Текст книги "Мозаика любви"
Автор книги: Наталья Сафронова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Он попытался глубоко вздохнуть, но сморщился от боли и осторожно прилег на кровать. Течение мыслей возвращало его к деталям только что рассказанной истории. «Хорошо, что я не нажал на тормоза, когда почувствовал, что машина пошла юзом. А то лежал бы сейчас в лучшем случае пристегнутый ремнями, как эти мумии в окне, а в худшем – прикрытый крышкой». Запоздалое эхо опасности докатилось до его души и заставило ее мучительно напрячься. «А ведь случись кома, меня быстренько отключили бы по медицинским показаниям. Артур и Семенов смогли бы «убедить» врачей в моей безнадежности. Кто бы отстаивал мое право на жизнь, как родители этой ленинградки? Никита несовершеннолетний, его мамаша не встала даже с дивана, чтобы явиться на развод со мной, – адвокатов прислала, а уж в этом случае и пальцем не пошевелила бы. Таня? Но у нее нет формальных прав и моральных сил. Наверное, она обиделась на меня за мой отъезд. Куда я рванулся только от намека на женитьбу? Везде мне мерещится покушение на мою собственность. Семенова перед отъездом загонял совсем. Никого рядом со мной нет. Итог печальный: полуживой я никому не нужен. Сможет ли Татьяна принять меня таким? Простит ли мне неприятие ее творений? Любящая женщина прощает все, а вот оскорбленный творец вряд ли».
Его возбужденное сознание готово было задать следующий вопрос, логично вытекающий из предыдущего: «А кому я нужен живой?», но обошлось – в дверь постучали.
– Войдите, – крикнул он по-французски по традиции последних дней.
Дверь приоткрылась, и на пороге появилась живописно замотанная шарфами, увешенная пакетами энергичная, как профсоюзный деятель, Ольга Дариенко.
В следующие полчаса бывшая одноклассница и эстрадная артистка поставила и сыграла «моноспектакль» под названием «Визит дамы к больному другу». Ольга произвела его осмотр, проверила действия врачей, раскритиковала вид из окна и качество постельного белья. Лобанов чувствовал себя в этом спектакле поочередно то реквизитом, когда она жестом милосердия клала ему руку на лоб, то статистом, когда жевал домашние пирожки, то публикой, когда, вызвав медсестру, синьора требовала немедленно вымыть в палате пол. Все представление сопровождалось бурными монологами и эффектными жестами. В финале Ольга взбила ему подушки и, с кротким видом присев на краешек кровати, спросила задушевным голосом:
– Ну как ты себя чувствуешь?
Анатолий наградил ее бурными аплодисментами и обещал бросить свои химикаты в Москве и стать ее личным импрессарио в Италии.
– Как ты могла уйти со сцены, Дариенко? – упрекнул он подругу.
– Ой, оставь это! Из меня все соки выжали, пока я работала. Бары, варьете провинциальные, ночью выступление, днем – переезд. Страшно вспомнить, – отбивалась артистка.
– Но аплодисментов-то хочется! – возразил Лобанов.
– Не любой ценой. Кстати, правда, что в Москве недвижимость все время дорожает? – Ольга рассуждала с практичностью итальянской домохозяйки.
– Да, за год подрастает процентов на тридцать, может, и больше, – подтвердил Анатолий.
– Может, мне пока не торопиться продавать квартиру? – испугалась она.
– Если тебе срочно деньги не нужны, тогда жди. Судя по твоему появлению, ты от бывшего мужа бумаги получила? – предположил Лобанов.
– Нет, его мой адвокат пока не нашел, я просто приехала повидать тебя на больничной койке. Так мне продавать или нет? – вернулась Ольга к животрепещущей проблеме.
– Только если что-то срочно покупаешь, – посоветовал опытный в обращении с собственностью Лобанов и неожиданно предложил: – Давай-ка мы с тобой, выпьем за встречу на чужбине. У тебя пирожки кончились?
– Нет, я тебе только первую порцию скормила. А что пить будем?
– Виски из «дюти-фри», у меня осталась бутылка, – предложил больной.
