355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Александрова » Козел и бумажная капуста » Текст книги (страница 1)
Козел и бумажная капуста
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 22:09

Текст книги "Козел и бумажная капуста"


Автор книги: Наталья Александрова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Наталья Александрова
Козел и бумажная капуста

Я захлопнула за собой дверь туалетной кабинки и перевела дух. Ну и вечерок у меня сегодня выдался! Врагу не пожелаешь... Самое главное – непонятно, с чего все это началось, еще часа два назад все было прекрасно. Хотя нет, два часа назад мы уже торчали в этом ресторане, и Пашка стал вдруг выкаблучиваться...

Павлик – это мой хахаль или бойфренд, как сейчас говорят. Знакомы мы с ним почти полгода, а в близких отношениях состоим... дай бог памяти... февраль, март, апрель, май... что у нас сегодня... ага, двадцатое июня, значит, чуть больше четырех месяцев. По нынешним временам вполне достаточный срок, чтобы хорошо узнать человека, но таким я его не видела никогда.

– Анна, ты там не утонула? – Это моя новая приятельница, Ульяна, сделала вид, что забеспокоилась.

– Не жди, я еще долго, – буркнула я, уж очень не хотелось снова глядеть на ее выпученные глаза и обильно намазанные гелем волосы.

Вот уж кому не подходит собственное имя! Ульяна должна быть высокой, статной девицей, с толстой соломенной косой, перекинутой на грудь, а эта хоть и не маленького роста, но худа, груди, кажется, нет вообще, нос длинный, глаза слегка выпученные, а волосы мало того, что торчат во все стороны, так еще и смазаны гелем, так что голова Ульяны напоминает резинового ежика. Хотя что это я? Ульяна – единственная во всей этой компании, которая отнеслась ко мне сколько-нибудь приветливо и по-дружески. Больше того, я случайно заметила, что, когда мой ненаглядный Павлуша попробовал залезть к ней под юбку – вроде бы просто так, для смеха, – она тут же двинула его по руке и сказала пару «ласковых» слов. Так что я должна быть ей благодарна, потому что две другие девицы из нашей компании совершенно беззастенчиво вешались на моего Павлика.

А начиналось все очень здорово...

Павел пригласил меня в ресторан заранее, за три дня, чтобы я могла как следует подготовиться. Компания, сказал он, будет очень приличная, все с его работы, коллеги, значит. Работает мой Павлуша в небольшой архитектурной мастерской, и уж не знаю, как там мужчины, но, что девки у них все поголовно шалавы и дряни, это я теперь могу сказать с уверенностью.

Сами посудите: станет приличная девушка усаживаться на колени к мужчине и чуть ли не расстегивать на нем брюки в публичном месте, то есть в ресторане, да еще в присутствии его подруги? Я, во всяком случае, такого бы точно не стала делать.

Внезапно я осознала себя стоящей в кабинке туалета. Что за черт, так и буду отсиживаться здесь до конца вечера? Я резко распахнула дверь кабинки, выскочила оттуда и подошла к раковине и зеркалу. Никого не было рядом, кроме старухи уборщицы в синем рабочем халате, которая поглядела на меня очень подозрительно – небось думала, что я кололась в кабинке.

Мелькнула мысль дать бабке денег и попросить, чтобы вывела меня отсюда через черный ход, потому что уйти открыто я не могла без скандала – Пашка завелся прилично. Но бабка посчитает, что я хочу скрыться, не заплатив за еду, и не станет мне помогать.

Нужно было линять отсюда с самого начала – ведь видела же я, что что-то не так. Но упустила момент, а потом, когда захотела уйти, Пашка меня не пускал.

Я причесалась и поглядела на себя в зеркало. Черт, что же мне сегодня так не везет? Я столько готовилась к этому вечеру – хотела произвести впечатление на Пашкиных коллег и друзей. Будучи первый раз в незнакомой компании, нужно выглядеть безупречно, это аксиома, так что я проторчала два часа в парикмахерской, сделала тщательный макияж и надела дорогущее итальянское платье, которое купила месяц назад в бутике на Литейном. Я увидела его в витрине и влюбилась в него, хотя на первый взгляд в нем не было ничего особенного. Фасон очень простой: длина чуть ниже колена, коротенький рукав. Но материал был изумительный – темно-синего глубокого тона, с искрой... в общем, описать его невозможно, нужно видеть. Скромный вырез по горло отделан какими-то штуками, отдающими синим блеском. И все.

