Текст книги "К черту! Но если ты сделала все эти глупости… (СИ)"

Автор книги: Наталья Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава № 10

Полагая, что у Чупа большие глаза, а у Невилла – длинные уши, Вилла придиралась к безукоризненному. Ее глаза сейчас, вот в эту минуту, вытеснили не только брови, ресницы и веки, но и на веснушки замахнулись, заняв большую часть лица. А уши пали низко, приблизительно до подбородка.

Маловероятно, что хоть один корри, увидев столь чудесатое перевоплощение, возжелал бы ее в своем ложе. Но кого волнует один, да еще корри, когда речь идет о троих, демонах, и одновременно?!

Горло обернулось пустыней, и Вилла поинтересовалась, нельзя ли его успокоить горсткой темно-коричневых ароматных зернышек.

– Кофе нет, – отрезала Летха и продолжила интимный рассказ, после которого Вилла сделала вывод, что демоны… они… как бы так выразиться… подвержены смелым желаниям. Да, наверное, так можно сказать, не задев ничьих робких чувств.

И она сделала вид, что тоже не простушка и если ничего подобного не пробовала, то уж слышать – слышала. И ни к чему уточнять, что в первый раз. Сейчас. От Летхи.

Три демона и одна девушка…

Нереально…

Невероятно…

Приятно?…

– Мне просто повезло меньше, чем тебе, – пояснила Летха.

Кому и зачем пояснила? Ее довольное лицо во время воспоминаний на грусть не посягало, а дерзкая натура не нуждалась в оправданиях.

– Ты на счет Дона не особо фантазируй, – насупилась Летха, будто прочитав мысли, – он тебя ел, когда там ему вздумается. Он был осторожен – ничего не скажешь, с подданными трапезой не делился, а то ты бы и дня не протянула. Но его суть своего не упускала.

Вилла выпад проигнорировала. Не то, чтобы ей не было страшно – было, и еще как, но она отгоняла от себя это мерзкое чувство, да и Дон значил для нее гораздо больше, чем сестра безумного мужчины, который остался по ту сторону обрыва.

– А вот на мое стройное тело твой дружок пригласил… ммм, дай припомнить… я насчитала десять сущностей прежде чем потеряла сознание, и вряд ли они закрыли глотки, не насытившись. Второй раз я стала ужином для избранных. Марбас, Самаэль, Аббадон – неразлучная троица Ада. Я была так слаба, что почти не различала их облики – так, прикинула, на глаз, и решилась.

На что решилась, Вилла не уточняла, была уверена, захочет рыжая – сама расскажет. И не ошиблась. Поерзав, Летха выпрямила ноги, потянулась и снова устроилась по-турецки на кровати.

– Передвигаться я не могла, эмоции мои сожрали, а мозги высушить не успели – на потом, наверное, оставили, и я подсуетилась. Вызвала и поглотила энергетический всплеск. Уточнить или так ясно как вызвала?

Вилла пожала плечами, отгоняя любопытство.

– Могу в подробностях… – Рыжая хитро прищурилась. – Нет, пусть твое просвещение достанется моему брату, а я в общих чертах постараюсь. Скажем так, я притворилась, что попала под их обаяние, а они поверили. Да, все трое, а что? Поверили и повелись. А что глаза у тебя как у белки, которая орех с кокосом перепутала? Ничего ужасного не было, куда ближе другой эпитет – незабываемо!

Хорошо, что без деталей рассказ, подумала Вилла, подув на непослушную челку. Жара. И только успела так подумать, Летха не удержалась от пикантных подробностей.

И сидя…

И лежа…

И втроем сразу…

И снова по новой…

Вилла прошлась к окну, подергала за железку, которой оно было забито; вернулась к кровати. Пустыня захватила не только горло, но и все тело, а язык так вообще прилип к небу и время от времени норовил неприлично выпасть.

– Жаль, не удалось увидеть их лица, когда они поняли, что их одурачила дочь черта. За такое удовольствие я бы согласилась, чтобы мной еще раз поужинали. Мм, Аббадон, к примеру. Он такой ненасытный. Или нет, Марбас. Самый нежный их троих. Или Самаэль? Обманчиво недосягаемый… Эй, ты чего? Тебе плохо? После телепортации?