Со слаженностью, которую не разрушили годы разлуки, они организовали симпатичный выпивон на тумбочке. Приняли по первой за встречу, и Ольга, задумавшись, сказала:
– Никогда не догадаешься, что мне это напоминает.
– Тоже мне загадка! – усмехнулся Толя. – Это напоминает тебе больницу, куда ты попала перед свадьбой.
– Лобанов, откуда ты это можешь знать?! – От изумления Ольга чуть не поперхнулась.
– Не буду тебя томить. Подруга твоя рассказы начала писать про всех нас. И про твою свадебную фотографию тоже написала, и как у тебя в изголовье на тумбочке коньяк пили со свадебного стола. Правильно?
– Танька, что ли? – тоже проявила прозорливость Дариенко и попросила: – Мне почитать-то дайте! А то я не в курсе, что там у вас происходит.
– Если напечатают, прочтешь. Пока это был секрет, – пояснил одноклассник.
– Ну, ты-то читал, а мне, почему надо ждать? – возмутилась героиня рассказа.
– Я в подарок получил один экземпляр на Новый год, – ответил Толя.
– Значит, у вас роман все-таки начался? – понимающе вздохнула синьора Пачолли.
– Начался или кончился, это не важно, давай выпьем за наши дороги, которые то ли мы выбираем, толи они нас выбирают, – предложил больной, разливая виски. Воспользовавшись тем, что жующая Ольга временно замолкла, Лобанов задал волновавший его вопрос:
– Ты можешь мне что-нибудь рассказать о Татьянином муже или отце ее дочки, если она за него не выходила? Я из Таньки не мог ничего вытянуть. А мне хотелось бы разобраться.
– Могу, конечно, но зачем тебе? Если у вас все хорошо, то прошлое ни при чем, а если ты с ней вместе не хочешь быть, то к чему эти подробности? Повод для расставания в настоящем имеется лучше, чем в прошлом.
– Не мудри, мать, рассказывай, а я сам разберусь с прошлым и настоящим, – твердо велел Лобанов и протянул Ольге следующую порцию виски. Она заметила этот жест и рассмеялась:
– Мак, ты что, напоить меня хочешь, чтобы Танькины тайны узнать? С ума сошел, надеюсь, от любви? Давай за нее выпьем, и я тебе скажу, что знаю, ничего в этой истории ужасного нет, только противное, – и, чокнувшись с Лобановым, синьора выпила, продемонстрировав неутраченную московскую сноровку, затем продолжила: – После школы мы виделись редко, но друг через друга узнавали о свадьбах, детях и прочих житейских подробностях. Первой родила Михайлова, так мы по очереди бегали на дочку ее смотреть, так интересно было настоящего младенца увидеть. Татьяна ничего про личную жизнь не рассказывала, больше нас слушала. Когда учиться большинство закончили, мы стали чаще встречаться. Татьяна появлялась одна, но ее стал провожать и встречать с наших сборищ кавалер. Он был явно старше нас и казался нам стариком. Парни Татьяну все время подкалывали, мол, где ты взяла этого «папика»? Она сказала, что это то ли ученик, то ли помощник ее отца. Мы тогда новую программу сделали, и я позвала всех на премьеру. Татьяна явилась с этим типом, он ее все время за руку держал, и объявила, что приглашает нас на свадьбу. Я не была – гастроли, но народ рассказывал, что гуляли в ресторане «Берлин». Он еще существует? – спросила Ольга, прерывая рассказ.
– Да, но теперь называется «Савой», как раньше. Давай без подробностей, синьора, – попросил Лобанов.
– Я всех подробностей и не знаю, – успокоила словоохотливая Ольга. – У них своя квартира появилась у первых, но нас туда не звали. Девчонки обижались, ведь собраться вечно было негде. Думали, что Татьяна зазналась, она на телевидении тогда начала работать, но дело было не в ней. Муж, я не помню, как его зовут, своей любовью Татьяну совсем затиранил. Я это поняла, когда заехала к ним на свою свадьбу звать. Они уже года два как были женаты, так он словно молодожен обалдевший, только о своей жене и говорил. Мы приехали неожиданно, стали на стол собирать – майонеза на салаты не оказалось. Она просит его как-то неуверенно: «Сходи в магазин», а он, твердым тоном, глядя ей в глаза: «Ты со мной пойдешь». Так и ушли, оставив нас на хозяйстве. Я потом Таньку стала упрекать, что она смылась и заставила меня салаты резать, а она со слезами: «Он меня так любит, что ни на минуту не оставляет одну». Я говорю: «Радуйся!», а она: «Я так ребенка хочу, но не получается».