К такому платью не надо никаких украшений, оно говорит само за себя. Платье мое, решила я, и на другой день притащила в бутик Алену. Она оглядела платье, потом перевела глаза на меня. «Ну, не знаю», – протянула, склонив набок голову.

Девушкам в бутике страшно не хотелось снимать платье с витрины, они предлагали мне кучу других вещей, но я была непреклонна.

Сидело на мне платье как влитое, как будто это не одежда, а моя собственная кожа. Алена вынуждена была согласиться, что платье мне очень идет и что в глазах моих, по ее выражению, плещется нестерпимый темно-синий блеск.

Н-да, сейчас в моих глазах плескалась только злость и грозила перелиться через край. Выглядела я отлично, но ни одна сволочь за весь вечер не удосужилась сказать хоть малюсенький комплимент!

Сначала все было очень славно. Ресторан показался мне вполне приличным, вместо разухабистой кабацкой музыки на сцене сидел дядька средних лет с одутловатым нездоровым лицом и меланхолично наигрывал на фортепиано какие-то ностальгические мелодии. И Пашкины сослуживцы сперва вели себя более или менее пристойно. Но мой любезный дружок начал как-то удивительно быстро наливаться спиртным, чего раньше я за ним не замечала, и сразу сделался наглым и развязным.

Обстановка в ресторане тоже начала меняться. На сцену развинченной походкой вышла долговязая девица с белыми волосами, уложенными в узел на затылке, и начала извиваться возле пианиста. Он чуточку оживился, начал играть что-то более жизнерадостное, а девица в такт его импровизации начала неторопливо раздеваться.

Опять все то же!

Оказывается, я сказала это вслух, и Павлик, маслено поблескивая глазками, проблеял:

– Нет, она очень даже ничего! Вот ведь козел!

Девица уже освободилась от платья и, плавно покачиваясь под музыку, возилась с застежкой бюстгальтера.

– Помочь? – радостно выкрикнул Павлик и, не дожидаясь ответа, вскарабкался на сцену.

Стриптизерша весьма благосклонно ему улыбнулась, этот скот помог ей расстегнуть лифчик и, честное слово, запихнул за резинку трусиков какую-то купюру. Я готова была провалиться сквозь землю!

Девица распустила свои белые патлы, обвилась вокруг шеста и под ностальгические звуки фортепиано освобождалась от последних остатков одежды, а Паша вернулся к столику, надувшись как индюк и горделиво поглядывая на окружающих.

– Какого черта ты меня-то сюда пригласил? – спросила я его вполголоса. А он в ответ только нахально расхохотался и потащил к себе на колени кривоногую темноволосую мымру, которая давно уже внаглую с ним заигрывала.

Я постаралась сдержаться и сделала вид, что слушаю анекдот, который рассказывал Андрей, Пашкин сослуживец, но эта кривоногая крокодилица бросала на меня такие победоносные взгляды, что я рассмеялась совершенно не вовремя, так что Андрей удивленно на меня покосился и предложил минеральной воды.

Девица на сцене тем временем сняла решительно все, кроме туфель, и лениво наматывалась на шест, демонстрируя публике свои сомнительные прелести. Пианист снова заскучал, и лившиеся из-под его пальцев мелодии стали совсем унылыми.

Мой наглый дружок подхватил свою кривоногую швабру и потащил ее на площадку для танцев. Там они слились под медленную ритмичную музыку в непристойных телодвижениях, весьма отдаленно напоминающих танец и гораздо больше – прилюдно совершаемый половой акт.