Вилла махнула рукой, давая понять, что все нормально, и Летха приняла отмазку, затараторив снова. Но ничего нормального сегодня точно не наблюдалось!

– Черт? – Вилла озвучила слово-занозу.

– Что с ушами? И лучше не заставляй меня повторяться, потому что я могу отдаться своей сути, меня и так иногда тянет раздобыть сковородку и кого-нибудь усадить в нее. Зов предков. Можно подумать, спать с чертом – святое деяние, а побеседовать по душам с его сестрой любимой – преступление века. Перекрестись еще тут!

– Черт? – Заноза распухла и норовила прижиться.

– И я – черт, и Адэр – черт, и мама у нас тоже была черт. Ух! – Рыжая устало вздохнула. – Больше ни одного упоминания сути, ни одного! Неужели Адэр не объяснил элементарных правил?!

– Он не очень-то многословен.

– Ну, да, есть такое. Я тоже не безупречна. Если бы я думала быстрей, никогда бы не попалась в ловушку и не доверилась твоему Дону. Да, да, и не отпирайся. Твой. Хоть мне и не слишком приятно так о нем говорить…

– Почему?

– Почему твой?

– Нет, это очевидно. Почему тебе неприятно так говорить?

Летха соскочила с кровати, прошлась к окошку, вернулась.

– А знаешь, – сказала с мечтательной улыбкой, – образ, который ты ему придумала… В одно лицо можно влюбиться.

Вилла не стала комментировать и на этот раз. Что сказать? Она не понимала, как такое могло выйти, и не признавала, что Дон мог выглядеть иначе. Она видела его таким, а значит, он таким и был. По крайне мере, для нее, и без разницы, что думают остальные.

Нет, это мило, беседовать и все такое, но пора закругляться.

– Ты его подружка с детства, я слышала, как бестелесные шептались. Тебе легче думать, что он – мальчик-ромашка и ничуть не изменился, а он монстр. Ты видела монстров? Хоть одного?

– Конечно, я же знакома с твоим братом.

Летха расхохоталась.

– Адэр… – она запнулась. – Уверена, когда-нибудь ты потеряешь от его красоты голову.

– Естественно, – легко согласилась Вилла, – потому что если мы снова пересечемся, я отпилю ему рога и хвост вырву. Он станет… почти сносным.

Летха потерла в предвкушении руки.

– Хочу это увидеть!

– А я хочу увидеть Дона.

Улыбка рыжей скисла.

– Нет, ну, когда я назвала тебя наивной клушей, я думала, что погорячилась. Иногда оказываться правой… разочаровательно.

Она с грустью посмотрела на Виллу, а Вилла – на дверь.

– Даже не верится, что такие, как ты, еще не вымерли. Такое ощущение, что тебя кто-то усиленно оберегает от реальности.

– Да, и потому один мужчина меня сбросил с обрыва, а второй, по твоим словам, держал на десерт.

Летха громко вздохнула, чтобы показать глубину разочаровательности, а потом спросила подозрительно:

– И как ты выжила после такого падения?

– Приземлилась на листья, кажется. Я смутно помню.

– Почему?

– Если бы тебя вот так, без подготовки, спихнули с обрыва…

– Меня спихивали.

– Да?

Летха принюхалась, бросила взгляд на железную дверь, будто ожидая прихода гостей.

– Ну, да, только я не хочу об этом говорить. Нам нужно успеть.

– Куда?

– Неужели ты думала, я оставлю тебя на съедение монстрам? Пусть даже ты по глупости к ним и стремишься.

– Я вернусь к Дону.

– Ты не сделаешь этого.

– Сделаю.

Летха схватила Виллу за руку, и держала цепко, не вырваться.

– Упертая, но ладно, поблагодаришь за спасение позже, а сейчас пора складывать крылья, и… – Она снова потянула носом. – Портал открыт, твоей энергии должно хватить. Не бойся, я приведу тебя к твоему счастью…

Голова закружилась, и сквозь туманную пелену Вилла услышала крик Дона, и многообещающую угрозу Летхи за секунду до телепортации:

– … В Наб!

