Текст книги "К черту! Но если ты сделала все эти глупости… (СИ)"

Автор книги: Наталья Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Ей не нравился этот тон, и улыбка не успокаивала, а пугала, и этот взгляд, который тянул к себе, вызывал оцепенение, шок.

– Ты позвала меня. Я пришел. Да, котеночек, я тоже соскучился по твоим поцелуям.

– Что?!

Ей не нужны его поцелуи. Она не скучала по ним. Она любит другого. Но когда его руки потянулись к ней, а губы приблизились к губам, тело ей изменило.

– Адэр… – скорее вопрос, чем сопротивление.

Это было неправильно, необъяснимо, но она ответила на поцелуй. И ей понравилось. И она не думала в этот момент о Доне. И только когда Адэр отстранился, смогла понять, что произошло.

– Вот так, котеночек, остался еще один.

Улыбка Адэра больше не была лучезарной. Он явно тоже не был в восторге, но маловероятно, что они сумеют остановиться на втором поцелуе.

– Пойдем, наверное, Невилл успел размяться.

– А ничего, что мы не успели похудеть?

Он оценил ее попытку шутить в безвыходной ситуации. Сильная воля, гибкий ум, высокий статус, нежность – надо признать хороший вкус того, кто выбирал ему пару. Но самолюбие черта бунтовало, потому что страсть, которая вспыхивает между ним и девушкой – приказ, чья-то установка, а не согласие разума и веление сердца.

Утешало одно: Дон, заставший их за поцелуем, об этом факте не знал.

Глава № 15

Ворчливый дракон снова стал огромным и с наслаждением размахивал серебряными крыльями на пол города. Особенно старался, когда бестелесные сбежались на него поглазеть и ухали и стенали от восторга.

– Ромашки распугаешь, – возмущался Чуп. – Лови их потом, шуганных. Хватит уже, окоченеть можно от ветра.

Дракон приземлился, кивнул ему – на свою спину, и Чуп мигом забыл претензии. Взобрался на чешуйчатого и с радостными визгами облетел город и вдоль, и поперек, и у самого неба.

– Не верю, что он это делает, – перенял роль ворчуна Адэр.

– Почему?

– Я уже говорил тебе: это боевой дракон, – терпеливо повторил Адэр, – а не прогулочный пони.

Вилла посмотрела вверх, где как раз пролетал с пассажиром Невилл.

– Извини, как-то не очень верится.

– Не только тебе, – согласился Адэр, проследив за полетом друга и лупоглазого.

Девушка рассмеялась, и оборвала смех.

– То, что произошло между нами…

– Долг, – он не дал ей закончить, – и ничего более.

– Ты правда так думаешь?

– Нет. – Он не мог понять, почему упорно не хочет ей лгать.

– Ясно. – Но, кажется, она понимала.

Она секунду помедлила, прежде чем выйти из-за безликого здания и показаться перед Доном. Прежде чем увидеть его, посмотреть в тигриные глаза после поцелуя с Адэром. Она чувствовала, как горят губы, но щеки охватывало огнем от смущения и предательства.

А Дон смотрел на нее так, будто знал, видел, но принял это!

Кто кого предал в таком случае?

Она подошла к нему, хотелось много сказать, так много, что не хватило бы сумерек, но он молчал. И она молчала. А потом Марбас сказал, что пора, потому что ночь приближается.

– Да, пора, – поддержал Дон.

Ночь приближалась к ней, подкрадывалась, а он молчаливо требовал уйти. Ну, что ж, как знаешь. Дракон нетерпеливо кряхтел в ожидании, Адэр сел ему на спину и протянул руку, чтобы помочь Вилле взобраться.

А Дон продолжал молчать.

– Не забывай, – она отвернулась, дабы он не увидел готовых сорваться слез, – между нами ничего не изменится!

И торопливо пошла к дракону и Адэру.

– Дон? – напомнил о себе Марбас.

– Да, – он кивнул и телепортировался до того, как дракон, черт и девушка уменьшились до размера насекомых и, взлетев, превратились в далекую, едва заметную точку.

И только тогда Вилла позволила слезам вырваться на свободу.

– Не плачь, – черт прижал ее крепче к себе.