Публика в ресторане, по-моему, решила, что это часть шоу, и явно смотрела на сладкую парочку с большим интересом, чем на стриптизершу. Беловолосая дива попыталась вернуть себе внимание посетителей, но снимать ей было больше нечего, и она гордо удалилась, виляя бедрами, освободив сцену для следующей танцовщицы – смуглой особы в полупрозрачных шелковых одеяниях и закрывающей пол-лица чадре. Эта смуглая леди, по-видимому, изображала свободную женщину Востока, и пианист старательно заиграл что-то тягуче арабское и приторно слащавое, как пахлава. Танцовщица закружилась вокруг шеста, торопливо сбрасывая свои шелковые покровы, но публика по-прежнему с большим интересом наблюдала за «эротическим танцем», который исполнял окончательно оборзевший Паша со своей кривоногой пассией. Вот тут-то я и вскочила и понеслась в туалет.

Вернувшись обратно за наш столик, я застала там такую картину. Пашка сидел, облапив сразу двух девиц – ту самую кривоногую каракатицу, с которой перед моим уходом он устроил представление на площадке для танцев, и завитую, как овца, блондинку, напоминающую сильно растолстевшую Барби. Этот козел тискал своих соседок, а они пьяно хохотали и по очереди кормили его клубникой из стоявшей перед ними тарелки. Я не смогла сдержаться, схватила со стола полупустую бутылку шампанского, заткнула горлышко пальцем, встряхнула, взбив пену, и выпустила шипящую струю прямо в наглую Пашкину физиономию.

И этот мерзавец нисколько не расстроился: он довольно захихикал и громко сказал:

– Золотко, ну что ты такая ревнивая? Присоединяйся к нам! Поехали все вчетвером к тебе домой, отлично повеселимся! Меня хватит на всех, не сомневайся!

Мне этого оказалось более чем достаточно. Я подхватила со стула свою сумочку и стремглав выскочила на улицу – благо лето, и гардероб был без надобности.

Возле ресторана дремали ночные водилы – «извозчики». При моем появлении они оживились и первый распахнул дверцу:

– Куда едем, красавица?

Я хотела было сесть в машину, но в это время на пороге кабака возник собственной персоной его величество Павел первый и последний, орлиным взором углядел меня и подскочил, собравшись сесть в ту же машину. Я захлопнула дверцу и побежала вперед по улице. Водилы проводили меня разочарованным свистом.

Днем была жуткая жара, и сейчас асфальт отдавал накопленное днем тепло. Ночь не была душной, да, в общем-то, это была и не совсем ночь. Я на бегу взглянула на часы – четверть первого. Конец июня, в нашем городе в самом разгаре белые ночи. Я перебежала улицу, мигом отмахала еще два квартала, несмотря на высокие каблуки, и выскочила на проспект. Там потянуло прохладным ветерком, и я вздрогнула: хоть и лето у нас, но все-таки северное, долго я в таком открытом платьице не прохожу. Выбрав машину поскромнее, я подняла руку. Тут же «девятка» притормозила, и водитель высунулся из окна:

– Куда вам?

– На Черную Речку, – выдохнула я.

– По пути, – кивнул он, и я поняла: этот не левак, просто едет человек по своему делу.

Мне было, в общем-то, все равно, даже лучше – меньше денег возьмет, но, когда я, не глядя, пыталась захлопнуть за собой дверцу, она не поддалась, и я увидела паршивца Пашку. Оказывается, он всю дорогу бежал за мной до самого проспекта, а я и не заметила.

– Чего смотришь, подвинься, – буркнул он.

Водитель обернулся, удивленно уставился на нас и спросил:

– Девушка, это – с вами?

– С вами, с вами, – ответил за меня Павел и, захлопнув дверцу, назвал адрес. Мой адрес, между прочим.

Я в доступных выражениях посоветовала Павлу проваливать к черту, но он сделал вид, что ничего не понял, а водитель успокоился и поехал: чужие люди не будут так между собой собачиться, тут наблюдалась типичная семейная сцена.

– Интересно, какого черта ты едешь ко мне, – поинтересовалась я, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, – после такого милого вечерочка?

– Хотя бы вещи соберу, – невозмутимо ответила эта скотина, – а то потом можно кое-чего недосчитаться. У меня там, между прочим, довольно много ценных вещей. Одна бритва чего стоит!