Посидели мы невесело, она все со мной хотела остаться наедине, но я своим типом была занята, боялась, как бы он лишнего не выпил. Больше я Татьяниного супруга не видела. Через год или два у нее дочка родилась, а муж ушел. Квартиру, правда, им оставил. Я ее спрашивала: «Как же это его любовь кончилась?» Она ответила: «Это мое терпение кончилось, когда он хотел запретить ребенка рожать, чтобы меня ни с кем не делить». Вот что это – безумная любовь или эгоизм невероятный? Дочку, насколько мне известно, он никогда не видел, а Татьяне ко дню рождения букеты преподносит каждый год. Может быть, уже надоело, не знаю, – закончила рассказывать чужие секреты синьора Пачолли и требовательно помахала стаканом перед носом у задумавшегося Мака: – Наливай по последней. Замуж надо только по любви выходить, это я теперь по себе знаю после первой неудачной попытки. Успеха не гарантирует, но хоть смысл этому занятию придает. Я моего Джанкарло так люблю, что готова ради него в Италии сидеть, талант свой зарывать. Но если разлюблю, то сразу же домой вернусь. Может, все-таки квартиру не продавать пока?
– Если есть на что жить, не торопись. Цены растут, и сын растет, – посоветовал Анатолий пригорюнившейся подруге. – Рад был тебя повидать, Оленька. Спасибо, что рассказала мне про Татьяну, получается, что она с любимым под одной крышей никогда не жила.
– Может, у нее и был кто еще, но мне казалось, что она замуж долго не выходила – тебя ждала. Хотя, не слушай меня, чужая душа – потемки. Ты ее не обижай, она девка серьезная, может, даже чересчур, но искренняя, правда, легко с ней не будет, – предупредила Ольга, собирая свои сумки, платки и перчатки.
– Уже нелегко. Отвык я от душевной близости. Вредное это для бизнеса дело. Голова должна работать, а душа – спать. А с Татьяной так нельзя, ей надо чтобы сердце говорило, а не язык. Очень тонко она все чувствует, а я такой уровень отношений не потянул, – признался Анатолий.
– Ты что, опять к другой сбежал, как после выпускного? Слабак ты! – возмутилась одноклассница.
– Получается, что так. Но после Татьяны просто сексом заниматься стало скучно, – посетовал Лобанов.
– Не знаю, как у мужиков, а меня в постель без любви сейчас не заманишь, хватит, напрыгалась. Спать надо с любимыми в нашем зрелом возрасте, вот мой тебе совет, Мак. – Она, вздохнув, достала пудреницу и помаду.
– Оля, я каждый год приезжаю в Альпы. Хочешь, в следующий раз я твоему семейству номер оплачу? Повидаемся, сыновей познакомим, я их по-взрослому на лыжи поставлю? – неожиданно предложил Мак.
– Спасибо, хорошо было бы. Ну, я поехала, мне четыре часа дороги предстоит. Будь здоров, Мак, – попрощалась Ольга и на выходе столкнулась в дверях с другой женщиной.
Елена вошла в палату, опустив глаза на бумаги, выставленные впереди, как щит.
– Синьор Лобанов, мне необходимо уточнить, каким рейсом вы предпочитаете лететь: утренним или дневным?
– Самый удобный вечерний, разве вам это неизвестно? – раздраженно спросил Анатолий.
– К сожалению, на указанную вами дату можно забронировать места на рейс, вылетающий в шесть тридцать или в четырнадцать пятьдесят. Я проверила наличие мест в экономическом и бизнес-классах и не рассматривала перелет с пересадкой на рейсы других компаний. Ваше решение? – не реагируя на его тон, энергично спросила Елена.
– Я полечу в шесть тридцать, – развел он руками в знак отсутствия выбора.