***

Как это получилось, Вилла понятия не имела. Или у нее галлюцинации, или она не такая никчемная, как думала, и у нее водятся какие-то способности. Минимальные, глубоко сидящие до критической ситуации, но если их задеть…

Звон, как два хрустальных бокала в поцелуе, едва различимый на фоне смерча, луч, разрезавший темноту на долю секунды, и в итоге комната, в которую ее привела Летха, теперь более-менее пригодна для проживания.

Прогнутые железки, которыми были обиты окна, вылетели от жуткого вопля Дона, и он смог влететь в помещение, а звон каким-то образом стер две каменные стены в крошку.

Стены…

В крошку…

И город, окутанный мраком и светом усталых фонарей, лег перед взором шокированной Виллы. Она разрушила стены. Она отбросила Летху в угол комнаты, заставив прокрутить в полете сальто. Она кивнула трем демонам, как старым приятелям, стоило им материализоваться. Она, не дрогнув, смотрела, как из синих пазлов возрождается Дон.

Она?

Все еще она или сущность, алчущая мести и свободы, которая, выплюнув поток мощи, снова свернулась внутри клубочком? И кто бы что ни говорил о Доне, какие бы синонимы не подбирал, называя монстром, Вилла сметет эту чушь в сторону. Не задумываясь. Как Летху.

– Привет, – сказала Вилла, машинально заметив, что голос не дрожит, несмотря на царапающий страх. Кто она?

– Привет, – сказал Дон. – Шаг друг к другу. – Шалишь? – спросил строго, но его глаза искрились весельем и гордостью, заставляя вопросы, как тени, расползаться по углам.

Еще шаг, и Дон обнял Виллу, так же крепко, как пыталась обнять рыжая. Так же, с единственной разницей, что из его объятий не хотелось вырываться. Ощущение правильности происходящего вытеснило страх окончательно. Рядом с Доном она в безопасности. Он не позволит… не позволит… чего?…

От усталости мысли путались, и хотя Дон ни о чем не спрашивал, она сказала:

– Я не знаю, как это случилось: просто мне не хотелось с ней уходить.

И не было сомнений, что он прочтет недосказанное: не хотелось уходить от него.

Дон провел рукой по ее волосам, успокаивая, и Виллу, как в детстве, потянуло жаловаться. На то, что ночью босиком прохладно – он взял ее на руки. На то, что без джинсов при стольких мужчинах почему-то горят щеки – он легонько подул ей в лицо и забрал рубашку у одного из демонов, прикрывая ноги. На то, что соскучилась и ждала его – и он повторил, как эхо, но на этот раз вполне искренне. На то, что хочет много чего рассказать ему, посоветоваться, но устала и глаза слипаются – и он с улыбкой прошептал ей: «Спи».

Ресницы послушно сомкнулись. Она уснула, беспокойным сном, суетным, убегая от Летхи, ведьмы, герцогини и еще десятка теней, норовящих ее удержать. Неслась по незнакомым улицам, оглядываясь, вырывая глоток воздуха, пока кто-то невидимый не поставил подножку. Упала на камни, ноги в крови, боль настоящая, преследователи слились в прозрачную волну… Море? Настоящее море… Бушует, рвется навстречу. Она – галька на его пути. Секунда? Две, пока ее снесет?

Мало!

Поднялась с колен, отбросила с лица спутанные волосы, выпрямилась, вопреки стихии, желающей согнуть, закрыла глаза… Не уступит.

Воздух зазвенел, переливаясь золотыми нитями. Вилла увидела себя у обрыва рядом с тем, о ком вспоминать не хочется и смотрела на него так, будто без него жизни нет, и что самое странное – он смотрел так, будто без нее и не жил вовсе.

Его нет. Их нет. Для нее нет.

Открыв глаза, отпустила сон с ускользающей ночью. Новый сумрак, и нет причин менять его на воспоминания. Прошлое с готовностью осталось в прошлом.

Оп-па! Стоит влипнуть в неприятности и утешительный приз наготове. На спинке кровати висели джинсы, светло-синие, с низкой талией, кроссовки, носки (прям день рожденья) и целая стопка разноцветных футболок. Й-е-ха!

Более интимные предметы гардероба почему-то смутили. Да, их принес друг, и здесь ничего такого, но ведь ее друг – мужчина! Не глядя, она выбрала синий цвет.