– Можешь не волноваться о своих драгоценных вещах, – я постаралась придать своему голосу как можно больше высокомерия, – все твое барахло я заверну в старую занавеску и выброшу в окно, так что тебе и подниматься в квартиру не придется, можешь внизу подобрать.

– От тебя всего можно ожидать! – Павел покосился на меня с наигранным испугом. – И как это меня угораздило связаться с такой стервой!

– На ошибках учатся, – ответила я, – вот мне же, например, выпало счастье встретиться с таким редкостным козлом, я сделаю из этого выводы и в следующий раз буду умнее...

Водителю, видимо, надоело нас слушать, и он включил музыку – какой-то веселенький старый рок-н-ролл, самое то после безнадежно испорченного вечера в ресторане.

Под музыку я чуть-чуть успокоилась и обрела способность рассуждать здраво, тем более что Пашка тихо сопел рядом и не делал попытки поддерживать разговор. Я взглянула на скотину искоса и задала себе вопрос: с чего это он так сегодня завелся? Спьяну? За все шесть месяцев, что мы знакомы, я ни разу не видела его сильно пьяным. Но, как говорится, все когда-то случается в первый раз...

Это так, но сегодня Пашка тоже не так уж и пьян, иначе не сумел бы догнать меня и плюхнуться в эту машину. Бегаю я довольно прилично – когда-то в школе занималась легкой атлетикой. С удовольствием бегала бы по утрам в парке, но зимой уж больно противно, а летом всякие козлы норовят если не пристать к порядочной девушке, то прокомментировать то, как я бегу, в доступной им форме. Так что если я когда-нибудь разбогатею, то первым делом куплю себе шикарный тренажер и буду тренироваться дома.

При мысли о тренажере я повеселела, но машину тряхнуло на повороте, меня прижало к Пашке, и он тут же принялся меня лапать.

– Ты что, рехнулся? – спокойно спросила я. – Хочешь, чтобы я расквасила тебе морду прямо здесь?

– Э, ребята, – забеспокоился водитель, – насчет мордобоя мы не договаривались... Еще чехлы мне испачкаете...

– Молчи, козел! – рявкнул Пашка. – Твои чехлы давно на половую тряпку пустить пора! А саму машину – в утиль!

Так, вот сейчас нас высадят. Во всяком случае, я бы на месте водителя так и сделала. Он тоже решил, видно, что уже хватит. Остановил машину и спокойно сказал:

– Вот что, ребята, выходите-ка вы по-хорошему. На улице ругаться сподручнее.

– Езжай давай! – Пашка даже добавил матерную фразу.

Водитель не спеша вытащил ключи из зажигания, потом открыл дверцу и собрался уже выйти, чтобы самому дать Пашке в морду и выбросить из машины. Но в самый последний момент он поймал в зеркальце мой отчаянно умоляющий взгляд. Просто я представила себе, как они сейчас будут драться, а если еще, не дай бог, милиция нагрянет, неприятностей не оберешься... Либо же меня высадит вместе с Пашкой. Придется снова ловить машину, и неизвестно, на кого попадешь...

Водитель уловил мои опасения и заколебался – может, просто пожалел. Очевидно, Пашка тоже малость очухался, потому что вдруг забормотал: «Все понял, понял, шеф, молчу, рта не раскрываю...»

Машина двинулась дальше. Вот и мой дом.

– Спасибо. – Я протянула водителю сотню: – Этого хватит?

– Вполне, – согласился он и открыл дверцу с моей стороны.

Я посмотрела ему в лицо на прощание и тяжело вздохнула про себя. Нормальный мужик, спокойный, без выкрутасов. А у меня вот фрукт так фрукт! И что за невезуха такая...

Только не подумайте, что я жалуюсь. Нет у меня в характере такой черты, чтобы вздыхать, что я невезучая и за что мне это все... Все мелкие неприятности я воспринимаю довольно спокойно – без них ведь не обойдешься... Алена говорит, что я слишком пассивна, но я сама так не считаю. И сейчас я злилась на Пашку прежде всего потому, что он поставил меня в неприятное положение перед малознакомыми людьми.