– Переоформленный билет, счет за услуги мэтра Берти, документы по страховке я занесу вам через сорок минут.
Елена повернулась к двери, но Лобанов остановил ее:
– Я также хочу, чтобы вы оформили мою выписку из больницы и обеспечили меня транспортом до Курмайера.
– Для этого понадобится дополнительное время, – мгновенно откликнулась ассистентка адвоката.
– Хорошо, учтите его. – Лобанова утомила эта игра.
– Вам нужен билет на поезд, машина с шофером или автомобиль в аренду? – Елена наконец-то смогла продемонстрировать квалификацию.
– Ваш шеф был прав, рассыпаясь вам в комплиментах. Надеюсь, он платит вам не только похвалами? – съязвил Лобанов.
– Мои условия работы – это конфиденциальная информация, которую я не имею права обсуждать ни с кем. Ваши пожелания по транспорту? – Елена была несокрушима.
– Я хотел бы получить приглашение от мэтра Берти занять место в его машине в качестве бонуса за своевременную оплату его счета. Могу я рассчитывать на такую любезность? – Тон Лобанова был издевательски-учтивым, ему хотелось продолжить подспудный конфликт с Еленой, но та невозмутимо выслушала его и, кивнув, молча вышла из палаты.
«Рано она из Питера сбежала, – подумал Анатолий, откидываясь на подушки снова и прикрывая глаза тыльной стороной ладони. – Сейчас у нас таким, как она, толковым, дисциплинированным, грамотным, платят раза в три больше, чем здесь. Но кто же знал, что так будет? Вот лучшие и уехали, а на Родине остались те, у кого шансов тут не было. Поэтому готовых толковых помощников не найти, а пока вырастишь, столько нервов испортишь! Так что рад любые деньги платить, да некому… Что-то я все о делах: то ли соскучился, то ли отдохнул. Пора домой.
Домой я могу ехать, но не могу приехать. Нет у меня дома. Нельзя же считать домом офис, а семьей – жуликоватых компаньонов, где в качестве любящей тетушки выступает пожилая секретарша».
– Алле, сын, это я! Привет! Как ты там? Я скоро возвращаюсь. Как откуда? Я же тебе звонил перед отъездом в горы. Не важно. Я ребра себе переломал, так что будешь увечного папашу на костылях водить и кормить с ложечки. А если я не хочу никого нанимать? Ах, у тебя качалка? Ну, тогда сдашь меня в богадельню. Пока! – Лобанов отключил телефон.
«Лучше бы не звонил. Совсем чужой голос. В следующий раз возьму его с собой, куда бы ни поехал. Почему не взял сюда? Не было бы всего этого бреда».
Раздался стук.
– Войдите.
– Синьор, вы сможете сами собрать вещи или помочь? – прощебетала миловидная сестричка, сопровождая свои слова жестами, пригодными для игры в шарады или для общения с глухонемыми.
– Помочь, – кивнул больной и потянулся за бумажником.
– Надо одеваться. – И она стала ловко расстегивать и стягивать с него пижаму.
– Не укладывайте ее, – остановил девушку Лобанов, показывая жестом, что пижама остается в палате, – я не люблю запаха лекарств.
Через десять минут он был переодет, вещи уложены, а Елены с документами все не было. «Перехвалил я ее, – брюзгливо подумал Лобанов и сам себя укорил за это. – Виновата не она, а знаменитая итальянская бюрократия. И даже не это, а мой сын, который не удосужился перезвонить, чтобы узнать, что со мной. Избаловала меня Танюшка заботой, раньше я таких мелочей не замечал и правильно делал, много чести реагировать на этого сопляка», – успокаивал себя раздраженный отец. Он присел в кресло, но вид разобранной кровати вселял неприятную тревогу, ему хотелось вырваться из больничного плена.
Глава 14
Путешествие до Курмайера заняло не более полутора часов. Разговора в дороге не получилось. Собеседники все время спотыкались о неприятные темы и замолкали на полуслове. Близость, возникшая между Витторио и его пассажирами, осталась в прошлом. Елена отвечала на вопросы вежливо, но сухо. Анатолий был погружен в свои мысли и не делал попытки вести светскую беседу. В какой-то момент, почувствовав, что веки становятся тяжелыми, водитель даже прикрикнул на равнодушных пассажиров:
– Дорогие мои, я не такси. Давайте развлекайте меня занимательной беседой. Расскажите мне что-нибудь удивительное про вашу общую далекую Родину.