– Соня! – в комнату заглянул Чуп.

– И тебе доброе утро.

Похвалила себя, что быстро оделась, потому что хоть Чуп и зверек, а тоже мужчина.

– Не бывает здесь утра, это барские замашки, – насупился пушистик, но подошел ближе, чтобы его легче можно было погладить, только руку протяни. Когда Вилла разгадала посыл, насупился еще больше, для солидности, но ворчать перестал. – А я для тебя кофе нашел.

– Правда?

– Вот обидны мне эти сомнения: половину города перерыл.

– А где нашел?

Он почесал затылок, посмотрел хитро, ответил расплывчато:

– На той половине и нашел, где перерыл, что непонятного?

– Украл, – догадалась Вилла.

Он сморщился, как залежалый апельсин и выдал версию:

– Позаимствовал.

– Молча?

– Если бы я трубил о своих планах на весь город, к сумеркам ни одного жителя не осталось.

– Сбежали?

– Куда? – ошалел от предположения зверек. – Город как резервация. Если нарушить условия соглашения, будут последствия. Поверь, это не в наших интересах настолько же, насколько не в интересах кое-кого наше появление.

– Но Дон отсутствовал больше недели, сказал, не мог вернуться домой раньше… И Летха собиралась телепортироваться в Наб, сказала, что портал открыт… Ты что-то заговариваешься. Не мог же Дон быть в городе и просто не приходить? И Летха… не могла же она солгать, что хочет меня спасти…

Вилла осеклась под его сочувственным взглядом. Так старички смотрят на внуков, которые из песка строят вечные башни.

– Так будешь кофе?

Принципиальность и совесть протестовали, но желание это не волновало:

– Да.

Вилла следом за пушистиком зашла в кухню, и только после второй чашки позволила суетным мыслям отвлечь себя от волшебного напитка.

– А где Дон, не знаешь?

– Знаю, скоро будет, – Чуп поерзал на скамье, видимо, не желая говорить.

– А где Летха?

– С ним.

Нехорошее предчувствие лезвием прошлось по нервам. Пока она кофеи гоняет, ее друг может устроить развеселую жизнь ни в чем неповинной девушке. Нет, Летха, конечно, пыталась ее украсть и перенести в Наб, но она же не знала, что Вилла туда не собиралась!

Вот если бы в Анидат, и предварительно попрощавшись с Доном и Чупом – кто бы сопротивлялся? Одна радость, благодарность и дружба, а так… Возможно, они и подружатся когда-нибудь, хотя если Дон так ужасен, как рассказывала рыжая, мало шансов, что она еще дышит.

Нужно спешить, пока вероятность помочь ей выпутаться из передряги не скатилась к нулевой отметке. Пушистик вскочил следом.

– Ты все равно не найдешь их! – уверял, крутясь под ногами.

– Найду.

– Ты не сможешь выйти из дома!

Вилла вернула ему взгляд сердобольного старичка. Выйдет. И он тоже не усомнился, но согласиться не хотел, принялся за посуду, громко стуча чашками. Вот как бросить такого хозяйственного друга? С таким нигде не пропадешь, и такого больше не встретишь.

Дона за мытьем посуды представить невозможно. Впрочем, если бы она попросила и если бы сумела убедить, что без этого никак… Нет, он бы пригласил своих демонов, но сам и пальцем не пошевелил.

Хозяйственность, педантичность – не его недостатки, а Чупу они к лицу. Моет кружки по третьему разу, хмурит белые кустистые брови и бросает косые осторожные взгляды в ее сторону. Наблюдает.

Но помочь не спешит, и хочешь – не хочешь, придется рискнуть и вызвать силу вторично. Если она есть. Потому что Вилла вчерашнее процентов на девяносто списывала на галлюцинации. Ее украли в первый раз, да еще девушка, она разволновалась, напридумывала себе… Может так быть? Ее бы такое объяснение устроило, но… слишком оно бредовое.

Смотрим правде в глаза. Хотела суперпауэр? Держи и расхлебывай. И не мешкай, потому что Дон и Летха вряд ли о погоде разговаривают. Фух, ну, с новинкой она смирилась, еще бы и пользоваться научиться. Закрывала глаза, открывала, сосредотачивалась, что-то бормотала, но суперпауэр, прорезавшийся вчера, сегодня даже не мяукнул.

