламывал двери. Софи крепко спала на спине в кровати с балдахином, пушистое одеяло было скинуто до щиколоток. Она утонула в моей черной рубашке, которая оказалась настолько ей велика, что свисала с ее рук и доходила до колен. Одно из них было заклеено пластырем. Как напоминание о том, какая она – нежная и хрупкая. Напоминание о том, как близко я был к тому, чтобы поцеловать ее, стоя под дождем. Волосы все еще связаны шарфом с бабочками, который я купил ей. Софи выглядела прекрасно и так спокойно для человека, который столько пережил. Ее мягкое дыхание было равномерным, взлеты и падения ее груди гипнотизировали меня. Эти восхитительные груди! Дерзкие соски, торчащие под шелком рубашки. Не знаю, как долго я смотрел на нее, когда она зашевелилась.
Софи пробормотала мое имя. Так тихо-тихо, но я услышал его.
Подойдя ближе к кровати, я поднял одеяло, чтобы укрыть ее. Затем наклонился и целомудренно поцеловал в лоб. Тепло ее кожи проникло в мои губы. Опалило их. Обожгло их. Мне захотелось зацеловать ее лицо. Везде. Ее веки, нос, щеки, губы. Не в силах оторваться от нее, я провел губами по тонкой колонне ее шеи и припал ртом к впадинке между ключицами. Обвел губами ее подвеску-бабочку. Я впитывал ее вкус, прежде чем языком спустился ниже к ее груди, остановив себя в последний момент, перед тем, как голодным ртом найти ее грудь и овладеть ею. Я представил себе, как распахиваю ночную рубашку и беру в рот ее розовые соски, сосу и покусываю их, пока она не закричала бы от желания. Умоляя о большем. Крича для меня.
Борясь со своим возбуждением, я отстранился. Мое дыхание стало поверхностным. Я отошел назад, один нерешительный шаг за другим, не сводя с нее взгляда.
В этой постели спал только один человек.
И она так сильно напоминала мне ее.
Мой психиатр однажды рассказал мне о десяти самых разрушительных жизненных событиях, по мнению гения неврологии, с которым он учился. Номер один: Смерть любимого человека. Особенно супруга или ребенка. Я не мог с этим поспорить. Номер два: Тяжелая болезнь. Моя мать была тому свидетельством. Номер три: Развод. Откуда мне было знать. Среди других – Выход на пенсию и Потеря работы. Даже Рождество попало в расширенный список. Но не пожар. Но судя по поведению Софи, эти подражатели Фрейду явно пропустили один из них. С тех пор как ее дом был разрушен пожаром, она не покидала гостевую комнату. Мадам Дюбуа сказала мне, что девушка много спала, и у нее был жар. Моим первым побуждением было позвонить врачу, но женщина, которой я доверил бы свою жизнь, сказала, что в этом нет необходимости. Сонливость и жар часто сопровождали психологическую травму. Моя начальница штаба присматривала за ней и была достаточно добра, чтобы помочь купить ей основную одежду и предметы первой необходимости, такие как пижама, шампунь и зубная паста. Она также следила за тем, чтобы Софи ела, принося ей на обед куриный суп из местного еврейского гастронома. Почти не притрагиваясь к другим блюдам, моя Бабочка обычно съедала его целую миску. По крайней мере, она хоть что-то ела.
Софи отказывалась меня видеть. Я очень беспокоился о ней и скучал по ее присутствию, но компенсировал это тем, что проводил долгие дни за работой в своем кабинете. Творил коллекцию бабочек, на создание которой она меня вдохновила. Делал наброски и редактировал. Удалял и расширял. Прежде чем вернуть ей телефон, я распечатал несколько фотографий бабочек, сделанных ею, а также ее картин, и прикрепил их на доску вдохновения. Среди них – Голубой Морфо, над которым она говорила мне, что работала. Я также держал рядом пресс-папье «Луна», которое она мне купила, чтобы оно всегда было в поле моего зрения, где бы ни я находился.