– Мэтр, я буду рад принять вас с супругой у себя и показать Россию во всей ее красе. Лучшее время для визита – наше короткое и не жаркое лето или красивая длинная осень. Мы можем съездить в Санкт-Петербург. Правда, его вам лучше покажет Елена. Я готов пригласить и ее, заодно она сможет навестить родных и друзей.
– Спасибо, с родными и Родиной я разберусь сама, – процедила по-русски Елена, не поворачивая головы к Анатолию.
– Что? – переспросил ее шеф.
– Елена вежливо отказывается от моего приглашения, а вы, мэтр? – сгладил неловкость гость. – Я готов выслать вам официальное приглашение для визы. Если вы запланируете ваш визит на осень, то поедем на охоту. Русская охота на кабана или утку, можно на лося – это не сафари, но впечатлений получите много.
Так, коротая время, они добрались до горной деревушки у подножия Монблана. Прощание было недолгим. Мужчины обменялись визитками, вежливыми фразами и короткими рукопожатиями, Елена кивнула из окна, Анатолий поднял руку к воображаемому козырьку и помахал рукой вслед отъезжающему автомобилю.
В гостинице администратор радушно поприветствовал Лобанова и спросил, нужен ли ему номер или только вещи.
– Номер на сутки, вещи поднять в него и распаковать, и еще мне нужен доступ в Интернет. В холле слева от бара? Какой пароль? Номер комнаты? Ну, так назовите мне его!
Предоставив горничной заниматься его вещами, Анатолий прошел к терминалу и набрал сообщение для офиса с распоряжением о встрече и номером рейса. Потом машинально открыл доступ в свой почтовый ящик. Полученных сообщений было всего три. Поэтому он решил их просмотреть. Первое содержало информацию о новом продукте от его куратора в «Баф». Второе пришло из офиса от Славы Крупинкина со следующей информацией.
«Мак! У меня срочные и плохие новости. Тебе лучше вернуться. Сообщаю все, что удалось узнать во время модернизации офисной сети. Я временно отключил конфиденциальность. Не буду грузить тебя техническими подробностями, но имей в виду, что узнал все не от кого-то, а из файлов твоих сотрудников. Я не все понимаю с точки зрения денег, разбирайся сам.
1. У Семенова есть учредительный договор
ООО «Стрела», учредители: Семенова Н.Л., Груздева О.Л., Шишкин А.Б.
2. Через бухгалтерию в последние две недели стали проходить договоры на поставку с наших складов в адрес «Стрелы» партий на сумму от ста до трехсот тысяч долларов с отсрочкой платежа в три месяца.
3. У юриста в отдельном файле лежат проекты писем в «Баф» и «Ногартис» с просьбой продлить сроки погашения товарного кредита на полгода.
4. Через офисный принтер два раза прошли договоры между нашими липецким и дмитровским клиентами и «Стрелой» на поставку гербицидов по ценам ниже наших.
Если это все еще можно как-то объяснить и, может быть, ты в курсе этих дел, то последняя моя находка поставила меня в тупик.
5. Протокол заседания совета учредителей, датированный двадцатым января текущего года (то есть на следующей неделе). Присутствовали: Хачатрян А.Р., Дудковский С.П. (тридцать процентов уставного капитала), Семенов В.И.
Лобанов А.Н. – отсутствует по болезни. Председатель: Хачатрян А.Р. Секретарь: Семенов В. И.
Повестка дня: Утверждение сделки по поставке партии товара ООО «Стрела» на пятьсот тысяч у.е.»
Слушали: Дудковского С.П. о развитии партнерских отношений с ООО «Стрела».
Постановили: утвердить договор № 356/21
Когда получишь эту информацию, позвони мне. Может быть, я зря поднял панику. Пока.
Крупинкин».
– Славка, прости, что поздно. Я получил твое письмо. Спасибо за информацию, – приветствовал по телефону далекого друга Лобанов.
– Ты здоров? – с тревогой спросил тот.