– Не хватало! – возмущенно вытерла слезы и уставилась прямо перед собой, туда, где сливались два горизонта и где ее ждал тот, кого она давно перестала ждать.

Она никогда не сможет назвать его папой. Хватит с него книксена и «Вашего императорского величества». А папа – это близкий, родной человек, который ради нее готов на все и который, к сожалению, так и останется детскими мечтами.

Ее пальцы вцепились друг в друга, словно вели борьбу с противником, но легким поглаживанием Адэр втянул ее нервозность в себя, а чтобы было чем занять пальцы, щелкнул по спине дракона. Невилл с ворчанием выпустил еще два крыла, меньше чем основные, но не менее серебристые.

– О, Господи! – не сдержала восторга Вилла и с благоговением прикоснулась к ним. Ее восторг не смутило даже недовольство Адэра при упоминании Всевышнего. – Он поистине самый великолепный из всех, кого я видела!

Дракон сделал ликующий пируэт, чудом не сбросив с себя наездников.

– И много ты видела драконов? – поддел Адэр, прекрасно зная, что Невилл у нее первый. Но поддевка вернулась к нему.

– Я сказала из всех, – сверкнула язвительной улыбкой Виллой. – И имела в виду именно всех, а не только драконов.

– Ух-ха! – крикнул дракон и изобразил смертельную петлю. Если бы не два дополнительных крыла, за которые ухватилась Вилла, черт мог бы ее и не удержать.

Показался Наб.

Все, путешествие подходит к концу. Но сеть, наброшенная на город, угрожающе затрещала, стоило к ней приблизиться. Разряд электричества, сверкнув, демонстративно прошелся по ее прутьям.

Дракон, повиснув в воздухе, обернулся:

– Ну?

– В прошлый раз этого не было, – насторожился Адэр.

Кто-то пронюхал, что они нашли выход из западни и усилил защиту? И что теперь? Рискнуть крыльями друга?

Набросив иллюзию, чтобы удар смягчился, Адэр потрогал сеть хвостом, но ничего не произошло. Он свободно просунул хвост через прутья, после заминки, свободно просунул руку. Никаких неприятных ощущений.

– Ну? – повторил дракон.

– Что-то не так.

– Ну? – требовал решения дракон, но не дождавшись ответа, высунул язык и лизнул сеть. – Тьфу!

Он много еще чего сказал по поводу вкуса, но ничего относительно боли. Отплевавшись, просунул одну лапу, вторую, свободно прошло его крыло. Обернулся.

– Попробуем, – сказал Адэр.

Дракон кивнул, с готовностью взмахнул крыльями, беспрепятственно пролетел разделявшее от сети расстояние, и морда его уже была по ту сторону, и частично по ту сторону была нога Адэра, когда прутья отбросили их назад мощным разрядом тока.

Невилл едва успел выровняться до соприкосновения с небом, снова взметнулся, снова просунул крыло для пробы – прошло. Снова просунул сквозь прутья руку Адэр – тоже свободно. Перебравшись ближе к шее дракона, черт сделал контрольную проверку и почти полностью прошел сквозь сеть – оттолкнись и лети, если есть крылья. Или телепортируйся – он почувствовал: вход в Наб для него открыт.

Тогда что не так?!

Вернулся на спину дракона, обнял девушку.

– Приземляйся.

– Что-что?! – возмутился дракон.

– Приземляйся, – повторил просьбу. – Мы не можем покинуть город.

– Что-что?! – не поверил дракон и повторил трюк с языком и прутьями.

– Ты прав, – согласился Адэр. – Ты и я можем уйти.

– Ну?!

Адэр прижал девушку сильнее.

– Город не отпускает Виллу.

– Меня? А что я такого сделала?

– Вопрос не в том, что ты сделала, котеночек. Вопрос в том, чего ты не сделала.

– Не понимаю.

– Кхе-кхе, – усмехнулся дракон и благоразумно спланировал подальше от резиденции Дона.

Адэр сошел с дракона, помог сойти девушке. Лепестки ромашек в сравнении с ними казались гигантами, оставалось догадываться, насколько поразительно маленькой окажется та часть его тела, которая откроет для девушки не только врата города, но и блаженства.

Выбора нет. Поразить размерами не удастся, но глупо преуменьшать навыки. Почти двести лет опыта – плюс минус шестнадцать, вполне достаточно, чтобы удовлетворить девственницу. Он скинул иллюзию.