Конечно, на всех этих его друзей и сотрудников мне, по большому счету, глубоко плевать, поскольку теперь ясно, что больше я их никогда не увижу. Но все-таки подлец Пашка испортил мне вечер, обманул все ожидания и развеял в прах мечты о том, какая я буду обворожительная в новом платье и как все будут мной восхищаться и говорить комплименты.

Я очнулась от невеселых мыслей перед дверью своей квартиры. Пашка, топавший все время сзади, вдруг догнал меня, вырвал ключи и сам открыл дверь. Я тут же разъярилась, но не стала вырывать ключи назад, а просто отпихнула его и прошла в квартиру первой.

– Собирай свои манатки и убирайся вон из моей квартиры! – прошипела я, помня о позднем времени и о соседях.

Внизу живет зловреднейшая старушенция, которая пытается превратить мою жизнь в ад. Иногда ей это почти удается.

Эту однокомнатную квартиру я купила год назад – после раздела с родителями, поэтому соседей знаю плохо. Здороваюсь с теми, кого встречаю по утрам на площадке, да еще со старухами, которые вечно торчат у парадной на лавочке. Кстати, они мне никогда не отвечают, а только оглядывают, поджав губы, и шепчутся. Вот интересно, за что старухи нас, молодых, так ненавидят? Но это, разумеется, вопрос чисто риторический.

Нижняя соседка сильно нервная старуха. Она впадает в ярость даже от моего негромко работающего телевизора. Музыка же приводит ее в состояние неописуемое. Она начинает бесноваться и стучать в потолок ручкой от швабры. У меня такое впечатление, что и ночью она специально не спит и прислушивается. Как услышит малейший шорох из моей квартиры, так сразу начинает стучать.

Помня о бабке, я разговаривала с Пашкой вполголоса. Этот же негодяй стал нарочно громко топать и орать, хотя прекрасно знал про мои проблемы, потому что за последние четыре месяца очень часто тут ночевал, да что там – считай, жил!

– Где мои вещи? – кричал он. – Никогда ничего не найти в этом бардаке! Вечно все куда-то засовываешь!

– Ты чего это раскомандовался в чужом доме? – Я не выдержала и тоже заорала в полный голос. – Ты здесь вообще никто, и звать никак! И за барахлом своим сам следи. Нужны мне твои вонючие носки!

– Да уж, носки мужику постирать – это тебя не допросишься! – заявил этот мерзавец, что, в общем, соответствовало действительности – на кой черт мне стирать его носки? Он мне не муж! Есть, в конце концов, стиральная машина, самому нужно – так и стирай!

– Отвали из моего дома немедленно! – рявкнула я, не стесняясь больше соседей. – Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут! Видеть тебя не желаю больше никогда!

– И не увидишь! – процедил он неожиданно спокойным тоном, повернулся на каблуках, причем его мерзкие ботинки оставили на светлом линолеуме в кухне отвратительную черную полосу, и ушел в комнату, хлопнув дверью.

Я немедленно рванула за ним, потому что мне вовсе не улыбалось, что эта скотина сейчас начнет рыться в моем шкафу. Терпеть не могу, когда трогают мои вещи!

И, разумеется, он уже вовсю орудовал в платяном шкафу! Господи, говорила же мне Алена: нечего их баловать! Нечего пускать их в квартиру! Пришел, поужинали, провели время приятно – и, пожалуйста, домой, к мамочке. Мама и завтрак утром в постель принесет, и носки постирает! Так нет же, мне, видите ли, его, Пашеньку, было жалко – куда это он пойдет среди ночи! Да сел в машину и поехал! Или уж если выпивши и за руль не сесть, то левака возьми! А если денег на левака нету, то тогда на фига вообще такой хахаль нужен! Это все Алена говорила. А я с ней не спорила, но, как только дело доходило до того, чтобы выставить ночью Пашку за дверь, мне становилось его жалко. Вот, теперь пожинаю плоды своего мягкосердечия.