– Представь себе, только что выписался из больницы, ребра сломал, – признался Анатолий.
– Накаркали, значит, твои партнеры? Откуда они за десять дней до собрания могли об этом узнать? – недоумевал Крупинкин.
– Разберемся. Я вылетаю завтра рано утром. Сразу приеду в офис. До этого времени проверь, не было ли попыток копировать нашу клиентскую базу? – велел шеф.
– И проверять не надо, я просто писать тебе не стал. Я с этого начал, кусками копировали, я думал – для дела. Чтобы удобнее было, я поставил программку, теперь только через администратора вход, – сообщил Слава.
– До моего приезда отключи всех, кроме склада и отдела продаж. Сможешь? – спросил Лобанов.
– Смогу, но крик будет, – предостерег друг.
– Скажи, плановая антивирусная проверка или что-нибудь в этом роде, – подсказал Анатолий.
– Понял. Сделаю. Ты как? – с теплой заботой еще раз спросил одноклассник.
– Уже лучше. Кое-что выясню и прилечу. Пока, – попрощался Лобанов.
Ранний зимний вечер растушевал, как опытный рисовальщик, темные линии гор, углы домов, мелкую сеточку черных веток платанов и лип. Снег, как шершавая бумага, был идеальным фоном для всех оттенков серого цвета, который в этот предвечерний час вытеснил с палитры мира все остальные краски. Чуть светящийся изнутри, он превращал улицу в павильон для съемки рождественской истории. Анатолий с трудом оторвался от окна и снял трубку телефона, стоящего на прикроватной тумбочке. Перед ним лежал список отелей Курмайера и окрестностей. Он обзванивал их в поисках Александра Шишкина.
Радиус удаления отелей увеличивался, а искомого человека в списках гостей по-прежнему не значилось. Анатолий, не отвлекаясь на эмоции, методично продолжал набирать номера, поглядывая на гаснущую подсветку снега за окном, в надежде успеть выйти на улицу в сумерках. Наконец голос телефонистки одного из отелей мелодично промяукал: «Соединяю». Не дожидаясь ответа, Анатолий повесил трубку, обвел в справочнике адрес отеля, взял куртку и с удовольствием покинул похоронную роскошь гостиничного номера. Лак мебели, кисти на покрывалах, величественное сооружение неразобранной кровати всегда навевали ему мысли о катафалках и «нашем дорогом усопшем» из мексиканских сериалов.
Такси минут за пятнадцать доставило Анатолия к отелю, где отдыхал, а может, работал Алекс.
– Передайте господину Шишкину, что его ожидает господин Дудковский, – распорядился Анатолий у стойки администратора и прошел в холл, выбрав для ожидания место, где он не сразу будет замечен.
Вскоре из лифта стремительно вышел, в наскоро наброшенной на синий свитер с австрийским узором светло-серой куртке аляске, взволнованный Алекс и стал оглядываться в поисках визитера. Анатолий, желая усугубить смятение, подошел к нему вплотную со спины и молча ждал, когда тот повернется. От неожиданности Алекс чуть не подпрыгнул.
– И ты тут? – вырвалось у него искреннее удивление.
– А ты кого-то еще видишь? – с деланым недоумением спросил Анатолий. – Или кого ждешь? Может, Дудку? Ему самое время ехать к тебе разборки устраивать.
– Ты о чем? – попытался взять себя в руки Шишкин.
– Он меня попросил тебя навестить, уж коль скоро мы рядом, так что расслабься пока и давай поговорим, тема есть.
– Пойдем в бар? – Алекс хотел перехватить инициативу, так легко доставшуюся другому.
– Нет, у меня изжога от местных напитков, давай тут под лампой сядем и побеседуем, благо русских нет, нас никто не поймет. Почему ты не спрашиваешь, как мое здоровье? – удивился Лобанов.
– Я вижу, что ты в порядке, да и что с тобой сделается? – процедил сквозь вежливую улыбку Алекс.
– Вот я и приехал у тебя узнать, что это такое со мной сделалось, что я не смог присутствовать на собрании учредителей для утверждения согласно уставу, сделки свыше трехсот тысяч долларов, – спокойно глядя в лицо собеседника, спросил Лобанов.