– Ты можешь мне объяснить, что происходит? – Вилла невольно попятилась от его взгляда.

– Это город желаний, котеночек.

– Забытых.

– Да. – Шаг к ней, и ее шаг назад. – Но ты ведь его не забыла.

– Не забыла что?

– Желание. – Шаг к ней, и ее два от него. – Ты помнишь свое заветное желание, котеночек?

От его мурлыкания Вилла забыла дышать, а от взгляда чувствовала себя так, будто находится не в сумеречной прохладе города, а в центре пустыни. Ее желание? Заветное?

– Увидеть папу?

Он рассмеялся, не весело, скорее вымученно, и телепортировался перед ней, заключив в объятия. Если он прикоснется, она обречена!

Но…

Нет!

Она покачала головой и кажется, произнесла ответ вслух, но руки черта не отпускали.

– Я не обижу тебя, – прошептали его губы, приближаясь к ее губам. – Позволь мне…

Нет!

Увернулась, бросилась прочь, упала, выгнулась дугой от потока, пронзившего спину, змеей скользнувшего по позвоночнику. Отбросила руки, которые пытались поднять, закрыла уши от слов, которые хотели утешить.

– Я четко сказала тебе нет! – Поднялась, расправила плечи. – Нет – это нет, чтобы там тебе не говорило твое эго!

– Город не выпустит тебя, не исполнив желания. Ты хотела лишиться девственности, и тебе придется это сделать.

– Ты думаешь, у меня нет выбора? – Она рассмеялась, чувствуя, как струятся сквозь кожу холодные потоки. – Ты думаешь, я выбираю тебя?!

– А кого? – изумился наблюдательный Невилл, осмотревшись по сторонам и не облюбовав другой годной кандидатуры, потом вытянул одно крыло, рассматривая, второе; и плюхнулся на зад. – Я?!

Вилла расхохоталась, и чем больше росло удивление в лицах попутчиков, тем громче и отрывистей звучал смех.

– Мужчина, которого выберу я, об этом узнает.

– Фух, – дракон прижал лапы к вискам. – Не я.

– Мы больше не можем ждать, – Адэр снова перешел в наступление и сделал попытку обнять Виллу, но сильный поток отбросил его в сторону.

– Нет – это нет, – повторила по слогам, как слабоумному и пошла прочь.

Туда, куда тянули потоки, поглаживающие ее. Туда, куда тихо звал незнакомый и едва различимый голос. Туда, где сила, выплеснувшаяся на волю, обернулась теплым коконом и сказала насмешливо:

– Ты оставила Дона. Ты отказала черту. Ты обоих поставила на место. Мне понравилось. Я смеялся.

Голова закружилась, в глаза ударила пламенная разноцветная вспышка, казалось, еще секунда и останешься без зрения и ресниц. Вилла зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела высокого лысого мужчину, который ей улыбался. И еще поняла, что ее формы вернулись, она больше не муравей, которым всяк норовит командовать.

– Кто ты?

– Представиться согласно титула или родства?

Не веря, покачала головой и так же, не веря, спросила:

– Папа?

Мужчина кивнул и раскрыл объятия.

Он слишком молод.

У него нет волос и короны.

Она обижена на него.

Она ему не нужна.

И он ей тоже не нужен.

Она доверчиво прильнула к нему и, посмотрев в смутно знакомые серые глаза, с опаской сказала:

– Твои волосы… их нет.

– Давно и только на голове.

Он говорил совсем, совсем не так, как говорят с детьми папы, но Виллу волновало другое:

– Это наследственное?

Взрыв хохота, от которого задрожали стекла в пустующих домах, и утешительное:

– Нет, вовсе нет, если только ты не попросишь у меня бритву.

Она улыбнулась и с беспокойством подумала: только бы не проснуться!

– Не переживай больше, – успокоил тихий и теперь родной голос, – я заберу тебя в город без сна.

***

Несколько недель бушевал в Городе Забытых Желаний смерч. Несколько недель бестелесные боялись высунуться из убежищ, чтобы не лишиться своего жалкого существования. Несколько недель Чупарислиодиусс выдраивал комнаты от пыли, грязи и копоти, чихая, чертыхаясь и прислушиваясь к давящей тишине в доме. Несколько недель от криков ромашек и звона бьющихся стекол Летха пряталась в постели Марбаса. Несколько недель, не гаснув, в разбитые стекла смотрели уставшие фонари.