Предатель!

Возвращаемся к варианту «А»: галлюцинации. Она снова обычная корри, и корона не упадет, если попросить пушистика ласковей, а не ставить перед фактом. Она взяла узорчатое полотенце в одну руку, трижды вымытую чашку в другую, соединила.

– Мне нужно поговорить с Доном, – сказала мягко. – Он все не так понял и может погорячиться.

– Со мной поговори, – Чуп отобрал полотенце, занялся второй чашкой. – Я понятливый и не теплокровный.

– Я не хочу, чтобы с Летхой что-нибудь случилось.

– Ну… она сама должна была подумать об этом.

– Чуп…

– Я.

– Посмотри на меня.

Глаза-блюдца не отразили и капли сочувствия, только умиротворение. Без лишнего слова, Вилла вышла с кухни. Она найдет Дона, в конце концов, город не так безлюден, как фантазировал Адэр. И дверь найдет и откроет.

А если не успеет?

Должна. А с сомнениями лучше вообще ни за что не браться.

– Эй, постой! – зверек семенил следом. – Ты за подружку переживаешь, я правильно понял?

Подружки не телепортируют тебя через весь город в одних стрингах и оставляют право на собственное мнение, но Вилла кивнула.

– А если с ней все в порядке и твои переживания ей не нужны?

Вилла скрестила на груди руки – ага, рассказывай сказки. Чуп тоже скрестил руки, глядя с вызовом.

– С тобой сложно, ты в курсе? – спросил ворчливо.

– Я скоро уйду из города, – подкинула утешение.

– Вряд ли, – отбил подачу.

Поспорить о пустяках можно позже, и Вилла вернулась к первостепенному.

– Ты отведешь меня к ней?

– Отвести к Летхе, я правильно понял? Потому что… – он призадумался. – Да, точно, Дона уже рядом с ней нет.

Тревога Виллы усилилась. Дона рядом с ней нет, потому что…

– Она жива?

– О, да, ее сердце стучит бойко. С ней все в порядке, веришь?

Чуп никогда не лгал, но беспокойство и подозрения выстроили баррикады рядом с наивностью и доверием и грозились пасть только после веских доказательств.

– Ну, вот что, – почесав макушку ради озарения, сказал Чуп, – отвести тебя туда я не могу. Сама понимаешь, если выход закрыт, значит, Дон не хочет, чтобы ты выходила.

О том, чего хочет она, Вилла поговорит с Доном позже. И он, и Чуп могут готовиться к серьезному разговору. – Я, конечно, могу тебя вывести, но не стану этого делать, – продолжал долгую речь Чуп, – мне здесь еще жить да жить. Ну, образно говоря жить, ты же понимаешь. И не один век рядышком с твоим приятелем, который мне вовсе и не приятель.

– А кто?

– Да никто. Так, пришлось… Не важно, вернется Дон – к нему и приставай с расспросами. Я покажу тебе, что с Летхой и считай, что твой шантаж сработал.

Чуп всхлипнул, опустив глаза, но грусть прошла быстро, и он спросил вполне бодро:

– Друзья?

– Друзья.

И в памяти возник другой день, солнечный, когда мальчишки отняли у нее бусы, а она заливалась слезами, просила отдать, потому что мама сказала, что это подарок от ее отца и потому что она давно хотела именно такие. Стекляшки, даже не рубины, но впитавшие в себя весь свет Анидат и земную радугу.

Нитку бус разорвали на ее глазах, и десяток разноцветных солнышек заискрились на горячем асфальте. Она больше не могла плакать – болели ресницы, смотрела молча на них. Соберет, думала, соберет их, когда разойдутся обидчики. Но они никуда не спешили, и растаптывали ее богатство сношенными ботинками.

Раз, два… Стеклышек становилось меньше. Три, четыре…

Отец никогда не приходил к ним, и Вилла сначала не поверила, что он помнит о ее дне рожденья и даже подарок принес. Но мама сказала, что она просто его не застала и что он, конечно же, сам угадал, о чем она мечтала.