– Я тебя не пойму. Вы что, с Дудкой решили меня разыграть? Он сам-то где? – И, широко улыбаясь, предложил: – Пошли выпьем за твое здоровье, чтобы закончить этот разговор.
– Мой партнер и соучредитель Семен Дудковский, он же серьезный человек Дудка, появится в нужное время, можешь быть уверен, а пока позвони Артуру и скажи, что я только что выписался из больницы, пусть встретит меня как выздоравливающего, – попросил Лобанов, а потом как бы в раздумье добавил: – Может даже прихватить в аэропорт свою подружку – Олечку Груздеву, или теперь она стала дамой важной – владелицей перспективной компании «Стрела» и Артура больше не слушается?
– Артуру я могу, конечно, позвонить, но тебя разве больше некому встретить? – Алекс взял себя в руки и говорил спокойно.
– Мои друзья меня будут встречать как здорового, это ведь только вы с Артуром и Семеновым знали, что со мной что-то случится за неделю до несчастного случая, – пояснил Анатолий.
– Какого случая? – возмущенно закричал потерявший терпение Шишкин.
– Ну, что с человеком может на горном склоне случиться? – вопросом на вопрос ответил Лобанов.
– «Упал, потерял сознание, закрытый перелом, очнулся – гипс», – так, кажется, в «Бриллиантовой руке» говорили? – попытался отшутиться собеседник.
– А ты, значит, в этой дыре сидишь, чтобы своевременно оказать мне первую медицинскую помощь? – с сарказмом предположил Лобанов. – Тебе долю в «Стреле» определили как медбрату?
– Я тебя не пойму, Лобанов. Ты что, сюда специально приехал мне загадки загадывать? Я здесь в отпуске, делами не занимаюсь. Рад был тебя увидеть случайно в тот вечер, когда ты эту дамочку итальянскую обхаживал. Удалось ей мужу рога наставить? – перевел разговор на легкую тему Шишкин.
– Что это тебя последнее время так манит чужая собственность? Жена банкира, бизнес друга. Не жадность ли это, Шишкин? – весело предположил Анатолий.
– Ты не рассказал, как тебя в больницу попасть угораздило? – спохватился Алекс.
– Удивительный случай, – глядя в глаза собеседнику, неторопливо стал рассказывать Лобанов. – Меня лыжи подвели на склоне. Я, знаешь, всегда сам ими занимаюсь, надежность повышенная. А тут на склоне крепление отказало, я на одной, сколько смог, скорость погасил, но все равно покувыркался изрядно, ребра пострадали, не считая синяков.
– Ты разобрался, в чем причина? – равнодушно спросил Шишкин.
– Когда? – удивился Лобанов. – Меня в больницу отвезли сразу. Я только сегодня приехал за вещами. Хочу зайти в мастерскую в отеле, посмотреть внимательно со специалистом, у нас там паренек толковый сидит. А завтра в Москву. Ты когда собираешься?
– Я еще пару деньков хочу прихватить, – вставая с дивана, ответил Алекс и пожелал: – Тебе счастливо добраться!
– Доберусь, – успокоил его Анатолий, – теперь уж что может случиться. А ты будь здоров!