В одни из сумерек свет фонарей погас, все стихло.

– Он смирился? – спросила Летха, прижимаясь к обнаженному любовнику.

– Он вернулся.

И будет прежним, расчетливым, ожесточенным, бездушным, но Марбас не сказал этого вслух. Летха, приняв его любимую позу, просила остаться, но он оделся, вышел в прохладу вечернего города.

Он – демон, и не в его привычках высокие чувства, но оставаться надо с той и удерживаться рядом ту, для которой ты – один. А не один из многих.

Люби его кто-то так же сильно, как Вилла, он бы остался. Люби он кого-то так же, как Дон, он бы не отпустил. А эти двое любили друг друга и поцелуи с чертом не значили ничего. Забытье, ошибка, порыв – возможно, и первое, и второе, и третье, но чувств между ними не было. Она не выбрала черта, Марбас слышал, она ему отказала. Но там, где она сейчас, до нее не добраться.

Город без сна. Императорский город, в котором демонам оказывали далеко не радушный прием, если они пытались войти без позволения императора.

Мог ли он разрешить дочери вернуться сюда?

Когда-нибудь, под охраной императорских воинов-легал, и только после ликвидации монстра, который и мертвый ему мешал. Марбас, Аббадон и даже Самаэль, которому безразлично все и вся, настаивали, чтобы Дон сказал девушке всю правду, но он заставил молчать и молчал сам.

Но разве не он говорил, что выбирая, нужно знать из чего выбираешь? Сказочка для Виллы, и не ясно будет ли хэппи-энд. О, да, он поставил блок, чтобы никто из демонов не подслушал их разговор, но когда оборачиваешься другой тварью, ты не демон, и ограничения на тебя не действуют.

Ничего зазорного Марбас не видел в том, чтобы быть в курсе, и легко сменил собственный облик на паучка – в том здании их развелось достаточно, чтобы выглядеть правдоподобно. Был небольшой риск оказаться раздавленным, но обошлось. Он бы не пережил сеанс у лекаря Чупарислиодиусса, даже сейчас дрожь от одной только мысли попасть в его жадные лапки.

Ну, а после беседы Виллы и Дона, Марбас телепортировался на улицу и ждал наравне с остальными – вдруг одумаются. Дон, чувствуя, что суть требует вмешаться, телепортировался до полета Виллы, а зря. И сам полет, и то, чем он закончился – зрелище, от которого Марбас не сумел отказаться.

Моль, примостившаяся на хвост дракона, вне подозрения. А если бы вдруг, – что невероятно, – его рассекретили, он бы сказал, да, а как вы думаете, я должен вернуть ваш облик обратно? На расстоянии в десятки километров? Простите, у меня титанические возможности, но не орлиный взгляд, и вместо вас выросли бы камни, которых и без того в Наб валом. Давайте не будем засорять город. Ну, примерно так бы и отбрехался.

Вилла великолепна в гневе! Сказать «нет» черту, когда он включил обаяние и наметил цель – таким не могла похвастаться ни одна девушка. Она подходила Дону, несмотря на свой статус и то, что жива.

Увеличив ее, дракона и черта до прежних размеров, Марбас не спешил удаляться. Такие сцены! Такие эмоции!

Папа в ее глазах выглядел спасителем, но почему не вмешался раньше? Почему выдерживал паузу и ждал, пока Дон, Вилла и Адэр выяснят отношения? Он пребывал в тени и во время ее болезни, хотя был там, видел и слышал все.

Запах розы и миндаля, который первым почувствовал Дон, а потом уловили другие демоны. Так и корпело сказать: «Здравствуйте, ваше императорское величество! Добро пожаловать на последний акт трагедии, которую вы написали!»

Дон мысленно предупредил молчать и усилил блок. Городу не нужны новые неприятности – кто спорит. Но если бы Вилла знала все, абсолютно все, как знать, не грозили бы неприятности самому императору?

В любом случае, дождь в городе вряд ли когда пойдет.

Можно переживать по этому поводу, можно забить косяк, как Хаос, а можно найти ванну, как Аббадон, и наполнить водой, если тянуло мокнуть. Летхе нравились такие забавы, Хаосу нравились сигареты, а Марбас и Аббадон всегда поддерживали эксперименты.

Еще одна ванная, огромная, абсолютно новая, обернутая синей шелковой лентой, стояла нетронутой на чердаке в его доме. Подарок для хозяина города и его женщины. Жаль, покрывается пылью.

А вдруг пригодится?

Марбас застал Дона в столовой. Он смотрел на чашку с дымящимся кофе так, будто она собиралась сбежать.

– Где был? Что видел? – спросил Марбас беспечно.

– Считывая твой вопрос правильно: никто не пострадал.

Дон взял в руки глиняную чашку, поморщился, сделав глоток.

– Вкусно? – суетился Чупарислиодиусс, покосился на Марбаса. – И ты, что ли, будешь?

– Спасибо за приглашение, – усмехнулся демон.

Дон сделал еще глоток, третий, принюхался к черной жидкости, выдохнул и допил залпом.

– Добавки? – с надеждой спросил Чупарислиодиусс.

– Нет, – прокряхтел Дон.

– Вот так вот, ждешь его, ждешь, – Чупарислиодиусс выхватил кружку, вымыл и тер полотенцем чуть не до дыр, – а он даже притвориться не может, что рад, что ценит. Для кого я обыскивал город в поисках кофе? Для кого вытряхивал эти гнилые ковры? Для кого?… А, не ценишь меня и ладно! Главное, что я знаю, что стою больше, чем ты, – он сверкнул глазами в демона, – или кто-то там еще себе думает!

Кто-кто, а Марбас с ним ссориться не хотел. Впрочем, кофе он хотел еще меньше. Когда Чупарислиодиусс, обиженно посопев, важно вышел из комнаты, он поинтересовался, что это было.

– Он привык заботиться о Вилле.

– Но ее нет.

– Он думает, что она вернется и не хочет растерять кулинарных навыков. – Дон повел рукой. – А посмотри, во что он превратил дом.

Треснутые рамы на картинах сменились новыми, ковер изрядно похудел после чистки, паутина, угнездившаяся по углам, лишилась местожительства. А на самом видном месте, по центру, прикрывая дыру, висело зеркало!

– Он думает, она вернется?!

– Кладовая скоро треснет от запасов. Но я не хочу, чтобы ты говорил с ним на эту тему. Не позволю его расстраивать.

– С чего бы это?

– Он слишком разговорчив, когда не в духе.

Отмазка Дона звучала именно как отмазка.

– Ну, да, пусть лучше треснет кладовка или ты от кофе.

– Как Летха?

Перевел разговор на другую тему.

– Она не виделась с братом.

– Значит, он до сих пор думает, что она мертва?

– И что в этот город ее сбросил Ризгор. Так говорят.

– Что еще говорят?

Последняя новость как раз таки и привела Марбаса.

– Говорят, через несколько дней Вилла пройдет обряд превращения в легал.

– Когда точно?

– Через три дня.

Дон поднялся, бросил быстрый взгляд в зеркало, на секунду мелькнула иллюзия: темные, чуть волнистые, влажные волосы, волевое лицо с упрямым подбородком, наметившейся двухдневной щетиной, ровный нос с тремя маленькими веснушками. Эта деталь особенно поражала Марбаса. Дон как-то обмолвился, что так и было когда-то, но демон считал это прихотью Виллы и ее желанием дать Дону что-то свое. Точнее, что-то, что напоминало бы ему о ней, когда ее нет рядом.

Ее веснушки. На его носу.

– Пойду отдохну, – приняв настоящий облик, соврал Дон, потому что никогда не нуждался в отдыхе. – Но ты не говори Чупарислиодиуссу о Вилле.

– Почему?

– Потому что тогда он точно поймет, что она не вернется.

Дон дематериализовался. Вот так, посреди беседы, не дожидаясь, пока гости соизволят откланяться. Куда он спешил? Очередной бег по городу? Да нет, тихо.

Марбас вернулся к себе.

Переступив порог комнаты, выбросил иллюзию о девушке, которая могла бы его полюбить. На огромном ложе, обернувшись шелковой красной простыней, ждала Летха. Секс – необременительно и приятно, а любовь – это кофе без сахара. Горчит, обжигает и пока распробуешь вкус, остывает.