Пять, шесть…

Она даже не заметила, откуда взялся еще один мальчишка. Долговязый, нескладный, он бросился на ее обидчиков и хотя вышел из драки с подбитым глазом, ссадинами и без рукава на выжженной солнцем некогда синей рубахе, с сияющей улыбкой протянул на ладони четыре бусинки.

– Твои?

Она кивнула, и богатство перешло в ее ладошку. Мальчик собирался уйти так же быстро, как и пришел, но Вилла, вытерев мокрые щеки, спросила прямо:

– Хочешь, я буду твоим другом?

Мальчик смерил ее долгим взглядом, и Вилла подумала, что он откажется. Почти взрослый, к чему ему малышня? Но мальчик растеряно спросил:

– Друзья?

И Вилле захотелось тоже когда-нибудь за него вступиться и еще захотелось, чтобы он никогда больше не сомневался. Она взяла его за руку.

– Друзья.

Так они познакомились с Доном.

Много позже, на ее четырнадцатый день рождения, Дон подарил ей настоящую черную жемчужину, и она невольно вспомнила, как он дрался за стекляшки, будто на кону королевство.

– У меня никогда ничего не было, – пояснил Дон, когда она спросила, – поэтому я не люблю делиться.

– Но ты ведь даже не знал меня тогда и мои бусы точно твоими не были.

Дон ничего не ответил, но невысказанное она поняла после его смерти. Лицемерные слезы в глазах его белокурой пассии, и вроде бы сочувственные взгляды повзрослевших мальчишек-соседей, но Вилла не верила им, и не хотела слышать их сожалений. Она не была готова делить с кем-либо даже воспоминания о Доне.

А сейчас… Если он найдет хорошую девушку, которая будет любить его сильнее, чем она…

Чуп начал водить вокруг нее хороводы, что-то бубнил под нос, насупленный, строгий – без записи не подступишься.

– Предупреждаю сразу, – начал нравоучения, – смотреть молча и недолго. Как только увидишь, что с подружкой все хорошо, киваешь мне, и мы возвращаемся. Если ты долго не киваешь, я наступаю тебе на ногу, больно, потому что это не шутки, и могут быть неприятности. Я понятно объясняю?

– Пока да.

Неприятности – это по ее части. Может, на этот раз обойдется?

– Ну, надеюсь, – Чуп умница, не поверил. – Или плакали твои ноги.

– Понятно, понятно.

Чуп еще больше насторожился, тяжко вздохнул, но взял за руку и приказал посмотреть на него, приготовиться.

– Уже телепортируемся?

– Приготовиться молча, – прошипел Чуп, – и я не говорил о телепортации, у меня свои методы. И смотреть мне в глаза, а не на макушку, будто собираешься погладить. Дон уже говорил тебе, что я – не кот, а ты все с ласками.

– Он говорил, что ты не поросенок, – уточнила Вилла.

– Ну, а я вот добавляю, что и не кот.

– Значит, пристаю с ласками?

– Хватит придираться! – шикнул Чуп. – Не даешь сосредоточиться! В глаза и молча!

Вилла надеялась, что ее взгляд был достаточно красноречив, и зверек понял, что отныне никаких дружеских бесед, никаких намеков погладить макушку – только деловые переговоры, и то нечасто.

Чуп пощекотал ее по животу, подмигнул и приложил палец к губам. Вот сколько можно об одном и том же? Она помнит, что надо молчать, помнит, только разок хихикнула, а это не считается.

Тело окутал маслянистый кокон, и Вилла вцепилась в мохнатую лапку Чупа. Везет ей на пушистых знакомых… Эта мысль растворилась, как только Вилла увидела Летху.

Несколько секунд, и коридор в трехэтажке Дона сменился на комнату, утопающую в восковом свете. Огромная чужая комната, огромная кровать на высоком помосте со ступенями, трое огромных демонов, не сводящих глаз с рыжей девушки, которая кошкой извивалась на шелковых простынях.

Виллу и Чупа не замечали, но она затаила дыхание; дальний угол, с которого они наблюдали, уже не казался дальним. Смех Летхи, жар мужских тел, желание, окутавшее комнату, подкрались к непрошенным гостям.