И тут мне в голову пришла еще одна мысль. Черт с ним, с бельем, потом уберу все и постираю. Но именно там, в платяном шкафу, я хранила свои небольшие сбережения – чуть больше тысячи долларов. Больше отложить никак не удавалось, потому что зарабатываю я, в общем, для женщины прилично, но и соблазны на каждом шагу нас, девушек, подстерегают огромные. Взять хотя бы это самое синее платье. Положа руку на сердце, я спокойно могла бы без него обойтись, но не стала отказывать себе в удовольствии. Так что эти доллары – единственные деньги на черный день. И если Пашка их найдет, то черт его знает, может, захочет прихватить на память о нашем романе? Раз уж он оказался такой скотиной, то я во все поверю. И что я тогда, интересно, буду делать? Драться с ним, что ли? В честной борьбе он меня мигом одолеет – мужик все-таки.

Я решила сменить тактику.

– Послушай, – обратилась я к Пашкиной спине, – если ты хочешь поскорее уйти, то позволь я тебе помогу собраться. А то до утра провозишься, а я спать хочу.

Он повернулся и взглянул на свои часы. В глазах его блеснуло какое-то странное выражение, слегка меня насторожившее, но тут же я выбросила это из головы.

– Иди в ванную за своей драгоценной бритвой и туалетную воду не забудь, там еще полфлакона осталось. «Пако Рабанн» все-таки, денег стоит, – ехидно сказала я.

Неожиданно он согласился и молча вышел.

Прежде всего я проверила деньги. Они были на месте. Я скинула платье и натянула джинсы и тонкий свитер, после чего спрятала деньги в карман джинсов. Почувствовав себя гораздо увереннее, я выложила на диван все Пашкины трусы, рубашки и даже носовые платки – мне они, во всяком случае, ни к чему.

Этот козел побросал в сумку кучу каких-то косметических средств, а еще куртку, пиджак и даже клетчатые домашние тапочки – кстати, мой подарок.

– Ты что – совсем уже рехнулся? – не выдержала я. – Тапочки-то тебе зачем?

Мне не было их жалко, просто я очень удивилась.

– Как ты меня достала! – заорал он. – Видеть тебя не могу! Ты на себя-то посмотри – ни рожи, ни кожи, ни ж...

Он хотел сказать жилплощади, но тут сообразил, что жилплощадь-то у меня как раз есть и он на ней сейчас находится. А вот у него своей квартиры нету, живет он с мамочкой в обычной двухкомнатной, которую разменять к взаимной выгоде никак невозможно.

Я, разумеется, знала, что он врет насчет меня, врет безобразно и глупо. Все у меня есть – и внешность довольно приличная, и работа неплохо оплачиваемая, и эта квартира, и в голове кое-что. Правда, как выяснилось, в голове у меня чего-то не хватает, раз не разобралась, с каким связалась мерзавцем. И я снова дико разозлилась.

– Если сейчас же не уберешься, я тебя задушу собственными руками! – закричала я. – Или прирежу! Чего тебе еще тут?

– Где мой мобильник, дура? – заорал он в ответ. – Куда ты его дела?

Господи, да я его мобильник в глаза не видела!

И, конечно, терпение у бабки снизу лопнуло, она начала стучать в потолок и кричать. Я разобрала несколько слов, в том числе «хулиганство» и «милиция». Вот еще милиции мне только не хватало, хотя в глубине души я понимала, что старуха права – на часах четверть третьего, орать все же так громко среди ночи нельзя...

Нужно было срочно успокоиться, и я потянулась за сигаретами. Но нашла в сумочке только пустую пачку – ага, в ресторане эта Ульяна норовила курить мои, вот они и кончились... Если сейчас не закурю, могу и вправду метнуть в Пашку чем-нибудь тяжелым.

Я схватила ключи со столика в прихожей, сунула ноги в тапочки и решила спуститься вниз за сигаретами. Ларек на углу работает круглосуточно, я даже знаю, как зовут мальчишку-продавца.

Я взяла кошелек и вышла, ничего не сказав Пашке. Если он соберет наконец свои манатки и уйдет, я это увижу от ларька.

На улице были сумерки. Народу никого – все уже угомонились, даже подростки, которые летом белыми ночами вообще не спят. Я вдохнула полной грудью прохладный воздух и побрела к ларьку. Окошечко было закрыто, но там, внутри, виднелся слабый свет. Я постучала, ничего не изменилось, только внутри слышалась какая-то возня, потом шепот и взвизги.