– Ты долго, – ноги Летхи обхватили сильное тело, – я успела соскучиться.

Марбас напрягся. Серьезные отношения с ней не входили в его планы, но смех и продолжение фразы успокоили:

– Я кое-кого пригласила, не против?

Дверь ванной открылась. Оставляя влажные следы на полу, Аббадон присоединился к паре. Жар сплетенных тел вытеснил мысли о кофе, забрал время на размышления. Разве что самовольно строились планы, как вернуть Виллу для Дона, и где-то далеко в подсознании тлело мимолетное огорчение, что «я соскучилась» произнесла не та и не так.

***

– Ты не привел девушку, – бросил вместо приветствия Ризгор.

И не было вопроса, как ему самому удалось выбраться из города, который захватил Дон, не поинтересовался, кого удалось встретить и как они сейчас выглядят. Бестелесные, и те не были безразличны, хотя и предали в свое время, а воины, его лучшие, верные воины, отдавшие свои жизни в обмен на три – память их не освобождала. Или удерживали невидимые нити дружбы?

За несколько дней до вторжения монстра, Тэмпл просил разрешения на союз. Говорил, что нашел девушку в Городе Разбитых Зеркал, очи которой его не отпускают. Уриах и Хамиш готовились стать свидетелями. Прошло десять лет, девушка, наверняка, стала женщиной в объятьях другого, состарилась, подурнела внешне от родов, а воины застыли во времени согнутыми столбами.

Адэр, смеясь, дал согласие, но имени избранной не спросил. Может, и к лучшему – не было соблазна проверить, проследить, как она и вмешаться. Не ее вина, что суженый не приехал в срок, девичья красота гаснет.

Айк – одиночка, и даже сейчас от других поодаль. Гордый, вспыльчивый, твердо стоящий на своем до последнего. По нему сохла не одна девушка в городе, но для него, как и для Адэра, интерес к красоткам пропадал в постели.

За десять лет черт не раз сменил блондинку на рыжую, рыжую на шатенку, иногда внимания на цвет волос и не обращал, все казались похожими. А потом появилась Вилла – симпатичная, но не в его вкусе, и он помнил не только цвет, но и запах ее волос, хотя в постели не кувыркались.

Или именно поэтому?

Ризгор знал, во что превратились воины, не мог не знать, но уверил Адэра, что город мертв, никого не осталось и лучшее, что можно сделать – подписать мирный договор с Доном. На последнем пункте он не уговаривал, поставил перед фактом. Так было лучше для Наб, интересы Адэра не рассматривались.

И вот сейчас он увидел свой город. Своими глазами. И убедился, что не стоил тех жертв. Он должен был в нем застыть, потому что был целью Дона.

А он застыл под пятой Ризгора, потеряв Летху и мать.

– Ты не справился даже с этим, – процедил Ризгор, беззлобно, не расходуя силы, все эмоции были вложены в его взгляд.

Даже с этим… Больно задели слова, но черт принял расслабленную позу в кресле демона, вплел чуть наглости, пофигизма и заставил не дрогнуть голос презрением.

Не так строился разговор, как задумывалось. Демон метал молнии, но был сдержан. Адэр сдавливал его шею, не прикасаясь. И пропасть из недосказанного росла. Так просто, казалось бы, спросить:

– Зачем ты закрыл тоннель и набросил на город сеть?

Спросить проще простого, а услышать ответ, даже который знаешь – нет.

– И вина не предложишь? – невинно поинтересовался Адэр.

Огонь в камине вспыхнул, но температура в большом зале резко понизилась. Кто-то явно не в духе, но и Адэр не из путешествия вернулся. Прошлое, сидевшее в памяти острыми осколками, зашевелилось, пополнилось файлами с обновлением, настоящее ударило плетью. Волновало не то, что девушка ему отказала, что в принципе не случалось; тревожило, где она, и почему слухи, которыми полнится земля демонов, упорно молчали. Станет легал – вся информация.

– Она. Была. Мне. Нужна.

– Какое совпадение, мне тоже.

Отрывистая речь Ризгора впечатляла других подданных, но не черта. Адэр в немигающих черных глазах читал другое послание: снова не оправдал возложенные на него надежды. А кого заботило, на что надеялся он?

Невилл останется тем, кем есть – животным, забывающим не только речь, но и прошлое. Адэр – неудачником, не сумевшим обменять женщину на честь. А Ризгор – могущественным демоном, плюющим на какую-то там честь, главное – без императорского расположения.

К чему он хотел так выслужиться?

Вопрос.

– К чему ты хотел выслужиться перед императором?

– Я расслышал тебя и в первый раз.

– Ответа не будет?

– Тебе есть, что сказать в свое оправдания?

Пожал плечами.

– Я в нем не нуждаюсь, – дематериализовался из замка, не испросив разрешения.

Несколько дней погостил у родственников, день выдержал с матерью, но голова шла кругом от увиденного, и келья Кэтлин показалась соблазнительным местом. Тихо, если он кому и мозолит глаза, то одной монахине – других истинно верующих в богадельне нет, а значит и черт для них не существует.

Обычные, уставшие от забот люди. От них скрывать своего пребывания не нужно – они сами прятались от малейшего дуновения жизни.

Кэтлин годилась ему в правнучки, но на его фоне выглядела старухой, а смех ее и глаза возраста не имели. Она могла получить другую жизнь, не праведную, но насыщенную, полную удовольствий и искушений, мужчины вились бы возле ее моложавого тела, зачарованно любовались лицом и не седеющими волосами.

Не захотела, теперь поздно.

Черт считал это глупостью, но в остальном ее взгляды и рассуждения казались если не мудрыми, то не лишенными смысла. Не все женщины обладали и такой поразительной интуицией – она ведь учуяла его, с первого появления, заговорила, не боясь осуждения тех, кто записал в ненормальные. Ее пытались лечить, но черт следил, чтобы лекарства не достигали ее тела.

– Скажи им, что больше не слышишь меня, – посоветовал перед очередным обходом врачей.

– Я не могу врать.

– Кто тебя заставляет?

Адэр исчез, и она правдиво ответила докторам, что черти ей больше не мерещатся. Они посчитали это своей удачей, Адэр – по скромности – чисто своей. Его мутило от запаха лекарств, лицемерия, въевшегося в свежеокрашенные стены, и он сменил обстановку. Так он сказал Кэтлин, на ее вопрос, зачем помог выбраться из того ада, и как ребенку терпеливо пояснил, что из ада не так просто выбраться, как она представляет.

Ей нравилось с ним говорить. Ему нравилось говорить с ней. Нечастые, иногда бессодержательные, с намеками или предсказаниями, в которые черт не верил, но вполне интересные беседы. Он показался примерно через два года после знакомства, и она, несмотря на свой сан и набожность, не стала поспешно открещиваться, не бросилась бить поклоны или брызгать в лицо водой, как в кота с закисшими глазами.

Вот и сейчас, стоило материализоваться в келье, не оборачиваясь, сказала:

– Знала, что явишься скоро.

Адэр принял свой облик – ее пугать копытами, рогами или другими атрибутами, коих в его распоряжении множество, смысла нет. Только время тратить. Когда-то, будучи молодой девушкой, она побаивалась, глядя в его лицо, но побаивалась страсти, которую ее тело питало. Устояла, хотя понимала, что если бы черт захотел ее по-настоящему, все ее принципы испарились на простынях. Иногда Адэр ловил в ее взгляде нечто похожее на сожаление, но мысли, чтобы узнать причину, не считывал. Изначально игра на ощупь усиливала азарт, после стала как само собой разумеющееся.

Кэтлин повернулась на скрип пружин, а так бы верно час рассматривала мир через маленькое окошко. Черт в постели не вызвал острых эмоций, села на стул, неподалеку, протянешь руку – соприкоснутся.

– Скоро? – усмехнулся Адэр. – Не так уж часто я у тебя бываю.

Монахиня в белом, он в черно-красном. Нечто напоминающее саван, билет на тот свет и фонтан жизни – неплохой дуэт мог получиться. Но она даже не улыбнулась, когда он намекнул ей об этом. Смотрела внимательно, с толикой грусти, и взгляд ее черту не понравился больше, чем псевдосаван.