Или только к Вилле? Она не могла отвести взгляда от пикантной картины, чтобы проверить. Позже, насмотрится на Чупа позже, а здесь такое…

Рыжая обнаженной лежала на кровати, считалочкой выбирая любовника. Сбилась, расхохоталась, начала снова.

Три демона переглянулись, один вышел вперед. Длинные черные волосы, фиолетовые браслеты на запястьях, и изогнутый змеей на плече. Аббадон.

Марбаса легко узнать по взъерошенным темно-каштановым волосам, замысловатым татуировкам на спине и усмешке угодника. Сомнительно, что это не его настоящий образ.

Третий сидел в кожаном кресле, и Вилла видела его вполоборота. Нога за ногу, в отличие от других, одет: белоснежная рубашка застегнута на все пуговицы, кроме двух верхних, а вот на брюках пуговица отдыхала. Сигаретный дым окутывал его, со скукой, неспешно. Хаос.

Так хотелось встряхнуть его, вспугнуть с лица это выражение напыщенности, что Вилла едва не окликнула его. Он бы удивился? Или сделал вид, что ничего странного не произошло?

А два других? Продолжили бы игру?

Вилла с любопытством следила за острым коготком Летхи и повторяла про себя ее считалочку. Кто же будет первым?

И вспыхнула. Первым… А потом все трое, как Летха и говорила? И она это увидит? Это… затягивает, черт возьми, и слышать – далеко не так жарко и греховно, как видеть.

Когда считалочка оборвалась на Самаэле, Вилла вздрогнула, будто выбрали ее. А демон медленно выпустил очередную порцию дыма и сигарета, казалось, волновала его больше, чем девушка.

– Странно, неужели я? – спросил равнодушно. И подтвердил догадку Виллы: – Уступаю очередь Марбасу, докурю.

Протесты Летхи заглушили возмущенный возглас Виллы. Самаэль безразлично отвернулся, когда два демона заняли место рядом с девушкой. После первого же поцелуя Летха стихла, разомлела и сама потянулась навстречу мужским рукам.

Чуп тряс Виллу, как яблоню, но она не могла заставить себя отвернуться. Чуп, как и обещал, наступил на ногу, но уходить рано. Вдруг это морок и Летха на самом деле хочет уйти?

Как ее вырвать у демонов, Вилла не представляла, но если придется, сумеет, найдет убедительные доводы. Да вот уже нашла: Дон. Не пожелают же они ссориться с хозяином города?

Вмешаться? Или все, что происходит в комнате – полюбовно? Горящие свечи, игра в считалочки – видимость?

К видимости прибавилась слышимость – стоны. Кровать смешала тела и лица, а стоны слились в один неразборчивый, с переходом на всхлипы. Где чьи руки и ноги различить могли разве что владельцы конечностей, а Вилла следила за прытким спрутом с изумлением и страхом, что все это когда-нибудь придется повторить и ей.

Все-таки она была права, что решила так позориться в другом городе, не хватало еще после этого увидеться с тем, кто ее… Присмотрелась к Летхе. С тем, кого она… Летха снова сменила позицию… Одним словом, не хватало еще смотреть в глаза, тому, кто ее… и кого потом она…

Засмотревшись, Вилла не учла, что в фильме участие принимают не только актеры и зрители, но и режиссер. Самаэль прорычал нечто нечленораздельное и все стихло. Три демона повернули головы в сторону Виллы и Чупа. Они что… их видели?!

Она посмотрела на зверька, тот развел лапами – мол, да, все не без недостатков, и кое-что и он не предусмотрел. Никаких сомнений, что глаза у демонов и Виллы были сейчас ничуть не меньше, чем у него. Жаль, шерсти на лице нет, потому что белый мех прекрасно скрыл бы пылающее лицо.

Что-то треснуло, и Вилла почувствовала, что липкий кокон исчез. Демоны справились с удивлением, и даже Летха расхохоталась.

– Нас видно? – спросила Вилла, надеясь, что Чуп начнет отрицать.

– Я предупреждал, что у нас мало времени, но ты так увлеклась…

– И нас слышно, да?

– Я предупреждал, что могут возникнуть сложности…

Вилла молитвенно сложила руки и самым покаянным тоном, на который была способна, попросила прощения, что помешали.

– Еще на колени стань! – возмутился зверек. – Ты не должна! Тем более перед ними!

– Я и не собиралась.

– Так мило беседуете. – Самаэль бросил окурок на пол. – Но участвовать всегда приятней, чем болтать или наблюдать. Не тянет проверить?

Его серые глаза остановились на Вилле.

– Девушка. Для меня?

Его взгляд притягивал, звал, и Вилла шагнула к нему.

– Дон не узнает, – продолжал Хаос. – А мы не будем отчитываться. Тебе понравится.

И добавил, прибегнув к чарам:

– Обещаю.

Вилла покачала головой, но ноги сделали еще шаг. Истома разлилась по телу, молоточком по нервам стучал страх, но глаза демона и его обещание его приглушали.

Она и Хаос…

Остановилась, вопреки приказу, который звал, притягивал к светловолосому искусителю. Посмотрела в глаза. Красивые. И сам демон – чья-то фантазия. Быть может, ее? Чего она хочет от идеального мужчины? Чуточку доброты? Он добр к ней. Грамма красоты? Здесь с избытком. Искры юмора? Разгорится от ее смеха. А намек на харизму столь явен, что отрицать глупо.

Подходит.

И тем не менее, что-то внутри сопротивляется, тянет обратно. Обернулась. Глаза Чупа крутились воронкой, и с каждым витком морок рассеивался, но демон не отказался от предложения, прикоснулся к ее плечам, взял за руку, развернул к себе…

Нет.

Демон по-прежнему сидел в кресле, значит, его прикосновение – иллюзия. Как и ее мимолетные мысли согласиться.

– Нет, – сказала чуть слышно.

Демон задержал в воздухе сигарету.

– Нет, – уже громче повторила Вилла.

– Я хорошо слышу, – огрызнулся Хаос, взгляд его не выражал ничего, кроме легкого любопытства. – Если ты никого из нас не хочешь… – повел рукой в сторону приятелей, – зачем тогда здесь?

– Да как ты мог подумать, что она здесь за этим?! – возмутился Чуп, выйдя из уютного угла. – Ты еще на меня так подумай!

– Я не настолько самолюбив.

– Летха, – позвала Вилла, но рыжая, закутавшись в простынь с появлением гостей, покачала головой и прильнула к Марбасу.

– Ты уверена?

– Да.

– И ты была бы уверена, если бы рискнула, – усмехнулся Самаэль.

Чуп зашипел, Вилла успокаивающе погладила его, и тот притих.

– Невероятно! – изумился Хаос. – Ты понятия не имеешь, кого приручаешь, верно? Дон предпочитает держать тебя в счастливом неведении. Хочешь узнать, кто рядом с тобой?

Зверек сжался, но рука Виллы ласково прошлась по его макушке, пощекотала за ухом.

– Я знаю, – сказала она, встретившись взглядом с большими настороженными глазами. – Друг.

Чуп моргнул, выпятил гордо грудь, и покрасовавшись перед онемевшими демонами, перенес Виллу домой. Дон сидел в кухне на длинной лавке, с отвращением пил кофе из большой чашки, и колкий взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Дон?

– Как прогулка?

– Мы… – смутилась, переглянулась с Чупом. – Ты ведь знаешь, где мы были, не так ли?

– Я знаю обо всем, что случается в городе. Предвидеть не могу. Было интересно?

Прекрасный поворот. Запирает ее в доме, дверь заставляет играть в прятки, и ждет покаяния?

– По меньшей мере, познавательно.

Молчание нарушалось сорвавшимся за окном ветром, прощальным стоном синих ромашек и сердцебиением Виллы.

– Ты не должна была выходить из дома.

Не замечая ее растущего недовольства, Дон повторил:

– Ты не должна была выходить из дома. – Приблизился, провел костяшками пальцев по ее щеке. – Прости… я не могу тебя потерять снова.

Пустота раскрыла объятия, подарив покорность взамен воли. Но ведь он обещал… никогда… не использовать против нее…

Сонливость подкралась, убаюкивая беспокойство. Тот, кто всегда был честен, солгал. Тот, кто всегда был верен, предал. Вилла перестала сопротивляться мороку. Дон не сделает ей ничего плохого, разница лишь в том, что в той версии, которую он внушит ей, они все еще будут друзьями…