– Эй, Димка, – позвала я, – открой, а то умру без сигарет!

Возня усилилась, потом прекратилась, и в открытое окошко высунулась всклокоченная Димкина голова.

– Чего тебе? – неприветливо спросил он.

– Сигарет, вот чего. – Я заглянула за его спину и заметила там, в тесном пространстве ларька, совершенно голую девчонку.

– Уж извини, – смутилась я, – не хотела вам мешать.

– В самый момент угодила, – грустно сообщил Димка, – пять минут подождать не могла...

– Да ладно, у тебя еще вся ночь впереди! – сказала я, протягивая полтинник. – Спасибо за сигареты, сдачи не надо.

Я не торопилась возвращаться домой: представила себе гнусную Пашкину рожу, и меня замутило. Я достала из пачки сигарету и закурила. После третьей затяжки нервное состояние прошло, переплавившись в простую злость, кроме того, я озябла и решила не валять больше дурака, вернуться домой и выгнать Пашку к чертовой матери. В конце концов, он сам напросился, я еще проявила уйму терпения.

Подойдя к своей двери, я не стала звонить – ключи лежали у меня в кармане, я открыла дверь и вошла в квартиру.

В квартире было удивительно тихо. Никто по ней не шатался, хлопая дверьми и чертыхаясь, никто не орал, что я куда-то задевала его драгоценную бритву, никто не ронял рюмки и тарелки... Словом, я не услышала привычных звуков Пашкиной жизнедеятельности.

В первый момент я очень обрадовалась. Я решила, что этот козел успел собрать вещи и убраться восвояси, пока я ходила за сигаретами. Тем самым я была избавлена от финальной сцены нашего непродолжительного романа с взаимными оскорблениями и битьем посуды. Но по здравом размышлении я поняла, что ждать от Павлика такого благородства не приходится, а, скорее всего, он замыслил на прощание какую-нибудь гадость, и мне пока что нельзя расслабляться.

Я обошла квартиру – благо она была невелика, чтобы найти затаившегося мерзавца и выпроводить его вон.

Нашла я его на кухне.

Павлик лежал на полу вниз лицом и не подавал никаких признаков жизни.

Я наклонилась к нему и позвала по имени – я подумала в первый момент, что он придуривается, хотя уже почувствовала первый приступ животной паники. Нагнувшись, я увидела две вещи.

Во-первых, лужицу темно-красной жидкости, в которую он уткнулся лицом. И, во-вторых, ручку ножа.

Моего собственного кухонного ножа, которым я разделывала мясо. Очень хороший немецкий нож лазерной заточки с темной деревянной ручкой. И эта самая деревянная ручка торчала из Пашкиного затылка. Или скорее из шеи – немного сбоку, за ухом.

Я вскочила и дико завизжала.

В следующую секунду я сама себе зажала рот – только не хватало, чтобы кто-нибудь из соседей прибежал на мой визг и увидел меня над Пашкиным трупом. Конечно, вряд ли соседи выбегут ночью на чей-то крик, но при моей феноменальной везучести и невозможное случается.

Я в ужасе огляделась. На кухне никого, кроме меня, не было, и в квартире никого не было – я только что ее обошла, а моя квартирка не так велика, чтобы кто-то мог в ней спрятаться...

На глаза мне попался чайник, я трясущимися руками налила в стакан тепловатой кипяченой воды и выпила ее одним глотком. При этом я услышала какое-то странное дребезжание, но не сразу поняла, что это мои собственные зубы дребезжат о край стакана.

Я выпила еще один стакан противной теплой воды и постаралась хоть немного взять себя в руки. Еще раз нагнулась над Пашкой – или над тем, что совсем недавно было Пашкой, – и окончательно убедилась, что он мертв. То есть очень трудно было представить себе, что человек может быть жив, если у него за ухом торчит огромный нож для разделки мяса, но у меня голова совсем плохо работала.

«Это он нарочно, – подумала я, – чтобы напоследок устроить мне кучу неприятностей».

Но тут же мне пришлось признать, что при всей его подлости Пашка никак не смог бы вонзить нож себе в затылок. Куда-нибудь в другое место – это еще может быть, но уж в затылок...