– Это случилось. – Туманная фраза, ни о чем, но Адэр приподнялся на кровати, насторожился, его интуиция прыгнула вверх.

– Ты пришел по своей воле, – монахиня не практиковалась в театральных паузах, заметив вопрос в глазах – отвечала, иногда казалось, она, как Ризгор, считывала мысли. – Все, как я говорила: ты увидел солнце во мраке.

Он помнил эти слова, но что тогда, что сейчас, они вызвали смех. В прошлый раз он не пояснил толком, а она пока не была по ту сторону и могла не знать, но черт и солнце никогда не пересекаются.

Она кивала, слушала молча, а черт, разговорившись и будучи уверен, что доказал ошибку, остановился на полуслове. Посмотрел на нее. Ожидание, подсказка в глазах, столь явная, что он, наконец, понял, о чем она говорила.

Девушка с каштановыми волосами, в которых плясали золотистые блики, пришла в город демонов. К нему. Вилла.

– Как ты узнала?

– Почувствовала перемены в тебе и грядущие перемены, которые принесет ваша встреча.

– Как ты узнала, еще тогда?

– Мне сказали, – пожала небрежно плечами.

– Кто?

– Со мной беседует тот, к кому тебе путь закрыт.

Адэр поднялся, делая вид, что ему безразлично, спросил, что еще говорил тот, о ком не при нем будет сказано.

– О мире или о тебе? – поинтересовалась монахиня.

И получила ответ, который ее удивил:

– А разве я – не часть этого мира?

Она внимательно посмотрела на черта, преследующего ее всю сознательную жизнь. Нахальный, высокомерный, он мог быть чутким и не посмеиваться над ее суевериями, мог доводить до безумия цепким взглядом, не давать спаса, и отвернуться или уйти, если она переодевалась.

Его можно принять за простака или недотепу, ошибочно предположить, что поймал на крючок, но он запутает реальность и удочку так, что задыхаться будешь, как рыба и мечтать не о воде, в которую не вернешься, о береге – только бы дальше, и скорей избавиться от «наживки».

Он с легкостью примерял к себе маски, и все они прирастали без шрамов – не прикладные, не скроенные за час белыми нитками, тупой иглой и обманом: они – его многогранность.

Он мог лишить ее тайных бесед, которыми она дорожила. Оба знали, что соблазнения избежала по его прихоти, а не благодаря своей воле.

Могла ли женщина противостоять ему?

Действительно противостоять, а не только пытаться? Оказывается, да. Он встретил такую, потому и пришел, язвительный, не в духе.

– Сбывается предсказание. – Она не сразу поняла, что произнесла эти слова, беспокойно оглянулась на дверь. Негромкие голоса становились четче, приближаясь. – И сойдутся взращенные тени, чтобы урвать свет… – прошептала монахиня, торопясь. – И победят, поглощая его. Плоды деяний поделят, разрывая душу и тело на неравные части. Новый мир распахнется для мечущихся, конечностей отверженного лишая и самолюбования. А тени взращенные и свет…

В дверь постучали:

– Сестра Кэтлин! – требовательный голос. – Сестра Кэтлин!

Незапертая дверь приоткрылась от очередного стука, впуская любопытную девушку и полоску света, упавшую на пустую кровать.

– Сестра Кэтлин, – повторила девушка, – вас требует матушка-настоятельница.

– Иду, – монахиня встала со стула, бодро для своего возраста и состояния. У двери замешкалась, обернулась на мысленный приказ черта.

Улыбка впервые тронула ее губы за все годы знакомства. Дверь закрылась.

Поднявшись с постели, Адэр принял свой облик и не скрываясь, прошелся по длинному коридору. Крики встречных монахинь были полны удивления и радости от встречи с незнакомцем, но в них не было добродетельного возмущения. Без сомнения, пройдись он в образе сути, его бы приветствовал их страх, а не сила веры.

А ведь он, как никто другой знал, что жених, чьими невестами они себя возомнили, существует. Забавно, но если бы Он действительно выбирал себе пару из них, можно было бы сказать, что у него практически нет выбора.

Выйдя в тихий дворик с цветами, склонившими головы, приветствуя вечер, Адэр почувствовал настойчивую просьбу обернуться. На втором этаже, скрываясь за белой густой тюлью, за ним наблюдала Кэтлин.