Простившись с Алексом, Лобанов с удовольствием вышел в освященный круг под козырьком отеля и попытался глубоко вдохнуть чуть морозный воздух с легким сосновым ароматом, но ребра подали сигнал «стоп», и красивый вздох не удался. Глянув на огромный, светящийся, как рождественская елка, циферблат своих спортивных часов «Панерай», Анатолий испытал приятное чувство тщеславия. «Правильный подарок я сделал себе на Новый год! Хозяин магазина не устоял перед моим желанием иметь одновременно эти часы и тридцатипроцентную скидку на них. Это же часы итальянских диверсантов и завладеть ими можно только в бою с врагом или с жадностью владельца. Носишь такие часы и чувствуешь себя непобедимым. Пусть Алекс с Артуром место свое знают и время сверяют с моими часами!» Еще раз глянув на циферблат, Лобанов натянул перчатки и, не торопясь, двинулся вниз по освещенной витринами кривой деревенской улочке, ведущей от сияющей громады отеля к тому перекрестку, который выполняет в Курмайере роль центра городка. Навстречу ему двигался поток парочек, компаний и семейных коллективов, поэтому Анатолий, устав уступать дорогу, сошел на проезжую часть и ускорил шаг. Впервые после аварии он ощутил нормальное, полноценное чувство голода и прикидывал, в каком ресторане его накормят вкусно и быстро. За спиной послышался гул приближающегося автомобиля, и он, по московской привычке не рассчитывать на вежливость водителей, шагнул на тротуар. В следующий миг автомобиль чиркнул колесами по кромке бордюра там, где только что находилась нога пешехода. Анатолий отшатнулся и, ускорив шаг, уже без колебаний вошел во встретившуюся на пути харчевню. Деревянные столы, оплывающие свечи, связки лука и трав по стенам, добротный запах кухни привлекли его, и, бросив на спинку стула куртку, он энергично подозвал официанта. Добросовестные консультации по поводу каждого блюда, полученные им от пожилого гарсона, не оставляли надежды получить еду, разогретую в духовке. Будет вкусно, но долго, понял он и достал свой сотовый телефон, чтобы скоротать томительное ожидание и отвлечься от спазмов желудка. Перед отъездом он активировал функцию WAP/GPRS, но еще не опробовал ее. Вспомнив о третьем непрочитанном письме в почтовом ящике, он решил разобраться в функции доступа к Интернету через мобильный не на словах, а наделе. Когда на стол были поданы прозрачно-призрачные лепестки карпаччо, в память телефона загружался текстовый документ, полученный по электронной почте. Но никакие новости в тот момент не интересовали его так, как еда, поэтому он отложил аппарат и вооружился ножом с вилкой. Положенное в рот мясо было такой мягкости и нежности, что казалось почти бесплотным. Вскоре едок с сожалением отставил пустую тарелку и опять взялся за телефон. В него с помощью супертехнологий и суперцен было перекачено текстовое послание.
«Дорогой! Мне трудно понять, почему ты уехал, ничего мне не объяснив. Я так испугалась, когда ты сказал, что уезжаешь в горы. Мне показалось, что это просто предлог для разрыва. Привычка к потерям и разочарованиям заставила меня покорно согласиться с твоим решением. Прошла первая обида, я стала искать тебя, и все твои друзья говорили мне, что ты, как обычно, уехал в горы. Зачем я сомневалась в себе? Все, что происходит, – это не конец наших отношений, а нормальное начало. Я готова выслушать тебя, понять, что было не так. Но я буду писать, любить тебя, растить Дашку и драть Василия. Я один раз уже отступилась от счастья и поплатилась за это жизнью с чужим человеком. Перед дочкой я тоже виновата – она никогда не имела даже красивой сказки об отце. Сейчас для меня важно не это, знай – ты нам нужен.
Вчера был прозрачный лунный вечер, и душе после слез и волнений стало на редкость ясно и светло. Я смогла отключить себя от тревог и сомнений и наслаждаться таким простым и великолепным счастьем, которое заключено для меня в словах «Я считаю дни до твоего возвращения». Я до самой глубины моего сердца прочувствовала, как хорошо знать, что ты вернешься, пусть не в наш дом, а просто в наш город. Хорошо, что потом я буду считать дни и часы до нашей встречи. А встретившись с тобой, не буду тратить силы на выяснения претензий друг к другу, просто признаюсь: «Я считала дни до твоего возвращения!» Я наконец свободна и способна сделать это, мне не надо прятать от тебя чувства. Судьба подарила мне единственного мужчину на свете, которого я могу любить со всей отпущенной мне силой. Возвращайся, любимый, я жду тебя. Таня».
Гарсон, подошедший с видом триумфатора, ценой невероятных усилий добывшего дымящееся блюдо спагетти с трюфелями, обнаружил клиента в глубокой задумчивости, вертящего сотовый телефон. «Приличный господин, а играет с телефоном как парень из охраны!» – невнимание к кулинарным особенностям блюд в этом заведении воспринималось как оскорбление. Официант не проронил ни слова и предоставил гостю право не заметить тонкий аромат и нежный соус, которыми так гордился повар.