Отсюда следовал еще один вывод.

Поскольку на самоубийство это совершенно не похоже, а никого, кроме меня и самого покойника, в квартире не было, то меня и обвинят в убийстве милого дружка.

Тем более что мы с ним весь вечер ссорились на глазах у его многочисленных сослуживцев. И у случайного ночного водителя, которого наверняка тоже быстро найдут. А старуха соседка охотно сообщит, что мы и дома продолжали скандалить, да так, что ей пришлось стучать в потолок своей клюкой или шваброй, черт там ее разберет.

Мало того – на орудии убийства, на этом проклятом мясном ноже лазерной немецкой заточки, видимо-невидимо моих отпечатков. Что совершенно неудивительно – я каждый день пользуюсь этим ножом.

Короче, я четко осознала, что моя песенка спета.

И в эту секунду зазвонил телефон.

Я уставилась на телефон, как, наверное, уставилась бы на ядовитую змею, если бы она внезапно появилась на моей подушке, или на бомбу с тикающим часовым механизмом. Мне казалось, что телефон, как живое существо, злорадно смотрит на меня, перепуганную и растерянную, и злобно трезвонит: «Вижу, вижу, вижу, вижу!»

Я стояла и смотрела на телефон, как парализованная, но тут мне пришло в голову, что соседи тоже услышат эти звонки. Лучше уж снять трубку, чтобы проклятый телефон замолчал. В конце концов, кто может звонить мне посреди ночи? Скорее всего, кто-то просто ошибся номером.

Я сняла трубку и хрипло проговорила:

– Алло!

– Анька? Что с тобой? Что у тебя за голос?

Я перевела дыхание: звонила моя лучшая подруга Алена, единственный человек, на которого я могла положиться в своем безвыходном положении. Конечно, это было малодушием, но под влиянием страха, растерянности и безысходности я сказала, скорее прорыдала:

– Алена! Приезжай ко мне!

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Случилось такое... я не могу сказать тебе по телефону, но это просто ужас!

– А где Павел?

– Павел... в этом-то все и дело!

– Он у тебя?

– Да...

– Дай ему трубку!

– Не могу... Вернее, он не может...

Видимо, в моем голосе прозвучало такое отчаяние, что Алена не стала больше ни о чем расспрашивать, а коротко ответила:

– Еду! – И повесила трубку.

Я сидела, тупо уставившись в пол, и в голове у меня вместо мыслей был какой-то фруктовый коктейль, причем из гнилых фруктов. Я совершенно ничего не понимала. Кто мог убить Пашку в моей собственной квартире, посреди ночи моим собственным кухонным ножом? Конечно, только я.

Если даже я сама не видела более подходящей кандидатуры в подозреваемые – то что же говорить о следователе, о милиции? Понятно, что меня тут же обвинят в этом убийстве. Я бы сама себя обвинила! Но ведь я же действительно не убивала этого мерзавца... Хотя говорят, что о мертвых – или ничего, или только хорошее, но сегодня я на него так разозлилась, что готова была его убить...

Вот! Все одно к одному! Так, может, я его и убила в помрачении сознания, как это бывает в американских фильмах?

Нет, я еще не сошла с ума и прекрасно все помню. Когда я уходила за сигаретами, он был живехонек. А когда вернулась – он уже лежал без признаков жизни, уткнувшись мордой в лужу собственной крови...

Меня передернуло. И тут раздался звонок в дверь.

Хотя я и ждала Алену, но в первый момент звонок меня ужасно испугал. Почему-то я решила, что это уже приехала милиция по мою душу. Я заметалась по квартире, думая, куда бы спрятать труп.

Звонок зазвонил еще раз, и это подействовало на меня отрезвляюще, как холодный душ. Я поняла, что милиция никаким образом не могла узнать о том, что произошло, а звонит в дверь Алена, которую я сама же и вызвала. Кстати, может быть, я сделала это зря – в конце концов, почему Алена должна впутываться в мои собственные нешуточные неприятности? Но бороться с ними в одиночку я просто не в состоянии, мне необходимо с кем-то поделить этот груз...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю